Нам нельзя (СИ)

Глава 25

— Во так, — говорю я, поправляя подушку.

Тетя, откинувшись назад, блаженно выдыхает.

— Может, не стоило так рано выписываться из больницы? — осторожно интересуюсь, всматриваясь в потускневшее лицо родственницы. Она отмахивается.

— Я еще успею там належаться.

В голосе тети не звучит горечь, но она скапливается у меня на языке. Торопливо сглатываю противный комок и отхожу от кровати.

Беда не приходит одна, ведь так?

Вот и в наш дом беда не пришла просто так. Инфаркт лишь прелюдия. Само представление застигло меня врасплох. Анализы, которые провели после поступления тети в больницу, показали, что у нее страшная, опасная и, скорее всего (а я хочу думать иначе!), неизлечимое заболевание. Она говорит, что ей осталось недолго, поэтому и не хочет проторчать последние деньки в больнице. Я настаиваю на квалифицированной помощи, но и спорить с тетей не могу. Когда ей надо — она упряма, как баран. Поэтому я и сдаюсь. Позволяю ей приехать домой на несколько дней. А потом силой, если потребуется, потащу на все процедуры. Я не брошу ее. Ни за что на свете!

— Ты должна была ненавидеть меня, девочка.

Теперь отмахиваюсь я.

— Наверное, я сумасшедшая.

— Вся в меня, — смеется тетя, складывая руки на животе. — А где твой молодой человек?

Я смущенно отворачиваюсь.

— Макар не мой парень. Мы не встречаемся, — тихо произношу, чувствуя, как щеки ошпаривает прильнувшей к лицу кровью.

Тетя усмехается.

— Ох, мне-то не ври.

— Но это правда.

— Думаю, Макар считает иначе, — лукаво подмигивает она, когда я резко поворачиваю голову. — Просто дает тебе время.

— За что я ему очень благодарна.

— А парень-то хороший, — хмыкает она. — Спас старую калошу.

— Тётя!

— А что?! — смеется она. — Так ведь и есть. Ну ладно, не твой, но пока. Кстати, знай, я одобряю. И даю вам свое благословение.

— Тёть!

Она издевается надо мной и в таком-то состоянии! У меня слезы наворачиваются на глазах, хотя я давала себе слово не плакать больше. Но ведь я и не плачу, да? Просто сиюминутная слабость, которая вскоре проходит.

— Он приедет чуть позже. Обещал помочь мне купить продукты.

Макар мне помогает. Во всем! И меня прям распирает от радости находиться с ним рядом, но приходится держаться, чтобы не показать себя глупой девчонкой, которая готова порхать, как бабочка, когда кто-то просто помогает донести сумку с вещами. А он помогает. Помог мне, например, переехать обратно в тетину квартиру. Никто, кстати, не сопротивлялся. Станислав Валерьевич все правильно понял и принял. Что там сейчас происходит между ним и мамой — я не знаю, да, если честно, плевать. Знаю лишь, что Арсения отправили к его матери отдохнуть, так сказать. Но причины скорее иные — драку ему не простили, как и скверное поведение, а еще пьянки, десятки штрафов за нарушение правил вождения и не сданный вовремя экзамен. Так что, если Арсений и возьмется за ум, то я уже об этом не узнаю.

Макар с ним вроде как общается, но это не точно. Мне кажется, что между ними пробежала кошка, да такая черная, что дружба еще нескоро восстановится. И я все еще надеюсь, что не виновата в этом, хотя о причинах драки Макар мне так и не поведал. Что же, его право.

— Ладно, ладно, — отмахивается тетя. — Лучше принеси мне папку из комода.

Я встаю и настороженно смотрю на комод, о котором говорит тетя.

— Тебе не стоит пока ничем заниматься. Просто лежи и отдыхай.

— Ох, упрямая девчонка, — выдыхает она. — Давай же принеси или я сама сейчас встану…

— Всё! Несу!

Как и говорила, если тете что-то надо, то она этого добивается. Срываюсь с места, подхожу к комоду, нахожу папку, несу ее обратно. Передаю тете и жду новых указаний. Она, тем временем, кивает мне на свободное рядом с собой место.

