Наследие проклятой королевы

Глава 6. Люди, нелюди и магия

Демоны ушли — просто растворились в воздухе. При таких возможностях весьма удивительно, что они не свалились нам на головы, а долго преследовали по городу, разрушая всё по пути. Казалось бы, чего проще: вышли рядом из пустоты, и всё.

Я стоял и молча глядел на ту кучу щебня и провал в стене. Верхние этажи лишь каким-то чудом не рухнули, держась балками за соседние здания. На улице столпились местные зеваки, шумно переговаривавшиеся между собой, но не решавшиеся подойти ближе.

В голове крутилась куча вопросов.

— Это демонесса? — тихо спросил я у стоявших рядом коллег-прогрессоров.

Мужчина словно не сразу услышал. Он сперва приподнял брови, не отрывая взгляда от какой-то точки под ногами, и только потом повернулся в мою сторону.

— А? Нет. Это мы… — Он сделал паузу и, присев на корточки, начал разгребать кучу обломков под ногами, чтоб добраться до уцелевшей, хотя и изрядно поцарапанной пачки бумаги. — Мы сразу выбежали на улицу, активировали аварийный сигнал, а потом рванули небольшой термобарический заряд. Знаешь ли, после той стычки профессора Глушкова с магическими террористками у нас куча нововведений. Наверняка сводку получал по той истории, был очень крупный разбор. Теперь нам поставляют сигнальные ракетницы с высотным радиомаяком на парашютике. Пока он падает, на специально отведённой частоте транслируется код группы в виде ускоренной морзянки. Такой сигнал почти не глушится местными атмосферными помехами.

Я тоже опустился на колени, начав помогать коллеге. Ясен пень, что после вакуумной бомбы вся мебель и документация разорваны в клочья. Хорошо ещё, что обошлось без пожара.

— Жертв нет? — спросил я, вздохнув и отодвинув обломок стола.

— Нет. Успели выбежать. Эта тварь не сильно спешила показаться на улице, потому успели подорвать. — Коллега горько ухмыльнулся. — Представляешь, термобарический. Во всём квартале окна повышибало, в стене дыра, балки из армированного титаном пластика поломало, словно спички, а ей хоть бы что! Мы открыли залп из всех стволов, а она смеялась.

Я снова поглядел на проём в стене. Теперь ясно, почему дом не рухнул: всё, что сперва казалось деревом, на деле было высокотехнологичной имитацией. Знал, что наши выкупили дом после пожарища и восстановили для нужд представительства, но думал, отремонтировали с применением местных технологий, а оно вон как оказалось!

Рядом со мной встала Катарина. Я ощутил осторожное прикосновение кончиков пальцев к своему плечу.

— Девочки живы, — тихо произнесла она.

— Какие? — не понял я.

— Дозор ордена, — пояснила Катарина. — Две совсем ещё малявки. Им по четырнадцать было. Старшая тоже ещё не прошла посвящения.

— Ясно, — произнёс я и добавил по-русски мысли вслух: — Курсантский патруль, значит.

— Идёт, — вдруг процедила Катарина и сжала пальцы на моём плече.

Я оглянулся и встал. В нашу сторону двигалась целая процессия, во главе которой была седая женщина, одетая в багряное платье, чёрную шляпу с белым пером, и чёрные замшевые перчатки с отворотами. На левом плече — декоративный наплечник с гравировкой, изображающей ладонь, сложенную в знаке Небесной Пары, а на шее висел золочёный горжет с символикой ордена. Ростом женщина была около метра восьмидесяти и, несмотря на возраст, двигалась очень легко.

— Кто это?

— Дознавательница от инквизиции, — прошептала Катарина, а когда женщина в красном подошла ближе, выпрямилась, сделала уставной кивок головой и на секунду приложила кулак к сердцу.

Женщина с лёгкой улыбкой смерила девушку взглядом, а потом негромко, но чётко начала отдавать распоряжения.

— Сержантка, разгони толпу, не люблю шума.

Следовавшая рядом с ней громила в кирасе и шлеме-морионе сразу заорала на толпу.

