Наперекор стихии

18

Всю обратную дорогу Селена, потрясенная событиями последних часов, не проронила ни слова, и Рауль, чувствуя ее состояние, не пытался завести разговор. Даже когда карета остановилась, он молча помог ей выйти. На крыльце, перед входной дверью, капитан долго ждал, пока она отыщет беспокойными руками в сумочке, расшитой бисером, ключи. Открыв дверь, он проводил девушку внутрь.

Селене хотелось побыть одной, но она не могла попросить Рауля уйти после заботы, проявленной им в доме Жизель.

— Может быть, бокал вина?

— Я налью… Пожалуй, бургундское… А что хочешь ты, Селена?

— Я не хочу вина…

— Это поможет тебе. — И Рауль протянул девушке наполненный бокал.

— Нет, в самом деле, я…

— Тебя трясет… — Сняв с девушки плащ, он усадил ее на кушетку возле камина. — Ты неважно выглядишь… Что произошло, Селена?

Рауль присел рядом с ней.

— Не молчи. Может быть, лучше рассказать мне все?

— Жизель… — проговорила наконец Селена. — Жизель и мужчина… офицер разведки… они были вместе в гостевой, когда я зашла… Они оба хотели меня…

— Не продолжай, я понял. Брайн не должен был брать тебя в такое место.

— Он и не хотел брать меня. Он пошел только для того, чтобы поговорить с герцогом и заручиться поддержкой императора в строительстве флота Конфедерации. Он думал, что герцог…

— Он правильно думал, — согласился Рауль. — Но я не понимаю, зачем Брайн потащил тебя с собой?

— Я настояла на этом. Это последняя ночь Брайна на берегу… — Она вздохнула, глядя на собеседника с тревогой. — Но ты не должен никому говорить. Брайн рассказывал, что здесь орудуют шпионы с обеих сторон.

Рауль поспешил ее успокоить:

— Вы же не думаете, мадемуазель, что я — шпион янки?

— Конечно, нет, но если ты проболтаешься… случайно…

— Я даю тебе слово, что не скажу ничего, что могло бы навлечь на моего друга опасность. А теперь расслабься и выпей вина. Так, уже лучше?

Девушка кивнула и опустила голову на подушку.

— Ты был так добр… забрал меня из этого ужасного места…

— Но все равно считаю, что Брайн не должен был брать тебя туда…

— Но он не знал, что за женщина эта Жизель… Он…

— Не обманывай себя. Брайн хорошо знаком с Жизель. И с другой, темноволосой красоткой… Как ее имя?

— Иветта. Но они много лет знают друг друга. Я уверена, они встретились сегодня вечером случайно.

— Ты действительно в это веришь?

Селена отвернулась.

— Я не знаю, во что верить. Брайн говорил, что они были знакомы с Иветтой еще в Нью-Орлеане, когда их обоих не принимало креольское общество…

— Я ничего не знаю о прошлом Иветты, но Брайну жилось в те годы плохо. Его мать была скандальной особой. Актриса…

— Но, конечно же, после женитьбы с Майклом Дюраном…

— Да, креольское дворянство могло сквозь пальцы смотреть на ее прошлое, так как она стала женой одного из членов их общества, но Лидия Маккорд вела себя неблагоразумно. Замужество ее не изменило. — Рауль говорил спокойно, но Селена, слушая его, понимала, что Брайн должен был пережить, и, любя его как прежде, ощутила прилив нескончаемой жалости. — Еще до того, как мать Брайна оставила Дюрана… она крутила шашни с его соседом…

Селена вздрогнула.

— Как это ужасно для Брайна.

— Могло быть и хуже, — сказал Рауль сухо. — После того как Лидия сбежала со второсортным театральным продюсером, Дюран мог отказаться от Брайна и вышвырнуть его в трущобы Нью-Орлеана. Случись такое — твоему милому было бы действительно тяжело. Отвергнутый креольцами… преследуемый Чарльзом Дюраном… полноправным наследником…

— Брайн говорил тебе о… своей матери?

Рауль отрицательно покачал головой.

