Наследие Рипера

По крайней мере, не нужно беспокоиться о Ноа. Его взяла Элль, предложив оставить его на ночь и собрать в школу на следующий день. Огромнейшее ей спасибо.

— О, Господи! — неожиданно завизжала Мэггс, и мы все застыли. — Мы еще не вручили подарки!

— Подарки! — закричала Мари, хлопая в ладоши. — Люблю подарки!

Мэггс полезла на переднее сидение лимузина и выудила оттуда огромную корзину, набитую не вскрытыми пакетами и конвертами. Она взяла один и бросила его Мари.

— От кого? — спросила Дарси.

Мари попыталась прочитать подпись, затем покачала головой.

— Не могу прочесть. Почерк слишком неразборчивый.

— Дай, я посмотрю.

Она передала мне конверт.

— Напечатано на компьютере, — фыркнула я. — И даже простым шрифтом. Ты просто слишком пьяна, чтобы прочесть. Да, и это от Куки.

Мари надулась.

— Я не виновата, что вы заказали все эти шоты, — заявила она. — Не могла же я позволить их просто вылить. Это неправильно.

Дарси кивнула в знак поддержки.

— Она права — если выливать выпивку на девичнике, брак обречен.

— Ты так по поводу всего говорила, — напомнила я. — Брак обречен, если она не закажет стейк и креветки. Брак обречен, если она не потанцует как минимум с десятью парнями. Брак обречен, если она не расскажет, какого размера у Хоса член. Как все это может быть правдой?

— Я знаю всю эту кухню, — заявила она. — Я права, дамы?

— Да, мать его, — завопила Дансер. — Дарси отлично разбирается в этом дерьме. Если она говорит, что если Мари не напьется, то брак обречен, самое время заливать выпивку ей в рот!

— Сейчас самое время открывать подарки! — закричала Мэггс. — Дамы, давайте сконцентрируемся. Брак будет обречен, если Мари не откроет подарки, пока мы не доедем до караоке!

— Вот черт, — произнесла Мари, ее глаза в панике широко распахнулись.

Она запустила руку в пакет, заглянула в него и начала истерично хихикать. Потом она вытащила огромный искусственный член с двумя головками, окрашенный кислотным цветом.

— О, Куки, — вздохнула она. — Он прекрасен! Как ты догадалась?

Мы все покатились со смеху, а Мэггс схватила другой подарок. Этот был от Дарси, и разрази меня гром, но это был огромный страпон.

— Это чтобы Хос не зазнавался, — объяснила она Мари. — Эго этого мужика нужно держать в узде, и эта штучка может тебе в этом помочь.

— Мне нравится, — прошептала Мари. — Не могу дождаться, когда смогу его опробовать.

— Думаешь, он позволит тебе использовать эту штуку с ним? — спросила я.

Мари начала хихикать.

— Думаю, лишь один взгляд на эту штуку взорвет его голову, — ответила она. — Это лишь для того, чтобы настроиться на нужную романтическую волну.

Эм подарила Мари прекрасно иллюстрированную Камасутру, Дансер — ремень, на котором было написано «Поддержи свой местный клуб Риперов» (с изображением небольшого Риперского черепа), я подарила ароматические масла для массажа, а Кимбер — какую-то электронную штуку, на которую все мы только пялились и никак не могли понять, для чего же она.

— Прочти инструкцию, — сказала Кимбер. — Поверь, как только ты включишь эту малышку, ты ее полюбишь.

Мари покрутила ее в руках, очевидно обескураженная, а я же пыталась понять, для какой части человеческого тела она предназначалась.

Мне было безумно интересно взглянуть на руководство по использованию, но, когда мы попытались его найти, никто не смог этого сделать среди разбросанных по всему лимузину остатков оберточной бумаги.

К караоке-бару мы подъехали как раз тогда, когда Мари закончила просматривать подарки. Было где-то четверть первого, и у нас было около часа до того, как бар закроется. Разумеется, брак будет обречен, если Мари не выпьет еще шотов, поэтому Мари выпила еще. Затем встала и пропела песню группы Def Leppard, а мы все присоединились к ней в нестройном хоре.

Мэггс взяла микрофон и спела песню White Wedding, а Мари поняла, что брак будет обречен, если она не вышлет Хосу фото своих новых трусиков, поэтому мы все вернулись в лимузин.

На этом я и решила завершить этот вечер, поняв, что как только бар закроется, все они вернутся в Оружейную к своим парням. Девочки не хотели, чтобы я уезжала, но видеть Ругера однозначно не входило в мои планы на ночь. Десять минут спустя за мной приехало такси, и я продиктовала свой адрес. Через какое-то время я поняла, что выпила гораздо больше, чем собиралась, потому что следующее, что помнила — это как мы въезжали на подъездную дорогу к дому Элль.

— Проснитесь, — сказал водитель. — Вас тут высадить?

Я оглянулась, пытаясь продрать глаза. Пьяной я не была, но и стопроцентно трезвой тоже.

— Э, да, — ответила я. — Только нужно объехать вокруг дома, хорошо?

Так он и сделал, а я полезла в сумочку за деньгами. Расплатившись, я вышла из машины и принялась искать ключи. Еще я забыла включить свет на террасе, что совершенно не помогало поискам. Или, быть может, лампочка перегорела... Обычно я не забываю включать свет на ночь.

Водитель был хорошим парнем, потому что дождался, пока я не открою входную дверь, и только потом уехал. Жаль лишь, что он не подождал еще минуту. Включив свет, я едва не скончалась на месте.

Посередине дивана сидел Зак.

— Самое время вернуться домой, — довольно протянул он, скрестив руки на груди. — Дай-ка угадаю, ты пьяная? Так вот какая ты на самом деле мать, Софи. Всего лишь чертова шлюха.

Лишь от одного его вида меня прошибло как от удара.

Причем в буквальном смысле. Если бы кто-то врезал мне под дых, было бы не так больно. Я не могла дышать, поэтому пришлось опереться о стену, чтобы стоять прямо. О таких вещах обычно не говорят, когда девушек предупреждают держаться подальше от таких парней, как Зак. Многие слышали о том, как женщин могут принижать, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что заставлял меня чувствовать Зак. Он не принижал меня. Он делал мне больно, полностью владел мной, выдрессировал меня...

И сломал.

Все это схоже с ситуацией, когда собаку бьют свернутой в трубочку газетой. Если проделывать подобное достаточно часто, собака начнет съеживаться лишь от вида того, что газету начинают сворачивать в трубочку. Послушание становится инстинктом, и в следующую секунду ко мне вернулись все мои воспоминания.

Сучка Зака. Вот кем я была.

— Тебе нельзя быть здесь, — еле выговорила я, гадая, почему от одного взгляда на него я тут же становлюсь такой слабой. — Ордер запрещает тебе тут находиться. Ты должен быть за сотни миль. Как ты сюда попал?

— Вскрыл замок, тупая шлюха, — ответил он. — Ругер научил меня, когда мы были деться. Этому, и как правильно водить машину. Это все, что он, мать его, для меня сделал...

Он встал и пошел ко мне, в глазах сверкал нехороший блеск. Он стал крупнее, вдруг поняла я. Не выше, разумеется, и не толще. Должно быть, Зак начал качаться, потому что у него появились внушительные мускулы. Мускулы, как после применения стероидов. Он поигрывал ими, пока подходил ко мне, и оскалился, прочтя на моем лице страх. Его всегда это заводило.

Внутренний голос кричал мне бежать, но тело его не слушалось. Во время похищения я была сильной. Я смогла убежать от Скида, но потом вернулась и вступила с ним в схватку.

Почему сейчас я не могу сделать так же?

Я просто не могла. Тело не могло даже пошевелиться.

Вместо побега я посмотрела на Зака, до чертиков напуганная, когда он подошел и взял в руки мое лицо, впиваясь пальцами в кожу слишком сильно.

— Ты неплохо выглядишь, — произнес он, облизывая губы.

Он наклонился и поцеловал меня. Это был нехороший поцелуй, им он хотел меня наказать. Сомкнув челюсть, я, как могла, сжимала губы, пока он не схватил меня за волосы и резко не потянул вниз.

— Открой чертов рот, сука.

Я подчинилась, потому что знала, что оттянуть волосы было его последним предупреждением. Он целовал меня, кажется, целую вечность, язык больно терся о мой. Его вкус был отвратительным, будто он год не чистил зубы. Я не могла вдохнуть воздуха, и на глаза навернулись слезы.

В конце концов он отстранился.

— А дырка все такая же сладкая, как и этот ротик? — спросил он.

Я не ответила, и он слова потянул меня за волосы.

— Отвечай мне, сука!

— Я не знаю, — заскулила я.

Нужно было попытаться ударить его коленом. Нужно было сражаться, драться, кусаться или делать еще что-нибудь, но один вид Зака заставлял меня чувствовать себя маленькой беспомощной девочкой. И он тоже это знал. Я могла судить об этом по искоркам удовлетворения в его глазах. Зак был уродом. Как я с самого начала этого не поняла? Но сейчас-то я видела это совершенно четко.

— Слышал, ты снова трахаешься с Ругером, — зашептал Зак, и лицо его сделалось жутким. — Слышал, ты сосешь его член в любой части города, а еще трахаешься со всем его клубом. Это правда, шлюшка?

— Нет, — проскулила я. — Нет, это не правда.

— Что именно не правда? — спросил он, его рот начал растягиваться в улыбку. — Не правда, что ты трахаешься с Ругером, или что ты трахаешься с его клубом? Потому что эти ребята не крадут чужое наследство лишь за улыбочки и кокетство, детка. Они ничего не делают просто так. Поэтому скажи, насколько грязной шлюхой ты стала. В противном случае, я не узнаю, как сильно нужно будет тебя наказать.

— Я больше ни с кем не трахаюсь, — сказала я.

Зак заржал. Так сильно, что даже ослабил свою хватку и ладонью прижался к глазам, промокая выступившие слезы.