— Живо по домам! Кто останется, до утра просидит в каменном мешке!

Буквально через секунду народ испарился, как по мановению волшебной палочки. А женщина заговорила снова, и сложно было понять, то ли к кому-то обращается, то ли просто размышляет вслух.

— Меня спрашивали, зачем идти самой, есть же молодые и прыткие. А я думаю, что молодые наломают хвороста не там, где надо, и по пальцам топором настучат. Не-е-ет, говорю, надо идти самой!

Женщина застыла, принюхалась и оскалилась, показав нечеловеческие клыки. Неудивительно, ведь если инквизиция принадлежит ордену, то в ней могут служить и прошедшие слияние с сущностями зверей.

— Уйди, — произнесла она, повернув голову к стоявшей молча в сторонке Лукреции, но не открывая при этом глаз. — Мешаешь. Надушилась, как придворная дура! И вообще, смени духи, тебе лаванда не идёт.

— Да, госпожа дознавательница, — ответила волшебница и сделала небольшой книксен, а потом мелкими, но быстрыми шажками направилась вдоль улицы. За ней испуганно последовала Марта. Деревенская ведьма вообще пыталась притвориться тенью Лукреции, лишь бы о ней не вспомнили. Это ведь инквизиция вырезала Марте язык за незаконную ворожбу.

— Да не туда! — вдруг повысила голос инквизиторша и кивком указала противоположное направление. — Подветренная сторона там!

Лукреция развернулась и, не сбавляя хода, умчалась. Две колдуньи остановились лишь за три дома от нас.

Дознавательница открыла глаза и медленно пошла в сторону проёма. Взгляд её методично сканировал пространство. Все молча смотрели ей в спину, ожидая непонятно чего.

А инквизиторша задрала голову к балкам, где виднелись прутья арматуры, клочки монтажной пены и наполняющего брус аэрогеля. Внешне имеющий древесную структуру пластик внутри обладал сложной структурой, в которой преобладали рёбра жёсткости необычных форм. Явно привлекли к расчёту нейросеть, которая подогнала каждую часть несущей конструкции под конкретное местоположение элемента.

— Забавно, — пробормотала она, а потом показала в нижний правый угол помещения, обитый сталью, отчего получался треугольник со сторонами в метр каждая. Взрыв снёс с него штукатурку, обнажив металл. — Если бы пахло порохом, я бы подумала, что именно там стояла стофунтовая бочка с фитилём. Но пахнет чем-то иным.

Я глянул на железный уголок, который тоже был частью конструкции для усиления стены. Он также помог зданию устоять.

Тем временем женщина подняла руку и щёлкнула пальцами. Из-за оцепившей место происшествия стражи к нам выбежала девушка со свитком и болтающейся на шее чернильницей.

— Пиши, — громко произнесла инквизиторша, перейдя на официальный тон. — Подать главе халумари письмо с требованиями разъяснить, что они использовали здесь вместо пороха. Обязать его выплатить мещанам компенсацию за выбитые окна. Пусть сержантка отправит двух толковых: те должны пересчитать, где выбито, чтоб дармоеды не набежали, у которых и дома-то в столице нет. Далее — назначить место пребывания халумари для ежедневного осмотра дозором.

Секретарша кивнула и зашелестела пером на жёлтом листе бумаги, явно черновом.

Инквизиторша замерла, а потом вдруг сняла перчатки, присела и начала разгребать обломки. Я вытянул шею, пытаясь понять, чего она там углядела.

Вскоре дознавательница встала, сжав что-то в кулаке.

— Пиши! — громко произнесла она, пристально рассматривала меня и других прогрессоров. — Найдена абискойна. Номера и клейма ордена не имеет. Выкована из призрачного серебришка. Пустая.

Я с любопытством приподнял голову и вытянул шею, стараясь разглядеть предмет. Сначала подумал, что это либо шарикоподшипник, либо металлическое уплотнительное кольцо, но потом понял, что ошибся. Вещь создана не землянами, но на кольцо очень похожа. Правда, для пальца великовато, а для запястья маловато.

