Наследие Рипера

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Джоанна Уайлд

Наследие Рипера

Мотоклуб «Риперы» - 2

Оригинальное название: Joanna Wylde «Reaper's Legacy» (Reapers Motorcycle Club, #2) 2014

Джоанна Уайлд «Наследие Рипера» (Мотоклуб «Риперы», #2) 2017

Переводчик: ntnext

Переводчик-сверщик: Fabba

Вычитка: Fabba, Matreshka

Обложка: Mistress

Переведено для группы: https://vk.com/stagedive

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Восемь лет назад, в ночь, которая не могла быть менее романтичной и более неловкой, Софи отдала свое сердце и девственность Заку Барретту. Ругер, мускулистый, татуированный байкер и сводный брат Зака, застукал их с поличным в самый разгар действий, где самым запоминающимся моментом для него стала обнаженная Софи.

Возможно, она и потеряла достоинство в ту роковую ночь, но Софи обрела нечто драгоценнее — сына Ноа. К несчастью, Зак — неплательщик алиментов, в то время как Ругеру остается быть примером для подражания для Ноа. Когда он обнаруживает, что Софи и его племянник живут на грани бедности, Ругер берет дело в свои руки, чтобы, не без помощи МК «Риперы», дать им лучшую жизнь.

Жизнь с байкерами, которым закон не писан, — не это планировала Софи для своего сына, но Ругер не дает ей выбора. Хочет она его или нет, он будет там ради Ноа. Но Софи хочет его, всегда хотела. Теперь она узнает, что, принимая к себе в постель байкера, можно стать грязной во всех отношениях.

Содержание

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог

Пролог

Восемь лет назад

Кёр-д’Ален, штат Айдахо

Софи

— Я собираюсь вставить его.

Голос Зака был жестким и полным настойчивости.

Я чувствовала его запах вокруг себя, сладкий, ненасытный и настолько прекрасный, что можно умереть. После сегодняшнего вечера он по-настоящему будет моим. Его рука опустилась между нами, обхватила эластичную головку пениса и подтолкнула его к моему входу. Это было странно. Он надавил и, думаю, промазал, потому что удар пришелся слишком высоко и…

— Ай! Черт, Зак, больно. Думаю, ты делаешь это неправильно.

Он тут же остановился и усмехнулся мне, щербинка между его передних зубов дразнила. Святое дерьмо, я любила эту щербинку. Я запала на Зака, еще когда мы учились в девятом классе, но он не замечал меня, не замечал до момента пару месяцев назад. Родители не часто выпускали меня из дома, но в июле я смогла получить разрешение остаться у Лиссы на ночь, и мы тайком отправились на вечеринку. Зак меня приметил, и с тех пор мы стали парой.

Я весьма преуспела в своем побеге.

— Прости, детка, — пробормотал он, наклонившись, чтобы поцеловать меня.

Я тут же смягчилась, наслаждаясь чувством, как его губы скользят по моим. Он выпрямился и снова начал входить в меня, медленно и плавно. На этот раз он не промазал, а я вся сжалась, когда он широко раскрыл меня.

А затем достиг преграды и надавил.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Он ответил мне взглядом, и в тот момент я знала, что никогда и никого я не любила и вполовину так сильно, как любила Закари Барретта.

— Готова? — прошептал он.

Я кивнула. Он протолкнулся в меня, и я взвизгнула, боль разлилась между ног. Зак пригвоздил меня своими бедрами, пока я, шокированная, ловила ртом воздух. Затем он выскользнул из меня, а я попыталась восстановить дыхание. Но, прежде чем я сумела это сделать, он вновь вонзился в меня. Сильно.

«Ай!»

— Твою ж мать, ты тугая, — пробормотал он.

Зак приподнялся на руках, запрокинул голову, в то время как вколачивался в мое тело снова и снова, его глаза были закрыты, а лицо напряглось от желания.

Я не знала, чего ожидала.

То есть, я не была глупой. Знала, что в первый раз будет не идеально, что бы ни писалось в романах. Было не сильно больно. Но чертовски верно, что и хорошо тоже не было.

Зак увеличил темп, а я повернула голову на диване, чтобы осмотреть маленькую квартирку. Вообще-то, квартиру его брата. Она была в нашем распоряжении лишь на ночь — это должно было стать нашим особенным идеальным временем вместе. Я ждала цветов или спокойной музыки и вина, или чего-то в этом роде. Глупая. Зак заказал пиццу и достал пиво из холодильника брата.

— Ай, — вновь пробормотала я, когда он остановился с искаженным лицом.

— Черт, сейчас кончу, — он с трудом дышал.

Я почувствовался, как его член зашевелился внутри меня, практически задергался. Это было странно. Действительно странно. И совсем не так, как в кино — даже отдаленно не похоже.

Так и должно быть?

М-да…

— О, мать твою, как хорошо.

Дверь в квартиру открылась, и Зак сжался между моих ног, практически до невидимости. Я ничего не могла сделать, кроме как в страхе смотреть на вошедшего мужчину.

Я его не знала, но он не мог быть братом Зака. Он совершенно не был похож на Зака, который был выше меня, но не намного. Этот парень был действительно высоким и мускулистым, как те мужчины, зарабатывающие на жизнь, таская тяжести.

Он был одет в кожаный жилет с нашивками поверх старой футболки и джинсы, на которых были темные пятна машинного масла или солидола, или чего-то еще. Полупустая упаковка пива болталась в руке. Его волосы были короткими и темными. Почти как у военных. В губе был пирсинг, еще два кольца в левом ухе и одно в правом, как у пирата. В брови тоже был пирсинг. Черты его лица были красивыми, но никто не назвал бы его привлекательным. На ногах были большие черные ботинки, а из кармана низко по бедру свисала цепь. Одна рука была полностью покрыта татуировками. На второй был череп со скрещенными за ним клинками.

Мужчина остановился в дверном проеме и оглядел нас, медленно качая головой.

— Я же сказал тебе, что сделаю, если вломишься в мою квартиру снова, — спокойно сказал он.

Зак дернулся, и его лицо побледнело. Все его тело — за одним лишь понятным исключением — застыло. Я почувствовала, что это исключение выскользнуло из меня вместе с какой-то жидкостью, и поняла, что мы даже не озадачились подстелить полотенце или что-нибудь другое.

Фу-у-у.

Но разве я могла предположить, что нам понадобится полотенце?

— Черт, — голос Зака сорвался на писк, — Ругер, я могу объяснить…

— Даже, бл*дь, не начинай, — сказал Ругер, проходя в комнату.

Он захлопнул за собой дверь и подошел к дивану. Я пыталась спрятать голову за грудью Зака, пристыжённая и сбитая с толку больше, чем когда-либо в жизни.

Цветы. Просить их было бы слишком?

— Боже милостивый, сколько ей? Двенадцать? — спросил Ругер, пнув диван.

Диван вздрогнул подо мной, а Зак сел, слезая с моего тела. Я взвизгнула и вскинула руки, стараясь прикрыться от взгляда его брата.

Черт. ЧЕРТ.

Потом все стало еще хуже.

Этот брат — Ругер, каким бы странным не было его имя — смотрел прямо на меня, когда перегнулся через мое тело, схватил смятое покрывало в ногах и кинул его мне на бедра.

Я простонала и, кажется, умерла внутри себя. Мои ноги все еще были широко разведены, а юбка высоко задрана на талии. Он видел все. Все. Это должен был быть самый романтичный вечер в моей жизни, а сейчас я хотела только пойти домой и расплакаться.

— Я иду в душ, а к тому времени, как закончу, вас здесь быть не должно, — смотря в лицо Зака, заявил Ругер. Мой парень вздрогнул. — И держись на хрен подальше от моей квартиры.

Сказав это, он пошел по коридору в ванную, и сильно хлопнул дверью. Секунды спустя я услышала, как включился душ. Зак подпрыгнул, бормоча:

— Мудак. Какой же он мудак.

— Это твой брат?

— Да. Он придурок.

Я села и расправила рубашку. Слава Богу, я не сняла ее. Зак любил трогать мою грудь, но, начав в этот раз, мы продвигались довольно быстро. Я попыталась встать на ноги, все еще завернутая в покрывало, и поправить юбку. Понятия не имею, куда делись мои трусики, но, окинув комнату быстрым взглядом, я их не нашла. Я проверила на диване, пошарила в подушках, ища их. Не нашла, зато угодила рукой в отвратительное влажное пятно, оставшееся после нас.

Я чувствовала себя такой шлюхой.

— Бл*дь! — завопил Зак сзади.

Моя голова взметнулась вверх — неужели все может быть еще хуже?

— Мать твою, я, бл*дь, не могу в это поверить!

— Что случилось?

— Презерватив порвался, — его глаза были широко открыты. — Чертов презерватив порвался. Это, наверное, худший вечер в моей жизни. Лучше бы тебе не залететь.

В легких будто похолодел воздух. Наверное, все еще может быть хуже.

Зак держал передо мной порванную резинку. А я уставилась на эту жуткую вещицу, до конца не веря в свое невезение.

— Ты что-нибудь сделал не так? — прошептала я.

Он пожал плечами, но не ответил.

— Скорее всего, все будет в порядке, — сказала я после другой длинной паузы. — Ну, у меня только закончились месячные. Нельзя забеременеть так быстро после месячных, так ведь?

— Ну да, наверное, — ответил он, краснея и отводя глаза. — Я не особо обращал внимание на эту ерунду на уроках. То есть, я всегда использовал презерватив. Всегда. И он никогда не рвался, никогда…

У меня перехватило дыхание, а на глаза навернулись горячие слезы.

— Ты сказал, что у тебя это было только раз, — тихо уточнила я.

Он вздрогнул.

— Я никогда не занимался этим с тем, кого любил, — ответил он, бросая порванную резинку и беря меня за руку.

Я попыталась отстраниться. Я чувствовала отвращение от того, что было у него на пальцах, но затем он крепко схватил меня и заключил в объятия. Я растаяла.

— Эй, все будет хорошо, — пробормотал он, потирая мою спину, пока я сопела в его футболку. — Все буде в порядке. Мы будем в порядке. И мне жаль, что я не был честен с тобой. Я боялся, что ты не будешь со мной встречаться, если узнаешь, каким глупым я был раньше. Мне все равно на других девчонок, и так будет всегда. Я всего лишь хочу быть с тобой.

— Ладно, — сказала я, взяв себя в руки.

Он не должен был лгать, но, по крайней мере, он в этом признался. Зрелые пары проходят через серьезные испытания все время, верно?

— Эм, наверное, нам нужно убираться отсюда. Твой брат выглядел довольно рассерженным. Я думала, он дал тебе ключ?

— У моей мачехи есть запасной ключ, — ответил он, пожимая плечами. — Я взял его. Его не должно было быть в городе. Захвати пиццу.

— Может, оставим немного твоему брату?

— Пошел он. И он — сын моей мачехи. Мы даже не родные.

Ла-а-адно.

Я отыскала туфли и надела их, взяла свою сумку и пиццу. Я по-прежнему не имела понятия, где мои трусики, но именно тогда я услышала, как затих душ.

Нам нужно было уходить.

Зак некоторое время пялился на дверь ванной, затем подмигнул мне и схватил полупустую упаковку пива.

— Пошли, — сказал он, беря меня за руку и подталкивая к двери.

— Ты украдешь у него пиво? — спросила я, чувствуя небольшое раздражение. — Серьезно?

— Пошел он, — Зак сузил глаза и посмотрел на меня. — Он — полный придурок, думает, что он лучше, чем кто-либо другой. Он и его тупой чертов мотоклуб. Все они — кретины и бандиты, и он тоже. Скорее всего, он украл это где-то раньше. А ведь он может купить гораздо больше в любое время, не то, что мы. Мы отнесем пиво к Кимбер. Ее родители в Мексике.

Мы бегом спустились по ступеням многоквартирного дома и пересекли парковку, подойдя к его машине. Это был старый, но, по крайней мере, полноместный Форд-пикап, который был достаточно вместительным. Мы иногда катались на нем, только мы двое, а потом часами лежали в грузовике под звездами, целовались и смеялись. А иногда мы собирались тремя или четырьмя парами в этой машине, сидя друг у друга на коленях.

Зак не очень хорошо проявил себя этим вечером, но это была не его вина. Иногда жизнь просто не следует плану. Я все еще была от него без ума.

— Эй, — сказала я, останавливая его, когда он собирался открыть водительскую дверь. Я развернула его и встала на цыпочки, целуя его долго и медленно. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, детка, — ответил Зак, заправляя мне волосы за уши.

Я таяла, когда он так делал — чувствовала себя такой защищенной.

— А теперь поедем и прикончим несколько банок пива. Дерьмо, чертов сумасшедший вечер. Мой брат такой придурок.

Я закатила глаза и засмеялась, пока усаживала задницу в машину.

Что ж, потеря моей девственности не была идеальной, прекрасной и все такое. Но, в конце концов, все закончилось, и Зак любит меня.

Но все же, мне очень жаль свои трусики.

Я покупала их специально для этого вечера.

Спустя восемь месяцев

Ругер

— Черт, этот моя мать. Я должен ответить, — прокричал я через стол Мэри Джо, показывая телефон.

Группа еще не начала играть, но помещение уже было полным, и я не мог ни черта расслышать. Я не часто куда-то выбирался с тех самых пор, как стал проспектом в «Риперах». Заслужить положение в клубе стало моей основной работой, но у меня к тому же была еще работа в ломбарде.

Мама это знала и не стала бы звонить мне, если бы это не было чем-то важным.

— Эй, дай мне выйти, — громко сказал я в трубку, широко шагая к двери.

Люди расступались передо мной, и я сдержал улыбку. Я всегда был крупным парнем, а теперь на мне еще и знаки мотоклуба.

Сосунки просто стекали под столы, когда видели на моем жилете нашивки клуба.

— Все, я вышел, — сказал я, отходя от толпы перед железным конем.

— Джесси, ты нужен Софи, — заявила моя мать.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, смотря на свой байк, припаркованный неподалеку.

Не слишком ли близко стоит к нему этот парень?

«Спешу обломать тебя, парень…»

— Так ты едешь? — спросила она.

Черт. Она что-то говорила.

— Дерьмо, прости, мам. Прослушал, что ты сказала.

— Мне только что позвонила Софи вся в панике, — объяснила моя мать. — Глупые дети. Она поехала на вечеринку с твоим братом, а теперь ей кажется, что она рожает. Он слишком пьян, чтобы отвезти ее, а у нее схватки, поэтому сама вести она не может. Я убью его. Поверить не могу, что он повез ее в такое место, особенно сейчас.

— Ты, мать твою, шутишь?

