Нам нельзя (СИ)

Глава 17

С того разговора проходит еще несколько дней, в которые я старательно пытаюсь избегать встреч с семейством Самойловых. Как бы мне не были приятны разговоры со Станиславом Валерьевичем или, наоборот, противны встречи с Арсением, мне приходится не попадаться им на глаза, чтобы избежать новых конфликтов. С мамой же, напротив, вообще не вижусь. Она не так давно вернулась со съёмок и вроде бы у нее намечаются новые. Пашет без передышки, как бы сказала тетя, которая вовсе канула в Лету, исчезнув из моей жизни с тем последним сообщением, на которое она так и не ответила. Я могла бы ей позвонить или вовсе приехать в гости, но подозреваю, что она не пустит меня на порог. Пора бы уже выбросить из своей жизни людей, которые отравляли мою кровь.

Оставалось еще чуть больше месяца. Как прожить, чтобы не угодить ни в чью ловушку, не понимаю.

Утром от Лидии Павловны я узнала, что Арсений уехал к своей матери на несколько дней погостить. Он, кстати, вел себя последние дни очень даже хорошо, и ему вернули карточки и ключи от машины. Вот так Самойлов-старший воспитывал сына. Арсений оставался ребенком, который никогда не вырастет.

Зная, что его не будет несколько дней, я могла бы выдохнуть, но напряжение, искрящееся в воздухе, не давало мне покоя. И собрав сумку, в которую положила бумажный томик, я отправилась в город. Мой излюбленный маршрут — шумные улочки, кафе с выпечкой и прохлада парков, наполненных прохожими. Я находила в таких местах моменты единения с собой. Устраивалась на лавочке, читала книгу, а после бродила по улицам, пока, наконец, не наступало время для возвращения. Одно лишь радовало меня больше всего — скоро подача документов. И когда станет ясно, что я поступила, можно будет выбирать себе жилье.

Нужно потерпеть. Еще чуть-чуть, и я, наконец, вырвусь из плена лживых семейных отношений.

Выбравшись из такси в центре города, я иду по улицам без цели. Просто иду вперед, куда глаза глядят, пока, наконец, не добираюсь до парка. Сегодня будний день, и народу здесь поменьше, чем было в субботу, когда я едва нашла себе тихий уголок без вопящих детей, мчащихся на великах подростках или толпы взрослых. Углубляюсь в парк, нахожу лавочку и, выдохнув, что здесь почти никого нет, сажусь. Кладу сумку рядом, достаю из нее бутылку с минеральной водой. Делаю несколько глотков, которые наполняют меня прохладой. Далее беру книгу и открываю на той страницы, где остановилась читать в прошлый раз.

Этот день так похож на вчерашний, что впору поверить в дежавю. И я почти верю, пока передо мной не вырастает тень. Возможно, просто прохожий, который внезапно остановился, чтобы достать, например, телефон из кармана или… Не важно.

Не важно, потому что я поднимаю голову и встречаюсь с задумчивым взглядом блондина. Дружок Арсения. Макар, вроде бы. Опять он!

— Только не говори, что тебя попросил присмотреть за мной Арсений?

Он усмехается. В его голубых, как льдинки, глазах появляются озорные огоньки.

— Нет, Элла. Чистая случайность. Честное слово! — отвечает он и разводит руками. — Увидел тебя, когда ты переходила через дорогу на перекрестке, и решил проверить, не ошибся ли.

Я скептически изгибаю бровь. Он улыбается, сверкая белоснежными зубами.

— Убедился, что это я?

Кивок в ответ.

— Ну, всё. Это я. А теперь пока, — и я наклоняю голову, чтобы вернуться к чтению и дать ему понять, что разговор закончен.

Но, кажется, кое-кто не понимает намеков. И мне приходится вновь посмотреть на Макара, надеясь, что он наконец-то включит голову и догадается, что я не намерена с ним разговаривать.

— Как дела?

Он неглуп, я в этом уверена. Но упрям, как баран.

Молчу. Даю знак. Полное игнорирование.

Я начинаю злиться. Он еще шире улыбается.

