Народные движения в Северной Африке и королевство вандалов и аланов

1. Пошлины, налоги, сборы в Римской империи

В третье консульство императора Л. Септимия Севера и М. Аврелия Антонина, Августов благочестивых, установлен закон о портовых пошлинах после ухода когорты.

Пошлины на поголовье: за каждого раба — 1¼ денария, за коня или кобылу — 1¼ денария; за мула самца или самку — 1¼ денария, за осла или быка — ½ денария, за свинью — сестерций; за поросенка — 1 дупондий; за барана или козла — 1 сестерций; за козленка или ягненка — 1 дупондий; за скот для ярмарок — беспошлинно.

Пошлины на иноземную одежду: за плащ для трапез — 1¼ денария; за тройную тунику — 1¼ денария; за грубое покрывало — ½ денария; за пурпурный плащ — 1 денарий; за остальные африканские одежды — по ½ денария за штуку.

Пошлины на кожу: за выделанную кожу — ½ денария; за кожу с шерстью — 1 дупондий; за овечью или козью шкуру — 1 дупондий; за мягкий чепрак — ½ денария; за грубый — ½ денария, за 10 фунтов клея — 1 дупондий; за 10 фунтов губок — 1 дупондий.

Пошлины на стада скота: рабочий скот — беспошлинно, за остальной — согласно закону о поголовных пошлинах; за амфору вина или рыбного соуса — 1 дупондий. За 100 фунтов пальмы — ½ денария, за 100 фунтов фиг… за 10 модиев орехов… за древесную смолу, перец, битум, за 100 фунтов… (Избранные латинские надписи… Прил. к «Вестнику древней истории». 1955–1956 гг. № 827).

1. Ежегодная поземельная подать собиралась по точной описи или публичной оценке всей поземельной собственности. Ее сумма ежегодно определялась и подписывалась императором и распределялась между ректорами провинций и декурионами для сбора. Опись пересматривалась каждые 15 лет. 2. Аннона — ежегодный налог сверх поземельной подати в продовольственный фонд столицы. 3. Подушный налог. 4. Налог на декурионов (с учетом их состояния). 5. Налог на торговлю (на все виды торговли каждые 4 года). 6. Свободный дар города императору (вырос из обычая преподносить но разным случаям императорам золотые венки). 7. Налог на владение рабами (с головы). 8. Налог на землю под постройкой (рента). 9. Налог на дома. 10. Пошлина за провоз товаров в размере 12 %. 11. Прибавка на поход при сдаче налога натурой. 12. Муниципальный налог на граждан и декурионов 13. Оброчные деньги с владельцев рудников, каменоломен, соляных копей. 14. Налог на рудокопов — 10 % от добытой руды. 15. Налог на закрепление сделки — 4 %. 16. Налог с продажи движимого и недвижимого имущества — 4,17 %. 17. Налог на наследство. 18. Налог на торговый оборот. 19. Нотариальный сбор за аренду. 20. Налог на предметы роскоши. 21. Внутренние пошлины с вина, масла, тканей. 22. Ежегодный банный сбор. 23. Ежемесячный налог на ткачей. 24. Налог на поташ и мыло. 25. Сбор на содержание неимущих, на благотворительность. 26. Сбор на возведение статуй. 27. Сбор на очистку каналов. 28. Сбор на содержание и ремонт каналов и плотин. 29. Сбор на содержание военного гарнизона. 30. Сбор на содержание настоятеля храма. 31. Сбор на содержание счетчиков по исчислению налога. 32. Сбор на содержание сборщиков налога. 33. Сбор на содержание домовой тюрьмы для недоимщиков при конторе по сбору налогов. 34. Сбор на устройство зрелищ и религиозных процессий. 35. Рыночный сбор с товаров. 36. Ежемесячный налог на ремесло. 37. Квартирный налог. 38. Налог при отпуске рабов на свободу 39. Пошлина за пропуск в ворота города. 40. Сбор за выпас скота. 41. Налог на приплод скота. 42. Сбор со скота. 43. Налог на свиней (с головы). 44. Налог на огороды. 45. Налог на вино. 46. Налог на пшеницу. 47. Налог на доход с фиников. 48. Налог на огурцы. 49. Налог на масличные плантации. 50. Налог на финиковые плантации. 51. Сбор с квартирной платы, взимаемой домовладельцем. 52. Налог на виноградники. 53. Сбор за ярлык на ослов (по 8 драхм в год за каждого) и верблюдов. 54. Сбор на содержание сторожевых вышек. 55. Сбор на содержание речной стражи. 56. Ежемесячный сбор с рыботорговцев, парикмахеров, носильщиков, старьевщиков, зеленщиков, колбасников, менял, банщиков, проституток, ломовиков, лодочников, строителей, портных, валяльщиков сукна, ремесленников, торговцев. 57. Сбор за обмен и размен денег. 58. Сбор на содержание именитого гостя. 59. Сбор на содержание начальника района. 60. Портовый сбор за погрузочные операции. 61. Сбор на содержание яхты претора. 62. Сбор на содержание откупщика или чиновника по сбору анноны. 63. Сбор на жалованье сторожам. 64. Сбор на канцелярские принадлежности для правительственных учреждений. 65. Сбор на папирус для канцелярий… Всего 213 налогов и сборов. (Составлено по данным римских законов, на основании записей в папирусах и остраках, расписок о получении налога и т. п.).

2. Развитие колоната

…Меня задерживает необходимость упорядочить многолетнюю аренду моих поместий, и тут приходится принимать новые решения. За прошлое пятилетие недоимки возросли, хотя я и делал большие скидки; поэтому большинство, отчаявшись в возможности уплатить долги, вовсе не заботятся об уменьшении их… Лекарство одно: я буду сдавать землю не за деньги, а за часть урожая… (Письма Плиния Младшего. М., 1982. С. 176).

Кто из них живет в имении вилла Магна Вариана, т. е. Манналия Сига, тем разрешается обрабатывать по Манциеву закону те поля, которые являются отрезками…, кто их обрабатывает, получает их в собственное пользование.

