Нарский Шакал (Нарский Шакал - 1)

"Прогресс!" - с горькой иронией отметил про себя Ричиус.

Он тоже закрыл глаза. Ему не хотелось засыпать, но бороться со сном было невмоготу.

Когда он проснулся несколько часов спустя, над ним склонялась Дьяна.

- Ричиус, - с беспокойством сказала она, - я уже собиралась тебя будить.

Он заморгал и с трудом встал, разминая затекшее тело.

- Почему? Что-нибудь случилось?

- Рассвет. - Она показала на восток. За ее плечом небо над горизонтом чуть порозовело.

Ричиус глянул с платформы вниз. Запад еще не освободился от тьмы. Там едва просматривались какие-то движущиеся контуры. Далеко внизу, в траншее, воины и крестьяне стояли рядами. На их лицах застыло выражение угрюмой решимости. Форис и Джарра тоже стояли у ограждения, тревожно переговариваясь. Заметив Ричиуса, они заговорили тише.

- Тебе что-нибудь видно? - спросила Дьяна.

Он покачал головой:

- Почти ничего. Пока.

Они ждали. На востоке лениво вставало солнце, посылая на землю первые робкие лучи. Постепенно небо на западе тоже стало светлеть, и обозначились расположенные там войска. Ричиус перегнулся через ограждение. Солнце блестело на черном и серебристом металле. Тонкие струйки дыма поднимались к небу. Что-то двигалось. Нечто огромное. Ричиус затаил дыхание. Форис ткнул его в бок. Ричиус упреждающе поднял руку.

- Ждем.

Все дело в численности, напомнил он себе. Какие силы Аркус направил против них? Дивизию? Больше? На платформе воцарилась тишина: все ждали его приказа. Из-за тающего тумана тяжело выступил первый григен.

- Вон, - указала Дьяна на чудовище, - видишь?

- Вижу, - спокойно ответил Ричиус.

Вскоре появился еще один григен, потом еще... В конце концов в поле зрения попали пятьдесят или больше рогатых чудовищ. Каждый григен тащил за собой боевой фургон - бронированный, на гусеничном ходу. На крыше каждого фургона торчала длинная узконосая труба. К большинству были подведены странные шланги, к некоторым крепились причудливые мехи - так называемые кислотобросы, орудия, работавшие на сжатом воздухе. Они выбрасывали емкость с едкой жидкостью почти на тысячу шагов. Позади фургона шли легионеры с саблями и шипастыми палицами. Они выдвигались из тумана неровными рядами. Казалось, ряды пехоты тянутся за горизонт. А за ними, еще полускрытая пеленой, стояла тяжелая конница Талистана под штандартом дома Гейлов. Ричиус услышал, как внизу по траншеям пронесся беспокойный ропот.

- Боже всемогущий, - прошептал Ричиус, взглянув на Фориса, - мы в беде!

- Сколько их тут? - спросила Дьяна.

- Слишком много. Нам нужна помощь.

- Помощь? От кого?

- От кого угодно. От всех, кто способен держать в руках оружие. Боже, Дьяна, ты только посмотри туда! Линия укреплений не выдержит напора такого количества солдат. Не больше одного дня. Нам нужно подкрепление. И срочно.

Дьяна изумленно посмотрела на него:

- Ричиус, все уже здесь. В долине Дринг больше нет мужчин.

- Тогда их надо привести откуда-то еще. Может, из Таттерака или от реки Шез. Черт возьми - откуда угодно! Но надо послать за помощью немедленно, пока нас не смяли окончательно.

Форис, чутко прислушивавшийся к их разговору, встал между ними и вопросительно посмотрел на Ричиуса.

- Скажи ему, Дьяна! У нас недостаточно людей, чтобы их остановить. Наверное, он и сам это видит. Скажи ему, что нам понадобится помощь.

Дьяна подробно пересказала все Форису и думаке Джарре и стала дожидаться реакции военачальника. Форис задумался, поглаживая рукой лысую макушку. Он коротко посовещался с Джаррой, вздохнул и покачал головой.

- Форис говорит, что это невозможно. Единственные воины, которые находятся относительно близко, чтобы успеть нам на помощь, в Таттераке, а на них тоже напали.

- Дьяна, выслушай меня! Это - основные наземные силы Нара. Они не могут одновременно находиться и в Таттераке. Не знаю, какие отряды Аркус высаживает на побережье, но я уверен, они не идут ни в какое сравнение с теми, что подошли к долине Дринг.

- Он не сделает этого, Ричиус. Он не будет просить Кронина о помощи.

- Но она нам нужна! Проклятие, Дьяна, нам сейчас не до их глупостей! Скажи ему, что нам срочно нужна помощь Кронина, иначе эти войска за неделю захватят всю долину. Передай ему это, Дьяна. Дословно.

Она выполнила требование Ричиуса. Выслушав, военачальник скрестил руки на груди и снова покачал головой. Дьяна начала было переводить его ответ, но Ричиус ее прервал.

- Стой. Я не желаю больше слушать его отговорки! - Он хмуро посмотрел на Фориса, подошел к нему вплотную и яростно произнес: - Военачальник, от имени Тарна я приказываю вам немедленно отправить в Таттерак гонца. Нам нужна помощь, и мне наплевать, откуда мы ее получим. Если вы откажетесь выполнить мое требование, это будет расценено как неподчинение вашему повелителю Тарну, и за все дальнейшее будете в ответе вы!

Категоричный тон Ричиуса ошеломил военачальника, а услышав перевод, он побагровел. Но Джарра стоял рядом, успокаивая его своим мягким и одновременно властным голосом. Несколько секунд они спорили, а потом Форис сердито хмыкнул и направился к краю платформы.

- Ки изей! - пробурчал он.

Дьяна с облегчением вздохнула.

- Он это сделает. Думака тебя поддержал, Ричиус.

- Слава Богу, - молвил он. - И спасибо вам, Джарра, - прибавил он, обращаясь к думаке.

Тот поклонился, однако не было заметно, чтобы эта победа принесла ему радость. Он подозвал к себе одного из воинов и велел ему немедленно ехать в Таттерак. Воин невозмутимо выслушал приказ и спустился вниз по веревочной лестнице. После этого Джарра встал у ограждения рядом с Форисом.

- Я совершенно его не понимаю, - заметил Ричиус. - Нам нужна помощь. Неужели он этого не видит?

- Он это видит, - спокойно ответила Дьяна. - Но то, о чем ты его попросил, - величайшее бесчестье. А теперь пойдем. Нам надо заняться делом.

Они присоединились к Форису и стали смотреть на поле боя. Григены еще оставались довольно далеко, так что их трудно было как следует рассмотреть, но уже поддавались подсчету. Ричиус пришел к выводу, что их не меньше пятидесяти. А остановить их должны будут около сотни боевых волков. Нелегкое дело. Он рассчитывал, что на каждого григена придется не меньше трех волков, которые попытаются свалить этих гигантов. Когда-то нар-ский поэт сравнил сих тварей с горами. Бронированная шкура григенов была неуязвима для стрел. Только мощные челюсти волка могли бы совладать с ней.

У ближней траншеи волки почуяли затхлый дух своей добычи. Из их глоток вырвался дикий вой, и они начали рваться с цепей. Волки смогут пробежать под протянутыми по всему полю веревками и подвешенными к ним лезвиями, а григены, слишком неповоротливые, чтобы миновать ловушки, испытают на себе их действие. То же предстоит хлебнуть и пехотинцам. Ричиус не сомневался, что тем никогда не приходилось сталкиваться со столь опасным противником, как боевые волки долины Дринг. Он почувствовал злобную радость. Приятно будет разнообразия ради оказаться стороной, насылающей на противника этих жестоких убийц.

- Когда боевые фургоны подъедут к краю поля, - сказал он Форису, пора будет выпускать волков. Пусть лучники на деревьях приготовятся. С оптимального расстояния надо будет сделать несколько залпов.

Дьяна перевела, и Форис согласился, затем громко передал приказ сотням лучников, выстроившихся на мостках среди листвы и в траншеях. Сам военачальник взял с платформы лук и вручил его Ричиусу. Тот принял оружие с усмешкой. Каждый взял стрелу из колчанов, расставленных по всей платформе. Ричиус натянул лук, проверяя крепость тетивы.

- Стрелять по моей команде, - сказал он.

Как это ни удивительно, Форис кивнул ему с одобрением.

- Кир ата Нар, - сказал он.

Ричиус посмотрел на Дьяну.

- Что он сказал?

- Разве ты все еще не знаешь этих слов? - удивилась Дьяна. - Он сказал: "Смерть Нару".

Ричиус невесело промолвил:

- Да уж, действительно кир ата Нар.

Они наблюдали, как григены подтаскивают боевые фургоны все ближе и ближе. А вскоре можно было ясно различить орудия, установленные на крышах фургонов. Большинство имели огнеметы. Другие - примерно с десяток - были оснащены кислотобросами. Самую серьезную опасность представляли именно эти орудия. Однако солдат в траншеях снабдили щитами и предупредили, что, услышав над головой характерный свист емкости с кислотой, они должны укрыться щитом. Ричиус вспомнил слова Эдгарда: "При выстреле кислотоброса всегда раздается глухой хлопок". Он надеялся, что этот звук и свист емкости послужат своевременным сигналом.

- Готовьтесь! - приказал Ричиус.

Григены уже подошли на нужное расстояние. Дула огнеметов и кислотобросов начали подниматься вверх. Трийцы долины на деревьях и в траншее приготовились к встрече с диковинными машинами смерти, которые медленно подкатывали к ним. Их решимость и воля к победе восхитили Ричиуса. Вдали, в туманной дымке, трепетал на ветру штандарт Блэквуда Гейла. Длинные сабли его высокомерных всадников блестели в лучах раннего солнца. Пехотинцы в черных доспехах взяли на изготовку палицы и мечи и стройными рядами двигались вслед за григенами.

Когда они дошли до края оборонительной системы, Ричиус поднял лук.

- Готовы? - крикнул он Форису. - Ждите моей команды!

Военачальник передал его приказ по линии обороны, и в деревьях запели натянутые тетивы. Из огнеметов вырывались клубы дыма. Григены нагнули рогатые головы, готовясь ринуться в атаку. Ричиус прицелился в ближайший боевой фургон. Он знал, что внутри него обливается потом стрелок, решая, когда начать атаку. Это было равнозначно решению, когда умереть.

- Готовьтесь!

Огнемет, установленный на крыше фургона, повернул свой длинный нос в сторону траншеи. Ричиус затаил дыхание. Сначала залп, потом атака - вот как он будет действовать. Волков надо выпустить немедленно.

- Юланы! - крикнул он.

Стоявшие перед траншеями волководы отстегнули ошейники своих любимцев, и те волной хлынули вперед, напоминая руку с сотней пальцев.

- Огонь!

Стрелы взметнулись высоко в воздух, над головами бегущих волков, прямо в ряды пехоты. Легионеры остановились. Каждый упал на одно колено, подняв щит вверх, чтобы прикрыться от дождя стрел. Волки мчались вперед. Они легко проскользнули под перетяжками, покрывавшими все поле, и воющими тройками бросились на григенов, надвигающихся на траншею. В первом железном фургоне огнеметчик нажал гашетку. Жидкий огонь ярко вспыхнул и с рокотом пронесся по полю. Солдаты в траншеях нырнули за высокие стены из дерева и шкур. На пехоту посыпались стрелы. Огненная река пробежала по полю и ударила в деревянную баррикаду. Оранжевое пламя взорвалось на шкурах, опаляя их, - к небу потянулась струя едкого дыма.

Щит выдержал.

Прятавшиеся за ним воины подхватили торжествующий крик Ричиуса и стали готовиться к следующему выстрелу.

Пехотинцы тем временем встали. Их ряды поредели, но ненамного. Ричиус приказал трийцам отложить луки. Пришло время волков. Они уже рассыпались по всему полю и начали набрасываться на гигантских григенов. Послышались омерзительные вопли: рогатые чудовища пытались пойти в атаку, но были остановлены веревками и безжалостными зубами волков. Мощные челюсти смыкались на их толстых ногах, разрывая серую морщинистую кожу там, где она была наименее прочной. Григены лягали зверей и наставляли на них рога. Несколько боевых волков попали все-таки на рога, но большинство легко увернулись. Где-то сзади прозвучал сигнал горна, и вперед бросились пехотинцы.

Раздался резкий треск. Ричиус крикнул своим воинам, чтобы они прикрылись. Он вскинул свой щит как раз в тот миг, когда полоса пламени резанула по деревьям, отрезав несколько ближних ветвей. Ричиус схватил Дьяну и бросил ее на платформу, прикрыв собой. У них над головами прошла еще одна полоса пламени. Однако огнеметы стреляли неточно: боевые волки сбивали им прицел. Умные животные уже впрыгнули на спины вопящих григенов и запустили острые клыки им в шеи. Один григен упал, затем - еще один. Ричиус видел, как пехотинцы бегут на помощь боевым фургонам, застрявшим в лабиринте из веревок, протянутых по всей линии обороны. Некоторые волки свалились под ударами тяжелых палиц пехоты, не успев понять, что происходит. Однако им хватило ума мгновенно осознать появление нового противника и энергично на него наброситься. Они прыгали на пехотинцев, валили их и зубами стягивали с них шлемы.

Ричиус встал и помог подняться Дьяне. Форис и Джарра перевешивались через ограждение, не реагируя на дождь искр, который сыпался на них с веток. Они выкрикивали приказы воинам в траншеях. Вокруг зашуршала листва: лучники накладывали стрелы на тетивы и сгибали луки. Ричиус взялся за свой лук и скомандовал залп. Стрелы с визгом взлетели в небо над григенами и волками, ударив по задним рядам пехоты, которые тоже переходили в атаку. По всему полю веревки и капканы наносили урон как григенам, так и солдатам. Пространство наполнилось свистом стрел, дымом и жуткими, нечеловеческими воплями.

А потом раздался новый звук. Ричиус наклонил голову и прислушался. Кислотобросы подошли на расстояние выстрела, и их огромные, похожие на мешки мехи стали растягиваться и с чмоканьем опадать. В воздухе крутилась летящая прямо на них емкость. Она свистела, разбрасывая мелкие желтые брызги. Ричиус поднял щит над головой и крикнул в сторону деревьев:

- Щиты!

- Баса! - крикнул Форис, поняв его жест. - Баса!

Мужчины на мостках вмиг скрылись под щитами. Над их головами разорвалась емкость с кислотой, с неба хлынул обжигающий ливень, шипя и испуская пар.

- Задержи дыхание! - приказал Ричиус Дьяне. - Не дыши, пока я тебе не разрешу!

Но другие продолжали дышать. Мучительные стоны раздались на мостках: несколько защитников упали на колени, они хватались за горло и выкашливали кровь, смешанную со слизью. Ричиус почувствовал жжение в ноге и едва сдержал крик. Оглянувшись, он увидел, что капля желтой жидкости прожгла сапог и въелась в икру. Вокруг него обугливалась платформа, источая струйки бледного дыма. Он снова прикрыл своим телом Дьяну, и она лежала совершенно неподвижно, боясь дышать. Люди падали с мостков, ударялись о жесткую землю под деревьями, кричали и корчились, царапая обожженные глотки.