— Давай-ка попробуем еще раз, — после того, как приступ смеха прошел, произнес он. — С кем ты трахаешься? Ты принадлежишь мне, сука. Если не скажешь правду, начну ломать тебе пальцы.

Он потянулся вниз и схватил мою правую руку, зажав ее между своими руками, и стал отводить мой указательный палец от ладони.

Запаниковав, я пожалела, что в этой ситуации не могу мыслить здраво. Мозг отключился, зато включились старые добрые инстинкты самосохранения.

«Не спорь».

«Делай, как он скажет»

«Возможно, он проявит сострадание, если будешь хорошей девочкой…»

— У меня был секс с Ругером, — быстро сказала я.

Затем закрыла глаза, защищаясь от того, что могло произойти дальше. Хотя к такому и невозможно приготовиться. Вообще никак. Я ожидала, что он даст мне пощечину, но для меня стало большой неожиданностью, когда вместо этого он ударил меня под дых. Согнувшись пополам, я пыталась схватить ртом воздух. Мать его, это было больно.

Зак засмеялся.

— А ты оказалась офигенно доступной.

Поняв, что сглупила, я обхватила живот руками и стала молиться, чтобы он остановился на одном ударе. Но Зак никогда не делал того, чего мне от него хотелось. С ним невозможно было что-то планировать, невозможно было к чему-то подготовиться. Он был словно торнадо: секунду назад еще там, а в другую без предупреждений уже приносил зло сюда.

Смех Зака оборвался.

— Чертовски долго сюда добирался. Я устал и хочу есть, — заявил он. — Приготовь мне что-нибудь. А потом мы еще поболтаем о том, с кем ты спишь. И мы не упустим ни одной пикантной детали.

Я поплелась к холодильнику, пытаясь понять, что ему приготовить. Живот чертовски болел, хотя по ощущениям вроде все ребра были целы. Пока. Еды у меня было не очень много, но я могла сделать ему яичницу с тостами. Заку всегда нравилось есть завтрак на ужин.

— С твоей стороны было чертовски глупо вернуться в Кёр-д'Ален, — как бы между делом произнес Зак.

Он уселся за маленький столик между гостиной и кухней, наблюдая за мной и вычищая грязь из-под ногтей.

— Но ты же не можешь не раздвигать ноги, да? Я бы никогда не позволил ему завладеть тобой. Никогда. Разве я не ясно выразился?

Я ничего не ответила. Не имело значения, что бы я сказала, его это только бы раззадорило. Я отлично помнила это из прошлого. Заку всегда нравилось учить меня во время наказания, и если я не слушала, наказание становилось хуже, в разы хуже. Нужно было лишь затихнуть и пережить это. Рано или поздно он устанет, или ему станет скучно, и все это закончится.

По крайней мере, на какое-то время.

На самом деле, я никогда не была в полной мере свободна от него, хотя и думала, что смогу изменить свою жизнь.

«Глупая, глупая, глупая».

— Я говорил тебе о Ругере тысячу раз, но ты не слушала, — продолжил он. — И никогда не выкидывала этой мысли из головы, так ведь? Думаю, такие шлюхи, как ты, просто не могут себя контролировать... Тебя нужно учить, как собак. Или сучек. Хочешь, чтобы я стал тебя учить?

Я сделала глубокий вдох, затем выдохнула, плотно прикрыв глаза. Я знала, что будет дальше. Наш маленький танец уже давно был хорошо отрепетирован.

— Да, Зак, — прошептала я.

Было чувство, будто душа ушла куда-то очень глубоко, прячась от того, что надвигалось. Если я попытаюсь уйти как можно дальше от реальности, мне не будет так больно, когда он начнет бить меня по-настоящему.

— Я хочу, чтобы ты начал меня учить.

— Хорошая девочка, — пробормотал он, звук его голоса был почти человеческим.

Присев на корточки, я открыла ящик под духовкой, в поисках посуды, в которой можно было бы приготовить яйца. У меня была маленькая непригорающая сковородка, которой я обычно пользовалась. Еще была большая чугунная сковорода, которую я нашла тут, когда переехала.

Я никогда ей не пользовалась, чугун всегда казался мне странным и пугающим.

Хм.

Почему я должна была бояться сковородки? Потому что она отличалась от той, к которой я привыкла? Но изменять своим привычкам всегда сложно.

«И все же я могла бы это сделать. Я могла бы использовать эту сковородку».

Как во сне, я нагнулась и достала сковороду. Сложно ли это будет...? Сложнее, чем справиться с мужскими кулаками на своем теле? Сложнее, чем справиться со сломанными ребрами, синяками под глазами, плачем твоего ребенка в течение часа, потому что мамочка не может подняться по лестнице, чтобы взять его на руки?

Менять свое отношение к побоям — сложно.

«Но с этим можно покончить».

Сковородка была тяжелой. Действительно тяжелой. Но у меня были сильные руки. Я годами носила Ноа на руках — эта железная штука и в сравнение с ним не шла. Выпрямившись, я поставила сковороду на плиту, повернулась и зажгла камфорку.

— Полагаю, нам нужно кое-что прояснить, — сказал Зак.

Он вытянулся на своем стуле, смотря на меня, полностью довольный собой. Лишь секунда прошла с тех пор, как я обнаружила сковородку в шкафу, но все уже изменилось. Я почувствовала, как моя душа выбирается из своего укрытия.

— Ты засадила меня в тюрьму, — продолжил Зак. — Это было очень-очень плохое решение. Какое-то время я жил с этим. Позволял тебе наслаждаться свободой. А потом ты украла мои деньги, и это куда больше, чем может вынести человек. Если попытаешься сопротивляться, я тебя убью. На самом деле, я не только тебя убью, но еще и Ноа. Никогда не любил этого маленького говнюка.

На меня обрушился еще один удар. На этот раз кулак он не использовал. Ему и не нужно было его использовать.

Я посмотрела на медленно разогревающуюся сковороду.

— Возможно, я просто сделаю так, что он исчезнет, — пробормотал он. — Просто схвачу его мелкую задницу и брошу где-нибудь. И ты никогда его не найдешь. И все время будешь гадать, жив он или мертв. Возможно, если ты будешь и вправду хорошей девочкой, я расскажу тебе, где его тело, когда ему должно будет исполниться восемнадцать...

Я повернулась, чтобы взять из холодильника яйца, и посмотрела на Зака. Он смотрел на одну из своих рук, складывая ее снова и снова в кулак, поигрывая мышцами. Я выставила коробку с яйцами на стол. Затем потянулась за венчиком, чтобы взбить их — Зак любил яичницу-болтунью, когда желтки были хорошо перемешаны с белками для большего протеина. Я начала раскалывать яйца, белая скорлупа напоминала маленькие черепа.

Они так легко ломались.

Я бросила на Зака еще один взгляд. Он все еще рассматривал свои пальцы, сжимая и разжимая их.

Снова готовился бить меня.

— Думаю, я трахну тебя в жопу, — между тем продолжил он. — Заставлю тебя умолять об этом. Я скучал по этому, по тому, как ты умоляешь.

Все в груди сжалось, но я не позволила себе вдаваться в смысл его слов. Я сорвала полотенце и обмотала им горячую металлическую ручку сковородки. Затем сделала глубокий вдох и подумала о Ноа, о том, как будет выглядеть его маленькое лицо, когда Зак с ним закончит. Нет. Этого не произойдет.

«Ты сможешь», — сказала я себе, и я знала, что это правда. Я смогу.

Подняв сковородку, я сделала три шага по направлению к Заку и, замахнувшись еще выше, обрушила ее ему на голову со всей силы, на которую была способна.

Он этого так и не увидел.

Затем я ударила его второй раз, чтобы уже наверняка. А потом и третий.

Запах поджаренного мяса наполнил кухню.

Я улыбнулась.

Ругер

Почувствовав, как завибрировал телефон, у меня возникло очень серьезное желание проигнорировать звонок.

Было почти половина четвертого утра, а девочки приехали в Оружейную час назад. Я еще никогда не видел Мари настолько пьяной. На ней была маленькая белая фата и белая лента с надписью «Невеста», перекинутая через плечо, еще она, словно трофей, несла какую-то странную электронную вибрирующую штуку. Мэггс сказала, что это секс-игрушка, но разрази меня гром, если я знал, для чего точно она была предназначена.

Хос тоже был пьян, хотя и не так сильно, как Мари. Он унес свою будущую невесту почти сразу же, как она приехала. Сейчас они были наверху. С тех пор мы их больше не видели, хоть Дансер и пыталась убедить девчонок, что им нужно пойти вызволять Мари. Обдумывая этот план, они сгруппировались, будто стайка чертовых ведьм.

Я вытащил телефон и увидел на дисплее имя Софи. Бл*дь. Что еще? Я пытался дать ей немного свободы, но было чертовски сложно притворяться, что все хорошо, пока я ждал. Я скучал по ней. Джеки украли ее меньше, чем на день, но и эти часы чуть не убили меня.

Мне нужно было вернуть ее. Нужно было вернуть ее сейчас же. Я не был уверен, сколько еще смогу продержаться.

— Привет, Соф, — сказал я, выходя за дверь в ночной воздух.

Уже почти наступил октябрь, но все еще было тепло. Идеальная ночь бабьего лета.

— Ругер, — произнесла она, и голос ее звучал странно. — Э, у меня проблемы.

— Что случилось?

— Не думаю, что могу рассказать по телефону. Ты не... Как думаешь, сможешь приехать? Ну, я знаю, ты на вечеринке... ты можешь вести машину, как думаешь?

Бл*дь. Что-то действительно было не так. Все в ее голосе кричало об этом.

— Да, я могу вести, — ответил я.

Слава богу это было правдой. У меня сегодня не было настроения напиваться, в голове было слишком много мыслей. Я услышал, как она задержала дыхание.

— Мне что-нибудь взять с собой?

— Э, нам нужно быть осторожными, — медленно начала она. — Ругер, у меня тут проблемы. И я не знаю, что делать.

— Ты ранена? — уточнил я.

