Наша родословная

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

(Луна)

Врываясь в Боевое здание, с парнями рядом со мной, я направляюсь к двери, через которую мне сказал пройти Маверик. Я едва слышу, как они рикошетят от стен, пока мои глаза лихорадочно обыскивают людей передо мной. Я никогда не знала, что в кампусе есть полноценный медицинский центр. Хотя, я помню, когда я нокаутировал Рен на нашем первом боевом занятии, там были легко доступные медики.

Горстка медсестер и врачей останавливается как вкопанные в приемной, уставившись на меня сверху вниз. Я, должно быть, выгляжу как сумасшедшая, но это так, и мне все равно. Все, что меня сейчас волнует, — это добраться до Кая, потому что Маверик сказал, что он плох.

— Луна! — Брайс зовет меня из дальнего угла комнаты, и я обхожу всех, чтобы подойти к нему. Его руки мгновенно обвиваются вокруг моего тела, крепко прижимая меня. Я чувствую, как он с облегчением прижимается ко мне, и это наполняет меня сильным чувством комфорта, совсем как когда Раф обнимает меня. Однако это все еще не утоляет мою потребность найти Кая. Отступая назад, он смотрит через мое плечо на парней позади меня.

— Где он? — спрашиваю я, желая увидеть его собственными глазами.

— Кай вон там, — бормочет он, указывая на дверь слева от меня. — Он спит справа… — я не слышу продолжения, мои ноги автоматически движутся к моему красавчику.

Открываю дверь, две медсестры и врач осматривают Кая. Услышав, что я вхожу, доктор хмурится. Он выглядит ненамного старше меня, растрепанные светлые волосы падают на лоб, карие глаза оценивают меня. Поправляя воротник своего докторского халата, он вздыхает.

— Сейчас здесь никого не должно быть, но у меня такое чувство, что ты не собираешься принимать это указание. — я поднимаю бровь, глядя на него, он уже хорошо меня знает. — Хорошо, Луна. Займи место у его кровати, но остальным придется подождать снаружи. — я начинаю спорить, но он обрывает меня. — Не дави на меня, крутые парни или нет, таково правило. В любом случае, Каю сейчас нужно поспать, может быть, остальные смогут привести себя в порядок и попросить кого-нибудь принести свежую одежду или что-нибудь в этом роде.

Я оглядываюсь через плечо, взгляд Паркера скользит по спящему Каю, но он неохотно кивает. Мягко улыбаясь мне, он выходит из комнаты, и я смотрю, как Брайс обнимает его за плечи. Оскар выглядит беспомощным, но кивает и выходит, оставляя Романа сердито смотреть на доктора.

— Как только он проснется и по-настоящему придет в сознание, ты, блядь, сообщишь мне и не думай, что один из нас не будет постоянно стоять у этой двери. Это наша жена, а это мой брат, — ворчит он, указывая пальцем сначала на меня, затем на Кая. — Ты делаешь то, что должен, чтобы помочь ему, и я не убью тебя за то, что ты пытаешься нам приказывать. — Доктор нервно смотрит на меня, услышав громоподобные нотки в голосе Романа, и мягко кивает в знак согласия.

Всегда раздвигающий границы и правила, Роман подходит ко мне сбоку, поднимает мой взгляд к себе и прижимается своими губами к моим. — Я люблю тебя, — шепчу я, и огонь в его глазах немного утихает.

— Я тоже люблю тебя, принцесса, — бормочет он, прежде чем выйти.

Я не рада медсестрам, засматривающимся на моих «Тузовых задниц», но мой мозг сейчас не может сосредоточиться ни на чем, кроме здоровья Кая. Он с головы до ног покрыт сажей, повсюду на нем следы черного пепла. Я не вижу никаких физических повреждений, но Маверик упомянул, что это было вдыхание дыма.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спрашиваю я, не в силах оторвать взгляд от Кая, удивляясь, как это он минуту назад назвал меня Луной.

