Народный театр

БАРИН

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:

Б а р и н, в красной рубахе и пиджаке; на плечах соломенные эполеты; на голове соломенная шляпа с вырезанными фигурками из бумаги; в руках трость, украшенная фигурками из бумаги. У барина большое брюхо и пиджак не застегнут на пуговицы.

О т к у п щ и к, на плечах армяк, в руках погонялка, на голове шапка держима — обыкновенная.

П а н ь я, кумачник — красный сарафан, белая рубаха и белый передник, пояс двоерядный, шелковый; на голове «перевязка» с лентами, в руках «корегушка» — веер и платок.

К о н ь, человек, к нему подделан хвост из соломы.

У д и в и т е л ь н ы е л ю д и: полдесятка или семеряга парнишек лет по двенадцати; лица в саже.

Бык, особенно не одевается, а подсунется из фофанцев.

П р о с и т е л и, обыкновенно фофанцы из публики.

В Тамице играющих «Барина» берут обыкновенно из разных «четвертей» селения (селение разделено на четыре «конца», имеющие особые названия), — Б а р и н а, например, из Заречья, О т к у п щ и к а хоть из Верховья, П а н ь ю, положим, из Серечья, К о н я, положим, с Низу. Делается это для того, чтоб никакому концу села не обидно было.

Начинается игра так: подходят играющие к дому, где происходит, например, вечеринка. Отворяют дверь, и первый вбегает в избу К о н ь и хлыщет публику погонялкой; все находящиеся в избе становятся на лавки, часть залезает на полати, и, таким образом, изба становится свободной для действий. За К о н е м в избу входит и вся компания и идут с песнями в передний угол; перед ними несут фонарь. В переднем углу Б а р и н становится лицом к народу, рядом с ним по одну руку П а н ь я, по другую О т к у п щ и к. Народ и фофанцы (ряженые) с улицы входят за играющими и становятся по всей избе.

Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,

Наместник, наместница,

Добрые молодцы,

Красные девицы,

Здравствуйте!

В с е (отвечают). Здравствуй, здравствуй, господин барин, здравствуй!

Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,

Наместник, наместница,

Добрые молодцы,

Красные девушки,

Нет ли у вас промежду собой просеб каких?

В с е. Есть, есть.

Б а р и н. Подходите, подходите!

Кто-нибудь из фофанцев подходит, изображая просителя.

П р о с и т е л ь. Господин барин, прими мою просьбу.

Б а р и н. Ты кто?

П р о с и т е л ь (называется вымышленным именем, — именем какого-нибудь парня в селе). Владимир Воронин.

Б а р и н. Об чем просишь?

П р о с и т е л ь. На Парасковью прошу: по летам Парашка любит меня, а по зимам другого парня — Василья.

Б а р и н. А подойди-ко, Парасковья, сюды. Пошто же это ты двух сразу любишь?

Парасковья также настоящее имя какой-нибудь девицы на селе. Вместо нее на зов Б а р и н а подходит кто-нибудь из фофанцев и начинает спорить и ругаться с просителем. Говорят кто что вздумает; кто сильнее и остроумнее выругается, тот и больший успех имеет у публики. Б а р и н и О т к у п щ и к советуются вслух, кто из судящихся виновен и кого наказать: парня или девку; признают виновной, например, девицу. Барин говорит: «Давай-ко, Парасковья, приваливайся-ко спиной-то!» П а р а с к о в ь я подчиняется решению суда и подставляет спину. Откупщик наказывает ее плетью. За первым просителем является другой и выкладывает еще какую-нибудь просьбу про соседа, про жену и прочее. В основание просьб кладется обыкновенно какой-нибудь действительно существующий в селе факт, который, конечно, преувеличивается, доводится до смешного, до абсурда, и, таким образом, суд является сатирой на местную жизнь и нравы, иногда очень злой, порой жестокой. Когда просителей больше нет и все просьбы рассмотрены, приведены решения суда и исполнены приговоры, начинается продажа коня.

Б а р и н. Купчинушка, нет ли коня продать?

О т к у п щ и к. Есть, есть.