— Подобные слухи имеют обыкновение распространяться даже через океан. Как-то летом в замке нашей семьи, в Лоррейне, гостили люди из Нью-Орлеана. Брайн тоже гостил у меня. Один из джентльменов повел себя опрометчиво, рассказав о скандале. Брайну было восемнадцать. Джентльмен на десять лет старше, опытный дуэлянт. Брайн вызвал его.

— Что случилось потом?

— Брайн был ранен. Пуля задела голову, он был весь в крови, но, чудом устояв, выстрелил и убил своего противника.

Селена поежилась. Рауль обнял ее.

— Твой возлюбленный родился в рубашке… и выжил.

— Надеюсь, ты прав… хочется верить, это поможет ему выжить и в ужасной войне! Он вернется… ко мне. О, Рауль! Если Брайн погибнет, что будет со мной?

Рауль привлек взволнованную девушку к себе. Поглаживая волосы, попытался успокоить:

— Тебе нечего бояться. Такая прекрасная девушка, как ты… О, Селена! Ты должна остаться со мной… Нет, подожди. Дай мне сказать… Я дам тебе все, что пожелаешь: карету с кучером и лакеем, драгоценности, меха и…

С минуту Селена была не в состоянии произнести ни слова. Ее шокировала быстрая перемена в поведении благодетеля. Она обратилась к нему за успокоением, сочувствием, потому что он был другом Брайна. Но в глазах Рауля горел голод, желание владело руками…

— Я клянусь. Ты молода и неопытна. Тебе нужен защитник.

— Нет… Ты не должен… Мне нельзя оставаться в этих апартаментах после отъезда Брайна.

Не понимая отказа девушки, Рауль настаивал:

— Не противься… У тебя будет лошадь, такая же, как у Жизель… Я хочу тебя, Селена. — Наваливаясь тяжелым телом, спаситель пытался повалить девушку на кушетку. — Позволь мне доказать, насколько я нуждаюсь в тебе.

В панике Селена высвободила руку, и звонкая пощечина обожгла щеку Рауля.

— Ты называешь себя другом Брайна, а сам за его спиной…

— Ладно уж, моя дорогая. Ты не школьница, вышедшая из монастыря…

— Но я и не потаскуха и не дочка хозяина гостиницы…

Рауль потирал щеку, заглядывая в фиолетовые глаза.

— Мужчина никогда не предлагает разделить свою судьбу шлюхе или дочке хозяина гостиницы. Ты красива, хорошего происхождения. Любой мужчина гордился бы такой любовницей.

Глаза Селены сверкнули аметистовым огнем.

— Убирайся вон!!

Рауль и не думал подниматься.

— Убирайся немедленно, или я расскажу Брайну и он убьет тебя на дуэли!

Рауль весело рассмеялся, словно на него пролился не поток гнева, а шквал вселенских глупостей.

— Не смей надо мной смеяться!

— Мне жаль тебя, — проговорил он, продолжая улыбаться. — Ты наивнее, чем я предполагал, и это делает тебя еще более волнующей. Послушай меня — Брайн попросил меня найти тебя и сопроводить домой. Он меня слишком хорошо знает, чтобы думать, что я ограничусь обычным «Спокойной ночи» у дверей.

— Думаю, Брайн просто доверяет тебе и мне.

— После предательства матери Брайн не доверяет ни одной женщине.

— Это не имеет никакого отношения ко мне. Я люблю Брайна. И никогда не полюблю ни одного мужчину. Никогда!

Неожиданно она увидела в глазах Рауля жалость.

— Брайн твой первый мужчина, не так ли?

— Первый и единственный, — ответила она, ничуть не стыдясь.

— Первый — возможно. Но будут другие. Оставшись в одиночестве, ты будешь нуждаться в утешении. И когда это случится… — Рауль встал и слегка поклонился. — Я буду к вашим услугам, мадемуазель.

Но Селена не слушала: по мостовой застучали колеса. Девушка вскочила и бросилась к окну, торопясь его открыть. Влажный воздух ударил в лицо прохладой. Да, это был Брайн. Он вернулся! И теперь ничего плохого не случится.