— Джесси, не разговаривай со мной так, — рявкнула она. — Ты можешь ей помочь или нет? Я сейчас в Спокане, и, чтобы доехать до нее, у меня займет минимум час. Я позвоню еще кому-нибудь, если ты не можешь.

— Постой, а разве еще не слишком рано?

— Да, немного рановато, — отозвалась она, ее голос был напряжен. — Я хотела вызвать «скорую», но она настояла, что это всего лишь схватки Брекстона Гикса (ложные схватки — прим. пер.). Вызов скорой стоит целое состояние, ты же знаешь, а она переживает за счета. Она хочет поехать домой, но я думаю, что ей нужно в больницу. Ты можешь отвезти ее или нет? Я встречу тебя там, как только доберусь до города. У меня действительно плохое предчувствие по поводу этого, Джесс. Думаю, что это не схватки Брекстона Гикса.

— Да, конечно, — ответил я, думая, что же, мать его, такое «схватки Брекстона Гикса».

Я увидел Мэри Джо, выходящую из бара и жалобно мне улыбающуюся. Она прекрасно знала о неожиданных звонках и изменениях в планах.

— Где они?

Я запомнил информацию и повесил трубку, приближаясь к девушке и пожимая плечами. Отстой. Я хотел перепихнуться, но не в клабхаусе. Иногда приватность вовсе не повредит, а Мэри Джо была горячей.

— Дела клуба? — мягко спросила она

Слава чертям, она не была королевой драмы.

— Нет, семьи, — ответил я. — Мой сводный брат — кретин, обрюхатил свою подружку, и теперь она рожает. Нужно отвезти ее в больницу. Поеду за ней.

Мэри Джо округлила глаза.

— Ты должен ехать, — быстро сказала она. — Я доеду до дома на такси. Блин, это дерьмово… Сколько ей?

— Недавно исполнилось семнадцать.

— Черт, — ее передернуло, будто от ужаса. — Не могу себе представить иметь ребенка в таком возрасте. Позвони мне позже, ладно?

Я поцеловал ее быстро, но страстно. Она опустила руку вниз и сжала мой член. Я тяжело вдохнул, чувствуя, что тот твердеет. Мне действительно нужна была разрядка…

Вместо этого я отстранился и пошел к своему байку.

Вечеринка была на полпути к Эфелю, в каком-то поле, которое, по моим смутным воспоминаниям, я посещал в старшей школе. Я довольно быстро нашел машину Зака. Софи стояла рядом с ней, испуганно вглядываясь в летние сумерки. А потом ее лицо скривилось, и она наклонилась вперед к своему большому животу, охая. Теперь она казалась просто в ужасе.

Я припарковал байк и понял, что его придется оставить в поле — нет никаких шансов, что она может поехать на нем. Прекрасно, черт возьми. Эти мелкие придурки будут бегать вокруг моего байка, или еще чего хуже. А лицо Софи, тем временем, стало белым от напряжения. И ни одного чертового помещения. Ей нужно сесть в машину, и, определенно, ей нужно сделать это сейчас. Я покрутил головой, высматривая своего брата.

Я до сих пор не мог понять, как умная, красивая девушка, как она, из всех людей выбрала Зака. У Софи были длинные, каштановые волосы, прекрасные зеленые глаза, а еще в ней была эта кричаще-женская нежность — нежность, о которой я думал ни одну ночь, держа член в руке. Даже беременная, посреди вечеринки в поле, она была восхитительна.

Хотя и чертовски юна.

Она увидела меня и вздрогнула, заводя руку и кладя ее на спину — выпрямляясь после проходившей схватки. Я знал, что она меня не любит, и не винил ее. Мы встретились не при лучших обстоятельствах, и отношения между мной и Заком становились хреновее с каждым днем. Я ненавидел, как тот обращался с нашей матерью, ненавидел образ его жизни. Но больше всего остального я ненавидел, как маленький засранец ведет себя, неся ответственность за Софи.

Сукин сын не заслужил такой девушки, как она, а их ребенок определенно не выиграл в лотерею, имея такого будущего папашу.

— Как ты? — спросил я, подойдя к Софи и присев на корточки, чтобы видеть ее лицо.

Ее глаза были полны паники.

— У меня отошли воды, — сказала она охрипшим шепотом. — Интервал между схватками маленький. Очень маленький. При первых родах все должно идти медленно, так быстро никогда не происходит. Мне нужно в больницу, Ругер. Мне не нужно было сюда приезжать.

— Черт меня дери, — пробормотал я. — У тебя есть ключи?

Она покачала головой.

— Они у Зака. Он где-то у костра. Может быть, нужно вызвать «скорую»? Ох… — выдохнула она и согнулась пополам.

— Держись, я найду Зака. Я смогу доставить тебя в больницу быстрее любой скорой.

Она снова охнула и облокотилась на машину. Я побежал к костру и нашел Зака практически без сознания на земле.

— Поднимайся, засранец, — потребовал я, хватая его за футболку и таща вверх. — Ключи. Живо.

Зак смотрел на меня невидящим взглядом. Это блевотина у него на футболке? Старшеклассники обступили нас и смотрели, широко раскрыв глаза и держа в руках большие красные стаканы с дешевым пивом.

— Бл*дь, — вновь пробормотал я, шаря в кармане штанов своего брата, лелея чертову надежду, что он не потерял ключи.

Моя рука была ближе к члену Зака, чем он когда-либо хотел. Я вытащил ключи и толкнул Зака обратно в грязь.

— Если хочешь увидеть, как родится твой ребенок, сейчас же тащи свою задницу к машине, — сказал я ему. — Я не собираюсь тебя ждать.

После этого я побежал назад к форду, рывком открыл дверь и усадил Софи на заднее сиденье. Я услышал ударяющийся звук и боковым зрением увидел, как Зак забирается в кузов пикапа.

Маленький ублюдок.

Я повернул зажигание, завел машину и приготовился ехать. Затем приглушил мотор, выпрыгнул из машины и побежал к своему байку. У меня там была маленькая аптечка. Ничего серьезного, но в таких обстоятельствах она нам может понадобиться. Я снова забрался в машину, вырулил с поля и начал двигаться по направлению к шоссе, тревожно наблюдая за Софи в зеркало заднего вида. Она тяжело дышала, а затем закричала.

Каждый волосок на моем затылке встал дыбом.

— Черт возьми, кажется, мне нужно тужиться, — закричала она. — Боже, как больно. Как же больно. Я еще никогда такого не чувствовала. Езжай быстрее, нужно доехать туда быст...

Ее голос затих, а затем она снова охнула. Я прибавил скорость, думая, есть ли у Зака за что держаться. Я не мог видеть его в пикапе. Может, он там отключился.

Черт, а может, он попросту выпал. Меня не заботили оба варианта.

Мы практически уже добрались до шоссе, когда Софи начала кричать.

— Останови! Останови машину.

Я остановился, чертовски надеясь, что это было не тем, о чем я думал. Поставив машину на ручной тормоз, я повернулся, чтобы увидеть ее: у нее были закрыты глаза, на практически багровом лице читалась агония. Ее тело было наклонено вперед, а сама она стонала.

— «Скорую», — жестким голосом произнес я.

Она коротко кивнула. Я позвонил, объяснил оператору все детали ситуации. После этого поставил телефон на громкую связь, бросив его на сиденье. Затем выбрался из машины и, открыв заднюю дверь, забрался внутрь.

— Я тут с тобой, Софи, — отозвался голос оператора «911». — Держись. Парамедики уже выехали из Хэйдена. Ты скоро их увидишь.

Софи застонала от очередной схватки.

— Мне нужно тужиться.

— «Скорая» в десяти минутах от вас, — сказала оператор. — Можешь потерпеть до того, пока они не приедут? У них есть все, что необходимо, чтобы помочь тебе.

— ЧЕРТ! — закричала Софи и с такой силой сжала мои руки, что у меня онемели пальцы.

— Хорошо. Вряд ли ребенок родится до приезда скорой, но вам лучше приготовиться, Ругер, — заявила оператор, ее голос был таким спокойным, что казался каменным.

Как ей это удается? У меня было чувство, что я находился в полминуте от сердечного приступа.

— Вы нужны Софи. Хорошая новость в том, что рождение детей — естественный процесс, и ее тело знает, что делать. Такая скорость событий обычно означает, что сами роды будут очень гладкими. У вас есть возможность вымыть руки?

— Да, — буркнул я. — Тебе придется отпустить меня на секунду, Софи.

Она замотала головой, но я сумел высвободить руки. Я влез в аптечку первой помощи, доставая оттуда несколько до смешного маленьких санитарных салфеток. Затем протер ими свои руки и попытался сделать то же самое с ее.

Она закричала и ударила меня по лицу.

Матерь божья, а в девчонке есть скрытая сила. Я потряс головой, взял себя в руки, моя скула ныла.

Еще одна схватка.

— Еще слишком рано, — Софи ловила ртом воздух. — Я не могу это остановить. Мне нужно тужиться.

— Когда у нее срок? — спросила оператор, пока Софи низко и протяжно подвывала.

— Где-то через месяц, — ответил я. — Еще слишком рано.

— Так. Самое главное — убедиться, что ребенок дышит. Не уроните его на землю, если он родится до приезда скорой. Вы должны его поймать. Сейчас не паникуйте, роды могут занять несколько часов, особенно первые. Но на всякий случай, нужно, чтобы вы нашли что-нибудь теплое, во что можно будет завернуть ребенка, если Софи родит. Проверьте дыхание ребенка. Если оно нормальное, приложите ребенка к груди матери, лицом вниз, кожа к коже. Затем заверните его в то, что у вас есть. Не рвите пуповину, перережьте ее чем-нибудь. Не прикасайтесь руками к родовому каналу. Если послед выйдет, заверните его вместе с ребенком.

Именно тогда-то я все и понял.

Софи собирается родить своего ребенка прямо здесь, посреди дороги. Моего племянника.

Прямо сейчас.

Святое дерьмо, ей сначала нужно снять штаны.

На ней были леггинсы, и я попытался стянуть их вниз, пока она все еще находилась в машине. Ничего не получилось, и, кажется, она так и не смогла найти удобного положения.

— Нужно вытащить тебя отсюда, — сказал я.

Она замотала головой и заскрипела зубами, но я поднял ее и все равно поставил ногами на землю. Затем я стянул ее мокрые леггинсы вместе с трусами одним ловким движением, приподнял сначала одну ногу, а затем вторую, чтобы освободить ее ноги от облегающей ткани.

Что теперь?

Софи снова закричала, ее лицо исказилось, и она, упав на корточки рядом с машиной, начала тужиться.

Черт, мне нужно было что-нибудь, чтобы согреть ребенка.

Я бешено осматривался, но не находил ровным счетом ничего, поэтому скинул свой жилет и забросил его в грузовик. Затем стянул футболку через голову. Это был не лучший выбор, но она была относительно чистая. Я помылся и надел свежую футболку перед встречей с Мэри Джо.

Софи все время тужилась, согнувшись вперед и впившись пальцами глубоко в мои плечи. Утром у меня будут синяки. Возможно, даже царапины от ее ногтей. Не важно. Спокойный голос оператора подбадривал нас, говорил, что «скорая» всего в пяти минутах. Софи ее не слушала, затерявшись в собственном мире боли и напряжения, с каждой новой схваткой низко и протяжно крича.

— Вы видите головку ребенка? — спросила оператор.

Я похолодел.

— Хотите, чтобы я посмотрел?

— Да.

Я был чертовски уверен, что не хочу смотреть. Бл*дь. Но я нужен Софи. И я нужен ребенку. Я заглянул между ее ног.

Тогда-то я и увидел это.

Маленькая головка, выходящая из ее тела, покрытая черными волосами. Мать твою.

Софи глубоко вдохнула и еще сильнее вцепилась в мои плечи. Она издала один низкий долгий крик и снова начала тужиться.

Тогда это и случилось.

Я метнулся вниз — практически в трансе — так как самый прелестный маленький человечек выскользнул из нее прямо в мои руки. Софи начала плакать от облегчения, и по ее бедрам заструилась кровь.

— Что случилось? — спросила оператор.

Я услышал вой сирен в отдалении.

— Ребенок родился, — пробормотал я с восхищением.

Я видел, как рождались телята, но это не шло ни в какое сравнение.

— Я держу его.

— Он дышит?

Я смотрел на новорожденного, который открыл свои маленькие глазки впервые в жизни, и посмотрел прямо на меня. Глаза были голубыми и круглыми, затуманенными, но чертовки потрясающими. Они снова закрылись, когда ребенок скривил свой маленький ротик, сделал глубокий вдох и пронизывающе заплакал.

— Да. Черт. Ребенок в порядке.

Я посмотрел на Софи и приподнял малыша. Она осторожно улыбнулась и склонилась к ребенку. Ее вымотанное, заплаканное, но все же светившееся лицо было вторым самым прекрасным из того, что я когда-либо видел в своей жизни.

Идущим сразу же после этих крохотных голубых глазок.

— Ты справилась, детка, — прошептал я Софи.

— Да, — прошептала она в ответ. — Справилась, не так ли?

Она легко поцеловала головку мальчика.

— Привет, Ноа… Это мамочка, — сказала она. — Я буду очень хорошо заботиться о тебе. Обещаю. Всегда.

Глава 1

Семь лет спустя

Сиэтл, штат Вашингтон

Софи

Наша последняя ночь в Сиэтле была не из лучших.

Моя няня, запасная няня и еще одна запасная няня — все простудились. Было бы скверно, если бы одна из моих новых соседок не согласилась приглядеть за Ноа. Я ее практически не знала, но мы уже месяц жили рядом и не враждовали. Не лучший вариант, я знаю.

Но, когда ты — мать-одиночка, приходится выкручиваться.

Позже Дик наорал на меня за то, что пришла на смену поздно.

Я не сказала ему, что могла вообще не прийти из-за Ноа. И нет, я не зову его Дик, потому что он тот еще хрен¹ (хотя он такой). Это его настоящее имя.

Тем вечером я действительно поняла, почему он был в таком плохом настроении: из шести девушек, которые должны были быть на смене, пришли только две. У двух была простуда (вирус — половина города болеет), а у других двух были свидания. Или я предполагала, что были свидания. Официальные версии были: умершая бабушка (уже пятая) и воспалившаяся татуировка.

Разумеется, ни в одной ближайшей к ней аптеке не было бацитрацина.

Короче, все произошло чертовски быстро. У нас выступала группа, сумевшая развеселить посетителей, но живая музыка и пьяные танцы не облегчали нам работу со столиками. К тому же, мы были заняты больше, чем обычно. Даже при необходимом количестве персонала мы вряд ли расслабились бы. Ну и, конечно же, группа была местной, и большинство фанатов были студентами, что означало фиговые чаевые.