Наконец желтый дождь кончился. Ричиус рывком встал.

- Ты в порядке? - спросил он Дьяну.

Она ответила утвердительно, но в глазах ее стоял испуг. На другом конце платформы Форис и его думака тоже поднялись. Военачальник бросился к Дьяне, но та замахала рукой - мол, с ней все хорошо. Тогда Форис тревожно посмотрел на Ричиуса. Тот покачал головой.

- Пустяк, - сказал он. - Только на ногу попало.

Это не был пустяк, но не заниматься же теперь раной - кислота уже не проникала в глубь тела, осталась только боль. Презрев ее, Ричиус вернулся к ограждению. На поле боя волки по-прежнему драли григенов. Несколько чудовищ угодили в ямы, вырытые там же. Фургоны, в которые они были впряжены, тоже оказались наполовину зарытыми. Пехотинцы рубили веревки, надеясь добраться до траншей прежде, чем их догонит волк или стрела. Самые невезучие попали под струю огнеметов - орудия почти непрерывно стреляли, прожигая щиты и прорезая деревья. Огненные шары отскакивали от ограждений и летели обратно на поле, калеча солдат и животных. И все это время трийцы с невероятной скоростью посылали в воздух стрелы.

Однако первая линия обороны не выдержала. Веревки падали на землю, волков становилось все меньше. Ричиус всматривался в дым, заволакивающий все вокруг. Осталось около двадцати волков, а ряды нарцев снова пополнились. Горстка фургонов по-прежнему ползла вперед. Очередной удар огнемета попал в щит траншеи, вдали послышалось чмоканье кислотобросов. В воздух взвились сразу три емкости - они разбросали жидкий яд по траншее, а потом исчезли в листве. Дождь стрел прекратился: трийцы пытались укрыться, поднимая щиты и задерживая дыхание до посинения. Ричиус вздрогнул - над головой шипели листья. У него начали слезиться глаза, и он закрыл лицо руками. По щекам струились потоки слез. Он услышал, как Форис взревел от боли, пытаясь открыть глаза: военачальник по-прежнему стрелял из лука. Сдерживая дыхание, он посылал одну стрелу за другой словно одержимый.

- Форис, ложитесь! - крикнул Ричиус, рискнув сделать вдох.

Он ощутил на губах горький вкус. Еще одна емкость пронеслась по воздуху прямо к платформе.

Ричиус вскочил на ноги и помчался к Форису. Налетел на него со всего размаху и столкнул на платформу. Оба упали как раз в ту секунду, когда емкость шлепнулась на доски. Послышалось шипение, за ним щелчок - и емкость лопнула. Дьяна пронзительно выкрикнула имя Ричиуса. Ричиус прикрыл Фориса. А потом ему показалось, будто с него снимают кожу: рубашка на спине растаяла, и тысячи огненных иголок впились в тело.

Ричиус закричал и метнулся к краю платформы. Боль была нестерпимой. Кто-то стягивал с него рубашку. Он открыл глаза - гигантская фигура Фориса нависала над ним. Военачальник переворачивал его, срывал с него одежду. На другой стороне платформы к нему рвалась Дьяна - ее удерживал Джарра. А в центре дощатого настила кислота проедала дерево подобно стае термитов; она плевалась, шипела и испускала дым.

- Ричиус! - закричала Дьяна, пытаясь оттолкнуть Джарру.

Форис повернулся и зарычал на нее, затем поднял Ричиуса и взвалил его себе на плечо. Все вокруг завертелось колесом. С поля на них наставлял дуло огнемет. Форис бросился на другую сторону платформы. Деревянный настил скрипел и стонал. Джарра тащил Дьяну к веревочной лестнице. Огнемет выстрелил. Над головами пронесся огненный смерч.

Форис прыгнул и тяжело приземлился на дальней стороне платформы, под его весом она треснула. Нога военачальника проломила древесину. Ричиус упал на настил. Поспешно перевернулся, не обращая внимания на боль в обожженной спине, и, протянув Форису руку, вытащил его из дыры. Он слышал, как Джарра умолял Дьяну уйти.

- Уходи! - приказал ей Ричиус. - Уходи! Мы пойдем за тобой.

Дьяна послушалась и начала спускаться вниз. Потом наступила очередь Ричиуса. Он едва мог управлять своим телом, но с помощью Фориса встал на раскачивающуюся лестницу. Перед ним спускался Джарра - он дожидался его, помогая находить ногами перекладины. Когда он был на середине лестницы, начал спуск Форис. Каждый с облегчением ступал на твердую землю. Над их головами платформа рассыпалась.

Под ее обломками Ричиус бессильно упал на колени, согнувшись пополам от боли. Дьяна бросилась к нему и осмотрела его спину.

- Как там? - Он с трудом выдавливал из себя слова.

Дьяна долго молчала. Ее тревога отражалась на лице Фориса.

- Ричиус, нам надо срочно увезти тебя в замок, - сказала она. - Твоя спина... в плохом состоянии.

- Я не могу уехать, Дьяна. Еще не могу. Но я хочу, чтобы ты уехала. Пусть кто-нибудь из воинов отвезет тебя в замок, пока еще держится защита траншей.

- Я без тебя не поеду! - заявила она. - А тебе тут уже делать нечего. Твою спину нужно лечить.

- Нет, я здесь нужен! - Ричиус посмотрел вверх на остатки платформы и стал взглядом искать подходящий наблюдательный пункт. - Мне надо видеть, что происходит.

Форис произнес что-то резкое, указывая рукой на Ричиуса.

- Он говорит, тебе надо уехать, Ричиус, - перевела Дьяна. - Ты ранен. Тебе надо уезжать немедленно!

- Нет. Необходимо остановить кислотобросы. Если мы этого не сделаем, оборона будет прорвана. Мне надо идти в траншею. Он направился к передовой, но Дьяна схватила его за руку:

- Ричиус, пожалуйста, выслушай меня! Все кончено. Траншея потеряна. Больше ничего нельзя сделать. Нам надо ехать, объявить отступление и вести войну в лесу, как ты и планировал.

Но Форис уже шел к траншее в сопровождении думаки Джарры. Ричиус должен был находиться с ними.

- Дьяна, возвращайся в замок! - попросил он. - Я присоединюсь к тебе, как только смогу.

- Ричиус, ты обещал! Ты здесь больше ничего не сможешь сделать. Ты просто погибнешь, как все они!

- Я не могу уехать прямо сейчас, Дьяна, не могу! Они рассчитывают на меня. Я им нужен. Пожалуйста! Возвращайся в замок и жди меня там. Тебя будет сопровождать воин. Мне надо придумать, как остановить кислотобросы.

- А если ты не сможешь?

- Тогда оборону придется прекратить, и я вернусь к тебе в замок. А теперь уезжай, Дьяна. Поскорее.

Ему показалось, прошла целая вечность, прежде чем она уступила. Ее губы прикоснулись к его губам в мгновенном поцелуе.

- Береги себя, - взмолилась она.

Он отпустил ее руки.

- Обещаю.

Провожая ее взглядом, Ричиус услышал за спиной какой-то шум. В траншее воины выкрикивали оскорбления, вызывая своих противников-нарцев на бой. Ричиус не спеша расстегнул ножны, медленно обнажил Джессикейн и повернулся в сторону траншеи. Перед ним взвилось пламя огнемета. Он увидел огонь и дым, ощутил запах горелого мяса.

Форис помог ему спуститься в траншею. Бревенчатый щит дрожал под ударами огнеметов. Военачальник не обращал на это внимания.

- Нобата акана тосс, Кэлак! - гордо сказал он.

- Я не знаю, о чем вы говорите, - ответил Ричиус, - но если вы не возражаете, я буду сражаться вместе с вами. Форис засмеялся.

- Кэлак эс Ча Юлан! - объявил он, указывая на них обоих. - Кэлак эс Ча Юлан.

Ричиус широко улыбнулся.

- Шакал и Волк! Да, я понял.

И впервые Волк долины Дринг улыбнулся Ричиусу. Не угрожающей улыбкой, а теплой и искренней. Вместе они взобрались на узкий дощатый карниз, проходивший вдоль траншеи, и взглянули на поле боя. Каждая клеточка на спине вопила от боли, но Ричиус заставил себя не думать об этом. Держа перед собой Джессикейн, он смотрел, как пламя взрывается на щитах. Нарская пехота наконец избавилась от волков и бросилась в атаку. Только несколько григенов по-прежнему тащили боевые фургоны, но и те по большей части находились далеко от траншей. А позади всадники Талистана дожидались возможности растоптать отступающих трийцев, их уродливые маски демонов горели на солнце.

Форис приказал своим воинам продолжать стрельбу. Пехота подошла уже так близко, что трийские стрелы без труда пробивали их кожаные нагрудники. Волны пехоты катились одна за другой, солдаты размахивали оружием и яростно кричали. Вдалеке ударили два кислотоброса, послав емкости в деревья над траншеями. Но трийские лучники отважно стояли на мостках и отстреливали неприятелей, словно бросали вызов кислоте.

Однако Ричиус понимал: несмотря на их неимоверные усилия, скоро все будет кончено. Без волков остановить боевые фургоны невозможно, а щиты, выдержавшие страшный обстрел, уже начали дрожать. Вскоре и они рассыплются, оставив их без прикрытия. В траншеях они могли бы выдерживать атаки пехоты сколь угодно долго, но огнеметы и кислотобросы их уничтожат. Он пытался хоть что-то придумать, найти способ остановить тех немногочисленных григенов, которые еще двигались в их сторону. Стрелы тут были явно бесполезны. Большинство чудовищ уже напоминали подушки для иголок. Да, им нужен иной путь - но его не существует.

- Проклятие! - бросил он. - Все кончено.

Казалось, Форис его понял. Он крикнул Джарре, чтобы тот немедленно начал передавать по траншеям приказ об отступлении. Воины хлынули из траншей, а засевшие на деревьях лучники стали прикрывать их отход, сосредоточив огонь на ближайших рядах пехоты. Имперцы уже находились всего в нескольких ярдах от заслона из заостренных кольев. Джарра выгонял воинов из траншей, направляя их на узкую тропу. Двигаясь туда, они бросали луки и доставали жиктары. Бой перемещался в лес.

- Пошли, Форис, - сказал Ричиус. - Нам надо выбираться отсюда.

Военачальник помотал головой, указывая на своих воинов. Ясно, он намерен уйти последним. Щиты прогибались, огонь по ним участился. В ближайшей стене из бревен уже появилась трещина, пропускавшая языки пламени. Чмоканье кислотобросов раздавалось все громче. Ричиус снова посмотрел на поле боя, заслонив ладонью глаза от ярко горящего керосина. Солдаты уже пробивались к траншее, медленно протискиваясь между кольями и копьями, заслоняясь щитами от дождя стрел. Поле боя было усеяно трупами с разорванными глотками и размозженными головами. Раненые григены стонали от боли, беспомощно ворочаясь в паутине веревок. У многих ноги были изглоданы волками, но и этих зверей разбросало по всему полю. Это была кошмарная бойня.

Ричиус начал отворачиваться - и тут его взгляд упал на зелено-золотой штандарт, развевающийся в дыму.

Барон Блэквуд Гейл величественно восседал на своем черном скакуне. Рядом с ним стояли знаменосец и мужчина в странной шляпе с перьями. Гейла сразу можно было узнать по серебряной маске и длинному хвосту волос, заплетенному в косу. Позади него замерли пехота и конница. Барон наблюдал за боем, дожидаясь падения баррикад: тогда он пошлет вперед свои отряды. Даже с такого расстояния Ричиус сумел разглядеть надменную улыбку, игравшую на его изуродованном лице.

- Гейл! - прошептал Ричиус, снова карабкаясь на узкий карниз.

Он двигался словно завороженный. Мимо него метнулась струя пламени, но он даже не вздрогнул. Он совершенно перестал замечать боль от ожогов: его охватила всепоглощающая ненависть. Форис кричал ему, звал его вниз, но он игнорировал призывы военачальника. Словно дикарь, он вскинул Джессикейн над головой и прокричал через поле:

- Гейл, сучий сын, я здесь!

Солдаты пробивались через баррикаду. Емкости с кислотой летели у него над головой, рассыпая брызги яда. Ричиус только отклонился в сторону, чтобы смертоносный дождь не попал на него.

- Это я! - кричал он. - Кэлак!

Вдалеке Блэквуд Гейл наклонил голову. Яркая маска с любопытством повернулась в сторону траншеи. Ричиус еще выше поднял свой меч.

- Кэлак! - снова крикнул он. - Смотри сюда, ублюдок! Это я!

Казалось, все тело барона дернулось. Он выпрямился в седле, а потом вдруг поднял в воздух кулак и потряс им.

- Да! - в безумной ярости кричал Ричиус. - Ты меня видишь!

Он замахал своим мечом, словно флагом, снова и снова повторяя свое трийское прозвище. Гейл тряхнул поводьями и поскакал на него. Ричиус испустил торжествующий вопль.

Ни о чем не думая, он вылез из траншеи на пространство, отделявшее ров от баррикады. Гейл скакал к нему с невероятной скоростью. Ричиус с трудом выпрямился. В ста шагах от себя он видел оскал пораженных его безрассудством легионеров, которые неистово прорубались через баррикаду, чтобы добраться до него. Огнемет сделал прицельный выстрел, разрушив участок стены у него за спиной. Разозлившись, он снова поднял Джессикейн и крикнул:

- Иди ко мне, подлый убийца!

- Кэлак! - прозвучал у него за спиной требовательный голос. Обернувшись, Ричиус увидел приближавшегося к нему Фориса. Военачальник вытянул обе руки и поймал Ричиуса за плечо.

- Нет! - рявкнул тот, вырываясь. - Оставьте меня. Это Гейл!

Форис прорычал нечто непонятное и выхватил у него меч. Разъяренный Ричиус попытался отнять оружие, но Форис с силой ударил его по лицу. У Ричиуса потемнело в глазах. Форис обхватил его за пояс и потянул назад. Боль от прикосновения была неописуемой.

- Нет! - простонал он. - Вы не понимаете. Это же Гейл! Гейл!

Сквозь дым Ричиус увидел, как барон скачет в сторону баррикады. Солдаты прорвались. В его ушах зазвучали их торжествующие крики. А потом он оказался в траншее - Форис по-прежнему увлекал его за собой. Военачальник звал кого-то себе на помощь. Ричиус слышал его тяжелое дыхание. А спустя еще несколько секунд десятки белокожих рук потащили его прочь из траншеи.

- Нет! - снова повторил он. - Вы не понимаете, что делаете...

А потом кожа на спине взорвалась обжигающей болью, и весь мир почернел. Теряя сознание, он слышал гневный голос Фориса, осыпающего его проклятиями.

39

Когда острые вершины Таттерака растаяли вдали, а вокруг расстелилась желтая саванна, Тарн понял, что они приближаются к Чандаккару.