— Садись уже. Есть разговор. Очень серьезный, поэтому просто слушай и не спорь со мной.

Я послушно опускаюсь на край кровати. Тетя протягивает мне первую бумагу, которую достает из папки. Я уже видела эту папку, когда собирала тете вещи в больницу, но, как меня и учили всегда, в чужие документы без надобности и дозволения не лезу. Поэтому для меня становится сюрпризом то, что я вижу там.

— Завещание? — мой голос начинает дрожать.

Тетя кивает.

— Да, Элла, это мое завещание.

— Но когда… То есть когда ты успела его составить?

— Как только получила вторую часть квартиры. После того, как Оля обещала мне ее отдать, я сразу же уцепилась за нее и не отпустила, пока все не было оформлено. А после подготовила новое завещание. Хотела тебя предупредить, но не сложилось…

— А было и старое?

— Ну да, — хмыкает тетя. — Но там я завещала тебе только свою долю от квартиры, а тут, — и она указывает на бумаги, — всё. Всё будет твоим.

— Но… Не понимаю…

— А чего тут не понимать-то? — фыркает она. — Ты — моя единственная родственница, Элла. У меня нет мужа и детей. Мои родители мертвы. Я сама одной ногой в могиле… А твоей матери не достанется ни копейки. У нее своего добра полно, пусть и сидит на нем, как дракониха.

— Тетя! — нервно срываюсь, но она шикает на меня и продолжает говорить:

— Это так, дорогая моя, и я скоро умру. Какое бы сейчас ни придумали лечение, но мне осталось не так уж и много. Поэтому я хочу убедиться, что ты будешь в безопасности, когда меня не станет. И я очень сожалею, что мне пришлось тогда пойти на уступки и позволить ей забрать тебя. Тебе ведь там было плохо, да?

Я медленно киваю. Тетя выдыхает. Между нами вновь повисает напряженная пауза.

— Мне нужна была эта доля ради тебя, Элла. Я хочу, чтобы у тебя была крыша над головой. Чтобы ты ни в чем не нуждалась, когда меня не станет. Она не даст тебе всего этого. Ты уже совершеннолетняя, и Ольга не обязана тебя содержать и дальше. Ты ведь это понимаешь?

Я киваю. В горле комок. Говорить не могу.

— И вот еще это, — тетя протягивает мне новые бумаги. — Это мои счета. Здесь все деньги, что мне удалось накопить за эти годы. Я старалась копить столько, сколько могла позволить отложить. И чтобы ты ни в чем при этом не нуждалась.

Смотрю на цифры и шокировано глотаю воздух приоткрытым от удивления ртом. Сумма значительна. Очень значительна.

— Мне пришлось так поступить, — говорит тетя. — Чтобы опять же тебя обезопасить, потому что я не знала, каким боком к нам повернется жизнь. Я не прикасалась к этим деньгам, копила их для тебя, — ее голос становится взволнованно-хрипящим. — Так что все они для тебя.

Смотрю на ворох документов и в немом ужасе понимаю, что я все время злилась на тетю, потому что считала, что она растит меня лишь потому, что ей платят за это, а она… Она просто…

— Тетя, — шепчу, прижимаясь к ее плечу. — Почему?.. Почему не ты моя мама?

— Глупышка, — ворчит она, но гладит ласково по волосам. — Ты должна злиться на меня. Я далеко не образец для подражания.

— Но ты мой самый родной человек!

— Я тоже тебя люблю, дурочка.

Я смеюсь. Смеюсь и плачу, прижимаясь к плечу тети. Она водит ладонью по моим волосам, что-то шепчет, и мне кажется, что все беды позади, пока тетя не произносит следующее:

— Послушай еще кое-что.

Мне приходится оторваться от нее, выпрямиться и ждать в напряжении, не зная, что она еще расскажет.

— Вот, — она протягивает мне новый документ. Точнее, какой-то перечень с именем, адресами и прочими данными. Я читаю лишь имя. Дмитрий Андреевич Виноградов.

— Кто он?

— Твой отец.