Кто в имении… занимает или будет занимать господские дворы, те должны сдавать владельцам, или кондукторам, или виликам этого имения полностью долю урожая всякого рода и виноградников по Манциеву закону: пшеницы с гумна — третью часть, ячменя с гумна — третью часть, гороха с гумна — четвертую часть, вина из чана — третью часть, собранных олив — третью часть, меду в ульях — по одному секстарию. А у кого больше пяти ульев, должен будет дать… полностью (третью долю).

Кто насадит дикий маслинник, должен будет после пяти лет отдавать третью часть урожая.

За скот, который пасется в пределах имения…, за каждую голову нужно уплачивать 4 асса кондукторам или виликам… Ни один кондуктор или вилик не вправе… требовать больше… Колоны, которые будут жить в пределах виллы…, должны ежегодно за каждого человека предоставить владельцу или кондуктору, или вилику этого имения по два рабочих дня на пахотные работы и на жатву…, и на работу всякого рода особо по два дня. Колоны, постоянные жители этого имения, должны в течение года сообщить кондукторам или виликам свои имена… для несения каждым охраны. (Избранные латинские надписи… ВДИ, 1995. № 3. С. 221–226).

Тебе известно вероломство твоего прокуратора, которое он проявляет не только с нашим противником Аллием Максимом… в то время, когда мы в течение стольких лет ходатайствуем, умоляем и ссылаемся на ваше божественное предписание, он не только уклоняется от разбора нашей жалобы, но даже по коварному наущению того же влиятельного арендатора Аллия Максима позволил себе послать солдат в тот же Бурунитанский сальтус, схватить и мучить некоторых из нас, других заключить в тюрьму и даже некоторых римских граждан он приказал избить розгами и дубинами именно за ту нашу вину, что, собираясь в столь тяжелом в меру нашей ничтожности и столь явном противозаконии умолять твое величество, мы написали нескромное письмо… И это заставило нас, несчастнейших людей, вновь обратиться с мольбой к твоему божественному провидению, и потому мы просим тебя, священный император, о помощи. Как следует по статье Адрианова закона, пусть будет отнято даже у прокураторов, не говоря уже об арендаторах, право увеличивать, в ущерб колонам, долю с земли и трудовую и гужевую повинность; пусть мы, как это сказано в документах прокураторов, находящихся в твоем архиве Карфагенской области, должны будем ежегодно отрабатывать не больше двух дней при пахоте, двух при прополке, двух при уборке урожая… то есть трижды по два дня работы… (Резолюция): Император Цезарь Марк Аврелий Коммод Антонин Август Сарматский величайший Лурию Луккулу и поименно прочим. Пусть прокураторы, соблюдая предписание и мое распоряжение, не требуют больше, чем три раза по два (дня) работы и пусть от вас ничего не взыскивают противозаконно, вопреки установленному порядку. (И другой рукой) Подписал. Скрепил.

Так как наш Цезарь… приказывает возделывать все участки земли, которые пригодны для оливок, виноградников и зерновых культур, то благодаря его предусмотрительности каждому дается право занимать даже те участки, которые находятся в пределах сданных в аренду центурий сальтуса Бландианского и Удемского и в тех частях, которые в сальтусах Ламианском и Домицианском… и не обрабатываются арендаторами. Тем, кто займет (эти земли), удастся то право пользования и передачи по наследству, которое предусмотрено законом Адриана о пустопорожних землях и о таких, которые остались невозделанными в течение десяти лет… Кто займет участки, заброшенные арендаторами, даст обычную третью часть собранного… С маслин, которые кто-нибудь насадит или привьет к диким маслинам, в течение ближайших десяти лет не будет взиматься никакая часть плодов с остальных — в течение первых семи лет, и только с тех плодов должна; уплачиваться доля, которые будут проданы владельцем. (Избранные латинские надписи. ВДИ. 1955. С. 226–227).

До нашего сведения дошло, что некоторые лица, получившие патримональные имения, выселяют оттуда исконных колонов и на их место сажают собственных рабов и других колонов. Поэтому мы настоящим эдиктом устанавливаем, что те, кто впредь попытаются сделать что-либо подобное, будут лишены этих владений (Codex Justinianus. XL 63, 3).

Колон — это тот, кто арендует на определенное время, а по окончании аренды остается, молчаливо продляя договор, ибо считается, что если господин разрешает ему оставаться в имении, то он сдает (землю) на тех же условиях, и такого рода договоры не должны оформляться ни словесно, ни документами, а действительны при простом согласии.

Тот, у кого будет найден принадлежащий другому колон, должен не только вернуть его туда, откуда он родом, но и заплатить за него подушную подать за то время, которое колон у него находился. А самих колонов, которые вздумают бежать, следует заковать в кандалы как рабов, чтобы в наказание заставить их рабским способом выполнять обязанности, приличествующие свободным людям. (Codex Theodosianus. V. 17, 1).

Если кто-либо решит продать или подарить имение, он не имеет права удерживать у себя колонов для перевода их в другие места. Те, кто считает колонов полезными, должны или удержать их вместе с имением, или — если разуверились в выгоде имения — должны оставить их (там), чтобы очи принесли пользу другим. (Codex Theodosianus. XIII. 10).

Если кто переманит или скроет у себя чужого колона, то обязан уплатить 6 унций золота, если это колон частного владельца, и фунт — если это колон царского имения. (Codex Theodosianus. V. 9, 2).

Императоры Аркадий и Гонорий народу. Природным колонам никакие привилегии, никакая должность, никакой авторитет ценза не могут служить оправданием; но после отмены всего, что когда-либо выпрошено, они должны быть возвращены господину имения. (Codex Justinianus. XL 48, 11).

3. Народные движения в Северной Африке IV–V вв.

В своем бессмысленном гневе Гильдон поднял народы Мавретании, которые покоряют вершины Атласа, и тех, которые в глубинах страны переносят нестерпимый зной, и тех, землю которых орошает Киниф с его многочисленными излучинами. Тритон (озеро в Ливии), сосед садов Гесперии и Гир, знаменитая река Эфиопии, воды которой вводят в заблуждение, напоминая воды Нила. На призыв Гильдона прибежали нубийцы, с головами, украшенными стрелами, неистовые гараманты (жившие к югу от Нубии) и насамоны (племя в Большом Сирте, к юго-западу от Киренаики), которых не могли охладить страшные предсказания Юпитера Аммону.

