Глава двадцатая Буря с Запада

Ламия, Город Зари, 107-й год Птра Сияющего (–1200 год по имперскому летоисчислению)

Пожар можно было увидеть даже из западных кварталов города; подвижная завеса тусклого оранжевого цвета танцевала вдоль вершин холмов на восточном краю Золотой долины. Люди спешили взобраться на крыши, а особенно отважные собирались на усыпанных мусором рыночных площадях, чтобы наблюдать за происходящим. Большинство думали, что горит лесистая местность на дальней стороне холмов; предыдущее лето выдалось на редкость сухим, и леса высохли. Но другие – в основном жрецы – видели в этом зловещем свете дурное предзнаменование. Они предупреждали собравшиеся толпы о пороке, который затаился в сердце города и разросся так сильно, что боги решили вернуться и свершить правосудие в Ламии. Огонь огромной волной поднимется за холмами, преодолеет их и сокрушит город, стирая его с лица земли. Воины городской стражи делали все возможное, чтобы утихомирить паникеров, но к полуночи в районе храма собрались толпы взволнованных людей, а в квартале Путешественников бушевали мятежи. Владыка Масок начисто вытер последний из своих инструментов и вложил их в нужные петельки в широкой кожаной сумке. Позади его вечернее развлечение дернулось в последней судороге в тисках и испустило дух, а предсмертный хрип эхом разнесся по прохладному подвалу. Ушоран оскалился, злость от бессмысленной траты этого необыкновенного мяса мгновенно затмила затаившийся в нем страх.

Теперь он узнал, почему вот уже почти год ничего не слышал от своих агентов на Западе. По всей видимости, великие города наконец-то устали платить ежегодную дань Ламии; Ушоран давно понимал, что рано или поздно эти города восстанут. Но когда это произойдет? Вот что его волновало. Что может убедить великие города забыть о своих противоречиях после сотен лет вражды? Напрашивался только один-единственный ответ.

Ушоран не получал вестей от Зухраса с тех пор, как бессмертный покинул город. Случилось что-то очень, очень серьезное.

За стенкой слышались торопливые шаги – рабы собирали вещи Ушорана. Он уже несколько лет планировал бежать из города, пока терпение Нефераты не лопнуло. В сумке, что лежала наверху, хранились фальшивые письма с разрешением на выезд, с помощью которых он сможет сесть в лодку на пристани или выйти из городских ворот; он еще не решил, каким путем отправиться. Если он сбежит на Восток, то окажется вне досягаемости Нефераты, но он и представить не мог, что его ждет в торговых прибрежных городах Шелковых Земель. С другой стороны, он сможет богато жить в любом другом из городов Неехары, но только если ему удастся пройти мимо армий, которым оставалось до городских стен лишь несколько часов ходьбы. Он не сомневался, что в одиночестве у него это получится, но тогда ему придется оставить своих рабов и другое имущество.

Ушоран аккуратно свернул свою сумку в тугой рулон и завязал плетеной прядью человеческих волос. Он может начать все с нуля в каком-нибудь другом месте. Он может стать кем угодно. Ему нужны только его инструменты. Без остального он легко может обойтись.

Запад так Запад, подумал он. Если он поспешит, то со своими рабами может проскользнуть через западные ворота города, а потом повернет на север, как и Зухрас. Оттуда они отправятся в городской некрополь и найдут безопасный путь мимо вражеских патрулей, в глубь поросших деревьями холмов к северо-западу. Он знал узкие троны, по которым можно достичь Золотой долины, севернее торговой дороги. Если по пути он встретится с какими-то трудностями, то может оставить рабов позади и сбежать.

Звуки шагов затихли. Все готово. Прижимая инструменты к груди, Владыка Масок взбежал но каменным ступеням на первый этаж дома. Чем быстрее он окажется за пределами городских стен, тем лучше.