Поездка получилась тяжелая: она высосала из него последние силы. Он был рад, что она подходит к концу. Он это чуял. Как охотник, он ощущал перемены в атмосфере. Чандаккар не был гористым, как Таттерак, или плодородным, как Дринг. И он не был жарким, как Огненные степи, или холодным, как горы Ишьи. Это был просто Чандаккар - обособленная и непокорная земля Карлаза. Здесь, в травах, не было ничего привычного, что дарило бы утешение. В течение последних двух дней дорога неизменно шла под уклон, и теперь они находились в долине - на огромной равнине, заросшей высокими, янтарного цвета растениями, которые гнулись на ветру словно пшеница. Все путники безотчетно погрузились в задумчивое молчание.

Тарн отпил небольшой глоток воды из мехов и откинулся на сиденье кареты. Он не мог сам управлять конем и всегда ехал сзади, тогда как его искусники по очереди брали вожжи. День был жаркий, душный, влажный - и его язвы неистово чесались. Пока проблем с водой не было, но они все равно старались ее экономить. У них не было карты, по которой можно было бы ориентироваться, они не представляли себе, что их ждет впереди. Возможно, пустыня, а это означало, что вода скоро станет драгоценностью. Поэтому Тарн сделал самый маленький глоток и снова закрутил крышку на мехах, убрав их под сиденье, чтобы вода оставалась холодной. На их карете был полотняный верх, его можно было натягивать, чтобы защититься от солнца, но Тарну не нравилось пребывание в закрытом экипаже. Ему хотелось видеть Чандаккар, почувствовать его так, как он когда-то почувствовал Нар.

К тому же единственное, чем они могли себя занять, - это смотреть по сторонам. Тарн взял с собой трех молодых мужчин, полных юной энергии, и все они были искусниками, верными идеалам дролов. Но в не меньшей степени они испытывали преданность самому Тарну и знали, что их господин высоко ценит молчание. Поэтому они заговаривали крайне редко, не мешая своему повелителю уединяться в задней части кареты.

И Тарн наслаждался каждой минутой молчания. По крайней мере на какое-то время он вновь становился никем, не изнемогал под грузом проблем Фалиндара или военных действий. Дни и ночи плавно сменяли друг друга, и порой ему начинало казаться, что всех его мучений вообще не было и что Нар - просто кошмарный сон. Как это ни странно, он почти не думал о своей миссии. Карлаз либо поможет, либо нет. Эта простая логика успокаивала Тарна. Он чувствовал себя беспомощным ребенком, оказавшимся в руках судьбы, - и такая простота была ему по душе. Он наслаждался тем, чего не знал с детства, - спокойствием.

Только воспоминания о Дьяне будоражили его. Он томился по ней гораздо сильнее, чем прежде. Отчасти он сожалел о той ночи, которую провел с нею. Это было бесподобно - как небесное блаженство и даже лучше. Она отнеслась к нему как к мужчине, не обратила внимания на его уродство. Ее прикосновение воспламенило его. Ему было мучительно трудно с ней расстаться.

И, конечно, он думал о Ричиусе.

Дьяна влюблена в него. Он всегда это знал. Когда она вынашивала Шани, она плакала о нем - об отце ребенка, который рос у нее под сердцем. Тарн надеялся, что это пройдет, что это - вполне естественное томление женщины по мужчине, который оставил ее беременной. Он надеялся, что со временем она забудет Ричиуса и станет воспринимать его самого как отца ребенка. Но теперь Ричиус вернулся в Люсел-Лор. Огонь, который горит между ними, никогда не погаснет. Тарн невольно съежился на сиденье. Он понимал, Дьяна оказалась с ним в постели из жалости. Он смотрел на себя, изучал свое покалеченное тело при свете солнца - и ненавидел его. Ричиус совсем другой. Нарец безупречен - если не считать того, что он нарец. Однако Дьяну это не отталкивало. Она по-прежнему оставалась такой же еретичкой, как прежде, была увлечена империей и ее умными варварами. А Ричиус - молодой мужчина с нормальными страстями. Он сможет дать ей радость. При этой мысли Тарн стиснул зубы. Он не испытывал к Ричиусу ненависти - вернее, не хотел ее испытывать. Однако он обошелся с ним отвратительно и теперь, наблюдая за плывущими по небу облаками, стремился понять, не присутствовал ли в его планах элемент мести.

"Я не злодей, - решил наконец Тарн, - но я совершал злодеяния. Лоррис, помоги мне. Помоги мне справиться с гневом".

Божественный покровитель Тарна молчал - как молчал уже многие месяцы. Дрол закрыл глаза, пытаясь сам решить эту проблему. Форис убьет Ричиуса, если тот попробует приблизиться к Дьяне. Он не отдавал военачальнику такой приказ, но в этом не было необходимости. Это являлось частью отношений между Тарном и военачальником, частью их союза. Было ли это злодейством? Было ли преступлением убийство Эдгарда? Та кровь пролита ради благого дела, но иногда подобный ответ уже не успокаивал Тарна. Теперь Лоррис стал для него тайной. Когда-то он был уверен, что понимает пожелания своего бога; из-за этой фанатичной уверенности он с помощью своего дара принес смерть сотням людей. И это деяние покалечило его тело. Иногда, оставаясь наедине с собой и страдая особенно сильно, он винил Лорриса не только в своих мучениях, но и в своем одиночестве. Если б он был здоровым мужчиной, как Ричиус, он мог бы завоевать Дьяну.

Но теперь это невозможно. Она никогда не полюбит его. Эта мысль разбила ему сердце. Тарн вдохнул полной грудью чистый степной воздух и протяжно выдохнул. Дремавший рядом с ним Награ, один из священнослужителей, сопровождавших его, встряхнулся.

- Господин, - посмотрел на него молодой человек, - с вами все в порядке?

Нагре едва исполнилось двадцать, он происходил из верующей семьи дролов. Обычно Тарн ценил заботливость своего спутника. Но не сегодня.

- Все прекрасно, - отрезал он, зная, что это звучит совсем неубедительно.

Награ нахмурился. Тарн никогда не был с ним резок.

- Прошу прощения, господин, но у вас не все прекрасно. Вы молчите целый день. В чем дело? Вы больны?

- Посмотри на меня! - вспыхнул Тарн. - Конечно, я болен! - Но тут же устыдился своей резкости и добавил: - У меня действительно все в порядке. Я просто... - пожал он плечами, - ... думаю.

- О Чандаккаре? - возбужденно спросил Награ.

Он, как и остальные, охотно откликнулся на просьбу Тарна сопровождать его к Карлазу. Он едва успел стать священнослужителем и не потерял мальчишечьей любви к приключениям. Тарн невольно улыбнулся.

- Нет, не о Чандаккаре. О чем-то гораздо менее значимом. Не тревожься.

Награ указал на окружающую их равнину.

- У нас впереди весь день, господин. Может, и много дней. Почему не поговорить?

- Потому что у меня нет настроения. А теперь помолчи. Дай мне отдохнуть.

Награ обиделся, но не посмел настаивать. Он просто отвел глаза и стал глядеть на широкий простор, притворяясь, будто на него не подействовала отповедь Тарна. Тот уже сожалел о своей резкости. Все его спутники хорошие молодые люди. Он выбрал их за энергичность. Но они любопытны, а он уже давно усвоил, что любопытство подавлять не следует. Его собственный отец совершил именно такую ошибку.

- Хорошо, - сказал он, с трудом выпрямившись, - давай поговорим. - Он постучал палкой по переднему сиденью. Рейг и Форн, собратья Нагры, обернулись к нему. Рейг держал в руках вожжи. - Вы двое, слушайте меня. Юный Награ желает разговаривать. А меня занимают кое-какие вопросы. Давайте немного поупражняем наши мозги.

- Господин? - изумленно воззрился на него Форн.

Они путешествовали уже больше недели, и за все это время Тарн ни разу не обращался к ним столь непринужденно. Но к изумлению Форна примешивалась и радость.

- Разговор, - повторил Тарн. - Вы знаете, что это такое? Не обязательно наполнять всю нашу жизнь одними только молитвами, знаете ли.

- Я знаю, господин, - ответил Форн. - Я молюсь и разговариваю тоже.

- Прекрасно. Тогда поговорите со мной. У меня есть вопрос. Награ, слушай внимательно.

Тарн откинулся на спинку сиденья, стараясь устроиться как можно удобнее. Награ и Форн наклонились ближе: им не терпелось услышать вопрос своего господина. Рейг снова смотрел на дорогу, но вместе с тем наклонил голову, тоже прислушиваясь.

- Я думал над таким вопросом, - продолжал Тары. - Жестокость. Я пытался понять, откуда она берется.

Молодые люди сосредоточились, хотя толком не поняли вопрос. Тарну забавно было наблюдать, как Награ силится найти ответ. Однако его опередил замкнутый Рейг.

- Из порока, - уверенно изрек он. - Жестокость порождается пороком.

- Пороком, - повторил Тарн, обдумывая услышанное. - Гм, возможно. Как у нарцев, да, Рейг?

- Да, нарцы порочны. Это делает их жестокими. Только порочные люди могли совершить то, что совершено в Экл-Нае.

- Это - игра, господин? - спросил Форн. Форна отличала подозрительность, которая напоминала Тарну его самого в молодости.

- Нет, не игра, - ответил он. - О, вы трое считаете, будто я знаю ответы на все вопросы, но это не так. Я тоже пытаюсь понять, как устроен мир. Иногда это помогает мне философствовать. - Он ткнул Нагру палкой. Ну, что скажешь?

- Мне кажется, Рейг прав. Порочность делает людей жестокими. Почему вы задумались над этим, господин?

- Вопросы задаю я. А как же военачальники? Они жестокие?

- Нет, - бросил Рейг через плечо, - они воины.

Тарн лукаво улыбнулся.

- Когда Делгар сражался с Пракстин-Таром в Рийне, он так закопал в песок на берегу пятьдесят взятых в плен воинов, что снаружи остались только головы, и стал ждать прилива. Они еще не успели утонуть, когда крабы и чайки выели им глаза. Ты сочтешь это жестокостью, Рейг?

Священнослужитель долго не отвечал. Тарн наблюдал, как его ученик понемногу начинает злиться.

- Да, наверное, - сказал наконец Рейг. - Возможно, Делгар носит в себе порок.

- Сейчас Делгар нам помогает. Он сражается с нами против нарцев. Тогда должны ли мы считаться порочными?

- Господин, к чему все это? - спросил Награ. - Я не понимаю. Мы не порочны!

- Молчи, мальчик, я этого и не говорил. Ответь мне, Рейг: Делгар порочен, или это ты ошибся насчет истоков жестокости?

Рейг потупился.

- Не знаю.

- По-моему, Рейг ошибся, - заметил Форн. - Делгар жестокий. И Шохар тоже. Но они не порочны.

- Да, - сказал Тарн, - я с тобой согласен. Они оба - люди чести. Возможно, они жестоки, но они честны. Как и все мы. - Он посмотрел прямо в глаза Нагре. Молодой человек не скрывал своего недоумения. - Правильно, Награ?

Тот лишь пожал плечами - но на секунду их мысли соприкоснулись. Награ понял, что Тарн встревожен. Именно поэтому он нарушил его молчание. Повелителя дролов всколыхнул собственный вопрос, он задумался о том, как был жесток к Ричиусу и Эдгарду, и о том, как отшвырнул ногой зубы дэгога на другой конец тронного зала. Даже Дьяна стала жертвой его безжалостности. Но Тарн никогда не считал себя порочным. Нечто другое подвигало его на такое безумие. Продолжая удерживать взгляд Нагры, Тарн тихо спросил у него:

- Награ, почему люди бывают жестокими?

Молодой человек произнес голосом, полным трагизма:

- Люди бывают жестокими, когда они слабы, господин. Люди жестоки, когда их желания не осуществляются.

А потом замолчал, отвернулся от своего повелителя и вновь стал смотреть на равнину. Говорить не хотелось никому.

Солнце стояло высоко в небе, когда Тарн очнулся от беспокойного сна. Он выглянул из покачивающейся кареты и обнаружил, что они находятся в зарослях сухой травы выше человеческого пояса. Кое-где из нее восставали древние деревья с толстыми ветвями и густой раскидистой кроной. Определив время по солнцу, Тарн решил, что пора сделать остановку. Он постучал палкой по сиденью, и Рейг обернулся.

- Останови карету. Надо отдохнуть. И помолиться.

Рейг тотчас осадил лошадей и бросил вожжи. Они с Форном перебрались в заднюю часть кареты, чтобы поесть и напиться воды. Награ достал припасы. У Тарна спина разламывалась от усталости, и он решил немного пройтись.

- Ешьте, - сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. - Отдыхайте. Я скоро вернусь.

Награ поднял голову.

- Куда вы идете?

- Помолиться. - Тарн указал палкой на высокую траву. - Там.

- Нет, господин! Это слишком опасно.

Награ взял дрожащую от напряжения руку искусника.

- Успокойся, мальчик, - выговорил Тарн. - Помоги мне спуститься.

- Трава слишком высокая! - протестовал Награ, послушно помогая искуснику слезть на землю. - Мы вас не увидим.

Тарн вздохнул.

- Я уже давно не нуждаюсь в няньках, Награ. Ешь и отдыхай. Я скоро вернусь.

Он слышал у себя за спиной возражения Нагры, но проигнорировал их. Ковыляя по высокой траве, он прибивал самые густые заросли палкой. Земля сильно пересохла, и примятая трава у него под ногами странно хрустела. Вскоре он уже едва был виден от кареты, а когда опустился на колени, окончательно скрылся из виду. Прикасаясь к земле, колени его издавали жалобный скрип. Палку он положил рядом. Сделал глубокий вдох и усилием воли очистил свое сознание. Издалека до него доносились юные голоса искусников, которые о чем-то ожесточенно спорили. Он отстранился от них, закрыл глаза и стал внимать ветру.

И погрузился в молитву...

Он обращался к Лоррису и Прис с просьбой наделить его мудростью и силой. А еще он просил прощения за свою жестокость и благодарил богов за то, что они вынудили его заглянуть в глубь себя. Дал им клятву измениться при их содействии и благословении. Он почти закончил свой плач, когда послышался какой-то шорох за спиной.

Тарн бросил недовольно:

- Награ, право...

Открыл глаза, обернулся - и, ахнув, затаил дыхание. В нескольких шагах от него стояло гигантское животное - таких крупных он еще никогда не видел. Наклонив огромную кошачью голову к земле, зверь с интересом рассматривал Тарна своими желтыми глазами. Искусник замер. Уши огромной кошки прижались к голове - и на секунду она стала невидимой в высоких зарослях. Тарн медленно потянулся за палкой. Огромные немигающие глаза следили за ним.

Ему хотелось спастись бегством, но скрыться было негде. Да и бегать-то он был не слишком горазд. Медленно и трудно выпрямил он сначала одно колено, потом другое - и наконец встал во весь рост.

- Спокойно, - прошептал он, - спокойно.

Зверь сощурился и басовито зарычал. Тарн поднял руки на уровень пояса.

- Нет, нет, спокойно. Я - никто. Беспокоиться не о чем.

Он отступил на шаг.

Кошка не стала приближаться.

- Хорошо, - проворковал он, - хорошо.