— Не думаю, — отозвалась она. — Но это не самое худшее... Ругер, я сделала кое-что плохое. Думаю, ты должен приехать как можно скорее. Ты должен сказать мне, что делать. Знаю, что просила тебя держаться подальше от моей жизни, но я была неправа. Я сама с этим не справлюсь.

— Ладно, детка. Я сейчас приеду.

К ее дому я подъехал двадцать минут спустя. Она сидела на небольшой веранде, руками крепко обхватив колени. Она выглядела такой до невозможности хрупкой, будто бы от одного прикосновения могла разлететься на тысячу кусочков. Ее лицо покрывали маленькие красные пятна.

Пятна крови. Черт.

— Что случилось, Соф, — спросил я, приседая.

Она посмотрела на меня бесцветным взглядом.

— Ты упала или что?

— Нет, — тихо ответила она. — Зак ударил меня в живот и угрожал убить Ноа, а вместо этого я убила его.

Я похолодел.

— Извини? — осторожно переспросил я, гадая, не послышалось ли мне то, что она только что сказала.

— Зак ударил меня в живот и угрожал убить Ноа, а я убила его, — повторила она, встречаясь со мной взглядом. — Он был зол на меня, потому что слышал, что я с тобой сплю. Он всегда был чертовски ревнив, ты же знаешь. Не знаю, как он меня нашел, но, должно быть, он следил за мной, потому что точно знал, где меня найти. Он был внутри, когда я вернулась из караоке-бара. Он поцеловал меня и начал задавать разные вопросы, а потом ударил. Сказал, что убьет Ноа, и я знала, что он сможет, поэтому ударила его несколько раз по голове чугунной сковородкой, пока он не умер.

Я сглотнул. Зака мне жалко не было, но ситуация была настоящей жопой.

— Ты уверена, что он мертв?

Она медленно кивнула.

— Я все била его, чтобы уж точно наверняка, — отозвалась она уж слишком спокойно. — Я проверила его пульс. Он определенно был мертв. Надеюсь, ты подскажешь, что мне делать дальше. Наконец-то я сама сделала всю грязную работу, Ругер, но не знаю, как ее завершить.

Черт. Не нужно было оставлять ее одну. Нужно было приехать проведать ее, когда она не появилась в клубе с остальными девочками... И нахрен ее свободу.

— Так, — сказал я. — Где Ноа?

— Он ночует у Элль, — ответила Софи. — Она утром соберет его в школу. Я заберу его и завезу в школу по дороге на работу.

Ладно, это было уже что-то.

— Я зайду в дом проверить, как там дела, — произнес я. — С тобой все будет в порядке?

— Конечно, — пробормотала она. — Никаких проблем. Я просто посижу здесь.

— Звучит неплохо, — сказал я и провел ладонью по ее щеке.

Она потерлась головой о мою руку, а глаза начали наполняться слезами. Тогда я пошел вверх по ступеням, оставляя ее за спиной, и открыл дверь.

Бл*дь. Бл*дь...

Зак лежал на полу, его волосы были перепачканы кровью. Его окружала лужа крови. Воздух наполнял ужасный запах — смесь жареного мяса и сожженных волос.

Сковородка лежала рядом с трупом Зака, на ней тоже была кровь. Кровь потекла уже и дальше. Да, уборка предстоит тут серьезная. Определенно придется перестилать линолеум и заменить часть половиц, это на первый взгляд.

Я попытался нащупать пульс Зака, лишь для того, чтобы убедиться, но Софи была права. Мой сводный брат был безвозвратно мертв. Это было паршиво, очень паршиво, и чтобы все это прибрать уйдет немало сил и времени.

Но, тем не менее, я ею гордился.

Она стала защищаться, когда ей угрожала опасность, а это безусловно была моя вина. Нужно было прибить Зака еще четыре года назад. Потом нужно было уж точно убрать его, когда он перестал платить алименты. Паршивая слабость.

Я не решался из-за Ноа.

Не хотел убивать отца пацана. И не хотел, чтобы моя мать была этому свидетелем. Она любила Зака по причинам, которые я никогда не смогу понять. Поэтому я вновь отпустил Зака, а моей женщине пришлось взять на себя всю грязную работу.

Чертов идиот.

Вытащив телефон, я набрал номер Пика.

— Это Ругер, — представился я. — Я у Софи. Мне тут требуется кое-какая помощь, дело довольно деликатное. Кто сможет подъехать? И, возможно, понадобится фургон.

— Насколько деликатное дело? — спросил Пикник.

Слава яйцам, он тоже был довольно-таки трезв. Никто из нас двоих не мог полностью расслабиться со времени похищения, и эта настороженность теперь может спасти задницу Софи.

— Насколько может быть деликатным дело, — медленно сказал я. — Это личный разговор.

— Понял тебя, — ответил Пик и повесил трубку.

Я вышел из дома и обнаружил Софи все так же сидящей на крыльце. Я сел рядом с ней, обнял руками ее тело, перекрестил наши ноги. Она дрожала.

— Эй, Соф, — прошептал я, зарываясь лицом в ее шею.

Она прижалась ко мне, и тут я понял, что она тихо плачет, слезы катились по ее лицу.

Это хорошо. Поплакать для нее куда лучше, чем то странное спокойствие, с которым она меня встретила.

— Ругер, мне очень жаль, — сказала она. — Я все продолжаю звать тебя на помощь, когда нужно что-то уладить, все время заставляю тебя разгребать мои проблемы. Сначала Миранда, теперь это. Нужно было позвонить в полицию...

— Ни в коем, мать его, случае, — возразил я. — Нам не нужна лишняя шумиха. Это могут признать самозащитой, а могут и не признать. Ты ударила его несколько раз. Он же просто сидел, когда ты напала на него, да? Он в этот момент не бил тебя, верно?

— Не совсем, — ответила Софи. — Он рассматривал свои руки, а я готовила яичницу.

— Ты сделала то, что должна была, — сказал я, надеясь, что она мне поверит. — Он выбрал этот путь, Соф, он угрожал твоему сыну. Ты должна была защитить его. Именно так поступают матери.

Она кивнула в знак согласия.

— Я знаю, — отозвалась она. — Он сказал, что убьет всех нас, и я знала, что он сможет. Ордер за запрет приближения ничего не дал. Тюрьма охладила его лишь на некоторое время... А если бы в следующий раз он навредил Ноа? Я не хотела рисковать.

— Мы все уладим, — сказал я, положив щеку ей на голову.

Боже, я обожал ее запах, и хоть раз мой член послушался и лежал спокойно.

— Будем надеяться, никто не знал, что он направился сюда. Он просто исчез. Если же копы нагрянут сюда, мы просто скажем, что это сделал я, идет?

— Ты не можешь... — начала она, пытаясь протестовать, но я ее перебил.

— Это не входит в мои планы, — сказал я. — Поверь, я не собираюсь садиться. Если мы все сделаем правильно, проблем не будет. Его тут не было, этого никогда не случалось. Но, если все пойдет не так, ты сделаешь то, что скажу тебе я или адвокат клуба. Понятно?

— Мне так жаль, что я втянула тебя во все это.

— Мы же семья, — прошептал я. — Мы заботимся друг о друге. Именно так все и устроено, детка. Ты защищала себя и Ноа, а теперь я буду защищать тебя. Братья прикроют меня, и мы выберемся из этого в целости и сохранности.

— Мы семья, правда? — шепотом спросила она.

— Всегда были и будем.

Она медленно кивнула головой, а я еще сильнее прижал ее к себе. Мы сидели так в полной тишине, ожидая Пикника, слушая кваканье лягушек и пение сверчков вдалеке.

Глава 17

Софи

Ругер, Пикник и Пэйнтер позаботились о теле Зака.

Они сделали так, что он просто исчез, вместе со сковородкой, моей одеждой и любым другим свидетельством убийства в доме.

Скрывать человеческую жизнь не должно быть так легко.

Ругер сказал мне принять душ, после чего я забралась в кровать Ноа и попыталась заснуть. Даже если бы я и смогла ни о чем не думать, тело слишком болело, чтобы заснуть. У меня был огромный синяк. По крайней мере, его не видно под одеждой. Когда я услышала, что Ругер вернулся и включил душ, солнце уже встало. Двадцать минут спустя он прокрался в спальню, лег рядом со мной и заключил в объятия.

Повернувшись, я зарылась в него, крепко обнимая.

— Спасибо, — отчаянно зашептала я, говоря от всего сердца.

Я благодарила его не только за сегодня — за все.

— Спасибо, что всегда был рядом со мной.

— Это моя обязанность, — прошептал он в ответ.

Его рука прошлась по моим волосам, утешая.

— Я была неправа, — призналась я.

— Хм-м-м?

— Я была неправа насчет тебя, — пояснила я. — Все продолжала говорить, что не хочу иметь с тобой ничего общего, что в твоем клубе творятся ужасные вещи. Но именно я совершила что-то ужасное.

— Ты пыталась выжить, — отозвался он, и его голос ни разу не дрогнул. — Ты защищала сына. Это не ужасно.

— Когда я тебе позвонила, ты вполне мог сказать, чтобы я, наконец, от тебя отстала. У меня не было права втягивать тебя в это. А теперь ты — соучастник убийства.

— Детка, все закончилось. Отпусти это. Через несколько дней я перестелю пол на кухне, покрашу его. Тогда все точно будет в прошлом. И нам не нужно об этом разговаривать, идет? На самом деле, нам нельзя об этом разговаривать.

— Хорошо, — прошептала я. — А что насчет нас? У меня такое чувство, что это история все изменила.

— Мы можем не пытаться все прояснять сейчас, Соф, — ответил он. — Попытайся поспать. Тебе на работу вставать через час. Это будет длинный, тяжелый день, и тебе нужно будет его пережить. Если же говорить о положительной стороне, на любые вопросы, почему ты выглядишь сегодня так себе, можешь отвечать, что у тебя похмелье. Слава яйцам, это могут подтвердить много свидетелей.

— Жаль, что нельзя сказаться больной, — вздохнула я. — Думаю, звонить на работу и сообщать о похмелье в такой час не лучшая идея, да?