— Потому что, когда Кай ненадолго приходит в себя, он звал тебя, а затем снова теряет сознание. — его слова вызывают у меня смесь эмоций. Это согревает мое сердце, зная, что он зовет меня, но это раскалывает мою душу надвое, зная, как он сейчас одинок, затерян во тьме.

Я переплетаю свои пальцы с пальцами Кая, поглаживая большим пальцем его нежную кожу. На его лице кислородная маска, пытающаяся закачать чистый кислород в его легкие. Его длинные ресницы касаются его щек, когда он спит, и мое сердце болит. Я хочу что-нибудь сделать, что угодно, чтобы заставить его проснуться.

— Что было сделано на данный момент? — спрашиваю я, глядя на одну из медсестер, которая успокаивающе улыбается.

— Ему уже сделали рентген грудной клетки, мы просто ждем результатов. Мы взяли кровь, чтобы провести несколько различных тестов, в том числе А.Г.А., эээ, извини, анализ газов артериальной крови. — он подходит и встает по другую сторону от него, указывая на его левую руку, где на пальце у него маленькое устройство. — У нас также есть пульсоксиметр, чтобы мы могли видеть, насколько хорошо кислород поступает к его тканям. Кислородная маска — самая важная деталь, если мы почувствуем, что она не работает должным образом, мы можем вставить ему трубку в горло, но это будет последнее средство.

Я киваю в ответ на его слова, но многое из этого проходит мимо моей головы. Однако детали, которые он предлагает, показывают мне, что они усердно работают над ним, и это то, что имеет значение.

— Нам пока не приходилось делать бронхоскопию, и его жизненные показатели постепенно начинают приходить в норму. Все признаки для него выглядят позитивно, — добавляет доктор, делая пометки в блокноте, который держит в руках. — Мы оставим вас посидеть с ним. Если он проснется, просто нажмите кнопку на стене слева от вас, и кто-нибудь придет сюда.

Комната погружается в тишину, когда они выходят из комнаты, только звук работающих машин окружает меня. Я крепче сжимаю руку Кая, моему разуму нужно убедиться, что он все еще там. Чертовски много всего произошло за последние несколько месяцев, но сегодняшняя ночь изменила мою жизнь.

Тотем мертв. Барбетт Дитрихсон и ее отец тоже. Маверик упомянул, что именно Трэвис Фьюз нашел Мию и вытащил ее из горящего здания. Затем он побежал обратно, чтобы спасти своего сына. Я вижу его в совершенно другом свете. Сейчас нам нужно многое обсудить, например, что все это значит для нас, но сейчас я сосредоточена только на Кае.

Мне просто нужна моя тихая и наблюдательная задница. Просыпайся уже черт возьми.

*****

(Паркер)

Взглянув через стекло в окне, я наблюдаю, как Кай спит в кровати, его грудь медленно поднимается с каждым вдохом. Мой прекрасный Ангел сидит рядом с ним, обхватив его рукой, когда она спит сидя. Это выглядит не самым удобным, но никто не осмеливается сдвинуть ее с места.

Мы здесь уже несколько часов, они даже предлагают поставить для нас кровати, но мы не будем спать, пока они здесь. По очереди мы все приняли душ в Боевой части здания, переоделись в свежие спортивные штаны и толстовки, которые Джесс приготовила для нас и попросила Маверика принести. Отец Кая, Трэвис, отдыхает в соседней комнате, Миа — рядом с ним. Рисковать жизнью ради своего сына много значит для всех, поэтому я рад, что он сейчас не один.

Раф входит через главные двери, тоже только что приняв душ, и с безмятежным выражением лица. Он взял на себя ответственность за капитальную уборку, необходимую в Главном зале, но был более чем счастлив сделать это. Брайс вскакивает на ноги, обнимает Рафа за талию, и они крепко прижимаются друг к другу. Они шепчутся в своем маленьком пузыре, я понятия не имею, о чем они говорят, но по их лицам текут счастливые слезы.

