Наверху фургона Джарра с ревом втыкал свой жиктар в мехи кислотоброса. Оружие застонало. Мехи раздулись от мгновенного притока воздуха. Джарра едва успел соскочить с фургона: мехи взорвались. Тканый мешок с грохотом лопнул, и к небу взлетело облако желтой кислоты. Воины инстинктивно нашли способ спастись, бросившись в жидкую дорожную грязь. Форис посмотрел вверх. Он попытался бежать - и обнаружил, что не может: нарский солдат вцепился ему в лодыжку. Кислота пролилась вниз дождем. Форис лягнул руку нарца и высвободился. Однако кислота уже попала на него. Она впилась в плечо, проедая одежду быстрее, чем ее смывал дождь. Подавляя боль, Форис схватил нарца, который задержал его, и буквально насадил на рог упавшего григена.

- Смерть! - возопил военачальник.

По приказу своего повелителя воины бросились на нарцев. Думака Джарра присоединился к бою: он прыгнул какому-то легионеру на спину и повалил его в топкую грязь. Форис пришел ему на помощь и топтал лицо противника до тех пор, пока его тело не прекратило дергаться, а из-под шлема не просочились мозги. Все трийцы орали, опьянев от крови. Форис слышал вопли двух оставшихся в живых нарцев. Его воины уже накинулись на них, чтобы добить. Волк привалился к фургону. Плечо у него горело. Он сорвал с себя рубашку и закричал так, чтобы его услышали все нарцы земли:

- Я - Волк! Дринг принадлежит мне!

Когда дождь наконец перестал, облака поредели, и показалась печальная луна. Снова появились кусачие насекомые, наполнившие лагерь жужжанием. Высоко в кронах берез охотились ночные зверьки - шелестели листвой. Форис сидел, привалясь спиной к стволу, и смотрел на луну сквозь белые ветви. Лагерь устало затих. Час был поздний, не спали только дозорные. Форис водил по жиктару грязной тряпкой, стирая следы крови. Он чувствовал себя невероятно изнуренным, но о сне не могло быть и речи.

Черные мысли теснились в его голове. Эта часть леса оставалась мирной, но совсем недалеко новые легионы готовились навязать им очередное сражение. Подумав о рассвете, Форис тихо застонал. Они сталкивались с нарцами в дюжине мелких боев, и он потерял десятки воинов. Он тоже убивал десятками, но их число казалось бесконечным. Со временем нарцы их измотают. Несмотря на огромные размеры, долина Дринг располагала ограниченным количеством людей, которых можно было бросить против врагов, и с каждым днем это количество все уменьшалось. Легионеры, очищавшие лес от капканов, постоянно продвигались вперед. Скоро - слишком скоро - они подойдут к воротам замка Дринг. Форис сделал огромное усилие, чтобы справиться со своими чувствами. Наджир дома, она ждет его. Дома.

- Не спится? - Думака Джарра сел рядом с Форисом прямо на мокрую землю. - Почему?

Военачальник пожал плечами. Он не был настроен на беседу.

- Беспокоюсь. Мысли одолевают.

Джарра привалился к древесному стволу возле друга. Вместе они стали смотреть на луну, обмениваясь вздохами. Боевого мастера всегда отличала тонкость, и Форис ждал его советов. Легкие обрывки облаков быстро плыли по небу - они напомнили Форису голубей. От их созерцания Джарра улыбнулся. В долине Дринг всегда бывало так. Боги к ним добры.

- По-моему, тебе надо поспать, - промолвил наконец Джарра. Он не смотрел на Фориса, его взгляд был по-прежнему устремлен к луне. - Нам нужно, чтобы ты был сильным. Завтра они снова придут.

- Завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, - ответил Форис. - Они не остановятся. Они как луна - бесконечны.

- Мы уже выиграли несколько боев. Все не так уж безнадежно.

Форис скептически хмыкнул.

- Сколько боев мы выиграли? Мы с каждым днем отступаем все дальше!

- Кислотобросов осталось уже не так много.

- И поэтому нарцы держат оставшиеся вне леса, - заметил Форис. - Они дожидаются, пока латники уберут капканы. После этого бросят сюда конницу. Они оттеснят нас к замку.

- Нас по-прежнему много.

- Не так уж много.

- Мы сильны, - не соглашался Джарра. - У нас есть отвага, а у нарцев ее нет.

- Я готов обменять свою отвагу на сотню воинов, - возразил Форис. - Я готов отдать все, чтобы спасти нашу долину. Это - моя земля. Отдать ее варварам... - Эта мысль была столь отвратительна, что Форис не смог ее закончить. Он отложил оружие, которое чистил, и подтянул колени к груди, обхватив их руками. - Я предпочел бы отдать долину Кронину.

Джарра расхохотался:

- Да, вот это похвастал!

- Это правда. Я не могу вынести такой потери, друг мой. Я не могу ее допустить. Слишком много людей надеются на меня.

Он снова вспомнил Наджир. Она была хорошей женой. Он не сомневался в том, что нарцы ее изнасилуют. Как они сделали это с женой Кэлака. Даже жена Тарна станет их жертвой... От этой мысли Форису почему-то стало грустно. Ему никогда не нравилась эта еретичка, но время и сражения вынудили его смягчить свое отношение к ней. И ему поручено ее охранять. Тарн будет рассчитывать, что он справится хотя бы с этим.

Тарн!

Еще одна громадная потеря. Наверное, он тоже погиб. И это Форису казалось невыносимым. Тяжесть всего мира давила ему на плечи, грозя сломать.

- Я так устал, - едва слышно выговорил он. - Так устал...

- Поспи! - снова попросил его Джарра. - Я поставил дозорных по границе лагеря и среди деревьев вдоль дороги. Они предупредят нас в случае опасности...

Форис не ответил. Ему не хотелось засыпать - ведь просыпаться придется все с теми же проблемами. В детстве он мечтал о войнах. Это были приятные грезы, полные побед. В них не погибал никто из близких ему людей. Жен не насиловали, не убивали. И дочерей тоже. Если нарцы не лишены всякого милосердия, они пощадят его младшенькую. Ему вспомнилась Прис с ее умной не по годам головкой, и он невольно улыбнулся.

- Когда они увидят, что я им оставил, они будут передо мной трепетать! - процедил Форис.

Военачальник и его воины содрали кожу с убитых противников и развесили трупы по деревьям на их собственных перевязях. Форис надеялся, что нарцы увидят и по достоинству оценят его предостережение.

- Они назовут тебя дикарем и безумцем, - сказал Джарра. - Вот и все. Нарцы и сами делают подобное. Этим ты их не остановишь.

- Тогда я проделаю это с их генералами! - прошипел Форис. - С этим большим, Блэквудом Гейлом. Мне доставит огромное удовольствие содрать с него кожу. И я дам ее Кэлаку в качестве награды!

- Я уверен, Кэлак сам предпочтет содрать с него кожу! - засмеялся Джарра и с любопытством посмотрел на Фориса. - В последнее время ты часто думаешь о Вентране. Почему?

- Разве?

- Я вижу, когда ты о нем думаешь. Ты меняешься, стоит мне только о нем упомянуть.

- Кэлак оказал мне услугу. Я ему за это благодарен, вот и все. У тебя странные фантазии, старик.

- Кэлак очень тебе помог. Ты ошибался насчет него. Ты это видишь, и это не дает тебе покоя.

- Это ты не даешь мне покоя, Джарра, - огрызнулся Форис. - Мне было хорошо, пока ты не уселся рядом. Оставь меня. Я думаю.

Старик снова перевел взгляд на луну. Форис успокоился. Он не рассчитывал на то, что Джарра уйдет. И Джарра не уйдет, пока не добьется ответа.

- Ты хочешь быть правым? - произнес военачальник. - Ну так ты прав. Кэлак лучше, чем я думал. И да, я размышляю о нем. И да, это действительно меня беспокоит. А что, это плохо?

- Наверное. Ты все еще горюешь о Тале. Но Тал погиб, защищая долину. А теперь то же самое может случиться с Кэлаком. Так что, возможно, они не такие уж разные.

Форис пожал плечами:

- Возможно.

Ему не хотелось, чтобы Кэлак погиб за Дринг. Почему-то ему казалось, что молодой король и без того лишился слишком многого. Он потерял дом, остался без друзей. У него не было даже женщины - удовольствия, которое все мужчины-трийцы считали чем-то само собой разумеющимся. Форис знал: если Кэлак погибнет, он будет горевать о нем.

- Нам не удастся вечно их сдерживать, - снова вернулся он к началу разговора. - Еще неделю. Или даже меньше. Нам надо составить план обороны крепости. Кэлак может нам в этом помочь. Нам повезло, что мы можем воспользоваться его идеями.

- Он хорошо знает этих нарцев, - согласился Джарра. - Тарн был прав насчет него.

- Да, он был прав.

- А женщина Тарна? Что будет с ней?

- Она погибнет, как и все мы. - Форис закрыл глаза. - Прости меня, Тарн.

- Не говори так в присутствии других, - предостерег его боевой мастер. - Большинство верят, что Тарн жив. Если в это не будешь верить ты, то и они не смогут. И тогда они будут хуже сражаться.

- Джарра, ты мне надоел! - рявкнул Форис. - Оставь меня в покое!

Ему всегда приходилось прибегать к подобным резкостям, чтобы прогнать Джарру. Тот ушел, но не обиделся. Форис проводил его взглядом. Он любил Джарру. Старик заменил ему отца. Он был боевым мастером с тех пор, как Форис завоевал власть в долине Дринг. Военачальник просто не представлял себе жизни без Джарры. Для него Джарра был олицетворением долины Дринг древним и вечным. Ему казалось, что Тарн тоже будет таким, но боги отвернулись от него и сделали калекой. И теперь Форис не мог представить себе Люсел-Лор без Тарна - так же как Дринг без Джарры.

Он вспомнил Дьяну и то, как постоянно пытался настроить Тарна против нее. Однако она была слишком красива, чтобы его друг мог перед ней устоять. Форис наморщил лоб. Да, она хороша - но только совершенно не приручена. Наверное, он мог понять ее притягательность. И Дьяна осчастливила Тарна в его последние дни. За это военачальник был ей благодарен. Он никогда не подозревал, что эта молодая женщина будет способна на такую доброту.

Еще одно его заблуждение.

44

В течение следующих дней Ричиус быстро пошел на поправку. Ему не терпелось получить известия от Фориса, но их все не было. Он убивал время, сидя в постели и ожидая прихода Дьяны: та регулярно приносила ему еду и охлаждающий целебный сок, благодаря которому кожа на спине снова стала эластичной. Теперь он мог надевать рубашку и ненадолго выходить из замка подышать свежим воздухом. Он хорошо ел, поглощая все, что ему приносила Дьяна, писал в дневнике заметки об осаде и находил утешение в кровожадных фантазиях: как он отомстит Блэквуду Гейлу. Карты превратились для него в хобби, и он регулярно делал зарисовки долины Дринг и находящихся южнее болот, строя планы на тот момент, когда на выручку явится Кронин со своими воинами, дабы помочь им оттеснить нарцев в трясину, где их будет ждать гибель.

Однако он неизменно страдал от ощущения собственной беспомощности. Не то чтобы скучал по войне - ему был ненавистен страх неизвестности. Как и все обитатели замка Дринг, он не имел представления, сколь близко от крепости находятся нарцы и сколько защитников долины еще живы. Он не представлял себе, что именно происходит: возможно, Форису и его воинам удалось переломить ситуацию, а может, они прижаты к стене и к их горлу приставлен клинок. А он оказался в замке, словно в тюрьме, и нежится в неведении, пока другие мужчины сражаются, защищая Дьяну и их ребенка.

Только в те минуты, которые он проводил с Дьяной, ему удавалось забыть о тяжести их положения. Она обладала удивительной способностью заставлять время лететь незаметно. Каждый день она приносила ему еду и сплетни: что говорят в замке, какие истории рассказывают раненые... В основном этом были рассказы о небольших победах и о том, что нарцы никогда не встречали таких бесстрашных противников, - обычные бодрые речи умирающих. Она вполголоса упоминала о Наджир и других женщинах замка, а время от времени - даже о Тарне. И, приходя к нему, всегда оставляла дверь его спальни открытой.

Дьяна отнеслась к обучению Ричиуса трийскому языку со всей серьезностью. Ежедневно в течение часа она сохраняла внешнее хладнокровие, терпеливо вдалбливала в его голову простейшие фразы, походя превознося достоинства трийского алфавита. Ричиус вскоре убедился, что он довольно посредственный ученик. Трийский язык не походил на диалекты империи, на взгляд Ричиуса, более напевные. Все его попытки говорить по-трийски воспринимались им с самоиронией. Однако Дьяна мягко и одновременно упорно добивалась, чтобы он правильно произносил незнакомые слова, - и к концу недели его речь стала больше походить на трийский язык, чем на лепет испуганного ребенка.

Что самое приятное, часто рядом оказывалась Шани, поощряя его на новые усилия. По какой-то причине Дьяна перестала опасаться приносить к нему малышку. В ответ на его вопросы она только пожимала плечами и объясняла, что Наджир слишком занята, чтобы присматривать за младенцем, но по тому, как охотно она давала ему подержать дочку, Ричиус понимал: за этим кроется нечто иное.

Прошло много недель с тех пор, как они получили последние вести о Тарне. Однажды в разгар его страданий Ричиусу во сне явился Тарн, но, когда он проснулся, видение исчезло, и он мог думать лишь о том, как давно искусник уехал в Чандаккар. Тогда он горевал о Тарне, не сомневаясь, что его давний соперник погиб. К утру его страхи улеглись, однако он, как и все остальные, ломал себе голову над вопросом, куда пропал правитель Люсел-Лора. Чандаккар был далек и опасен, и Тарн давно мог стать невкусным обедом для какого-нибудь льва.

Тем не менее Ричиус никогда не высказывал своих опасений Дьяне. Они с Тарном не были любовниками, но их связывало супружество, и Ричиус догадывался, что печаль Дьяны во многом объясняется ее тревогой о муже. Оба, словно сговорившись, избегали этой темы и наслаждались обществом друг друга. А в это время за стенами замка шла война за их жизнь, и все новые люди гибли, рассказывая наивные истории о глупой отваге.

А потом Форис наконец вернулся в замок Дринг. Это произошло ночью, когда шел сильный дождь. Душный день завершился грохочущими потоками. Ричиус сидел у себя в спальне, когда в дверь постучали. Это оказался думака Джарра, боевой мастер. Ричиус приканчивал остатки вечерней трапезы и открыл дверь, держа в руке полуобглоданную кость. Джарра скорчил неодобрительную гримасу.

- Джарра! - Ричиус торопливо положил кость на тарелку. Ему было неловко есть в присутствии отощавшего старика. - В чем дело? Форис вернулся? - Он указал на коридор. - Форис?

- Форис, - закивал Джарра. Он повернулся и поманил Ричиуса за собой. Гомин иса ар, Кэлак.

- Он меня ждет? Сейчас, подождите секунду.