Поля Нумидии полны ими. Облака пыли покрывают сиртов из Гетулии, и тысячи стрел затемнили небо Карфагена. Одни управляют своими скакунами палкой, другие одеты в рыжие шкуры львов и в останки неизвестных чудовищ, которые выкормила Мероэ в песчаных пустынях. Зияющие пасти змей служат им шлемами, чешуйчатая шкура гадюк покрывает их колчаны. (Claudius Claudianus. De consulatu Stilichonis. Lib. 1. Vers. 248–264).

Итак, ты видишь, брат Парменион, на чей счет надо отнести все трудности в достижении единства. Вы говорите, что мы, католики, вызвали солдат; но если так, то почему же в Проконсульской провинции тогда никто не видел вооруженных солдат? Туда явились Павел и Макарий, чтобы разъединить повсюду бедняков и каждого в отдельности призвать к единению. Но когда они приближались к городу Багаи, тогда другой Донат, епископ этого города, стремясь помешать единству и преградить путь упомянутым выше лицам, разослал глашатаев но соседним местам и по всем селениям и, провозглашая циркумцеллионов агонистиками (ревностными), пригласил их собраться в назначенном месте. И вот тогда было созвано сборище тех, чье безумие незадолго до этого было, воспламенено самими епископами. А когда такие люди до объединения бродили по разным местам и когда Аксидо и Фазир самими этими безумцами были названы вождями святых, никто не мог быть в безопасности в своих владениях. Расписки должников теряли силу: в то время ни один кредитор не мог свободно взыскивать долг, все были устрашены письмами тех, которые гордо называли себя вождями святых, а если кто медлил исполнить их приказание, то внезапно налетала безумная толпа и кредиторы со всех сторон были окружены страшной опасностью. В результате те люди, которых следовало просить о снисхождении, теперь, в смертельном страхе, сами должны были униженно просить. Каждый спешил лишиться даже самых больших долгов, и уже считалось выигрышем, если удавалось спастись от насилий. Даже дороги не могли быть безопасными, так как господ выбрасывали из экипажей и они должны были бежать впереди своих рабов, посаженных на места своих господ. По их решению и приказу рабы и господа менялись положением. Отсюда возникла вражда к епископам нашей партии, и тогда они, говорят, написали военачальнику Таурину, что такого рода людей нельзя исправить методами церковными, и поручили упомянутому военачальнику их проучить. Тогда Таурин, в ответ на их письмо, распорядился послать воинов в те районы, где обычно шатались и свирепство вали циркумцеллионы. В местности Октави многие были убиты, многие казнены, их могилы и доныне еще можно сосчитать по выбеленным алтарям или жертвенникам. Когда некоторых из них стали хоронить в базиликах, епископ принудил пресвитера Клара в местечке Суббулен уничтожить эти погребения. Впоследствии количество их возросло и у Доната из Багаи нашлось откуда собрать безумствующую толпу против Макария. Того же происхождения были и те люди, которые в стремлении к ложному мученичеству, сами на свою погибель вызывали на себя губителей. Были среди них и такие, которые бросались с вершин высоких гор в бездну. Вот из таких людей этот епископ Донат (из Багаи) набрал свои отряды. В страхе перед ними те лица, которые ведали казной для раздачи нищим, надумали, находясь в такой крайности, затребовать вооруженную силу от военачальника Сильвестра — не для того, чтобы учинить над кем-нибудь насилие, но чтобы воспрепятствовать силе, которую набрал второй Донат. Вот по этой причине и появились вооруженные воины. А что последовало за этим, то вы сами видите, кому можно и должно приписать все, что от этого произошло. Они имели там (в Багаи) бесчисленную толпу призванных, и, насколько известно, у них был заготовлен достаточный запас провианта; они превратили базилику как бы в общественный амбар. Они ждали прибытия тех, на кого бы могли излить свое бешенство. И они сделали бы все, что диктовало их безумие, если бы им не помешало появление вооруженных воинов. Когда перед приходом воинов были, как это обычно; делается, посланы квартирьеры, они не приняли их должным образом, вопреки предписанию апостола, который говорит: «Кому подать — подать, кому оброк — оброк, кому страх — страх, кому честь — честь. Не оставайтесь должником никому ничем». Посланцы тех лиц, имена которых ты с ненавистью поносишь, были избиты вместе со своими лошадьми. Следовательно, они сами научили, как надо с ними расправиться, став зачинщиком насилия: они научили, чему их можно подвергнуть.

Пострадавшие воины вернулись в свою часть, и все были огорчены тем, что претерпели двое или трое. Все были возбуждены, командиры не могли удержать разгневанных воинов. Так получилось то, что, как ты упомянул, стало препятствием для единения. (Optatus, episcopus Milevitanus Afer. De schismate donatistarum. III, IV).

Скопища потерявших разум людей по разным поводам нарушали покой невинных. Какой господин не был вынужден бояться своего раба, если он прибегал к защите этих людей? Кто осмеливался хотя бы угрожать разорителю и нарушителю порядка? Кто мог вызвать на суд какого-нибудь расхитителя имущества или должника, если он обращался к этим людям за помощью и защитой? Под страхом дубинок, пожаров, немедленной смерти уничтожались таблички (документы) на худших рабов, чтобы они могли уйти на свободу. Отнятые долговые расписки возвращались должникам. Все, кто пренебрегал их грубыми словами, принуждались выполнять их приказания еще более грубыми бичами. Дома невинных людей, которые возбуждали у них недовольство, они сравнивали с землей или сжигали. Некоторые отцы семейств знатного происхождения и благородного воспитания или чуть живыми спаслись после их избиений, или оказались привязанными к жернову и должны вращать его, подгоняемые бичами как презренный скот. Какую помощь могли оказать против них законы или гражданские власти? Какой чиновник не терялся в их присутствии? Какой сборщик взыскивал то, чего они не хотели? Кто осмеливался мстить за людей, которые погибли от их побоищ, если только кто по своему безумию не навлекал на себя их казни, когда одни, чтобы вызвать против себя мечи этих людей, сами угрожали им смертью и получали за то их смертельный удар, другие добровольно приводили себя к смерти, бросаясь в пропасти, или воду, или огонь, и обрекали души свои на вечную погибель за то, что кончали жизнь самоубийством. (Augustinus, episcopus Hipponensis. Epist. 185. 4, 15).