— Эй, старина, поговори с нами, — громко говорит Оскар со стула рядом со мной. Он развалился в кресле, широко расставив ноги и подпрыгивая коленом, как будто это место принадлежит ему.

Раф сердито смотрит на него, ожидая услышать прозвище, но, по крайней мере, он знал, что Оскар обращается к нему. Подойдя ко мне, он хлопает в ладоши, похлопывает меня по спине, проделывая то же самое с Оскаром и Романом, когда они тоже встают. Пока Луна была внутри с Тотемом, мы всей командой штурмовали периметр Главного зала, уничтожая каждого человека на нашем пути. Джон Дитрихсон и все эти чертовы мускулы, которые крутились вокруг этого места, теперь мертвы, и я не чувствую себя плохо, ни капельки. Это то, чего они, блядь, заслуживают за то, что сыграли свою роль в дерьмовом шоу, которое затеял Тотем.

— С телами обо всем позаботились? — спрашивает Роман, и Раф кивает.

— Да, все будет именно так, как я и говорил. Так что не напрягайся, — говорит Раф, хлопая его по плечу. — Как поживает твой отец? — спрашивает он, глядя на Оскара в ожидании ответа.

— Он в порядке. Они поселили его в другом конце коридора, — отвечает он, указывая на дверь в противоположном конце комнаты. — Моя мать и сестра в данный момент находятся там с ним.

Отношения Оскара с отцом не так уж сложны, но я вижу облегчение в его глазах от осознания того, что с его отцом все будет в порядке.

— Кто-нибудь уже выяснил, как Тотем попал в блок "Туз"? — Роман хмыкает, задавая вопрос, который вертелся у всех на устах, но Раф качает головой.

— Честно говоря, я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем. Если только мы не получим какие-либо ответы, опросив персонал. Я чувствую, что ему кто-то помогал внутри, и хотя дверь на крышу была открыта, это просто не сходится. — он вздыхает, потирая затылок. — Надеюсь, мы сможем попытаться восстановить некоторые из заблокированных видеозаписей и получить некоторые ответы.

Краешком глаза я замечаю какое-то движение, пока Раф продолжает говорить, но я обрываю его. — Он очнулся, — шепчу я, мои ноги двигаются сами по себе, я вижу, как глаза Кая лихорадочно шарят вокруг.

Открывая дверь, я не оглядываюсь. — Эй, все в порядке, Кай. Все в порядке, — бормочу я, останавливая его руку, которая царапает лицо в попытке избавиться от маски. Его дыхание учащается, когда он хмуро смотрит на меня, пытаясь заговорить, но звуки сошедших с ума мониторов отвлекают нас всех.

— Кай, — говорит Луна с другого конца кровати, ее голос сонный и надломленный. — Привет, красавчик. — она склоняется над ним, убирая волосы с его лица, и слезы выступают у нее на глазах.

Взгляд Кая останавливается на Луне, его охватывает спокойствие. Поднося его руку к своим губам, она целует костяшки его пальцев, оставляя при этом на губах следы сажи.

— Луна, — бормочет он из-под маски, вырывая руку из моей хватки, чтобы убрать ее от своего лица. — Я люблю тебя… — хрипло произносит он, прежде чем начинает бесконтрольно кашлять. Луна удивляет меня, мгновенно нажимая кнопку сбоку от его кровати и снова натягивая маску ему на рот. Остальные застыли на месте, наблюдая, как он пытается отдышаться.

Она шепчет ласковые ободряющие слова, приближая свое лицо к его лицу. У нее всегда есть волшебство, чтобы заботиться о нас, помогая и направляя нас, когда мы нуждаемся в ней. Я чувствую, как чья-то рука сжимает мое плечо, оборачиваюсь и вижу, как Роман успокаивающе улыбается мне.

В палату входит доктор, за ним следует медсестра, которая смотрит на нас, приподняв бровь. Мы все отходим от кровати, все, кроме Луны, и доктор качает головой, но не произносит ни единого слова. Мы можем быть уступчивыми, когда захотим.