Приводят К о н я. Б а р и н водит К о н я по избе, смотрит, как он бегает, смотрит в зубы, тычет под бока, заставляет прыгать через палку и надумывает купить.

Б а р и н. Сколько за коня хошь?

О т к у п щ и к. Сто рублей деньгами,

Сорок сорокушек

Соленых.........

Сорок анбаров

Мороженых тараканов,

Аршин масла,

Кислого молока три пасма,

Михалка Тамицына нос,

Нашей Кожарихи хвост.

Б а р и н. Сто рублей найду у себя в кармане,

А сорок сорокушек

Соленых.....

Сорок анбаров

Сухих тараканов

Взыщите ли, миряне?

В с е. Взыщем, взыщем.

Барин отдает деньги и берет Коня.

Б а р и н. А что, купчинушка, нет ли у тебя быка на мясо продать?

О т к у п щ и к. Как нет, есть, есть.

Б а р и н. А сколько за быка хочешь?

О т к у п щ и к. Сто рублей деньгами.

Сорок сорокушек

Соленых.....

Сорок анбаров

Сухих тараканов...

По-старому идет торг до конца. Когда торг кончается, Б ы к а — человека в вывороченной шубе и с крынкой на голове, подводят, и Б а р и н бьет его поленом по голове, крынка ломается, Б ы к падает; на него накидываются фофанцы и мнут бока; выпускают кровь.

Б а р и н. А что, купчинушка, нет ли у тебя Удивительных людей продать?

О т к у п щ и к. Есть, есть. Эй, Удивительные люди, выходите!

Удивительные люди выскакивают, кривляются, пляшут, плюются во все стороны, затем уходят.

Б а р и н. Эй, малой, подай водки алой.

Кто-нибудь из фофанцев идет и несет бутылку воды. Запевают песню «Во лузях», и Б а р и н под руку с П а н ь е й несколько раз проходят по избе. Уходя из избы на другую вечеринку, прощаются.

Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,

Наместник, наместница,

Добрые молодцы,

Красные девицы,

Прощайте!

В с е. Прощайте. Прощайте!

Вся компания уходит на другую вечеринку, которых в вечер обходят три или четыре.

МНИМЫЙ БАРИН

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:

Б а р и н, в военной форме, с погонами; белая соломенная шляпа, в усах, с тростью, при зонтике.

Б а р ы н я, переодетый мужчина из молодых парней; в платье, в чепце. Старается говорить тонким голосом.

Т р а к т и р щ и к, в рубашке навыпуск, в жилетке, на груди зеленый фартук, на голове картуз.

Л а к е й, во фраке или сюртуке, на голове фуражка, на руках перчатки.

С т а р о с т а, старик в сермяге, на голове черная шляпа котлом, за плечами сумка, на ногах лапти.

Б а р и н. Марья Ивановна, пойдемте прогуляться. (Входят в трактир, обращаются к Трактирщику.) Трактирщик!

Т р а к т и р щ и к. Что угодно, барин голый!

Б а р и н. Ах, как ты меня пристрамил.

Т р а к т и р щ и к. Нет, барин добрый, я вас похвалил.

Б а р и н. Есть ли у вас комнаты, нам с Марьей Ивановной расположиться, чаю-кофею напиться.

Т р а к т и р щ и к. Есть, даже шпалерами обиты-с.

Б а р и н. И пообедать будет можно?

Т р а к т и р щ и к. Как же-с, барин, можно-с.

Б а р и н. А что именно будет приготовлено?

Т р а к т и р щ и к. Жаркое-с.

Б а р и н. Именно какое?

Т р а к т и р щ и к. Комар с мухой, таракан с блохой на двенадцать частей разрезаны-с, на двенадцать персон приготовлены-с.

Б а р и н. Мария Ивановна! Какое жаркое чудесное-с! (К Трактирщику.) Сколько будет стоить-с?

Т р а к т и р щ и к. Полтора шесть гривен-с!

Б а р и н. Болван, не лучше ли бы тебе сказать: два десять.

Т р а к т и р щ и к. Мы не болваны, а живем с людями на обманы-с.

Б а р и н. И водочки достать можно?

Т р а к т и р щ и к. Как же, барин, можно-с.

