Народные движения в Северной Африке и королевство вандалов и аланов

Образование королевства вандалов и аланов

Проконсульская Африка, Бизацена, Гетулия, Абаритана и часть Нумидии с г. Гиппон-Регием стали той территорией, на которой образовалось в 40-х гг. V в. королевство вандалов и аланов. До заключения договора в 442 г. вандалы, считаясь федератами империи, были заняты военными походами, грабежами, конфискациями и не создавали своего аппарата управления и угнетения.

После договора 442 г. воины Гейзериха получили наделы (жребии) в Проконсульской Африке, а Гейзерих, его родственники и приближенные — в Бизацене, Абаритане, Гетулии и части Нумидии. Нет оснований полагать, будто вандальское завоевание способствовало увеличению количества мелких крестьянских хозяйств за счет получивших наделы вандальских и аланских воинов.

Раздел земли в Африке произошел не по правилам военного постоя, как это случилось в Галлии у вестготов. Вандалы делили землю как завоеватели, не считаясь с прежними владельцами и изгоняя их. По свидетельству Малха, вандалы делили добычу поровну и даже Гейзерих не мог нарушить такой обычай в 475 г., когда его власть была в зените[127].

Согласно указу 422 г. в императорских владениях Проконсульской Африки, составлявших около пятой части всей земельной площади, облагались налогами 9 002 центурии и 141 югер. Не облагались 5 700 центурий и 145,5 югер. Всего владений императора — 14 703 центурий и 85,5 югер или 745.834 га[128].

Если учесть, что часть воинов находилась в областях, отошедших Гейзериху и его приближенным, где они получили наделы, то можно полагать, что в Проконсульской Африке земля была разделена между 10 тыс. воинов. Вероятно, именно их с семьями имел в виду Прокопий Кесарийский, определяя общую численность в 50 тыс. Тогда как Виктор Витенский, определяя ее в 80 тыс., имел в виду всех, переправившихся в Африку. Напомним замечание того и другого, что это численность всех пришельцев, включая детей, стариков, рабов, слуг, и только несведущие принимают ее за численность воинов. Даже при разделе только императорских владений каждый воин получил 74 га, а поскольку делили все участки, то около 370 га. Следовательно, получившие наделы воины не пополнили слой мелких крестьян-земледельцев, а стали крупными земельными собственниками, эксплуатирующими труд рабов и колонов, т. е. сменили эксплуататорскую верхушку.

Есть основание полагать, что вандальское завоевание привело к уменьшению количества мелких крестьянских хозяйств. Известно, что множество местных жителей бежало в горы и пещеры, в пограничные области к мавро-берберам, спасаясь от вандальского порабощения и террора, и жило среди этих племен свободными, как это отмечало византийское законодательство после ликвидации королевства вандалов и аланов. Следовательно, часть наделов и хозяйств осталась без рабов и колонов, их обрабатывавших, и количество необрабатываемой земли выросло, чем объясняется упадок сельского хозяйства в стране и страшный голод, описанный Виктором Витенским, унесший в могилу множество тружеников. Все это вело к превращению значительной части страны в пустыню.

Поскольку вандалы после перехода Рейна (31 декабря 406 г.) не занимались сельским хозяйством (и это в течение жизни целого поколения!), они утратили остатки прежней общинной организации сельскохозяйственного производства задолго до раздела наделов в 442–443 гг., а значит, не могли способствовать распространению общинного строя в Африке и оказывать положительное влияние на изменение общественных отношений. Они нарушили ход экономического развития и уничтожили массу производительных сил.

Вследствие этого королевство вандалов и аланов имело крайне узкую общественно-экономическую базу, и если оно просуществовало до 534 г., то это объясняется той обстановкой, которая сложилась тогда в Северной Африке и во всем Средиземноморье.