4. Виктор Витенский о вандальском господстве в Северной Африке

Пролог. Некогда древние мыслители не уставали прилежно исследовать события счастливые и несчастливые, случившиеся в провинциях, отдельных местностях и регионах. Само повествование об этом изощряло их ум, и они предлагали в дар людям, не знающим истории, корзины благоухающих цветов своей учености. Они старались, чтобы случившееся в какой-либо местности не исчезло из памяти. Надутые тщеславной любовью к мирской славе, они стремились повсюду разнести славу своего писания… Я же постараюсь постепенно и вкратце рассказать, что произошло в разных частях Африки, когда там неистовствовали ариане, и как простой труженик буду усталыми руками выбирать золото тайных пещер и еще не очищенную от примесей породу не замедлю передать для испытания огнем на суд мастера, который сумеет вычеканить из нее золотые солиды.

(Из книги I). Как известно, идет 60-й год с того времени, когда жестокий народ вандальского племени достиг границ несчастной Африки, легко перейдя через море, простор которого суживается между Испанией и Африкой до двенадцати миль. Вся масса перешла благодаря хитрости вождя Гейзериха. Чтобы создать грозное имя своему народу, он приказал пересчитать всех, включая новорожденных. Стариков, юношей, детей, рабов, господ оказалось 80 тыс. И до сегодняшнего дня это количество принимается несведущими людьми за число воинов, хотя сейчас их мало и они обессилены.

Найдя мирную и спокойную провинцию, прекрасную и цветущую повсюду, устремились они нечестивыми толпами, опустошали и грабили, уничтожая все пожарами и убийствами. Не щадили они плодовых деревьев, чтобы лишить пропитания тех, кто скрывался после их прихода в горных пещерах и ущельях. Неистовствуя опять и опять с такой же свирепостью и жестокостью, не оставили они в покое ни одного места. Особенно преступно действовали они по отношению к церквам, базиликам, кладбищам, монастырям и больше сжигали храмы, чем города и всякие поселения. Когда они находили запертые двери почитаемого храма, то частыми ударами топоров раскрывали вход, так что справедливо тогда можно было сказать: «Словно в лесу, на заготовке дров, топорами разбивали двери, ведущие в Нему, топорами и топориками сбивали их, поджигали огнем святилище Твое, на земле оскверняли святость имени Твоего».

Какое множество преславных епископов и благородных священников были умерщвлены различными видами пыток с той целью, чтобы они отдали собственное или церковное золото и серебро. И когда те отдавали под влиянием более легких пыток, мучили вторично, утверждая, что была принесена только некая часть, а не все, полагая, что, чем больше отдано, тем больше имеют. Чтобы вынудить признание о деньгах, одним, открывая рот деревянными рычагами, вливали в глотку вонючую навозную жижу, некоторых мучили, закручивая на голове и ногах сухожилия так, что эти сухожилия звенели. Многим вливали морскую воду, иным уксус, масляный отстой, рыбный острый соус и другие неприятные жидкости, вызывающие мучения, и хотя жертвы имели вид наполненных бурдюков, приставленных ко рту, вандалы без милосердия продолжали мучить людей, бить по головам и ногам. Ни слабость пола, ни уважение к знатности, ни почтение к священству не смягчали жестокие души, и их неистовый гнев, наоборот, еще увеличивался там, где видели почет и достоинство.

Я не в состоянии описать, скольким священникам и знатным людям накладывали огромные тяжести, как верблюдам или иным видам вьючных животных, скольких погоняли, покалывая их стреловидными железными стержнями. Некоторые из них погибли под ударами розог. Глубокая старость и почтенная седина, убелившая головы, как ослепительно белая шерсть, не находили себе никакого милосердия со стороны врагов, Неистовые варвары отрывали младенцев от материнской груди и разбивали о землю невинных детей. Других, разведя ноги и сторону, разрывали до макушки, как пел некогда пленный Сион (4-я книга царств. VII. 12): «Знаю, какое наделают враги зло, крепости их предадут огню, и юношей их мечом умертвят, и грудных детей их побьют, и беременных женщин у них разрубят».

Некоторые большие храмы и дома, с которыми не мог совладать огонь, вандалы сравнивали с землей так, что нельзя себе представить древней красоты городов. Большинство городов были опустошены или обезлюдели. Еще и теперь, если какие остались, их беспрерывно опустошают, подобно тому, как в Карфагене Одейон, театр, святилище памяти и дорога, называвшаяся «Небесной», были разрушены до основания. И нужно сказать о важном: главную базилику, где были похоронены тела святых мучеников Перпетуи и Филицитаты, базилики Целерины, Сцилитонов и другие, которые не разрушили, по тираническому произволу захватили для своей религии. Если где остались крепости, которых варвары оказались не в состоянии взять приступом, то они, собрав бесчисленными толпами людей вокруг такой крепости, убивали их смертоносными мечами, чтобы трупы, за которыми нельзя было прийти из-за осады, начинали разлагаться и убивать осажденных своим зловонием. Кто может сказать, какое множество священников было тогда замучено ими. Тогда же почтенный старейшина из нашего города Пампиннан был сожжен ими с помощью раскаленных железных пластин. Так же был сожжен и Мансуэт Варкитан в воротах Форнитанских.

В это же время был осажден город гиппорегийцев, которым управлял Августин, достойный всякой хвалы сочинитель многих книг. Тогда эта река красноречия, обильно орошавшая все поля церкви, иссохла от страха и ее великая сладость обратилась в горечь полыни… До этого он написал 232 книги, не считая бесчисленных писем и объяснений всей Псалтыри, Евангелий и народных трактатов, которых греки называют гомилиями и число которых невозможно даже определить.