- Господин!

Лев стремительно обернулся. Награ бежал к нему. На его лице запечатлелся невероятный испуг. Следом бежали Форн и Рейг. Лев зарычал и приготовился к прыжку.

- Нет! - закричал Тарн и ударил льва палкой.

Зверь снова обернулся. Открыл пасть, обнажил острые клыки и стремительно поднял огромную лапу.

И мир вдруг исчез.

40

Аркус, наследник Нара, плыл на корабле.

Волосы у него были черные, тело - сильное, молодое. Он решил, что ему едва исполнилось двадцать. С носа военного корабля он видел океанский простор, небо над головой было бесконечно высокое и синее - какое бывает в снах. На палубе этого гигантского корабля, флагмана флота, он находился один, и одиночество его не пугало. Поскольку он был молод, у него имелось только одно имя - Аркус. Время Черного Ренессанса еще не наступило, его еще не прозвали Черным Роком мира.

Издалека его манил берег Люсел-Лора - сияющая полоса на горизонте. Он плыл долго и томительно, стойко терпел завистливые взгляды матросов, которые везли его к цели. Сегодня Аркус не был правителем - и не будет еще много лет. Сегодня он был просто охотником, которого отправили обезглавить мифического зверя Люсел-Лора. Он решил, что подарит череп льва отцу, дабы доказать свою доблесть. Отец будет доволен, он убедится, что вырастил достойного, бесстрашного наследника.

Странно, как это бывает в снах, небо постепенно темнело. Аркус посмотрел за фальшборт. Под килем море начало пениться и кипеть, из его глубины поднялась голова ящера, потом еще одна - и еще две. Все они увенчивали гладкое змеиное туловище. Они поднялись над кораблем с его одиноким пассажиром и злобно уставились на него. Корабль резко остановился. Аркус Нарский посмотрел на змея и приказал ему убираться с дороги.

- Мне нужно в Люсел-Лор, чудовище! - крикнул он. - Не препятствуй мне!

Четыре остроклювые головы нахмурились.

- Кто ты такой, - спросили они, - и чего тебе надо? - Казалось, все головы говорят одновременно, свистящим хором.

- Я - Аркус Нарский, - гордо ответил он. - Будущий правитель целого континента. Ты - хранитель Люсел-Лора?

- У нас много имен, - хором ответили головы. Одна из них улыбнулась драконьей усмешкой.

- Я - Тарн, - объявила она.

Потом заговорили ее собратья.

- Я - Лисс.

- Я - магия Люсел-Лора.

- А ты? - спросил Аркус у той головы, что промолчала. - Как зовут тебя?

Молчаливая голова поднялась выше остальных.

- Я - Ричиус Вентран! - прогудела она. - Я - Шакал. Предатель.

- Мы - все, кто сражается с тобой, - засмеялись головы, на море началось такое волнение, что Аркус едва мог удерживаться на ногах. - Мы не даем тебе жить.

- Нет! - Аркус подошел к борту и погрозил кулаком исчадии ада. - Я бессмертен! Я не боюсь тебя!

- В юности ты был бессмертным, - сказала голова, назвавшаяся магией. И тогда ты ничего не боялся.

- Но теперь ты стар, - добавила голова по имени Вентран. - Стар и слаб. Ты умираешь.

- Нет! - возопил Аркус. - Я никого не боюсь! Я здесь по поручению отца, чтобы поймать и убить льва и привезти домой его голову.

Голова по имени Лисс завыла:

- Ты убил нас! И теперь мы убьем тебя!

- Нет! - запротестовал Аркус. - Мне надо попасть в Люсел-Лор. Ты должен меня пропустить. Мир, Лисс. Я обещал тебе мир...

Теперь выли уже все головы, и Аркус почувствовал, как их обвинения терзают его, тащат обратно в его ужасную реальность. На него навалилась холодная тяжесть старости. Он крепче схватился за фальшборт, чтобы не упасть.

- Прекрати! - закричал он. - Прекрати, я требую!

Голова, которая назвалась Ричиусом Вентраном, опустилась ниже на своей змеиной шее, и ее ядовитый взгляд обжег Аркуса до глубины души.

- Ты ничего не можешь от нас требовать, старик! - прошипела она. - Мы бросаем тебе вызов, потому что ты слаб. Ты даже не можешь нас видеть. Ты слеп.

Аркус поднес руки к глазам. Он знал, что дракон сказал правду, и эта истина потрясла его, заставила проснуться. Рев пламени в камине гудел в ушах, но он не мог его видеть. Все было черным-черно. Он не видел света уже много недель. Аркус Нарский проклял свою слепоту и издал ужасающий вопль.

Только через час Бьяджио удалось успокоить императора. Вернувшись в Черный Город, граф отказался от своих обычных покоев и поселился в маленькой комнате неподалеку от спальни Аркуса - чтобы быть рядом, если случится нечто непредвиденное. Он услышал вопли Аркуса даже раньше слуг императора и, вбежав в спальню, нашел его обезумевшим от страха. Он впивался пальцами себе в глаза, словно хотел их выцарапать. Бьяджио с огромным трудом удалось удержать Аркуса - таким невообразимым был его бред.

Теперь он спал - во многом благодаря сильнодействующему эликсиру, составленному Бовейдином на случай подобного приступа. Бьяджио сидел в кресле рядом с постелью и наблюдал за императором, чувствуя себя выжатым до предела. Было далеко за полночь. Высокая башня стонала. В камине ревело пламя. Бьяджио боролся со сном. Он обещал Аркусу побыть с ним.

Граф думал, как это горько - наблюдать за угасанием дорогого человека. Даже он вынужден был признать, что жить императору осталось недолго. Бовейдин не мог сказать, сколько времени еще подарят ему снадобья, но Аркус слабел не по дням, а по часам. После каждой насильственно скормленной ему трапезы у него открывался понос, и, если не считать редких вспышек ярости, он был слаб как младенец. Даже если бы в Люсел-Лоре нашлась какая-то мощная магия, Бьяджио сомневался, что Гейл успел бы вовремя доставить ее императору.

И в этом заключалась главная мука. Для членов Железного Круга время всегда являлось союзником, силой, которую они могли остановить для себя, пока другие смертные продолжали стареть и умирать. Самому Бьяджио перевалило далеко за пятьдесят, но внешность и силы у него были как у двадцатилетнего. Его бронзовая кожа оставалась безупречной - даже по меркам его родины. Он отличался тщеславием и пристрастием к зеркалам, а потому вид изуродованного старостью Аркуса приводил его в ужас. Великому человеку не подобало так умирать.

Граф смежил отяжелевшие веки. Аркус пересказал ему свой страшный сон, и теперь он мог увидеть белого дракона: его головы дразнили Аркуса, дразнили их всех. Лисс! Бьяджио вспомнил об этом островном государстве с ненавистью. Они были причиной всего - они и этот ублюдок Вентран. Лисс последовательно уничтожал Аркуса, постоянно мешал Никабару высаживать войска в Люсел-Лоре. Им пришлось полагаться исключительно на наземные операции Блэквуда Гейла, и хотя барон прекрасно справлялся с уничтожением огромного количества трийцев, Люсел-Лор был попросту слишком велик. Хотя дорога Сакцен находилась целиком в их руках, может пройти много месяцев, прежде чем Гейлу удастся окончательно покорить страну. А этих месяцев у Аркуса не было.

- О Боже, мне нужно время! - прошептал Бьяджио. - Больше времени, только и всего.

У него все получится, если Гейл не станет медлить. Если Гейл захватит Тарна, то, возможно, праведник сам спасет Аркуса. Бьяджио задумался над таким поворотом событий. Если понадобится, он собственноручно станет пытать Тарна. А когда Аркус оживет и будет вне опасности, он выколет искуснику глаза.

- Это будет прекрасно, святоша. Смотреть, как ты умираешь...

Аркус слабо зашевелился. Бьяджио сразу же встал и подошел к постели.

- Ренато? - прошептал император.

Бьяджио пришлось напрячь слух, чтобы различить едва слышные звуки.

- Я здесь, о Великий, - ответил он. - Я рядом. Как вы? Все в порядке?

Иссохшая голова кивнула.

- Уже утро?

- Еще нет. Оно не наступит еще несколько часов. - Бьяджио повернулся к окну. За плотными занавесками было темно. Ночную тьму прорезали только редкие искры, вырывавшиеся из дымовых труб. - Вам не спится? Постарайтесь. Бовейдин говорит, вам нужен отдых.

- Бовейдин - настоящая клуша, - прохрипел Аркус. - Как и ты.

Бьяджио с печальной улыбкой взял своего господина за руку. Его кисть с каждым днем становилась все более сухой и хрупкой.

- Мы беспокоимся о вас, только и всего. Мы хотим снова видеть вас здоровым.

- Да, да, - согласился Аркус. - Мне надо поправиться. Много дел.

- Очень много дел, мой государь. Мир по-прежнему нуждается в вас. И мне вы нужны.

Слабые пальцы Аркуса обхватили руку Бьяджио. На растрескавшихся губах промелькнула тень улыбки.

- Спасибо, что сидишь со мной, Ренато. Ты мой самый верный слуга.

- Всегда, Величайший.

- Да, всегда. Это всегда был ты.

Растрогавшись, Бьяджио опустился на колени рядом с кроватью. Уперся подбородком в матрас и пристально посмотрел на Аркуса. Он жаждал услышать от него новые похвалы. Он действительно был самым верным слугой императора. Всегда. Он, а не епископ, не Никабар, не Бовейдин или еще кто-то из членов Железного Круга. Только он был таким преданным и постоянным. Только он любил Аркуса как отца.

Но на этот раз он невольно подумал, что все отцы когда-нибудь умирают. И сыновьям приходится жить одним, без любви и заботы. У Бьяджио имелась жена и куча родственников, но они были ему не ближе, чем его родной отец, которого он убил. Он услышал призыв Аркуса, и этот призыв подействовал на него словно вера. Это придало его жизни смысл. А теперь, когда он наблюдал за угасанием великого правителя, ему казалось, что жизнь его становится скучной и бессмысленной.

- Величайший, - тихо вымолвил он.

- Что?

- Я делаю для вас все, что в моих силах. Вы это знаете, правда?

Наступило долгое, томительное молчание. В конце концов император неохотно кивнул.

- Ты пытаешься, - слабым голосом произнес он. - Я это знаю.

- Лиссцы - настоящие дьяволы, милорд. Если б не они, я уже захватил бы весь Люсел-Лор. И вы не страдали бы от такой боли. Но все пройдет, Великий. Я клянусь. Люсел-Лор будет наш, а вы снова станете здоровым.

Но Бьяджио еще не успел договорить, как почувствовал лживость своего обещания. Однако он нуждался в этой лжи не меньше, чем Аркус. Она утешала их обоих.

- Я тут думал, мой друг. - Слова давались Аркусу с трудом. Он судорожно глотнул и продолжал: - Что мне сделать в первую очередь после того, как я поправлюсь? Кто первый должен почувствовать мою месть? Лисс?

- Никабару это понравилось бы, - сказал Бьяджио. - Ему не терпится снова приняться за их родину.

- Так мы и сделаем. Да, сделаем! Когда я поправлюсь, а Люсел-Лор будет моим, я сам поплыву в Лисс и убью их короля. Ты поедешь со мной, Ренато. Это будет великолепно!

- Великолепно, господин мой.

Аркус удовлетворенно вздохнул. Бьяджио показалось, будто ослепшие глаза его повелителя устремлены в прошлое. Интересно, куда именно попал в эту минуту Аркус?

- И тот мальчишка Вентран, - шептал Аркус. - Я хочу, чтобы его ко мне доставили. Немедленно. Я хочу видеть, как он будет качаться на виселице, Ренато. Мы устроим публичную казнь.

- Я буду рад.

- Значит, ты об этом позаботишься? Доставишь его сюда?

Бьяджио замялся.

- Мы стараемся, Величайший. Как я сказал...

- Немедленно, Ренато! Неужели ты не можешь сделать это для меня? Неужели я, прошу невозможного? Это же всего один человек.

- Хорошо, да. Если таково ваше желание, мой господин, мы приложим все усилия, чтобы привезти его сюда.

Аркус поднял руку и провел дрожащим пальцем по щеке графа.

- Ренато, я умираю.

- Нет, о Величайший! Вы не можете умереть. Никогда!

- Возможно. Но может случиться так, что этого уже ничем не остановишь. Так что я обращаюсь к тебе с последней просьбой. Найди Ричиуса Вентрана и доставь его ко мне. Я должен увидеть его смерть, прежде чем уйду. А теперь дай мне слово.

- Да, - с трудом выдавил из себя Бьяджио. - Обещаю. Клянусь моими глазами, я привезу вам сюда Вентрана.

Рука Аркуса бессильно упала.

- Хорошо, - прошептал он. - Хорошо.

- Величайший, - мягко промолвил Бьяджио, - можно мне задать вам один вопрос?

- Сколько угодно, мой друг.

Бьяджио облизал губы, стараясь подавить страх.

- Если вы умрете - но это только если - что будет с нами?

У Аркуса напряглись черты.

- О чем ты меня спрашиваешь?

- Это пустое, - поспешно отмахнулся Бьяджио от своего вопроса.

- Ты считаешь, что я умираю, Ренато? - с укором осведомился Аркус.

- Величайший, вы же сами сказали...

- Я не ждал, что ты со мной согласишься. Ты же должен меня спасать! Аркуса начала бить дрожь. - Боже всемогущий, как ты можешь так со мной говорить? Я страдаю, а ты занят только собственным честолюбием!

- Нет, милорд, я думаю о Наре, о вашем Черном Ренессансе! Если вы умрете, Эррит будет бороться со мной за трон. Если только...

- Что?

- Если вы не назовете своего преемника.

Дело сделано. Он произнес это слово. Император грустно, протяжно вздохнул.

- Ты - мой самый верный слуга, Ренато, - ласково произнес Аркус. Тебе этого мало?

- О нет, мой повелитель, мне этого достаточно! Мое единственное желание - служить вам.

- Тогда почему ты заговорил со мной о смерти?

- Ради Нара, Великий. И это все...

- Я не умру! - взорвался Аркус. - Не умру! Ни сейчас, ни потом!

Граф с ужасом наблюдал, как император заливается слезами. Он закрыл ослепшие глаза и отвернулся. Он дрожал и шептал проклятия. Бьяджио взял его за руку и стал ждать конца истерики. Он понял, что никогда не получит ответа на свой вопрос. Аркус слишком сильно боялся смерти, чтобы передать свой свой трон другому.

- Я хочу уснуть, - наконец объявил император. - Побудь со мной, Ренато. Я боюсь снов. Разбуди меня, если я закричу.

- Я здесь, Величайший. - Бьяджио поцеловал высохший лоб императора. Спите.

Спустя несколько мгновений Аркус погрузился в беспокойную дремоту. Граф Бьяджио встал и направился к двери. В последний раз взглянув на своего повелителя и убедившись, что он проснется не скоро, покинул спальню и вызвал своих Ангелов Теней.

41

- Вот, Дьяна, - сказала Наджир. - Тебе нужны такие листья.