К одиннадцати я уже вымоталась и до безумия хотела в туалет, поэтому прошмыгнула в уборную. Туалетная бумага уже закончилась (кто бы сомневался), и я чертовски точно знала, что ни у кого не было времени принести новую. Вытащив телефон, я быстро проверила сообщения и увидела два. Одно от Миранды, моей няни, а второе от Ругера — самого страшного на свете почти отца.

Черт.

Сначала Миранда. Я держала телефон у уха и слушала, надеясь, что все в порядке. Дик ни за что не отпустит меня пораньше, даже если будет что-то срочное. Ругер может и подождать.

«Мам, мне страшно, — заговорил Ноа, и я похолодела. — Я взял телефон Миранды и заперся в туалете, — продолжал он. — Тут плохой дядя, он курит в квартире и хотел, чтобы и я тоже покурил, и они все время смеются надо мной. Он пытался пощекотать меня и заставить сидеть у него на коленях. Сейчас они смотрят фильм, в котором показывают голых людей, и мне он не нравится. Я не хочу быть здесь, я хочу домой. Хочу, чтобы ты пришла домой. Ты правда мне очень нужна. Прямо сейчас».

Я слышала его тяжелое дыхание, будто бы он плакал, но не хотел, чтобы я знала, а потом сообщение прервалось.

Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь контролировать нахлынувший адреналин. Проверила время прихода сообщения — почти сорок пять минут назад. Желудок скрутило, и на секунду я подумала, что меня вырвет. Потом я собралась и вышла из уборной. Мне нужно вернуться в бар и попросить Брэтта, бармена, открыть подсобку, где мы хранили сумки.

— Мне нужно домой, мой ребенок в беде. Передай Дику.

Сказав это, я направилась к двери, проталкиваясь через пьяных студентов. Я практически уже вышла, когда кто-то схватил меня за руку и развернул. Сверкая глазами, на меня смотрел мой босс.

— Куда это, черт возьми, ты собралась, Уильямс?

— Это срочное, — ответила я ему. — Мне нужно домой.

— Если уйдешь, когда тут такая толпа, можешь больше не возвращаться, — проворчал Дик.

Я наклонилась вперед и посмотрела на него сверху вниз, что было довольно легко, учитывая, что этот парень был не выше пяти футов² ростом. В другое время я бы подумала, что он хоббит.

Сегодня же он был просто троллем.

— Мне нужно позаботиться о своем сыне, — заявила я холодно, включив самый свой устрашающий для троллей голос. — Так что отпусти мою руку. Сейчас же. Я ухожу.

Поездка до дома заняла, казалось, целый год.

Не останавливаясь, я названивала Миранде, но никто не отвечал. Я подъехала к нашему старому многоквартирному дому и побежала вверх по деревянным ступеням на последний этаж, трясясь от странного смешения ярости и страха. Квартира Миранды находилась прямо напротив моей маленькой студии и, хотя от подъема по лестнице мышцы ног ужасно болели, мне нравилось, что на этаже расположены только наши квартиры. До этого дня.

Сегодня это место казалось уединенным и пугающим.

Постучав в дверь, я услышала звуки музыки и ворчание. И никакого ответа. Я застучала сильнее, удивляясь, как еще не сломала ее. Тогда дверь не спеша открылась. Высокий парень в расстегнутых штанах и без рубашки преградил проход. У него уже начал появляться живот, а глаза были покрасневшими. Я уловила запах травки и алкоголя.

— Да? — спросил он, покачиваясь.

Я попыталась заглянуть за него, но он загородил обзор.

— Мой сын, Ноа, здесь, — сказала я, пытаясь сохранять спокойствие и сконцентрироваться на том, что действительно важно.

Смогу убить этого ублюдка потом.

— Я пришла, чтобы забрать его.

— А, да. Забыл о нем. Заходи.

Он отошел в сторону, и я прошла мимо него. Квартира Миранды была такой же студией, как и наша, поэтому я бы в любом случае увидела бы Ноа. Вместо этого я обнаружила свою бесполезную соседку на диване, развалившуюся на спине с остекленевшими глазами и мечтательной улыбкой на губах. Ее одежда была помята, а длинная юбка в стиле хиппи задрана над расставленными коленями. Телефон лежал на кофейном столике прямо перед ней, как раз рядом с бульбулятором³, сделанным из ручек, фольги и бутылки из-под «Маунтин Дью». Вокруг стояли пустые бутылки, потому что, видимо, одной травки было недостаточно, чтобы развеселить ее, пока она проваливала миссию сиделки для моего семилетнего ребенка.

— Миранда, где Ноа? — потребовала я ответа.

Она посмотрела на меня пустым взглядом.

— А мне откуда знать? — нечленораздельно ответила она.

— Может, он вышел, — пробормотал парень, отворачиваясь от меня и доставая из холодильника другую бутылку пива.

Я задержала дыхание.

На его спине была огромная татуировка, похожая на тату Ругера за одним лишь исключением: вместо символа «Риперов» был изображен символ Дьявольских Джеков. Еще одного мотоклуба. Плохо. Что бы там ни говорил Ругер, это всегда плохо.

Подумаю об этом позже.

«Сосредоточься. Нужно найти Ноа».

— Мама?

Его голос был тих и дрожал. Отчаянно оглядевшись вокруг, я увидела сына, перебравшегося через открытое окно, выходящее на улицу.

«Боже мой».

Я направилась к нему, стараясь подходить очень осторожно. Четыре этажа над землей и мой мальчик, цепляющийся за подоконник. Если я не буду предельно осторожна, то столкну его с выступа.

Протянув руки, я схватила его за плечи, затащила в квартиру и прижала к себе. Он обхватил меня руками и ногами на манер обезьянки, а я стала поглаживать его по спине, шепча, как сильно я его люблю, и обещая больше никогда не оставлять одного.

— Не понимаю, чего ты так переживаешь, — забормотала Миранда, освобождая место для своего придурковатого бойфренда. — Снаружи есть пожарная лестница и там не холодно. Сейчас август. Ребенок был в порядке.

Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и велела себе сохранять спокойствие. После этого открыла глаза, и мой взгляд упал ей за спину.

Тогда-то я и увидела порно на экране телевизора.

Мои глаза бегло прошлись по картинке, как накачанная силиконом женщина обслуживает четырех мужчин одновременно. Мои глаза загорелись огнем.

Тупая сука. Миранда заплатит за это.

— Да в чем, в конце концов, твоя проблема? — ее язык заплетался.

Я не потрудилась ответить. Мне просто нужно было забрать отсюда своего мальчика домой, где безопасно. А с соседкой разберусь завтра.

Надеюсь, к этому времени я достаточно успокоюсь, чтобы не оборвать ее жалкую жизнь.

Я вынесла Ноа из квартиры и направилась через коридор к собственной двери. Каким-то образом мне удалось открыть ее, не выпуская сына из рук, хотя пальцы и тряслись от подавляемой ярости и непосильного чувства вины.

Я подвела его.

Мой ребенок нуждался во мне, а вместо того, чтобы защитить, я оставила Ноа с наркоманкой, которая могла его убить. Быть матерью-одиночкой — отстой.

Мне потребовались горячая ванна, час обжиманий и четыре книжки, чтобы Ноа заснул.

А я? Не уверена, что вообще когда-нибудь засну.

Сну не способствовала и летняя жара — клянусь, в квартире даже дуновения не было. После часа мучений в темноте, наблюдая за тем, как маленькая грудь сына поднимается и опускается, я сдалась. Взяла пиво и села на диван, в голове проносились тысячи мыслей. Сначала я убью Миранду. Затем нужно будет найти новую квартиру, или это придется сделать Миранде. Еще я раздумывала по поводу вызова копов.

Мне понравилась идея бросить на съедение волкам Миранду и ее парня-наркошу. Они заслужили «дружественный» визит полицейских.

Но, раз ее парень состоял в мотоклубе, вызов полиции, возможно, был бы не самым умным ходом. Ребята из мотоклубов обычно не большие поклонники копов, а перспектива того, что он и его братья решат донести до меня эту информацию, когда его освободят, не радовала. Не говоря уже о том, что служба защиты детей будет вовлечена во все это, что тоже весьма скверно.

Я люблю Ноа и готова сделать для него что угодно. И я чертовски хорошая мать. Когда другие девушки моего возраста веселились на вечеринках, я водила сына в парк и читала ему книжки. Свой двадцать первый день рождения я провела, держа сына, пока его рвало от желудочного гриппа, а не совершая рейд по барам. Не имело значения, насколько тяжело мне было, я проводила время с Ноа каждый день, чтобы убедиться, что он знает, что любим.

Но в действительности все это выглядело не так хорошо.

Мать-одиночка. Отец, не участвующий в жизни ребенка. Отсутствие рядом семьи и ничтожная квартирка-студия. А после сегодняшнего вечера я, вероятно, еще и безработная... Какой вывод сделают работники службы защиты детей? Для начала обвинят в том, что оставила сына с Мирандой?

Я понятия не имела, что делать. Я сделала большой глоток пива и повернулась к телефону, на котором укоризненно сияло сообщение от Ругера. Дерьмо. Я ненавидела звонить ему. Не важно, сколько времени он проводил с нами (а у него был принцип регулярно навещать Ноа), я просто не могла расслабиться рядом с ним. Я не нравилась Ругеру и знала это. Думаю, он обвинял меня в том, что я разрушила его отношения с Заком. И Бог свидетель, я сыграла в этом свою роль. Я отогнала от себя эти воспоминания.

Я всегда отгоняла их от себя.

Если бы я его только раздражала, это было бы еще полбеды. Вместо этого он смотрел прямо сквозь меня, едва ли замечая мое существование.

Был ли повод расстраиваться? Ругер был самым сексуальным парнем из всех, кого я когда-либо встречала. Он излучал опасность, был покрыт мускулами, татуировками и пирсингом, и этот его чертов «харлей». Когда он входил в комнату, он всецело завладевал вниманием, потому что хватало и одного взгляда, чтобы увидеть, что он был тот еще засранец, из разряда тех, кто всегда получает то, чего хочет, и никогда не извиняется.

Я втрескалась в него без памяти прежде, чем поняла, что он вряд ли замечает хоть что-то, кроме своего очевидного увлечения каждой женщиной моложе сорока в радиусе пятисот миль, кроме меня. Ну, один раз он все же заметил, однако закончилось все не очень хорошо.

По крайней мере, он никогда не приводил с собой своих клубных шлюх (чему я была крайне признательна), но это не меняло того факта, что он был одним из самых озабоченных кобелей северного Айдахо.

Такими были наши отношения.

Несмотря на мое весьма скромное очарование и еще меньшую сексуальность, самый плодовитый кобель все-таки предпочитал проводить время с моим семилетним сыном во время своих визитов.

Я вздохнула и нажала на «прослушать».

«Софи, отвечай на свой чертов телефон, — его голос был холоден и тверд, как и обычно. — Мне только что позвонил Ноа. Я разговаривал с ним какое-то время, но потом разоралась какая-то сучка и забрала телефон. Когда я перезванивал, никто не отвечал. Не знаю, о чем ты там, нафиг, думаешь, но ты нужна своему ребенку. Поднимай задницу и забери его. Сейчас же. Клянусь, если с ним хоть что-нибудь случится... ты не захочешь узнать, что тогда будет, Софи. Позвони мне, черт возьми, когда найдешь его. И никаких оправданий».

Я бросила телефон и подтянула колени, растирая виски подушечками пальцев.

Ко всему прочему мне еще придется иметь дело с дерьмом, которое мистер Быть-байкером-не-преступление выльет на меня. И он это сделает, в этом у меня сомнений не было. Ругер был достаточно страшен в хорошем настроении. Единственный раз, когда я видела его действительно взбешенным, до сих пор снился мне в кошмарах, и это не просто фигура речи. К сожалению, тогда у него был повод. Когда я была нужна сыну, я не ответила на телефон. Слава Богу, Ругер был тогда с Ноа. Но все же... я действительно не хотела разбираться с ним сейчас.

Я не могла держать его в неизвестности, чтобы он всю ночь беспокоился о Ноа. В последний раз, когда я его видела, он назвал меня сукой, и, возможно, у него был повод, но я не была достаточной сукой, чтобы так его мучить. Я нажала на «обратный вызов».

— Он в порядке? — потребовал ответа Ругер, даже не соизволив поздороваться.

— Я забрала его, с ним все в порядке, — ответила я. — Я не слышала телефон на работе, но увидела его сообщение и приехала к нему через сорок пять минут. С ним все хорошо. Нам повезло, и ничего такого не случилось.

— Ты уверена, что этот урод его не тронул? — задал вопрос Ругер.

— Ноа сказал, что тот пытался пощекотать его и усадить к себе на колени, но он убежал. Они были совершенно укурены и пьяны. Не думаю, что они вообще заметили, когда он перелез через окно. Он прятался на пожарной лестнице.

— Бл*дь, — произнес он не очень счастливым тоном. — Как высоко он был?

— На четвертом этаже, — отозвалась я, закрыв глаза от стыда. — Чудо, что он не упал.

— Ладно, я еду. С тобой я поговорю позже. И, мать твою, не оставляй его снова одного, или будешь иметь дело со мной. Поняла?

— Да, — прошептала я.

Я положила трубку и вернула телефон на стол. В комнате было душно, и мне не хватало воздуха, поэтому я тихо пробралась к окну. Шершавая деревянная оконная рама со стоном заскользила вверх, и я высунулась из окна, смотря вниз на улицу, впитывая в себя прохладный воздух. Люди выходили из баров на улицу и смеялись, как будто все было хорошо и здорово.

Что было бы, если бы я не проверила голосовую почту? Посмотрел бы кто-нибудь из этих счастливых пьянчуг наверх и увидел бы маленького мальчика, цепляющегося за пожарную лестницу? А если бы он там уснул?

Ноа мог бы сейчас лежать мертвым на этой мостовой.

Я допила пиво и, прихватив еще одно, села на свой ветхий диван и начала вторую бутылку. Последний раз, когда я смотрела на часы, было три часа ночи.

Шум в предрассветной темноте разбудил меня.

Ноа?

Рука накрыла рот, в то время как на меня опустилось крупное тело, придавливая к дивану. Адреналин вспыхнул во мне слишком поздно, и уже не имело значения, как сильно я боролась, брыкаясь своим телом под его, напавший держал меня в ловушке. Все, о чем я могла думать, был Ноа, спящий в другом конце комнаты. Я должна драться и выжить ради сына, но я не могла пошевелиться и ничего не видела в проклятой темноте.