Следует отметить, что оправдались надежды идеологов католической церкви на вандалов как на душителей движения агонистиков, донатистов, пелагиан, манихеев. Завоеватели нанесли им непоправимый урон. После вандальского нашествия о движении агонистиков в источниках никаких сведений нет. Общины манихеев и донатистов упоминаются среди тех, кто подвергался вандальским преследованиям. Донатистские общины, соперничавшие между собой и делившиеся на различные секты, будучи загнанными в подполье, окончательно раздробились и лишь жалкие их остатки продолжали существовать до завоевания страны византийцами.

Однако такому же разгрому подверглись и католические общины. Следовательно, идеологи католической церкви, обосновывая привлечение вандалов для подавления агонистиков, донатистов, манихеев, вырыли могилу и для католических общин.

Во время завоевания страны вандалы, как, это отметил Кводвультдеус, широко практиковали демагогию и обещали народу обеспеченную жизнь. Но, как отметил Виктор Витенский, «это обещание не было выполнено»[129]. Проиграли и две группировки знати, рассчитывавшие на вандальскую помощь и, быть может, на такой же ход событий, как в Юго-Западной Галлии, где в 419 г. образовалось Тулузское королевство вестготов и королевская власть стала диктатурой вестготских и галло-римских крупных землевладельцев. Она спасала их от социальной опасности, подавляя движение багаудов, и помогала закрепощать и эксплуатировать колонов. Являясь частью римской государственной машины, она одновременно стала зародышем местного государства, взявшего на себя функции подавления сопротивления эксплуатации и закрепощению, преодоления первобытнообщинных традиций и народной свободы самих вестготов и защиты подвластной территории извне. Равеннскому двору казалось, что он разместил в Юго-Западной Галлии надежную военную силу для своей администрации. А галлоримская знать здесь получила то, чего она добивалась, — местную государственную машину — и избавилась от угрозы ликвидации ее войсками имперского правительства, как это произошло в 388, 394, 411–414 гг., когда она сама создавала ее под вывеской империи. Быть может, опыт галло-римской знати давал надежду африкано-римской знати создать с помощью вандалов свое региональное государство, поскольку и здесь попытки создания такого государства под вывеской империи потерпели поражение во времена Фирма и Гильдона.

В Северной Африке вышло по-другому. Вандальская знать мало считалась с интересами африкано-римской знати. Правда, Гейзерих привлек на свою сторону много знатных африкано-римлян и прежних чиновников. Виктор Витенский приводит их имена и сообщает, что они занимали различные должности при вандальском короле, в армии и провинциальном управлении[130]. Проспер Тирон называет Аркадия, Проба, Евтихия, Паулина, служивших вандалам[131]. Из «Жития Фульгенция» известно, что многие знатные остались в своих имениях и сохранили их за собой[132].

Гейзерих был вынужден использовать некоторых представителей местной знати в органах управления, поскольку своих грамотных людей и опытных администраторов у него не было.

Вандальское завоевание привело лишь к смене господ, а старая система эксплуатации сохранилась.

Благодаря захватническим войнам, которые вели вандалы, королевская власть у них стала постоянным учреждением и реальной силой. Она присвоила себе земельные богатства Бизацены, Абаританы, Гетулии и части Нумидии. Ее владения росли за счет массовых конфискаций земель «бунтовщиков». Так, в 442 г. некоторые знатные (оптиматы) составили заговор против Еейзериха. После страшных пыток все они были распяты на крестах и погибли. Затем многие знатные вандалы стали жертвой подозрительности Гейзериха, вследствие чего «погибло больше людей, чем если бы вандалы потерпели поражение на войне»[133].

Однако наибольший урон понесла африкано-римская знать. В Проконсульской Африке все ее владения были отобраны, а она изгнана или перебита.

