Нам нельзя (СИ)

Глава 11

Разглаживаю невидимые складки на платье, заправляю тоненькую прядку за ухо и выхожу из комнаты. Пора играть роль скромницы-дочки, которая счастлива видеть мать после тяжелого трудового дня. С последним сомневаюсь — мама достигла тех высот в своей карьере, когда ей не нужно пропадать на съемочной площадке с утра до ночи, теперь в некоторых сценах ее спокойно заменяют дублеры.

Я видела, как приехала ее машина. И да, я вновь подглядывала в окно. Кажется, становится уже привычкой следить за теми, кто живет в этом доме, при этом самой оставаться в тени. Самойлов, кстати, тоже вернулся не так давно, и для меня удивительно, что приехали они на разных машинах, словно вовсе не муж и жена, которые буквально на днях сыграли шикарную свадьбу. Наверное, это мои собственные тараканы или заблуждения, построенные на романтичных сериалах, которые от нечего делать смотрела тетя. Здесь же я вижу двух самодостаточных людей со своими карьерами и достижениями, которые просто встречаются за ужином.

Про ужин как раз и думаю, спускаясь на первый этаж по лестнице. Лидия Павловна предупредила меня, что все будет готово к восьми. И я направляюсь в столовую, надеясь, что Арсений все-таки пропустит ужин.

Буквально на последних ступеньках мне приходится остановиться, потому что я слышу голоса. Самойлов общается с моей мамой и, судя по нарастающим звукам, они приближаются. Я оглядываюсь, на миг позволив себе мысль о побеге. Подняться обратно по лестнице, добежать до комнаты и закрыться там, притворившись больной. Мало ли… Но я сжимаю кулаки и делаю шаг вперед. Нельзя их бояться. Нельзя.

— Добрый вечер, Элла, — первым меня замечает Станислав Валерьевич.

Здороваюсь и слегка киваю, смотря на маму. На ней белоснежная шелковая блузка, широкие черные брюки, которые не скрывают тонких щиколоток. Она одета не так, как утром, что заставляет меня призадуматься — переоделась специально для мужа или сменила наряд после того, как отвезла меня сюда. Впрочем, какая разница? Я ведь тоже подбираю одежду, чтобы выразить свои эмоции или играть по правилам, от которых уже тошно.

— Здравствуй, мама, — здороваюсь официально, и от нее не скрывается тот факт, что делаю так нарочно. Самойлов следит, видимо, понимая, что между нами все еще носится со скоростью света черная кошка.

— Идемте. Лидия Павловна уже приготовила стол, — нарушает повисшую тишину мужчина, подхватывая жену под локоть. Шелк мнется, как и дребезжит на ее лице безупречная маска. На миг, не более. Но я успеваю заметить, и мне страшно признаться, но нравится.

Станислав Валерьевич смотрит на меня и протягивает ладонь, видимо, решив, что я позволю себе взять его за руку. Но я не делаю этого, потому что еще рано. Замечаю, как морщится мама, но когда она видит, что я прохожу мимо, выдыхает. Напряжение, которое повисает между нами, можно резать ножом.

Входим в столовую, где уже накрыт праздничный стол. На миг мне кажется, что здесь по-семейному уютно, пока я не присматриваюсь к деталям. Мираж тает. Я ошиблась. Изысканная посуда, о цене которой мне даже страшно подумать, стоит на столе так, словно сейчас будет идти съемка для какой-нибудь люксовой рекламы, а не трое почти родственников сядут за стол, чтобы насладиться праздничным тортом. Вилки, ножи, ложки — все они разложены около тарелок, салфетки изогнуты под причудливыми углами. Даже вазы с цветами и подсвечники…

Черт! Аппетит пропадает, стоит представить себя за этим столом, но я покорно сажусь на отведенное мне место, подмечая, что по правую руку от меня свободный стул. Видимо, здесь должен сидеть Арсений, который, надеюсь, пропустит этот вечер.

— Ну, что же, — говорит Станислав Валерьевич, бросив взгляд на пустое место, — думаю, можно начинать.

И я мысленно соглашаюсь с ним, надеясь, что успею убраться отсюда до того, как Арсений все же решит почтить нас своим присутствием.