Когда он купил этот дом несколько десятков лет назад, в подвал вела лестница позади здания. Позже он проделал тайный вход, а дверь в него замаскировал. Ушоран надавил на защелку кончиком когтя и открыл дверь. Он оказался в большом чулане, заваленном разномастными деревянными ящиками и глиняными кувшинами – так создавалась иллюзия, что в этом здании жили настоящие люди. Проход напротив выходил в короткий коридор, который вел в общую комнату. Ушоран поспешил присоединиться к рабам, одновременно обдумывая свои дальнейшие шаги.

Он не сразу почуял запах пролитой крови. Его нос омертвел к запахам после вечерних развлечений. Лишь когда он вошел в общую комнату и ступил в огромную, тягучую лужу крови, Ушоран понял, что его дом превратился в скотобойню.

Тела рабов валялись по всей комнате. Это походило на поле битвы: головы и конечности лежали отдельно от тел, туловища оказались изрезаны, а кровь окрасила белые стены обильными брызгами. Кровь разлилась между аккуратно расставленных рядов кожаных вьюков и седельных сумок, которые стояли рядом с дверью.

Ушоран замер, пораженный внезапностью и жестокостью нападения. Боковым зрением бессмертный заметил едва уловимое движение слева.

Анхат сидел за грубым деревянным столом, лениво вырисовывая кончиком пальца фигуры из капель крови. Окровавленный железный меч лежал на столе рядом с ним на расстоянии вытянутой руки.

Бессмертный посмотрел на Ушорана твердым, безжалостным взглядом:

– Тебе нужно многое мне объяснить, милорд.

Ушоран оскалился в безмолвном рыке, лихорадочно пытаясь найти подходящую маску, но ошеломленно понял, что уже поздно. Анхат видел его настоящего и совсем не удивился.

– Что это означает? – прошипел Владыка Масок.

Гость наклонился вперед на своем стуле.

– А это, – сказал он, – очень интересный вопрос, учитывая обстоятельства.

Ушоран постепенно успокаивался. Его руки медленно сжались в кулаки. Как много известно Анхату? Аристократ умело обращался с мечом, но Ушоран знал, что он намного сильнее. Сможет ли он убить его? Вполне.

– Как ты нашел меня? – спросил Ушоран, сделав едва заметный шаг к столу.

Анхат не ответил. Вместо этого из темноты у двери раздался ледяной голос Нефераты.

– Мы уже давно знаем о твоих тайнах, – сказала она, вплывая в залитую кровью комнату, как мертвенно-бледный призрак. Ее свита служанок следовала за ней по пятам, жадно обнажая клыки при виде мертвых тел.

Неферата приблизилась к Ушорану, а ее потрепанное платье завораживающе колыхалось с каждым неторопливым шагом. Глаза Нефераты превратились в бездны тьмы.

– Пока твои агенты следили за царями в великих городах, агенты Анхата следили за тобой, – продолжала она. – Если честно, твои аппетиты меня не волновали, пока ты приносил пользу.

Он не заметил ее молниеносного движения. Неферата находилась в нескольких футах от него – а в следующее мгновение он оказался прижат к стене. По комнате разлетелись ошметки извести.

Рука Нефераты сдавила горло Ушорана, словно тисками. Она все сильнее прижимала его к стене, но лицо ее ничего не выражало. Он чувствовал, как неровности стены царапают его спину.

– Но гарнизоны на равнине преданы огню, а какая-то армия захватила восточный проход. Один выживший воин добрался до нас и принес вести. – Ее рука сжалась сильнее. – Думаю, ты разочаровал меня в последний раз, милорд. – Ушоран схватился за тонкое запястье Нефераты, изо всех сил пытаясь ослабить ее хватку, чтобы глотнуть воздуху.

– Я… не… знал! – выдохнул он. – Мои… агенты… убиты…

Глаза Нефераты злобно сощурились:

– Ты надеешься, я поверю, будто твоя хваленая сеть агентов распалась так быстро и бесследно, что ты не получал никаких предупреждений? – Со скоростью гадюки она отвела руку назад и ударила Ушорана спиной о стену так сильно, что он едва не лишился чувств. – Полагаешь, я настолько глупа?