— Скорее всего, нет, — ответил Ругер и поцеловал меня в макушку. — Как я уже сказал, не обязательно выяснять все сейчас, но я останусь с тобой на некоторое время. Не хочу, чтобы ты была одна.

Мне и в голову не пришло спорить. Я правда-правда не хотела оставаться одна. Никогда не верила в призраков, но я была практически убеждена, что Зак и оттуда будет за мной следить.

Наверное, до конца моей жизни.

***

Неделю спустя мы так и не прояснили наши отношения.

Ругер перевез нас обратно в свой дом в воскресенье той же недели, когда я убила Зака, и на этот раз я с ним не спорила. Он поселил меня в мою старую комнату, и, хотя мы все вечера проводили вместе, Ругер не предпринимал никаких решительных действий, кроме легкого поцелуя на ночь.

Я была благодарна ему за это гораздо сильнее, чем могла высказать словами.

Между нами все изменилось на каком-то глубинном уровне, и мы оба об этом знали. Все наши стычки и склоки теперь казались такими глупыми. И мои бесконечные размышления на тему, стоит ли нам быть вместе, тоже. Если мужчина избавляется ради тебя от трупа, все твои принципы стоит засунуть куда подальше.

Ничто так не говорит о преданности, как соучастие в убийстве.

Рано или поздно, но мы были бы вместе. Я просто раньше была к этому не готова, а Ругер, как это ни странно, был терпелив. Мы оба переживали, что Ноа будет расстроен очередным переездом, но он воспринял все это довольно спокойно. Вообще-то, он никогда не рассматривал жилище, предоставленное нам Элль, как нечто большее, нежели место для ночлега.

Элль одарила меня улыбкой чеширского кота, когда я сказала ей, что переезжаю.

Могу сказать однозначно, даже после того, как ты кого-то убила, жизнь все равно продолжается.

Предсвадебный обед для Мари и Хоса был назначен на следующую пятницу. И, как ни странно, я была на него приглашена. Особых причин приглашать меня не было, особенно учитывая, что меня не было на вечеринке по случаю предстоящего события, и членом семьи я не являлась. Но Ругер был шафером Хоса, поэтому он должен был присутствовать. Наверное, по его мнению, и мнению остальных членов клуба, мы теперь официально были парой, так что нас с Ноа тоже пригласили.

И мне понравилось быть причастной к этому событию.

Сама свадьба должна была пройти за пределами Оружейной, что мне поначалу показалось странным. Они не собирались справлять свадьбу ни в здании, ни на прилегающей к нему площадке. За стеной, огораживающей территорию, был огромный луг, на котором некоторые ночевали в палатках, когда приезжали по делам клуба. Луг заканчивался небольшим леском старых высоких деревьев, которые создавали природный навес, идеально подходивший для свадьбы. Там уже были натянуты шатры по краям площадки, а центр и задняя часть были очерчены неоново-оранжевой лентой, обозначающей место проведение церемонии.

Во время обеда я вызвалась присматривать за детьми, включая и двух сыновей Дансер. Мы устроились на детской площадке на территории клуба, и дети носились по ней, будто дикие животные, кричали и спрыгивали с качелей. Предсвадебный обед тоже проходил на территории клуба, поэтому я смогла помочь устроителю свадьбы. Она была другом клуба, ее звали Кендэс, и у нее был довольно жесткий юмор.

Еще я познакомилась с мамой Мари, Лейси Бенсон, и ее отчимом, Джоном.

Лейси была... другой.

По большей части, она была похожа на Мари. На самом деле, она вполне могла бы сойти за сестру Мари, ну, при первом взгляде точно. Но прическа Мари была свободной, а вот у Лейси был тот стиль, при котором точно знаешь, что у человека дорогая стрижка, тщательная укладка и куча средств, позволяющих прическе выглядеть естественно, но натурально. Обычно Мари не красилась. У Лейси же был идеальный макияж, а на одежде ни складочки. Она была истинной иконой стиля, за исключением табачного шлейфа, безотрывно тянущегося за ней.

Она была статной, ошеломляющей и чертовски безумной. Но это безумие не было чем-то ужасным. Она обладала такой бешеной энергетикой, что ее невозможно было сдержать, и она порхала вокруг Мари, словно колибри, до неприличия довольная за свою дочь. Лишь от одного взгляда на нее можно было устать.

Я поняла, что Кендэс не просто хороший человек, она практически святая. Не важно, сколько бы раз Лейси ни заставляла ее все переделывать, она лишь кивала и любезно улыбалась. И это было довольно впечатляюще, ведь мама Мари заставляла все переделывать по семь раз.

На восьмой раз, когда она решила все переделать, народу уже подавали закуски.

После обеда Лейси поднялась и произнесла долгий сбивчивый тост, рассказывая гостям истории, которые, как мне казалось, Мари не одобрила бы. Мы узнали о том, как она не любила одеваться, когда была еще совсем малышкой, и всегда раздевалась в магазинах. Услышали о том, как она решила прокатиться на соседском козле... надев шпоры.

Еще мы узнали о первой встрече Лейси и Хоса, и тут же рассказ перескочил на тюрьму, копов, управление гневом, ее мужа и обручальные пистолеты.

После такого, чувствуя полную дозволенность, мать Хоса захватила инициативу и поведала гостям о том, что он отказывался писать в доме первые пять лет жизни, а отец Хоса находил это уморительно смешным и обнадеживающим.

Тост Дансер завершил картину первых двух речей. Она встала перед всеми и попросила Мари выйти для особого подарка. Она достала маленькую плюшевую лошадь, о которой рассказывала в первую нашу ночь знакомства. У лошадки была сверкающая упряжь и узда.

Мэггс и Эм дополнили игрушку небольшим игрушечным «харлеем» для лошади.

Мари так сильно смеялась, что чуть не поперхнулась шампанским. Хос же смеялся зло, обернув руку вокруг шеи Дансер и сильно сжимая ее плечо. Прием перешел в довольно сильный захват и довольно долгую борьбу. Она кричала и вырывалась, но он не отпускал ее до тех пор, пока Дансер не сказала, что все выдумала, чему, разумеется, никто не поверил.

Мы с Ноа ушли в районе девяти, как раз тогда, когда начиналось самое интересное. Гости съезжались весь день, расставляли палатки за Оружейной и присоединялись к вечеринке, когда официальный обед был окончен. Я была вымотана, и все тело болело, поэтому была рада уйти. Мои синяки все еще окончательно не прошли, но, слава богу, в этот раз обошлось без сломанных ребер. На кровать я упала одна, желая, чтобы Ругер был со мной.

***

Утро в день свадьбы было теплым и идеальным.

Ребята довольно сильно рисковали, планируя мероприятие под открытым небом в октябре. Но риск окупился, потому что нет ничего красивее, чем осень в северном Айдахо. Деревья, покрывающие холмы, окрасились в яркие желтые и оранжевые цвета. Воздух наполнился тем терпким ароматом, который напомнил мне чувство от первого укуса яблока.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы Ноа оставался дома, пока я собиралась. Я знала, что к концу дня он будет просто невыносим, но мне хотелось, чтобы хотя бы в начале дня он слушался. Прошлой ночью Ругер домой так и не вернулся. Предполагаю, он всю ночь веселился с Хосом, и я гадала, чем же они могли заниматься...

На вечеринке вчера была куча народу, и большинство из них было женского пола.

После похищения он сказал мне, что не хочет никого, кроме меня, что ему можно доверять. Он даже легко поцеловал меня на ночь, когда провожал до машины.

Но я так до конца и не была уверена, что наше соглашение в силе, и где проходят границы этого соглашения. Мы до сих пор не разговаривали об этом. И сексом не занимались. Значит ли это, что он спал с кем-то еще? Возможно, со многими?

От этих мыслей мне становилось плохо.

Я могла бы просто спросить его. Существуют вещи, о которых он бы мне не сказал, но и врать бы не стал. Я просто не была уверена, что хотела услышать ответ.

К Оружейной я подъехала примерно за полтора часа до того, когда была назначена церемония. Повсюду были машины и байки. Девушки это утро провели, украшая территорию. Подъехав, я заметила Пэйнтера, и он приветливо мне помахал. Обойдя Оружейную, я отпустила Ноа к другим детям, который носились как угорелые, потому что во дворе велась подготовка к свадебному торжеству.

Пинкик, прислонившись к стене, с задумчивым видом наблюдал за детьми. Увидев меня, он жестом меня подозвал.

— Как ты? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Наверное, довольно неплохо, — ответила я.

Смотря куда угодно, только не на него, я пыталась придумать, что нужно было сказать еще той ночью.

— Спасибо за помощь. Ну, в прошлый выходной.

— Не волнуйся, тогда ничего не было, — сказал он, качнув головой и изучая мое лицо. — Но я хотел поговорить с тобой.

— Конечно, — согласилась я, потому что многим была ему обязана.

— Ты знаешь, что произошло между Эм и Хантером? — напрямик спросил он. — Она сама не своя, а мне ни черта не рассказывает. Это не нормально, она всегда была моей маленькой девочкой, которая все рассказывала. Не такой, как ее сестра. А теперь она закрылась.

Вздохнув, я посмотрела в его лицо. Голубые глаза были сосредоточены, и я поняла, как трудно для него оказалось спрашивать об этом.

— Я не знаю, — ответила я. — Ночью они были наедине, а потом еще где-то час на следующий день. Она так и не рассказала, что случилось, но не думаю, что он ее изнасиловал, если ты этого боишься. Она не выглядела, как жертва. Эм на него злилась, действительно злилась. Это все, что я могу рассказать.

— Это больше, чем рассказала она, — отозвался он, и его губы сжались. — Она наверху с Мари. Думаю, тебе тоже стоит подняться. Они как шабаш ведьм. Когда я попытался подняться и поговорить с Эм, меня не впустили в комнату.

— Мне нужно присмотреть за Ноа.

Пикник перевел взгляд на стайку детей, бегающих по траве.

— Он никуда не денется, — ответил он. — Тут много взрослых. А тебе нужно быть с Мари.