Селена уже собиралась крикнуть ему, когда он обернулся к экипажу. Секундой позже кровь бешено застучала в висках, руки вцепились в подоконник: свет фонарей полностью осветил другого пассажира. Окаймленная мехом шляпка была небрежно надвинута на глаза, обнажая водопад иссиня-черных локонов… Иветта подалась вперед, и Селена видела, как Брайн подошел и обнял ее, прощаясь.

На мгновение Селене стало плохо. Она едва осознавала удивленный взгляд Рауля, когда он, пройдя мимо, хлопнул за собой дверью. Упав на кровать с глупо улыбающимися купидонами и упитанными позолоченными голубками, она хотела заплакать, но слез не было. Лишь холод и оцепенение окутали душу.

Через несколько минут она услышала, как вошел Брайн, слышала их речь, но не разобрала ни слова, кроме «до свидания», сказанного Раулем.

— Удачи! — сердечно пожелал Брайн. — И успешной охоты!

Входная дверь захлопнулась. Селена не хотела видеть Брайна. Она поспешила запереться в спальне, но он вошел прежде, чем она успела это сделать. Соскучившись, он попытался ее обнять.

— Не трогай меня!

— О, Селена… прощу прощения… мне пришлось оставить тебя на весь вечер, но я же предупреждал, что иду к Жизель поговорить с герцогом.

— Да, это ты мне говорил…

Если Брайн и услышал сарказм в ее голосе, он его проигнорировал.

— Все получилось лучше, чем я ожидал. Де Морни уверил меня, что его симпатии на стороне Конфедерации. Он использует все свое влияние на императора, и мы построим много крейсеров и таранов здесь, во Франции. Видишь ли, эта страна становится большой индустриальной державой. У них есть фабрики для раскатки обшивочного железа и… — Взглянув в глаза девушки, воодушевленный воин заметил в них холод и безразличие. — Ну, прости меня, любовь моя. Сейчас не время говорить о таких делах, не правда ли? Ты была самой красивой женщиной на балу.

— Спасибо. Не думаю, чтобы ты замечал меня после ошеломляющего появления Иветты.

— Селена, прекрати немедленно! — Брайн говорил спокойно, но девушка уловила жесткое предупреждение в голосе. Он опять приблизился к ней. — Почти рассвет. У нас осталось так мало времени.

— Может быть, тебе не стоило так долго оставаться наедине с Иветтой? Разве ты не насытился ею в одной из верхних спален? Или в экипаже по возвращении домой?

— Бог мой, Селена! Ты же не думаешь…

— Что ты хочешь, чтобы я думала?.. — возвысила девушка голос. — Что ты разговаривал с ней о строительстве Конфедеративных кораблей?

— Не надо. Это не ты…

— Не я? Возможно, я изменилась. И многому научилась. Особенно сегодня, в доме у Жизель.

— Я не хотел брать тебя с собой. И когда вечер вышел из-под контроля, попросил Рауля отвезти тебя домой.

— О да, Рауль. Удобно иметь при себе верного друга, когда лежишь с женщиной в постели у Жизель.

— Мы не лежали…

— Нет? Возможно, я тебе и поверю. Я теперь знаю, что есть много способов доставить друг другу удовольствие.

Слезы жгли глаза. Ей хотелось, чтобы Брайн опроверг грязные подозрения, но он ничего не сказал.

— Полагаю, мои таланты ограничены в сравнении с мастерством женщин, которых ты знал!

Он приблизился к ней, схватил за плечи, сжав так сильно, что она вскрикнула от боли.

— Послушай меня! Я разговаривал с Иветтой, когда объявили ужин, и сопровождал ее в столовую. Нам нужно было кое-что обсудить.

— Что обсудить?

Серые глаза Брайна сверкнули воинственно, но голос остался спокойным.

— Это, моя дорогая, тебя не касается. Да, я ехал домой. И Иветта была со мной в одной карете. Ее кучер был пьян, и я…

— И все это время вы обсуждали счастливое прошлое в Нью-Орлеане. Ты действительно надеешься, что я в это поверю?

Даже произнося эти слова, Селена помнила рассказ Рауля о несчастном детстве и молодости Брайна.

— Я думал, ты мне доверяешь…

Он привлек ее к себе, и она почувствовала его мужественность, тепло и голод.