Он мигом вернулся к кровати за сапогами. Надев один, поскакал к двери, надевая второй сапог на ходу. Усталый помощник Фориса вновь велел ему знаком следовать за ним и вывел из спальни в коридор. Там Ричиус увидел небольшую толпу: все с нетерпением ждали новостей о своем господине. Думака вытянул руку и зарычал на них, требуя расступиться.

Ричиус прошел за Джаррой по коридорам в заднюю часть замка. Там было тише и не так светло из-за малого количества окон, путь им освещали только редкие факелы. Прежде Ричиус не бывал на этой половине замка. Он решил, что здесь располагается комната Фориса и его близких, а ему совершенно не хотелось снова столкнуться с умненькой девочкой Прис. Вдоль западной стены расположились перекосившиеся деревянные двери, высокий потолок почернел от многолетнего слоя факельной копоти. В труднодоступном углу растянулась сложная паутина. Подойдя к одной двери, Джарра дважды стукнул и сразу же открыл.

Ричиус заглянул через плечо старика. В комнате стоял круглый низкий стол с разбросанными вокруг него зелеными подушками для сидения. Стены были завешаны мягкими тканями. В центре стола ровным пламенем горели свечи в подсвечнике, они заливали мягким сиянием две безмолвные фигуры. Мрачный Форис сидел у стола, скрестив ноги. Рядом с ним на коленях стояла Дьяна, покорно склонившая голову. Когда Ричиус вошел, она даже не пошевелилась.

- Форис? - вымолвил Ричиус.

Военачальник с трудом улыбнулся. Думака Джарра уселся рядом с Форисом. Оба печально смотрели на Ричиуса. Не зная, следует ему сесть или остаться стоять, Ричиус ждал, когда Форис заговорит. Наконец он это сделал - и его голос прозвучал слабо и неуверенно.

- Военачальник просит тебя сесть, - объяснила Дьяна. Она говорила, не поднимая головы.

Ричиус почувствовал, как по спине пробегает странная дрожь.

- В чем дело? - спросил он. - Случилось что-то плохое?

- Не знаю, - ответила Дьяна. - Сядь, пожалуйста.

Ричиус опустился на подушку между нею и Форисом. Он пытался поймать ее взгляд, но она упорно не смотрела на него. Лицо Фориса было лишено всякого выражения, у думаки оно оставалось непроницаемым.

- Я слушаю, Форис, - молвил Ричиус. - Скажи мне, что не так.

Дьяна перевела его вопрос, и Форис горько засмеялся. Он закатал рукав и показал Ричиусу свою руку. Пересекавшие ее шрамы имели ярко-багровый цвет.

- Кислотоброс, - заметил Ричиус. - Да, я понимаю. Вы их уже остановили?

Ответ военачальника был короток. Ричиус попытался состыковать слова, показавшиеся ему знакомыми. Получилась какая-то бессмыслица.

- Он их не остановил, - сказала Дьяна. - Он хочет знать, как ты себя чувствуешь, Ричиус.

- Я? Кому до этого дело? Ну же, Дьяна, спроси его, что происходит.

- Военачальник желает тебе здоровья, Ричиус, - мягко укорила его Дьяна.

- Мне намного лучше, - произнес он и добавил: - Иса, Форис. Спасибо. Шэй cap.

Казалось, ответ обрадовал Фориса. Но почти сразу же в его глазах снова появилась печаль, и он опустил широкий рукав, закрывая свои раны. Потом вздохнул так громко, что закачалось пламя свечей. Но вот он заговорил, обращаясь непосредственно к Ричиусу.

- Форис хочет, чтобы ты знал: времени у нас осталось совсем немного, перевела Дьяна. - Он говорит, нарцы уже близко. Скоро придут всадники, и он не сможет их остановить. - На мгновение ее голос дрогнул, и она не успела этого скрыть. - Он говорит, нам остались считанные дни.

Ричиус обомлел. Он видел огромные отряды, выставленные против них, он знал, на что способен Гейл, поскольку был свидетелем бойни, которую устроил Гейл со своими подручными, и все же ему в голову не приходило, что Форис объявит такое. У него перехватило дыхание. Если ему повезет, он погибнет неузнанным, вместе с остальными. Если нет - его поволокут в Черный Город в цепях. Он подумал о Дьяне и Шани, о том, какие ужасы им придется вытерпеть.

- Дни! - ошеломленно прошептал он.

Он ни за что не даст Гейлу заполучить его близких! Лучше он даст им выпить яду.

- Ричиус, - окликнула его Дьяна, - как ты?

- Прекрасно, - холодно ответил он. - Прекрасно...

- Военачальник хочет тебе сказать, что ты оказал ему честь. Он просит у тебя прощения за то, что подвел тебя.

- Нет, я не желаю этого слышать. Мы еще не проиграли. У нас еще есть возможность дождаться Кронина. Давай, Дьяна, перескажи ему мой план.

Она подняла голову.

- Ричиус...

- Говори!

Дьяна неохотно пересказала военачальнику план Ричиуса. Тот внимательно выслушал, улыбнулся и покачал головой. Думака Джарра тихо засмеялся.

- Форис говорит, что Кронин не придет, - сказала Дьяна. - Он говорит, Кронин, должно быть, радуется происходящему не меньше, чем твои всадники.

- Нет, - возразил Ричиус, - я этому не верю. Форис, выслушай меня. Кронин придет, обязательно. - Ричиус пытался объясниться с военачальником при помощи ломаных трийских фраз и жестов. Поняв, что у него это плохо получается, он снова перешел на родной язык. - Я знаю Кронина лучше, чем вы. Он не такой, как вам кажется. Он - человек чести, как и вы. Яссо, Форис. Кронин яссо. Он придет к нам на помощь. И когда он это сделает, мы сможем оттеснить нарцев в болота. Нам просто надо продержаться до его прихода.

Не дожидаясь перевода Дьяны, Форис поднял руки и заговорил. Дьяна выслушала его, а затем сказала Ричиусу:

- Форис хочет, чтобы ты не был наивным. Он говорит, ты слишком молод, чтобы поверить в гибельный исход, но для каждого воина наступает время умереть. С этим надо смириться.

- Возможно, - ответил Ричиус, - но я не смирюсь с этим, пока не буду все знать определенно. Если мы сдадимся сейчас, то так и не узнаем, сколько времени могли бы продержаться. Возможно, достаточно долго, чтобы подошел Кронин или вернулся Тарн. Я говорю - возможно.

Казалось, у Фориса его слова вызвали раздражение. Он посмотрел на своего помощника, ожидая поддержки, но думака только пожал плечами.

- Кэлак оанел бенгарей.

- Думака считает, что ты храбр, но глуп, Ричиус, - перевела Дьяна, но тут же бросила на него быстрый взгляд и добавила: - Но я на твоей стороне.

- Тогда убеди их, Дьяна! Пожалуйста! У меня не хватает слов. Как мне объяснить им, что это лишь вопрос времени? Кронин придет, я в этом совершенно уверен. Он придет, потому что предан Тарну. Так же, как Форис и остальные.

- Ричиус, - опасливо молвила Дьяна. - Быть может, Тарна уже нет в живых.

- Ну и что, даже если это так? Разве это означает, что Кронин просто будет ждать, пока Фориса и его людей уничтожат? Я так не считаю. Он верен идеалам Тарна, а не только самому человеку. Он такой же, как Форис. Верный.

Военачальник прервал его, потребовав от Дьяны перевода. Она передала ему слова Ричиуса, и лицо его вновь омрачилось сомнениями. На этот раз в своей речи он был непоколебим.

- Ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется, - переводила Дьяна его слова. - Он - настоящая змея. Если решит, что Тарн мертв, он с радостью предоставит нам умирать.

Ричиус поднялся и посмотрел на Фориса в упор.

- Нет, я не верю этому, как не поверю и тому, что вы допустите, чтобы Таттерак оказался в руках нарцев. Вы так ослеплены ненавистью, что не видите этого. Но ответьте мне на такой вопрос, Форис. Вы допустили бы, чтобы Кронин и его воины потерпели поражение? Вы не пришли бы им на помощь?

Форис долго не отвечал, а когда заговорил, послышалось скорее рычание, чем нормальная человеческая речь.

- Военачальник говорит, что не дал бы им умереть, - сказала Дьяна. Он спас бы их ради Тарна и ради всех трийцев.

- Конечно, - подхватил Ричиус. - Именно такой ответ я ожидал услышать от воина Люсел-Лора. Тогда почему вы думаете, что Кронин ответит иначе? Поверьте мне, Форис, молю вас. Продолжайте сражаться. Не дайте Аркусу и его подонкам захватить вашу долину. Еще не все пропало. Даю вам слово!

Форис с интересом выслушал призыв Ричиуса, и на его лице появилась бледная улыбка.

- Военачальник говорит, - перевела Дьяна, - что никогда не сложит оружия. Он обещает сопротивляться, пока хватит сил, и молит богов, чтобы ты не ошибся насчет этого лиса Кронина.

Ричиус кивнул:

- Я не ошибся. Вот увидите, Форис. Нам просто надо продержаться.

Форис встал из-за стола.

- Коэла кон, Кэлак, - тихо произнес он.

- Разговор закончен. - Дьяна встала. - Военачальник хочет отдохнуть, Ричиус. И время уже позднее. Нам всем надо расходиться по своим спальням.

- Он здесь задержится? Форис, я увижу вас утром?

Форис кивнул и, говоря что-то, повел их к двери.

- Да, - подтвердила Дьяна, - он останется здесь. Нарцы уже подошли слишком близко к замку. Он говорит, мы должны использовать замок как крепость.

- Понимаю.

Ричиусу хотелось вернуться к себе и в одиночестве обдумать все, о чем они только что говорили.

Коридоры замка к этому часу уже опустели, но ему слышны были тревожные голоса, доносившиеся из-за закрытых дверей, мимо которых он проходил. Он догадывался, что они говорят об осаде и о том, сколь безнадежно теперь их положение. Когда люди приходят в отчаяние, их голоса почему-то начинают звучать громче.

Добравшись до своей комнатки, он обнаружил свою дверь плотно запертой. Ричиус не помнил, чтобы закрыл ее за собой. Он слегка приотворил дверь, подозревая, что застанет кого-то у себя в спальне. Однако там было пусто. Свеча, при которой он читал перед уходом, превратилась в оплывший огарок, остатки ужина по-прежнему стояли на кровати. Но рядом с тарелкой на самом виду оказалась книга. Она была открыта и положена вверх корешком, словно кто-то, читавший ее, специально оставил на этой странице, дабы не потерять ее. Книга показалась знакомой. Ричиус подошел к кровати и взял ее, заложив открытую страницу большим пальцем. Ну конечно, та самая книга, которую он видел у Прис, - сборник нарских стихов. Как это ни странно, она была открыта на странице со стихотворением, которое девочка попросила его прочесть. Вспомнив Прис, он улыбнулся и молча прочел:

Возлюбленные, океаном разлученные,

в сторону горизонта всматриваются вечно.

Голубки переносят через волны письма,

бросая вызов яростным ветрам.

Смеется ценность,

строит им темницы.

Рассветы черные встают над головой,

и молят ангелов, чтоб ночь их пощадила.

Изумившись, он закрыл книгу. Это не было простое совпадение. Это было послание. Кто-то оставил для него книгу, и если это сделала Прис, то она должна была действовать по чьей-то указке. Существовал только один человек, который мог заставить ее это сделать.

Ричиус решительно вышел из комнаты и проскользнул по замку незаметно, словно призрак. Форис будет его ждать. Он пытался собраться с духом, возвращаясь по грязному коридору в маленькую комнату без окон. На пороге он задержался на миг - а потом вошел. С Форисом больше не было думаки Джарры. Но на коленях у него сидела Прис. Она весело хихикала, а отец гладил ее длинные косички. Форис вопросительно посмотрел на Ричиуса. Тот бросил на стол книгу.

- Что это? - резко спросил он.

Казалось, Прис была удивлена и даже обиделась на его выпад. С ее личика сбежала торжествующая улыбка. А вот Форис не смутился. Он протянул руку и, взяв книгу со стола, передал ее дочери.

- Что это значит, Форис? - упрямо повторил Ричиус. - Если вам надо мне что-то сказать, то говорите.

Прис бросилась на защиту отца.

- Кэлак сердится? - спросила она. - Почему?

- Прис, ты не передашь кое-что от меня своему отцу?

- Для этого я здесь.

- Что?

- Я здесь, чтобы говорить за тебя и отца. Говори. Отец ждал.

Ричиус несколько смягчил интонацию.

- Ты оставила эту книгу у меня в комнате?

Прис кивнула:

- От отца. Мое стихотворение, Кэлак. Помнишь? Я показала его отцу, когда он рассердился за то, что я была с тобой. Оно ему понравилось, правда! И он попросил, чтобы я дала его тебе. - Она прищурилась. - Это нехорошо?

- Почему он захотел, чтобы я его увидел, Прис? Ты не знаешь?

Девочка нахмурилась и дала ответ, показавшийся убедительным ее юному уму:

- Оно ему понравилось.

- Ты не спросишь его об этом? От моего имени?

Прис открыла рот, но Форис поднял вверх палец и заговорил сам. Его голос звучал чисто и мелодично, и он все время заглядывал ей в глаза, ни разу не повысив тона. Прис слушала его с удивлением, явно не улавливая большую часть смысла. Она имела талант к языкам, но ей по-прежнему оставались непонятными сложные чувства взрослых. Когда отец умолк, она повернулась к Ричиусу.

- Кэлак помнит красивую женщину?

- Ты говоришь о Дьяне, - без труда догадался Ричиус. - При чем тут она?

- Ты ее любишь?

Ричиус не знал, что ответить. Его взгляд обратился к военачальнику, но он тут же перевел его обратно на Прис.

- Да.

Девочка ухмыльнулась.

- А она любит тебя.

"О Боже!"

Ричиус едва подавил возникшую было панику и решил не отступать. Но Форис просто смотрел на него.

- Отец говорит, что вы хотите друг друга, - сказала девочка. Она указала на книгу, которую продолжала держать в руках. - Как в стихотворении. Любовь. Хорошо, как у него и у матери.

Форис прервал ее и подробно объяснил ей все сначала. Прис нетерпеливо кивнула. Потом ее лицо омрачилось, и Форис вновь стал гладить ее по голове.

- Что случилось, Прис? - забеспокоился Ричиус. - Что сказал твой отец?

- Бхапо, - ответила девочка. - Отец тревожится.

- Ты имеешь в виду Тарна?

Форис легонько подтолкнул ее, и Прис сделала над собой усилие, чтобы не расплакаться.

- Да. Кэлак, ты понимаешь?

- Извини, Прис, не понимаю. - Ричиус подошел к ним и опустился на колени на мягкий ковер. - Помоги мне, пожалуйста. Я не знаю, о чем ты говоришь. Что твой отец хочет мне сказать?

- Он хочет, чтобы ты был с красивой женщиной, - туманно объяснила Прис. - Прежде чем умрешь. Больше не осталось времени. Бхапо нет...