Стоявшая рядом со мной Катарина поджала губы, вздохнула и нервно огляделась. Взгляд её пробежал по моим коллегам. Она-то явно узнала вещицу.

— Что скажете? — изогнув брови, пробормотала инквизиторша, думая о чём-то своём. А мы с коллегой переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Сразу после этого инквизиторша криво улыбнулась. — Я не чувствую в вас лжи. Вы ведь не знаете, что это? Даже не видели раньше? И тогда точно не знаете, что хранение подобной вещи без разрешения ордена карается смертью?

Дознавательница опустила глаза на толстое, отливающее серебром кольцо.

— Как выглядели тёмные? — спросила она, обращаясь к Катарине.

Храмовница десять минут описывала все подробности внешности и самой погони, обращая внимание на малопонятные мне мелочи: на то, как демоны отреагировали на светораздел и формулу изгнания, на схватку с орденским дозором, на магию Лукреции и Марты.

— Я-то сперва подумала, что халумари доигрались с огнём. Подумала, нашли, решили разобраться сами, а потом за абискойной пришли тёмные. Пиши! — громко приказала женина. — Отправить абискойну в Цитадель, дабы там внимательнее посмотрели. Направить срочную депешу, что у нас завелись малефики. Приписка: немедля обыскать все секты малых духов в округе, если будут найдены самодельные абискойны, допросить огнём и железом, а после передать суду с прошением о четвертовании на площади при скоплении народа. Дознание на сегодня закрыто. Очень прошу управляющего представительством не покидать столицу, надо будет поговорить позже. В противном случае вина будет признана за вами без суда и следствия, и вынуждена буду объявить за голову награду, а я очень не хочу войны с халумари. Пусть глупые обыватели кричат о величии королевства. Девочка, что гласит мудрость про льва? — Инквизиторша снова поглядела на Катарину.

— Лев не станет менее грозным, даже если наслаждается отдыхом в тени, — произнесла в ответ девушка, словно школьница у доски.

Инквизиторша улыбнулась, кинула кольцо помощнице, а потом направилась прочь.

— Что такое абискойна? — тихо спросил я у Катарины, когда дознавательница окончательно удалилась.

Девушка вздохнула и осенила себя знаком Небесной Пары, словно боясь привлечь к себе неприятности.

— Волшебная вещь, — начала она отвечать, отрывисто и часто вздыхая, и, на мой взгляд, неохотно. — Говорят, это вместо денег у демонов. Но странно, что у демонов нет своей казны, нет рынков, нет страны. Зачем им деньги? В любом случае, Орден охотится на абискойны и жесточайше наказывает тех, кто хранит и использует эти проклятые вещи без разрешения. Поговаривают, что в диких землях Орден прикармливает тамошних проклятых тварей, и они стерегут свою кормушку, отгоняя всякую мелочь от застав и пограничных городков.

— Дикие земли, абискойныя — пробормотал я, по привычке ставя в систему заметки и теги, чтоб не забыть и разобраться с вопросом позднее.

Дикие земли — это все территории восточнее Карпат и север Доггерланда, то есть Британские острова. Там лишь дикие племена, не сильно отличающиеся по жестокости от демонов. Самые восточные из известных нам государств в этом мире — несколько княжеств, откуда родом наша возница Бронеслава. Дальше — только белые пятна на глобусе.

К нам подошла Лукреция, угрюмая, как грозовая туча, и такая же серая.

— Идём за содержантами? — тихо спросил я, подняв глаза за волшебницу.

Она вздохнула.

— Нет, всю охочесть развеяли. Сначала эти твари, потом инквизиторша. Пойдём в имение. Пешком.

— Хорошо, — кивнул я в ответ.

— Ты забыл добавить, маэстра, — криво улыбнувшись, произнесла Лукреция, а потом ещё раз вздохнула тяжелее прежнего и добавила: — В провинции приценюсь. Там и дешевле, и народец попроще. Здесь, поди, превратили приличное заведение в бордель. Потерплю, не умру.