Б а р и н. Каки именно водки?

Т р а к т и р щ и к. Шампанское донское.

Б а р и н. Сколько будет стоить?

Т р а к т и р щ и к. Два шесть гривен-с.

Б а р и н. Какие цены! Был я в Италии, был и далее, был в Париже, был и ближе, таких цен не слыхал. И дурман-водки достать будет можно?

Т р а к т и р щ и к. Как же, барин, можно.

Б а р и н. Сколько будет стоить?

Т р а к т и р щ и к. Три шесть гривен-с.

Б а р и н. Полтора шесть гривен-с, два шесть гривен-с, три шесть гривен-с, какие цены! Был я в Италии, был и далее, был в Париже, был и ближе, таких цен не слыхал! Поэтому вы, трактирщик, болван.

Т р а к т и р щ и к. Нет, мы не болваны, а живем с людями на обманы; не таких видали, без шинели домой отпускали, а если вас порядочно угостить, можно без мундира отпустить; у вас в одном кармане вошь на аркане, в другом блоха на цепи.

Б а р и н. Ах, Марья Ивановна! Должно быть, он в наш карман лазил. Не хочу гулять, иду дальше. (Уходит.) Афонька-малый!

Является его Лакей.

Л а к е й. Что, барин голый?

Б а р и н. Ах, как ты меня пристрамил!

Л а к е й. Нет, барин добрый, я вас похвалил.

Б а р и н. Афонька-малый, подай-ко нам полведра водки алой.

Л а к е й. А где бы я ее взял?

Б а р и н. В поставе.

Л а к е й. А черт ее там поставил.

Б а р и н. Посмотри в другом.

Л а к е й. Я семь раз обежал кругом, ни черта не нашел.

Б а р и н. А что же мы вчерась пили?

Л а к е й. У вашей маменьки в гостях были.

Б а р и н. Афонька-малый, поил ли ты моих коней?

Л а к е й. Как же, барин, поил.

Б а р и н. Почему же верхняя губа суха?

Л а к е й. Не могли достать.

Б а р и н. А ты бы подрубил.

Л а к е й. Я и так по колен ноги отрубил.

Б а р и н. Дурак, ты бы корытце подрубил.

Л а к е й. Я и так все четыре ноги отрубил.

Б а р и н. Дурак, ты моих коней сгубил.

Л а к е й. Нет, я на Волынской двор спровадил.

Б а р и н. Афонька-малый, посмотри-ко, не едет ли дядя староста.

Л а к е й (бежит и кричит из-за двери). Едет дядя староста.

Староста входит, кланяется Барину и говорит.

С т а р о с т а. Здорово, барин-батюшко, синей жеребеч, Михайло Петрович! Я был на Нижегорочкой ярманке, видел свиней вашей породы да вашу барску шкуру продал, на вашу милость остался хомут очень прочен; еще привез вам подарочек: гуся да индюшечку.

Б а р и н. Что ты, дурак, разве бывает свинина барской породы?

С т а р о с т а. Вашего завода.

Б а р и н. Ах да, моего завода! А разве бара носят хомуты?

С т а р о с т а. Очень прочен, боерин-батюшко.

Б а р и н. Ну, расскажи, дядя староста, откуда ты?

С т а р о с т а. С вашей новой деревни.

Б а р и н. Ну, как в деревне мужички поживают?

С т а р о с т а. Порато дородно поживают: с ножки на ножку попрыгивают, у семи дворов один топор.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ничего не поймешь!

С т а р о с т а. Каждый крестьянин по семи топоров имеет.

Б а р и н. Ах, как хорошо! А что они топорами делают?

С т а р о с т а. Занимаются вырубкой лесов.

Б а р и н. Поди, много вырубают?

С т а р о с т а. Порато много, боерин-батюшко.

Б а р и н. Как много?

С т а р о с т а. А вот как соберутся всей-то деревней в лес да возьмут веревку, на вершину наложат, клонят, клонят, дерево-то и сломят, всей деревней и пружат целый день.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ни черта не поймешь!

С т а р о с т а. На каждой топор по семи дерев вырубают, боерин-батюшко.