Что больше? После этих страшных безумств безбожия Гейзерих захватил Карфаген, вошел в этот величайший город и древнюю благородную свободу заменил рабством, пленил великое множество сенаторов города. Затем он издал декрет, чтобы всякий, кто имеет что-нибудь из золота, серебра, драгоценных камней и дорогой одежды, принес все это. Таким образом, этот хищник в короткое время отнял родовые и отцовские состояния. Разделяя провинции, Гейзерих оставил себе Бизацену, Абаритану, Гетулию и часть Нумидии, войску же выделил Зевгитану (или Проконсульскую провинцию), разделив ее на наследственные наделы.

Император Валентиниан III сохранил за собою опустошенные им остальные провинции, но после его смерти Гейзерих стал господствовать не только над всей Африкой, но и захватил величайшие острова Сардинию, Сицилию, Корсику, Эбузу, Мальорку, Минорку и многие другие. Один из этих островов, а именно Сицилию, он впоследствии уступил по трибутарскому праву королю Италии Одоакру, но так как оговорил себе некоторую часть, то Одоакр в течение определенного времени регулярно уплачивал ему как господину подать, оставляя себе некоторую часть.

Кроме того, он поспешил предписать вандалам изгнать епископов и знатных мирян из их церквей и жилищ, предварительно обобрав их, а если они медлили уходить по предоставленному выбору, то становились навечно рабами. Мы знаем, что многие епископы и миряне, мужи почтенные и уважаемые, находятся в качестве рабов у вандалов.

Тогда же Гейзерих предписал, чтобы епископ упомянутого города Карфагена, известный Богу и людям Кводвультдеус, и огромная толпа обобранных и ограбленных клириков были посажены на разбитые корабли и отправлены в изгнание. Их Господь милосердием своей доброты удостоил довести при благоприятном плавании в Неаполь, город в Кампании. Большое число сенаторов и почтенных людей извел сначала жестоким изгнанием, а затем высылкой в заморские страны…

Чем больше увеличивалось царство Гейзериха, тем больше возрастала его надменность.

Вернемся к событиям, которые совершались в то время. Был некий комит, Себастиан, зять того самого комита Бонифация, острый умом и сильный в военном деле. И хотя Гейзерих нуждался в его советах, он боялся его присутствия. Желая умертвить его, он искал подходящего случаям. Правитель призвал Себастиана и в присутствии своих епископов и доместиков сказал ему: «О Себастиан! Я знаю, что ты крепко поклялся быть преданным нам и истинность этой клятвы свидетельствуют твои труды и твоя бдительность. Но чтобы мы всегда шли дружно в одной упряжке, то не угодно ли тебе в присутствии наших священников принять ту же религию, которую и мы исповедуем». Ему Себастиан остроумно ответил… Впоследствии он убил его под другим предлогом. Добавим, что он издает ужасные приказы и жизнь среди вандалов становится невыносимой… Ведь разные коварства делал он ежедневно тем священникам, которые жили в областях, плативших налог императорскому дворцу. И если кто-нибудь случайно, как это было обычно, назовет имя фараона Навуходоносора или Олоферна, то такому ставилось в вину, что это сказано в адрес короля, и сказавший немедленно отправлялся в изгнание. Этот вид преследования совершался в одном месте открыто, в другом тайно, и все это для того, чтобы погубить имя благочестивых людей такими кознями. Как мы знаем, это было причиной ссылки многих священников… Хотя они находились в изгнании до самой смерти, других священников на их места ставить не разрешалось… После этого случилось, что по просьбе императора Валентиниана в Карфагене, после долгой вакансии, был поставлен епископ по имени Деограциас.

Когда он стал епископом, случилось, что на пятнадцатом году своего царствования Гейзерих занял известный и славнейший город Рим и захватил богатства многих царей и много людей. Множество пленников достигло африканского берега, и, как это полагается по варварскому обычаю, вандалы и мавры стали делить огромное количество пленников, отделяя при разделе мужей от жен и детей от родителей. И тогда этот всеми любимый муж (Деограциас), по божескому внушению, приказал извлечь все золотые и серебряные сосуды для того, чтобы выкупить свободных из варварского плена, чтобы остались в союзе супружеские пары, чтобы вернулись дети к родителям. И так как никакого места не хватало для размещении такого множества пленников, то он определил для них две известнейшие и обширнейшие базилики — Фаусты и Новую с подстилками и ложами, указывая каждый день, кого можно принять. Поскольку многих утомила непривычка к плаванию и жестокость пленения, среди пленных появились больные, которых епископ вместе с врачами наделял пищей и которым после осмотра оказывалась необходимая помощь… После смерти Деограциаса было запрещено назначать епископов Карфагена, Проконсульской провинции и Зевгитаны, число которых раньше достигло 164. Это количество постепенно уменьшалось, и теперь, если они еще существуют, осталось три…

Гейзерих постановил, что хозяин может мучить своих слуг до тех пор, пока они не покорятся его воле…

В Регии, когда наступили пасхальные торжества, верующие католики открыли запертую церковь. Узнав об этом, арианский пресвитер Андуит, собрав вооруженный отряд, натравил его на толпу невинных. Они входят, обнажив мечи, некоторые взбираются на крышу и через церковные окна осыпают наших стрелами… Те, кто не погиб тогда от меча, впоследствии были замучены по королевскому приказу и все почти убиты, особенно люди почтенного возраста. То же произошло и в других местностях, например в Тунузуде, Гале и деревне Аммония…

Гейзерих предписал тогда же, по совету своих епископов, чтобы у него во дворце и во дворцах его сыновей для различных служб были только ариане. Среди прочих дошло дело и до нашего Армогаста… Долго и многократно выворачивали ему голени, обвязывая веревками их так, что они скрипели… Человека по имени Сатур всячески принуждали стать арианином. Его судили, грабили, мучили, изгнали нищим, запретив появляться в городе… Что делал Гейзерих в Испании, Италии, Далмации, Кампании, Калабрии, Апулии, Сицилии, Сардинии, Бритии, Луканин, Эпире Старом и в Элладе — об этом лучше расскажут те, кто претерпел там горькие страдания… Да будет здесь конец рассказу о нашем преследовании от Гейзериха, совершенном столь же непреклонно, сколь и жестоко. Царствовал он тридцать семь лет и три месяца.