— Да ладно! Я же не специально проезжал мимо. И не специально следил за тобой. Честное слово!

— Так уж и быть, поверю, — выдыхаю, вкладывая в книгу закладку. Кажется, мое чтение откладывается на неопределенный срок. Ведь кое-кто не собирается просто так сдаваться.

— Вот и отлично, — произносит он, делая шаг навстречу. — Можно присесть?

Скамейка широкая, хватит места для четверых, но отчего-то я не хочу, чтобы Макар сидел рядом со мной. Но он не ждет ответа. Просто предупреждает, что сделает это. И садится, легко опускаясь на скамейку. Вытягивает перед собой ноги, облокотившись на спинку и запрокинув голову. Выдыхает довольно громко. Будто гонялся за призраками, а не меня искал по всему парку, чтобы сказать про нашу случайную встречу. Какой-то он странный. И немного забавный даже.

Мы молчим. Проходит несколько томительных минут, пока Макар не сдается. Он поворачивается ко мне, улыбается и выглядит так, будто выиграл какой-то приз. Слишком уж довольный.

— Так как дела? Чем занимаешься?

— Все нормально. Читаю, — и указываю на книгу.

Взгляд Макара скользит по мне, надеюсь, что в поисках книги. Но отчего-то мне кажется, что мои обнаженные коленки ему нравятся больше. Поэтому двигаю книгу чуть ниже, и тем самым взгляд Макара утыкается в серую обложку. Он кривит усмешку, но ничего не говорит. Мы оба понимаем, куда и зачем он смотрит. Так и думала, что все парни одинаковые.

— И не спросишь, как у меня дела? — теперь он смотрит мне в глаза, даже не пытаясь спрятать лукавый огонек, пляшущий на дне его зрачков.

— Мне не интересно.

— И у меня все хорошо, — продолжает говорить, упрямо игнорируя мой воинственный настрой.

Вновь запрокидывает голову и смотрит на зеленую крону дерева, раскинувшуюся над нами. Листва едва колышется на слабом ветерке. День сегодня очень жаркий, самый разгар лета, и это место — одно из немногих в парке, где еще терпимо находиться средь бела дня.

Я кошусь в сторону Макара и не могу не отметить, что он хорош собой. Широкий лоб, на который падают светлые с золотистым отливом волосы, голубые глаза, которые, как магнит, притягивают. Кожа у него светлая, что странно для лета. Думала, такая кожа быстрее всего сгорает на ярком солнце, приобретая красный нездоровый оттенок. Но Макару удается уберечь себя от солнечных ожогов, когда я сама уже приобретаю бронзовый оттенок, выбираясь на ежедневные прогулки.

Пытаюсь припомнить его лицо среди десятков других, которые видела на снимках из коллекции Арсения, но так ничего и не нахожу в своих воспоминаниях. Наверное, нужно было быть более внимательной, ведь, как оказалось, среди друзей Арсения есть те, кто слишком упрямы, чтобы до ужаса надоесть, или те, кто привлекают мое собственное внимание. И Макар выделяется в обоих случаях.

Я выдыхаю и отворачиваюсь. Кажется, он здесь надолго. Беру книгу в руки, намереваясь продолжить чтение.

— Да ладно! — удивляется он, замечая, как я открываю книгу. — Будешь читать?

Киваю и откладываю бумажную закладку.

— Может, лучше поболтаем?

Отрицательный кивок вместо ответа.

— Ты всегда такая?

— Нет, — пожимаю плечами, делая вид, что читаю. На самом деле я застопорилась еще на первом абзаце и ничего не понимаю, будто буквы отказываются складываться в знакомые слова и осмысленные предложения.

И вновь тишина, которая явно начинает раздражать Макара. Я-то привыкла. Это мой образ жизни. Умение молчать и давить своим бездействием на того, кто желает видеть действие, можно сказать, моя суперспособность. И, видимо, она срабатывает, только не совсем в ту сторону, в которую я бы хотела. Потому что Макар резко поднимается со скамьи и протягивает мне руку.

— Пошли.

— Что?