— Я даже не знаю ее настолько хорошо, — запротестовала я. — Чувствую себя немного странно...

— Милая, ты увязла в этом клубе так же глубоко, как и каждый его член, — ответил он наставительным тоном. — Глубже и не придумаешь. Но это может быть и весело.

Он улыбнулся, а я в очередной раз поймала себя на мысли, насколько же он был привлекательным для человека своего возраста.

— Ладно, пойду посмотрю, как у них дела.

— Повеселись, — посоветовал он. — И присматривай за Эм. Если придумаешь, как я могу ей помочь, дай знать.

— Конечно.

Мари я нашла на третьем этаже в одной из спален.

Мэггс обнаружила меня, когда я была еще на кухне, и припрягла отнести наверх пиво. Разумеется, Мари решила, что выходить за Хоса полностью трезвой было не самой лучшей идеей. Как подруги, мы решили к ней присоединиться, ведь именно так и поступают настоящие друзья.

Да не оставим мы друзей своих в час нужны.

Мы несли пиво, поднимаясь по лестнице, и Мэггс рассказала, что никогда еще не видела Мари такой красивой... и такой раздраженной. Ее крики я услышала еще до того, как мы вошли в комнату, что-то о том, что она уже выросла и может сама за себя решать. Открыв дверь, я приземлила пиво на пол, от чего бутылки зазвенели.

Мари стояла в центре комнаты, одетая в шикарное белое платье — довольно классическое, с изящным декольте, зауженной талией, чтобы продемонстрировать ее фигуру, и длинным шлейфом. Каштановые волосы были немного подобраны сверху и струились вниз водопадом кудрей, в волосы были вплетены цветы. И никакой фаты.

Думаю, историй с легкой белой тканью ей хватило и в лимузине.

— Люблю тебя, — прокричала она, увидев меня.

Хотя я и не была уверена, что она точно определила, что я — это я. Нет, свой взгляд она сконцентрировала на пиве, схватив одну из бутылок и откупорив крышку обручальным кольцом, словно открывалкой. Залпом выдув почти целую бутылку, она наконец оторвалась от нее, поставила ее вниз и с вызовом посмотрела на свою мать.

— Моя дочь не наденет черную кожу на свою свадьбу, — заявила Лейси, держа в руках объект ссоры — жилет Мари с надписью «Собственность Хоса».

— Хос хочет, чтобы я его надела, — рявкнула Мари. — Для него это важно.

— Он не подходит к твоему платью, — рявкнула в ответ Лейси. — Это просто смешно. Это же твой день, ты должна выглядеть, как принцесса!

— Если это мой день, почему я не могу решать, что мне надеть? — спросила Мари, повышая голос.

Глаза Лейси сузились.

— Потому что я твоя мать, и знаю, чего ты хочешь на самом деле! — закричала она. — Черт, мне нужно покурить.

— Не хочу, чтобы мое платье пропахло табаком, — крикнула Мари в ответ. — И я хочу, чтобы в мой день все крутилось вокруг меня! Отдай мне мой чертов жилет!

— Нет! — перекричала Лейси.

Она огляделась вокруг и увидела на подоконнике ножницы для цветов. Схватив их, она грозно занесла их над жилетом.

— Отойди или твоему жилету конец!

Мы все застыли не месте.

— Что, если срезать нашивку с жилета и прикрепить ее на платье, — неожиданно предложила я, эта мысль пришла мне при виде ножниц. — Так ты снова сможешь носить жилет в будущем, и он не испортит впечатление от платья.

— Нельзя срезать нашивку, — заявила Куки. — Это будет воспринято как развод с Хосом. Но можно быстренько сделать ее дубликат и прикрепить к платью.

В комнате повисла тишина, в которой Мари и ее мать сражались в войне взглядов. Ноздри Лейси яростно раздувались.

— Я согласна на это, — медленно произнесла Мари.

Мы все повернулись к Лейси. Она медленно кивнула.

— Думаю, я смогу это принять.

Друг на друга они смотрели чуть дольше положенного. Лейси медленно протянула жилет, а Мари перехватила его. Дансер забрала жилет и пошла вниз, скорее всего, искать дубликат.

— Пойду, покурю и сделаю что-нибудь полезное, — сказала Лейси, обводя всех нас, одну за другой, взглядом. — Когда вернусь, нашивка должна быть на платье, причем так, чтобы ее не было заметно спереди, дабы не испортить фотографии. Если увижу ее спереди, это станет большой проблемой, и все сострадание мира вас не спасет. Мы поняли друг друга?

Она вышла из комнаты, а Мари зарычала.

— Дайте мне еще пива.

Я быстро передала ей бутылку, потом взяла одну и для себя. Вот черт, а еще вчера я думала, что ее мать сумасшедшая...

Мари допивала пиво, когда Дансер вновь появилась в комнате, изрядно запыхавшаяся. Она победно держала в руке дубликат нашивки.

— Куда ее прикрепить? — спросила она Мари. — Прицепим ее прямо перед тем, как ты пойдешь к алтарю.

— На задницу, — ответила Мари, как только я собиралась сделать глоток. — Чтобы моя мать пялилась на нее всю чертову церемонию.

Сдержаться я не смогла. Начала хихикать, пытаясь замаскировать смех под кашель и забыв, что во рту полно пива. Закончилось тем, что пиво пошло носом, и тогда уже засмеялись все остальные. Дансер плакала, когда прекратила смеяться, и нам всем пришлось пройтись по лицам салфетками, чтобы поправить макияж. Потом Дансер повернулась к Мари.

— Мне нравится идея с нашивкой на заднице, — сказала она, сдерживая еще один приступ смеха. — Знаю, это выбесит твою мать, и это здорово. Но еще это будет прекрасным сообщением для Хоса...

Мари округлила глаза.

— Да, ты права, — прошептала она. — Сделаем так.

Вот так Мари и решила выйти замуж за Хоса с нашивкой «собственности» на заднице.

Мы все помогли Мари спуститься вниз, а Дансер и Эм помогли ей спрятаться где-то до начала всего действия. Я взяла Ноа, и мы пошли к лугу, вид которого значительно изменился с прошлого вечера.

Сейчас там было вдвое больше шатров, примерно сотня. Еще установлен маленький алтарь и расставлены стулья небольшими рядами по обе стороны от прохода, как и на любой другой свадьбе.

Но это же не была какая-то обычная свадьба. Это была Риперская свадьба, и они определенно добавили своего собственного колорита в церемонию. Парни расставили свои байки в два диагональных ряда, уходящих от центра, сформировав дорожку сверкающего хромированного металла, вдоль которого предстояло пройти Мари.

Должна заметить, выглядело это круто.

Что касается Ругера... не важно. За мной было закреплено место рядом с Мэггс, Куки и Дарси. Мы ждали порядка десяти минут, Ноа все крутился, в ожидании, когда же все начнется. Затем звуковая система ожила, а священник попросил всех занять свои места.

Хос и Ругер вышли из-за деревьев, подходя к алтарю, чтобы дождаться невесту. Они были в черных джинсах и в ярко белых застегнутых на все пуговицы рубашках. Еще на них были их цвета. На священнике тоже был жилет, хотя Рипером он и не был.

— Святой отец из Спокана, — шепнула мне Мэггс. — Он уже совершал обряды для клуба. Хороший парень.

Я кивнула, а потом мы все повернулись, услышав, как над лугом заиграл канон Пахельбеля. Первой к алтарю направилась очень маленькая девочка, которую я не узнала, в ее руке была корзина с лепестками цветов, которые она разбрасывала при каждом шаге. Сыновья Дансер следовали за ней и несли кольца. Следующими шли мать Мари с мужем, а потом я услышала рокот мотоцикла, прорезавший покой на лугу.

Повернув голову, я увидела Пикника, который медленно ехал через людские проходы, Мари сидела на заднем сиденье байка. У меня от восхищения округлились глаза. Мэггс засмеялась и наклонилась ко мне.

— Про эту часть мы ее матери не говорили...

Я быстро взглянула на Лейси и увидела, как ее глаза подозрительно сузились. Джон приобнял ее и что-то зашептал на ухо. Она зыркнула на него глазами, пожала плечами и закатила глаза. Должно быть, она приняла свое поражение.

Пикник подъехал к началу прохода, где Эм и Дансер — подружки невесты — ожидали Мари, чтобы помочь ей слезть с байка и поправить платье. Затем они пошли по проходу, за ними последовала и Мари. Мы все застыли, когда Пикник предложил Мари свою руку, а потом медленно повел ее к Хосу.

Тогда-то люди позади нас и начали смеяться.

Все вокруг нас выглядели озадаченными, а я посмотрела на Хоса и поняла, что он нахмурился. Он повернулся к Ругеру и что-то ему сказал. Хохот все нарастал, и в тот момент, когда Мари повернулась спиной, я увидела нашивку «Собственность Хоса», горделиво красовавшуюся на ее попе, словно обещание.

Пикник остановился в конце прохода и отошел назад, Хос же вышел, чтобы забрать Мари. Она что-то шепнула ему, и он посмотрел чуть ниже ее спины и увидел нашивку. Лицо его тут же озарилось широкой улыбкой, а я посмотрела на Лейси, которая покусывала губу, пытаясь не засмеяться. Она подмигнула Мари, молча признавая, что ее дочь выиграла, и церемония началась.

Всех деталей я, конечно же, не помню. Все прошло довольно быстро. Я все смотрела и понимала, что Ругер очень серьезно смотрит на меня. Еще я заметила два очень интересных факта. Первый — полное имя Хоса было: Марк Антоний Цезарь МакДоннелл, да поможет ему Бог. Второй — Мари не дала обещания слушаться.

Молодчина.

Когда священник объявил их мужем и женой, Хос сгреб Мари для поцелуя, от которого, в этом я была практически уверена, вполне можно было бы забеременеть. Сменилась музыка, и теперь заиграла песня Pour Some Sugar on Me группы Def Leppard, и Хос понес Мари по проходу под одобрительные возгласы, и байкеры кричали громче всех.

Ругер и Дансер прошли по проходу вместе, Эм шла за ними одна.