Б а р и н. Ах, как много! А что же они из лесу делают?

С т а р о с т а. Домы строят.

Б а р и н. Поди-ко, большие?

С т а р о с т а. Порато большие, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как большие?

С т а р о с т а. А собачки бежат, в окошечко глядят.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ничего не поймешь!

С т а р о с т а. Куричи на крышу вылетают, с неба звезды хватают. Я утром вышел: петух идет, полмесяца волокет.

Б а р и н. Ах, какие дома громадные! Поди, у них окна большие?

С т а р о с т а. Порато большие, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как большие?

С т а р о с т а. А вот как: долотчём намечено, а муравчём проверчено, твоя маминька, кривая сука, впялит глаза и смотрит.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ни черта не поймешь!

С т а р о с та. Весь свет в одно окно видно.

Б а р и н. Ах, какие окна большие! А у наших крестьян хлебопашество есть?

С т а р о с т а. Есть, боерин-батюшко.

Б а р и н. Поди-ко много.

С т а р о с т а. Порато много, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как много?

С т а р о с т а. В ту сторону сажень да в другую сажень, дак кругом-то четыре будет.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ни черта не поймешь!

С т а р о с т а. Каждый крестьянин по семи десятин имеет.

Б а р и н. Ах, как много! Поди-ко, наши крестьяне на многих лошадях и на пашню выезжают?

С т а р о с т а. Порато на многих.

Б а р и н. А как на многих?

С т а р о с т а. Всей деревней на одной сохе и то на козе.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ни черта не поймешь!

С т а р о с т а. Каждый крестьянин на пары лошадях выезжает.

Б а р и н. Ах, как много! А рано, поди, и на пашню-то выезжают?

С т а р о с т а. Порато рано, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как рано?

С т а р о с т а. В пабедок поедут, а в обед уж дома.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ничего не поймешь!

С т а р о с т а. С утра до вечера, с восходу до закату работают.

Б а р и н. Ах, хорошо! У наших крестьян и посев большой бывает?

С т а р о с т а. Порато большой.

Б а р и н. А как большой?

С т а р о с т а. В полосу зерно, в борозду друго, и посев весь.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ничего не поймешь!

С т а р о с т а. Каждый крестьянин по семь кулей высевает.

Б а р и н. Ах, хорошо! А эдак у них и урожай хороший бывает?

С т а р о с т а. Порато большой, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как велик?

С т а р о с т а. Колос от колоса — не слышно человеческого голоса.

Б а р и н. Что ты болтаешь?

С т а р о с т а. Куриче пробресть некуда.

Б а р и н. Ах, как хорошо! А эдак и нажин большой бывает?

С т а р о с т а. Порато большой, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как большой?

С т а р о с т а. Сноп от снопа — столбовая верста, а копна от копны — день езды, тихо едешь, два проедешь.

Б а р и н. Что ты болтаешь, ничего не поймешь!

С т а р о с т а. На каждой десятине по сто копен становится.

Б а р и н. Ах, как хорошо! Эдак и копны у них большие?

С т а р о с т а. Порато большие, боерин-батюшко.

Б а р и н. А как большие?

С т а р о с т а. Курича перешагнет.

Б а р и н. Как, как?

С т а р о с т а. Палкой не перекинешь.

Б а р и н. Ах, как хорошо! А эдак и примолот у них большой бывает?

С т а р о с т а. Порато большой.

Б а р и н. А как большой?

С т а р о с т а. Начнут молотить, дак и зерно не летит.

Б а р и н. Как, как?

С т а р о с т а. С каждого овина по семи кулей вымолачивают.

Б а р и н. Ах, жак много! Эдак у наших крестьян и коровы есть?

С т а р о с т а. Есть, боерин-батюшко.

Б а р и н. Поди-ко, дойливые?

С т а р о с т а. Порато дойливые.

Б а р и н. А как дойливые?

С т а р о с т а. Пойдут доить — чух-бух, подойник сух.

Б а р и н. Что ж ты болтаешь?

С т а р о с т а. Каждая корова по десять крынок в удой дает.

Б а р и н. Ах, как много! А поди-ко, у наших крестьян и куры есть?