(Из книги II). Наследником Гейзериха стал его старший сын Хунерих. В начале своего царствования по варварскому лукавству он стал действовать мягко и умеренно, особенно в отношении нашей веры, так что далее там, где при Гейзерихе духовные собрания были запрещены, стали собираться люди. И чтобы показать себя верующим, он распорядился усиленно разыскивать еретиков-манихеев, многих из которых сжег, других отправил на кораблях за море; против манихеев, которых он нашел среди ариан, он воспламенился еще более… За это упомянутый тиран кажется достойным большой похвалы, но он вызвал недовольство тем, что, будучи одержим жадностью и ненасытностью, обременял области своего королевства различными хитро придуманными повинностями, так что именно о нем говорилось: «нуждающийся в доходах царь — есть великий беззаконник». Он также дал разрешение карфагенской церкви, когда об этом попросил император Зенон и царица Плацидия, поставить епископом того, кого хочет церковь, ибо уже в течение двадцати четырех лет она была лишена его (при условии, чтобы арианские епископы в Константинополе и других провинциях Востока в своих церквах обращались к народу на каком угодно языке и жили по своему христианскому закону).

Огромное количество наших католиков ходило в одежде варваров, потому что они служили при дворе. Король распорядился поставить в церковных дверях палачей, которые, увидев мужчину или женщину в одежде их племени (входящими в храм), набрасывали им на голову небольшие палки с зубцами и, защепив ими волосы, сильно дергали и вместе с волосами срывали с головы и всю кожу. Некоторые тут же теряли зрение, другие умирали от боли. Женщин же после этого наказания с оскальпированными головами, с глашатаями впереди, водили по улицам для показа всему городу… Поскольку таким способом он не мог сломить стену веры, король решил людей нашей веры, служивших в его дворце, лишить продовольствия и денег и вдобавок изнурить сельскими работами. Он также отправил людей знатных и очень изнеженных под Утику, чтобы они под лучами палящего солнца жали там хлеба… Он, являвшийся раньше перед всеми мягким, теперь, желая после своей смерти оставить царство сыновьям, чтобы это удалось, стал преследовать брата своего Теодериха и сыновей его, а также сыновей брата Гентона… Сначала, зная, что жена Теодериха умна, и боясь, как бы она не вооружила своего мужа или старшего сына хитрыми планами, он приказал убить ее мечом за вымышленное преступление. После был убит старший сын, которому в соответствии с законами Гейзериха, как старшему среди всех, надлежало первому наследовать царство… Тогда же и старшего сына Гентона, по имени Годаг, с женой, без раба и служанки отправил в изгнание. Брата Теодериха, после убийства его жены и сына, также отправил в изгнание, а после его смерти уцелевшего младшего сына и двух взрослых дочерей, посадив на ослов и осыпая оскорблениями, выгнал. Многих чиновников и знатных людей из своего племени, лживо обвиняя в преданности брату, одних сжег, других удавил, подражая в этом своему отцу Гейзериху, который жену своего брата, привязав к ней тяжелые камни и раскачав, бросил в Амсагу, знаменитую реку 1 (ирты, а после смерти матери умертвил и ее сыновей… Некого Хельдига, которого отец его сделал препозитом королевства, пожилого воина, обесчестил и обезглавил; жену же его с другой женщиной по имени Теухария сжег в центре города… Он сжег не только епископа своей веры Юкунда, но также и многих пресвитеров и диаконов своих, то есть ариан, убил и бросил зверям… Таким образом, он уничтожил за короткое время всех, кого боялся, и, думая, что этим он укрепил свое царство, и чувствуя себя во всех отношениях спокойно и безопасно, он, рыча, как лев, все копья своего гнева направил на преследование католической церкви… Что дальше? Прежде всего тиран издает ужасный приказ, по которому никто не может служить в дворцовом войске и занимать общественные должности, если не станет арианином. Огромно число тех, кто, не уступая силе, дабы не потерять веру, бросили земную службу. Таковых тотчас же выгнали из их домов, лишили своего имущества и сослали… Он также предписал собрать святых дев (монахинь) и направил вандалов с повивальными бабками своего племени для осмотра и обвинения в нарушении целомудрия… Подвесив к их ногам тяжелые гири, прикладывали раскаленные железные пластины к груди, животу, спине и бокам. Некоторым посреди мучений говорили: скажите, что епископы и клирики с вами спят. Мы знаем, что многие тогда умерли от жестоких мучений, другие, уцелевшие, согнулись, ибо кожа на них высохла… Какими реками слез я буду сопровождать рассказ о том, как епископов, пресвитеров, диаконов и других членов церкви, всего 4966 человек, он изгнал в пустыню… Тогда же было приказано сопровождавшим изгнанников маврам, чтобы тем, кто не мог идти, связали ноги и тащили их, как падаль, по твердой, неровной от камней земле. Сначала рвалась одежда, а потом были поражены разные части тела. У одних были размозжены головы об острие камней, у других рассечены бока, и поэтому люди испускали дух… Мы не в силах были сосчитать количество погибших. Скромные могилы святых поднялись вдоль всей большой дороги. Холмики говорят о них. Остальные, более приспособленные, дошли до пустынных мест, где и были размещены, получая, как скот, для пропитания лишь ячмень… Но позже и ячмень не давали. Он издал приказ, чтобы никто из людей его веры не садился за один стол с людьми нашей веры и вообще не ели с католиками.