Дьяна посмотрела через плечо женщины. Листья были небольшие, но толстенькие, покрытые мягким пушком. Наджир сорвала один листик с куста и разломила пополам. Из разъединенных половинок потянулись липкие нити сока.

- Видишь? Как я тебе говорила. Это ему поможет.

Дьяна ткнула пальцем в нити - они порвались словно паутинки. На ощупь они оказались прохладными. У Дьяны немного отлегло от сердца: наконец она сможет помочь Ричиусу. Четыре дня он лежал, парализованный болью, и вот теперь появилась надежда на какое-то облегчение.

- Сколько нам понадобится? - спросила Дьяна, обрывая листья с куста.

- Не спеши, - предупредила ее Наджир. - Не мни листья, иначе сок вытечет. И не обрывай куст целиком. Лекарство сохраняется недолго, оно понадобится нам и для других.

"Конечно, - подумала Дьяна, - и для других".

Их уже насчитывались десятки, у многих ожоги были такими же тяжелыми, как у Ричиуса. Однако Наджир говорила, что это растение не единственное. Вот и прекрасно. Тогда эти целебные листья будут отданы Ричиусу. Под наблюдением Наджир она обрывала их и складывала в корзинку. К счастью, им не пришлось уходить далеко от замка. Значит, свежие листья сразу же пойдут в дело. Наджир присоединилась к ней. Ее руки двигались размеренно, листья аккуратно ложились в корзинку. Дьяна улыбнулась.

- Спасибо тебе большое, Наджир. Ты не пожалеешь.

Женщина смущенно кивнула.

- Я делаю только то, чего хочет мой муж, - ответила она. - Он велел, чтобы я помогла тебе ухаживать за Кэлаком. Я так и делаю.

Дьяна с трудом сдержалась от грубого ответа. Меньше чем за неделю жена Фориса из незнакомки превратилась в подругу. Они жили в одной комнате обычно женщины в таких обстоятельствах начинают делиться друг с другом своими секретами. И хотя Дьяна ничего не рассказывала ей о прошлом, она сознавала, что Наджир все равно догадывается, о чем она думает. Эта женщина обладала почти сверхъестественной проницательностью. Дьяна пока не могла понять, нравится ли ей Наджир, но в эту минуту, собирая спасительные листья, точно знала одно: она глубоко признательна Наджир за то, что она проявила участие, пусть даже и неохотно.

- Когда Форис вернется, я поблагодарю его за твою помощь, Наджир. Ему следует об этом знать.

Комплимент явно пришелся Наджир по сердцу. Как и все дролки, она была беззаветно преданна мужу, которого считала центром вселенной. Глубоко религиозная, Наджир вставала каждый день на рассвете и в течение часа молилась с другими женщинами замка, готовилась к услужению своему мужчине. Эту суровую жизнь Наджир принимала с радостью, потому что любила Фориса, а его любовь составляла смысл ее жизни. Она уже произвела на свет трех дочерей и сына - и мечтала подарить мужу еще детей. Она была хорошей матерью и всегда охотно помогала Дьяне ухаживать за Шани, но обе понимали, что совершенно не похожи друг на друга. Наджир была примерной дролкой, а Дьяна, с точки зрения дролов, - шлюхой.

- Мой муж скоро будет дома, - сказала Наджир. - Он может пожелать увидеть Кэлака. Тогда ты и расскажешь ему о моей помощи, если захочешь.

- Если он вернется сегодня, я с радостью ему это скажу, - пообещала Дьяна.

Форис отсутствовал уже три дня - с тех пор как привез в замок раненого Ричиуса. Осада долины продолжалась, и Наджир постоянно тревожилась о муже.

- Сегодня он приедет, - уверенно заявила она. - Я это чувствую, Дьяна. Он хочет снова быть рядом со мной.

- Я в этом не сомневаюсь. Уверена, он вернется, как только сможет. Если не сегодня, то завтра.

Наджир состроила кислую мину.

- Он должен приехать сегодня. Мне невыносимо его отсутствие. Да сжалится надо мной Прис, мне так его не хватает! И я беспокоюсь.

Дьяна прервала сбор листьев и сочувственно посмотрела на женщину.

- Не тревожься. Он вернется.

- Ох, Дьяна, наверное, я кажусь тебе такой дурочкой! Его нет меньше недели, а я плачу, словно девчонка. А ты не виделась с мужем гораздо дольше. Как ты это выносишь?

Этой ловушки Дьяна ждала давно.

- Я не беспокоюсь, как ты, Наджир, - пожала она плечами. - Тарн очень мудрый. Я знаю, он за мной вернется.

- Но вы расстались так давно, а он один в Чандаккаре. Упаси Прис, чтобы я была права, Дьяна, но, возможно, он уже погиб. Разве тебя это не пугает?

Дьяна тщательно обдумывала ответ. Она не сомневалась, что Наджир рассчитывает услышать от нее какие-нибудь опрометчивые признания.

- Конечно, я за него боюсь. Но он сильнее, чем ты думаешь. Он может о себе позаботиться.

- Ты такая сильная! - заметила Наджир. - Нетрудно понять, почему он выбрал тебя. Мужчине нужна сильная жена.

- Не он меня выбирал, - резко ответила Дьяна. - Родители помолвили нас, когда мы оба были слишком юные, чтобы понимать что к чему.

- И все равно ему повезло с тобой. - Наджир села на пятки, пристально вглядываясь в Дьяну. - Ты очень красивая. Думаю, ты могла бы выбрать любого мужчину, какого пожелала бы.

- Возможно.

- И тебе тоже с ним повезло, - добавила Наджир. - Ты об этом не думала?

- Он очень добр ко мне, если ты это имеешь в виду. Мои родители могли сделать и менее удачный выбор.

- Дьяна, - вдруг вскричала Наджир, - как ты можешь так плохо отзываться о муже? Он - повелитель всех дролов. Освободитель, любимец богов. А ты говоришь о нем так, словно он простой фермер!

- Он - человек справедливый. Он добр ко мне. Большего я от мужа ожидать не могу. А насчет того, что он дрол, то он знает, что я к его вере не отношусь, и уважает это. И я благодарна ему. Разве я говорю что-то ужасное, Наджир?

- Конечно, нет. Но разве ты не знаешь, что он тебя любит, Дьяна? Он говорил о тебе все эти годы, всякий раз, когда приезжал к нам в долину. Многие женщины так и не видят любви своего мужа. Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло?

Этот разговор стал утомительным. Дьяна неспешно выпрямилась, потерла поясницу и ответила:

- Я знаю, мне посчастливилось больше, чем многим женщинам, несмотря на то что я не смогла выбрать себе мужа. Но я не стала бы женой Тарна, если б могла этого избежать. И тебе это известно.

Старшая подруга улыбнулась.

- Мы женщины, Дьяна. Не нам принимать решения. Когда я была совсем юная, я считала своего мужа просто ужасным человеком. Я слышала, что он покорил долину, слышала о его жестокости. И когда мы узнали, что он ищет жену, все наши девушки испугались. Нам сказали, что он проедет через нашу деревню в поисках жены, и родители заставили нас нарядиться и стоять на улице, чтоб он мог нас рассмотреть. Мы все молились, чтобы он нас не выбрал. И знаешь, что случилось?

- А догадаться я не смогу?

Наджир рассмеялась.

- Я была моложе тебя, когда мы поженились. И мне было так страшно! Но когда я стала старше, то поняла: он знает, что мне больше всего нужно, и выбрал меня не случайно. Так же как Тарн выбрал тебя, веришь ты в это или нет.

- Наджир, - мягко молвила Дьяна, - я не такая, как ты. Я рада, что ты счастлива с Форисом, но считаю, женщины должны иметь возможность сами делать такой важный выбор. Почему я должна была следовать решению отца, если он принял его, когда я была еще маленькой девочкой?

- Ш-ш, Дьяна, не произноси такие слова! По-моему, ты слишком много времени провела с этим нарцем. Он отравил твой разум.

- Нет, - возразила Дьяна, - я всегда была другой. Не вини Ричиуса в том, что тебя во мне не устраивает.

Похоже, Наджир немного обиделась, но она положила Дьяне руку на плечо и сказала:

- Неужели я такая суровая? Если так, прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. И ты мне нравишься, Дьяна. По правде говоря, мне очень приятно, что мы живем с тобой в одной комнате. Я снова чувствую себя молоденькой девушкой, которая болтает с сестрой.

Дьяна поставила корзинку на землю и вздохнула

- Тогда к чему столько вопросов, Наджир? Почему ты разговариваешь со мной так, словно я какая-то дурочка?

- Потому что я за тебя тревожусь и боюсь, что ты можешь сделать неправильный выбор, Дьяна. Выбор бывает опасным для женщины.

- О чем ты?

Наджир подалась к ней.

- Ребенок не Тарна, - прошептала она.

Дьяна вздрогнула.

- Тебе это сказал Форис?

- Моему мужу не обязательно говорить мне такие очевидные вещи. У Шани глаза отца. Глаза Кэлака.

Подобного обвинения Дьяна не ожидала. Прежде Наджир не осмеливалась так говорить. Дьяна рассеянно подняла корзинку.

- Этого достаточно? - натянуто спросила она.

Наджир кивнула:

- Должно хватить.

- И как им пользоваться? Просто потереть ему спину соком?

- Да, только осторожно. Но, Дьяна, пожалуйста, выслушай меня!

Протянув руку, женщина поймала ее за запястье.

- Нет, Наджир. - Дьяна рывком освободилась от ее пальцев. Пожалуйста! Я все это уже слышала - от Тарна, от моей прислуги в Фалиндаре, от всех! Я больше не хочу об этом говорить.

Она направилась обратно к замку.

- Дьяна, постой!

Наджир выхватила у нее корзинку, и оттуда выпала горсть листьев. Дьяна упала на колени и стала торопливо подбирать их. Наджир стояла над ней, дожидаясь, когда она выпрямится.

- Отдай мне корзинку! - потребовала Дьяна. - Мне надо скорее вернуться к нему.

- Время есть. Сначала я хочу с тобой поговорить.

- Потом.

Дьяна потянулась за корзинкой, но Наджир ее отстранила.

- Еще до твоего приезда ходили слухи, что жена Тарна родила ребенка не от него. Мы все считали, что тебя изнасиловали, но это не так, правда? Это был Кэлак.

Дьяна зажала уши руками.

- Прекрати!

- Я это вижу, когда ты на него смотришь. Даже Форис знает. Ты в него влюблена.

- Мне надо идти. Пожалуйста...

Но Наджир по-прежнему не отдавала ей корзинку.

- Он же нарец, Дьяна! Убийца. Кэлак убил моего сына!

- Это ложь! Ричиус ни за что не стал бы убивать твоего сына. По крайней мере сознательно.

Лицо Наджир жалко сморщилось. Она медленно вернула корзинку Дьяне.

- Значит, это правда. Ты его защищаешь. Ты действительно любишь Кэлака.

Дьяна не знала, как на это реагировать. Она взяла корзинку и бросила туда подобранные с земли листья. Наджир больше не пыталась отнять у нее драгоценное снадобье.

- Ты была с ним близка? - спросила она.

- Нет.

- Хорошо. Пусть и дальше так будет. Если Форис узнает...

- Форис знает все, что ему следует знать, - холодно ответила Дьяна. И ничего не будет. Ты должна мне верить, Наджир.

- Я верю. Но твоя любовь обречена. Кэлак - нарец, а ты уже замужем за искусником-дролом. Тебя могут убить за чувство, которое ты к нему питаешь.

Дьяна горько засмеялась:

- Убить за то, что я чувствую? И такую жизнь ты выбираешь для своих дочерей? Наджир, я не создана для того, чтобы прислуживать мужчине. Даже такому великому человеку, как Тарн.

- Но ты можешь быть счастлива, Дьяна! Я счастлива.

Дьяна села на траву и обхватила колени руками. Подняв голову, заглянула Наджир в лицо.

- Счастлива? Я никогда не была счастлива. С тех пор как перестала быть ребенком. С тех пор как поняла, что значит стать женщиной. Именно это нас с тобой и различает. Ты можешь быть счастливой, оставаясь рабыней, а я - нет. Даже имея справедливого и доброго мужа. А Ричиус... - Она помолчала и улыбнулась. - Ты его не знаешь, Наджир. Никто его здесь не знает. Он особенный. Я это поняла, стоило мне только его увидеть. С ним я чувствую себя равной. Я чувствую, что мы принадлежим друг другу.

- Это грезы, - укоризненно покачала головой Наджир. - Ты молода и влюблена. Я уверена, ты значишь для него не больше, чем любая другая женщина.

- Ты ошибаешься! - оскорбилась Дьяна. - Ради меня он отказался от всего. В Наре было достаточно женщин, с которыми он мог бы переспать, но он вернулся за мной.

- Значит, он тоже влюблен. Он не намного старше тебя - по крайней мере молод для того, чтобы ослепнуть от любви. Не отказывайся ради него от всего, что у тебя есть, Дьяна. Он не будет с тобой вечно, и подумай о ребенке. Какая у нее может быть жизнь с отцом-нарцем? Она никогда...

- Наджир, я вовсе не собиралась изменять Тарну. Ему нужна только моя верность, и я своего слова не нарушу. Я знаю, что никогда не смогу быть с Ричиусом.

Наджир опустила глаза.

- Я его ненавижу, - прошептала она. - Но я не могу ненавидеть тебя. Тебя мне жалко.

- Меня не надо жалеть. - Дьяна встала. - И ты заблуждаешься на его счет, Наджир. Мне жаль, что ты этого не понимаешь. Мне жаль, что твой муж этого не понимает. Он - хороший человек. Он заслужил большего, нежели твоя ненависть.

- После смерти Тала у меня не осталось ничего, кроме ненависти, просто ответила Наджир. - Не отнимай ее у меня.

На это Дьяне нечего было ответить. Она кивком поблагодарила женщину и удалилась, предоставив своей подруге в одиночестве искать другие целебные растения. Дьяна осторожно ступала по тропинке и через несколько минут вышла из леса. Прямо перед ней вознесся высоко в небо замок Дринг, бросая густую тень на двор. Когда она проходила мимо обитательниц замка, те странно на нее поглядывали и начинали перешептываться друг с другом. Дьяна сделала вид, что не замечает этого. Из всех женщин, которые жили в замке, одна Наджир проявляла к ней хоть немного дружелюбия. Пока остальные ухаживали за воинами долины, Дьяна заботилась об одном Ричиусе. Она знала: многие недоумевают, видя, сколько внимания она уделяет нарцу. Тем не менее она предприняла попытку присоединиться к ним. Когда с фронта вернулись первые раненые, она предложила свою помощь - но все ее отталкивали. И теперь, четыре дня спустя, она не собиралась объяснять свои поступки сборищу сплетниц, которые предпочли бы, чтоб их мужчины умерли, но не получили помощь от рук шлюхи.

К счастью, коридор, ведущий в комнату Ричиуса, оказался пустым. Она задрожала от волнения. Ричиус обрадуется, что ей удалось найти целебные листья. Теперь, когда его спина стала достаточно жесткой, чтобы до нее можно было дотронуться, лесное снадобье принесет ему облегчение. Она постучала в дверь и тихо окликнула его:

- Ричиус?