Лидия Павловна начинает вносить первые блюда. Бокалы наполнены шампанским. Звучат тосты в мою честь, отчего лицо мамы перекашивается, а мое бледнеет, но я упрямо отказываюсь даже пробовать шампанское, запивая изысканное блюдо, словно из дорогого ресторана (хотя так и может быть) минеральной водой. Вскоре Самойлов понимает, что раскрутить меня на живой диалог тухлая затея, и все его внимание перемещается на жену. Чему я тоже безгранично рада. Мне этот ужин как кость в горле, особенно тяжело находиться рядом с мамой. Может быть, Самойлов наконец поймет, что весь этот переезд и попытки создать идеальную счастливую семью — лишь пустая трата времени, и я смогу наконец-то переехать в собственную квартиру? Мечты, мечты…

Грохот и взрыв хохота едва ли не заставляют меня подпрыгнуть на месте. Ошарашенно смотрю на закрытые двери, туда же устремлены взгляды резко замолчавших старших.

Потом Самойлов поднимается из-за стола и качает головой, когда мама собирается последовать его примеру.

— Я сам, — говорит он и уходит прочь, оставляя нас в напряженной тишине.

Смотрю на маму. Она провожает мужа и не торопясь оборачивается. На миг наши взгляды пресекаются, а после как ни в чем не бывало она продолжает есть. И тут не выдерживаю я.

— И как? У меня все получается?

Ее плечи вздрагивают, стоит мне подать голос.

Мама отрывается от созерцания собственной тарелки, на которой даже еда лежит как-то по-особенному, и хмурит темные тонкие брови.

— Что?

— У меня все получается?

Она поджимает губы, помада на которых странным образом держится в том же самом виде, как и до начала ужина. Цвет, текстура, правильная линия, и только мой вопрос заставляет ее поломать эту линию и показать истинные чувства.

— Да, — наконец отвечает, откладывая вилку и беря в руку бокал с водой. — Но постарайся хотя бы изобразить, что тебе здесь нравится.

Я пожимаю плечами.

— Стараюсь.

— И перестань носить эти платья, — ворчит она. — Кто их тебе покупал? Словно оборвашка.

— Тетя, — и вновь пожимаю плечами.

Мама морщится. Ей не нравится любое упоминание о сестре. Не знаю, какая кошка между ними пробежала много лет назад, но эта молчаливая вражда продолжается и, кажется, никогда не закончится.

— А где то платье, что я прислала?

Теперь моя очередь морщиться.

— Я его выбросила.

В ее глазах вспыхивает гневный блеск. Она недовольна моим ответом и поступком. Я же ликую. Сделала все правильно. Наконец-то!

— Зачем?

— Потому что мне не понравилось платье. Оно мне не подходит.

— Ты знаешь, сколько оно стоило?

— Да, — отвечаю я, не испытывая ни капли угрызения. — Видела этикетку.

Лицо кривится в злобной гримасе. Я жду новый выпад и готова парировать, но нам мешают. Точнее, спасают ситуацию. Потому что еще чуть-чуть, и мы сцепимся.

— Ох, — вздыхая, входит Лидия Павловна. В ее руках пустой поднос. — Станислав Валерьевич просил передать, что он больше не подойдет.

Мама встает из-за стола и со злостью отбрасывает салфетку. Она не ждет объяснений, видимо, и так догадавшись, что случилось. А вот я продолжаю сидеть за столом и лицезреть очень интересную картину. В этой новой семье не все так благополучно, как хотелось бы им показать.

В итоге мама вскоре покидает столовую, оставляя меня наедине с удрученной помощницей по хозяйству. Лидия Павловна ставит поднос на стол и начинает собирать тарелки.

— Я вам помогу, — подхватываю свою тарелку и выбираюсь из-за стола. Если и играть роль, то до конца.

— Ой, Элла, не нужно. Я тут сама справлюсь, — отмахивается от моей помощи женщина, которая пытается за благодарной улыбкой скрыть плохое настроение.

Но я продолжаю напирать, помогая складывать посуду на поднос и делая вид, что мне только в радость быть полезной. Лидия Павловна сдается без боя. Возможно, и ей приятно, что кто-то замечает ее труд и по достоинству ценит, и уж тем более предлагает свою помощь. Ну, а я должна помнить, что Лидия Павловна — мои уши и глаза в этом доме. Дружить с ней означает знать все тайны семейства.

— Что-то случилось? — осторожно интересуюсь, когда на поднос поставлен последний прибор со стола.

Лидия Павловна тяжело вздыхает и качает головой. Вижу, что ее что-то беспокоит, но она не торопится говорить. И догадываюсь почему — я пока еще посторонний человек в этом доме, а дело очень деликатное.

— Вернулся Арсений? — едва ли не шепчу, подавшись вперед. — Это он так смеялся?

Лидия Павловна резко оборачивается и смотрит на прикрытые двери. Словно ждет, что кто-то услышит наш разговор, а после кладет руки на стол и, опираясь, вздыхает.