Я вздрагиваю. Ошарашенно смотрю то на бумагу, то на тетю. Она достает из папки старые снимки и передает их мне. На всех один и тот же человек. Приятной наружности, молодой и веселый. В его взгляде я вижу искрящееся счастье, а еще я нахожу нечто общее между нами. Ведь я всегда считала, что мне досталась внешность от отца.

— Он?

Тетя кивает.

— Да. Дима — твой отец.

— Ты его знаешь?

— Знала, — поправляет она, и меня коробит от этого слова.

— То есть как?

— Его не стало, когда тебе было три года.

Неприятный холодок пробегает мурашками по коже.

— Авария. Залетел на своем мотоцикле под фуру. Погиб мгновенно.

Ужас шевелит волосы на затылке.

— Он знал обо мне?

Тетя отрицательно качает головой.

— Даже я не знала, — отвечает она. — То есть подозревала, но Ольга отказывалась признаваться. Никому долгое время не говорила, пока однажды мы в пух и прах с ней не разругались. И лишь тогда она, чтобы задеть меня, призналась.

— Задеть? — непонимающе смотрю на тетю, пока та вертит в руке один из снимков.

— Мы вместе учились. Я и Дима. Наш роман начался в школе. Мы то сходились, то вновь начинали встречаться. Тогда я не думала, что все закончится так. Но Оля… У нас всегда были сложные отношения с твоей мамой. Наверное, она хотела мне насолить в очередной раз, — выдыхает тетя, а я с ужасом слушаю ее, представляя, что же могло произойти, когда меня еще в помине не было. — В общем, она попыталась увести моего парня. Видимо, ей это удалось. По крайней мере, она забеременела тогда, но очень долго скрывала от нас. А когда все стало ясно, идти на аборт было уже поздно.

В горле вновь собирается комок. Как же больно и неприятно. Но это жизнь со всеми ее белыми и черными полосами.

— Родилась ты. Наша мама, твоя бабушка, взяла на себя полную опеку, ведь Ольга тогда сама еще была девчонкой, которой вот только исполнилось восемнадцать. Ее отправили учиться подальше, лишь бы позор не всплыл. Да и она сама не хотела ничего общего иметь с тобой, так и сказала нам. Собиралась сдать тебя в детский дом. Мама тогда очень разозлилась на ее, но тебя не бросила. Мы лишь не знали, кто отец ребенка.

Я киваю. Сложно слышать правду о своем рождении, но разве я ожидала чего-то иного?

— Ох, Элла, если бы я знала, что он твой отец, я бы сказала ему. Но уже было поздно.

— Да… поздно, — смотрю на снимок отца, чувствуя, что хочу знать о нем все. Просто знать, каким он был человек, о чем и расспрашиваю тетю, когда приходит Макар.

Сползаю с кровати, передавая тети все документы. Она заботливо складывает их в свою папку. Здесь мое прошлое, настоящее и будущее. Тетя позаботилась обо мне так, как не сделала этого настоящая мать. Я улыбаюсь тете прежде, чем идти открывать дверь.

Макара встречаю с распростертыми объятиями.

— Ты так рада меня видеть?

— Конечно, — шепчу, утыкаясь носом в его грудь.

— Я тоже скучал, — и он касается моей макушки.

— Эй, голубки! — кричит тетя, и я, вздрогнув, отлетаю от Макара, будто застигнутая на месте преступления.

— Да? — кричу в ответ, слыша, как Макар усмехается.

— Отправляйтесь погулять. Последние теплые денечки. Нечего сидеть дома и тетку старую охранять.

— Ну, теть!

— Не тёткай мне! — смеется она, выглядывая из комнаты.

Макар приветственно кивает.

— Забирай ее и раньше десяти не возвращай.

— Понял, — соглашается он, явно поняв намек тети. Та одобряет его, и ему это льстит, судя по самодовольной улыбочке.

— Но…

— Идем, — и Макар, обняв меня за плечи, выводит из квартиры. Мы отправляемся гулять, наслаждаться последними, как сказала тетя, теплыми деньками, и впервые я чувствую себя настолько цельной, что словами не передать.

Я просто счастлива.

Я наконец-то обрела себя.