Ей ответил хриплый голос человека, давно лишенного сна.

- Войдите.

Она открыла дверь. Ричиус лежал на животе, его обожженная спина оставалась открытой. Он приподнимался на локтях, держа в руках перо, и возился с какой-то книжицей. Волосы у него слиплись. В нос Дьяне ударил запах пота. Но когда он узнал ее, его усталые глаза просветлели.

- Дьяна, - прохрипел он, - ты их нашла?

Она продемонстрировала ему корзинку.

- Ох, слава Богу! - вздохнул он. - Слава Богу.

- Наджир мне их показала. - Дьяна подошла к кровати. - Она уверена, это поможет. Надеюсь, она не ошиблась.

- Я тоже. Только осторожнее, хорошо? Кожа у меня все еще горит огнем.

- Я буду осторожна.

Она села на кровать и осмотрела его спину. Таких страшных ожогов она никогда не видела. Даже следы плети на спине Тарна по сравнению с ними казались пустяком. От плеч до пояса тянулись извилистые борозды, которые ненасытная кислота проела в его плоти.

- Я сейчас до тебя дотронусь, - предупредила она. - Готовься.

Она бережно прикоснулась к спине Ричиуса одним пальцем. Он сразу же напрягся. Когда он пришел в себя в замке, то плакал, как ребенок. Наджир пыталась усыпить его, сжигая травяные благовония, но боль оказалась слишком сильной. Даже перевязок он не мог вынести, поэтому женщины оставили его раны открытыми в надежде, что они подсохнут. Конечно, рубцов не избежать, как и мучительной боли. Даже само дыхание превратилось в тяжкий труд. Ричиус продолжал бой после ожога, чем вызвал уважение Фориса и других воинов. Однако кислота - это страшное оружие Нара - коварна, и ее последствия проявляются спустя много часов после поражения. В ту первую ночь Дьяна вообще не спала.

- Больно? - спросила она, чуть-чуть прижимая пальцем кожу.

Ричиус поморщился.

- Больно.

Дьяна внутренне содрогнулась, но сказала ободряюще:

- Не тревожься. Наджир знает, как действенно это снадобье.

Она взяла из корзинки один листок, разломила его пополам и обрызгала спину тягучим соком. Затем решительно взяла второй и повторила процедуру.

- Холодный, - отметил Ричиус. - Приятно.

- А станет еще лучше, когда я его вотру.

Продолжая окроплять спину драгоценным соком, Дьяна указала подбородком на книжку. На открытой странице толпились кривые строки и кое-как набросанные схемы. В центре оказалось некое подобие карты.

- Что ты делаешь? - спросила она.

- Это мой дневник. Я тут кое-что обдумывал. Хорошо, что ты пришла обсудим с тобой мои планы.

Она потихоньку выжала на спину новую порцию сока.

- Это карта?

- Карта долины. Послушай, Дьяна, у меня есть кое-какие идеи: надо заставить нарцев отступить.

Она разломила последний листок и намазала липким соком свои руки.

- Готов?

Ричиус напрягся.

- Да.

Он положил дневник на пол и опустил голову.

- Я осторожно.

Улыбка у него получилась перекошенная. Дьяна бережно положила ладони ему на спину. В этот миг все его тело судорожно напряглось. Она инстинктивно отдернула руки.

- Извини, Ричиус, я не хочу делать тебе больно... - пролепетала она.

Он помотал головой.

- Продолжай. Делай что надо.

Она снова положила руки на спину. Теперь липкое вещество стало холоднее. Она почувствовала, как холод проникает ей под ногти. Она постепенно сдвигала ладони вниз по спине, втирая остатки сока, проводила пальцами по болячкам и отслаивавшимся чешуйкам засохшего гноя. Ричиус облегченно вздохнул.

- Действует! - тихо молвил он. - Боже милосердный, действует!

Он закрыл глаза, и она массировала его изодранную плоть, и все время разговаривала с ним, словно с ребенком, которого надо отвлекать. Липкая мазь приятно холодила руки, напоминая ласковую осень. Ей нравилось это ощущение, как и скольжение пальцев по телу, которым она наслаждалась. Пострадавшее в бою, оно все равно оставалось прекрасным.

Ее руки застыли на месте.

Ричиус открыл глаза.

- Почему ты остановилась?

- Потому что закончила, - ответила она. - Стало лучше?

Ричиус потянулся:

- Да, намного лучше. Это было невыносимо... Спасибо тебе, Дьяна.

Она чуть было не прикоснулась к его щеке - но задержала руку.

- В чем дело, Дьяна? Что-нибудь случилось?

Она покачала головой:

- Нет, все в порядке. Я скажу Наджир, что листья тебе помогли. Она будет довольна.

- Сомневаюсь. Но все равно поблагодари ее от моего имени.

- Ты теперь сможешь повернуться?

Он осторожно лег на бок. Дьяна увидела, как сильно он похудел. Кожа на лице и груди стала болезненно бледной, ключицы неестественно выпирали. Он отказывался от пищи с тех пор как его привезли с фронта. Пора возвращать ему силы.

- Ты должен есть. - Она взяла тряпочку, лежавшую возле умывального тазика, и вытерла руки. - Разреши мне что-нибудь тебе принести.

- Подожди! - попросил он. - Сначала я хочу с тобой поговорить.

Он спустил руку с кровати и попытался достать с пола свою книжку. Дьяна тотчас вернулась и дала ему дневник.

- Не надо слишком много двигаться, Ричиус, - пожурила она его. Может, ты и почувствовал себя лучше, но для того, чтобы все зажило, нужно время.

- У меня нет времени, Дьяна. - Он взял у нее дневник и стал быстро листать страницы. - Именно поэтому я и занимаюсь составлением плана. Вот, дай я его тебе покажу.

Дьяна опустилась на колени рядом с кроватью - так близко, что почувствовала на щеке его жаркое дыхание.

- Тебе следует отдохнуть, - сказала она. - Но раз у тебя хватает сил, чтобы писать, мы можем начать твои уроки.

- Завтра, - пообещал Ричиус. - Или, если хочешь, сегодня - но позже. Сначала я хочу показать тебе вот это.

Он остановился на одной странице и предложил Дьяне посмотреть. Это оказалась карта долины Дринг - плохо начерченная, но узнаваемая. Небольшими черными значками были помечены нарцы, окружившие долину. В центре долины торчала сторожевая башня и замок Дринг, а в самом низу листка шел ряд каракуль. Дьяна не могла догадаться, что именно они призваны были изображать. Она кивком указала на них.

- А это что?

- Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. На юге долины есть болота, верно?

- Так это - болота?

Ричиус бросил на нее обиженный взгляд.

- Я был болен... Короче - я не ошибся насчет болот, правильно? Я слышал, весь район - от самого конца долины и до истока Шез - покрыт болотами.

- Наджир знает об этом лучше меня. Но, кажется, это так. И что?

- Я придумывал способ отбросить легионеров назад сейчас, когда они уже пробрались в лес. - Он посмотрел на нее и неожиданно спросил: - У тебя нет для меня никаких новостей?

- Нет, - заверила его она. Даже когда Ричиус был в крайне плачевном состоянии, он постоянно спрашивал, как идут дела, все время хотел оставаться в курсе событий. - Форис еще не возвращался. И думака Джарра тоже. Но раненые по-прежнему говорят, что пока держатся. Ты был прав насчет капканов в лесу. Они замедлили продвижение противника. Наши говорят, что отступили совсем не намного.

- А как насчет Кронина? Из Таттерака не было вестей?

- Ричиус, еще и недели не прошло!

Он безрадостно кивнул.

- Форису и его людям не удастся держаться вечно. Гейл заставит легионеров убрать с пути ловушки. И как только он введет свою конницу в лес, мы не сможем помешать им добраться до замка. Я знаю его тактику, Дьяна. Он захватит позиции вдоль лесной тропы, а потом станет атаковать. Нам надо придумать нечто такое, что позволит опередить их.

- Так вот чем ты занимался? - удивилась она. - Составлял план, чтобы их победить?

- Да, и он связан со здешними болотами. Подумай об этом. Мы не можем сражаться с конницей, потому что она в открытой степи. Нам нужно заманить их в лес, прежде чем они подготовят себе пути. Или... - он указал на каракули в нижней части карты, - ... загнать их в болота. Там на них можно было бы напасть из засады. Лошади завязнут, и даже легионеры не смогут передвигаться. Мы смогли бы там навязать им свой ход сражения - и разбить.

Ричиус улыбнулся Дьяне в ожидании ответа. Однако у нее возник очевидный вопрос, который несколько притушил ее энтузиазм.

- Да, это очень хорошо, - сдержанно промолвила она. - Но как мы сможем заманить их в болота?

- Это будем делать не мы, - лукаво сказал Ричиус, - а Кронин.

- Кронин? Ох, Ричиус, тебе следует еще подумать. Возможно, это не очень удачная мысль.

- Но я уже много об этом думал. - Ричиус сел на кровати. - И знаю: план осуществим. Гейл не ожидает, что на него нападут еще какие-то отряды. Поэтому мы смогли бы оттеснить его на юг с такой скоростью, что он не успеет сообразить что к чему. А когда он завязнет в трясине, будем его поджидать - на деревьях и повсюду, как сейчас. Только они не смогут двигаться. Им не удастся отступить. Они будут в наших руках, Дьяна!

- Спокойнее. Я только хотела сказать, ты напрасно надеешься, что Кронин сюда придет. Возможно, он думает так же, как Форис. И если он решит...

Тут она опомнилась и замолчала.

- Если он решит - что?

Ричиус потребовал продолжения.

- Нет, ничего, - зачастила Дьяна. - Извини. Это не важно.

- Я всегда вижу, когда ты говоришь неправду, - усмехнулся он. Говори. Что ты собиралась сказать?

Она замялась.

- Кронин может не прийти, он решит, что в этом нет необходимости.

- Нет необходимости? Почему он может так решить? Если посланец Фориса скажет ему, сколько здесь нарских солдат, он поймет, что нам нужна помощь.

- Я имею в виду не это, - потупилась Дьяна. - Кронин и Форис прекратили свои распри только потому, что Тарн приказал им помириться. Но от Тарна уже много недель нет известий. - Она закрыла глаза. - Кронин может не захотеть помочь нам, если подумает, что Тарн погиб.

Вот, она произнесла эти слова. Она напряглась, ожидая, что спальня озарится молниями Тарна. Наджир сказала бы, что она втайне именно этого и хочет. В ней поднялось темное облако стыда. Может быть, это действительно так? Но рядом раздался мягкий, успокаивающий голос Ричиуса.

- Дьяна, посмотри на меня.

Она открыла глаза. Он улыбался ей - как обычно, когда она нуждалась в его поддержке.

- Не оплакивай человека, который не погиб, - ласково произнес Ричиус. - Тарн жив, Дьяна. Я в этом уверен.

- Правда?

Порой Ричиус не ошибался в самых безнадежных случаях.

- Да, я это чувствую. Он слишком силен и упрям, чтобы погибнуть в тот момент, когда Нар пытается захватить Люсел-Лор. Поверь мне.

- О, я тебе верю! - выдохнула она. - Верю. - Она проглотила стоявший в горле ком. - Да, ты прав. Конечно, прав. Прости меня. Я дура.

- Ты просто беспокоишься о нем, вот и все. Честно говоря, и я тоже. Но мы скоро получим от него вести - как только он сможет их нам послать. Не тревожься.

Она вымученно улыбнулась.

- Не буду. Но я все равно не ошибаюсь, Ричиус. Наджир сказала мне, будто и другие стали сомневаться в том, что Тарн жив. Если Кронин решит, что Тарн погиб, он может не прийти сюда.

- Он придет, - повторил Ричиус. - Если сможет. Он - человек чести. И, по-моему, он будет думать, что должен это сделать ради меня. Если нарский флот по-прежнему высаживает отряды на побережье, возможно, он просто не сможет нам помочь. Мы здесь слепы, Дьяна. Мы не знаем, что происходит. Возможно, Тарн уже прислал известия в Фалиндар, или лиссцы отбили Черный флот...

- Прекрати! - решительно сказала Дьяна. - Тебе необходимо отдыхать. Может, ты и чувствуешь себя лучше, но ты еще не поправился. Боль вернется.

- Но есть еще лекарство, да? Я могу просто смазать рану новой порцией.

- Да, но это не ускорит заживления. Для этого тебе нужен покой - по крайней мере еще день полежать в постели. Вечером я вернусь, посмотрю, как у тебя дела. Но ты не должен переутомляться. И отложи эту книгу. Постарайся поспать.

- Поспать... - мечтательно протянул он.

Уже в течение нескольких дней он не спал больше часа подряд. Это слово подействовало на него словно заклинание: веки начали слипаться.

И тут в дверях возникла тень Фориса. Дьяна ахнула и разбудила Ричиуса - тот сразу же сел в постели.

- Форис! - воскликнул он.

Дьяна почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Она опустила голову и поздоровалась с военачальником.

- Добро пожаловать домой, лорд Форис.

Он устало ей кивнул. В руках у него был жиктар, покрытый грязью. На рукояти виднелись красные пятна. Глаза у военачальника потухли и потемнели, испачканная одежда свисала с плеч лохмотьями. Одно предплечье было перевязано грязным бинтом, другое пестрело болячками - точно такие же покрывали спину Ричиуса. Форис прошел в комнату, тяжело ступая. Он был так измучен, что казалось, вот-вот упадет. Однако нашел в себе силы криво улыбнуться Ричиусу.

- Как он? - спросил военачальник.

- Он хотел поспать. Ваша жена помогала мне за ним ухаживать.

Форис подошел к кровати и осмотрел раны.

- Где моя жена?

Ричиус выпрямился.

- Дьяна, что он говорит?

- Она в лесу около замка, собирает листья для обожженных, - ответила Дьяна Форису. - Ей очень не терпится снова вас увидеть.

- А мне - ее. - Форис продолжал смотреть на Ричиуса. - Раз он проснулся, скажи этому мальчишке, какой он дурак. Скажи, мне следовало убить его за то, что он пытался меня спасти.

В голосе военачальника не было ничего, кроме добродушия. У Дьяны в глазах запрыгали смешинки.

- Военачальник благодарит тебя, Ричиус, - сказала она. Это было не совсем верно, но она знала: их обоих это не смутит. - Он говорит, ты поступил бесстрашно.

- Я вижу по его глазам, что он сказал совсем не это. Но ты можешь передать ему: не стоит благодарности. Если я правильно помню, он сделал для меня то же самое.

- Мне не нравится цвет его кожи, - заметил Форис. - И почему он такой худой?

- Он не мог есть из-за боли. Не беспокойтесь: я прослежу, чтобы сегодня вечером он поел как следует.

- Да, позаботься о нем. - Форис весело посмотрел на Ричиуса. - Он будет нужен нам, как только поправится. Но не слишком рано, слышишь? Только когда он действительно сможет.

- Спроси его, что происходит, Дьяна, - нетерпеливо попросил Ричиус. Как дела? Почему он вернулся?