Я оглянулся на прогрессоров, собирающих среди обломков более или менее целые вещи, на Катарину, потирающую пальцами охранные знаки, на насупившуюся и задумчиво теребящую кончик расшитого пояса Марту, а потом увидел Урсулу. Мечница тоже ковырялась среди обломков.

— Это, спадин халумари, — позвала она старшего по представительству. — Можно, я возьму?

Тот скривился и махнул рукой, мол, делай что хочешь. Урсула подняла с земли кусок серебристого металла, дунула на него и сунула за пазуху.

— Это не серебро. Это тоже алюминий, — произнёс я, может быть, даже слишком резко и едко. Все устали за это утро.

— А? — откликнулась Урсула, а потом подмигнула мне. — А и ладно. Никто ж не знает. Я вон, бандальерки отолью, будут, как серебряные. Пусть обзавидуются!

Все дружно улыбнулись. А потом, уже обзаведясь постными физиономиями, двинулись домой. По пути иногда останавливались и покупали безделушки. Зачем? Сам не знаю, просто как-то хотелось заполнить образовавшуюся внутреннюю пустоту и задавить до сих пор бурлящий адреналин.

Я всё думал, как правильно поступить, чтоб не наломать дров, как при встрече с Акварелью. Аж голова заболела! Если ещё раз встретимся с демонами, то не факт, что сможем выйти живыми, нам это наглядно продемонстрировали. И отвертеться от задания инфанта Лага Роха явно не получится, в гробу я видел такие кнуты и пряники. Получается шах и мат: останешься — скорее всего, умрёшь, отправишься — тоже весьма вероятно, что умрёшь. А какое кому дело в этом мире до пришельцев? Боги не вступятся за чужака, можно вертеть его на… на чём там вертят смертных боги? Наверное, на том же самом предмете, что фигурирует в этой поговорке. Мы у них вместо сувенирных рыбок (кстати, купил такую в качестве сувенира). Поставлю дома на столе и фломастеры вложу.

Кстати, о доме. Вероятно, я туда уже не вернусь, надо будет завещание и рапорт написать, мол, если умру, считайте меня, настоящим прогрессором. Пусть генерал тоже покумекает.

Подумав так, остановился и почесал в затылке, а потом догнал остальных. А ведь это выход: напишу генералу всё как есть, всё равно рано или поздно до него дойдут сведения, те же осведомители среди горожан, да и отряд потом будут опрашивать, а солдатки — народ простой, против мастеров разведки, что блаженные. Да, пусть покумекает. Я не супергерой и один эту лямку не вытяну, и он, если не спецназом, так хоть оружием поможет. Вот только отправить шифровкой надо, так, на всякий пожарный. А вот о магии пока утаю, не время для сенсаций.

Да будет так!

Путь до усадьбы занял несколько часов. До ворот дошли быстро, нас оштрафовали за распечатанное оружие. Расплатились мы без вопросов, да и к нам никто не приставал с фразами типа «нарушаем, граждане». Судя по всему, разборки в городе, несмотря на запреты, дело частое и вполне обыденное. Но судя по тому, что на воротах было спокойно, слухи о демоне сюда ещё не дошли. В противном случае вся округа жужжала и гудела бы.

В усадьбе нас ожидал ещё один сюрприз. Все домочадцы бегали в панике и истерике.

— Что случилось? — спросил я у первой попавшейся служанки, как только мы зашли в особняк.

— Графиня пропала, — испуганно ответила горничная, — Вот, как был пир, так и пропала посередь него.

Я ошарашенно поглядел на своих спутниц и сел на ступени ведущей на второй этаж лестницы.

— Час от часу не легче! — пробурчал я и поглядел на присевшую рядом Лукрецию. — Маэстра, наверное, сейчас не до магии?

— Как раз самое время, — ответила вдруг волшебница, приложив пальцы к губам. — Ты прав: чем быстрее научишься, тем сильнее мы станем. Идём в твою комнату.

— А Клэр?

— Найдётся, — пробурчала волшебница и отряхнула подол платья.

Мы все дружно поднялись в нашу комнату, ввалились и тут же потянулись к насестам, как усталые птицы после долгого перелёта.