— Ты напугана? — грубый глубокий голос зашептал мне в ухо. — Гадаешь, сможешь ли пережить эту ночь? А что насчет твоего ребенка? Я мог бы изнасиловать и убить тебя, а затем продать его на утехи какому-нибудь педофилу. И ты ни черта не смогла бы сделать, чтобы остановить меня, ведь не смогла бы? Как ты собираешься защищать его, живя в подобном месте, Софи?

Черт. Я знала этот голос.

Ругер.

Он не причинит мне вреда.

«Придурок».

— Мне даже не пришлось взламывать чертов так называемый замок, который стоит в этой дыре, — продолжил он, накрыв мои бедра своими, демонстрируя тем самым, как мало я могла контролировать. — Твое окно открыто, окно в коридоре тоже. Я всего лишь вышел на пожарную лестницу и зашел в квартиру, что означает, что так смог бы сделать кто угодно. Включая и того больного мудака, с которым наш мальчик имел дело ранее. Этот ублюдок еще в здании? Он мне нужен, Софи. Кивни головой, если будешь тихой, и я позволю тебе говорить. Не пугай Ноа.

Я кивнула головой, как смогла, пытаясь унять скачущее сердце и разрываясь между остатками страха и возрастающим гневом.

Как он смеет судить меня?

— Если закричишь, ты заплатишь.

Я мотнула головой. Он убрал руку, и я сделала несколько глубоких вдохов, быстро моргая и пытаясь решить, будет ли хорошей идеей укусить его. Скорее всего, нет... Ругер был тяжелым, и он накрыл все мое тело, мои ноги были подмяты под его, а руки глубоко вжаты в диван. Я не могла вспомнить, чтобы он добровольно касался меня прежде — по крайней мере, не в последние четыре года. И это было хорошо, потому что все, что было связано с Ругером, заставляло мои мозги работать в совершенно не том направлении, а тело изнывать.

Последний раз, когда мое тело изнывало, я залетела.

Я никогда не жалела, что родила сына, но это вовсе не означает, что я должна позволить своему либидо вновь думать за меня. Когда мы с Заком наконец окончательно расстались, я встречалась только с надежными, очень скучными мужчинами. За всю свою жизнь я переспала всего с тремя мужчинами, и номера два и три были милыми и спокойными. Мне совершенно не были нужны такие сложности, как дядя-байкер моего сына... Но я уловила его знакомый запах — машинное масло, перемешанное с легким ароматом мужского пота, — что тут же ожидаемо отозвалось внизу живота.

Даже злясь, я хотела Ругера.

На самом деле, я всегда хотела его гораздо больше, когда злилась. И как назло у него был просто дар выбешивать меня. Жизнь была бы гораздо проще, если бы я могла его ненавидеть. Парень был настоящим придурком. И так случилось, что он был тем придурком, который чертовски любил моего сына.

А сейчас он лежал на мне, и мне хотелось ударить его по голове или сделать что-то еще, но я также чувствовала нарастающее тепло между ног. Он был большим, твердым, и прямо там, и я понятия не имела, как с этим справиться. Ругер всегда держал со мной дистанцию. Я ожидала, что теперь он позволит мне встать, что выскажет свои претензии, возможно, как-то конструктивно, но этого не произошло. Вместо этого он вновь зашевелился, оперся локтями по обе стороны от меня, удерживая в ловушке.

Его ноги задвигались, и одна легла между моих ног. Слишком интимно. Я попыталась свести колени, но он прищурил глаза и скользнул бедрами по моему тазу.

Это было неправильно. Так неправильно... К тому же, нечестно, потому что сжимать его между ног не способствовало лучшей работе моего мозга. Я начала извиваться, стараясь быть как можно дальше от него. Немедленно. И все же, я не могла не думать о том, смогла бы я проскользнуть рукой между нами и расстегнуть его ширинку.

Этот мужчина был как героин — соблазнял, привязывал к себе и не отпускал до самой смерти.

— Лежи спокойно, — прошептал он натянуто. — То, что мой член сейчас там, где ему нравится, возможно, спасает тебе жизнь. Поверь мне, я всерьез задумываюсь над тем, чтобы придушить тебя, Софи. Поэтому мысли о том, чтобы трахнуть тебя, помогают отвлечься.

Я похолодела.

Я не могла поверить, что он только что это сказал. У нас было соглашение. Мы никогда его не обсуждали, но оба тщательно ему следовали. И несмотря на это, он снова прижал свои бедра к моим, и я ощутила его увеличивающуюся длину у своего живота. Мои внутренние мышцы сжались, посылая волны желания по телу. Но это были обманные ощущения. У моей страсти лишь один выход: я буду желать его, он меня — игнорировать, а мы оба — притворяться, что ничего этого никогда между нами не было.

Я облизнула губы, и его глаза уловили это легкое движение, едва различимое в приглушенном свете, пробивающемся из окон.

— Ты не это имел в виду, — прошептала я.

Он сузил глаза, изучая меня, будто лев, выслеживающий самую медленную газель. Стойте, а львы едят газелей? И это действительно происходит?

«Думай».

— Это не ты, Ругер, — сказала я. — Только подумай о том, что ты только что сказал. Дай мне встать, и мы поговорим.

— Я, мать твою, сказал именно то, что хотел, — ответил он жестко и зло. — Я узнал, что мой ребенок в опасности, а его мать неизвестно где. Я провел несколько часов в дороге между штатами, до чертиков напуганный тем, что кто-то может обидеть или убить нашего мальчика, и когда я наконец-то доехал, я нахожу вас в какой-то дыре, где сломан замок у входной двери внизу и можно спокойно войти в квартиру через открытое окно. Я проникаю в квартиру и вижу тебя, вырубившуюся на диване, практически голую и воняющую пивом.

Он наклонил голову и вдохнул мой запах, а его бедра встретились с моими. Дерьмо, это было хорошо. У меня все ныло между ног, но это было хорошо.

— Я спокойно мог забрать его отсюда, легче, бл*дь, легкого, — продолжил он, поднимая голову и прожигая меня глазами. — А если смог бы я, смог бы и кто-то другой, и это не нормально. Так что тебе нужно быть тихой и ждать, чтобы я немного остыл, потому что прямо сейчас я не очень-то себя контролирую. А до этого я бы советовал тебе не говорить мне, что я имел в виду, понятно?

Я кивнула головой, глядя на него широко распахнутыми глазами. Я верила каждому его слову. Удерживая мой взгляд, Ругер вновь перенес ногу, и теперь обе его ноги были между моими так, что я чувствовала каждый сантиметр его члена прямо у своей промежности. Он полностью окружил меня, сломил своей силой, и я неожиданно вспомнила тот сумасшедший вечер, когда потеряла девственность с Заком в квартире Ругера.

Я, распластанная на диване и с широко разведенными ногами, наблюдала, как моя жизнь летит в черту.

Круг замкнулся.

Во мне все еще бурлил адреналин, поэтому не только Ругеру нужно было немного остыть. Он пугал меня, а теперь, черт побери, этот ублюдок еще и завел меня. Это были ощущения, перемешанные с чувством злости и страха, которые уже овладели мной. Я действительно не могла пошевелиться. Ругер опустил голову к моей и шумно вдохнул, толкаясь своими бедрами в мои. Чувство покалывающего, сжимающего и предательского желания разлилось от моего таза по позвоночнику. Я застонала, когда он сильнее прижался к моему клитору. Это было хорошо. Слишком хорошо.

Шлюха внутри меня предлагала очевидный способ погасить это напряжение...

Как будто прочитав мои мысли, Ругер задержал дыхание. Затем он еще сильнее толкнулся в меня, скользя своим стволом по тонкому слою хлопка, которым была прикрыта моя сердцевина. Никто из нас не сказал и слова, но я приподняла бедра, чтобы чувствовать его еще лучше, и он стал еще тверже.

Я полагала, что это была плохая идея, а сама выгибалась под ним дугой, закрыв глаза. Я годами хотела его. Каждый раз, когда видела его, тайно думала, каково это, ощущать его внутри себя.

Разумеется, если мы все же сделаем это, мне все равно придется видеть его самодовольную ухмыляющуюся физиономию. Его это совершенно не смутит, чертов придурок. Мы должны немедленно это прекратить. Но он ощущался просто невероятно. Окутывающий меня мужской запах, тяжесть его тела, распявшего мое, словно бабочку на булавке. Он коснулся носом изгиба моего уха, а затем двинулся ниже, оставляя на моей шее засосы, его губы не отпускали мою кожу до тех пор, пока я не закусила свои, чтобы не нарушить тишину. Я извивалась под ним и, наконец, поняла истину. Я хотела, чтобы он глубоко вошел в меня. Сейчас же.

И не важно, что бабочки умирают, когда их нанизывают на булавку.

— Мама?

Черт.

Я попыталась что-то сказать, но ничего не вышло. Я прочистила горло и попыталась вновь, тепло от дыхания Ругера щекотало мне щеку. Меня всю трясло, а он снова медленно направил свои бедра к моим, намеренно дразня.

Ублюдок.

— Привет, милый, — позвала я Ноа срывающимся голосом. — Эм, дай мне секундочку, ладно? Мы не одни.

— Это дядя Ругер?

Ругер вонзился в меня последний раз, а потом приподнялся. Пошатываясь, я села и, обернув себя руками, потерла предплечья. Голос Ноа должен был стать холодным душем для моего либидо, но этого не случилось. Я все еще чувствовала упоительную твердость Ругера между ног.

— Я здесь, малыш, — сказал Ругер, вставая, и провел рукой по голове.

Я изучала его в неясном лунном свете, всем своим сердцем желая, чтобы он был похож на моего бывшего босса, Дика. Но удача мне не улыбалась. Ругер был выше шести футов⁴ ростом, с горой мышц и раздражающе привлекателен в своей манере «Я, вероятно, убийца, но у меня есть ямочки на щеках и упругая задница, так что ты по-прежнему будешь жаждать меня». Иногда он ходил с ирокезом, но в последние несколько месяцев у него была та же прическа, что и когда мы впервые встретились — короткий ежик темных волос посредине и бритые виски.

Прибавьте к этому его габариты, пирсинг, черный кожаный жилет клуба и татуировки на обоих предплечьях — да он просто создан для плаката «Разыскивается». Ноа должен бы его бояться, но он никогда не замечал, насколько устрашающий его дядя. Никогда.

— Я же обещал, что приеду к тебе, верно? — мягко сказал Ругер.

Ноа выполз из кровати и потопал к Ругеру, расставляя руки для объятий. Ругер высоко поднял моего мальчика, встречаясь с его взглядом — глаза в глаза, по-мужски. Ругер всегда так делал, он серьезно относился к Ноа.

— Ты в порядке, приятель?

Ноа закивал, обвив руками шею своего дяди и тесно прижавшись к нему. Он поклонялся Ругеру, и это чувство было взаимным. Сцена была просто душераздирающей.

Я всегда думала, что героем для Ноа станет Зак. Очевидно, у меня дерьмовые инстинкты.

— Горжусь тобой, малыш, — сказал ему Ругер.

Я встала, надеясь присоединиться с ним, но Ругер отвернулся. Значит, он хотел немного уединения. Я не собиралась спорить с этим, если Ноа будет чувствовать себя в безопасности, но я все еще прислушивалась к их разговору, когда он понес сына обратно в кровать.

— Молодец, что позвонил и попросил о помощи, — я еле разобрала его голос. — Если снова когда-нибудь попадешь в подобную ситуацию, звони мне. Звони своей маме. Можешь еще копам позвонить. Помнишь, как это делается?

— Девять один один, — пробормотал Ноа слабым сонным голосом. — Он широко зевнул и приник к плечам Ругера. — Но я должен звонить туда только в экстренных ситуациях, а я не был уверен, что нахожусь в опасности.

— Тебя трогал плохой человек, это экстренная ситуация, — прошептал Ругер. — Но ты все сделал правильно, именно то, что я говорил. Ты спрятался, и это было очень хорошо, малыш. А теперь я хочу, чтобы ты лег и снова уснул, ладно? Утром я заберу тебя в свой дом, и ты больше никогда не увидишь этих людей или это место. Но ты не сможешь поехать со мной, если будешь уставшим.

У меня перехватило дыхание. Что за черт?

Я наблюдала, как он положил Ноа в кровать, а мое настроение было далеко от идеального. Через несколько секунд мой ребенок снова спал, вымотанный событиями этого дня. Я накинула халат и ждала, когда Ругер вернется, скрестив руки и готовая к схватке.

Он посмотрел на меня, приподняв бровь, даже не пытаясь скрыть оценивающего взгляда. Он пытается использовать секс, чтобы зацепить меня? Тогда это должно объяснить ту маленькую соблазнительную игру на диване...

— Ты забыла ту часть договоренности, в которой не должна меня злить?

— Почему ты сказал Ноа, что он поедет в твой дом? Ты не можешь давать такие обещания.

— Я забираю его с собой домой в Кёр-д'Ален, — ответил Ругер, и его голос выражал готовое решение.

Он наклонил набок голову, ожидая схватки, которая, как он точно знал, последует. У него была широкая мускулистая шея, а когда он скрещивал руки, у него бугрились бицепсы, на что невозможно было не смотреть. И это правда было несправедливо. Такой раздражающий тип должен быть маленьким и толстым, с торчащими из ушей волосами или еще с какими-то отклонениями. Однако, независимо от того, насколько он сексуально выглядел, я не сдамся — он не отец Ноа и ему, черт побери, придется отвалить.

— Готов поспорить, что ты захочешь поехать с нами, и это отлично. Но он не останется в этой дыре еще на одну ночь.

Я медленно покачала головой, понимая, о чем он. Я думала о нашей квартире так же: она больше не была безопасным местом, но я не собиралась позволять ему решать что-то за нас, едва приехав. Я найду новое жилье. Не уверена как, но найду.

Я провела последние семь лет, оттачивая навыки выживания.

— Ты не можешь принимать подобные решения. Он не твой сын, Ругер.

— Решение уже принято, — ответил Ругер. — И, возможно, он не мой сын, но он определенно мой ребенок. С той самой минуты, как родился, и ты, черт возьми, прекрасно это знаешь. Мне не понравилось, что ты увезла его от меня, но я уважаю то, почему ты это сделала. Но теперь все изменилось. Мама умерла, Зака нет, а это, — он обвел руками маленькую жалкую студию, — этого не достаточно. Что, мать твою, тебе в жизни нужно больше, чем дать Ноа безопасное жилье?

Я бросила в него свирепый взгляд.

— Что это должно означать?

— Потише, — сказа Ругер, входя в мое личное пространство, тем самым оттесняя меня назад.