— Место второго сопровождающего они оставили для Болта, — произнесла Мэггс, и ее глаза подернула пелена. — Они всегда оставляют место для Болта. Ждут, когда он вернется.

Я посмотрела на Куки, которая сидела немного бледная.

— Ты в порядке? — спросила я.

Она одарила меня легкой улыбкой.

— Простите, мне нужно проверить Сильви, — ответила она.

Должно быть, я выглядела слегка озадаченой, потому что она решила объяснить.

— Девочка с цветами. Это моя дочка.

— Ой, она просто прелесть, — произнесла я, но Куки уже встала и пошла к выходу.

С тех пор, как я стала лучше узнавать Риперов, я отметила несколько вещей.

Они горячо поддерживали друг друга. Казалось, иногда они разговаривали какими-то шифрами, и у них были свои правила и методы в решении проблем. Они не любили копов и умели избавляться от тел. Риперы могли показаться довольно хмурыми, но это пока у них не устроят вечеринку. А вот если у них будет такой повод отпраздновать, как свадьба, и куча выпивки? Да это место просто взорвется.

Мама Мари отлично управлялась со свадебным торжеством, это к слову. Свадьбу решили отметить по-простому, когда я снова вошла на территорию клуба, увидела, что она преобразилась пусть и не во что-то элегантное, зато там было весело. Повсюду были огни, играла музыка, а еды было столько, что хватило бы накормить две армии.

А знаете, что было лучше всего? За детьми организовали присмотр.

Да, мать Мари наняла целую команду, чтобы за детьми присматривали, играли, раздавали призы, разрисовывали физиономии, там даже был гребаный настоящий пони, на котором можно было прокатиться. У детей также был свой отдельный буфет, где можно было отведать хот-доги и гамбургеры.

И я тут же перестала интересовать Ноа.

— Ничего себе, просто потрясающе, — сказала я пробегающей мимо Мэггс. — Не думала, что Мари из богатой семьи.

— Мари жила в трейлере, — смеясь, ответила Мэггс. — А вот отчим старается наверстать упущенное время, и он упакован по всем статьям. Что Лейси хочет, то Лейси и получает. Сегодня она захотела пони.

— Ни фига себе, — только и смогла выдавить из себя я.

В этот момент сзади подошел Ругер, прижал меня к себе и стал вдыхать запах моих волос.

— Привет, — прошептал он мне на ухо.

Я растаяла. Мэггс закатила глаза, а я повернулась в его объятиях.

— Привет, — ответила я.

Обняв его за шею, я приподнялась на носочки для поцелуя. За последнюю неделю мы так часто делали. Легкие, сладкие, быстрые поцелуи, которые позволяли выражать мои чувства, не доводя ситуацию до чересчур интимной.

Но на этот раз поцелуй получился не легким и сладким.

Я поняла, что созерцание счастливых Мари и Хоса вдохновило Ругера, потому что он поцеловал меня неистово и страстно, как делал раньше. Затем слегка отодвинулся от меня и серьезно уставился на мое лицо.

— У нас все хорошо? — спросил он.

— Да, у нас все хорошо, — ответила я, улыбаясь. — Я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучал. Особенно по одной из твоих частей. Пошли наверстывать упущенное.

На щеках выступил румянец, когда он взял меня за руку и то ли повел, то ли потащил через площадку. Спотыкаясь, я пыталась поймать ритм его шага, но так и не смогла.

— Куда мы? — потребовала я ответа. — Мы так все пропустим!

— Хос уже заявил, что вечеринка подождет, пока он трахнет свою невесту, а он очень умный парень, — пробормотал Ругер, слегка притормаживая у стола, чтобы взять рюкзак.

Тогда-то я и поняла, куда мы шли.

— Нет, — сказала я, останавливаясь и вырываясь из его хватки. — Только не в мастерскую. Я в эту мастерскую не зайду.

— Не вопрос, — отозвался Ругер, на ходу меняя направление.

Теперь мы шли за Оружейную. Проходя, я увидела Дансер, которая смеялась и указывала на меня.

Подруга называется.

По лестнице мы поднялись на третий этаж. Ругер направился в открытую дверь одной из комнат, но там мы увидела стоящую на коленях женщину, которая отсасывала парню, которого я никогда раньше не видела.

— Одеяло возьму, — обратился к нему Ругер, снимая одеяло с кровати.

Парень кивнул, и мы вновь вышли, что хорошо, потому что там я уже начинала чувствовать себя некомфортно. Ругер повел меня еще на один этаж выше, а потом открыл передо мной дверь на крышу. Пространство было широким, с высокими парапетами по краям. Небольшой откос, правда, тоже имелся. И тут мы были совершенно одни на открытом пространстве.

— Тут не намного лучше, чем в мастерской, — высказалась я, а Ругер повернулся на мои слова, приподняв бровь.

— Мать твою, ты серьезно? — спросил он. — Я нашел единственное место на милю вперед, где мы могли бы побыть одни, а ты будешь мне из-за этого выговаривать? Кроме того, это традиция. Парни всегда трахают тут девушек. Черт, Хос сделал Мари предложение на крыше.

Я поморщилась.

— Думаю, тут не так уж и плохо, — сказала я.

— Что же, это большое облегчение, — пробормотал он, расстелая одеяло.

А потом его руки запутались в моих волосах, а рот накрыл мой рот.

Я даже толком не помню, как оказалась под ним. И совершенно точно не помню, что случилось с моими трусиками, хотя подозреваю, что их украл Ругер. У него, кажется, пунктик на трусиках.

Вот что я отлично помню, как пыталась не закричать, когда его рот глубоко всосал мой клитор. Еще помню, как он вошел в меня, заставляя широко развести ноги, что натолкнуло меня на мысль, что я без ума от этого мужчины не только потому, что он заботится о Ноа.

Мать моя, он отлично умел это делать.

После первого раунда воссоединительного секса мы сделали небольшой перерыв, переместившись в тенек за небольшой пристройкой, которая вела на лестницу. Ругер лег на спину и соорудил для меня в своих руках небольшое гнездышко, в котором я тесно к нему прижалась. Ругер не забрал с собой с прошлого места никакой одежды, и я поняла, что его совершенно не заботило, что он находится совершенно голый на улице, чему я была только рада, ведь я могла наслаждаться этим видом.

Перекатившись на бок, я начала целовать его грудь.

— Хорошо, — хрипло произнес он. — Боже, как же долго я к тебе не прикасался.

— Я тоже по тебе скучала, — ответила я.

Татуировка на груди так и манила меня, поэтому я начала языком обрисовывать ее контуры. Мне нравился его вкус, слегка солоноватый, но такой мужской. Нравились его крепкие мышцы, и где-то глубоко внутри я признавала, что мне нравилось то, что он готов сделать для меня все, что угодно.

Не важно что.

Спустившись ниже, я отыскала кольцо в соске и подцепила его языком.

— Как думаешь, мы уже можем поговорить? — спросил Ругер.

Неохотно, я все же решила все прояснить.

— Да, скорее всего, — ответила я, посмотрев на него. — Нужно разобраться в наших отношениях, понять, кто мы друг для друга.

— Тогда давай будем официально парой, — предложил он. — Я хочу, чтобы ты стала моей старухой, уверен, ты об этом знаешь. Ты к этому готова?

— Думаю, да, — согласилась я. — Ты серьезно говорил о верности? Ну, после того, как приехал за мной и помог мне с Эм в ситуации с Дьявольскими Джеками? Ты серьезно говорил о том, что не будешь больше ни с кем спать? Потому что для меня это до сих пор камень преткновения.

— Абсолютно серьезно, — ответил Ругер, смотря при этом прямо мне в глаза. — Детка, я ни с кем больше не спал. С тех самых пор, как трахнул тебя в мастерской. Признаюсь, я об этом подумывал, но все они были не те. И мне ничего не хотелось.

У меня перехватило дыхание.

— Так почему же ты продолжал утверждать, что не будешь давать никаких обещаний? — я была поражена. — Я-то думала, что ты трахаешь девчонок направо и налево.

— Я всегда тебе говорил, что не буду врать, — ответил он. — Не хотел давать обещаний, которые не смог бы сдержать. Но, черт, Соф, когда я понял, что мог тебя потерять... Все сразу же быстро стало очевидно. Мне больше ни до кого нет дела, детка. Я люблю тебя. Думаю, я полюбил тебя с самого начала, обнаружив тебя с Заком на своем диване. И очень долго пытался себя в этом разубедить, но это ни к чему не привело.

Непроизвольно я часто заморгала. Он любит меня. Ругер любит меня. Думаю, я давно это знала. Невозможно так заботиться о ком-то, как Ругер заботился о нас с Ноа, если ты не любишь этого человека.

Но услышать это в живую все же было очень здорово.

— Я тоже тебя люблю, — ответила я, тут же смутившись. — Думаю, уже давно. Ты всегда мне помогал.

— Именно так и поступают люди, когда от кого-то без ума, — сказал он с полуулыбкой на губах. — Поверь, я бы не стал тебе помогать переезжать, устанавливать засовы на окна и делать все остальное дерьмо, если бы ты не была королевой моего сердца, детка. Я гребаной благотворительностью не занимаюсь.

Я засмеялась. Взгляд его был таким пристальным, что выдержать его еще хоть секунду я не смогла. Вместо этого я посмотрела на его плечо и впервые хорошо рассмотрела татуировки на нем. Там было много круглых пятен, слегка смазанных, будто бы очертания маленьких комет.

— Что они значат? — спросила я.

— Что?

— Татуировки на плечах. Я давно пыталась их хорошенько рассмотреть. Я таких больше ни у кого не видела.

Он приподнялся, облокотившись сзади на локти, и внимательно на меня посмотрел.

— Сядь на меня, — проговорил он.

Я приподняла бровь.

— Уже готов ко второму раунду? — уточнила я. — Или пытаешься замять вопрос? Дай угадаю, ты тогда напился, и теперь не можешь вспомнить, что они значат.

Он медленно помотал головой.