— Андрей, ты здесь?! — позвал я товарища, но ответа не последовало, зато Катарина вдруг подняла клинок и неуверенно направила острие в сторону моей кровати, занавешенной балдахином.

Я тоже достал свою полушпагу, так как патроны кончились ещё при стычке с демонами. Вслед нам и Урсула потянулась за оружием, но не за огрызком меча, а за своим двуручником, спрятанным под куском ткани за вешалкой с полотенцами.

Напряглась и Лукреция, выставив перед собой ладонь. На случай, если враг начнёт размахивать клинком, я встал у левой стены, так как правее будет несподручно драться. Кстати, именно с этими соображениями винтовые лестницы в замках были закручены в соответствии с тем, какая у лорда рука основная.

Когда все заняли места, Урсула поддела концом меча плотную ткань и отодвинула в сторону. Я сперва напрягся, а потом с облегчением выдохнул, так как решились сразу две проблемы: и враг не обнаружился, и графиня нашлась. Да, на кровати, обхватив колени руками и подложив под спину подушку, сидела Клэр.

— Моя госпожа? — тихо позвал я девушку.

Та подняла на меня усталый взгляд покрасневших глаз.

— Юрий, — заговорила графиня, — я устала. Увези меня в лес к нечисти и разбойникам. Там лучше, чем здесь.

— Почему, госпожа?

— Я думала, быть владетельницей — это прекрасно. Сидишь себе на графском троне, приказы алым пером на белой бумаге подписываешь, рядом же прекрасные принцы. А получается всё по-иному, всё один большой кошмар. Я — словно сучка на случке. Все соседские кобели примчались, все наперебой руку и сердце предлагают, и при этом друг про друга гадости говорят, будто сидят на горшке и тужатся, а не улыбаются.

Клэр всхлипнула и продолжила:

— Я думала, принц будет сидеть на балконе и играть на мандолине, а я по лозе буду залезать к нему под покровом ночи. А это не принцы, это старые плешивые блохастые собаки. Я думала, править графством легко, что все слуги преданны и верны, а они все только и думают, как обмануть да как за спиной гадости придумать. Юрий, — повысила голос графиня и развернулась на кровати, свесив ноги с края, — неужели, быть полукровкой — это так плохо?! Неужели я не смогу научиться всему тому, что должна знать лордесса? Я ведь не дура. Неужели я не смогу сама найти себе мужа? Я ведь не уродина. Юрий, неужели, я хуже отца?

Сейчас успокаивать графиню, утирая сопли, будет медвежьей услугой. Это уронит её самооценку ниже плинтуса первого этажа, и пусть ждёт одобрения, придётся действовать по-другому.

— Моя госпожа, — ответил я с улыбкой и нарочито браво отправил клинок в ножны. — Поблажек в занятиях не дам. Даже подумаю о розгах.

Клэр тоже расплылась в улыбке, а потом вскочила с кровати и промчалась к двери.

— Это, юн спадин… — чуть ли не шёпотом подала голос Урсула. — А разве графиню розгами можно? Она же графиня.

Я пожал плечами, а потом сам отхватил по затылку веером.

— Садись! — выпрямившись, прокомандовала Лукреция. — Все остальные — за дверь.

— Я останусь, — тихо произнесла Катарина.

Она с самого утра была молчаливой, а после той стычки вообще сникла. Я не хотел давить на неё. С расспросами лучше повременить до вечера.

— Ты будешь мешать, — начала наставить волшебница.

Она старалась выглядеть строгой и собранной, но взгляд, проваливающийся время от времени в пустоту, настораживал. Я прогрессор, а не психолог, но, похоже, придётся учиться и этому. Дамы требуют поддержки, они в этом мире хоть и сильный пол, но не железные, не чугунные, не стальные. Правда, до золота тоже малость недотягивают.

— Я останусь, — совсем зло процедила храмовница, прищурив глаза и слегка оскалившись.

Лукреция прикусила губу — по всему видно, искала компромисс.