Дьяна усмехнулась.

- У него масса вопросов, милорд.

- Он услышит ответы позже. Я только что вернулся. Я устал и голоден, и я хочу увидеться с женой. - Форис направился к выходу. - Проследи, чтобы он ел. Ему нужно набираться сил.

- Да, милорд.

- Что он сказал, Дьяна?

- Потом, Ричиус. Сейчас спи.

- Но я хочу рассказать ему о моем плане!

- Он только что вернулся, Ричиус. И ему тоже надо отдохнуть.

Словно почувствовав беспокойство раненого, Форис вернулся к кровати.

- Все идет неплохо, Кэлак. И ты не единственный, кого я приехал повидать. У меня семья, Кэлак. Кафиф.

- Кафиф, Ричиус. Помнишь? Он хочет повидаться с семьей.

Ричиус кивнул.

- Кэлаку нужен отдых, - сказал Форис. Со странным выражением лица он указал Дьяне взглядом на дверь. - Выйди со мной в коридор. Я хочу поговорить.

Она замерла.

"Наджир, ты меня уже предала?"

Но нет - Форис еще не виделся с женой. Что ему могло понадобиться? Она пошла к двери, бросив Ричиусу ободряющую улыбку.

- Я приду вечером с едой. Спи.

Ричиус проводил их взглядом.

Только в коридоре Дьяна отважилась снова посмотреть на Фориса. Он пристально смотрел на нее. Устало взмахнув рукой, велел ей идти по коридору. Она старалась идти как можно медленнее - хотела оттянуть время разговора, дабы сообразить, что могло понадобиться от нее военачальнику.

- Как я вижу, ты хорошо заботилась о Кэлаке.

- Я сделала что могла, милорд.

- Хорошо. Тарн этого хотел бы. Наш долг - позаботиться, чтобы с ним ничего не случилось. Это и мой долг, и твой. Ты это знаешь, да?

Дьяна притормозила.

- Конечно.

Военачальник подозрительно сощурился.

- Ты смелая, да? Прекрасно. Тогда скажи мне правду. Я видел вас с Кэлаком вместе. Я видел, как вы друг на друга смотрите. Ты считаешь, что твой муж умер, женщина?

Кошмар. Дьяна едва справилась с собой, чтобы не выказать потрясения.

- Умер, милорд? Почему вы меня об этом спрашиваете?

- Я очень устал, женщина, и мне не до игр. Ты считаешь Тарна погибшим? Говори правду. Я пойму, если ты солжешь.

- Милорд, в чем вы меня обвиняете?

- Не пытайся лгать, чтобы спасти Кэлака, - прямо сказал Форис. - Это не угроза, как тебе могло показаться. Я хочу знать, томишься ли ты по нарцу. Я уже обвинял тебя в этом. Я должен знать, так ли это.

Дьяна отвела взгляд, притворившись оскорбленной.

- Право, милорд, вам следовало бы осторожнее говорить со мной. Если б Тарн был здесь, разве вы позволили бы себе такие речи?

Форис бросил на нее испепеляющий взгляд.

- Я знаю Тарна почти столько же, сколько ты, женщина. Не пытайся испугать меня его именем.

Дьяна не сдалась.

- Тогда почему вы задаете мне такие постыдные вопросы? Если вы столько всего про нас знаете, то почему бы не оставить нас в покое?

Форис ничего не ответил, но в глазах его вспыхнули какие-то необычные искры. Смеется, что ли? Он несколько секунд молча смотрел на нее, потом моргнул и отвернулся. Она осталась в коридоре, а он отправился к тому выходу из замка, что был обращен в сторону леса, - видимо, там он собирался найти свою жену.

Дьяну охватила тошнотворная тревога. Она проклинала себя за неосторожность. Бессильно привалилась к холодной стене, подняла взгляд к растрескавшемуся потолку. Что теперь предпримет Форис?

42

Тарн проснулся от собственного мерзкого хрипа. Он обнаружил себя в комнате - или в чем-то, походившем на комнату: в доме из примитивного полотна. Голова кружилась. Когда он открыл глаза, по лицу его ножом полоснула боль. Секунду у него двоилось в глазах, но потом они привыкли к полумраку.

И вдруг Тарн понял: не глаза, а глаз! Он поднес дрожащую руку к лицу и ощупал повязку, которая покрывала всю левую сторону, лишив его половины зрения. Стоило ему прикоснуться к своей плоти, как он почувствовал новый взрыв боли.

Он находился один в полутемном помещении. Мягкий матрас из плетеной травы баюкал его саднящее тело. Сверху он был укрыт мягким одеялом, а на земле рядом с его ложем стояла миска с водой и лежал кусок ткани окровавленные...

- Что?..

Он пытался заговорить, но из горла вырвался только невнятный крик. Он повторил попытку - стало еще больнее. Он превратился в сплошную боль. Надо бы разобраться во всех своих ощущениях. Горела не только голова - сильная боль ощущалась в руке и груди. И это были не те боли, что обычно его преследовали. Совершенно новые муки впивались в его плоть, словно тысячи жал. Где он находится? Где остальные? Он был в карете - а потом вдруг оказался здесь...

К нему вернулось воспоминание о льве. Лев бросился на него?

- Ох, Лоррис, - с трудом выдавил он, - помоги мне...

Он опять вознамерился пошевелиться, но смог только бессильно перекатиться на бок. Парализованная рука тоже оказалась перебинтованной. При движении с него сползло одеяло: он увидел, что лежит в постели голый. Не считая свежих бинтов на груди и руке, он был открыт миру - и зрелище это ужасало. Его взгляд метнулся по помещению. Кто-то выстирал его одежду и аккуратно разложил на стуле. Рядом со стулом стояли его ботинки специально сшитые по его изуродованным ногам. Их тоже привели в порядок: соскребли с них всю грязь, так что коричневая кожа засияла. Тарн попытался добраться до своих вещей, волоча тело по каменному полу. Он продвинулся всего на шаг, и силы оставили его.

- Проклятие! - прошептал он.

Он тяжело дышал. От этого небольшого усилия у него отчаянно заболела голова. Тело обмякло, он почувствовал, как к нему приближается мрак забытья.

- Помогите! - вскрикнул он. - Рейг, Награ, помогите!

Награ стремительно вбежал в комнату и, увидев распростертого на полу Тарна, испуганно ахнул.

- Господин! - воскликнул он, бросаясь на помощь Тарну. - Перестаньте! Что вы делаете?

Искусник пробормотал:

- Награ... где...

- Вам нельзя говорить! - Молодой священнослужитель легонько приподнял Тарна под плечи и бережно уложил обратно на матрас, стараясь удобнее устроить его истерзанные конечности. Тарн закрыл глаза от усталости и боли, которую причиняли ему эти манипуляции. Наконец Награ положил руку ему на лоб, ощутив покрытую струпьями кожу. От прикосновения Тарн судорожно вздохнул.

- Жар еще есть, - отметил Награ, обращаясь не столько к Тарну, сколько к себе. Опустившись на колени, он пристально посмотрел в единственный глаз искусника. - Господин, вы меня слышите?

- Да, - в изнеможении прошептал Тарн. - Где мы?

- Ш-ш! - Награ нежно провел рукой по его щеке, словно мать, успокаивающая больного ребенка. - Господин, не надо. Вы очень больны. Но теперь вы поправитесь.

- Что со мной? - вырвался жалкий хрип. У Тарна было столько вопросов, что они буквально сыпались из него. - Что случилось?

- Потом, - ответил Награ.

- Сейчас! - потребовал Тарн. - Награ, скажи, где мы?

Молодой человек недовольно поморщился.

- Господин, вам надо лежать тихо. Мы можем поговорить позже.

Это была настоящая пытка - не только боль, но и это обращение с ним как с неразумным ребенком. Тарн стиснул зубы, ухватился за край одеяния Нагры и прошипел:

- Говори!

- Ладно, - сдался молодой человек, осторожно отцепляя пальцы калеки от своей одежды. - Мы в Чандаккаре.

- Все? Остальные целы?

- Мы все целы, господин. Благодаря. Карлазу. Это его деревня.

- Лев! - воскликнул Тарн. - Что случилось?

Награ помрачнел.

- Простите, господин. Это я виноват. Я потревожил зверя. Вы ударили его, и он бросился на вас. Вы это помните?

Тарн углубился в воспоминания - и всплыла довольно туманная картина. Он помнил, как молился и как увидел льва. После этого - провал. Он покачал головой.

- Нет, - признался он, - толком не помню. Я в плохом состоянии, Награ?

- Были в плохом. Но теперь вы поправитесь.

- Карлаз. Он здесь?

- Мы находимся в его деревне, - повторил Награ медленно и отчетливо, так что на этот раз Тарн как следует расслышал. - Кажется, это был его лев. Он вышел с ним на равнину. Когда лев набросился на вас, он остановил его, заставил отойти.

- Несколько поздно, - проворчал Тарн. - Что со мной случилось? Мое лицо?

- Он набросился на вас, господин, когда вы его ударили. У вас была сильно разодрана грудь, вытекло много крови. Но рана на лице не очень страшная.

- Конечно, - с горечью молвил Тарн. - Страшнее уже некуда, так? Но где Карлаз сейчас? Где остальные? Найди их, Награ. Приведи сюда. Нам надо поговорить.

- Вам нужен покой, господин. Произошло много такого, о чем вы не знаете. Я все вам объясню, но не сейчас. Когда вы немного окрепнете...

- У нас нет времени! - возразил Тарн. - Карлаз здесь. Нам надо спешить. Дорога Сакцен...

- Я уже сказал ему про дорогу, господин. Он знает, почему мы здесь. Он ждет, когда вы придете в себя, чтобы можно было поговорить с вами.

- Он нам поможет?

- Господин, он отказывается со мной разговаривать. Только с вами.

- Тогда приведи его сюда! - приказал Тарн. Он снова попытался привстать. - Проклятие, парень, хватит пускать время на ветер. И вообще сколько я здесь лежу?

Награ поморщился.

- Три дня.

Единственный глаз Тарна изумленно моргнул.

- Я спал три дня подряд?

- В основном спали. Вы хотите есть?

Тарн вдруг осознал, что просто умирает от голода.

- Да. И пить.

- Я принесу вам поесть. - Награ собрался уйти.

- Приведи ко мне Карлаза!

- Я скажу остальным, что вы очнулись, господин. Если Карлаз сможет прийти, он придет.

Награ вышел из комнаты через низенькую дверь, за которой Тарн успел увидеть день. Однако с едой и питьем вернулся не он. Несколько минут спустя в комнату вошла какая-то женщина с двумя мисками, от которых шел пар. Она оказалась старше Тарна, невысокая и крепенькая, с быстрым уклончивым взглядом, не желающим встречаться с глазами искусника. Одежда на ней была простая и без украшений - в основном сшитая из телячьих шкур и плотно облегающая тело. Тарн решил, что она соответствует этому простому жилищу. Женщина подошла к нему и поставила на пол миски: одна была полна теплого отвара, вторая - густой зернистой каши. Она указала ему на еду, и он улыбнулся.

- Спасибо, но мне нужна помощь.

Она уже поняла это и поднесла к его губам ложку отвара. Он жадно проглотил его, наслаждаясь тем, как горячая влага скользит по горлу. Она кормила его молча. Когда миска опустела, - он в знак благодарности поднял руку.

- Ты очень добра, - сказал он. - Кто ты? Как тебя зовут?

Женщина не ответила. Тарн нахмурился.

- Ты говоришь на моем языке? - спросил он. - Я - Тарн.

Она кивнула, но продолжала отводить взгляд. Тарн видел, что она его поняла. Она взяла миску с кашей и поднесла ему немного на ложке. Еда тоже принесла наслаждение. Однако, съев половину, он отказался от очередной ложки.

- Поговори со мной, - попросил он. - Кто ты?

- Я - никто, - ответила она. - Еще?

Тарн покачал головой.

- Нет, больше не надо. Ты из народа Карлаза?

Женщина снова не ответила. Она поднялась с пола и ушла, предоставив ему гадать, почему она молчала. Тарн упал на матрас. Желудок у него был полон, но чувства оскорблены. Она явно могла говорить на его языке. Ощущалась небольшая разница в диалектах - только и всего. Он с досадой вздохнул. Где Награ?

Примерно через полчаса в дверях возникла новая фигура. Тарна одолевала дремота, однако наружность визитера тотчас прогнала сон. Это был великан широкогрудый и мощный, с копной волос, в которой трийская белизна сочеталась с блеклым золотом. Его плечи и грудь были украшены перевязями из тканого шелка, красного и зеленого, испещренного львиными клыками. На толстых пальцах блестела целая коллекция серебряных колец, из ушей свисали длинные серьги с драгоценными камнями. Тарн сразу же понял, что это Карлаз, военачальник Чандаккара. Искусник сел, пытаясь выглядеть солидно, невзирая на наготу. Повелитель львов вошел в комнату и, нависая над Тарном, пронзил его острым как лезвие взглядом.

- Ты - Тарн, - прогудел он. - Я - Карлаз.

Тарн учтиво кивнул.

- Да, Карлаз, я Тарн. Я... э-э... благодарю тебя за то, что ты пришел. И за то, что спас меня. Мой спутник, Награ, сказал мне, что ты для меня сделал. - Он чуть устыдился своего нагого тела и натянул на себя слишком маленькое одеяло. - Я благодарен.

Казалось, Карлаз не умеет улыбаться.

- Награ говорит, ты здоров. Достаточно здоров, чтобы разговаривать.

- Я в порядке. Я могу говорить. И нам необходимо поговорить, Карлаз. Мне надо побеседовать с тобой, попросить тебя о помощи...

Карлаз прервал его:

- Я знаю, о чем ты станешь просить. Твои люди все мне объяснили.

- Значит, ты мне поможешь? - с чувством спросил Тарн. - Великий Карлаз, мне нужны ты и твои люди. Вы нужны всему Люсел-Лору. Если...

Карлаз повернулся и пошел к двери. Она оставалась открытой, и на его лицо упал солнечный свет. Долгие секунды он смотрел на улицу, потом на Тарна - и снова на улицу. Переполненный любопытством, Тарн вытянул шею, надеясь разглядеть что-то позади великана, но Карлаз заслонил собою вход.

- Что ты знаешь? - спросил повелитель львов.

- Что? Извини, я не понимаю. Я мало что помню, если ты это имеешь в виду.

Лицо гиганта было непроницаемым. Он стоял, глядя на нечто таинственное за стенами дома, и его молчание тревожило Тарна все сильнее.

- Где мои искусники? - осведомился он. - Я ожидал увидеть их здесь.

- Они здоровы, - ответил Карлаз. - Не беспокойся о них.

Но Тарн волновался. Поведение военачальника внушало ему беспокойство. От него веяло отчуждением, словно его мысли были заняты тысячью других дел. Тарн откашлялся, чтобы привлечь внимание Карлаза.

- Я хотел бы их увидеть, - вежливо промолвил он.

- Нет. Их не может быть здесь потому, что я не хотел, чтобы они были здесь. Мы будем говорить одни.

- Хорошо, - согласился Тарн. - Но, пожалуйста, подойди ближе. - Он поднес руку к лицу. - Мои глаза...