С т а р о с т а. Есть, боерин-батюшко.

Б а р и н. Поди-ко, кладливые?

С т а р о с т а. А вот как: у нас была одна курица, дак три года на ей быки не скакали; собрались мужики, пошли в лес, вырубили шест сажен шесть, двое наставляют, трое пехают, как тут и яйца!

Б а р и н. Что ты болтаешь, ни черта не поймешь!

С т а р о с т а. Каждая кура по два яйца в день несет.

Б а р и н. Был ли на моей новой мельнице?

С т а р о с т а. Как же, барин, был.

Б а р и н. У меня ведь мельница на семи поставах.

С т а р о с т а. Черт ее там поставил: на одном столбе чуть-чуть-чуть держится, пихнуть, дак и свалится. А начнешь молотить, дак поскрети да подмести, нечего вам с Марьей Ивановной и под нос поднести.

Б а р и н. Что, что ты болтаешь?

С т а р о с т а. Каждые сутки по семи кулей размалывает.

Б а р и н. А был ли ты, староста, на моей новой мызе?

С т а р о с т а. Как же, барин, был.

Б а р и н. Все там благополучно?

С т а р о с т а. Все получено, боерин-батюшко, а вот тетка Марфунька за лапоть писульку заткнула.

Б а р и н. Подай-ко ее сюда.

С т а р о с т а. Сейчас, боерин-барин.

Б а р и н. Только не изорви.

Ст а р о с т а. Не изорву, только изомну. (Тащит письмо из лаптя) О-о-н! Да еще блоха укусила. (Чешет спину и подает записку) На-ко, барин, прочти.

Б а р и н (берет записку и говорит). Как у вас написано-то, по азам?

С т а р о с т а. Не разобрать твоим чертовским глазам.

Б а р и н (читает). Как же вы сказали, все благополучно? Во-первых, мой перочинный ножик сломался.

С т а р о с т а. Сломали, боерин-батюшко, сломали, прогневали бога, сломали.

Б а р и н. Ну, расскажи, как его сломали?

С т а р о с т а. Вот я расскажу, как его сломали: как твой сиво-пегий жеребец помер, мы с него шкуру сдирали, кругом хвостика обвернули, а он был стальной да и хрупнул.

Б а р и н. Как, разве мой сиво-пегий жеребец поколел?

С т а р о с т а. Помер, боерин-батюшко.

Б а р и н. Поколел же?

С т а р о с т а. Помер.

Б а р и н. Ну, расскажи, отчего поколел?

С т а р о с т а. Расскажу, отчего помер: как твоя маменька, кривая сука, поколела, ей на кладбище повезли, он был сердечком-то ретив, себе ножку сломал, тут и помер.

Б а р и н. Как, разве моя маменька померла?

С т а р о с т а. Поколела, стара сука.

Б а р и н. Померла же?

С т а р о с т а. Поколела.

Б а р и н. Видите ли, Марья Ивановна, лошади помирают, а люди поколевают. Ну, расскажи, отчего моя маменька померла?

С т а р о с т а. Расскажу, отчего поколела. Как твой-то трехэтажный домик загорелся, твоя-то маменька сердечком была ретива и с крылечка скочила, себе ногу сломила, тут и поколела.

Б а р и н. Как, разве мой трехэтажный дом сгорел?

С т а р о с т а. Ау в траву, ноги в осоку, давным давно.

Б а р и н. Как же, ведь там у меня были винные подвалы, ренсковые погреба?

С т а р о с т а. Были, боерин-батюшко; мы раз шли да нашли две бутылки ренского, взяли да и раскокали.

Б а р и н. Ведь вы выпили?

С т а р о с т а. Нет, раскокали.

Б а р и н. А ты на пожаре-то был?

С т а р о с т а. Как же, боерин-батюшко, был. Три раза кругом обежал, таких три кирпича красных вытащил!

Б а р и н. Неужели с пожару ничего не осталось?

С т а р о с т а. Нет, осталось много.

Б а р и н. А что такое?

С т а р о с т а. А чем чай-то пьют.

Б а р и н. Что такое, чай, что ли?

С т а р о с т а. Нет, крупнее.