— Не что, а куда, — и нахально так улыбается, аж коробит. Однако и я не остаюсь в стороне. Качаю головой и вновь листаю книгу, делая вид, что читаю.

Макар не выдерживает игнора и забирает у меня книгу из рук.

— Пойдем, Элла, гулять. Я, можно сказать, зову тебя на свидание.

И вот тут-то воздух в моих легких заканчивается. Резко задираю голову, едва ли не выпучив глаза и открыв рот, смотрю на Макара. А он смеется, возвращая мне книгу. Но берет мою сумку, а второй рукой перехватывает ладонь и тянет за собой.

— Идем.

И я иду. То есть мне приходится встать, потому что он тянет за собой. Приходится сделать шаг вперед, потому что Макар не отпускает мою руку. Он набрасывает мне на плечо ремешок сумки, а после, приобняв за талию, ведет прочь от прохлады и одинокой скамейки, ставшей моим убежищем. Ведет по тропинкам, пока мы не покидаем парк, и весь путь он предпочитает молчать и как-то странно улыбаться, когда я осмеливаюсь взглянуть на него. Мы оказываемся напротив дороги.

— Так, выбирай, пойдем сначала в кафе перекусить или сразу в кино. Я бы не отказался сейчас посидеть там, где есть кондиционер.

Пожалуй, мне нравится такой план. Но совершенно не нравится его рука на моей талии. И ведь не сбросить ее, потому что другая часть меня очень даже «за». Как и желудок, выбравший сначала кафе. Мы отправляемся в уютное местечко, где все счета полностью оплачивает Макар.

— Это же свидание, — сообщает он, явно посмеиваясь надо мной.

— Никакое это не свидание.

— Ошибаешься, — забавляется Макар, не скромничая с угощениями. А после того, как с едой покончено, он тащит меня в кинотеатр, где мы сидим на последнем ряду. Смотрим какой-то блокбастер, и я надеюсь, что не усну, но Макар не дает мне расслабиться, то и дело предлагая попкорн.

День рядом с ним проходит на удивление легко, но я так и не могу расслабиться. Поэтому, когда мы покидаем кинотеатр, я разворачиваюсь и смотрю на парня.

— Отлично погуляли. Куда дальше? Теперь твоя очередь выбирать, — произносит Макар. Он все также мило улыбается, но мне неожиданно становится дурно.

Все это не может быть по-настоящему. Только не так и только не с ним. Я прекрасно помню, как Арсений подослал Макара найти меня после случая с карточкой. И даже если мы действительно встретились сегодня случайно, то все, что было после — обман чистой воды. Злость стягивает грудную клетку и становится тяжело дышать. Я сжимаю кулаки, пряча руки за спиной, и смотрю в голубые глаза парня, который слишком хорош для такой скучной замухрышки, как я.

— Передай Арсению, что его сводная сестренка хорошо провела время.

Мои слова — это попытка уберечь себя от новой боли, но Макару не понять.

Я вижу, как темнеют от гнева его глаза. Как скользят к переносице светлые брови, которые совсем недавно изгибались, когда он шутил о просмотренном фильме. Я знаю эти эмоции.

Это злость в чистом ее, первозданном виде. Я жила с такими эмоциями, я росла в злости и нелюбви. И ему стоит усвоить урок — я не та, за кого себя выдаю. Пора бы уже это понять.

Разжимаю кулаки и перехватываю узкий ремешок сумки.

— Надеюсь, мы больше не увидимся.

Макар часто дышит. Неужто мои слова задели его? Странно. Ведь это всего лишь игра. Они все играют мной, а я отвечаю тем же.

— Дура ты, Элла.

Не понимаю… Не понимаю, что я услышала только что? Дура? То есть как…

— Макар, — зову его по имени, оглушенная резкостью его надорванного голоса.

Больше он ничего не говорит. Разворачивается и уходит, вынуждая меня вновь созерцать руины, которые я оставляю после себя. Я должна радоваться. Должна улыбаться. Чувствовать веселье, от которого будет кружиться голова. Но все, что я чувствую сейчас, так горечь на языке и боль в груди.