Пострадали также муниципальная знать и горожане. Защищаясь от завоевателей, жители многих городов оказали им отчаянное сопротивление. Не имея возможности взять такие города штурмом, вандалы подвергали их изнурительной осаде[134]. Большинство городов опустело или обезлюдело[135]. Епископы и знатные миряне были изгнаны из церквей и жилищ[136]. Насколько тяжело сказалось вандальское завоевание на положении городов, свидетельствует декрет Валентиннана III от 444 г. Из него следует, что города стали безлюдными, городские землевладельцы исчезли. Все их богатства забрали вандалы.

Католические писатели больше всего сообщали о преследовании епископов, клириков, крупных землевладельцев и лишь изредка о страданиях угнетенных масс, но это не потому, что эксплуатируемые массы меньше страдали, чем знатные. Это объясняется тем, что судьба простых людей меньше всего интересовала этих писателей. Однако местная знать получила большую материальную поддержку со стороны господствующего класса остальных провинций империи. До нас дошло восемь писем Феодорита Киррского, адресованных различным чиновниками империи, с просьбами помочь крупным землевладельцам, бежавшим или высланным из Африки. Сохранилось дополнение к декрету Валентиниана III от 19 октября 443 г. о помощи знатным римлянам, потерявшим в Африке состояние, тогда как о простых тружениках не проявляли заботы ни деятели католической церкви, ни правительство империи. Вся тяжесть вандальского завоевания, террора и господства обрушилась на угнетенные массы.

Военная демократия вандалов переродилась в авторитарное военноиерархическое правление. Аппарат отдаленной от народа публичной власти формировался на основе подчиненного королю военного персонала, который был готовым орудием насилия, а также за счет привлечения местных знатных людей и чиновников. Виктор Витенский пишет о множестве служивших при дворе африкано-римлян, католиков[137].

Непомерная эксплуатация местного населения, пренебрежение его интересами, игнорирование потребностей интенсивного сельскохозяйственного производства, ирригации, водоснабжения и большое внимание к военному делу, к созданию пиратского флота, к пиратским экспедициям — таковы основные черты политики вандальского государства.

Прокопий Кесарийский имел все основания связывать ослабление вандалов с их паразитическим образом жизни, который они вели за счет эксплуатации рабов и колонов и за счет доходов от пиратских набегов на побережье Европы. Аполлинарий Сидоний в панегирике Майориану изображает вандалов как людей, утративших под знойным небом Африки свою первоначальную энергию. Их лица от пресыщения и невоздержанности потеряли мужественную свежесть, тела приобрели болезненную полноту, и сила, которой они славились, оказалась растраченной в оргиях. Большая часть их войска состоит из всякого сброда. Тучный вандал сидит на скамье галеры, ожидая, чтобы невольники собирали добычу и пленных.

Елавная же причина внутренней слабости королевства вандалов и аланов заключалась в узости его социально-экономической базы, в его паразитическом характере и в непрекращающейся борьбе против завоевателей основной массы тружеников, для подавления сопротивления которых были созданы специальные карательные отряды, выполнявшие жандармские функции[138].

В исторической литературе новейшего времени появилось утверждение о некоторых улучшениях в положении непосредственных производителей материальных благ в связи с уничтожением вандалами цензовых налоговых документов, исчезновением римской бюрократии и прекращением сборов римских налогов. Однако вслед за отменой римских налогов последовало введение вандальских налогов, а уничтожение цензовых документов привело к произволу. Вместо римской бюрократии появилась королевская, унаследовавшая многие ее черты вместе с прежними римскими чиновниками, привлеченными на королевскую службу.

Писатели V в. не заметили каких-либо улучшений в положении тружеников и не засвидетельствовали их. Только после византийского завоевания страны в 534 г. появились высказывания, что настали времена, еще более худшие, чем при вандалах.

Дальнейшее расширение территории королевства за счет провинций, оставшихся за Западной Римской империей, объясняется не тяготением к вандальскому королю каких-то групп жителей этих провинций, а бессилием имперского правительства удержать их или оказать им помощь.