Б а р и н. Дак сахар, что ли?

С т а р о с т а. Нет, чернее.

Б а р и н. Дак уголья, что ли?

С т а р о с т а. Вот гальё, гальё.

Б а р и н. Ты, староста, кажется, и посейчас-то пьян.

С т а р о с т а. Нет, я для вашей милости упрям.

Б а р и н. Где ты по сие время шлялся?

С т а р о с т а. Я на вашей красной шлюпочке катался.

Б а р и н. Видите ли: у барина петля на шее, а он на красной шлюпочке катался!

С т а р о с т а. Если бы была у вас, барин, петля на шее, я взял бы тримбабули-бом да и задавил бы.

МАВРУХ

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:

М а в р у х, в белой рубахе и подштанниках, на голове белый же куколь, как у савана, лицо закрыто, на ногах бахилы. Маврух лежит на скамье, которую носят четыре офицера.

О ф и ц е р ы, четыре, в черных пиджачках, на плечах соломенные эполеты, сбоку на поясах сабли, на головах шапки или шляпы с ленточками и фигурками.

П а н ь я, парень, одетый в женское платье, на голове косынка.

П а н, в долгом армяке черного цвета, в черной шляпе.

П о п, в ризе из портяного полога, на голове шляпа, в руках деревянный крест из палок, книга «для привилегия» и кадило-горшочек на веревке, а в нем куриный помет.

Д ь я к, в кафтане и шляпе, в руках книга.

О ф и ц е р ы вносят Мавруха на скамье в избу и ставят по ее середине, головой вдоль избы.

П о п (начинает ходить кругом покойника, кадит и говорит протяжным голосом нараспев, подражая службе священника).

Чудак покойник

Умер во вторник,

Пришли хоронить —

Он из окошка глядит.

В с е (участвующие в комедии поют).

Маврух в поход уехал.

Миротон-тон-тон, Миротень.

Маврух в походе умер.

Миротон-тон-тон, Миротень.

Оттуда едет в черном платье пан.

Миротон-тон-тон, Миротень.

— Пан ты, пан, любезный,

Какую весть везешь?

— Сударыня, заплачешь,

Услыша весть мою:

Маврух в походе умер,

Он умер из земли.

Четыре офицера покойника несут

И поют, поют, поют:

Вечная ему память!

П о п. Государь мой батюшко, Сидор Карпович,

Много ли тебе веку?

М а в р у х. Семдесять.

П о п (поет на церковный лад).

Семдесять, бабушка, семдесять.

Семдесять, Пахомовна, семдесять.

(Спрашивает у Мавруха)

Государь мой батюшко,

Много ли у тебя осталось деток?

М а в р у х. Семеро, бабушка, семеро,

Семеро, Пахомовна, семеро.

П о п. Чем ты их будешь кормить?

М а в р у х. По миру, бабушка, по миру,

По миру, Пахомовна, по миру.

П о п и в с е (повторяют эту же фразу пением и дальше).

По миру, бабушка, по миру,

По миру, Пахомовна, по миру.

П о п (читает протяжно по-церковному).

На море, на окияне,

На острове на Буяне,

Около столба точёного,

Веретена золоченого

Стоял бык точеной[15],

В ж..е чеснок толченой.

Наши ребятки узнали,

К этому бычку похаживали,

Этот чеснок помакивали,

Кушанье похваливали:

— Ах, како кушанье,

Хвацко, бурлацко,

Само лободыцко!

Есть хорошо,

Да ходить с... далеко:

За двадцать пять верст,

Ближе места не приберешь.

Д ь я к (поет).

...Тереха, брюшина поп.

П о п (читает по книге, на церковный лад).

Муж поутру вставает,

Глаза помочил,

У жоны есть попросил,

А жона мужу отвечает:

— Эка ненаедная скотина!

На работу не спешишь,

Только бьешься об еды.

Муж жоны отвечает:

— Хороша жона поутру вставает,

Благословясь печку затопляет,

А худа жона вставает,

С бранью печку затопляет,

С бранью горшки наливает.

Хороша метла подпашет,

А худа метла по сторонам размашет.

Д ь я к (поет).

...Тереха, брюшина поп.