- Успокойся, - ласково промолвил Ричиус. - Все хорошо. Я понял, что хотел сказать твой отец. - Он поднял голову и посмотрел на Фориса. - Он говорит, чтобы мы были вместе.

- Да, да, - подтвердила Прис, шмыгая носом, - вместе.

Шершавый палец Фориса поймал катившуюся по щеке дочери слезинку и посмотрел на Ричиуса, пытаясь передать свои мысли одним только взглядом, безмолвно убеждая в своей искренности. Ричиус удивленно покачал головой. Он склонился над девочкой, желая ее успокоить. Бедная Прис плакала о своем любимом Тарне, об отце и матери и обо всех остальных, которые должны скоро умереть. Ричиус ласково дотронулся до ее колена, и Прис разрыдалась. Форис не делал попытки отстранить ее от Ричиуса.

- Ты понимаешь, о чем говоришь? - обратился Ричиус к военачальнику. Будь осторожен. Я люблю ее всей душой, это правда. Но теперь она принадлежит Тарну, а он еще, возможно, жив. Такая вероятность остается, знаешь ли.

- Тарн кьята фа, - печально сказал Форис. Он описал рукой в воздухе круг, словно хотел напомнить о том, что время идет, или указать на нечто далекое. - Тарн кив Лоррис.

- Ты считаешь, что Тарн с Лоррисом? - Поняв последнюю фразу Фориса, Ричиус пожал плечами. - Не знаю. Возможно. Может, ты мне не поверишь, но я надеюсь, что он жив. Он мой друг, так же как и твой. Я не готов записать его в мертвецы. - Он выпрямился и грустно улыбнулся Форису и его плачущей дочке. - Спасибо, - добавил он. - Спасибо, что ты позволяешь нам любить друг друга. Я передам Дьяне твои слова. Мы примем решение вместе.

Военачальник нагнулся и поцеловал девочку в макушку.

- Сала cap, Кэлак, - тихо молвил он.

Ричиус попрощался с ним на его родном языке.

- Сала cap, Форис.

На следующее утро Ричиус проснулся рано - и сразу же отправился искать Прис. Он нашел ее там, где и ожидал, - в комнатке, в которой впервые ее обнаружил. Девочка с упоением читала одну из многочисленных книг замка: старинную трийскую рукопись с выцветшими буквами. Но, как он и думал, с ней по-прежнему была заветная книжка со стихами на нарском языке, и она охотно одолжила ему этот сборник по первой его просьбе. Ричиус поблагодарил девочку, пообещав вернуть книжку в тот же день, и заправил ее за пояс под рубашку, чтобы никто не увидел. Затем он направился к комнате Наджир, где рассчитывал найти Дьяну. Когда он постучал в дверь, Дьяна кормила малышку. К счастью. Наджир поблизости не оказалось.

Дьяна удивилась, увидев Ричиуса в такую рань. Ее все еще ожидал завтрак - рисовая каша. Она уложила Шани в кроватку, застегнула блузку и кисло поморщилась.

- Тебе не следовало сюда приходить, - сказала она. - Тебя могли увидеть.

Ричиусу хотелось ответить, что его это не волнует, но он сдержал себя и озорно ей улыбнулся.

- Ты пойдешь со мной?

- Форис с Наджир, - прошептала Дьяна. - Если ты хочешь с ним поговорить, тебе придется подождать.

- Я не хочу говорить с Форисом. Я хочу поговорить с тобой. Ты можешь ненадолго оставить Шани?

Дьяна посмотрела на свой нетронутый завтрак.

- Ты меня подождешь? Я еще не ела.

- Это получше каши, Дьяна. Найди кого-нибудь присмотреть за Шани. Я буду ждать тебя во дворе.

- Во дворе? Почему именно там?

- Просто выходи, как только сможешь. За статуи. И никому не говори, куда идешь.

- Хорошо.

Прежде чем выйти из коридора, он быстро осмотрелся. Двор был пуст, если не считать двух суровых дозорных. Ричиус энергично прошел мимо воинов и направился за замок, туда, где росла высокая трава и можно было скрыться за выщербленными мраморными обломками какой-то статуи. Там он стал ждать Дьяну.

Шли минуты - и наконец она появилась. На ней была пара высоких мягких сапожек, они служили прекрасной защитой от ос, которые во множестве прятались в высокой траве.

"Умница", - обрадовался Ричиус.

Она подошла к нему и опасливо оглянулась.

- В чем дело, Ричиус? Что случилось?

- Ничего плохого, - поспешил он успокоить ее. - Пойдем со мной.

- Куда мы идем?

- В одно хорошее место.

Взяв Дьяну за руку, он повел ее обратно к замку, где трава была еще выше. За два дня до этого он обнаружил причудливо вьющуюся по лесу тропинку. Она привела его к хрустальному ручью, полному гладких камушков и рыбок со сверкающей чешуей и яркими глазками. Тогда он провел у ручья больше часа, занимаясь дневником и картами и жалея, что рядом нет Дьяны. Теперь Форис дал ему разрешение быть с ней, и его переполняло детское нетерпение: он едва мог удержаться от желания побежать по тропе, увлекая Дьяну за собой. Он заставил себя идти ровным шагом, но когда Дьяна увидела тропинку, она резко остановилась.

- Ох нет! - воспротивилась она. - Ричиус, нам нельзя!

- Нет можно, - мягко промолвил он. - Я нашел одно место, хочу его тебе показать. Пойдем, это недалеко.

- Но нас могут увидеть, застать вместе! Нет, Ричиус, нам надо вернуться.

- Дьяна, доверься мне. Я должен кое-что тебе сказать. Тогда ты все поймешь. Пожалуйста, пойдем со мной!

Она нерешительно кивнула; Ричиус снова взял ее за руку и вывел на тропинку - такую узкую, что по ней даже нельзя было идти рядом, а только друг за другом. Над их головами ветви сплетались в сложную сеть, украшенную танцующими птицами. Прямо у них из-под ног выныривали какие-то мохнатые создания. Ричиус наклонил голову и прислушался.

- Слышишь? - весело спросил он.

Дьяна приостановилась.

- Вода?

- Ручей. Я нашел его недавно, когда обследовал местность вокруг замка. Он так прекрасен, что мне хотелось показать его тебе.

Дьяна досадливо прищурилась.

- И ради этого ты позвал меня сюда? Ричиус, нас могли увидеть...

- Дело не только в ручье, Дьяна. Мы уже близко. Я все тебе там объясню.

Через каких-нибудь десять шагов тропинка вывела их к ручью. Лента солнечного света дрожала в воде. Дьяна ахнула. Ричиус улыбнулся. Это место оказалось еще красивее, чем когда он увидел его в прошлый раз. Журчание ручейка ласкало слух. Около воды оказался большой валун, на котором можно было неплохо устроиться. Давным-давно кто-то вырезал на нем слово - Ричиус решил, что это имя. Он показал его Дьяне, и она засмеялась, когда прочла.

- Что тут написано?

- Тут написано "Наджир".

Дьяна захихикала и провела по буквам пальцем.

- Должно быть, ее сделали очень давно.

- Наверняка, - согласился Ричиус. - Не могу представить, чтобы она вырезала свое имя на камне сейчас. Она такая... - он пытался подобрать не слишком обидное слово, - ... строгая.

- Ты ее не знаешь, Ричиус. Она не такая, как тебе кажется. Просто она совсем другая. Ты привык к женщинам Нара, а она - дролка. И не забывай: это Наджир помогала мне ухаживать за тобой.

- Я помню. И я ей благодарен. - Он вытер камень ладонью и предложил Дьяне сесть. - А теперь я хочу показать тебе еще кое-что.

Она опустилась на камень и вопросительно посмотрела ему в глаза.

- Что же?

- Вот это. - Он засунул руку за пазуху и показал Дьяне сборник. Узнаешь эту книгу? Она принадлежит Прис.

- Ее книга стихов! - изумилась Дьяна. - Да, я помню. Как она к тебе попала?

Ричиус стал перелистывать страницы, пока не нашел нужное стихотворение, и протянул книгу Дьяне.

- Вот, прочти.

Она продекламировала стихотворение. Ее голос смолк, но взгляд задержался на строчках.

- Как она к тебе попала?

- Прис занесла ее ко мне в комнату, когда я отправился на беседу с Форисом. Вернувшись, я нашел книгу у себя на кровати. Форис захотел, чтобы я ее увидел.

- Боже! - испуганно воскликнула Дьяна. - Тогда он знает...

- Дьяна, не тревожься. - Ричиус взял ее за руку. - Я поговорил с ним об этом. Все хорошо. Ты не поверишь, что он мне сказал!

- А мне стоит это узнать?

- Определенно. Форису все про нас известно. Он знает, как мы друг к другу относимся. - Он заглянул в ее глаза, полные страха, и добавил: - Он хочет, чтобы мы были вместе.

Дьяна ошеломленно заморгала и отпрянула.

- Что?

- Поразительно, правда? - От возбуждения кровь его бурлила, как вода в ручье. - Это правда, Дьяна, клянусь тебе. Он сам сказал мне это вчера вечером. Он хочет, чтобы мы были вместе!

- Но почему? - Дьяна никак не могла опомниться от потрясения. - С чего ему говорить такое? Я ведь замужем!

- За Тарном, - объяснил Ричиус. - Но Форис считает, что Тарн погиб и нам тоже осталось немного. Он знает, что мы любим друг друга и хотим быть вместе. Назови это подарком, попыткой отблагодарить меня за помощь... Не знаю. Но ему хочется, чтобы в эти последние дни мы были счастливы. - Он опустился перед ней на колени. - Мы можем быть вместе, Дьяна!

Она покачала головой:

- Нет, не можем.

- Почему, Дьяна? От Тарна уже несколько месяцев не было вестей. Откуда ему вообще узнать, что между нами будет? Даже если он жив, Форис ничего ему не расскажет.

- Неужели ты обо всем забыл, Ричиус? Это важно. Ты как-то сказал мне, что Тарн велел тебе не преследовать меня. Благословения Фориса мало. Если Тарн жив, он узнает, что мы сотворили. Узнает - потому что он дрол и любит меня. Я рада, что нам больше не надо прятать от военачальника нашу любовь, но это ничего не меняет. Извини, но мы не можем быть вместе - так, как тебе этого хочется.

Ричиус пристально посмотрел на нее.

- Дьяна, мне нелегко это говорить, но, по-моему, Форис прав. Возможно, Тарн действительно мертв. - Он отодвинулся от нее и вздохнул. - У нас самих осталось не так много времени. Я хотел бы любить тебя хотя бы недолго, перед тем как умереть. И я знаю, тебе хотелось бы того же.

- Ты дал мне слово. Ты сказал, что не будешь рисковать жизнью Шани. Ты это помнишь?

- Дьяна...

- Помнишь? - Она прикоснулась к его щеке. Он кивнул. Он действительно помнил это обещание.

Дьяна печально ему улыбнулась.

- Не важно, кто знает о нашей любви, Ричиус. Пусть хоть весь мир об этом знает. Даже Тарну уже известны наши чувства. Он отправил меня с тобой, чтобы ты мог меня защитить. Он доверился тебе. И мне. Но он не должен думать, что мы с тобой стали любовниками. Нас могут предать не наши сердца, а наши поступки.

- Дьяна, Тарн скорее всего погиб...

- Скорее всего? - переспросила она. - Этого мне недостаточно, Ричиус. Ты не знаешь Тарна. Он не из тех, кто легко погибает. Я должна быть твердо уверена в том, что его нет, - только тогда я смогу быть с тобой. Иначе риск слишком велик.

- Это нестерпимо, Дьяна! Значит ли это, что я должен найти доказательства его смерти? И что мы никогда не будем вместе?

- Пока Тарн жив - да. Если только мы хотим, чтобы наша малышка была в безопасности. Мы...

Дьяна вдруг умолкла и затаила дыхание. Ее глаза остановились на чем-то у него за спиной. Ричиус мгновенно обернулся и посмотрел в направлении ее взгляда - на другой берег ручья.

- Дьяна, в чем дело?

- Среди тех деревьев, - прошептала она. - Я видела, как они двигались.

Ричиус инстинктивно потянулся за Джессикейном, но меча при нем не было. Он пристально всмотрелся в лес, стараясь разглядеть то, что видела Дьяна, однако ничего не заметил.

- Ты уверена? Я ничего там не вижу.

- Там кто-то есть. - Ее взгляд был прикован к лесу. - Мужчина. Он на меня смотрит.

Тут и Ричиус заметил его - проблеск белой кожи, едва слышный шелест листьев. Триец. Ричиус разглядел его серые глаза.

- Эй, ты! - крикнул он, выпрямляясь во весь рост. - Кто ты? Выходи и покажись!

Ветки не шевелились.

- Выходи! - снова потребовал Ричиус. - Или мне подойти?

Он не собирался идти в лес, но его повелительный голос возымел действие - мужчина шагнул вперед. Постепенно из зарослей появилось его лицо, узкое белое лицо, наполовину покрытое зеленой краской. Волосы тоже были зеленые, цвета молодой травы, а торс облачен в длинную синюю куртку, перетянутую золотистым кушаком. На спине у воина был жиктар, но, двигаясь вперед, он держал руки поднятыми, старательно демонстрируя свое миролюбие.

- Вентран, - произнес мужчина. - Мин воко Вентран.

- Ричиус, - вскрикнула Дьяна, - он говорит, что ищет тебя!

Это был тот самый мужчина, которого Ричиус встретил, подъезжая к Фалиндару, тот, кого Люсилер назвал гонцом Кронина. Ричиус попытался вспомнить его имя. Кажется, Хакан...

- Хакан, это ты?

Воин засиял улыбкой.

- Вентран! - воскликнул он и зашлепал через ручей прямо к ним, что-то возбужденно лопоча.

Оказавшись рядом, он низко поклонился Ричиусу и адресовал ему новый поток слов, которые остались непонятыми.

- Дьяна? - напомнил ей Ричиус о переводе.

- Его действительно зовут Хакан. Ты его знаешь, Ричиус?

- Скорее нет. Он встретил меня, когда я приехал в Фалиндар. Он из людей Кронина. Что он говорит, Дьяна? Кронин здесь?

- Да! - возликовала она. - Он действительно здесь, Ричиус. Кронин пришел к нам на помощь. И... с ним Люсилер!

45

"Призывать львов - значит говорить с богами".

Так сказал Карлаз. Это был дар, подобный тому, каким владел сам Тарн, и военачальник не мог объяснить свои действия более определенно. Или не хотел.

В дни выздоровления Тарн имел богатую пищу для размышлений. Запертый в жалкой лачуге, он не мог видеть своих искусников, коих к нему не допускали, и был лишен общества деревьев и зверей. Он являлся в некоем роде пленником своего беспомощного, искалеченного тела. Поскольку он был невероятно слаб, выздоровление шло очень медленно, и спустя неделю он начал тяготиться грузом своего одиночества. Для стоического народа Карлаза он по-прежнему оставался Творцом Бури, дролом. Даже опекавшая его женщина не хотела относиться к нему с теплотой. Ее звали Криина. И это было единственное, что он узнал. Криина кормила его, мыла по мере надобности, и всегда была рядом, чтобы откликнуться на его зов. Она помогла ему вернуть относительное здоровье, но при этом оставляла его наедине с мрачными мыслями.