В 455 г. вследствие заговора погиб император Валентиниан III. Заговорщики разделились: одни выдвигали на трон Максима, другие — Максимиана, третьи — Майориана. Максим захватил дворец с помощью взяток, заставив вдову убитого им императора выйти за него замуж, пригрозив ей смертью, считая, что так он упрочит свое положение. Своего сына Максим женил на дочери императрицы Евдоксии — Евдокии, обрученной уже с сыном Еейзериха — Хунерихом. Ради этого обручения Еейзериху пришлось удалить со двора жену Хунериха, дочь вестготского короля Теодориха (ее обвинили в заговоре и отрезали ей нос и уши).

Когда слухи о событиях в Равенне дошли до Еейзериха в Карфаген, он возглавил пиратскую экспедицию в Рим. Еидаций и Иоанн Антиохийский полагают, что Евдоксия, оскорбленная Максимом, написала письмо Еейзериху, чтобы он захватил Рим.

31 мая 455 г. вандальский флот появился в Остии. Узнав об этом, император Максим пытался бежать из Рима, но толпа настигла его и убила. На третий день, 2 июня, вандалы ворвались в Рим. Четырнадцать дней грабили они беззащитный город и увезли в Карфаген много тысяч пленных (и среди них Евдоксию и двух ее дочерей), все богатства, запасы продовольствия, сокровища храма Соломона, привезенные некогда Титом из Иерусалима. Карфагенский епископ Деограциас распродал все, вплоть до священных ваз, чтобы выкупить пленных. Небольшую часть пленных вандалы отпустили за выкуп. Но вскоре вандалы, желавшие завладеть деньгами и сохранить за собой пленных, нашли выход из положения — убили Деограциаса.

С этого времени вандальский флот господствовал в Средиземном море. Корсика, Сардиния, Балеарские острова, а впоследствии Сицилия оказались во власти Е ейзериха.

Император Майориан (457–461) в мае 460 г. собрал до 300 кораблей, построенных в гаванях Равенны и Мессаны, подготовил экспедицию против вандалов, направив ее в залив Аликанте в Испании, к северо-востоку от Картаго-Нова. Создание и снаряжение флота в столь короткий срок свидетельствуют о широкой поддержке экспедиции.

Вандалы не были готовы дать отпор таким силам. Поэтому Гейзерих завязал переговоры о мире и начал опустошать Мавретанию Тингитанскую. Это усыпило бдительность римского командования, и вандалы захватили большую часть кораблей экспедиции.

Гидаций утверждает, что среди римлян оказались предатели[139]. Ими были выходцы из варварской знати, выдвинувшиеся на высокие посты в римской армии. Они не были заинтересованы в усилении власти Майориана, а значит, и в его победе. Их предводитель Рецимер содействовал провалу экспедиции. Когда Гейзерих вновь предложил мир, Майориан «прекратил внезапно войну на позорных условиях и удалился»[140].

По новому договору империя отказалась от всех притязаний на провинции в Африке.

Когда Майориан, отпустивший наемников, возвращался в Италию, его встретил Рецимер и обезглавил.

Вандалы безнаказанно грабили все южное побережье Европы. Ежегодно весной они совершали пиратские набеги на Сицилию, Италию, Еаллию, Испанию. Избегая нападений на города, где находились военные гарнизоны, они опустошали села и неукрепленные местности[141]. Следовательно, более всего от них страдали колоны.

В 467 г. римский сенат отправил посольство в Константинополь. Послы заявили, что италийцы не смогут существовать, если вандалы не прекратят набегов[142]. Византийское правительство согласилось оказать помощь, но потребовало возведения на западный трон Антемия, стоявшего тогда во главе византийского флота, базировавшегося в Эгейском море и защищавшего берега Ереции от вандальских пиратов.

Император Антемий (467–472) пытался сплотить господствующий класс Запада и заручиться его поддержкой для борьбы против вандалов, но все надежды возлагал на обещанную Византией экспедицию.