— Хорошо, — через минуту игры в гляделки произнесла волшебница и добавила: — Сядь в самом дальнем углу. А остальных прошу выйти.

Я проводил взглядом Урсулу и Марту, а волшебница дождалась, когда Катарина сядет на табуретку у окна. Лукреция вздохнула и достала из своего кошелька перстень с печаткой, но на пальцы надевать не стала, а, напротив, стиснула в кулаке. Она отошла к противоположной стене, повернулась и вдруг сложила губы трубочкой.

— Твой амулет сейчас слушает магию? — озадачила меня вопросом волшебница.

— Сейчас — нет.

— Пусть слушает. Пригодится.

Я дотянулся до магодетектора и нажал на кнопку. В голове сразу запищали разные сигналы, а перед глазами промелькнула надпись «Подключено беспроводное устройство», а следом высветились графики.

— Уже.

— Хорошо, — кивнула Лукреция, сосредоточилась и начала медленно-медленно приближаться, делая мелкие аккуратные шажочки.

Возник белый шум, как от ненастроенного радио, и чем ближе волшебница подходила, тем громче он становился. В какой-то момент начало колоть в висках, отчего я даже поморщился.

— Больно? Бывает. Давно подмечено, что волшебная суть противится изгоняющим чарам. По тому, как сильно противится, можно многое узнать о новоявленном маге, — произнесла Лукреция. Когда она приблизилась ко мне вплотную и провела ладонью над моей головой, шум превратился в скрип, словно водили пенопластом по стеклу. А потом всё резко стихло, словно тумблером щёлкнули.

Я молча глядел на волшебницу, ожидая приговора. А та встала и задумчиво посмотрела в открытое окно. Даже Катарина, наблюдавшая за происходящим, старалась не шуметь и не отвлекать нас. Кажется, даже дыхание задержала.

— Ну что? — нарушил я тишину.

Лукреция вздохнула и пожала плечами.

— Дар есть, не большой и не маленький. Знаешь, я ждала от халумари чего-то сказочного, а он обычный, как у любого начинающего мага. Единственное отличие состоит в том, что ты взрослый, а юных чародеев начинают учить с семи лет. Но, может быть, оно и к лучшему. У тебя уже есть подвал со свитками.

Я нахмурился. «Подвал со свитками» — то же самое, что и багаж знаний.

— Что дальше?

— Дальше? — переспросила Лукреция. — А дальше надо выбрать школу магии, которой ты будешь учиться. Школа — не в том смысле, что домик, где школярок и школяров заставляют зубрить заклинания и розгами порют, а в том, что это учение великих магистресс прошлого, постигших мудрости не только в чарах, но во взращении последовательниц.

— Это, типа, школа огня, школа воды и тому подобное?

— Что за глупости?! — скривилась волшебница. — Кто тебе такую чушь сказал?! Школа позволяет школярам правильно представить чары и сотворить их. Впрочем, опытным магессам — тоже. Есть школа лозы, школа паука, школа дракона, школа птицы. Их последовательниц больше. Есть и более редкие школы, но я знакома только с этими. Лучше — с паучьей и птичьей.

Я пожал плечами: какая разница, по какой методике мне учиться, если они приведут к одному и тому же результату? После секундной заминки я выдал предложение.

— Учи по той, что сама лучше знаешь.

— Такого вот ответа и я ждала! — улыбнулась Лукреция. — Значит, школы паука и птицы. Но сперва запомни: пока не научишься управлять силой, без меня не колдуй; если что-то не получается, сразу зови меня; если заклинание может быть опасно, а они почти все могут быть опасными в руках неуча, не колдуй рядом с людьми, ведь ты можешь нечаянно убить; не читай заклинания, суть которых ты не понял; не связывайся с духами, которых ты не знаешь, ибо они коварны и злопамятны и непрерывно ждут твоей ошибки и твоей слабости; не используй сломанные и незнакомые артефакты, ибо их создатели могут заплести в них ошибку либо намеренно опасные чары. Ясно?