— Нет, я прекрасно помню, — ответил он. — Давай, садись на меня. Хочу тебе кое-что показать.

Подозрительно посмотрев на него, я все же перекинула ногу через его бедро. Его член оказался как раз у моего входа, и по телу тут же разлилось желание. Не только он был готов к продолжению.

— А теперь положи руки мне на плечи, — попросил он.

— Что?

— Положи руки мне на плечи.

Я так и сделала. И в этот момент все поняла.

— Господи, какая же ты свинья! — изумленно воскликнула я. — Какой придурок делает татуировки отпечатков пальцев на плечах? Неужели девкам, которых ты трахал нужна была инструкция, за что держаться, чтобы не свалиться?

Сначала у него расширились глаза, а потом он начал смеяться. Я убрала с него руки, но смотреть продолжила. Попыталась встать, но он крепко удерживал меня за талию. Затем прекратил ржать и улыбнулся мне.

— Во-первых, некоторые из них действительно были настолько глупы, — заметил он. — Но, вообще-то, это твои отпечатки, детка.

Я недоверчиво уставилась на него.

— Ты, наверное, уже и не помнишь, но это произошло той ночью, когда родился Ноа, — сказал он. — Мы были на обочине дороги, и ты держалась за мои плечи, пока тужилась.

Осознав, что говорит Ругер, я подалась вперед и снова приложила подушечки пальцев к его татуировкам. Идеальное совпадение.

— Я толком даже не знаю, как объяснить тебе, что произошло той ночью, — продолжил он. — Соф, это было настолько странно. Я понятия не имел, что делать. Никогда в жизни не видел ничего подобного, и даже близко никогда ничего похожего не испытывал. Ты так старалась, чтобы подарить Ноа жизнь. Все, что я мог делать, — держать тебя, надеясь, что ничего не испорчу. Ты так сильно сжимала мне плечи, что они ныли еще много дней. Ты впивалась в них ногтями, оставляя синяки и отметины. Боже, ты была такой сильной.

Мысленно я вернулась в ту ночь, вспоминая, как сидела на земле на обочине дороги. Ту боль. Тот страх.

Радость, когда впервые взяла Ноа на руки.

— Прости, — мягко произнесла я. — Не хотела сделать тебе больно.

Он фыркнул и улыбнулся.

— Детка, ты не сделала мне больно. Ты пометила меня. А это большая разница. В ту ночь произошло самое важное событие за всю мою жизнь. Я поддерживал тебя, поймал Ноа — все это изменило меня на всю оставшуюся жизнь. И я не хотел забывать. Поэтому, когда синяки начали проходить, я пошел и набил на их местах татуировки, чтобы уж точно не забыть.

— Черт, — произнесла я, осторожно касаясь татуировок пальцами. — Похоже, это самое милое, что я когда-либо слышала.

Я почувствовала, как его член начал увеличиваться, и Ругер ухмыльнулся.

— Настолько милое, чтобы снова потрахаться? — спросил он. — Потому что я уже рассказывал эту историю девчонкам раньше, и она срабатывала каждый чертов раз. Они тут же выпрыгивали из трусиков, как только ее слышали. Я не смогу вынести, если ты будешь именно той, кто воздержится, учитывая, что история о тебе.

Я начала хохотать, и тут Ругер подмял меня под себя и завел мне руки за голову. Смех стих, когда его член нашел мой вход.

— Люблю тебя, детка, — произнес он, медленно погружаясь в меня. — Обещаю, я всегда буду рядом.

— Знаю, — зашептала я в ответ. — Ты всегда и был. Я тоже люблю тебя, Ругер. И клянусь, расскажешь эту историю еще хоть одной девушке, я срежу с тебя эти татуировки.

— Заметано, — усмехнувшись, заявил он.

Наклонившись, я поцеловала его, пока он медленно входил и выходил из меня, при каждом толчке задевая клитор. Я подняла ноги и оплела ими его бедра, закрыла глаза от солнечного света и позволила восторгу, вызванному его большим членом, полностью завладеть мной.

Я любила этого человека.

Любила то, как он заботился обо мне, как тревожился о моем сыне, и любила то, как ему всегда удавалось разгребать все то ужасное, что случалось в моей жизни.

Когда он в очередной раз вошел в меня, я услышала, как веселятся гости внизу на площадке, музыку, доносящуюся снизу, крики и приветствия гостей, все это навевало мысли о том, что это, наверное, последний теплый день в этом году. Внизу были Мэггс, и Эм с Пикником, и Дансер с Бам-Бамом... Я вдруг поняла, что мне помог не только Ругер. Все они мне помогали, даже тогда, когда я осуждала их за то, что они Риперы.

Но Риперы были частью Ругера, а Ругер был их частью.

Он вошел очень глубоко, и я начала смеяться.

— Какого черта? — тут же переспросил он.

— Ты — часть меня, — хихикая, пояснила я.

Он помедлил, приподняв бровь. Затем намеренно медленно крутанул бедрами, заставляя меня задыхаться от экстаза.

— Чертовски верно, — ухмыльнувшись, произнес он.

Я схватила его за задницу, заставляя снова начать двигаться, чему он совершенно не возражал. Секунду спустя я уже забыла о вечеринке внизу и сконцентрировалась на ощущениях, зарождающихся внутри. Он задвигался быстрее, моя попка под его напором с бешеной скоростью терлась об одеяло.

— Черт, я близко, — пробормотала я.

Ругер ухмыльнулся, неожиданно выскользнул из меня, перекатился на спину и жадно начал вдыхать воздух.

— Какого хрена? — запротестовала я.

— Хочу кое-что тебе дать, — сухо произнес он.

Я села и уставилась на него.

— Не-а. Ты выбрал для этого наихудшее время.

Он засмеялся, хотя в смехе ощущалась небольшая нотка натянутости. Ругер помотал головой, сел и потянулся к рюкзаку, который прихватил с собой. Затем он вытащил его — черный кожаный жилет.

Жилет, на котором было написано «Собственность Ругера».

У меня непроизвольно открылся рот, из-за чего пришлось сделать глубокий вдох.

— Ругер...

— Сначала выслушай меня, — сказал он, пристально глядя на меня. — Ты не из моего мира, поэтому не знаешь точно, что означает носить такой жилет.

— Ладно... — медленно произнесла я, хотя не могла представить ничего, что бы он мог сказать, что смогло бы заставить меня свыкнуться с этой идеей.

— Смотря на жилет, ты видишь слово «собственность», — начал он. — Но самое главное во всем этом то, что ты — моя женщина, и я хочу, чтобы все это знали. Детка, я живу в суровой реальности. В мире, в котором может случиться какое-нибудь дерьмо, ты и сама это видела. Но что бы ни случилось, мои братья меня прикроют. А этот жилет означает, что ты — одна из нас. И, Соф, это не просто слова. Мы — одна семья, и каждый Рипер в этом клубе, люди, которых ты можешь даже не знать, отдаст свою жизнь, чтобы защитить женщину, которая носит такой жилет. Они сделают это потому, что они — мои братья, и потому что это значит гораздо больше, чем может дать любое кольцо.

— Я не понимаю... — пробормотала я, стараясь уложить в голове все сказанное им.

— Когда мужчина называет женщину своей собственностью, дело тут не только в обладании, — продолжил он, а глаза изучали мое лицо. — Это еще говорит о том, что он ей доверяет. С этим жилетом я передаю тебе свою жизнь, Софи. И не только свою, но и жизнь своих братьев. Это означает, что я буду отвечать за все, что ты сделаешь. Если ты облажаешься, я буду платить. Если тебе потребуется помощь, мы будем рядом. А ты — единственная женщина в моей жизни, которой я готов дать такую силу. Черт, я не просто пришел к этому выводу, я безумно хочу, чтобы ты приняла этот жилет. Я хочу, чтобы ты носила мою нашивку, Соф. Ты будешь ее носить?

Я вздохнула, а потом потянулась к жилету. Он был теплым от солнца, я пробежала по нему пальцами, ощущая толщину и мощь швов. Он был сшит на долгое время, в этом сомнений не было. Я могла бы ходить в нем много лет. Возможно, даже всю жизнь.

Я посмотрела на Ругера, на его сильные руки, которыми он поймал при рождении моего сына, на его улыбку, которая выбивала из меня весь воздух. Я уже знала свой ответ. Но совершенно не нужно облегчать ему задачу...

— Могу я кое-что спросить?

— Конечно, — сказал он, и мне показалось, что в его голосе прозвучали гневные нотки.

— Неужели и правда нужно было останавливаться во время секса, чтобы поговорить об этом? Я уже почти дошла до финала.

Он засмеялся, а потом покачал головой.

— Я дал себе обещание, — заявил он почти робко.

— И что за обещание?

— Я пообещал себе, что в следующий раз, как буду тебя трахать, на тебе будет мой жилет. Но я слегка отвлекся. Детка, у тебя отличные сиськи.

— Мы тут уже один раз занимались сексом, — произнесла я, пытаясь выглядеть серьезной. — Почему нельзя было завершить процесс и в этот раз?

— Потому что я придурок, — пожал он плечами. — Не знаю. Я почувствовал, что ты скоро кончишь, сожмешь мой член, и это будет ни с чем не сравнимое ощущение, и я хотел, чтобы при этом на тебе был мой жилет. Чтобы ты кончила для меня.

Я выдержала паузу, обдумывая его предложение. Пожалуй, помучаю его еще немного, особенно вспоминая тот раз, когда он меня связал.

— Кажется, жилет неплохой, — медленно произнесла я. — Уверен, что готов для такого шага?

— Да, Софи, я чертовски в этом уверен, — ответил он, закатив глаза. — Выбор за тобой. Или ты наденешь его, и мы закончим все эти выяснения отношений, или оба вернемся домой чертовски неудовлетворенные. Потому что я говорю предельно серьезно. Без нашивки не будет и члена.

— Ладно, — сказала я.

— Ты серьезно?

— Да, я серьезно. И не надо так удивленно смотреть. Малыш, у тебя действительно отличный член.