Карлаз приходил к нему крайне редко. Господин львиного племени был занят важными делами и нечасто разговаривал с дролом. Карлаз приказал Тарну отдыхать, и Криина следила за соблюдением этого приказа, так что искусник не имел возможности слишком удаляться от своего матраса. При встречах Карлаз и Тарн строили планы, и между ними возникло нечто вроде невольной дружбы. Тарну Карлаз нравился. Он видел в военачальнике человека чести, такого же, как Форис и Кронин. Но дни сменялись ночами - и Тарн беспокоился все сильнее. Ему хотелось знать, что происходит за стенами его лачуги. Он умолял молчаливого Карлаза дать ему какую-нибудь информацию - хотя бы обрывки новостей, но Карлаз был похож на Криину. Они оба не говорили Тарну больше, чем диктовала строгая необходимость.

До сегодняшнего дня. Сегодня Тарн поднял лицо к небу, наслаждаясь солнечным светом и теплом. Он стоял на карнизе, с которого открывался вид на долину львов. Казалось, весь мир лежит у его ног. Здесь, под освежающим ветром, он вспомнил то, что сказал ему Карлаз. Здесь человек действительно мог говорить с богами.

Тарн смотрел вниз, на долину. Сухая земля заросла высокой тонкой травой, придававшей почве янтарный цвет. Равнину усеивали тускло-зеленые деревья с огромной округлой кроной. Их ветки прогибались под тяжестью плодов и птиц, в их тени лежали львы, утомленные жарой и охотой. Трава содрогалась от их поступи, а украшенные кисточками хвосты поднимались над ней, словно акульи плавники, распугивая цапель и мелких зверьков, которые служили им добычей. На южной стороне долины лениво текла река; воды ее были густыми и темными из-за отсутствия дождя. Там утоляли жажду львы и крокодилы. Ветер пробегал над водой, и она играла на солнце. С одного дерева слетел листок. Тарн взирал с благоговением на открывшуюся перед ним красоту. Возможно, суть заключалась в его настроении: ведь он снова оказался на воздухе, снова почувствовал себя здоровым, таким же мужчиной, как все.

Карлаз и его воины собрались вокруг карниза. Военачальник призвал их из всех деревень - и они явились на его зов с отточенными жиктарами, длинные волосы были заплетены в косы. На лицах читалась решимость - такое же суровое выражение было на лице Карлаза. Они собрались по приглашению своего господина, они жаждали отведать крови и отомстить за смерть, своих братьев, продемонстрировать нарским варварам мощь Чандаккара. Тарна эти воины привели в восторг. Они напомнили ему волков долины Дринг - поджарых, худых, с диковатыми взглядами. Он вдруг подумал, что мужчины могут быть такими же прекрасными, как долина. Пусть сам он не прекрасен, но все же он один из них, и эта мысль внушала ему чувство гордости. Скоро они будут сражаться за дорогу Сакцен. Скоро черепа нарцев будут хрустеть на беспощадных зубах львов, а император затрепещет, увидев мощь Люсел-Лора.

Эта мысль принесла Тарну удовлетворение. Как и Карлаз, он не сидел без дела - даже во время выздоровления. Он отправил своих людей из Чандаккара с посланиями разным военачальникам: Кронину, Шохару и Пракстин-Тару, - их надо было известить о помощи Лисса, если они еще об этом не узнали. Он просил их встретиться на окраинах Экл-Ная, где они станут дожидаться львов. Атаку предстояло возглавить Кронину. Это будет сокрушительный удар, такая мощная волна, перед которой не смогут устоять даже нарцы с их машинами. Этот план огорчал искусника только одним: ему самому при этом не удастся присутствовать.

Тарн был слишком болен и слаб, чтобы выдержать долгий путь до Экл-Ная. А ведь поначалу он собирался привести Карлаза в долину Дринг и ждать там окончания войны. Отдохнуть и восстановить здоровье. Быть с Дьяной. На его лице появилась улыбка. Она будет им гордиться. Он в этом не сомневался.

- Что теперь? - громко спросил Тарн.

Военачальник стоял с двумя воинами - мужчинами богатырского сложения из его собственной деревни. Услышав вопрос Тарна, он нахмурился.

- Молчи! - приказал Карлаз.

Его воины отошли назад, а он шагнул к краю карниза. Жиктар удерживался за его спиной прочными ремнями, перекрещенными на обнаженной груди. Ветер усилился. Тарн послушно молчал. Он наблюдал за тем, как Карлаз осторожно подходит к самому краю обрыва, посылая вниз груду небольших камней. Собравшиеся из деревень львиные всадники по очереди вынимали из-за спин жиктары. Они держали их перед собой на вытянутых руках параллельно земле. Несмотря на ветер, наступила ощутимая тишина. Внизу, в долине, львы занимались своими обычными делами, не замечая происходящей наверху церемонии. Взгляд Тарна устремился вниз, на гордых животных. Они пили, спали, разгуливали - и казалось, им нет дела до хозяев, выстроившихся на карнизе.

Карлаз вынул из-за спины свой жиктар. Его двойной клинок ослепительно блестел. Он сжал древко обеими руками и поднял над головой, вытянув к небу. Запрокинул голову и закрыл глаза. Несколько секунд стоял неподвижно видимо, молился. Тарну оставалось только гадать, что делает военачальник.

А потом Карлаз пронзительно закричал.

Он взывал к богам - оглушительно, ошеломляюще. Рвущийся из его горла крик сотряс все окрест. Голос ударил в небеса, словно пушечный выстрел, нарушив спокойствие долины, подавив ее безмолвие, пока в ней не осталось ничего, кроме вопля Карлаза. Военачальник кричал без устали, не переводя дыхания, его легкие трудились на пределе возможного. Пораженный этим, Тарн смотрел на долину. Трава перестала качаться. Львы замерли, по очереди обращая громадные головы к холму, где вещал повелитель Чандаккара. Крик Карлаза все продолжался - неестественно долгий. Его лоб побагровел и покрылся потом.

Теперь к нему присоединились воины. Как и Карлаз, они подняли свои жиктары к небу, выводя нечеловеческую песнь, способную обрушить небесный свод. Львы в долине, стоявшие на мощных лапах, немигающе смотрели на Карлаза, и взгляд их желтых глаз постепенно наполнялся примитивным разумом. Главный самец стаи вышел из травы и зарычал.

А в следующую секунду рычали уже все львы: они пели вместе с воинами, возрождая древнюю песнь битвы. Они рычали - и это было прекрасно. Медленно, осторожно Тарн приблизился к краю карниза и встал рядом с военачальником.

А потом искусник поднял в воздух свою трость и закричал вместе с воинами, ожидающими своих львов.

46

Люсилер из Фалиндара выглянул из-за плетей ежевики и улыбнулся. Он слишком давно не охотился, и путь до долины Дринг был слишком далеким. На травянистой равнине внизу толпилась его добыча, ясно различимая по золоченым доспехам. Но сегодня это были не гордые всадники Талистана, а жертвы.

- Вот и они, - прошептал триец. - Будто свиньи в загоне.

Он шагнул в сторону, чтобы Кронин тоже мог посмотреть на добычу, и знаком велел ему действовать тихо. Они находились довольно далеко от нарцев, на склоне холма, и их лица были раскрашены зеленой краской, однако всегда присутствовала небольшая вероятность того, что какой-нибудь зоркий разведчик их заметит. Кронин осторожно отвел в сторону несколько колких веток. Посмотрев на подножие холма, удовлетворенно хмыкнул. Всадники томились в седлах. Они бездельничали - за исключением нескольких трудяг, которые чистили лошадей и полировали клинки. Все ждали приказа атаковать замок Дринг.

И там же стояли кислотобросы. Три. По утверждению Ричиуса, вначале их была целая дюжина. Хакан вернулся от Ричиуса, переполненный его рассказами. Одной мысли о друге было достаточно, чтобы ощутить радость. Люсилеру хотелось самому увидеться с ним, но это было нереально. Им едва хватило времени на приведение плана в действие.

- Кислотобросы, - указал на них пальцем Люсилер. - Видишь большие мешки на крышах фургонов?

Кронин нетерпеливо кивнул.

- Где Гейл? Я его не вижу. А кто вон тот - с перьями, на шляпе?

Люсилер молча скользнул взглядом по лагерю, стараясь найти крупную фигуру барона на основе своих смутных воспоминаний. Он видел Гейла всего один раз, и это было год назад. Ему запомнились только размеры талистанца и его властный голос. Именно Гейл был им нужен. Даже Кронин мечтал прикончить своего бывшего союзника. Никто из них не забыл того ужасного подарка, который барон преподнес Ричиусу. Но если Гейл и обретался там, внизу, то он растворился в море зелено-золотых мундиров или сидит в какой-то палатке.

В конце концов Люсилер отошел в сторону, чтобы и Хакан мог посмотреть на врага. Тот нетерпеливо подался вперед и тихо присвистнул. Он никогда прежде не видел боевых машин Нара и представлял их себе только по страшным историям. Оценив вид фургонов, он пришел к выводу, что мощь этих устройств скорее всего не преувеличена.

- Большие! - протянул Хакан.

- Но без солдат, - поспешил добавить Люсилер. - По крайней мере насколько я могу судить. Если действовать быстро, то мы сможем их облить маслом и убежать раньше, чем нас остановят.

- Да, быстро. - Кронин вышел из зарослей. - Кислотобросы надо обезвредить, иначе они остановят нашу атаку. Нас достаточно много, чтобы сработал эффект неожиданности. - Он обернулся к Хакану. - Твои люди готовы?

- Мехи наполнены. Мы ждем вашей команды, военачальник.

- Не геройствуй, - осадил его Люсилер. - Просто облей фургоны и выбирайся оттуда.

- Когда мы все будем на безопасном расстоянии, я дам сигнал лучникам, чтобы они стреляли, - добавил Кронин. - Люсилер, ты поедешь со мной. Мы возьмем на себя тот фургон, что в центре, рядом с мужчиной в шляпе. Если он важная птица, то приведет нас к Гейлу.

В голосе военачальника звенел металл, и Люсилер невольно расправил плечи. Они поскакали в долину сразу же, как только получили известие об отчаянном положении Фориса, и никто не мог предположить, что они увидят по приезде. Разрушенный замок? Ричиуса и Фориса, повешенных на деревьях? Тяжелые потери действительно имели место, но они затронули в равной мере как трийцев, так и нарцев, и Ричиус с Форисом сказали Хакану, что шансы будут примерно равны. В истории долины Дринг наступил решающий момент, и Люсилер подумал: как странно, что они с Кронином стали участниками этой операции. Но теперь все они - члены братства, преодолевшего рознь, которая прежде царила в их отношениях. Тарн не ждал бы от них меньшего.

К тому же они были должниками Лисса - отважных мореплавателей, чья ненависть к Нару оказалась сильнее всего, что было в их жизни, в том числе и голоса рассудка. Шхуны Лисса не подпускали дредноуты Черного флота к берегам Таттерака, опасность представляли только отряды нарцев, которые уже успели высадиться. А их оказалось не так много, поэтому Кронин вполне мог их сдерживать небольшой частью сил. И, уверенные в безопасности своих земель, они поспешили в долину, чтобы принести мир и другим землям.

- Возвращайся обратно, Хакан, - велел Кронин. - Скажи, чтобы остальные приготовились. Приезжайте за нами через час. Тогда начнем атаку.

- А вы, военачальник? - спросил Хакан. - Вы будете ждать здесь?

- Да, с Люсилером. Я попытаюсь высмотреть этого злодея Гейла.

Хакан оставил их и, бесшумно поднявшись по склону, укрылся в кустах. Когда он ушел и стали слышны только шум ветра и шорох листвы, Кронин сказал Люсилеру:

- Их все равно слишком много. План Вентрана хорош, но рискован. Ты это понимаешь, да?

- Понимаю. Но я знаю Ричиуса. Он хитер. Я уверен, он все хорошо продумал.

Кронин присел на корточки.

- Ты делаешь это ради него? - усмехнулся он. - И только?

- Я делаю это ради Люсел-Лора, - ответил Люсилер и, подумав немного, добавил: - И ради моего друга тоже, это правда. Я перед ним виноват за прошлое. А как насчет тебя, Кронин? Если честно, ты меня удивляешь. Ты ненавидишь Фориса даже больше, чем Гейла. Неужели ты так сильно веришь в Тарна?

Кронин негромко засмеялся.

- Сильнее, чем я думал, - признался он. - И я тоже в долгу перед человеком из Арамура. - Он оборвал смех и погрустнел. - Иногда отдавать долги бывает нелегко.

Ричиус и Форис покинули замок Дринг под покровом ночи. С ними шли двести воинов. Они не взяли ни лошадей, ни продуктов. По самым густым зарослям леса они пробирались на юг, к болотам. До них было всего полдня пути и, не обремененные ничем, кроме жиктаров и гигантского меча Ричиуса, они преодолевали кустарники и тесно стоявшие стволы деревьев, словно армия муравьев.

Силы Ричиуса были на исходе, однако земля под ногами становилась все мягче: они приближались к цели.

Но как он был измучен! Мышцами управляла одна только сила воли. Пот ручьями струился по всему телу. Огромные черные комары кружили у его лица, протыкая кожу острыми хоботками. День в долине Дринг выдался знойный другой такой трудно было припомнить. Горячие лучи солнца пронзали листву, нещадно обжигая воинов. Одежда шедшего впереди военачальника промокла от пота. Шея его покрылась волдырями от укусов насекомых. На дереве зашевелился удав - он устремил на них немигающий взгляд; из гнилого пня пеной ударили белесые термиты. Воздух наполнился терпким запахом гниения. Где-то впереди нечто крупное шлепало по воде. Это могла быть обезьяна или какая-то огромная рыба. Ричиус не обращал внимания на эти звуки, попросту заставил себя о них не думать. Ему хватало видимых ужасов, питавших его страхи, так что воображение было совершенно излишним. Он снова попал в долину Дринг своих кошмаров - в мерзкое, удушающее подбрюшье.

Скоро все будет позади, мысленно уверял он себя. Люсилер и Кронин на подходе. При удачном стечении обстоятельств к ночи они доберутся до болот. Эта мысль придавала бодрости, и Ричиус зашагал быстрее. Скоро долина будет очищена от нарцев, он сможет вернуться в замок и рассказать Дьяне, как Гейл упал перед ним на колени и умолял о пощаде - и как он все равно его убил. Дьяна и их дочь будут навсегда освобождены от угрозы, которую представлял собой Гейл. И он наконец отомстит за Сабрину.

Углубляясь в сумеречные болота, никто не проронил ни слова - все берегли силы. Но вот Форис остановился. Думака Джарра обернулся и выкрикнул какой-то приказ - колонна измученных воинов прекратила движение. Ричиус стоял рядом с военачальником. Перед ними оказалось пространство, до такой степени заполненное жидкой грязью, что на его поверхность могли опускаться только лягушки и насекомые - более крупное животное обязательно провалилось бы. Форис проверил почву носком сапога - нога увязла. Когда он ее вытащил, она была покрыта зеленой вонючей жижей. Он хмыкнул и указал на толстые ветви, скрывавшиеся в густой кроне деревьев.