Я кивнул: а чего здесь неясного? Типовой инструктаж по технике безопасности: не направляй оружие на людей и животных, не трогай провод, не используй неисправные инструменты, не запускай незнакомые файлы с чужой флешки.

— Жду ответа, — тихо произнесла Лукреция. — Ты понял?

— Да.

— «Да, маэстра»! — повысила голос волшебница.

— Да… маэстра, — с улыбкой повторил я за магессой.

***

Инфант Лага Роха стоял на холме. С него виднелась столица, утопавшая в лучах закатного солнца, а в десяти шагах складывали вещи во вьючные сумки два тёмных создания: Сагре́нта и Бестафу́р. Большой буйвол, шкура которого представляла собой нечто похожее на лоскутное одеяло, сшитое из клочков шкур быков разных пород: рыжее, белое, чёрное, серое. Виднелись грубые стежки, сделанные толстой бечёвкой. В глазницах тлели оранжевые угольки, вложенные в опустевшие глазницы. С рогов четвероного великана свисали на верёвках черепа людей, псоглавых и прочих разумных.

Инфант едва заметно улыбнулся: во-первых, грань между днём и ночью — тот естественный отрезок времени, когда тёмные и светлые духи могут говорить без излишнего осуждения, во-вторых, демоны сильны, но тоже могут нуждаться в материальных вещах. Самому инфанту нужны санпила́р и озеро, этим же — вьючный буйвол и сумки с вещами, в основном волшебными. Печати на сумках горели пурпуром.

Мускулистый Бестафур держал в руках кольцо абискойны. Четверть сотни таких же — плату за нынешнее грязное дельце — сейчас складывала в сумку его супруга.

— Мы все сделали, как ты сказал, — прорычал он низким басом, столь непривычным для мужчин, не рождённых под светом Небесной Пары.

Демон приподнял вещицу и поднёс к лицу, а потом закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Кольцо вспыхнуло белым светом, словно уголь, на который в кузнице подули из мехов, а потом погас. Погас насовсем, ибо опустел. Наполнить можно, но не при этих падших во тьму. Брезгливо.

— Сила! — прорычал демон. — Обожаю лёгкую и доступную силу! Не всё же охотиться на мелких тварей Гнилого Березняка. Из них силу приходится долго-долго выжимать. И силы в них мало.

— Зачем вы погнали халумари днём, да ещё и по одной из главных улиц Коруны? — продолжая улыбаться, спросил инфант.

Он улыбался, потому что приходил к мысли, будто проклят. И его проклятие — тупые, непутёвые и самовольные помощники. Раз за разом приходится общаться с глупцами. Инфант даже начал бояться того мига, когда попадётся умный, просто не знал, как ним будет разговаривать. Впрочем, выбирать особо не из чего. Значит, придётся работать с тем, что имеется. Эти хотя бы могут сдержать жажду крови — даром, что ли, до переворота Изохеллы состояли в терции бога войны? Потом мир сменился, боги — тоже. Сагре́нта и Бестафу́р оказались позади колесницы, и догнать уже не удавалось. Место оказалось занятым. Многие сошли с ума, а эти смогли удержаться, уйдя со света во тьму. Хотя тогда и разделения на свет тьму ещё не было.

— Мы сделали всё, как сказал. Никого не убили. Послание донесли в точности. Следов, что могут вывести на тебя, не оставили.

— Не оставили? Имущество магистрата и посольства халумари в руинах. И вы назвали им моё имя. Это так вы не оставляете следов?

— Охотник тоже может знать, что в лесу живут олени. Он даже их мог слышать, но если следов нет, то выследить животных по следу нельзя.

Инфант вздохнул. Придётся перепроверить, чтобы точно следов не было. Они солдаты, а не лазутчики. Хозяин Кровавого Озера согнул руку, и на выставленную на уровне груди ладонь упали ещё три абискойны, которые он тут же кинул наёмнику от мира тьмы.

— Это задаток, чтоб вас можно было найти, если пригодитесь.

— Приятно иметь дело! — улыбнулся широким клыкастым ртом Бестафур.

Инфант не ответил. Он был не в восторге от собеседников, но деваться некуда.