Это был запрещенный прием, чистейшее силовое давление. Готова поспорить, у него обычно срабатывал этот трюк, потому что, когда он вот так приблизился ко мне, все инстинкты, отвечающие за выживание, кричали мне уступить ему и следовать приказам. И что-то затрепетало внутри...

«Глупое тело».

— Это означает именно то, что и имелось в виду, — продолжил он. — На что, черт побери, ты тратишь алименты? Потому что ежу понятно, что это место — настоящая дыра. И почему, бл*дь, ты съехала со старой квартиры? Она не была роскошной, но в ней можно было жить, и там был небольшой парк и детская площадка. Когда ты сказала, что переезжаешь, я подумал, что ты нашла что-то получше.

— Я переехала, потому что нас выселили за неуплату аренды.

Он заскрипел челюстью. Его лицо потемнело, и что-то, что нельзя было прочесть, заполнило глаза.

— Не хочешь рассказать, почему я не знал обо всем этом?

— Нет, — честно ответила я. — Я ничего не хочу тебе рассказывать. Это не твое дело.

Он молчал, тяжело дыша. Прошло несколько долгих секунд, пока я не поняла, что он пытается заставить себя успокоиться. Я думала, что до этого он был зол, но та холодная ярость, которая отражалась в нем сейчас — это было совершенно другое дело... Меня затрясло. В этом-то и заключалась одна из многих проблем с Ругером. Иногда он меня пугал. Что уж говорить о других парнях из клуба?

Те были еще страшнее.

Ругер был словно яд для женщин в моей ситуации, и неважно, насколько мил он был с Ноа, или как сильно мое тело желало его прикосновений.

— Ноа — мое дело, — выделяя каждое слово, наконец, произнес он. — Все, что касается его — мое дело. Если ты этого не понимаешь — это твои проблемы, но сегодня это закончится. Я забираю его домой — туда, где безопасно, чтобы мне больше не пришлось получать чертовы телефонные звонки, подобные сегодняшнему. Господи, ты даже элементарного не сделала, чтобы обезопасить это место. Ты не слушала меня? Я же сказал тебе поставить на окна те маленькие охранные датчики, пока я не установлю сюда сигнализацию.

Я набралась мужества и быстро выпалила.

— Во-первых, ты никуда его не заберешь, — заявила я, изо всех сил пытаясь не трястись и сдерживая дрожь в голосе. Я не могла позволить себе выглядеть слабой, хотя на самом деле была близка к тому, чтобы описаться от страха. — И, во-вторых, твой брат-придурок не платит мне алиментов на ребенка уже почти год. Социальные службы тоже не могут его найти. Я делала все возможное, но не смогла потянуть аренду в том месте. Я смогла оплатить эту квартиру, и мы переехали. Ты не имеешь права судить меня. Хотела бы я посмотреть, как бы ты растил ребенка на мое жалование. А эти датчики на окна бесплатно не выдают, Ругер.

Он дернул челюстью.

— Зак работает на нефтяном месторождении в Северной Дакоте, — медленно произнес он. — Зарабатывает чертовски хорошие деньги. Я разговаривал с ним два месяца назад по поводу маминого имущества. Он сказал, что вы все уладили.

— Он соврал, — отрезала я. — Он всегда так делает, Ругер. Это не новость. Или ты действительно удивлен?

Неожиданно я почувствовала, что устала — мысли о Заке всегда меня утомляли, но сон тут не был решением проблемы. Он поджидал меня и во снах. Я всегда просыпалась с криком.

Ругер развернулся и подошел к окну, облокотился на подоконник и задумчиво посмотрел на улицу. Слава Богу, он, кажется, начал успокаиваться. Если бы он не выглядел так обманчиво привлекательно на фоне моего окна, я бы снова могла взять себя в руки.

— Наверное, не должен быть удивлен, — сказал он после долгой паузы. — Мы оба знаем, что он чертов неудачник. Но ты должна была сказать мне. Я бы не позволил этому случиться.

— Это не твои проблемы, — мягко ответила я. — У нас все было хорошо, по крайней мере, до сегодня. Мои постоянные няни все подхватили ходящий повсюду грипп. Я совершила ошибку. Но я ее больше не совершу.

— Нет, не совершишь, — сказал Ругер, поворачиваясь ко мне.

Он наклонил в сторону голову, а глаза смотрели сквозь меня. Он выглядел немного по-другому, я это поняла только сейчас. Он снял почти весь пирсинг. Жаль, что это не смягчило его лицо, потому что выглядел он очень грозно.

— Я тебе не позволю. Самое время признать, что ты не можешь делать все сама. В клубе полно женщин, которые любят детей. Они помогут. Мы — семья, а семья не стоит в стороне, когда кто-то из них в опасности.

Я уже было открыла рот, чтобы поспорить, когда услышала тихий стук в дверь. Ругер оттолкнулся от окна и пошел ее открывать.

В комнату вошел гигант, даже выше Ругера, а это о многом говорило. На нем были поношенные джинсы, темная рубашка и черный кожаный жилет, покрытый нашивками, совсем как у Ругера, включая его имя и маленький красный ромб с вышитым внутри знаком «1%».

У всех Риперов были такие, и моя лучшая подруга Кимбер говорила, что это означает, что они «вне закона», чему я без проблем верила.

Этот парень был широкоплеч, у него были темные волосы, а лицо настолько привлекательно, что он мог бы быть кинозвездой. В одной руке он держал пачку несобранных картонных коробок, связанных вместе чем-то, напоминающим упаковочную веревку.

В другой руке у него была алюминиевая бейсбольная бита и рулон изоленты.

Я сглотнула и чуть не упала в обморок. У меня начали потеть руки, потому что все это мы уже проходили. Наш защитник не просто приехал, чтобы спасти нас, он привел с собой компанию. В этом-то и заключалась самая большая проблема Ругера — он не работал в одиночку. Если связываешься с одним Рипером, связываешься и со всеми остальными.

Ну, или со всеми, кто в настоящее время не сидит за решеткой.

— Это один из моих братьев, Хос, — сказал Ругер, закрывая за ним дверь. — Он поможет нам перевезти твои вещи. Будь тихой и начни упаковывать то, что хочешь взять. Ты будешь жить в подвале моего дома. Не думаю, что ты видела мое новое жилище, — добавил он, делая акцент на этом предложении, что, как я знала, означало укол в мою сторону за то, что отказалась от его предложения комнаты в начале лета, когда мы ездили в Кёр-д'Ален. — В доме есть подвал с окнами и кухней и вообще всем необходимым, и у тебя будет свое собственное маленькое патио. Там полно места, где Ноа сможет бегать. Там уже есть мебель, так что возьми только то, что тебе действительно нужно. Остальное может остаться здесь.

Он огляделся вокруг, оценивая мою мебель. Я видела, что он об этом думает. Большую часть мебели я позаимствовала на обочинах среди ненужных вещей. Самые лучшие экземпляры были приобретены в секонд-хэнде.

— Как ребенок? — спросил Хос, опуская коробки и прислоняя их к стене.

Затем он поднял биту, слегка подбросил ее и поймал другой рукой. Я не могла не заметить, какие у него были крепкие руки. Очевидно, клубная жизнь не состояла только из попоек и развлечений со шлюхами, потому что Ругер и его друг определенно серьезно качались.

— Ублюдок трогал его? С чем мы имеем дело?

— Ноа в порядке, — быстро сказала я.

Я заметила, что изоленту Хос положил рядом со стопкой коробок.

— Он был напуган, но все закончилось. И нам, правда, не нужна ваша помощь, потому что мы не собираемся возвращаться в Кёр-д'Ален.

Не слушая моих слов, Хос посмотрел на Ругера.

— Парень все еще здесь?

— Пока не знаю, — ответил Ругер и взглянул на меня. — Софи, покажи нам, в какой они квартире.

— Что вы собираетесь сделать? — спросила я, переводя взгляд с одного непроницаемого лица на другое. — Вы не можете в самом деле убить их. Вы же знаете?

— Мы не убиваем людей, — спокойным, почти успокаивающим голосом заявил Ругер. — Но иногда с такими придурками, как он, происходят несчастные случаи, когда они ведут себя неосторожно. Это нельзя контролировать, такова суровая реальность жизни. Теперь покажи нам, где он.

Я посмотрела на большие, сильные руки Хоса, что держали бейсбольную биту и рулон изоленты, одним пальцем лаская серебряную поверхность.

В памяти всплыл Ноа, вцепившийся в пожарную лестницу на уровне четырех этажей, прячущийся от «плохого дяди», который хотел усадить его к себе на колени, чтобы пощекотать.

Я вспомнила алкоголь, травку и порно.

Затем подошла к двери, открыла ее и указала на коридор, ведущий в квартиру-студию Миранды.

— Они здесь.

Глава 2

Десять минут спустя я не могла не думать, что же Ругер имел в виду под словом «случай».

Они планировали смертельный «случай»?

Я уговаривала себя, что это не моя проблема. Судьба Миранды была решена в тот момент, когда Ноа позвонил Ругеру и, плача, умолял о помощи — здесь я беспомощна. Убеждать себя в этом получалось примерно полчаса, а потом у меня проснулась совесть.

Если Ругер с Хосом не планировали кого-то убивать, тогда зачем им понадобились бита и изолента? Этим не пользуются в «конструктивной беседе о том, в чем была ошибка». Этим пользуются в ситуациях «убить кого-то и спрятать тело». Единственное, чего у них не было — коробки с большими, черными мусорными мешками. Я смотрела «Декстера». Я знаю все эти штучки.

Миранда заслуживала хорошего урока за то, что сделала с Ноа, но она не заслуживала смерти. Такой минус в карму мне не нужен.

Я позвонила на телефон Ругера. Он не ответил.

Тогда я пересекла коридор и постучала в дверь. Оттуда не доносилось никаких криков или других звуков. Это хороший или плохой знак? Сложно сказать. Это было мое первое преступление, и я не знала всех тонкостей. Я услышала звук ботинок, шагающих по скрипящему деревянному полу.

— Это я, — сказала я, понизив голос. — Можешь выйти на секунду? Мне правда нужно поговорить с тобой, Ругер.

— Ругер занят, — отозвался Хос через дверь. — Мы скоро закончим. Иди пакуй вещи и позаботься о своем сыне. Мы здесь разберемся.

Я подергала ручку. Заперто.

— Серьезно, Софи, возвращайся в свою квартиру.

Я отошла от двери. И что теперь?

Мое внимание привлекло открытое окно в конце коридора. Пожарный выход. Ругер использовал его, чтобы попасть в мою квартиру, а жилье Миранды было зеркальным отражением моего. Возможно, я смогла бы сделать так же, чтобы убедиться, что все в порядке.

Я вернулась в свою квартиру-студию, быстро проверила, как там Ноа и, подойдя к собственному окну, закрыла и заперла его. Слава богу, сын все еще спал. Не удивительно, учитывая, каким был у него предыдущий вечер. Я выскользнула за дверь и закрыла ее, затем прошла через коридор к окну и высунула голову, чтобы оценить ситуацию.

Узкий железный выступ тянулся от моего окна через коридор и заканчивался у окна Миранды. Я осторожно поставила ногу на парапет, проверяя его. Посмотрела вниз и сглотнула.

Никогда не была большой поклонницей высоты.

Одной рукой я держалась за железную балку, а второй опиралась о кирпичную стену, пока не дошла до закрытого окна. Я присела, вглядываясь через стекло. Из Миранды был не очень хороший декоратор, поэтому нормальных занавесок у нее не было, только полупрозрачный тюль на окне. Разглядеть все четко было сложно, но я все равно могла видеть достаточно ясно.

Ее бойфренд лежал лицом в пол, его руки были туго связаны за спиной изолентой. Ему связали и ноги и обмотали ленту вокруг головы, как будто решили сначала закрыть ему рот, а потом продолжать. У него текла кровь из пореза на лбу и из носа. Все ребра были в синяках. И вообще он выглядел, будто был без сознания.

Ругер стоял около него, в одной руке держа алюминиевую биту, а в другой — телефон.

Миранда стояла на коленях посреди комнаты, ее руки была туго связаны, как и у мужчины. Рот был заклеен изолентой, и на ней была надета дешевая ночная рубашка, которая, как предполагалось, должна была выглядеть сексуально. Хос лениво бродил вдоль стены рядом с ней. Казалось, ему было скучно.

Я с облегчением выдохнула. От одной мысли, что они хладнокровно могли убить двух человек, я приходила в ужас. Но этого не случилось. Что бы ни происходило в этой квартире, выглядело это не очень хорошо, но я смогу с этим жить.

Ругер повесил трубку и убрал телефон в карман. Он что-то сказал Хосу, тот пожал плечами и, должно быть, отпустил шутку, потому что Ругер засмеялся. Затем великан подошел к Миранде, присел на корточки и отклеил серебряную ленту с ее лица. Ее губы затрепетали, когда она задала ему вопрос. В ответ он покачал головой, а она начала трястись так сильно, что я могла видеть это через пространство комнаты и занавески.

Затем все стало хуже.

Хос завел руку за спину и вытащил ужасный черный пистолет из-за пояса джинсов. Я в диком ужасе наблюдала, как он взвел курок, определенно готовясь к выстрелу. Затем он что-то еще сказал Миранде.

По ее лицу потекли слезы, когда она медленно открыла рот.

Хос шире раскрыл ее губы дулом пистолета, проталкивая его внутрь.

Вот черт. ВОТ ЧЕРТ.

Я привстала и заколотила обеими руками в окно, крича, чтобы они остановились.

Ругер обернулся и задвигался так быстро, что я не смогла за ним уследить. В доли секунды он открыл окно и втащил меня в комнату. Оконная рама захлопнулась, когда он обхватил меня руками и прижал к своему телу — спиной к животу. Я снова попыталась закричать, но его рука зажала мне рот.

Бита, ударившись о деревянный пол, зазвенела и покатилась.

Глаза Миранды метнулись ко мне, полные отчаянной надежды, которая быстро развеялась, так как ни один из мужчин не сдвинулся с места. Затем Хос заговорил:

— Время вышло, сладкая. Обычно люди закрывают глаза. Но решать тебе.

Миранда застонала, крепко закрыв глаза, и напряглась всем телом.

Хос повернулся ко мне, улыбнулся и послал воздушный поцелуй.

А потом спустил курок.

Ругер

Софи заметалась в моих руках, яростно вырываясь. Ее сука-соседка закричала и упала на пол, драматично растянувшись на нем.

Никто не заметил, что чертов пистолет не был заряжен.

Я пытался утихомирить фурию в своих руках, ненавидя Хоса, так как ублюдок просто стоял и усмехался мне, как надменный подонок, каким он всегда и был. Серьезно, чертов поцелуй? Твою мать. Софи ударила пяткой и попала по моей голени. Я зарычал, а она ударила второй раз в то же место. Со всей злостью.