К весне 468 г. византийский император Лев I собрал флот в 1.113 кораблей и войско в 100 тыс. чел. Кроме того, в экспедиции принял участие Марцеллин, возглавлявший войска Далмации. Он создал могущественный флот, оборонявший западное побережье Балканского полуострова. Этот флот подошел к Сардинии и выбил оттуда вандалов. Одновременно византийские войска под командованием Ираклия, находившиеся в ее североафриканских владениях, вошли в Триполи и, победив вандалов, направились по прямой дороге на Карфаген.

Елавные силы экспедиции под командованием Василиска достигли Африки и стали на рейде в 50 км от Карфагена. Еейзерих попросил пятидневного перемирия. Воспользовавшись беспечностью византийцев, вандалы подожгли их корабли и разгромили экспедицию. С этого времени набеги вандальских пиратов на побережье Европы стали повседневным явлением.

Победы вандалов над экспедицией Византии способствовали усилению их угнетения в Северной Африке и террору под знаменем арианства.

Трудно найти какие-либо прогрессивные черты в религиозной политике вандалов. До их прихода в Африку католические епископы зверствовали в преследовании донатистов и еретиков. Было бы понятным, если бы вандалы использовали инквизиционные законы, изданные по настоянию католических епископов, против католиков. Насилия против насильников — так можно было бы рассматривать такие репрессии. Но вандалы не вдавались в сущность различных религиозных течений и громили в одинаковой мере католиков и донатистов, присциллиан и пелагиан, манихеев и других еретиков, а когда многие манихеи были сожжены или изгнаны, начали поиски манихеев среди ариан[143].

Католический террор вандалы заменили арианским. Они решительно покончили со всякими социальными и религиозными движениями. Вероятно, именно за это так расхваливал вандалов Сальвиан в 40-х гг. V в., когда у него на родине, в Арморике, бушевала буря революционного движения багаудов, на подавление которых Равеннский двор направил аланов во главе с Гоаром.

Значительно изменилось положение пограничных африканских племен. В начале V в. они усилили натиск на романизованную часть Африки и находились в постоянных связях с африкано-римским населением, среди которого была часть их соплеменников, сохранившая свой язык и прежние, обычаи. Во время религиозных и других преследований в романизованной Африке ее жители часто искали убежища у пограничных мавро-берберов. Принятие мавро-берберами христианства (по донатистскому обряду), связанное с их социальной дифференциацией, открывало путь для сближения африкано-римской знати с верхушкой этих племен и основной массы жителей с воинами и тружениками. В отличие от вандалов, не имевших по соседству своих соплеменников, что исключало возможность пополнения их рядов выходцами извне, мавро-берберы имели их. Тем самым мавро-берберы, став союзниками местной знати, могли надежно обеспечить ее независимость от Рима и оборонять страну от африканских кочевников, а значит, и сыграть такую же положительную роль, как франкские и бургундские племена в Галлии и славянские племена на Балканском полуострове. Роль вандалов в Африке оказалась аналогичной роли гуннов и аваров в Подунавье — весьма отрицательной.

Вандальское завоевание Северной Африки надолго преградило путь мирным отношениям между романизованным населением и соседними племенами. Знать этих племен, раньше рассчитывавшая на выгодные военные должности у римлян и готовая на сближение с африкано-римской знатью, стала враждебной к вандалам, не нуждавшимся в ее военной службе. Если раньше соседние племена являлись естественными союзниками жителей романизованной части Африки против кочевых племен, наседавших на границу, то теперь они вступали в союз с кочевниками и вместе с ними предпринимали грабительские набеги в пределы романизованной Африки. Тем самым соседние мавро-берберские племена из потенциальных союзников романизованного населения стали союзниками кочевых племен, постоянно угрожавших этому населению.

Эти отрицательные последствия вандальского завоевания заставляют признать, что оно было самым худшим путем для выхода из тех внутренних и внешнеполитических противоречий и трудностей, перед которыми оказалась романизованная Африка.