Натан Бедфорд Форрест. Биография

Элизабет Мериуэзер также является источником поучительного рассказа о том, как первое появление Клана - около пятидесяти всадников - повлияло на чернокожих мемфийцев. Она написала его в течение нескольких часов и отдала Галлауэю, который, по ее словам, "счел неразумным публиковать его в то время"; "Лавина" тогда проводила политику освещения истории Ку-клукс-клана". В рукописи описывается, как она слушала, как чернокожая кухарка Мериуэзеров, Салли Энн, рассказывала своему служителю, преподобному Ходжесу, о его личной встрече с "призраками дем" накануне вечером. Назвав себя "духами из ада", несколько из них потребовали и выпили по два ведра воды из колодца священника , а один сказал, что это лучший напиток с тех пор, как его "отправили в ад" в Шайлохе. Прощаясь с Ходжесом, явившийся дух добавил, что попросит дьявола быть добрым к Ходжесу, когда Ходжес попадет в Аид. Священник рассказал Салли Энн, что был так напуган, что позволил "призракам" уехать, не предупредив их, что он "баптистский проповедник в добром звании и ни в коем случае не думает о том, чтобы отправиться в ад". Когда Салли Энн спросила, сколько было "призраков", Ходжес серьезно ответил: "Около миллиона. Я не считал их, но они шли по улице ДеСото, насколько я мог видеть". Далее он признался, что не задерживался во дворе дольше необходимого, забегая в дом при первой же возможности и не выходя оттуда до самого утра. Призраки не могут причинить тебе вреда днем, Салли Энн, но в полночь они становятся опасными".5

Действительно. Однако Клан, даже тот, который был реорганизован в отеле "Максвелл Хаус" весной 1867 года, не начинался как откровенно расистская организация; он был основан для розыгрышей и реорганизован для противостояния радикальным сторонникам того, что он воспринимал как господство чернокожих, а не для того, чтобы нападать на самих чернокожих. Хотя писали, что ряды Ку-клукс-клана были открыты только для более чем 100 000 бывших ветеранов Конфедерации, уволенных с почетом, иерархия в некоторых районах и в некоторых случаях, похоже, принимала и даже вербовала чернокожих, если они шли в ногу с консервативно-демократической политической философией. Так же поступала и Демократическая партия, на которую они работали. В Мемфисе в конце июля 1868 года шестьдесят пять чернокожих организовали "Клуб цветных демократов" под пристальным вниманием клансмена - редактора Галлауэя, который, согласно сообщению в газете Appeal, "сделал предложение от имени присутствующих белых мужчин, чтобы они предоставили работу и защиту цветным демократам". Предположительно, Галлауэй не стал бы выступать за "защиту" дружественных чернокожих, если бы они в ней не нуждались. Организованное, но не очень хорошо контролируемое насилие распространялось по бывшим штатам Конфедерации к ужасу и отвращению остальной части нации. Примерно в это время нью-йоркский адвокат Джордж Темплтон Стронг язвительно признался в своем дневнике, что Клан, похоже, работает по всему Югу, "ходит по ночам большими партиями, в масках и переодетыми, стреляя в неудобных негров и неудобных людей Союза. Южные газеты аплодируют и поощряют их в сдержанной и полуироничной манере".6

В марте убийство Эшберна в Колумбусе потрясло Джорджию и всю страну. В апреле в Мерфрисборо шерифа-республиканца округа Резерфорд Дж. С. Уэбба в полночь вытащили из дома и приказали покинуть свой пост, что он отказался сделать, но впоследствии ночевал в других домах, чтобы укрыть незваных гостей. В июне в округе Аббевиль, Южная Каролина, ночные клансмены сожгли дом негритянского делегата конституционного съезда и избили плетьми более дюжины вольноотпущенников только в одном районе, заставив некоторых из них бежать в Джорджию. 29 июня около 100 ряженых клансменов ворвались в Пуласки и линчевали чернокожего, которого посадили в тюрьму по обвинению в попытке изнасилования, после чего изрешетили тело пулями и бросили его на улице. 4 июля в Джефферсоне, штат Техас, 300 белых, встревоженных перестрелкой с одиноким демократом на республиканской политической вечеринке, захватили город с оружием, арестовали и расстреляли чернокожих, а также пригрозили повесить белых республиканцев, которые в срочном порядке разбежались и спрятались. Позже в том же месяце в Моултоне, штат Алабама, клановцы повесили одного чернокожего, выпороли до смерти другого, изгнали всех северян в округе и пригрозили изгнать доморощенных республиканцев. Газета "Нью-Йорк Таймс" опубликовала июльское письмо "ветерана-наблюдателя", в котором Юг описывался как "находящийся в состоянии квази-бунта, и до настоящего момента Ку-клукс-клан убивает и грабит каждого лояльного человека, белого или черного, на которого они могут наложить руки".7