— Ставлю пятьдесят баксов, что твоя мамочка уделает тебя в честном бою, — подколол Хос.

Крик Миранды неожиданно оборвался, и она замерла, открыв глаза и ошеломленно оглядываясь вокруг. Наконец-то эта курица поняла, что не умерла. Софи замерла, что не могло не радовать мою голень.

— Кажется, я начинаю повторяться, — прошептал я ей в ухо, — но, если я уберу руку, тебе лучше быть тихой. Поняла?

Она быстро кивнула.

Я отпустил ее, и Софи тут же отпрянула. Быстрая, словно змея, она занесла руку и дала мне затрещину. Это было адски больно.

Проклятье.

— Ублюдок, — выпалила она. — Вы меня чертовски напугали! Какими садистами надо быть, чтобы сделать такое?

— Разве не нужно было, чтобы она надолго это запомнила? — спросил я, уставившись на нее. — Господи, или ты хотела, чтобы мы ее убили?

Лицо Софи исказилось, рот открылся, но прежде, чем она смогла хоть что-то сказать, сука на полу стала рыдать. Громко. Я понял, что Миранда все делала громко. Хос двинулся к ней, взял Миранду за руки, поднял и поставил на колени. Он поймал ее подбородок, заставив встретиться с ним глазами.

— Мы сделаем это снова, только уже из дула вылетит пуля и размозжит тебе мозги. Поняла?

Она неистово замотала головой, а ее рыдания стали еще противнее. Как такое вообще возможно? Затем я уловил запах мочи, его трудно с чем-то спутать, и вздохнул. Конечно же, она наделала лужу.

— Каждый чертов раз, — пробормотал я.

Хос фыркнул.

— Ссыкуха.

— Я просто не могу в это поверить, — произнесла Софи, сжимая и разжимая руки, трясясь от адреналина.

Она была так зла, что забыла, что нужно бояться. Это-то мне в ней и нравилось — в Софи был стержень. Но прямо сейчас она действовала на нервы. Нам еще многое нужно сделать, а времени, перед тем, как покажутся Джеки, мало.

— Я думала, вы убили ее. Она думала, что вы убили ее. Как вам это удалось?

— Мы хотели привлечь ее внимание, — ответил я, мой гнев сходил на нет. — Страх смерти положительно влияет на людей. В следующий раз она будет принимать лучшие решения.

Софи открыла рот, но тут же закрыла, стукнув зубами и сверкнув глазами.

Звук отрываемой изоленты пронзил воздух, когда Хос вновь залепил Миранде рот. Слава яйцам. Я устал от ее шума, был вымотан ночной поездкой, а еще — ужасно голоден.

— Иди к себе, — сказал я, проводя рукой по своим коротким волосам.

Я уловил собственный запах, когда поднял руку. Черт. Неплохо бы принять душ перед поездкой в Кёр-д'Ален.

— Мы не перестараемся, обещаю. Но не забывай, Ноа провел прошлым вечером больше часа, прячась на пожарной лестнице. На высоте четырех этажей, Софи. А приятель твоей няньки, кстати, насильник, проходящий по всем базам. Сучка знала об этом. И все равно пригласила его, когда в ее квартире был ребенок. Так что особо не жалей никого из них.

Глаза Софи округлились.

— Как вы все это узнали?

— Они сами сказали, — ответил Хос.

— Не думаю, что насильник стал бы делиться такой информацией, — предположила она.

— Мы очень хорошо умеем убеждать, — ответил я ей. — Просто нужно правильно задавать вопросы. Иди домой, Соф. Нам нужно тут закончить, и мы начнем собираться. Я устал, милая.

— Все это неправильно. Я чувствую себя сообщницей, — Софи мотнула головой, — и мне это не нравится.

Да ради всего, бл*дь, святого... Она не была так уж расстроена тем, что стала «сообщницей», когда указывала на квартиру Миранды чуть ранее. Немного поздновато для угрызений совести в такой игре, как эта.

Довольно.

— Правда? Тебе это не нравится? Лично мне не нравится то, что другого ребенка могут изнасиловать только потому, что он не будет настолько умен, чтобы спрятаться на пожарной лестнице, — заговорил я, медленно входя в ее личное пространство и прижимая ее к стене. — А как насчет этого? Ты уйдешь и заберешь с собой чувство вины по поводу того, что стала сообщницей, а я продолжу выполнять грязную работу, чтобы ты не запачкала свои чертовы пальчики. Затем вечером мы откроем бутылку вина и поговорим о чувствах друг друга. Возможно, за разговором мы съедим плитку шоколада, а потом посмотрим вместе «Дневник памяти». Такой план тебе подходит?

Она коснулась спиной стены, а я подошел к ней вплотную и положил руки по обе стороны от ее головы. Я уставился на нее, сжигая взглядом.

— Черт, Софи. Думаю, учитывая обстоятельства, я и так проявил нечеловеческую сдержанность. Это не какая-то дурацкая шутка. Ноа смог выжить прошлой ночью только потому, что не уснул и постоянно был начеку на пожарной лестнице, а не потому, что эти уроды подумали пошевелить пальцем, чтобы помочь ему. Они мучили маленького мальчика и смеялись над ним. Теперь их очередь. И не ожидай, что я буду сожалеть об этом. Иди. Домой.

Софи сглотнула, ее глаза расширились. Она не произнесла ни звука, пока медленно приседала и вылезала из барьера в виде моих рук. Оказавшись на свободе, она попятилась в сторону двери. Прошмыгнув в коридор, тихо прикрыла за собой дверь.

Я взглянул на Хоса, который стоял, приподняв бровь. Отлично. Теперь мне придется и от него выслушивать всякое дерьмо.

— А твоя мамочка довольно сексуальна, когда разозлена, — любезно произнес Хос.

— Боже, Хос. Ты совершенно не чувствуешь рамок, ты знаешь?

— Ага, — отозвался тот, и я всерьез задумался над тем, чтобы поднять биту и разбить ублюдку лицо.

Конечно, тогда придется иметь дело со старухой Хоса... Сучка чертовски хорошо целилась.

Миранда со звуком упала, ее глаза были широко открыты. Мы посмотрели на нее.

— Что будем делать с этой? — спросил Хос. — Не хочу ее больше видеть, но, должен сказать, мне не нравится идея оставить ее здесь, когда Джеки нагрянут забрать своего горе-брата.

Он указал подбородком на человека, все еще находящегося без сознания на полу.

— Отпустим ее перед тем, как будем уезжать, — предложил я, подойдя и толкнув женщину ногой. — Эй, Миранда. Мы снимем изоленту через пару часов. Нам стоит волноваться о том, что ты поделишься этим маленьким приключением с кем-то? Потому что это очень сильно расстроило бы меня.

Она живо замотала головой.

— Уверена? — спросил Хос. — Потому что, если это будет проблемой, мы придумаем для тебя что-нибудь еще. Видел заброшенный участок земли недалеко отсюда. Интересно, как скоро какой-нибудь строитель сможет выкопать твое тело.

Миранда закряхтела, ее глаза расширились.

— Будем считать, что это означает, что ты будешь держать рот на замке, — сказал я и потер заднюю часть шеи. Мышцы там были просто каменные. — О, и еще кое-что, что тебе нужно знать. Если заговоришь, дело будешь иметь не только с нами. В клубе сто тридцать четыре брата. И, если честно, я — самый безобидный из них.

— Это правда, — вмешался Хос. — Подставишь нас, мы подставим тебя в ответ. Сильнее. Всегда.

Она неистово закивала.

— Вот и отлично, — Хос взглядом указал на мужчину на полу и посмотрел мне в глаза. — Возможно, не лишним будет сказать твоей мамочке, что в следующий раз, когда она поссорится с парнем из другого клуба, ей следует предупредить нас об этом, прежде чем мы успеем ввязаться. Это могло бы закончиться ужасно.

— Она не в курсе — ни о татуировках, ни о нашивках, ни о чем. Она могла видеть его наколки, но не знала, что они означают. Изоленту, — велел я.

Хос передал ее, а я присел на корточки рядом с женщиной.

— Ноги вместе, сука. Это будет для тебя новый опыт.

Она подчинилась, и я принялся туго обматывать ленту вокруг ее лодыжек.

— Ты тогда еще был в Афганистане, когда дела у Софи и Зака окончательно разладились, — начал я рассказывать Хосу. — Но поверь мне, это было отвратительно, и мы не смогли после этого жить нормально. Она ненавидит меня, ненавидит клуб, и единственная причина, почему она мирится с этой ситуацией — потому что слишком сильно любит Ноа, чтобы не давать ему общаться с единственным мужчиной в его жизни. К его несчастью, я — лучшее, что у него есть.

— Звучит так, будто она стерва, — заявил Хос. — Ходят слухи, что ты все время спасаешь ее задницу. Как чертов рыцарь в сияющих доспехах. Может, захочешь променять свой байк на милого розового единорога, раз уж ты такой особенный.

— Закрой рот, придурок, — отозвался я. — Я помогаю ей, но она просто выводит меня из себя, когда не может сдержать себя в руках. Не то чтобы сейчас это имело какое-то значение. Короче, она мало знает о цветах клуба (нашивки на жилет — прим. пер.) или о том, как мы живем. Она не упомянула татуировку на его спине, потому что просто не знала, что это важно.

— Можно внести предложение? — спросил Хос.

— Нет.

— Ты должен рассказать ей, что ее ждет, помочь понять жизнь клуба прежде, чем она снова облажается. Избавь себя от этого дерьма в дальнейшем. Поверь мне, брат. Сделать из обычной гражданской девушки, как Софи, старуху — задача не из легких. Не стоит усложнять это еще больше. Еще у нее чертовски острый язычок. То, что происходит между вами наедине, — это одно, но она не может говорить все, что думает, в Оружейной. Ты знаешь, что я прав.

Я фыркнул и бросил изоленту, закончив обматывать ноги Миранды. Почему я взял с собой Хоса? Любой был бы не столь надоедлив... даже Пэйнтер, если не считать факта, что парень вряд ли сумел бы отыскать собственный член в душе, уже не говоря о связывании женщины.

К сожалению, только Хос был достаточно трезв и достаточно глуп, чтобы ответить на мой звонок посреди ночи.

— Для твоих мозгов будет сложно это понять, так что слушай внимательно, — заявил я, встав на ноги и бросив изоленту на диван. — Первое, она не моя мамочка, прекрати так ее называть. Смешно было только первые пятьдесят раз. Второе, я не собираюсь делать ее своей собственностью. Я помогаю ей, потому что она — мать Ноа, а я считаю его своим сыном. Я приглядываю за ней, ради него, но она совершенно свободна. И я сомневаюсь, что она когда-нибудь переступит порог Оружейной, что бы я ей ни говорил.

— Брехня.

— Это не брехня, — рявкнул я. — Она не хочет меня, мудак. Поверь, у меня есть причины это говорить. Наша с ней история чертовски запутанная. Даже слишком запутанная, чтобы в ней мог разобраться такой придурок, как ты.

— Тебя отшили, — признал очевидное Хос, и его лицо озарил легкий оскал, — а ты все равно мчишься через штаты посреди ночи, чтобы забрать ее в свой дом? Ты основательно влип, брат.

— Меня не отшивали, — ответил я, сузив глаза. — Все было не так. И я не думаю о ней в этом смысле.

— Вот тебе мой совет на будущее: попробуй помастурбировать прежде, чем открывать дверь, если хочешь, чтобы я поверил, что ты не думаешь о ней в этом смысле. Еще таким тупицам, как ты, можно попробовать заняться спортом. Если только твое внимание не было направлено на меня. В этом случае, я польщен. И ни в коем случае не осуждаю.

— И почему Мари еще не пристрелила тебя?

— Потому что я не отрицаю того, чего хочет мой член, — отозвался Хос. — Если я вывожу ее, она мне не дает. Смотри и учись. А теперь давай запрем их и начнем носить вещи твоей девушки в машину. Джеки будут здесь через несколько часов, и у меня нет никакого желания обсуждать с ними технику свода уродских татушек. Какой идиот не закрашивает наколки, когда его клуб исключает его?

— Ну, во-первых, он был в Дьявольских Джеках, — сказал я, пожимая плечами. — А это уже многое говорит о его умственных способностях. Надеюсь, у него есть страховка. Она ему понадобится.

— Только если ему повезет. А теперь скажи мне, брат, сколько раз ты смотрел «Дневник памяти»? Потому что я просто обязан поделиться этой новостью с парнями по приезду домой.

— Придурок.

Софи

Ноа лопал овсянку, подскакивая на стуле, словно попрыгунчик.

— Мы сегодня поедем к дяде Ругеру, да? Как думаешь, у него есть Скайлендеры (видеоигра — прим. пер.)?

— Да, мы поедем к дяде Ругеру. Понятия не имею, есть ли у него Скайлендеры, но обнадеживаться не стала бы, — ответила я.

Запал адреналина во мне угас, что сделало затруднительным поддерживать хоть какой-то уровень злости. Вместо этого я осмотрела свою квартиру-студию и, наконец, признала правду. Это место было настоящей дырой. И не только это, у меня совершенно не было оправдания за то, что я не поставила на окна охранные датчики. Боже, они же продавались в магазине «Все за доллар».

Я не любила отдавать Ругеру победу, но в этот раз на самом деле была на его стороне. Я облажалась, потеряла работу и не смогла защитить собственного ребенка. В любом случае, зарплаты официантки нам все равно не достаточно, но я бы и не пошла на эту работу, если бы у меня были предложения получше. Мои родители, естественно, не помогали. Они оборвали со мной все связи, когда я отказалась «избавиться» от Ноа.

А отказаться от надежного, бесплатного жилья было бы просто глупостью.

Хотя я до сих пор и не была готова простить Ругера, но, по правде говоря, смысла в этом не было никакого. Разумеется, он вел себя со мной, как козел. А еще он бросил все, чтобы проехать сотни миль и спасти Ноа, когда ему была нужна помощь. И, если уж совсем быть честной, второе должно было вытеснить первое. Но не только это имело значение — Ругер уладил то, с чем я не смогла справиться.

Я действительно не хотела запачкать свои руки.

Ругер с Хосом оценили ситуацию, приняли трудное решение и все исправили. И это стало огромным облегчением. В конце концов, я злилась на Ругера за то, что он напугал меня, а не за то, что он напугал Миранду. Ну, за это и за то, что задирал меня.

Он мог бы просто обсудить со мной переезд в Кёр-д'Ален, вместо того, чтобы изображать ночью крутого парня.