- До о дэ, - сказал он. - Та, Кэлак?

Ричиус посмотрел вверх и широко улыбнулся.

- Идеально.

- Лоттс, прекрати прятаться и иди сюда! Мы опять говорим о тебе.

Под общий смех Динадин вышел из-за своего коня со скребницей в руках. Он бросил на командира равнодушный взгляд, стараясь не выказать дрожь страха, обычно пробегавшую по телу, когда Троск окликал его.

- Да, полковник?

- Присаживайся, пузыреголовый, - приказал Троск. - Иначе пропустишь интересные истории про своего короля. - Он указал на свободное место рядом с собой. - Сюда.

Динадин прошел к догоревшему походному костру, вокруг которого собрались Троск и все остальные. Пока он усаживался рядом с полковником, вояки мерили его скептическими взглядами. Троск снял украшенную перьями шляпу и провел тыльной стороной ладони по лбу, стирая обильный пот.

- Проклятие! Здесь жарче, чем у шлюхи в спальне! - Он распушил длинное желтое перо, а потом опять водрузил шляпу на голову, лихо заломив ее набок. - Тебе жарко, Лоттс?

Динадин кивнул.

- По-прежнему не разговариваешь со мной, а, выродок? Черт, ну и ладно. Мне и без тебя хватает друзей.

Вояки сверкнули злобными улыбками. Динадин поморщился. Даже до того, как они изнасиловали деревенскую девочку, он едва мог на них смотреть. А теперь это стало совсем невмоготу. Та девочка все еще являлась ему в кошмарных снах. И эти дьяволы еще смеют разглядывать его с осуждением!

- Ты хорошо заботишься о своем коне, Лоттс, - сказал Троск. - Это прекрасно. Давай-ка и сам почистись! Я хочу, чтобы ты хорошо выглядел, когда мы въедем в этот лес и разорвем на клочки твоего короля, сровняем с землей захолустный замок, в котором он прячется. Я хочу, чтобы он видел, как мы станем подъезжать. - Троск посмотрел вдаль, на гигантскую сторожевую башню; ее вершина уже была видна над кронами деревьев. - Как ты думаешь, он нас сейчас видит, Лоттс?

Динадин не стал отвечать.

- Нет? Ну давай все равно попробуем. Давай, Лоттс. Помаши рукой своему старому другу - - Полковник начал махать далекой башне и тут же сделал непристойный жест. Солдаты захохотали. - Привет, Шакал! - крикнул Троск. Мы идем за тобой!

Динадин впал в отчаяние. Они действительно скоро отправятся за Ричиусом. От пехоты пришло известие, что сопротивление Фориса слабеет. Сегодня или завтра Гейл отдаст приказ коннице скакать к замку. Динадину стало больно. Не о такой встрече с Ричиусом он мечтал бы. Какая-то частица его души требовала, чтобы он ускользнул тайком, предостерег старого друга, снова встал рядом с ним, чтобы сражаться с этими негодяями. Но это были мысли из другого времени, принадлежавшие человеку, которого уже не существовало. Его взгляд на секунду задержался на далекой сторожевой башне.

"Ты там, Ричиус? Ты меня прогнал бы?"

В лагере были разбиты две маленькие палатки. Всего две. В одной ночевали Троск и десять солдат. В другой обитал один Гейл. Троск презрительно посмотрел на палатку Гейла, и его голос понизился до шепота.

- Кажется, барон сходит с ума. С тех пор как увидел на баррикаде Вентрана, он ни о чем другом говорить не может. - Полковник повернулся к Динадину со смехом. - Может, стоит послать твоему прежнему королю предостережение, Лоттс? Скажи ему, что Блэквуд Гейл намерен идти на него с ножом для холощения!

- Сначала нам надо его поймать, - сказал лейтенант с омерзительно грязными волосами. - Может, замок и не слишком впечатляет, но наверняка у него много защитников. Небось Вентран уже со всех сторон окружил его ловушками.

- Гейл считает, что замок падет меньше чем за день, - сообщил Троск. Его глаза дико горели - так же, как в тот момент, когда он заметил деревенскую девчушку. - Если нам повезет, он разрешит нам взять кое-какие трофеи. Но только не Вентрана. Его приказано захватить живым. Может, тут ты и окажешься полезен, Лоттс. Может, он будет тебе доверять.

- Что? - с опасением вскрикнул Динадин.

- Как ты считаешь, у тебя получится? Ты сможешь уговорить его сдаться? Было бы весьма кстати привлечь тебя к этому делу.

Теперь все смотрели на него.

- Не знаю, - промямлил Динадин. - Может быть.

- Именно так подобные вещи и делаются, Лоттс, - рявкнул на него Троск. - Будь ты каким-никаким мужчиной, тебе это было бы известно. - Тут он снова захохотал. - Но я забыл. Ты ведь не мужчина, так?

Динадин возмущенно вскочил.

- Я вернусь к моему коню, если у вас все, сэр.

- Ох, кажется, наконец мне удалось сказать нечто такое, от чего мальчишка ощетинился! Это так, Лоттс? Ты на меня злишься? Но ты же знаешь, это разобьет мне сердце!

Опять раздался безумный хохот. Жара и оскорбления совсем вывели Динадина из равновесия - он побагровел. На один короткий миг ему нестерпимо захотелось ударить Троска по надменной физиономии. Он почти убедил себя, что дело того стоит. Но только почти.

- Как скажете, сударь. - В его голосе звучали едва заметные саркастические нотки. - Вы всегда правы.

- Да, - совершенно серьезно подтвердил Троск. - Не забывай об этом.

Динадин повернулся было, чтобы идти, но какое-то движение на склоне холма вынудило его замереть на месте. Он посмотрел туда, заслонясь от солнца ладонью. В отдалении мельтешило что-то цветастое.

Троск посмотрел наверх, за ним повернулись головы остальных. Сзади послышался крик какого-то солдата. По всему лагерю пробежала волна беспорядочного волнения. Кавалеристы вскакивали на ноги. Троск стоял рядом с Динадином, щелкая по полям шляпы ногтем.

Воины. Десятки воинов неслись вниз по склону разноцветной лавиной, подняв над головами жиктары. Их голоса сливались в пронзительном боевом кличе. Они вырывались из леса, улюлюкая и взметая вверх комья земли, направляя коней на равнину. Их зеленые лица были ужасны, волосы развевались изумрудными плюмажами.

- Полковник!.. - пролепетал грязный лейтенант. Он совершенно растерялся. - Что... что происходит?

Троск лишился дара речи. У него отвисла челюсть. Вокруг них закипела осмысленная суета: всадники начали взбираться в седла, поспешно разыскивать брошенное где попало оружие. Динадин углубился в себя, пытаясь найти нечто стабильное, за что можно было бы зацепиться. Его конь. Ему нужно взять коня. Но Троск не двигался...

- Полковник, - неуверенно спросил он, - что нам делать?

Троск не успел ответить: из палатки выскочил Блэквуд Гейл. Он был шагах в двадцати, но Динадин услышал его гулкий голос так ясно, словно барон стоял совсем рядом.

- Огни Небес, - воскликнул Гейл, - это Кронин!

Он стал выкрикивать команды, приказывая солдатам найти своих коней. Сам он бросился к собственному черному скакуну, вскочил ему на спину и обвел взглядом лагерь. Увидев ошеломленного полковника, выругался.

- Троск! - бешено закричал он. - На коня, парень! Защищай фургоны!

Приказ вывел Троска из оцепенения.

- Фургоны! - пробормотал он и повернулся к Динадину со своей обычной злобностью. - Готов стать героем, Лоттс?

Яростные крики жаждущих крови воинов звучали в ушах Люсилера. В нем поднималась волна белого пламени. Талистанцы в лагере их заметили. Там выкрикивали приказы. Солдаты в панике забирались на коней. Они действовали на удивление нечетко, и Люсилер оскалил зубы, присоединив свой голос к хору оглушительных воплей товарищей по оружию. С диким криком они рвались в бой. Рядом с ним скакал Кронин словно ангел мщения - длинноволосое существо из кошмарного сна пело и двигалось со скоростью бросающейся на жертву змеи и с неумолимой мощью урагана.

Люсилер нагнул голову и крепче стиснул жиктар. Конь под ним с храпом мчался вниз по склону, к немногочисленной группе боевых фургонов и все еще дремавших чудовищ. Кислотобросы, укрепленные на крышах фургонов, не действовали. Огромные мехи оставались опавшими. Люсилер почувствовал прилив торжества. Если за кислотобросами никого нет...

Но их мысли прочел тот странный человек в шляпе. Он что-то закричал, указывая на фургоны. Люсилер выкрикнул проклятие.

- Кронин! - завопил он, перекрывая громоподобный топот копыт.

Концом жиктара он указал на три фургона. Кронин увидел командира и нахмурился.

- Быстрее! - приказал военачальник. - Теперь быстрее!

Люсилер и Кронин помчались еще быстрее к центральному фургону. Хакан и его воины разделились, чтобы броситься к двум боковым фургонам. Позади них, прячась в деревьях, десятка два лучников ожидали результата их атаки. Люсилер опустил руку к мехам из оленьей кожи, трясшимся у его седла. Хакан и его воины были обременены такими же ношами. Даже конь Кронина двигался чуть медленнее из-за пухлых мехов. И если они лопнут...

"Нет! - решительно сказал себе Люсилер. - Мехи достаточно прочные. Если действовать быстро, план сработает".

Они уже скакали по равнине, фургоны были теперь ясно видны. Талистанские мечи вырывались из ножен. А потом в центре лагеря как будто взошло огромное черное солнце: там возникла чудовищная фигура Блэквуда Гейла верхом на черном скакуне. С макушки барона свисал длинный хвост заплетенных в косу волос, на лице сверкала серебряная маска, а жизнью светился только один кровавый глаз. Он мертвой хваткой сжимал рукоять меча. Его окружали всадники, направлявшиеся им навстречу и громко бросавшие вызов воинам Таттерака.

Конница начинала приобретать порядок. Значит, будет сражение. Но Люсилер не сомневался, что их победа неизбежна. Талистанцев гораздо меньше, чем трийцев, а полки легионеров, которые всегда приходили на помощь, обретались в миле от них, продолжая вести в лесу сражение с фанатиками Фориса. Без поддержки пехоты немногочисленной коннице никак не устоять перед темно-синей волной трийцев, хлынувшей на них. Им придется отступить.

Фургон был уже всего в нескольких шагах. Казалось, мужчина в шляпе растерян. Он обнажил саблю и устремился к фургонам, что-то крича мужчине позади него. Люсилер ухмыльнулся. Им не поспеть туда вовремя.

- Вперед! - крикнул военачальник, готовясь спрыгнуть с коня.

Хакан и две его группы тоже были рядом, а следом скакали необузданные воины Таттерака. Суматоха побеспокоила одного из григенов, спавшего у фургона, и он приоткрыл мутный глаз. Неожиданно проснулся еще один зверь тот, что был прикован к центральному фургону. Увидев приближающуюся армию, он тревожно затрубил и неуклюже встал на лапы.

Но Кронин был уже слишком близко. Он резко осадил коня рядом с чудовищем и направил жиктар в шею григена Клинок отскочил. Кронин завопил от ярости и ударил зверя изо всех сил, пробив острием толстую шкуру Как это ни удивительно, клинок сломался. Ударила струя темной крови, и чудовище взвыло, выставив вперед рог. Его передние лапы подогнулись, громадная голова судорожно задергалась. Кронин спешился и едва увернулся от рога, затем снял с седла мехи с маслом. Лошадь заржала и отпрянула, а когда встала на дыбы, рог григена вонзился ей прямо в брюхо.

Кронин в ужасе попятился. В лицо ударил фонтан крови. Люсилер подскакал к нему. Лошадь военачальника издала смертельный вопль: григен высвободил рог, выдернув у нее из брюха комок внутренностей. Лошадь упала и забилась. Григен резко повернулся, ослепленный кровью. Люсилер услышал безумные крики людей. Схватив Кронина за руку, потянул его к фургону, который раскачивался из стороны в сторону от мощных движений григена.

- Иди! - бросил Люсилер.

Кронин споткнулся и заскользил - но удержался на ногах, не уронив мехи с горючей жидкостью. Вскарабкавшись на крышу фургона, зубами разорвал завязку, стягивавшую горловину мехов, перевернул их и стал выливать вязкую жидкость на фургон.

- А теперь твой! - крикнул военачальник, протягивая руку за мехами Люсилера.

Он повторил ту же процедуру. Метания григена только помогали лучше расплескивать жидкость - все деревянные детали покрылись маслом. Когда вторые мехи почти опустели, Кронин выплеснул остатки масла на спину зверю. Пока военачальник был занят этим, Люсилер обернулся. На холме он увидел лучников: они выглядывали из своих зеленых убежищ, держа наготове луки. От жаровни с горящими углями поднималась к небу тонкая струйка дыма.

- Хватит! - крикнул Люсилер. - Солдаты уже близко. Нам надо идти.

Кронин спрыгнул с крыши фургона. Люсилер подбежал к своему коню и прыгнул в седло. Мужчина в шляпе приближался к нему, размахивая саблей и выкрикивая проклятия. Следовавший за ним солдат казался совершенно потрясенным. Надвинув на лицо шлем, он неуверенно плелся за щеголем в шляпе, отставая от него на добрых десять шагов. Люсилер вновь ухмыльнулся: им не поспеть к фургонам вовремя. Он протянул руку и помог военачальнику сесть на коня. Кронин бросил сломанный жиктар и с отвращением наблюдал, как раненый григен втаптывает клинок в грязь.

- Остальные уже закончили.

Люсилер смотрел, как Хакан и его товарищи скачут прочь от лагеря. Он дернул поводья и направил коня к холму. Теперь оставалось лишь подать сигнал.

Как только они начали отступление, Кронин приложил ладони рупором ко рту и издал оглушительный крик. На холме лучники положили стрелы наконечниками на горящую жаровню. Люсилер радостно засмеялся. Они найдут Кронину нового коня, а потом присоединятся к остальным на поле боя. Они найдут Блэквуда Гейла и выпотрошат его. Он рассмеялся еще громче - лучники направляли свои пылающие стрелы к небесам.

А потом краем глаза он заметил какое-то яркое мигание. Он обернулся. Это был юноша, почти мальчик, облаченный в мундир талистанского всадника. Но он был не в седле. Он упал на колено и смотрел на них, держа на плече громадное металлическое сопло. Его отверстие дымилось и сверкало, готовое взорваться. Рядом с юношей стоял бочонок, от которого к соплу шла паутина трубок.

Люсилер выругался. На холме лучники натянули тетивы. Солдат с огнеметом задрожал, услышав топот приближающихся воинов. Он нажал на гашетку.

Раздался оглушительный рев. Мир стал оранжевым.