— Ради Бога, Селена. Не веди себя так. Нам… — Он сжал ее в объятиях, прикасаясь губами к шее. — Ты же тоже хочешь меня. Скажи это, Селена!

— Я хочу тебя, Брайн… Сейчас… И всегда…

Он поднял голову.

— Всегда?! О нет. Для нас может быть только сейчас! Позволь мне любить тебя, Селена, за все те часы, что пробуду без тебя, за все долгие мили разлуки…

Девушке захотелось сдаться. Но он ничего не объяснил. Ни об Иветте, ни о… Неожиданно она вспомнила рассказ Рауля о дочери хозяина гостиницы. Если она сейчас уступит, то не будет отличаться от других.

Ее тело напряглось, губы не ответили на поцелуй. С минуту он упорствовал, затем, резко вздохнув, освободил ее. Селена замерла, читая гнев в каждой линии красивого, решительного лица.

— Пожалуйста, постарайся понять. Я люблю тебя, Брайн.

— Но, видимо, недостаточно, чтобы принять меня таким, каков я есть.

Отстранившись, он прошел в кабинет и начал укладывать оставшиеся вещи порывисто и нетерпеливо. Селена молча смотрела на него, не в состоянии ни двигаться, ни говорить. «Он оставит меня, — билась в сознании лихорадочная мысль. — Но он не может уйти!» Ей до боли хотелось броситься в его объятия и задержать хотя бы на минуту, пусть для этого необходимо забыть о собственной гордости. Но его голос леденил душу:

— Мне нет пользы в такой любви. Слишком много пут и обещаний. Хочешь, чтобы я обещал, что вернусь к тебе после войны и женюсь?

Отчаянной надеждой замерло сердце.

— Почему нет, Брайн? О, мой дорогой. Я буду ждать, если…

— Я не женюсь на тебе, Селена. Я говорил тебе это. Возвращайся в Ливерпуль. Я послал бы тебя в уважаемую английскую семью, где ты была бы в безопасности и нашла со временем подходящего мужчину, желающего жениться. С твоей красотой и очарованием это сделать легко.

— Но я…

— Перестань! Успокойся. Ты решила поехать со мной в Париж. Даже шантажировала меня ради этого.

— Нет. Это было не так.

Брайн пожал плечами.

— Не так? Какая разница. Мы замечательно провели последние недели. И ты можешь продолжать в том же духе. В доме у Жизель ты понравилась всем мужчинам. Из десятка предложений тебе есть что выбрать.

— Не надо! Брайн! Пожалуйста, не надо! Ты знаешь…

— Я знаю, что для одинокой молодой девушки мир преподносит не такой большой выбор. Не хочешь жить на содержании, выходи замуж за молодого француза — какого-нибудь служащего или владельца магазина.

Вынув бумажник, он извлек пачку кредиток и бросил на стол возле кровати.

— Здесь хватит до того, как ты примешь решение. Если соберешься замуж, тебе нужно будет небольшое приданое. Учти, эти уважаемые французы придают большое значение приданому.

— Будь ты проклят, Брайн Маккорд! Я больше никогда не хочу тебя видеть!

Он заставил ее замолчать, грубо прижав к себе и с силой поцеловав. После чего бросил на кровать, собираясь овладеть ею. Девушка даже хотела этого. Хотела, чтобы он заставил ее забыть гордость, подчинил своей воле. Она взглянула на его лицо: сильные скулы, резкая линия подбородка, серые глаза, широкий, чувственный рот — и поняла, что никогда не хотела его так сильно, как в эту минуту.

Но он не сделал ни шагу в ее сторону, стоя над кроватью в молчании. Затем нагнулся, взял ее руку, прижал ладонь к щеке и к губам. На мгновение расслабился, и в его сером взгляде мелькнули тоска и нежность.

— До свидания, Селена, — проговорил он, выпрямляясь.

Взяв чемодан, он быстро вышел из спальни, прошел через гостиную и исчез.

Селена откинулась на подушки, пораженная случившимся. Слезы не приходили. Лишь взгляд — пустой, выпитый до дна печалью — застыл на голубом балдахине над кроватью, где глупо улыбались купидоны, окруженные раззолоченными толстыми голубками.