П о п (читает).

Туча, молнии над нами

С дождями.

Матку подломило,

Руль оборвало,

Коршика нет,

Капитан сидит в каюте,

Лоцмана сидят на баре,

Плачут, рыдают,

Смерти ожидают:

— Ходили вместе,

Погибнем вдруг.

ПАХОМУШКА

П а р н и и д е в у ш к и рассаживаются по лавкам беседной избы и избирают из своей среды главных исполнителей: П а х о м у ш к у, П а х о м и х у, М а т ь, О т ц а, К р е с т н ы х, П о п а, П р о х о ж е г о ч е л о в е к а и Ш а ф е р о в. Выбранные лица тут же приступают к костюмировке и гримированию. Остальные тем временем оформляют сценическую площадку, достают тем или иным способом реквизит и приготовляют необходимую бутафорию. Когда все необходимые приготовления закончены, П а х о м у ш к а вскакивает верхом на сковородник. Кривляясь и нелепо жестикулируя, он объезжает вокруг пня. Затем, подъехав к родителям, падает перед ними на колени.

П а х о м у ш к а. Тятенька, благослови меня, я поезжаю жениться.

М а т ь и О т е ц указывают ему на его недостатки и сомневаются, может ли он исполнять супружеские обязанности. П а х о м у ш к а все отвергает, и они ему дают свое благословение... П а х о м у ш к а скачет к какой-нибудь из сидящих девушек, садится к ней на колени.

П а х о м у ш к а (шепотом, но так, чтобы все слышали). Девка, пойдем за меня замуж?

Д е в у ш к а. Иду.

П а х о м у ш к а скачет к матери, садясь перед ней на колени.

П а х о м у ш к а. Маменька, я невесту вызвал.

М а т ь. Верно, эта девка глупа, что сразу пошла за тебя, не бери ее.

П а х о м у ш к а возвращается к девушке.

П а х о м у ш к а. Маменька сказала, что ты глупа.

Д е в у ш к а (рассердившись). Ты сам глуп, твоя мать глупа...

В намеченном порядке П а х о м у ш к а сватается ко всем сидящим девушкам, причем с каждой у него почему-нибудь дело не ладится. Одна не идет из-за его горба, другая из-за его вшей, третья потому, что он трясучий, четвертая сомневается в наличии у него способности к браку, пятой не нравится его мать и так далее. С каждой из девушек у Пахомушки своя сценка, между которыми он поет частушки такого рода. П а х о м у ш к а едет к свадебной девушке.

П а х о м у ш к а. Нива, нова, пеньев нет,

Хочу жениться, мочи нет.

Выйду в поле, закричу:

Караул ... хочу!

В конце концов П а х о м у ш к а добирается до П а х о м и х и, которая после недолгих колебаний соглашается выйти за него. Обрадовавшись, П а х о м у ш к а спешит показать людям свою невесту. Одному Пахомиха не нравится (Пахомушка его бьет), другому нравится (Пахомушка его бьет за то, что «люди хулят, а ты хвалишь»), третьему и нравится и не нравится (не хороша, не худа).

Р о д и т е л и соглашаются на брак, дают свое благословение, и весь поезд (П а х о м у ш к а, П а х о м и х а, Р о д и т е л и, К р е с т н ы е, Ш а ф е р а и большинство присутствующих) едет в церковь (Пахомушка и Пахомиха на сковороднике), ко пню, где находится Поп. Пахомушка и Пахомиха слезают со сковородника, становясь рядом на подостланную тряпку (при этом лицами в разные стороны). Поп делает вид, что одевает кольца, Крестные их переодевают (если находятся кольца — их пускают в игру). Затем Поп одевает на венчающихся корцы (шайки для молока), тотчас подхватываемые Шаферами. Корцы держат в течение всего венчания. П а х о м у ш к е и П а х о м и х е дают тлеющие лучинки (свечи). Во время венчания Пахомушка и Пахомиха кланяются и крестятся. Во время каждого поклона они оборачиваются вокруг собственной оси, — таким образом, оба остаются все время лицами в разные стороны. Кроме того, П а х о м у ш к у все время трясет. Поп становится спиной к врачующимся, в руках у него спичечный коробок на веревочке (кадило).