Карлаз пристально посмотрел на него, но подошел. Тарну казалось, будто он тонет в тени, отбрасываемой великаном.

- Ты - Тарн, - снова объявил он. - Даже здесь, в Чандаккаре, мы слышали о Творце Бури. Но кое-что мне непонятно. Почему человек с даром Небес приходит ко мне за помощью?

- Великий Карлаз, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я простой человек.

Карлаз скептически хмыкнул:

- Не простой человек. Искусник. Ты призываешь облака. Я знаю эти вещи, дрол. Я знаю, на что ты способен. Так почему ты этого не сделаешь?

- Это - не путь Небес, Карлаз. Не мой путь. Теперь - нет. У меня есть дар Небес, это правда. Но я не могу использовать его для того, чтобы убивать. Даже нарцев. Я сделал это один раз. - Тарн снял с себя одеяло и явил свое изуродованное тело. - Ты видишь результат.

Во взгляде великана промелькнуло отвращение.

- Ты в это веришь?

- Я в этом уверен! - заявил Тарн. - Боги дали мне это бремя. Я уничтожил бы нарцев, если б мог. Но я не могу. Один - не могу. Мне нужны ты и твой народ. - Тарн потянулся к военачальнику, искренне предлагая ему руку. - Пожалуйста, Карлаз! Я проделал дальний путь. Не отправляй меня обратно без твоей помощи.

Карлаз не принял протянутой руки.

- Еще неделю назад тебя бы здесь не приняли, Творец Бури. Мы не дролы и не хотим к вам присоединяться. Хотел бы я знать, что тебе о нас известно, если ты осмелился обратиться к нам с такой просьбой.

- Карлаз, - сурово произнес Тарн, - я не прошу об одолжении. Не только моей жизни угрожает опасность, но и твоей тоже. Нар угрожает всем трийцам, даже тем, что живут здесь, в Чандаккаре. Если мы не захватим дорогу Сакцен, если мы не остановим нарских солдат, то все погибнем. И если ты этому не веришь, значит, ты глуп.

В глазах Карлаза вспыхнула ярость.

- Ты можешь ходить? - грубо спросил он.

- Нет, - ответил Тарн.

Карлаз подошел к стулу, на котором была разложена одежда праведника. Взяв плащ, протянул его Тарну.

- Одевайся! - приказал он.

Тарн поморщился.

- Не могу. Мне нужна помощь.

- Дай мне руку.

Наклонившись, Карлаз протянул Тарну свои громадные пальцы - и тот опасливо вытянул руку. Карлаз взялся за нее и одним рывком поднял Тарна на ноги. От резкого движения искусник жутко взвыл, но Карлаз не обратил на это внимания. Голый Тарн стоял подобно кукле только благодаря поддержке великана. Карлаз набросил ему на плечи плащ, словно большую шаль.

- Что ты делаешь? - Тарн задыхался: - Карлаз, постой...

Но тот его не слушал. Презрев мольбу искусника, он взял его на руки и направился к двери. Когда они вышли за порог, Карлаз поставил Тарна на землю, удерживая его за плечи.

- Смотри! - потребовал военачальник. - Смотри и не читай мне нотаций!

В солнечном свете перед Тарном предстала деревня. Он поднял руку, заслоняясь от солнца, - и лишь тогда разглядел ужасающие разрушения. Большинство жилищ было сожжено, повсюду валялся мусор - сломанные палки, оружие и обломки домов, выгоревших, с провалившимися крышами. Среди развалин обретались люди, похожие на Карлаза, - трийцы с бронзовой кожей, бело-золотыми волосами, печальными и серьезными лицами. У своих ног Тарн заметил переломленное огнекопье.

- Лоррис, - ахнул он, - что случилось?

- Видишь, дрол, - яростно молвил Карлаз, - я тоже знаю Нар.

Тарн был потрясен. Он мгновенно забыл о своих болях и недугах.

- Карлаз, что здесь произошло? Расскажи мне.

- Они приплыли, - ответил повелитель львов, - на своих черных кораблях, с огненным оружием. Они застигли нас здесь врасплох. Они... - У него прервался голос. - Они избивали нас. Мы ничего не знали. Они появились слишком неожиданно. - Он закрыл глаза и застонал. - И я не мог их остановить. У меня не было времени вызвать львов.

- Когда это произошло? - требовательно вопросил Тарн. - Где они сейчас?

- Они появились пять дней назад. С моря, ночью. Когда мы спали!

- И что было дальше? Расскажи мне все!

- Что рассказывать, дрол? У тебя остался один глаз. Смотри! Свободной рукой Карлаз обвел поселение. - Все это сделали они. Мы пытались сражаться, но они подавляли числом, а мы были не готовы. Они исторгали ярость, словно Неудержимый шторм, который крушит все на своем пути. Они что-то искали. Я не знаю что.

- Но вы смогли их прогнать, - сказал Тарн. - Как?

- Мы бежали в долину львов, где я нашел тебя. Я позвал львов, но, когда мы вернулись, нарцев уже не было.

- Не было? Ты хочешь сказать - они ушли? Тогда они вернутся, Карлаз. Тебе надо...

- Они не вернутся, - возразил он. - Их корабли ушли из наших вод.

Тарн покачал головой. Она снова отчаянно болела.

- Карлаз, я ничего не могу понять. Почему нарцы ушли? Что с ними случилось?

- В дом! - приказал великан. - Я тебе скажу.

Военачальник увел Тарна обратно в дом - один из немногих, не тронутых огнем, - и бесцеремонно усадил на матрас. Тарн сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в себя. Его тошнило, он был на грани обморока - но он сумел отогнать забытье.

- Ну, что же случилось с нарцами? Куда делись их корабли?

Карлаз улыбнулся.

- Когда мы вернулись со львами, в деревне был один мужчина. Странный. Худой. Не такой, как ты и я. Не похож ни на кого из тех, что я видел. Кажется, он говорил на языке Нара. С ним были другие. Люди моря. Мы не могли разговаривать друг с другом, но я понял, что он хотел мне сказать.

Тарн слушал его рассказ и изумлялся.

- Мужчина? Кто?

- Пракна, - ответил Карлаз. - Он назвался Пракной. Он повел меня к воде, где стояли его корабли. Показал, где они напали на черные корабли. Но его корабли были совсем другие. - Улыбка военачальника вдруг стала безмятежной. - Они походили на золотых драконов. Водяные демоны, но прекрасные. И большие. Это были корабли Пракны.

- Пракна, - повторил Тарн. И тут к нему пришло воспоминание. Он действительно слышал это имя - от посла Лисса. Пракна командовал флотом Ста Островов Лисса. - Боги, это были лиссцы! Лиссцы, Карлаз! Они это тебе сказали?

- Я не понимал их языка. Но они появились с моря. Они напали на нарские корабли и отогнали их. Пракна поплыл за ними.

- Откуда ты знаешь?

- Потому что Пракна сделал вот так. - Карлаз ладонью изобразил плывущий по морю корабль. Когда его пальцы устремились вниз, Тарн понял. Он пустит их на дно, как обещал, - добавил военачальник. - С ним было много кораблей. Нарцы струсили и обратились в бегство.

Тарн пришел в восторг. В самых смелых мечтах он все-таки не мог надеяться на то, что лиссцы так быстро придут к ним на помощь. Ему хотелось найти этого Пракну, расцеловать его, благодарно преклонить перед ним колени. Теперь у них был союзник, который, возможно, остановит вторжение.

- Карлаз, слушай меня внимательно. Раз лиссцы охраняют наши берега, нарцы больше не сумеют подвозить подкрепление по морю. Им придется идти по дороге Сакцен. Это значит, все их войска будут направлены именно туда. Они уже захватили горный перевал и Экл-Най. Нам не отбить его без твоей помощи. - Единственный глаз Тарна был полон мольбы. - Карлаз, нам нужны твои львы!

Лицо повелителя львов оставалось непроницаемым.

- Неделю назад я отправил бы тебя ни с чем, Творец Бури. Мы здесь живем хорошо, и твоя революция нас не касается. Но все изменилось. Теперь мое сердце жаждет мщения.

- Значит, ты мне поможешь?

- Мы призовем львов и воинов из других деревень. Но мы заключим с тобой сделку, дрол. Когда дело будет сделано, ты уедешь из Чандаккара. Здесь не должно быть дролов - никогда.

Тарн мрачно кивнул.

- Договорились.

- Теперь отдыхай. Ты сможешь уехать отсюда только через много дней. И пройдет еще много дней, прежде чем соберутся другие воины. Отдыхай, а я буду готовиться.

- Тогда зови своих львов, военачальник, - сказал напоследок Тарн. - Ты получишь свое отмщение.

43

Частый дождь шел всю ночь не переставая. Форис Волк пригибался к раскисшей земле, пряча свою белую кожу и горящие глаза за занавесом ветвей. Позади него ждали думака Джарра и трое воинов, окутанные ночной тьмой. Форис двигался бесшумно, раздвигая ветки с большой осторожностью. На дороге перед ним стоял боевой фургон, одно колесо у него сломалось и криво висело на оси, остальные увязли в глубокой грязи. Пять легионеров нетерпеливо расхаживали вокруг, пытаясь успокоить испуганного григена, который по-прежнему был впряжен в фургон. Солдаты высматривали в лесу своих невидимых врагов. Один держал наготове огнемет. Форис видел под шлемами встревоженные глаза. Солдатам было страшно. Военачальник улыбнулся. Подняв палец, он поманил к себе Джарру. Старик проскользнул по грязи и опустился на колени рядом со своим господином.

- Пять, - шепотом сосчитал он. - И, может быть, еще кто-то в фургоне.

Форис покачал головой.

- Нет. Видишь, он открыт. - Он указал на солдата, одетого не так, как остальные, и державшего в руках огнемет. - Он управляет машиной. Там пусто.

Джарра слегка кивнул, вглядываясь в темноту. Действительно, люк в крыше фургона был открыт.

- Их пятеро - и нас пятеро, - заметил он. - Что теперь?

- А теперь мы их помучаем.

Форис опустил руку, и ветки сомкнулись, закрыв его лицо. Пятеро на пятерых. Соотношение обещало удачу. Сейчас темно, а он - триец, и это тоже хорошо: ведь его жертвы слепы. Сидя на корточках, он обдумывал план действий. Сначала человек с огнеметом, потом остальные. Что касается зверя, то его они тоже убьют, если смогут. Форис стер со лба грязь и капли дождя. Он чувствовал изнеможение. Бои шли жестокие - и каждый день они отдавали захватчикам небольшую часть драгоценной долины. Он и его воины были опытными бойцами, но сильно уступали противнику в численности. Даже ловушки, которые они приготовили для своих врагов, почти не замедляли их продвижения. Форис понимал, что вскоре нарцы уберут преграду, и это позволит им ввести конницу. Тогда они вступят в свое последнее сражение за замок Дринг - и погибнут.

Но сначала Волк оставит свою отметину. В долине живут кровожадные звери, и Форис покажет это врагам. Он тихо скользнул туда, где его дожидались воины - трое молодых, энергичных мужчин, коих не пугало кровопускание. Форис собрал их вокруг себя и тихо спросил:

- Готовы?

Каждый ответил молчаливым кивком. Форис улыбнулся.

- Первым я убираю огнеметчика. Он не сделает выстрела. Он меня не увидит. Когда он упадет, бросайтесь вперед. Мы будем действовать молниеносно, и они ничего не смогут сделать. Джарра, следи за кислотобросом. Внутри все-таки мог кто-то остаться.

- Я буду следить, - пообещал старик.

- Действуй быстро. Прорежь мехи раньше, чем тебя заметят. Если нас убьют, я хочу, чтобы кислотобросом больше воспользоваться не смогли.

- Я мигом.

Форис сжал зубы и вновь посмотрел на дорогу. Надо подобраться к ней совсем близко. Под подошвами хрустел и чавкал подрост, но эти звуки заглушал непрекращающийся дождь. Он едва дышал, вбирая каждый звук. Нарцы его не видели. Джарра и воины исчезли - растворились в темноте. Этой ночью луна не светила, однако Форис мог видеть в темноте - и радовался своему трийскому наследию.

Когда почувствовал, что продвинулся достаточно далеко, он чуть повернул и направился обратно к дороге. Сразу же распознал нарцев. Его взгляд проникал сквозь тьму. Грязные варвары переговаривались о чем-то и наблюдали за темным лесом и дорогой. Форис принял охотничью позу, и по крови его растекся жаркий, радостный огонь. Он обнажил свой острый жиктар и держал его перед собой, расчленив на два напоминающих косу меча. Очень осторожно продолжал пробираться сквозь плети вьющихся растений и ветки. В считанных шагах от него нарцы суетились вокруг фургона, проклиная григена и собственное невезение. Огнеметчик все время нервно двигал сопло. Форис Волк облизнул губы.

В следующую секунду он уже был рядом с ними, неожиданно выскочив из кустов. С дикими криками он огромным прыжком долетел до огнеметчика, сверкая клинками. Огнемет повернулся - гашетка была нажата - и струя горящего керосина метнулась поперек дороги, на секунду высветив Фориса, однако не задев его. Волк взвыл и обрушил на врага свои клинки, перерубив ему сперва руку, а потом - шею. Голова упала в грязь. Солдаты завопили от неожиданности. Из-за деревьев выскочили думака Джарра и воины. Они издавали боевой клич, их жиктары злобно поблескивали. Нарцы в ужасе попятились. Григен вскинул вверх огромный рог и завыл...

Легионеры Нара в этом поединке были слепцами. Форис напал на одного из них, и его клинки прорубили броню солдата раньше, чем тот успел его увидеть. Нарский меч бесполезно взметнулся вверх. Жиктар встретил его и скользнул вдоль клинка, перерубив державшие его пальцы. Солдат закричал от боли. Форис схватил его за голову. Содрав с него шлем, бросил солдата в грязь, а потом впился зубами ему в нос и отделил кусок плоти. Ослепленный кровью, солдат снова закричал, моля о пощаде. Форис проглотил его страх целиком, наслаждаясь им. Он бил кулаком по голове солдата, пока у того не раскололся череп.

- ЧА ЮЛАН! - взревел он. - ЧА ЮЛАН ТА!

Волк жив.

Джарра залез на фургон. Перепуганный григен лягался. Двое воинов подбежали к нему и стали рубить ему шею, трудясь над ней, словно над крепким деревом. Чудовище шумно свалилось, завывая наподобие бури. Оставалось еще четверо солдат - все они были слепы, все боялись белых призраков, метавшихся вокруг них. Форис услышал шипение стали. Удар был направлен ему в голову. Он отпрянул, позволив удару пройти мимо, перекатился через голову - и тут же вскочил, чтобы встретить противника. Жиктар взметнулся еще два раза - и два раза фонтаном брызнула кровь. Кожа и кольчуга распадались под стремительной сталью. Нарец споткнулся, в панике хватаясь за перерезанное горло. Он упал на колени и всхлипнул. По его груди струились потоки крови. Форис ударил каблуком по его закрытому металлом лицу, смяв шлем и отбросив солдата назад.