— Мистер Стил-Фьюз, мило с вашей стороны присоединиться к нам, — говорит доктор, и Кай сердито смотрит на него. — И гораздо более отзывчивый. — он стучит по планшету в своих руках, и Кай начинает рычать. Я думаю, что он худший пациент из всех нас. — Хорошо, как насчет того, чтобы я осмотрел вас, и мы могли бы посмотреть, как быстро мы сможем вытащить вас отсюда? — спрашивает доктор, и Кай яростно кивает.

Луна хихикает рядом с ним, заставляя его поднять на нее глаза. Любовь и восхищение в его глазах трогают даже меня, сила наших чувств к нашей жене влияет на всех нас. Он медленно снимает маску со своего лица, и никто больше не осмеливается остановить его.

— Я не сказал этого в комнате перед нашим уходом, — выдыхает он, стараясь, чтобы горло снова не саднило, как раньше. — Я люблю тебя, Сакура. Всем, кто я есть, я люблю тебя.

— О, ты говоришь это сейчас, но подожди, пока я не отвезу тебя домой. Ты влип в серьезное дерьмо из-за того, что так напугал меня, — предупреждает она, но улыбка на ее лице перевешивает напряжение в ее голосе. — Я тоже тебя люблю. — она оглядывает всех нас, прикасаясь к нам своей неистовой любовью.

Это то, где я хочу быть вечно. У всех есть зависимость, у меня просто так получилось, что это любовь.

*****

(Рен)

Я выбегаю из зала ожидания медицинского центра, не желая, чтобы кто-нибудь меня видел. Мое сердце учащенно бьется в груди, когда свежий утренний ветерок обвевает меня, заставляя дрожать. Я сейчас не в том состоянии, чтобы меня видели, вся в грязи, с растрепанными волосами, моя мать убила бы меня за такой вид.

Прислонившись к стене Боевого здания, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Я сделала это. Я не могу поверить, что я действительно, блядь, сделала это. Мои руки дрожат передо мной, когда я мысленно прокручиваю пули, попавшие в моего отца, затем в мою мать, мой палец на спусковом крючке повторяет это движение. Она не может сломать меня, и он больше не может меня разрушить.

Мне нужно уйти, и сделать это нужно сейчас. Мне следовало уйти сразу, но я хотела убедиться, что больше никто не погиб от рук этого монстра. Я отказываюсь быть продуктом его создания, марионеткой на его чертовых веревочках.

— Я удивлен, что ты еще не убежала, — раздается глубокий голос рядом со мной, и во мне срабатывают инстинкты борьбы или бегства. Но когда я открываю глаза, Раф Гиббс стоит передо мной, слегка подняв руки в знак капитуляции.

Я не смею пошевелиться, глядя на него сверху вниз, пока он медленно засовывает руку за пазуху джинсов, быстро доставая какой-то предмет. Мое замешательство, должно быть, отражается на лице, но он ничего не говорит.

— Я видел тебя, — бормочет он, и у меня перехватывает дыхание. — Что ты сделала там, в Главном зале…Это я говорю тебе спасибо. — он протягивает руку, предлагая мне ключ и листок бумаги, который я не заметила раньше.

— Для чего это?

— Это безопасное место для проживания.

Должно быть, он шутит. После всего дерьма, которое я сотворила с Луной, это должно быть гребаной ложью, но нежность в его глазах говорит мне об обратном. Трудно помнить, что не за все приходится платить, как за моего отца. Моего покойного отца.

Я медленно беру их, и он отступает. — Я скажу ей, — говорит он, и мое сердце падает. — Ей решать, что она будет делать с этой информацией, но сейчас мы оба знаем, что тебе нужно уйти. Просто помни, что это Фезерстоун, так что убегать на самом деле нет особого смысла. Поверь мне, я знаю.

С этими словами он поворачивается и уходит. Я остаюсь одна, и впервые в жизни это похоже на рай. Никаких ожиданий или суровых последствий. Только я, Рен Дитрихсон. Я просто понятия не имею, кто я, черт возьми, на самом деле.