Я натянула на себя жилет, смакуя взгляд, которым на меня смотрел Ругер. Жилет слегка натирал мне соски, чему я улыбнулась. Возможно, Мари смогла бы дать мне какие-нибудь инструкции, как с этим справиться... Ругер подхватил меня и усадил на себя, приподнимая настолько, чтобы член с пирсингом глубоко погрузился в меня. Обвив руками его шею, я стала медленно опускаться вниз, при этом изучая лицо Ругера.

— Так что ты думаешь? — прошептала я.

— О том, как он смотрится на тебе? — улыбаясь, спросил он. — Отлично, Соф. Разумеется, я бы не отказался и от вида сзади. Не против опробовать позу наездницы задом наперед?

— Ты сначала с этой закончи, — пробормотала я. — А потом уже поговорим и о креативе.

Ругер улыбнулся и рукой скользнул между нашими телами, находя пальцами мой клитор.

— Обещаешь? — уточнил он.

— Черт, да.

Эпилог

Пять лет спустя

Ругер

— Я собираюсь вставить его.

Голос Софи был мягким и легким, в нем ощущался смех.

Я уловил ее особый запах, что тут же отозвалось в паху. И так каждый раз с тех самых пор, как я увидел ее в своем доме. Она была так красива, что можно было умереть лишь от одного вида, и я до сих пор не мог окончательно поверить, что она полностью моя.

Но какого черта она решила, что это была отличная затея, тем более делать это одной? Она слишком быстро на это решилась. Мы были к этому не готовы, мне нужно было притормозить эту ситуацию, чтобы хорошенько обдумать, как это может изменить наши отношения. Когда Софи стала частью клуба, ее границы расширились, но и они должны иметь свои пределы.

Я нахмурился и поймал ее руку, когда она уже двинулась.

— Почему ты не можешь просто остаться со мной? У нас всегда все отлично получалось. Не понимаю, почему тебе не достаточно лишь меня.

Софи закатила глаза.

— Боже, Ругер, смени этот тон неандертальца, — пробормотала она. — Ты же знаешь, я уже давно хочу это попробовать, к тому же, это не совсем мой первый раз. Между нами это ничего не изменит, малыш. Но мне это нужно. Ты же хочешь, чтобы я была счастлива, ты всегда говоришь, что хочешь, чтобы я была счастлива. Иногда это означает немного уступить, перейти на следующий шаг. Позволь мне хотя бы раз побыть главной.

На несколько мгновений я закрыл глаза, делая глубокий вдох. Потом снова открыл и посмотрел на женщину, которую любил больше всего в этой жизни. Она мне ухмылялась, и мать его, эту ухмылку я тоже любил.

— Прости, детка, — произнес я, наклоняясь вперед, чтобы легко прикоснуться к ее идеальным губам.

Я должен ей доверять. Я заставил себя отойти на два шага назад, под ногами зашуршал гравий.

— Готов? — спросила она.

Я неохотно кивнул.

— Ладно, тогда я начинаю. Обещай, что не будешь паниковать.

Я закатил глаза.

— Я не буду паниковать. Я же не чертов ребенок, Соф. Господи.

Она ничего не ответила, но ее глаза все сказали за нее, и я почувствовал, как и по моему лицу расплывается улыбка.

— Ладно, — заключил я, поднимая руки, признавая поражение. — Ты победила. Я большой плаксивый ребенок и просто не могу смириться с мыслью, что ты будешь развлекаться без меня. Я никогда не хотел, чтобы ты развлекалась, всегда хотел видеть тебя босой и беременной на кух...

— Ой, заткнись, — смеясь, произнесла она. — Вот сейчас я и вправду это сделаю, а тебе просто придется с этим смириться. Отойди подальше. Не хочу, чтобы моего большого и опасного мужика-байкера закидало гравием.

Сказав это, она вставила ключ в зажигание, и черно-красный «харлей» тут же ожил. На лице Софи отразилась чистая радость, и, должен признать, ее вид на байке был весьма сексуальным. Еще я не мог решить, хочу ли видеть на ней больше кожаной одежды для защиты или же меньше, потому что, черт, она прекрасно выглядела, когда...

Я намеренно оборвал эту мысль. Мне нужно было сконцентрироваться на ее безопасности, а не на сиськах.

— Будь осторожна! — крикнул я.

Проезжая мимо, Софи засмеялась, а достигнув дороги и сорвавшись с места, и вовсе засветилась.

Проклятье.

— Я нахрен убью Хоса, — пробормотал я.

Я терпеть это не мог. Просто не выносил.

— Его и эту его сучку... у нее всегда полно прекрасных идей. Ей не нужен чертов собственный байк.

— Не надо говорить так при Фейт, — возмутился Ноа, становясь рядом. — Иначе она начнет разбрасываться плохими словами в детском саду, и мама взбесится.

Парню было двенадцать, но ощущение было, что ему все тридцать, и за последние годы он прилично вытянулся. Ему уже начали позванивать девочки, из-за чего Софи устроила ему головомойку. Я же был рад, что Ноа унаследовал от матери и красоту и мозги. Фейт сидела у Ноа на плечах, смотря на меня такими же большими глазами, как у матери. Она улыбнулась, отчего у меня тут же сжалось сердце, а потом открыла рот и торжественно произнесла:

— Нахлен убью Хоса.

Я вздохнул и потянулся за дочерью, которая перебралась ко мне, словно маленькая обезьянка. Уткнулся носом ей в шею, ощущая сладкий, но все еще детский запах.

— На этот раз тебе не выиграть, — сказал Ноа. — Ты же знаешь, рано или поздно, но Фейт ляпнет что-нибудь, когда мама будет слышать.

— Тогда я просто скажу, что она повторяет за тобой, — ответил я, прищурив глаза.

Ноа засмеялся.

— Но сначала ты меня этому научил.

— Иногда ты просто маленький говнюк.

— Да, но я тот маленький говнюк, который хочет продлить тебе жизнь, — задумчиво произнес Ноа. — Если она ляпнет что-нибудь при маме, скажу, что это моя вина, но только если ты мне заплатишь.

— Сколько?

— Двадцатка за раз.

— Идет.

Софи

Байк рычал подо мной, а ветер бил в лицо.

Мне это нравилось. Я до этого немного пробовала ездить, обычно у Мари. У нее появился свой байк примерно год назад. Ездить позади Ругера мне никогда не надоест, но и самой управлять мне тоже нравилось. На самом деле, я полгода убеждала Ругера, что я сама смогу ездить.

Глупец думал, что я могу разбиться.

Проблема была в том, что Ругер был чертовски сексуальным. Вообще-то, особой проблемы в этом не было. Просто он всегда не очень-то поддерживал эту идею. Но вот когда он решил, что для Ноа сейчас самое время начать пробовать ездить на небольшом грязном байке, я уже не выдержала.

Значит, для моего двенадцатилетнего сына это было в порядке вещей, а для меня — нет?

Хрень собачья.

Поэтому чуть ранее на этой неделе я заявила, что покупаю байк, и что Ругер может либо помочь мне выбрать его, либо пусть живет с мыслью, что я буду выбирать сама. От этой новости у него тут же засвербило в заднице, так что сегодня утром один из его друзей привез мне этого симпотяжку «харлея». Ругеру все это не нравилось, но, по крайней мере, он знал, что это стоящий байк в хорошем состоянии.

И все же, я купила его за свои деньги. Мне хотелось, чтобы это был мой байк. Не то, чтобы у нас что-то было «мое» или «его» после свадьбы, но он все же настоял, чтобы у меня были свои деньги на счете. Я никогда ничего об этом не говорила, но каким-то образом Ругер знал, наверное, интуитивно, что мне нужно чувствовать, что я смогла бы и сама о себе позаботиться.

А иметь свои деньги могло бы в этом помочь.

Большую их часть я планировала потратить на обучение детей, но иногда позволяла себе особые покупки. На нашу вторую годовщину свадьбы я организовала поездку на Гаваи, что стало отличным вложением денег, потому что домой я вернулась беременная Фейт. Я все думала, не отдалит ли еще один ребенок Ругера и Ноа, но на самом деле они стали еще ближе. С каждым днем Ноа все больше превращался в молодого мужчину, и большую часть в этом сыграл Ругер.

Через несколько мгновений я достигла окончания дороги и теперь раздумывала, стоит ли поворачивать назад. Я так и не смогла выжать из байка ее полной мощи — а это, безусловно, была «она», я чувствовала, будто мы уже сроднились, — но еще я прекрасно знала, что это убьет Ругера.

На лице отразилась улыбка, и я ощутила себя маленькой злыдней.

Часть меня хотела все отбросить, почувствовать свободу и дать Ругеру какое-то время поволноваться. Это бы выбесило его, но, если честно... яростный секс с моим мужчиной был чертовски хорош. Я смаковала эту идею, но в итоге развернула байк и поехала по направлению к дому.

Нужно идти маленькими шажками.

Не стоит заставлять его сильно нервничать в один день.

Лучше припасти что-нибудь на завтра, на случай если снова будет зарываться.

КОНЕЦ

Заметки

[

←1

]

С англ. the dick – член.

[

←2

]

Примерно 152 см.

[

←3

]

Самодельный прибор для курения травки.

[

←4

]

Примерно 183 см.

[

←5

]

Айхоп (англ. IHOP) — сеть ресторанов «Международный Дом Блинов» (International House of Pancakes).

[

←6

]

Примерно 6,07 гектаров/607 соток.

[

←7

]

«Лошадка, Лошадка» (с англ. Horsie, Horsie).

[

←8

]

Гипермаркет оптовой торговли.

[

←9

]

Офицеры МК: президент, вице-президент, казначей, дорожный капитан, заместитель президента по безопасности.

[

←10

]

Заместитель Президента по безопасности (с англ. Sergeant at Arms) — отвечает за соблюдение челнами клуба его устава и правил, поддержание нормальной обстановки вне клуба, во время всех мероприятий внутри и вне клуба, защиту и хранение цветов и других нашивок, следит за их сохранностью и возврат со стороны исключенных и выбывших членов клуба.

[

←11

]

Примерно сорок километров в час.