Троск наблюдал, как стрелы взмывают к небесам. Жужжание у него в голове превратилось в тихий звон, но он по-прежнему не соображал, что же, черт возьми, происходит. Гейл позади него кричал нечто непонятное, а этот идиот Лоттс брел за ним, бубня себе что-то под нос. Полковник не знал, что предпринять. Он находился рядом с боевыми фургонами и понимал, что стрелы направлены именно в эти гигантские повозки. Трийские подонки облили фургоны какой-то дрянью, наверняка взрывающейся.

- Лоттс! - крикнул он через плечо. - Быстрее, дурень! Нам надо отвести фургоны в безопасное место!

Рослый арамурец подошел ближе и остановился не менее чем в двадцати шагах от раненого григена. Троск протянул руки к чудовищу.

- Успокойся, идиотина. Мне просто надо, чтобы ты подвинулся.

Если тварь его и услышала, то повиноваться не стала. Григен просто выл от боли и бился на земле, превращая упавшую лошадь в месиво. Троск бросил взгляд вверх. Им оставались считанные секунды.

- Двигайся, будь ты проклят! - крикнул он и тут же попятился от животного, ставшего мишенью для трийских лучников.

Динадин подошел к нему как раз в тот миг, когда вокруг дождем посыпались стрелы. Фургон мгновенно вспыхнул, а его огромные мехи вдруг раздулись. Языки пламени лизнули зад григена и воспламенили масло на его спине. Григен с воем рванул вперед. Троск вскрикнул и споткнулся. Тьма возникла в его поле зрения: григен сделал несколько тяжелых шагов, а потом его передние лапы подкосились, и он рухнул на землю всем своим колоссальным весом. Троск изогнулся, дабы увернуться от падающего чудовища. Он больно ударился о землю лицом и грудью, успев увидеть испуганное лицо Лоттса, а потом у него снова потемнело в глазах, и он почувствовал такую неописуемую боль, что потерял способность дышать.

Григен лежал на ногах полковника, выплевывая сгустки крови, и пытался ползти, вдавливая человека в землю и круша его кости.

- Лоттс! - взвизгнул Троск. Кровь наполнила его живот и выплеснулась изо рта. - Лоттс, помоги мне!

Арамурец не пошевелился. Он просто стоял рядом, скрывая свое лицо за уродливой маской демона, и наблюдал, как полковник тянет к нему руки. Несчастного охватил леденящий душу страх. Он не мог сдвинуться с места!

- Лоттс, идиот, помоги мне! У меня придавлены ноги! Помоги мне, черт подери!

Динадин продолжал стоять неподвижно. Троск выгнул шею и увидел охваченный дымным пламенем фургон. Григен затих. Но теперь пришли в движение мехи кислотоброса: они раздувались, превращаясь в гигантский шар.

- Лоттс, пожалуйста! - По лицу Троска бежали слезы ужаса. Мехи издали странный жуткий вой. - Пожалуйста! - завопил он. - Лоттс, я дам тебе все что хочешь! Все что угодно!

Арамурец шагнул к нему. В сердце полковника затеплилась надежда.

- Ты помнишь девочку? - раздался из-под маски нечеловеческий голос. Мне нужно только одно, Троск. И это я получаю именно сейчас.

Не сказав больше ни слова, Лоттс повернулся и ушел. Троск снова выгнулся и сквозь пламя увидел раздувшиеся до немыслимых размеров мехи. Из разрыва выбилась струйка желтого пара. Дыра с треском увеличилась, выплюнув облако едких испарений.

Это было последнее, что увидел Троск, прежде чем у него лопнули глаза.

Первым, что увидел Люсилер, было небо. В висках гулко стучало, а небо оказалось невероятно ярким и обжигающим. Лицо горело. Руки тоже горели. Его окликали мужские голоса. Собственное имя донеслось до него откуда-то издалека. А еще он услышал, что зовут Кронина.

Кронин. Где он?

Люсилер с трудом повернулся на бок. Рядом с ним на траве лежал человек с неестественно вывернутыми конечностями. Люсилер прижал руку к щеке и вспомнил удар огнемета, сбросивший его с коня. Лицо болело. Левый рукав синей куртки превратился в лохмотья, белая кожа оказалась опаленной. Боль была невыносимой. Люсилер пополз к лежащему человеку, опираясь на здоровую руку. Раздвинул высокую траву: Кронин лежал в грязи лицом вниз. Волосы военачальника сгорели до скальпа. На спине зиял огромный разрыв, который прошел через одежду и пожрал плоть - из раны торчали белые звенья позвоночника. Кронин не двигался, не дышал.

- Ох, нет, нет! - простонал Люсилер и упал на труп военачальника.

К ним подъехали Хакан и еще один воин. Воцарилось долгое, полное горя молчание, а потом глашатай потрясенно сказал:

- Кронин убит! Он убит...

Вокруг них царил оглушительный топот: воины Таттерака мчались навстречу своим врагам. Люсилер не поднимал головы. Он лежал поверх погибшего военачальника, ощущая тепло, исходящее от окровавленной спины Кронина, не реагируя на то, что кровь пропитывает его одежду. Он рыдал, сам не понимая почему. Неужели Кронин стал ему таким близким другом? Люсилер едва сумел подняться с неподвижного тела. В глазах Хакана стояла неизбывная печаль.

- Мы отомстим за него! - процедил сквозь зубы Люсилер. - Мы дадим бой этим ублюдкам и оттесним их в болота. И мы утопим их там.

- Уйди с меня, пакость! - шипел Ричиус, просовывая кончик кинжала под присоску пиявки.

Он надеялся, что эта тварь - последняя. Ее он каким-то образом прозевал. Форис не счел нужным предупредить его, что болота кишат этими скользкими паразитами, - и последние несколько часов Ричиус нетерпеливо удалял их кинжалом со своего тела. Не считая этой. Она от него улизнула, взобралась по брюкам и впилась в спину. До последней минуты он ее не чувствовал.

Они пересекли самую заросшую часть болот, по пояс погружаясь в жижу, пока не нашли деревья, которые могли бы выдержать их вес. А когда забрались в укрытия, началась тошнотворная работа по удалению паразитов. Это была отвратительная и требовавшая точности операция; Ричиус спешил покончить с ней как можно скорее - и многочисленные порезы у него на ногах свидетельствовали о его поспешности. Но он сумел избавиться почти от всех.

Закусив губу, он выгнулся, удерживаясь на ветке с помощью одной руки, а вторую завел за спину, пытаясь убрать присосавшуюся тварь. Он ощупал склизкое тело, нашел присоску, поддел ее кинжалом и резко дернул, отхватив при этом часть собственной плоти.

- Ах, ты...

Но пиявка отвалилась. Ричиус сжал ее пальцами так сильно, что она лопнула, а потом бросил в воду, под дерево. Форис засмеялся. Устроившись на соседнем дереве, военачальник потешался над ужимками Ричиуса. Тот убрал кинжал в испачканные тиной ножны и кисло улыбнулся Форису.

- Спасибо, что предупредил меня насчет пиявок, - проворчал он, застегивая рубашку.

Джессикейн висел на соседней ветке на расстоянии вытянутой руки. Приближались сумерки. Над болотами стояла странная тишина. До Ричиуса доносились едва слышные разговоры трийцев, прятавшихся на деревьях вокруг него. Дневная жара стала спадать, но гнилостный запах болота остался. Над водой плавали желтоватые испарения; они поднимались из трясины огромными пузырями. Из зарослей неслась гортанная песня лягушек. Издали долетел истошный крик какой-то водоплавающей птицы, утянутой под воду невидимым хищником. Воздух был плотный, затхло-влажный. Сырая одежда липла к телу. Лицо и кожа под волосами зудели от бесчисленных комариных укусов. Ричиусу невыносимо хотелось домой.

Где бы он ни был, этот дом.

К Дьяне. К Шани. Ему хотелось быть с ними, где бы они ни находились. Где угодно, где бы он вновь смог стать человеком, а не затаившимся в ветвях хищником. Он перестал быть шакалом. Он превратился в ягуара, ожидающего, когда добыча пройдет под его укрытием, чтобы прыгнуть на нее и сломать ей шею. Едят ли ягуары людей?

Над болотами разнеслись новые звуки. Какой-то воин шлепал по воде, направляясь в их сторону. Он что-то кричал, показывая себе за спину. Ричиус замер. Можно было не сомневаться, что именно означает этот сигнал. Он взглянул на Фориса.

- Они приближаются?

Военачальник кивнул, а потом отодвинулся ближе к стволу и исчез в листве.

Динадин пришпорил коня, вынуждая животное углубиться в болото. Его доспехи превратились в печку. Впереди, едва видимый за пленкой пота, застилавшего глаза, Гейл вел вереницу всадников в темноту. Он сыпал проклятиями, поторапливая своих людей. Воины Кронина вот-вот настигнут их уже слышались звуки погони. Они сражались с яростными трийцами, сколько могли. И тогда Гейл скомандовал отступление. Однако барон уводил их к чему-то более страшному.

- Иди, проклятый! - прикрикнул Динадин на коня.

Животное фыркнуло и побрело дальше. Болотная жижа доставала ему уже до колен - и уровень ее стремительно поднимался. Черные пиявки буквально облепили коню ноги и брюхо. Динадин ударил коня пятками по бокам. Ему не хотелось здесь умереть...

Позади раздался хруст веток. Воины были уже совсем близко. Они шли пешком. Это оказалась ловушка - и в нее их завел Гейл! Динадин проклинал себя, а заодно и Гейла с Троском. Он снова вытащил из ножен меч и повернул голову - посмотреть, что делается у него за спиной. Вода двигалась, деревья начали шевелиться. Они приближались.

- Ну ладно, гоги, - зарычал Динадин, - я больше не стану отступать!

Не успел он обнажить свой меч, как в начале колонны всадников раздался отчаянный крик. Он резко обернулся и увидел, как с дерева на спину ехавшему перед ним кавалеристу прыгает огромный человек в красном. Вскоре сверху свалился еще один, и еще... Они сбрасывали талистанцев с коней в вонючую воду. Динадин запаниковал. Он взглянул на крону дерева как раз в тот миг, когда на него набросился один из тех, в красном. Его объяла темнота, и он ощутил удар, от которого перехватило дыхание. Динадин почувствовал, как из его ослабевших пальцев выскальзывают поводья. Он хотел крикнуть, но рот был полон чего-то густого и теплого.

Он оказался под водой.

Захлебываясь, он инстинктивно забился, сбросил навалившегося воина и вынырнул из трясины. Его меч утонул! Человек в красном снова бросился на него.

- Нет! - Он сорвал с головы шлем и замахнулся.

Шлем стукнул дрола по голове, и нападавший отлетел назад. Динадин попытался бежать, но по пояс завяз в цепкой жиже. Она засасывала его, тянула вниз, сковывала движения. Каждый вдох давался с трудом. Динадин впал в панику. Оставшись без оружия, он проталкивался мимо сражающихся. Воины-дролы продолжали спрыгивать с деревьев. Всадники кричали, вслепую замахиваясь на красных призраков. И тут он увидел Гейла: соскользнув с коня и улегшись животом на болото, он полз в сумерках мимо побоища, так что над водой видна была только серебряная маска.

- Гейл, - крикнул Динадин, - я тебя вижу, подонок! Я тебя вижу!

Он бросился к барону, забыв о дролах, прыгающих с деревьев, о преследующих их по пятам воинах Таттерака. Он уже не сомневался, что умрет в этом болоте, но прежде ему предстояло сквитаться еще с одним человеком.

- Трус, - закричал он, - вернись!

Но Гейл успел оторваться от преследователей. Динадин рванулся следом, раскачиваясь из стороны в сторону, смахивая с рук вязкую грязь. Он может его поймать - поймать и убить...

Еще одна фигура в красном упала с небес, ударив Динадина по плечу. Он поскользнулся и упал на колени. В рот хлынула грязная вода. Он силился удержаться, снова встать на ноги, но этот дрол оказался великаном. Он схватил Динадина за шею и бросил в воду. Под слоем ряски все было мутно-зеленым. Динадин устремил взгляд вверх, на ленты солнечного света и поднимающиеся с поверхности пузыри собственного дыхания.

Бой продолжался не больше часа.

Ричиус привалился к стволу дерева и медленно осел на колени. По плечам струилась окровавленная вода. Он снова был покрыт пиявками. То же произошло с трупами, которые плавали вокруг него лицом вниз. На другой стороне болота он заметил Фориса: тот выносил на руках из гнусной жижи на грязный берег кого-то из воинов. Он видел, как измученные воины Таттерака обвисали на крепких руках дролов. Спустившиеся сумерки принесли с собой странную жару и вонь от гниения и разлагающейся плоти. Рядом с Ричиусом водяная змея вгрызалась в рану мертвого талистанца. Громадное насекомое вползало в открытый рот отсеченной головы трийца. По воде шлепали воины, онемевшие от вида бойни и невыразимой усталости. Безрадостные победители взялись за мрачную работу по сбору трупов своих собратьев.

У Ричиуса не было сил двигаться. Кислотные ожоги на спине чудовищно болели. Талистанский меч задел лоб, и по лицу бежала струйка крови. Ненасытные пиявки жадно впивались в его плоть. Он покачнулся и чуть не упал лицом в грязь, а когда выпрямился, его вывернуло прямо в воду. Он опять свалился бы, если б не услышал рядом знакомый голос.

Над болотом пронесся оклик:

- Ричиус!

Ему удалось приподнять голову - к нему направлялся Люсилер. Лицо трийца было покрыто сажей, одежда превратилась в лохмотья. Алые следы лопнувших сосудов пролегли по руке и плечу. Он двигался неуверенно, словно пьяный, но, задыхаясь, продолжал брести через болото.

- Люсилер! - ахнул Ричиус, ковыляя навстречу боевому товарищу.

Они встретились посередине топи, погруженные в нее по колено, и Ричиус упал в объятия Люсилера, чувствуя, что его покидают последние силы.

- Нам все удалось! - сказал триец. - Ричиус, все получилось - они разбиты!

- Разбиты. - Ричиус едва мог говорить, но эти слова влили в него новые силы. - Боже, просто не верится!

- Поверь, дружище, - улыбнулся Люсилер, но тут же помрачнел. - Ты ранен! Нам надо вывезти тебя отсюда.

- Нет, - ответил Ричиус, освобождаясь из объятий друга. - Мне надо увидеться с Кронином. С ним и Форисом одновременно. Где он, Люсилер?

Триец побледнел. Ричиус закрыл глаза.

- О нет! - простонал он. - Погиб?

- Еще на равнине. Огнемет.

Ричиус потянулся к раненой руке Люсилера - но вовремя остановился.

- И тебе тоже досталось?

- Мы оба были на моем коне. Я слишком поздно заметил огнемет. Извини, Ричиус. Но ты должен знать: он сделал это ради тебя. Он так мне сказал.

- Об этом следует сообщить Форису. Пусть он знает, что Кронин погиб, спасая и его тоже.

Люсилер хмуро улыбнулся.

- Это не поздно сделать и потом. А сейчас нам надо выбраться из этой трясины.

- Я еще не могу уходить, Люсилер. Мне нужно найти Гейла. Он мертв? Ты его видел?