Владыка Масок отчаянно хватался за запястье Нефераты.

– Ты… права, – прошептал он, стараясь найти верные слова. – Дело… не… в агентах. Сообщения… перехватывали. – Его глаза расширились. – Разбойники… на… равнине. Племена… пустыни…

– И чем же шайку блохастых воров внезапно заинтересовали твои курьеры? – прорычала Неферата.

На ум Ушорану пришел только один ответ.

Алкадиззар, – прохрипел он.

На мгновение показалось, что ледяная маска Нефераты треснет. Ее глаза злобно сверкнули, после чего она резко отпустила Владыку Масок, и его безобразное тело тяжело упало на пол.

– Подробнее! – потребовала она.

Ушоран сделал глубокий вдох. Чем больше он думал об этом, тем лог ичнее все вставало на свои места.

– Племена… им все равно, – начал он. – Только если кто-то не надоумил их на это.

Неферата бросила на него сердитый взгляд:

– Алкадиззар? Принц среди воров? Это и есть твое объяснение?

Анхат откинулся на спинку грубо отесанного деревянного стула.

– Как бы я ни хотел это отрицать, мысль не так глупа, как может показаться, – сказал он. – Племена пустыни имеют с Кхемри древние узы, которые возникли еще до времен самого Сеттры.

– Наверное, они все это время укрывали его, – добавил Ушоран. – Он был прямо под нашим носом, прячась неподалеку от города. Племена всегда относились к чужакам враждебно. Любая попытка сблизиться с ними ни к чему не вела. Если Алкадиззару удалось убедить их в своем происхождении, он мог склонить их на свою сторону.

– И теперь у принца получилось настроить против нас великие города, – сказал Анхат, бросая на Неферату обвиняющий взгляд.

– Каким образом? – спросила она. – Мы много веков поддерживали между ними неприязнь.

– А какая разница? – вмешался Ушоран. – Враг почти у ворот. Вопрос в том, сможем ли мы победить?

В течение нескольких мучительных секунд Анхат и Неферата молчали, и Ушоран начал опасаться, не перестарался ли он. Но затем Анхат тяжело вздохнул, снимая напряженность.

– Наша армия ненадежна, – неохотно сказал он. – Разумеется, мы можем рассчитывать на царскую стражу Ламии и большинство отрядов аристократов, но не более.

– Народ Ламии встанет на защиту своего города! – рявкнула Неферата. – Призови городских новобранцев. Каждый, кто проигнорирует призыв, будет казнен.

– Если мы начнем казнить людей, с тем же успехом можем раскрыть ворота и впустить Алкадиззара, – решительно сказал Анхат. – Город рассыплется сам по себе.

Неферата злобно взглянула на него, но бессмертный и глазом не повел. Наконец она спросила:

– Сколько?

– Двадцать тысяч, – ответил Анхат. – Две тысячи кавалерии, тысяча лучников, а остальное – пехота. – Он пожал плечами. – Они неопытны, но чтобы стоять на стене и отбиваться копьями, не нужно обладать воинской выучкой.

– Этого нам хватит?

Лорд пожал плечами:

– Понятия не имею. Мы пока не знаем, с чем имеем дело.

– Можем предполагать, – сказал Ушоран. – Если Алкадиззар поднял к оружию Зандри, Нумас, Кватар и Ка-Сабар, то на нас может выдвинуться армия из пятидесяти тысяч человек. Если он расположил к себе и Разетру с Ливарой – а в этом ему ничего не может помешать, – тогда количество воинов гораздо больше. Им нужно лишь пробить стену, и тогда нам конец.

Неферата бросила взгляд на Анхата, ожидая, что бессмертный возразит дерзким словам Ушорана. Когда он этого не сделал, она помрачнела.

– Нам нужно найти способ остановить их, – сказала она. – Мы обязаны. Я лучше умру собственной смертью, чем отдам город, – и все вы пойдете вслед за мной!