(Из книги III). Он вызвал всех католических епископов в Карфаген на диспут с арианскими епископами. Когда наши епископы находились в Карфагене, он тайно направил своих людей с декретом в различные провинции и в один день закрыл католические церкви во всей Африке, а все состояние церквей и епископов подарил своим. Не зная, что сказано об арианах в законе, который недавно христианские императоры из почтения к католической церкви издали против них и других еретиков, он не постеснялся обратить его против нас, добавив от себя то, что было угодно его тиранической власти… Он приказал, чтобы всех епископов, собравшихся в Карфагене, церкви и дома которых были уже захвачены, ограбили в их убежищах и выгнали за город, не дав им с собой ни животного, ни раба, ни сменной одежды… Этот зверь, жаждущий крови невинных, пока епископы еще не были отправлены в изгнание, распорядился направить одновременно во все провинции африканской земли палачей, дабы не осталось ни одного места, и дома, где не было бы скорби и воплей, дабы не было пощады ни возрасту, ни полу, кроме подчинившихся их воле. Одних избивали палками, других подвешивали, третьих жгли огнем. Женщин, преимущественно знатных, вопреки закону природы, совершенно обнажив, мучили публично. Одну из них, по имени Дионисия, сначала били палками…, потом жестоко истязали… И сестра ее Датива, и Леонтия, дочь святого Германа епископа, и почтенный врач Эмилий, и благочестивый Терций, и прославленный исповеданием троицы Бонифаций из Сибиды — пусть, кто может, расскажет по порядку, что они перенесли и какими пытками были замучены… Кто изъяснит, какие муки за Христа перенес богатый муж в большом городе Тубурбе. После бесчисленных ударов палками его неоднократно поднимали на дыбы и в течение дня его то поднимали вверх, та стремительно опускали веревки, и он камнем обрушивался всей тяжестью тела на булыжную мостовую. О том, что совершалось в городе Кулузе, я не могу и сообщить, потому что невозможно сосчитать число мучеников и исповедников.

Виктория, достойная своего имени, была подвешена и сожжена на глазах толпы…

Восхвалить же Викториана, гражданина города Адрумета, бывшего тогда проконсула Карфагена, у меня не хватает слов. В Африке не было человека богаче, и у царя-безбожника он почитался вернейшим человеком, ибо всегда исполнял все поручения. От короля ему передали дружеский наказ: если он согласится с приказом, то будет у него первым человеком… Сколько времени и каким мукам подверг его раздраженный тиран, этого человеческая речь передать не в силах…

Кто в состоянии описать страдания мучеников в городе Тамбайе? Там двух братьев сначала подвесили, привязав к ногам тяжелые каменные глыбы… Как жгли их раскаленными железными полосами, как терзали когтями! Каким мукам подвергали!

Поторопимся сообщить, что произошло в Типасе, городе Великой Мавретании. Жители этого города, узнав от нотария Кирила, что в их город на погибель их душ назначен арианский епископ, бежали морем в Испанию. Остались лишь немногие, не нашедшие средств переправиться. Арианский епископ сначала лаской, потом угрозами стал побуждать их принять арианство. Но, укрепившись в Господе, они не только подняли на смех безумие увещавшего, но и открыто собравшись в одном доме, стали служить божественную литургию. Узнав об этом, епископ тайком отправил на них донос в Карфаген. Король, прочитав его, разгневался и послал туда некоего комита с приказанием собрать жителей всей провинции на форум, вырезать им языки, отрезать правые руки. Когда это было сделано, то по вдохновению святого духа они заговорили и говорят теперь, как и раньше. Если кто не захочет этому верить, пусть отправится в Константинополь: там он найдет одного из этих людей, иподиакона Репарата, свободно и четко изъясняющегося. Именно поэтому его весьма почитают во дворце императора Зенона. Особенное почтение оказывает ему царица…

Кто может последовательно перечислить разные мучения, которым вандалы подвергли людей или по королевскому приказу, или по своеволию. Если писатель постарается изложить все, что произошло в Карфагене, он, не прибегая ни к каким особым словам, не сможет далее перечислить одни названия пыток. Это видно из того, что и сейчас у всех перед глазами. Ты увидишь безруких, слепых, безногих, с обрезанными носами и ушами, увидишь людей, у которых после подвешивания вывернуты руки и головы которых находятся между лопатками, потому что их долго подвешивали на дыбах, дергая веревками за руки. Иногда канаты рвались, и тогда, сорвавшись с высоты; одни разбивали череп и слепли, другие с переломанными костями тут же испускали дух. Если кто считает это сказкой, пусть расспросит Урания, посла императора Зенона, в присутствии которого это совершалось по той причине, что он приехал туда для зашиты католической церкви. Тиран, желая показать ему, что он никого не боится, расставил толпу жестоких палачей на тех площадях и улицах, по которым посол должен был следовать во дворец и выходить оттуда…

Тогда был отправлен в ссылку епископ Евгений и весь клир Карфагенской церкви, измученный голодом и пытками, числом более 500. Среди них было много детей-чтецов…

И это время арианские епископы, священники и клирики свирепствовали больше самого короля и вандалов. Они, опоясавшись мечами, направлялись всюду чинить гонения вместе со своими клириками. Невозможно рассказать, какие чудовищные и невероятные преступления творил над нашими людьми епископ Антоний, превосходивший других своей жестокостью.

Их епископы и священники с вооруженными отрядами обходили по ночам деревни и города, вламывались в дома и входили похитители душ с водой и мечом. Кого находили они в доме, и в том числе спящими в постели, тех кропили водой и с дьявольскими усмешками провозглашали их своими христианами (арианами), тем самым обнаруживая, что их ересь скорее комедия, а не религия. Многие мужчины и женщины, убоявшись неистового зверства вандалов, стали прятаться, одни в пещерах, другие в пустынных местах, причем никого об этом не уведомляя, а там без людской помощи, от голода и холода испускали дух, сокрушенный и измученный…

В это время случился невероятный голод, охвативший всю Африку. Не было вовсе дождя, и ни одна капля воды не упала с неба. Лик земли оставался мертвым. Летом виноградная лоза не покрылась густыми гроздьями, не зазеленели неорошаемые посевы. Вечнозеленые густолистые маслины не были покрыты обычными прекрасными плодами. На плодовых деревьях не появились цветочные почки, которые принесли бы, как обычно, плоды. Все было мрачно и отвратительно. Бедствие, равное чуме, потрясло Африку.