П о п (подражая церковному пенью).

Поп Макарий ехал на кобыле карей,

Кобыла его сбесишеся.

И попа Макария на землю сверзишися...

В венчании пародируются лишь основные моменты обряда. Так, кончив про Макария, поп обводит брачующихся трижды вокруг аналоя. При этом он поет.

П о п (трижды).

Заварила теща квас

В недобрый час...

Исайя, ликуй,

Пахом, Пахомихи не бракуй.

Затем начинается обедня.

П о п. Баба ты, баба, дура деревенская,

Сено в зубах, палка в руках,

Куда ты пошла-то?

Х о р (все присутствующие).

На поминки, мой батюшка, на поминки.

На поминки, батюшка, на поминки.

Обряд кончается целованием креста, сложенного из лучинок, и весь поезд едет домой. Кто-либо расстилает на полу тряпье или подкладывает охапку соломы. П а х о м и х а и П а х о м у ш к а ложатся спать, оказываясь ногами в разные стороны. П а х о м у ш к а начинает искать голову П а х о м и х и и не находит.

П а х о м у ш к а (кричит). Маменька, у невесты головы нет! Мать. Поищи хорошенько, может, нет ли?

П а х о м у ш к а ищет. При этом оба переворачиваются, снова оказываясь ногами в разные стороны.

Пахомушка. Маменька, ищу, и все нет!

И так далее, якобы всю ночь. Наутро, раздосадованная испытанием молодой, П а х о м и х а делает все шиворот-навыворот, одевает «дельницы» не на ту руку, и Пахомушка честит ее «неуклюжей». Затем следует ряд наставлений родителям, чтобы они смотрели за Пахомихой.

П а х о м у ш к а. Жена, садись в лодку, перевези через озеро.

По очереди Пахомушка обнимается и целуется с отцом и матерью. П а х о м у ш к а и П а х о м и х а садятся на скамейку спинами друг к другу и, гребя палками, ногами передвигаются через озеро.

П а х о м у ш к а. Живи хорошенько, не ходи никуда, слушайся отца да матерь, с парнями не балуй.

П а х о м у ш к а остается на «том берегу», П а х о м и х а едет обратно, распевая песню.

П а х о м у ш к а принимается за работу; садится тачать сапоги.

П а х о м у ш к а (поет, пристукивая инструментами).

Черт возьми косые ноги,

Тятька отдал в пастухи.

Сел на камешки, заплакал;

Куда тпрукушки ушли.

К П а х о м у ш к е приходит П р о х о ж и й ч е л о в е к, объявляет, что Пахомушкина мать умерла, — на Пахомушку это мало действует. Тогда П р о х о ж и й ч е л о в е к объявляет, что умирает отец. П а х о м у ш к а радуется, что станет просторнее в избе, и поет.

Пахомушка. Разукрашены колеса,

Едет новый тарантас,

У меня жена хороша,

Никому чужим не даст.

Прохожий человек объявляет, что Пахомиха родила. Пахом бросает работу, собирает инструменты и прикладывает руку рупором.

П а х о м у ш к а. Ей, перевозу... (Следует ругательство.)

П а х о м и х а приезжает к нему на скамейке. Они обнимаются и целуются.

П а х о м и х а. Здорово ли ты жил, имел ли работу, много ль заработал, не имел ли какой заботы?

П а х о м у ш к а. Я-то хорошо, а ты как поживала, тятеньку мово уважала? Слушала ли маменьку, топила баенку? Запирала ли дверь на замочку? Спала ли всегда в одиночку?

П а х о м и х а. Все делала, Пахомушка, как ты велел.

Вернувшись домой, П а х о м у ш к а обнаруживает ребенка.

П а х о м у ш к а. Откуда у тебя ребенок? Пахомиха. Ребенок твой.

П а х о м у ш к а. Как может быть мой! Я дома не ночевал...

П а х о м и х а. Я ведь в первую ночь с тобой спала.

П а х о м у ш к а. Врешь, безголова-неуклюжа!

Начинает бить всех присутствующих, все со смехом и визгом разбегаются.