Анхат напрягся, злобно сощурив глаза. Он начал вставать со стула, пытаясь незаметно дотянуться до рукояти меча.

Глаза Ушорана расширились. Если Анхат наставит меч на Неферату, все будет потеряно. Вместе с девами она уничтожит их обоих.

– Способ есть! – закричал он. – Но он дорого вам обойдется, о великая.

Анхат замер. Неферата повернулась к Ушорану со сверкающими, как оникс, глазами.

– Я слушаю тебя, – сказала она.


Авангард армии двигался в строгом порядке через поросшие лесом холмы и достиг стен Ламии к полуночи; Алкадиззар и Херу присоединились к передовым отрядам перед рассветом и с тех пор шли в их рядах. Ко времени их прибытия воины племен уже вовсю подготавливали огромный лагерь, ставили палатки, ограждения и загоны при свете факелов.

Алкадиззар наклонился в седле и поморщился, растирая поясницу. Они ехали с рассвета предыдущего дня, и все его тело от плеч до кончиков пальцев на ногах болело. Копейщики Кхемри утомленно шагали мимо, направляясь к указанному месту в центре лагеря.

Херу подъехал к царю с расслабленным видом, будто он проехал гораздо меньше.

– Странное возвращение, – сказал он Алкадиззару. – Сколько времени прошло с тех пор, как ты уехал отсюда?

Алкадиззар вздохнул и попытался подсчитать. Может, восемьдесят лет? Девяносто? Он слишком устал, чтобы сказать точно. Через мгновение он пожал плечами:

– Ты не поверишь, как много.

– Сильно ли тут все изменилось?

Царь выпрямился, указывая рукой на земли между Ламией и холмами позади.

– Когда я бывал тут в старые времена, на этом месте стоял бедный городок, – сказал он. – Сначала здесь жили беглецы из Махрака и Ливары после окончания войны с Узурпатором, но к тому времени, как я родился, их прогнали, либо они переселились в город.

Херу кивнул на Ламию. Столбы дыма поднимались к серому предрассветному небу из различных кварталов и вились над широкими склонами центрального холма города.

– Похоже, кто-то начал без нас.

Алкадиззар кивнул:

– Люди Фаира сообщают, что Ламия на краю восстания. После всего, что пережили горожане, Неферате будет сложно найти солдат для защиты стен.

– Тем лучше, – сказал Херу. – Ливарцы придут сюда к полудню. Если они будут работать до полуночи, то смогут подготовить свои катапульты к следующему дню. Нам нужно лишь дождаться, пока они проделают брешь в стене.

Некоторое время Алкадиззар молчал, не отрывая взгляд от опоясанного дымом холма. Стены дворца, который венчал верхушку, было пока не различить. Там ли Неферата, стоит ли она в башне Крови, планируя гибель его армии?

– Фаир наверняка уже подготовил караулы, – сказал он. – Передай ему, чтобы удвоил охрану на северо-востоке. Потом скажи командирам, чтобы половина отрядов отдохнула, пока другие готовят лагерь. Мы сменим их в полдень и начнем копать защитные позиции.

Херу нахмурился:

– Думаешь, Ламия начнет атаковать?

Царь взглянул на северо-восток, на холмистую местность позади города, где находился огромный некрополь Ламии.

– У Нефераты практически нет выбора, – ответил он. – Рано или поздно она это поймет.

Разетриец поднял палец.

– Сюда уже прибыли тридцать тысяч воинов, а подкрепления приходят каждый час. Если Неферата планирует вылазку, то мы ее разорвем на части.

Алкадиззар взглянул на своего племянника с мрачным выражением лица:

– Я беспокоюсь не из-за дневного нападения.


Послушники храма потратили несколько часов на то, чтобы расшатать и вынуть плиты в подвале святилища и открыть углубление. Места внутри хватало как раз для большого глиняного кувшина, широкое горло которого оказалось плотно запечатано.