— Нужно собрать вещи перед отъездом, — сказала я, когда Ноа покончил с овсянкой и аккуратно понес свою миску в мойку, пока в ней позвякивала ложка. — Мы едем не погостить, а поживем там какое-то время. Я возьму большую часть твоих вещей, но хочу, чтобы ты взял какую-нибудь пижаму и одежду на завтра. Положишь это в свой рюкзак. И захвати еще несколько книжек, чтобы почитать в машине, ладно?

— Хорошо, — отозвался Ноа, доставая свой рюкзак из-под кровати.

Он не выглядел расстроенным этой идеей, что многое говорило о нашем образе жизни. В своей жизни он переезжал минимум раз в год. Я покачала головой, во мне разливалось знакомое чувство вины. Не важно, как сильно я старалась, кажется, у меня не очень хорошо получалось.

Я прополоскала его миску и налила себе кофе. Потом взяла коробку, чтобы начать упаковывать вещи.

— Включить музыку? — спросила я Ноа.

— Можно мне выбрать?

— Конечно, — ответила я, протягивая ему свой телефон.

Он вставил его в маленькую колонку, как настоящий эксперт. Заиграл альбом Here Comes Science (детская музыка — прим. пер.), и уже через несколько минут мы оба подпевали песне про слонов и химические элементы. Отличный выбор для нашего занятия. Этот альбом в пух и прах разбивал все диснеевские сборники.

У нас было немного вещей, поэтому упаковывать их было несложно. И кофе помогал. Три коробки с вещами Ноа. Две коробки с моими, плюс чемодан. Мне пришлось встать на стул, чтобы снять нарисованную нами картину. Мы сделали ее прошлым летом, в один из тех прекрасных дней, когда солнце такое яркое и красивое, что у тебя даже в мыслях не может быть уложить ребенка спать. Этой картиной мы заменили семейный портрет в рамке, который я повесила, когда Ноа было три.

Затем я осмотрела комнату — осталось не так уж и много. Только вещи из кухни и ванной... Упаковка вещей двух человек должна занимать гораздо больше, чем час, тоскливо подумала я. Затем решила по-быстрому принять душ, перед тем, как собрать вещи в ванной.

— Не открывай дверь никому, кроме дяди Ругера или его друга, — сказала я Ноа, выливая в чашку остатки кофе из кофеварки. — Понятно?

— Я не ребенок, — ответил он, одарив меня взглядом настоящего отвращения. — Я скоро перейду во второй класс.

— Ладно, раз уж ты такой взрослый, то закончишь собирать здесь вещи. Убедись, что я ничего не забыла, — заявила я. — Я быстро вымоюсь.

Я закрыла дверь и стянула одежду. Комната была маленькая, но, по крайней мере, в нее влезла ванна. К сожалению, ситуация с горячей водой была не очень: живя на верхнем этаже здания нужно делить с соседями воду из бойлера. Я быстро приняла душ, схватила полотенце, когда вылезала из ванной, и закапала всю свою грязную стиральную машину. Я вытерлась и завернула в полотенце волосы, а потом потянулась к чистой одежде. Ее там не было. Я уже все упаковала, даже не подумав дважды.

Вот черт.

Я услышала голос Ругера в квартире. Ну, разве не прекрасно? Я взяла еще одно полотенце и обернула его вокруг тела, затем со скрипом открыла дверь.

— Ноа, можешь подойти сюда? — позвала я.

— Он внизу с Хосом. Хотел помочь загружать машину, — ответил Ругер.

Он подошел к ванной, весь подтянутый, высокий и переполненный контролируемой силы. Просто огромный кот-убийца. Он остановился у двери, скрестил свои мускулистые руки, а в глазах было что-то темное, чему я не смогла найти объяснения. Воспоминания об этих руках, которые обвивали мое тело чуть ранее, вспыхнули в памяти, и я покраснела...

«Глупая».

Ругер не был вариантом, по крайней мере, в вопросе отношений, а я была чертовски уверена, что мне не нужен был просто секс. Ладно, это не совсем правда. Я бы не отказалась от хорошего секса. Но только не с парнем, с которым мне придется общаться через десять лет после всего этого. Моим гормонам следует найти другой объект для вожделения.

— Что случилось? — спросил он.

— Я забыла чистую одежду, — ответила я, продумывая свою стратегию. — Не отойдешь на секунду? Я быстренько оденусь.

— Ты будешь пилить меня по поводу возвращения в Кёр-д'Ален? — спросил он, с вызовом приподняв бровь.

Отлично. Мое раздражение прошло, а вот его, очевидно...

— Нет.

— И не устроишь истерику по поводу того, что произошло в соседней квартире?

— Нет.

— Какое быстрое преображение.

— У меня не так много вариантов, — заметила я, прикладывая все усилия, чтобы не заскрипеть зубами. — Это не совсем то, чего я хочу, но все же лучше, чем оставаться здесь. И ты был прав, я не хотела сама разбираться с этим. Я рада, что ты сделал это за меня. Доволен?

— Говоришь так, будто тебя это ранит.

Это ранит. Этот мужчина действовал на меня будто нож, постепенно снимающий кожу.

— Ругер, просто дай мне взять что-нибудь из одежды. Ты выиграл. Не нужно каждый раз напоминать мне об этом.

Он рассмеялся, и это был грубый смех.

— Рад, что ты это поняла, — ответил он. — Жизнь гораздо легче, когда тебе кто-то помогает, нравится тебе это или нет. Я принесу тебе что-нибудь из одежды. В чемодане?

— Не надо... — начала было я, но он уже повернулся и взял чемодан, положив его на теперь уже не застеленную кровать, чтобы открыть.

Я сглотнула, когда он начал в нем рыться. Не то чтобы я что-то прятала, но мне не нравилось, что он трогает мои вещи. Это слишком интимно.

— Неплохо, — сказал Ругер, оборачиваясь, на одном его пальце болтался черный кружевной бюстгальтер пуш-ап. Уголок его губ приподнялся, а темные глаза потеплели. — Ты должна его надеть.

— Положи его на место, Ругер, — сказала я. — Просто выйди. Я найду, что мне нужно.

— Эти мне тоже нравятся, — сказал он, доставая бирюзовые трусики. — Отлично подойдут под пояс для чулок.

Я еле слышно застонала. Я могу носить симпатичное белье, и мне не нужно его мнение по этому поводу. Придурок. Я проверила полотенце, убедившись, что оно хорошо на мне держится. Затем вышла из ванной, намереваясь сделать так, чтобы он убрал свои руки от моих трусиков.

— Просто положи их на место, — велела я, шагая по полу.

Он повернулся ко мне, прошелся глазами по моей фигуре и задержался на груди. Мне стало неудобно, я чувствовала себя такой незащищенной, что было глупо. Полотенце закрывало гораздо больше, чем большинство купальников. В его взгляде проскользнуло желание, но я отказалась принимать это как комплимент. Мы уже выяснили, что Ругер находил меня привлекательной лишь на примитивном, биологическом уровне.

Проблема заключалась в том, что Ругер считал любую женщину привлекательной на примитивном, биологическом уровне.

И мне действительно не нравилось то, что происходило сейчас между нами. Было гораздо удобнее, когда Ругер относился ко мне, как к неинтересному предмету мебели.

— Но они мне нравятся, — сказал он, ухмыляясь и оценивая мягкость ткани.

Я попыталась схватить трусики, но он успел выдернуть их из моей руки.

— Я только что убедила себя, что была к тебе несправедлива, — заявила я, сузив глаза. — Не нужно все портить.

Ругер ничего не говорил несколько секунд. Но потом растянул трусики руками, будто рогатку, и направил их прямо мне в лицо. Я кинулась ловить снаряд из голубого шелка. Тогда-то мое полотенце и соскользнуло, выставив напоказ достаточно выдающуюся часть моего тела.

— Отличные сиськи, — заявил Ругер. — Все остальное я уже у тебя видел, а их — никогда. Хотя обычно все происходит наоборот. Сначала сиськи...

— Боже, какая же ты свинья, — прервала я его, подтягивая вверх полотенце.

— Могу с этим согласиться, — пожал он плечами и отошел от чемодана. — Но только, если ты наденешь этот черный лифчик. Мне понравились твои девочки. Они заслуживают чего-нибудь хорошего.

— Козел, — пробормотала я, плохое настроение вернулось сторицей.

Я порылась в чемодане и достала старые шорты. Затем нащупала супер-облегающую и мега-короткую майку с надписью «Барби — шлюха», которую моя подруга Кэрри дала мне два года назад на Хэллоуин, когда мы гостили у ее родителей в Олимпии. Рано вечером мы с Ноа ходили по округе, играли в «сладость или гадость» и были одеты нормально. А потом уложили его спать в комнате матери Кэрри и отправились в бар играть в «сладость или выпивка». Я подцепила трех разных парней на трех разных вечеринках... назвавшись тремя разными именами. Рассвет мы встретили, поедая шоколадные блинчики в «Айхоп»⁵.

Лучшая. Ночь. В. Жизни.

Майку я вытащила, улыбаясь. Ругер хотел обращаться со мной, как с одной из своих шлюх? Ну ладно. Я дам ему возможность поглазеть на мои сиськи. Весь день. У всех на глазах. Возможно, я даже немного пофлиртую, но не с ним. Нет, он может тихо сходить с ума, пока я развлекаюсь. Это научит его не играть с моими трусиками.

Я надеялась, его яйца посинеют настолько, что их начнет сводить.

Я не смотрела на Ругера, пока брала шорты, майку, лифчик и трусики, после чего вернулась в ванную, чтобы одеться. Там же я высушила волосы и сделала себе боевой раскрас. Когда вышла, то обнаружила, что Хос и Ноа вернулись.

— Эй, мам, у Хоса есть собака по имени Ариэль. Мы можем тоже завести собаку? — спросил Ноа, как только увидел меня.

— Не думаю, — ответила я. — С собакой слишком много забот. Нужно начать с кого-нибудь поменьше. Может быть, с хомячка. Давай спросим у дяди Ругера, согласен ли он, или это для него слишком.

Я улыбнулась Ругеру, чьи глаза были прикованы к моей груди. Я надела майку так, чтобы из нее выглядывали края того лифчика, который он выбрал.

Он хотел нарушить наши правила и поиздеваться надо мной?

Да не вопрос. Я уже большая девочка и могу дать отпор.

— Так что думаешь, дядя Ругер? — мило спросила я. — Это для тебя слишком?

Глава 3

Несмотря на съеденный ранее завтрак, Ноа без проблем съел целую тарелку блинов и два куска бекона, запив все стаканом апельсинового сока.

Я поняла, что еще один скачок роста не за горами. Это плохо. Такое ощущение, что я только месяц назад покупала ему новую одежду. Каждый раз, как я думала про одежду, мой ребенок вырастал еще больше.

— Съел? — спросила я, откинувшись на сиденье.

Мы закончили паковать вещи час назад, а после этого Ругер и Хос выгнали нас. Наверное, мы должны были поступить, как они говорили. Ругер сунул мне две двадцатки и сказал сводить Ноа позавтракать куда-нибудь недалеко от дома, что имело смысл, так как нам предстоял долгий путь. Я не хотела брать его деньги, но мне нужно было быть практичной. Я не могла себе позволить тратить наличные на то, чтобы есть вне дома.

— Да, — ответил Ноа и улыбнулся.

Боже, он был прекрасен. В его лице все еще угадывалась та мягкость, с которой он родился, но ноги и руки стали длиннее. Ему не нравилось стричь волосы, поэтому они висели вокруг лица и по плечам. Но не настолько длинные, чтобы их можно было собрать в хвост. Мне говорили, что я должна подстричь его. А я решила, что это должен быть его выбор. Когда он вырастет, то сполна узнает о том, что такое давление на человека и почему лучше быть как все. А пока я хотела, чтобы он насладился счастливым ощущением свободы, которое исходит от того, что не нужно задумываться о том, что могут сказать все остальные.

У него была светлая кожа, с веснушками на носу и лице. Иногда я ловила в нем свои черты или черты Зака, но не часто. Ноа был самим собой, в этом сомнений не было.

«Это он взял от Ругера».

— Хорошо, пошли, — сказала я и оставила деньги на столе.

Я оставила официантке чаевых почти пятьдесят процентов от счета — она выглядела переработавшей, а я прекрасно знала это чувство. К тому же, это были не мои деньги.

Я написала Ругеру, как только мы вышли, гадая, достаточно ли мы тут просидели. Он ответил, прося дать ему еще тридцать минут. У нас не было парка рядом с домом, но был небольшой участок земли в трех кварталах от него, по которому Ноа любил бегать. Я слышала, что раньше этот участок использовался как место сбора дилеров и наркоманов, но несколько лет назад сюда начали переселяться приличные люди. Сейчас же половина этой земли была отведена под общинный сад, а остальную использовали дети. Кто-то построил деревянные качели. Рисунки на ограде участка делали это место светлым и веселым.

До парка мы дошли за десять минут, и Ноа практически все время провел там. Я тоже бегала вместе с ним по площадке, надеясь немного утомить его. Разумеется, это не сработало. На обратном пути мы заскочили в магазин подержанных книг, чтобы выбрать что-нибудь особенное для поездки.

Мы нашли Хоса, Ругера и двух парней, которых я не знала, на подъездной дороге у моего дома. На незнакомцах были кожаные жилеты с надписью на спинах «Дьявольские Джеки». Под надписью был изображен красный дьявол и слово «Кочевник». Они оба были высокими, один покрыт мышцами, а второй поджарый, но сильный. У обоих были темные волосы. Один из них качнул подбородком, приветствуя нас.

Парням определенно понравилась моя Барби-майка. Они оба были привлекательны, но тот, что повыше, был по-настоящему хорош, такой милашка. У него были непослушные темные волосы, и он, видимо, не брился пару дней. На нем была старая футболка с изображением группы Flogging Molly, выцветшие джинсы и кожаные ботинки. Оба они были примерно моего возраста.

— Привет, — сказала я, подходя к ним и улыбаясь. — Вы, должно быть, друзья Ругера? Приятно познакомиться. Я Софи, а это мой сын, Ноа.

Глаза Ругера сузились.

— Идите и подождите в машине, — ответил он, бросая мне свои ключи.

— Это не мои ключи. Представь меня своим друзьям.

— Это мои ключи. Синий фургон, стоит там, — сказал он, указывая на большой внедорожник на другой стороне улицы. — В машину. Сейчас же. Хос отвезет твою в Кёр-д'Ален.

Я открыла было рот, чтобы поспорить, просто из принципа. Затем уловила взгляд Хоса, в котором было молчаливое предупреждение. Он указал на Ноа, затем на незнакомцев. Тогда-то я, наконец, и уловила напряженность в воздухе — язык их тел был далек от дружелюбного.

Упс. Это был не приятельский визит.