Люсилер осмотрел жуткое собрание трупов.

- Не знаю. Я вообще его не видел, когда мы оказались в болотах.

Ричиус сжал кулаки.

- Не говори мне этого, Люсилер! Он должен быть здесь. Должен...

- Если он здесь, мы его найдем, - заверил его триец. - Он не мог от нас ускользнуть. Но пиявки...

- Забудь о пиявках! - огрызнулся Ричиус. - Я хочу найти Гейла!

Он побрел через лабиринт трупов, тыча в тела талистанцев острием меча. Трупы легко переворачивались, устремляя на него мертвые глаза. На некоторых еще оставались шлемы - Ричиус с остервенением их сдирал и отбрасывал за спину.

- Ричиус, успокойся. На нем не было шлема. Только маска.

- Его здесь нет, Люсилер! - прорычал Ричиус. - Будь все проклято, его здесь нет!

Но осмотра требовали другие трупы - десятки тел. Ричиус оставил Люсилера позади и снова вернулся на более глубокое место, где его вырвало. Там просматривалось тело - достаточно крупное, чтобы это мог оказаться Гейл. Оно было наполовину скрыто под переплетением мшистых растений. Ричиус прошлепал к нему, не обращая внимания на протесты Люсилера. Он не мог допустить мысли, что Гейлу удалось уйти. Добравшись до тела в зарослях, он схватил его за обутые в сапоги ноги и потянул на себя.

- Гейл, сукин ты сын, - взревел он, - скажи, что это ты!

Но это был не Блэквуд Гейл. Убитый выглядел гораздо моложе - настоящий юнец. Болотная грязь окрасила его волосы в коричневый цвет, кожа покрылась волдырями от укусов насекомых. Страшный удар развалил доспехи на животе, и на распухшие внутренности попала влажная отрава трясины. Когда Ричиус резко дернул талистанца за ноги, тот застонал и, открыв глаза, устремил на Ричиуса непонимающий взгляд. В его глазах едва теплилась жизнь - и какое-то странное, молчаливое узнавание. Ричиус вмиг отпустил его щиколотки.

- Боже милосердный! - прошептал он и попятился, невольно прижав руку к животу. Его переполнял ужас. - Люсилер! - воскликнул он. - Люсилер, иди скорее сюда! Это Динадин!

Динадин заморгал, и на его лице появилась необычная улыбка. Он продолжал удерживать свой меч. Крупные пальцы судорожно сжались на рукояти, когда он попытался привстать.

- Ричиус?

Это походило на кошмарный сон. Кожа у Динадина была пепельно-серой, из раны на животе лилась кровь. Ричиус бросился к другу, уронив рядом с ним Джессикейн. Вложил пальцы в рану и попытался убрать раздувшиеся внутренности. Подсунув вторую руку Динадину под шею, приподнял его голову и снова встретился с его обезумевшим взглядом.

- Это я, Динадин! - пролепетал Ричиус. - Это я. Я здесь. Повернувшись, он снова крикнул: - Люсилер, иди скорее сюда!

Триец уже спешил к ним. Динадин улыбался.

- Люсилер тоже здесь? - слабо прошептал он. - Люсилер умер...

- Нет, Динадин, он жив. Мы все живы. Все трое.

- Как раньше...

- Держись, Динадин. Пожалуйста. Ты только продержись немного. Я тебя отсюда вытащу.

- Мы в долине...

- Да, - подтвердил Ричиус, осторожно прижимая его живот.

Старый друг бредил, нес какую-то невнятицу, а он мог только соглашаться с ним и успокаивать. Люсилер, задыхаясь, подошел к ним и уставился на Динадина, удивленно расширив серые глаза.

- Боги! - ахнул Люсилер. - Что случилось?

Динадин улыбался знакомой, чуть кривой улыбкой.

- Ты жив! - прохрипел он. - Люсилер...

- Он бредит, - торопливо объяснил Ричиус. - Нам надо увезти его отсюда. Как можно скорее. Помоги мне.

Триец взглянул на рану Динадина и побледнел.

- Ричиус, нет никакого шанса...

- Проклятие, помоги мне с ним, слышишь! Он умрет в этой дыре, если мы его отсюда не вывезем.

- Ричиус, он уже умер. Господи, да ты только посмотри на него!

- О Боже, Люсилер, - простонал Ричиус, - просто помоги мне. Пожалуйста!

Он попытался приподнять Динадина, но у того бессильно моталась голова, а измученный Ричиус не смог его даже сдвинуть с места.

- Я позову Фориса, - сказал Люсилер. - У него хватит силы.

Триец бросился в глубину болот, а Ричиус остался с Динадином придерживал его голову и пытался не дать внутренностям вывалиться из раны. Когда Динадин увидел, что Люсилер уходит, лицо его жалко сморщилось.

- Куда... - прошептал он, - Люсилер?

- Он достанет коня, чтобы вывезти тебя отсюда, - спокойно ответил Ричиус. - Не беспокойся, Динадин. Только держись, ладно? Мы вывезем тебя отсюда в безопасное место.

- Я болен?

Этот вопрос был настолько нелеп, что Ричиус растерялся, не зная, что ответить.

- У тебя все будет хорошо!

Он старался, чтобы голос его не дрогнул, но Динадин все равно как будто ничего не понимал. Его глаза смотрели куда-то, словно он заблудился в темной комнате и не может найти выхода. И при каждом ударе сердца внутренности его дрожали, напоминая, о том, как непрочно он держится за жизнь. Необходимо увезти Динадина из болота. Немедленно!

- Форис! - крикнул Ричиус, обернувшись назад. - Форис, помоги!

Военачальник тяжело зашагал по болоту. Динадин напряженно замер.

- Форис? - зло прошипел он.

- Успокойся, - ласково молвил Ричиус. - Мы тебя отсюда вывезем. В безопасное место.

Форис подошел к нему, тяжело дыша. Он посмотрел сначала на Ричиуса, потом - на Динадина, и на его лице отразилось недоумение.

- Кэлак?

- Это не я, - поспешно ответил Ричиус на его безмолвный вопрос и кивком указал на Динадина. - Он. Нам надо его отсюда вывезти. Мне нужна твоя помощь. Он слишком тяжелый. Слишком большой, мне не поднять. Слишком большой.

Казалось, военачальник его понял. Он наклонился ниже и посмотрел на рану. Затем перевел взгляд на Ричиуса и печально покачал головой.

- Я знаю, он плох, - сказал Ричиус. - Но мы должны попытаться. Ты мне поможешь, да? Поможешь?

Форис хмыкнул и потянулся было за Динадином, но Ричиус его остановил, подняв руки.

- Нет. Нам нужна лошадь. Лошадь. Люсилер ищет. Мы подождем. Подождем Люсилера.

Ричиус говорил очень быстро и сомневался, что Форис его понимает. Однако военачальник попятился и стал послушно ждать. Ричиус продолжал зажимать рану, приговаривая что-то успокаивающее. Дыхание Динадина участилось. Он уставился на Фориса, дрожа и недоумевая.

- Форис, - мрачно забормотал он. - Форис...

- Тише, Динадин. Не пытайся разговаривать. Успокойся. Ты очень скоро отсюда выберешься. И мы увезем тебя в безопасное место. Ты будешь в безопасности, понимаешь? Только держись.

Ричиус услышал у себя за спиной какой-то шум и обернулся. Люсилер тащил за поводья облепленного пиявками коня. Конь испуганно ржал, но Люсилер не выпускал поводья, подтаскивая животное все ближе. Это был один из громадных коней Талистана, а они повиновались приказам, только когда их отдавали с хлыстом в руке. Конь встал на дыбы и опасно замахнулся копытами, так что Люсилеру пришлось поднять обе руки, чтобы с ним справиться.

- Ричиус, - крикнул триец, - помоги мне с этим чудовищем!

Конь вырвался на свободу, и Ричиус чертыхнулся. Осторожно положив голову Динадина на тростники, он зашлепал к Люсилеру, который уже принялся ловить бьющегося в трясине коня. Триец бросился к поводьям и поймал их, сильно потянув удила. Когда Ричиусу удалось наконец до них добраться, животное уже настырно уперло ноги.

- Проклятая тварь не желает двигаться! - возмутился Люсилер. Он согнулся и, морщась, баюкал раненую руку.

- Он испугался, - объяснил Ричиус. - Прекрати на него кричать и дай мне поводья.

Люсилер передал ему поводья, а потом вдруг замер, в ужасе распахнув глаза. Ричиус стремительно обернулся и увидел, что Форис стоит в воде, наблюдая за тем, как они пытаются справиться с конем. Позади него оказался Динадин - на ногах. Он ковылял к военачальнику с занесенным над головой грязным Джессикейном. Тень меча упала на Фориса. Меч начал движение вниз, прежде чем Ричиус успел закричать:

- Нет!

Клинок опустился. На лице Фориса отразилось изумление. Фонтан крови ударил из его плеча, у основания шеи заалела огромная рана. Динадин упал лицом вниз, свалив Фориса в воду. Ричиус и Люсилер бросились к ним, забыв про коня. Они наполовину бежали, наполовину плыли.

- Форис! - крикнул Ричиус.

Он схватил Динадина и стащил его с военачальника. Люсилер приподнял голову Фориса над водой. Изо рта военачальника лилась вода, из раны на шее - кровь. Форис давился и пытался дышать, прижимая руку к ране. Его била крупная дрожь, и Люсилер с трудом удерживал его. Динадин почти не шевелился. Ричиус оттащил его в сторону.

- Форис, - возопил он, - ты меня слышишь? Это я, Кэлак.

Форис открыл глаза и посмотрел на Ричиуса.

- Кэлак?

- Я здесь.

Люсилер положил голову Фориса себе на колени и пытался зажать ему рану рукой, однако кровь пробивалась между пальцами. Каждый удар сердца исторгал новый фонтан. Лицо военачальника стремительно покрывалось мертвенной бледностью.

- Кафиф, Кэлак, - с трудом выговорил он. - Кафиф. Кафиф...

- Что? - спросил Ричиус. - Я не понимаю. Что ты говоришь?

И Фориса не стало. Его глаза просто закрылись, и он безжизненно обмяк у Люсилера на коленях.

Ричиуса трясло как в лихорадке.

- О Боже, Динадин, - простонал он, - что ты наделал!

Позади него раздался истерический смех Динадина.

- Я это сделал! - возгласил он, выплюнув сгусток крови. - Я убил Волка! Теперь нам ничто не угрожает. Мы можем возвращаться домой...

ИТОГИ

Из дневника Ричиуса Вентрана

Мы нашли коня Динадина среди других талистанских животных. В седельной сумке оказалось его письмо отцу. У меня не было сил читать его, поэтому мне его прочел Люсилер. Если б я знал, в каком ужасном положении пребывал мой друг, я нашел бы возможность что-то сделать. Но теперь его нет, и я могу только хранить его письмо и надеяться, что когда-нибудь смогу передать его отцу и объяснить мое ужасное предательство. Я знаю, иным путем это письмо по назначению не попадет. Даже Динадин это понимал. Он обличал Гейла в самых невероятных жестокостях и умолял отца помочь ему. Потом убрал письмо в седельную сумку, чтобы его никто не увидел.

Но я его увидел, мой друг. Я тебя не забуду. Немного утешает то, что хотя бы перед смертью ты увидел Люсилера.

Статуэтка, найденная нами, - жалкая вещь, последнее напоминание о девочке, которую Динадин пытался спасти. Как это на него похоже - держаться за какую-то безделушку. И как это было для него ужасно - не иметь возможности прийти ей на помощь. Его письмо полно неизбывного горя. Я поставил статуэтку у себя в спальне, и она будет находиться там, пока не придет время уезжать отсюда. У меня больше ничего не осталось на память о Динадине. Коней мы возьмем себе. Нас теперь совсем мало, а лошадей и того меньше. Они понадобятся нам, если Нар нападет снова.

Я не сказал Наджир, как погиб Форис. Если б она узнала, то ни за что не разрешила бы похоронить Динадина поблизости от него. Даже Дьяна не знает всей правды, и я не собираюсь ей рассказывать. Она так и не вспомнила Динадина, даже после того, как я объяснил ей, что она видела его тогда, в Экл-Нае. Мне это забвение кажется ужасно несправедливым. Теперь он стал тайной для Дьяны и Наджир - просто участком свежевскопанной земли в саду. Вскоре она зарастет лишайником, и только его могила останется неведомой. Здесь, в Люсел-Лоре, о Динадине скоро забудут, но где-то далеко, в Арамуре, его отец будет гадать, почему он не возвращается. Лоттс обратится к Гейлам за ответом, а они только пожмут плечами и с идиотским бессердечием скажут, что Динадин был одним из множества погибших в той стране.

Как Форис. И Кронин. И, возможно, Тарн. Но не я и не Гейл. Мы все еще живы, хотя Бог не отвечает мне зачем. Если я заговорен, то это - своего рода проклятие, ибо я знаю, что должен был погибнуть, как все остальные. И если бы существовала справедливость, то Гейлу следовало лежать рядом со мной, и мои пальцы сжимали бы его горло. Он колдун, этот человек. Всякий раз, когда к нему приближается Смерть, он уговаривает ее отпустить его. Не знаю, как ему удалось ускользнуть от нас, но мы обшарили все болота, разыскивая его, а он слишком велик, чтобы его могла проглотить змея. Он обманывает Смерть не хуже меня.

За меня гибнут другие. Мне будет трудно без Фориса. Я вижу в глазах Наджир горечь и укор. Ее взгляд говорит: "Если б не ты, мой муж был бы сейчас жив. Мои дети не остались бы без отца. Жаль, что ты сюда приехал". И что я могу ей ответить? Форис велел мне заботиться о них. Именно об этом он говорил, умирая. Кафиф. Семья. Люсилеру пришлось объяснить мне это. Может быть, он сказал это потому, что рядом не оказалось Джарры, или, может быть, он просто доверял мне в эти последние минуты, но он возложил на меня тяжелую обузу. Мне почти ничего не известно об этой долине, но теперь я стал ее защитником. Если Люсилер прав, утверждая, что это - большая честь, я буду делать все, что в моих силах, но никаких обещаний давать не намерен. Наджир все еще меня ненавидит, а воинов осталось совсем мало. Это не то королевство, которым я был рожден править.

И Люсилера не будет рядом, чтобы мне помогать. Он снова отправился в Фалиндар - с ужасным известием о гибели Кронина. Если ему повезет, то в Таттераке он застанет мир. Мы понесли огромные потери, и если наступит время новых сражений, их придется вести другим военачальникам. Долина Дринг лишилась почти всех мужчин, способных воевать, а без предводительства Кронина воины Таттерака могут быстро растерять свой пыл.