— Да, уронил вазу с цветами в холле, — говорит женщина.

Я молчу. Помню ту огромную вазу, которую видела, когда шла сюда.

— В ней были цветы со свадьбы, — продолжает говорить Лидия Павловна. — Ох, Арсений так тяжело воспринял новость о свадьбе, что до сих пор смириться не может. Ой, что-то я лишнего болтаю! — спохватившись, она всплескивает руками и тут же подхватывает поднос. — Пойду-ка порядок лучше наведу.

Я остаюсь стоять возле стола, наблюдая, как женщина торопливо покидает комнату, но на пороге она все же останавливается и оборачивается, одаривая меня извиняющейся улыбкой.

— А ведь торт так и не попробовали. Ты уж прости их. Арсений вроде бы парень взрослый, но тот еще бунтарь.

Киваю. О да, я уже успела заметить его тяжелый характер. Ощутить, так сказать, на собственном теле. Инстинктивно потираю запястье, на котором, к сожалению, не осталось следов, было лишь небольшое покраснение, которое исчезло к вечеру.

— Думаю, завтра все уладится, — заключает Лидия Павловна и покидает столовую, оставляя меня наедине с безрадостными мыслями.

Я была права. Арсений зол на отца из-за свадьбы. Самойлов-старший злится на сына, потому что тот ведет себя, как избалованный ребенок. А мама просто в бешенстве, потому что все идет не так, как она хотела бы. И лишь я оказываюсь свидетелем того, как трещит по швам новая семья Самойловых, и предвкушаю сладко-горький финал.

Спустя несколько минут выхожу из столовой и направляюсь в свою комнату. В коридоре тишина. Скорее всего, мама отправилась к себе, Станислав Валерьевич выясняет отношения с сыном, а Лидия Павловна начищает фамильное серебро, успокаивая тем самым расшатанные нервы. И лишь я бреду по пустынному холлу, подмечая то самое место, где совсем недавно стояла огромная ваза с букетом. Теперь там пусто и лишь влажные следы на полу напоминают о происшествии, которое уничтожило весь призрачный налет торжественности момента.

Но стоит мне сделать еще несколько шагов, пересекая холл, как я тут же останавливаюсь и с удивлением смотрю на парня, спускающегося по лестнице. Я уже видела его. Утром он приезжал за Арсением, и они вместе уехали на белой машине.

Он тоже замечает меня. Удивление сменяется интересом, который вспыхивает в его голубых глазах, устремленных на меня.

— Привет! — здоровается первым, я же теряюсь на миг, раздумывая над тем, как себя вести с ним. Друзья Арсения по умолчанию мои враги. — Ты же Элла? — зато он не теряется и, спустившись еще на несколько ступенек, протягивает мне руку.

Я кошусь на длинные пальцы и тронутую загаром кожу и киваю.

— Добрый вечер.

И опять не отвечаю на попытку рукопожатия. Чем меньше касаюсь людей, тем легче переношу общение с ними. Тем более, с незнакомцами.

Парень не удивлен моему отказу пожать его ладонь и опускает руку, продолжая с интересом рассматривать меня.

— Арс рассказывал про тебя, Элла, — говорит он, едва не вгоняя в краску бархатистым голосом, от которого могут и коленки подгибаться. Я же чувствую парализующий страх, понимая, что нахожусь здесь совершенно одна. Как и с Арсением утром в столовой, когда он позволил себе жестокость по отношению ко мне. Чего ждать от блондина я не знаю, и тем более не понимаю, как реагировать на него.

— Мне пора, — произношу, набрав побольше воздуха в легкие. — Уже поздно.

— Поздно? — он удивляется, и светлые брови изгибаются дугой.

Кивнув, я делаю попытку обогнуть парня и уйти, пока не стало слишком поздно. Я на нервах. Вечер отнял у меня последние силы, а еще этот…

— Даже не спросишь моего имени? — Его голова наклоняется немного вбок.

— Неинтересно.

Тихий смешок отзывается мурашками по коже. Я щурюсь, пытаясь выказать всем своим видом полное безразличие к нему и свое раздражение. Но, увы, блондин лишь забавляется. Под стать своему дружку. Арсений такой же — двуличный мерзавец, который получает по жизни всё, что хочет.

— Ну ладно, — неожиданно парень сдается и отступает. — Пока, Элла. До новой встречи.

Я молчу. Быстрым шагом поднимаюсь по лестнице, отчетливо ощущая его ледяной взгляд на спине. Еще одна проблема на мою голову.