— Приятно было познакомиться, — сказала я, беря Ноа за руку.

Я повела его через улицу и посадила в большой внедорожник, который дожидался нас. Ругер уже установил в него детское кресло. Рюкзак Ноа стоял прямо за ним. Я забралась внутрь, вставила ключ в зажигание и включила кондиционер.

Десять минут спустя Ругер забрался на водительское кресло.

— Готов, малыш? — спросил он, заводя внедорожник.

— Ага, — отозвался Ноа. — Спасибо, что принес мой рюкзак. Я так хочу увидеть твой дом. А у тебя есть Скайлендеры?

— Понятия не имею, что такое Скайлендер, парень, — ответил он, — но уверен, мы можем их купить.

— Ругер... — начала я, но он меня прервал.

— Боже, Софи, — сказал он, сверкая на меня глазами. — Теперь я не могу купить ребенку подарок? Черт, у него была трудная ночь. Если я захочу что-то ему купить, я куплю.

— Вообще-то, я собиралась спросить, могу ли я отвезти его наверх в туалет перед поездкой, — ответила я, мило улыбаясь. — Он выпил большой стакан апельсинового сока за завтраком. Или нам придется где-то останавливаться.

Яркий блеск в глазах Ругера потух.

— Это вполне разумно.

— Да, знаю. Я разумный человек.

— Что же, остановимся в ресторане или еще где, — ответил он, выезжая. — Не хочу, чтобы вы поднимались. Хантер и Скид сейчас там.

— Хантер и Скид? — спросила я. — Те самые парни, с которыми вы разговаривали у дома? Кажется, разговор был напряженный. О чем вы говорили?

— Не беспокойся об этом, — сказал он. — Дела клуба. Я дам знать, когда увижу подходящее для остановки место.

Разумеется, Ноа стал умолять о детском наборе еды, когда мы остановились у фаст-фуда, особенно когда увидел, что набор был по теме Скайлендеров. Он не мог быть голодным, но Ругер заказал два набора по завышенной цене.

— Это смешно, — сказала я ему, когда он принес все это в машину. — Еда отправится в мусорку. Ноа сыт. Он же уже поел чуть ранее. И ему не нужна вся эта вредная дрянь.

— Это для меня, — отозвался Ругер. — Он может взять игрушки. Я съем еду. Я хочу есть.

Когда он выруливал на шоссе, Ноа начал рассказывать Ругеру о Скайлендерах. Он был пристегнут, и это было чертовски хорошо, иначе он мог бы прыгать по всей машине, пока мы не разбились бы. Он говорил о Скайлендерах, когда мы выезжали из города. Он говорил о Скайлендерах, когда мы подъезжали к Норт-Бенду. Он говорил о Скайлендерах, когда мы подъезжали к Сноквалми Пасс.

Бедный Ругер. Он понятия не имел, насколько разговорчивым может быть Ноа...

— Я вздремну, — сказала я, поднимая руки и вытягивая их, тем самым выдавая вперед грудь.

Я увидела, как взгляд Ругера метнулся ко мне, и смотрел он не на мое лицо. Хорошо. Я хотела, чтобы у него посинели яйца, потому что, возможно, именно это научит его, что не нужно менять правила наших отношений без предупреждения. Я все еще была по уши в него влюблена, а он в меня ни капельки.

Нет.

Ругер был обычным кобелем.

— Конечно, — буркнул он.

Ноа бормотал на заднем плане, а я откинулась на сидении и закрыла глаза.

Я медленно проснулась, чувствуя, что куда-то еду, и стараясь вспомнить, где я. Я услышала голос Ноа, и все вспомнила. Ругер. Кёр-д'Ален. Сборы. Миранда.

— Тогда Скайлендеры поняли, что им нужны Гиганты, если они хотят победить Каоса, — рассказывал Ноа Ругеру, его голос был таким искренним.

— Ты все еще говоришь о Скайлендерах? — сонно спросила я, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Ноа.

Он весь сиял, наслаждаясь тем, что у него есть пленный слушатель.

— Ага. Все еще говорит о Скайлендерах, — ответил Ругер надломленным голосом, его взгляд был темным.

Я еле заметно улыбнулась.

— Он говорит о Скайлендерах, не прекращая. Думаю, новые истории уже закончились, потому что теперь он рассказывает мне одно и то же снова и снова. Мы почти в Элленбурге. Я хочу остановиться и купить один из этих маленьких DVD-плееров, которые можно смотреть на коленях, и наушники. Нам ехать еще три с половиной часа. Это поездка может меня убить.

— А можно я возьму его себе в комнату? — спросил Ноа, его настроение резко поднялось, а голос стал пронзительным. — Я хочу много фильмов. Хочу смотреть его каждый вечер. Мама не разрешает мне подолгу смотреть телевизор и...

— Он будет только для машины, — рявкнул Ругер.

Лицо Ноа померкло. Ругер посмотрел назад в зеркало и состроил рожицу.

— Прости, малыш. Я не хотел кричать на тебя... Дядя Ругер немного устал. Как думаешь, сможешь помолчать, пока мы не приедем в магазин? Пожалуйста.

Бедный парень был просто в ярости. Я прикусила язык и отвернулась к пассажирскому окну, стараясь не засмеяться.

— Заткнись, Софи.

— Я ничего не сказала.

— Я слышу твои мысли.

Я начала хихикать. Не смогла удержаться. Вскоре ко мне присоединился Ноа, наполнив машину своим счастливым голосом.

Ругер смотрел прямо на дорогу, лицо его было мрачным. Если бы я была лучшей женщиной, я бы не наслаждалась этой ситуацией так сильно.

Должна признать, тишина бодрила. Ноа был потрясающим ребенком, но его рот не закрывался. Ругер купил ему портативный DVD-плеер, подключаемый к машине и крепящийся к спинке пассажирского кресла. А в сочетании с наушниками Star Wars и четырьмя новыми фильмами поездка стала в тысячу раз терпимее.

Я подождала, пока пальцы Ругера не перестанут сжимать руль до побелевших костяшек, прежде чем начать разговор.

— Нам надо поговорить.

Он взглянул на меня.

— Не самые лучшие слова, особенно, если они от женщины.

Я закатила глаза.

— Мне жаль, если тебе неприятен этот разговор, но мы должны кое-что прояснить. По крайней мере, мне это нужно. Каков план, как только мы прибудем в Кёр-д'Ален?

— Вы переедете в мой подвал, — сказал он, потянувшись, и потер одной рукой плечо. — Черт, у меня все мышцы свело. Вот, что я получаю за проклятую ночь, проведенную за рулем.

Я пропустила его комментарий мимо ушей и продолжила:

— Про подвал я уже слышала, но мне хочется узнать и про другие вещи. Нужно записать Ноа в школу. Там, откуда мы едем, учеба начинается с завтрашнего дня. Ты знаешь, когда начинается в Кёр-д'Алене?

— Без понятия, — ответил он.

— Ты знаешь, в какую школу он пойдет?

— Не-а.

— Ты думал о школе вообще?

— Я вообще не думал ни о чем, кроме того, чтобы забрать его в безопасное место и наказать тех уродов, которые чуть его не убили. Это улажено, так что с этого момента, решения за тобой.

— Ладно, — буркнула я и откинулась на сиденье.

Я закинула босую ногу на приборную панель, согнув колено. Мне нравилось не быть за рулем. Мы с Ноа были не как большинство семей, в которых взрослые поочередно ведут машину в поездках.

— Я об этом позабочусь. Следующий вопрос, о котором стоит беспокоиться — это работа. Ты хоть представляешь, в каком состоянии сейчас рынок труда?

— Не-а, — снова отозвался он.

— Ты не очень-то помогаешь.

— Не то чтобы я все это планировал, детка, — отозвался он. — Мне вчера позвонили, я позвонил Хосу для подкрепления, и мы уехали. Вот и все. У меня не было времени ни на что больше. Если бы я знал об этом заранее, я бы и с этими придурками разобрался заблаговременно. А я все сделал с налету, Софи.

Я почувствовала, как раздражение отступило. Он был прав, что было нечестно. Снова. Ругер всегда был прав. Это не имело никакого смысла, потому что до сих пор, насколько я могу судить, он жил, не задумываясь о будущем. А я во всем себе отказывала, копила деньги, строила планы, работала и до сих пор ни в чем не преуспела.

— Думаю, я смогу найти для тебя что-нибудь в клубе.

Я посмотрела на него и сморщилась.

— Я ценю то, что ты сделал для меня и Ноа, — медленно начала я. — Я даже ценю, что вы с Хосом сделали чуть ранее. И мне все равно, если это было преступление. Но на этом, Ругер, я остановлюсь. Я не хочу быть вовлечена в еще какие-то незаконные вещи. Я не буду сбывать для тебя наркотики или еще что-то в этом роде.

Ругер разразился смехом.

— Боже, Софи, — сказал он. — Ты, черт возьми, думаешь, что я этим занимаюсь целыми днями? Бл*дь, моя жизнь даже близко не связана со всем этим.

Я понятия не имела, что сказать.

— Я оружейник и специалист по безопасности, — продолжил он, качая головой. — Тебя это не должно удивлять, учитывая, что я ставил сигнализации в твои квартиры снова и снова. По большей части я занимаюсь тем, что чиню огнестрельное оружие в совершенно легальном магазине, которым владеет клуб. Также я устанавливаю охранные системы на стороне, потому что разбираюсь во всех этих штучках. На озеро летом приезжает много богачей. И всем им нужны охранные системы, а я совсем не возражаю поиметь с них деньги.

— Подожди... Мотоциклетной банде позволяют держать оружейный магазин? — изумилась я. — Я не знала об этом. Держу пари, копам это понравится.

— Во-первых, мы — клуб, а не банда. И магазин технически принадлежит одному парню. Слайду. Он наш брат уже пятнадцать лет. Но мы все занимаемся этим, это коллективная работа. Учитывая вид бизнеса, один владелец упрощает бумажную волокиту. Я учился у него.

— Хочешь сказать, что этот магазин оружия легален на сто процентов? — скептически спросила я. — А люди и в самом деле нанимают тебя для установки охранных систем. А они не боятся, что ты же к ним и заберешься?

— Я чертовски хорош в том, что делаю, — ответил он, улыбаясь. — И я не заставляю их нанимать себя. Хочешь увидеть магазин, можешь пойти и проверить. Можешь проверить любой наш бизнес.

— А у вас больше одного?

— Стрип-клуб, ломбард и автомастерская. Большинство парней там работают, но мы нанимаем и гражданских.

— И чем, как ты думаешь, я занималась бы, если бы работала на Риперов? — спросила я, предполагая перспективу стрип-клуба.

— Я не знаю, кто нам нужен, — пожал он плечами. — Даже не знаю, есть ли какие-то вакансии. Нужно проверить, тогда и посмотрим. Но я о тебе позабочусь. Оформлю страховку и все остальное.

— Значит вы, парни, не делаете ничего нелегального? Все это законно?

— Думаешь, я бы сказал тебе, если бы мы делали что-то незаконное? — спросил он и казался искренне заинтересованным ответом.

— Э, нет?

Он засмеялся.

— Совершенно верно. В любом случае, не имеет значения, что я тебе говорю, потому что ты все равно не поверишь. Дела клуба для членов клуба. Раз ты не член клуба, это не твои проблемы. Все, что тебе нужно знать — я попытаюсь помочь тебе. Если будет работа, которая тебе подойдет, ты ее получишь. Если нет, это не проблема.

— Ругер, не принимай на свой счет, но я вообще не хочу работать на клуб, даже если будет вакансия, — ответила я. — Ты же знаешь, я никогда не хотела иметь ничего общего с Риперами. Вы с Хосом помогли мне, и я ценю это, но ничего не изменилось. Я не согласна с образом твоей жизни. Я не хочу, чтобы Ноа общался с твоими друзьями. Не думаю, что это здоровая среда для ребенка.

— Ты даже никогда их не видела. Не рановато ли судишь?

— Возможно, — ответила я, отворачиваясь. — Но я собираюсь дать Ноа все самое лучшее, а зависание с преступниками в это не вписывается. Я и на минуту не поверю, что вы, парни, не связаны с какими-то темными делами.

Рука Ругера сжалась на рулевом колесе. Прекрасно. Теперь я его оскорбила.

— Если учитывать, что твои родители не общались с тобой семь лет, что отцу твоего сына давно пора выписать запрет на приближение к вам, а ты не можешь удержать работу и обеспечить своего ребенка, мне кажется, что ты не в том положении, чтобы осуждать нас, — сказал он, его голос был жесткий; дружелюбный Ругер испарился. — В клабхаусе происходит много всего. Что-то из этого, бесспорно, не совсем в порядке вещей. Это может тебя напугать. Но я скажу тебе одно. Когда один из нас в беде, мы не выкидываем его на улицу. Не могу сказать того же о твоем отце. Он — типичный представитель гражданских, а мы преступники, но когда случается какое-то дерьмо, я могу рассчитывать на своих братьев. У тебя есть кто-нибудь, о ком ты можешь сказать то же самое? Помимо меня? Потому что глубоко в своем сердце, в самой своей сути, в моей чертовой ДНК, я — Рипер, Софи. Все еще думаешь, мы недостаточно хороши для тебя?

Я задержала дыхание, ненавидя, что глаза наполнились влагой. Приплести к разговору моих родителей было запрещенным приемом. Я пыталась игнорировать слезы, не моргала, чтобы они не скатились по щекам. Потом у меня потекло из носа, и я шмыгнула.

— Это было низко, Ругер.

— Я сказал правду, Софи. Если хочешь быть на высоте и непоколебимой, найди другую цель. Я спасал твою задницу, а за мной стоит клуб. Если бы ты была с Риперами, Ноа окружали бы взрослые, которым он был бы небезразличен. Софи, в клубе много детей. Они отправляются по домам, когда там что-то происходит, но вот что я тебе скажу: если бы что-то подобное случилось бы в Кёр-д'Алене с каким-нибудь ребенком, мне пришлось бы драться с братьями за право убить тех ребят. Это и значит семья, Софи. И Ноа может иметь такую семью.

— Я не хочу об этом говорить.

— Тогда не говори, а послушай. Я понял, что ты не хочешь быть частью жизни клуба. Не переживай. Я не буду настаивать, ведь, если ты будешь высокомерной сукой, я и сам не захочу, чтобы ты крутилась рядом с ними.

— Прекрати!

— Заткнись к чертям и послушай, — рявкнул он. — Это важно. Можешь любить клуб, можешь ненавидеть клуб, но ты должна понять несколько вещей, потому что теперь это часть твоей новой реальности. Тот засранец, который обидел Ноа, ты же видела татуировку на его спине, да?