Нам необходим Тарн. Наша удача - дело временное. Долину Дринг удалось отстоять, но я не знаю, надолго ли. Сейчас время нанести удар по дороге Сакцен, но у нас нет ни воинов, ни вождей, которые могли бы это сделать. Скоро через горы хлынут свежие войска, они снова пройдут через Экл-Най в сердце страны. Мне казалось, что победа возможна, но без Тарна все наши сражения окажутся напрасными. Его народ истекает кровью. Он стал телом без души, не способным выполнить свою задачу. Он отправился на эти глупые поиски и погиб, превратив нас в осиротевших детей. Я не стану делиться с Дьяной своими мыслями, но, кажется, она и без того их знает. Если б Тарн был жив, он уже сообщил бы нам об этом. Он предупредил бы нас с помощью видения или еще какого-нибудь странного демона. Мы остались одни - и так же разобщены, как в дни революции.

Я остался наедине со своими невеселыми мыслями и бутылкой кислого вина, которое где-то раздобыл Джарра. Видимо, статус хозяина замка имеет свои преимущества, но я с радостью поменял бы тепло этого напитка на прикосновение Дьяны. Если б я только мог разделить ее уверенность! Мне хотелось бы верить подобно ей, но Тарн перед отъездом был так слаб! Даже если ему удалось добраться до Чандаккара, его наверняка убили львиные всадники или обратный путь. Я сожалею о нем. А еще больше я сожалею о тайне его смерти. Мне нужны доказательства его гибели, чтобы убедить в ней Дьяну. Без этого мы можем навсегда остаться разлученными, и я буду гнить в этом замке до старости, или придут новые отряды нарцев и убьют меня.

Можно сделать ужасное признание? Я стал другим человеком. Эта война сожрала меня. Я жажду Дьяны. Она дразнит меня словами любви, показывает мне моего ребенка, заставляет меня обожать их обеих - а потом не подпускает меня. И я начинаю ненавидеть ее за это. Я ненавижу ее стойкость, потому что у меня ее не осталось. Я ненавижу ее верность Тарну. Она словно верный пес ждет у дверей умершего хозяина. Я все еще ревную ее к этому искореженному праведнику, который даже после смерти не отдает мне Дьяну. Разрази меня гром, я так одинок!

47

Стук в дверь раздался в тот самый миг, когда Ричиус дописывал в дневнике последнее слово. Час был поздний - неподходящий для дружеских визитов, от неожиданного звука он вздрогнул и чуть не опрокинул стоявшую на столе бутылку. Он отодвинул ее подальше и застонал: он слишком пьян, чтобы вести нормальный разговор. Стук повторился - более настойчиво. Ричиус прерывисто вздохнул.

- Сейчас уже поздно, - промямлил он. - Кто там?

- Ричиус, это я, Дьяна.

Он рывком встал и направился к двери; мимоходом увидел себя в зеркале: щетинистый, с растрепанными волосами... И, конечно, от него пахнет вином! Он беспокойно пригладил волосы рукой и открыл дверь.

- Дьяна?

Она робко улыбнулась. На ней была не ночная сорочка, как обычно вечером, а дневное платье, в котором она хлопотала у плиты. Дьяна пришла не одна, а вместе с Наджир, облаченной в мягкую сорочку из зеленого шелка, слабо стянутую на талии кушаком с пестрой вышивкой. Женщина стояла с опущенными долу глазами.

- Что это значит? - удивился Ричиус.

- Можно нам войти? - спросила Дьяна. - Я все тебе объясню.

Ричиус шагнул в сторону и жестом пригласил их в комнату. Наджир не отрывала взгляд от пола. На лице Дьяны читалось отчаяние. Она посмотрела на бутылку, стоявшую на столе рядом с открытым дневником, и снова на Ричиуса.

- Ты занят?

- Я собирался лечь. Уже очень поздно, Дьяна. Что-нибудь случилось?

Она поморщилась - значит готовится солгать.

- Нет, ничего. Я просто хотела привести к тебе Наджир.

- Зачем?

Дьяна в замешательстве переступила с ноги на ногу.

- Я надеялась, что Люсилер все тебе объяснил, - пробормотала она. - Он этого не сделал?

- Чего не сделал?

- Не сказал тебе, что связано с твоим новым статусом?

Ричиус начал терять терпение.

- Дьяна, что тут, черт возьми, происходит? Почему ты привела ко мне Наджир?

- Потому что теперь она твоя, - выдавила из себя Дьяна. Казалось, каждое слово дается ей с огромным трудом. - По завещанию Фориса ты стал хозяином этого замка. Он просил тебя заботиться о его семье.

- Ну и что?

- И его семья теперь стала твоей - ты можешь делать с ней что захочешь. Ты меня понимаешь, Ричиус?

Смысл этих слов постепенно начал доходить до него - и ему стало весьма неуютно.

- Что ты хочешь мне сказать? Что Наджир теперь моя жена?

- Не жена, - поправила его Дьяна, - а твоя собственность. Как этот замок и все, кто в нем живет и служит. Воины, дочери Фориса - все. Они перешли к тебе. - Дьяна готова была расплакаться, но продолжала высоко держать голову. - Разве Люсилер ничего тебе об этом не сказал?

- Он сказал, что я должен заботиться о семье Фориса.

- И что, по-твоему, это означает?

- Не знаю. Я же не триец, или ты забыла?

Дьяна оставалась спокойной.

- Это означает, что ты стал повелителем. Хозяином долины.

- Нет, - возразил Ричиус, - я не принимал таких обязанностей. Это можно объяснить обстоятельствами, при которых умер Форис, вот и все, Дьяна.

- Ричиус, ты не понимаешь. Он передал тебе свою семью. Значит, ты становишься военачальником.

- Но я не хочу быть военачальником! - воскликнул Ричиус. - Неужели ты не понимаешь? Я буду заботиться о них, если смогу и сколько смогу, но я не триец. - Он посмотрел на Наджир, которая по-прежнему не поднимала головы. Я не могу владеть ею, Дьяна. Бог мой, да это же аморально!

- Таковы здешние обычаи, - настаивала Дьяна. - Их нельзя изменить.

- Черта с два! Я знаю, Наджир меня ненавидит. Известно это и тебе. Как ты могла вот так запросто привести ее ко мне?

- Я делаю это только ради нее. Она - дролка. Ты должен понять, что это значит.

Ричиус взял Дьяну за руку и сжал ее.

- Но я этого не понимаю. Почему она такое с собой вытворяет? Она мне не нужна. Мне нужна ты.

- Дролы, Ричиус. У них свои обычаи. Она осталась без мужа, без господина, которому можно служить. Этим господином должен стать ты. Наджир не может жить без господина. Иначе она станет ничем, прахом.

- Дьяна...

- Выслушай меня, - мягко перебила она его. - Можешь быть с ней, а можешь не быть. Но не отвергай ее. Для нее это равносильно смерти. У нее больше ничего нет, Ричиус.

- Нет. - Он положил ей на плечи руки. - У меня уже есть семья. Ты и Шани - вы моя семья.

- Знаю. Но я по-прежнему жена Тарна...

- Он мертв, Дьяна. Он больше ни для кого не представляет опасности, даже для наших врагов.

- Ричиус, ты пил. - У Дьяны дрожал голос, но она пыталась ему улыбнуться. - Отпусти меня. Пожалуйста.

И он послушался.

Отошел к столу, упал на стул и уронил лицо в ладони. Затем почувствовал, как Дьяна дотронулась до его плеча.

- Сделай это ради меня! Это не то, что ты думаешь. Ты нужен Наджир. Если здешние мужчины узнают, что ты ее отверг, они явятся и потребуют ее себе. Она вынуждена будет покинуть замок. Это должен быть ты, Ричиус.

Он не мог ответить. Дьяна крепче сжала его плечо. Ее прикосновение обжигало сильнее, чем кислота из военных лабораторий Аркуса.

- Ричиус, - неуверенно сказала она, - пожалуйста, не прогоняй ее. Можешь не обращать на нее внимания, но не отталкивай. Ты должен понять, что значит быть женщиной-дролкой. Ты ей нужен.

- Да, да! - зарычал Ричиус. - Я нужен ей! Я нужен Тарну! Я нужен Форису! Ладно, я здесь. Твои проклятые боги превратили меня в раба. Так что иди, оставь меня выполнять мои новые обязанности. Утром я сообщу тебе, насколько хорошо с ними справился.

- Ричиус...

- Убирайся!

Над ними нависла томительная тишина. Ричиус медленно убрал ладони от лица. Дьяна исчезла. Наджир побледнела до голубизны. Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на нее. Она оказалась на удивление миловидной, хоть и старше его лет на десять. Черты ее напоминали Дьяну. Даже в своем нелепом испуге она была хороша, как одна из разбитых статуй в саду, как заброшенный шедевр. Он мог представить ее в роли королевы, портрет которой занял бы место в галерее Аркуса. Послушная. Красивая.

- Я пьян, - вяло вымолвил Ричиус.

Наджир молча кивнула, явно не понимая его слов.

- Ты меня совершенно не понимаешь, правда? - спросил он. - Ты даже не понимаешь, почему оказалась здесь. Может, потому, что один из твоих гадких богов отнял у тебя мужа и дал взамен этого грязного варвара. - Неожиданно для себя он расхохотался. - Знаешь, что я тебе скажу? Ты права. Я варвар. Животное. Вот что происходит с человеком, когда его лишают всего.

Он неторопливо встал, продолжая смотреть на нее.

- Ты меня боишься? Не бойся. - Он подошел чуть ближе. - Я не всегда был животным, Наджир. Когда-то я был королем. Можешь себе такое представить? Когда-то я был человеком цивилизованным.

Его голос звучал все громче. Наджир закрыла глаза. Он еще сократил разделявшее их расстояние.

- Я родом из страны, где мужчины не превращают женщин в рабынь. У меня была жена, которую я уважал - и которой дал умереть.

И тут Наджир просто сломалась. Она больше не могла ни смотреть на него, ни выносить его взгляда. Рухнула на пол и залилась слезами. Обхватив себя руками, она раскачивалась и стонала.

- Форис, - бормотала она. - Форис!

Ричиус отшатнулся от убитой горем женщины, попятился обратно к столу. Бутылка с вином опрокинулась и скатилась на пол. Крики Наджир звенели у него в ушах. Он не видел возможности ее утешить и просто не мешал горевать.

На задворках Экл-Ная, в нищей таверне с наполовину провалившейся крышей, сидел талистанский барон Блэквуд Гейл, глядя на свое гнусное отражение в кубке вина. Он допивал уже шестую порцию и наслаждался пьяным отупением. Ночь выдалась жаркая. От влажности у него зудела порченая кожа под серебряной маской, и он запустил острый ноготь за полосу драгоценного металла, чтобы почесаться.

Он был один. В прошлом ему случалось упиваться одиночеством, но в последние дни оно стало чрезмерным. Все его кавалеристы погибли - их убил тот арамурский дьявол, так что при нем оставались только осуждающие взгляды легионеров. Он слышал произносимые шепотом оскорбления за своей спиной. Гейл - трус. Гейл - дурак, он не сподобился взять в плен Вентрана даже с помощью целой армии. Он вернулся в Экл-Най без своих хваленых всадников, и городской гарнизон отнесся к нему с подозрением. Слишком глубоким подозрением, чтобы поверить его рассказу. Ему следовало погибнуть со своими людьми. Так поступил бы настоящий командир. Даже это ничтожество Кассиус, командующий гарнизоном, осмелился косо смотреть на него!

- Насрать на тебя, Кассиус, - пробормотал он.

Двое легионеров, сидевших за дальним столом, повернули головы и уставились на него - а потом резко отвернулись. Гейл хотел было встать, но передумал. Ему не оставалось ничего другого, как терпеть их насмешки. Он был талистанским бароном, но этот титул сейчас не имел смысла. Когда в Наре получат известие о провале, его будет ждать виселица.

В том-то и заключалась вся эта мерзость. Он действительно старался. Он накинул Вентрану петлю на шею - но Шакалу все-таки удалось его перехитрить! И все это знали. Находились даже такие, кто называл Вентрана мудрецом, военным гением. Он выбил легионеров из Таттерака, уничтожил кавалерию в долине Дринг и даже сумел каким-то образом околдовать проклятых мореплавателей Лисса. Он стал искусником, как его новый повелитель Тарн. Иные утверждали, что он непобедим.

Однако Блэквуду Гейлу было известно обратное. Любого человека можно победить - особенно такого щенка, как Вентран. Шакалу просто везет, но везение обязательно когда-нибудь кончается. И Гейл окажется рядом с ним именно в тот момент, когда этому везению придет конец. Он яростно делал пометки на карте долины Дринг. Ему нужен только удобный момент - и достаточное количество солдат. Если Вентран по-прежнему сидит в том убогом замке - он уязвим. Пусть дролы и сумели отбросить его всадников, но они заплатили за это весьма дорогую цену. Их теперь слишком мало, чтобы защитить Вентрана от нового нападения. Надо только незаметно вернуться обратно.

Надо - но как?

- Ты думаешь, что избавился от меня? - пророкотал он.

Солдаты снова посмотрели в его сторону. Гейл поднял голову.

- Какого черта вы на меня уставились? - Он поднялся и сжал рукоять меча. - Я не настолько пьян, чтобы не превратить вас обоих в котлеты! И если вам кажется, будто я шучу, то почему бы не поймать меня на слове? Я был бы просто в восторге!

Легионеры опустили свои стаканы, очень медленно встали из-за стола, повернулись и ушли из таверны. Гейл хрипло захохотал.

- Да-да! - крикнул он им вслед. - Так кто теперь трусит? Вы слишком хороши, чтобы сидеть со мной, но недостаточно смелые, чтобы со мной схватиться? Убирайтесь отсюда, трусливые подонки! Идите и лижите Кассиусу сапоги!

Он тяжело рухнул на стул и, снова захохотав, подлил себе вина. Приятно было сознавать, что он не потерял способности запугивать людей. По крайней мере это у него осталось. Утром он напишет отцу - попросит прислать новый отряд. Ему противно унижаться, но выбора нет. Он уже не выполнил приказ Нара и, наверное, будет за это повешен. Но прежде ему нужно завершить свою вендетту. А для этого понадобятся войска.

После возвращения в Экл-Най легионеры перестали повиноваться ему. Генерал Кассиус подвергал сомнению каждый его приказ. Теперь все члены гарнизона ожидали известий из Нара, как собаки, ждущие свистка хозяина.

Дверь таверны открылась с противным скрипом. Блэквуд Гейл ощутил ленивое прикосновение дремоты. Он очень устал, но последнее время сон бежал от него, и он решил остаться в таверне - по крайней мере пока не прикончит очередную бутылку. Незаметно для себя он опустил голову на карту, прямо на непросохшие чернила. Через несколько мгновений глаза его закрылись, и он провалился в темень.

Но вскоре вынырнул из кошмара. Кто-то стоял над ним, тыча в плечо затянутой в перчатку рукой. Встревожившись, Гейл резко выпрямился.

- Что?.. - прохрипел он, глядя в лицо под забралом. На него смотрел сверкающий металлический череп. У Гейла свело живот.

- Барон Блэквуд Гейл из Талистана? - прозвучал голос из-под забрала.

- Это я.

Ангел Теней открыл сумку, висевшую на позолоченном поясе, и извлек оттуда небольшой бумажный прямоугольник. Вручая его Гейлу, он объявил:

Загрузка...