Земля не дала силы для роста злаков ни для людей, ни для скота. Пересохли русла еще недавно стремительно бегущих рек. Стали совсем сухими, утратив неиссякаемость, жилы бурлящих источников. Нигде не было видно ни овец, ни коров, ни даже полевых и лесных зверей. Когда трава в сырой долине начинала приобретать цвет скорее беловатый, чем зеленый, над ней тотчас же проносился жгучий огненный ветер и все иссушал и сжигал, ибо песчаная буря в этом воздухе затягивала мглою всю местность. Волы не тащили плуга, и он не изрезывал землю и не переворачивал дерн. Не было волов. Не было в это время никакой торговли. Не осталось вовсе городов. Одни из жителей умерли, а те, что остались, искали себе могилу.

Поскольку в это тяжелое время торговцы, как мы сказали, не доставляли необходимого и земля не обрабатывалась должным образом, толпа из полумертвых юношей, стариков, подростков, мальчиков и девочек бродила и умирала повсюду; по местечках, деревням, в каждом городе. Хоронили их, где могли и как могли… Одни разбредались по полям, другие уходили в лесные трущобы в поисках съедобных корней или чего-нибудь еще. Некоторые, пытаясь выйти из дома, падали на самом пороге, одолеваемые голодом. Дороги и тропинки были завалены трупами: подымавшееся отовсюду зловоние убивало идущих. Люди умирали повсюду ежедневно во множестве, и не было сил устраивать похороны. Не хватало для этого живых в царстве голода, да и живые были обречены на скорую смерть. Некоторые желали отдать себя и детей в вечное рабство и не могли найти хозяев. Горы и холмы, площади, улицы и дороги являли собой одно огромное кладбище жертв голода. Сами вандалы, которых обогатило сначала завоевание Африки, а потом добыча из многих провинций, страдали от большого недостатка. Никто не удерживал при себе ни жены, ни сына, ни собственного раба; каждый шел не туда, куда хотел, а туда, куда мог дойти, и либо сразу же обессиливал, либо позже, но во всяком случае уже не возвращался.

Множество несчастных старались добраться до самого Карфагена. Когда туда нахлынули толпами эти живые трупы и король увидел катастрофические опустошения, наносимые смертью, он приказал прогнать всех немедленно от города, чтобы зараза от умирающих не вызвала гибели всего его войска. Он приказал всех вернуть по своим провинциям и по своим домам. Возвращаться было некому, ибо у каждого на лице была печать смерти. И потому, может быть, произошла еще большая гибель для перекрещенцев, и хотя ариане обещали им обеспеченную жизнь в настоящем, это обещание не исполнили, и за первой смертью неизбежно следовала вторая. Настолько голод опустошил и наказал государство, что некоторые ранее очень населенные места покоятся сейчас в глубоком молчании: жители вымерли, и остались одни стены.

Слушайте это все живущие на земле, все сыны человеческие, все одинаково, и богатый, и бедный.

Вы, которые любите варваров и иногда восхваляете их в осуждение себе, отбросьте имя и вглядитесь в нравы! Можно ли назвать их иным подходящим именем, чем варвары, этим словом, которое свидетельствует о жестокости, свирепости, внушаемом ужасе. Какими бы дарами ты их ни умилостивлял, какими бы знаками почтения их ни обхаживал, у них одно чувство — зависть к римлянам. А что касается их желаний, то им всегда хочется затмить блеск римского имени, и они желают, чтобы в живых не осталось ни одного римлянина. И там, где, как известно, они пока щадят подданных, они щадят их для того, чтобы использовать их как рабов, Они действовали обманом и клеветой, и словно дух бури хотел все разрушить ураганом своего неистовства. Если была необходимость обсуждения епископами, то зачем подвешивание, зачем костры, зачем когти и кресты? Зачем змеиное отродье ариан придумало против невинных такие пытки, которые не изобрел сам Мезенций? С невинностью боролась страсть к неистовству и жестокая жадность: надо было и души погубить, и имущество расхитить. Если желателен был диспут, то зачем грабить чужое имущество, и не только у священников, но и у всех мирян? Но разве эти ограбленные ликовали и с радостью принимали расхищение своего имущества?..

Гнусный Хунерих царствовал семь лет и десять месяцев, и смерть его была по заслугам ему. Он гнил и кишел червями, и похоронили не тело его, а только часть тела. Но и другой изменник Божьего закона, пришедший к ним из донатистской ереси, некий Никазий, тоже вскоре погиб подобной же смертью. (Пер. с лат. С. А. Беляева. Victor Vitensis. Historia persecutionis Africanae provinciae sub Geiserico en Hunirico regibus Wandalomm. CSEL. Vol. VIL P. 1–107).

5. О народном сопротивлении грабителям-вандалам

Императоры Феодосий II и Валентиниан III Августы римскому народу. Всякий раз, когда этого требуют интересы народа, мы признаем, что нужно бросить всем клич, чтобы все сплотились для выполнения одной задачи, полезной всем. Мы считаем, что жители провинций не сочтут тягостными меры, принятые для их спасения, для организации сопротивления грабителям. Мы узнали, что Гейзерих, враг нашего государства, вышел из Карфагена во главе флота и следует опасаться высадки его в любом месте побережья. Мы выставили посты в нескольких пунктах. Приближается армия нашего отца, непобедимого императора Феодосия II, и армия нашего патриция Аэция также скоро будет здесь. Магистр войск Сигисвульт расставляет солдат и союзников для защиты городов и побережья. Однако очень трудно предусмотреть, где высадится враг. Вот почему этим эдиктом мы обращаемся ко всем и к каждому, чтобы верили в могущество Рима и защищали свои владения. Пусть пользуются при этом любым оружием, каким могут. Пусть они защищают наши провинции и свое добро с нами вместе. Для поддержания их духа мы объявляем их собственностью все, что они отнимут у врага. (Внизу собственная надпись императора: этот текст афишировать перед народом). (Novellae IX Valentiniani III // Codex Theodosianus. Vol. II).