Анхат точно следует указаниям Нефераты, думал Ушоран, наблюдая за тем, как послушники взялись за четыре толстых ручки кувшина и вытащили его из тайника. Этот подвал был одним из самых глубоких хранилищ в храме, поэтому здесь содержалось все: от бочек с сушеной рыбой до тюков хлопка. Вот уже много лет сюда наведывались только крысы; даже если этот подвал вычистить и использовать иначе, никто и не подумает, что здесь что-то спрятано. Владыка Масок украдкой взглянул на Анхата, который стоял над углублением и наблюдал за работой с непроницаемым и злобным выражением лица. Он изо всех сил противился плану Ушорана, но Неферата не приняла его доводы во внимание. Город необходимо спасти любой ценой.

Послушники поставили кувшин на пол подвала с тяжелым стуком и отошли в сторону. Анхат отпустил их взмахом руки. Смертные быстро поклонились и ушли, мечтая о свете и тепле верхних ярусов.

Ушоран вслушивался в затихающие шаги послушников по коридору. Вскоре бессмертные остались одни. Владыка Масок скрестил руки, ожидая, что Анхат снова выразит свое недовольство, но аристократ молчал. Вместо этого он подошел к кувшину и ударил по нему кулаком.

Толстая изогнутая боковина кувшина пошла от удара трещинами, и на плиты начали падать осколки размером с ладонь. Стоя в плотном облаке глиняной ныли, Анхат разбил кувшин и освободил тело В’сорана.

Костлявое тело некроманта, скрученное в форму зародыша под размер кувшина, покрывали пыль и плесень. Неровный конец деревянной щепки, которую Неферата вонзила в него, торчал из грязной одежды на спине.

Анхат с отвращением поджал губы и взглянул на Ушорана.

– Вот и он, – бросил бессмертный. – Ты хотел освободить его, так что сам и займись делом.

Ушоран презрительно посмотрел на Анхата, но подошел к телу В’сорана и встал перед ним на колени. Он взялся за хрупкого вида руки и осторожно выпрямил их. Ткань затрещала; из кистей, плеч и локтей вылетела пыль. Кожа В’сорана не уступала пергаменту в тонкости, а его кости походили на веточки. Бессмертный работал с опаской, боясь, что оторвет какую-нибудь конечность, если дернет слишком сильно.

Выпрямив руки, Ушоран разогнул туловище некроманта, стараясь, чтобы тело лежало ровно по прямой линии. Лицо В’сорана высохло, из плотно сжатого рта торчали клыки. Владыка Масок вгляделся в его лицо и остановился. Он живо вспомнил другую ночь, в другом подвале, сотни лет назад, когда Ламашиззар выдернул пулю – маленький металлический шарик – из сердца Архана. Он вспомнил вопль безумия, с которым бессмертный очнулся после пребывания в забытьи в течение лишь нескольких месяцев. В’соран же жил в заточении, в полном сознании, в тюрьме собственного разума почти двадцать два года. Осталась ли в нем хоть капелька разума?

Владыка Масок протянул руку и схватил длинный обломок, торчавший из ребер упыря. Он высвободил его резким рывком и отбросил в сторону.

Слабая дрожь прошла по скелету В’сорана. Ушоран откинулся назад в ожидании вопля.

Через несколько мгновений веки некроманта поднялись, и Ушоран вдруг осознал, что смотрит в темные, безжалостные глаза В’сорана. Он не нашел в них безумия; лишь холодный, расчетливый разум змеи. Ни один звук не вышел из сухих губ; некромант не кричал ни от ужаса, ни от злобы, ни от облегчения. Отсутствие реакции напугало Ушорана больше, чем мучительные вопли Архана.

Впервые он испугался, что допустил ужасную ошибку. Неужели они настолько обезумели, что готовы вложить запрещенные книги Нагаша в руки В’сорана?

А что еще им остается, думал Ушоран. Им нужна армия, чтобы защитить город от захватчиков. Если живых недостаточно, то вместо них за оружие возьмутся мертвые.

Загрузка...