В Теннесси губернатор Браунлоу пытался бороться с огнем с помощью огня. Он попросил генерала Томаса в Луисвилле направить подразделения федеральных войск в графства Линкольн, Маршалл, Дайер, Обион, Гибсон и Файетт, утверждая, что без них "гражданские законы не могут быть соблюдены, а лояльные люди не могут пользоваться своими правами и свободами". Томас быстро написал в ответ, что, поскольку Теннесси уже восстановлен и "полностью выполняет все гражданские функции штата, военная власть Соединенных Штатов не может законно помогать и вмешиваться....".8

Призыв Браунлоу к федеральным войскам, похоже, оказал на Клан Теннесси в это время весьма сдерживающее влияние. 20 июня главная газета, возможно, самого сильного округа Клана в Теннесси - "Колумбия Геральд" в округе Мори - опубликовала "Предупреждение Богусу Ку-клукс-клану", как гласил ее заголовок. Этот так называемый "Общий приказ Ку-клукс-клана" предписывал и обещал, что совершение "противозаконных действий" "лицами в ку-клукс-клане и... других маскировках... должно быть прекращено". Он приказал "членам бывших Ку-клукс-кланов" "уничтожить свои маски, ничего не говорить и оставаться дома", иначе им грозило обращение с ними как с "предателями, врагами и лжесвидетелями". Любой, кого поймают в маске после этого дня, "будет наказан за свои проступки, в качестве примера для других, через повешение". Провозгласив, что "сотни хорошо вооруженных и решительных людей могут за два часа быть собраны в любой точке округа", организация протестовала против создаваемого Кланом образа насилия, заявляя, что эти "сотни" "объединились не для того, чтобы избивать негров, мятежников или радикалов , приставать к солдатам Союза или раздражать их, не для того, чтобы каким-либо образом противостоять законам страны. Они организованы для сохранения закона и порядка....".9

Пока демократический съезд заседал в Нью-Йорке, Браунлоу созвал "чрезвычайную сессию" законодательного собрания на 27 июля, заявив, что огласит ее цель в день, когда законодатели соберутся на заседание. 17 июля газета Nashville Banner опубликовала еще один общий приказ Ку-клукс-клана, якобы исходивший от великого дракона (предположительно Джорджа В. Гордона) королевства № 1 (Теннесси), в котором неграм в округах Маршалл, Мори, Джайлс и Лоуренс предписывалось распустить "военные роты", организованные для "ведения войны с Ку-клукс-кланом и его уничтожения". В приказе говорилось, что "этот Клан" не был "беззаконным", "агрессивным", "военным" или "революционным"; скорее, это была "защитная организация", предлагавшая исполнять закон, а не сопротивляться ему, и защищать "всех хороших людей, будь то белые или черные, от бесчинств и зверств плохих людей обоих цветов, которые в течение последних трех лет были ужасом для общества и вредом для всех нас". В нем отмечалось, что "чернокожим, похоже, внушили, что Клан - их враг. Мы не являемся врагами чернокожих, пока они ведут себя хорошо, не угрожают нам, не нападают и не мешают нам". В нем обещалось, что Клан "никогда не будет применять насилие, за исключением случаев сопротивления насилию", и хотя в нем признавалось, что "безобразия могут совершаться и, несомненно, совершались безответственными лицами от имени этого Клана", он клеймил их как "самозванцев, и если они будут обнаружены и задержаны этим Кланом, с ними поступят таким образом, чтобы гарантировать нам будущее освобождение от подобных посягательств, а также защиту тех, кто был обижен и оскорблен". Отметив сообщения о том, что "самозванцы пугали и в некоторых случаях били кнутом негров без всякой причины или провокации", он заявил: "Это неправильно, неправильно, неправильно! И этот Клан осуждает это, как это должны делать все хорошие и гуманные люди". В нем говорилось, что Клану "сейчас, как и в прошлом, запрещено делать такие вещи, и их просят запретить делать их другим, и защищать всех хороших, мирных, хорошо настроенных и законопослушных людей, будь то белые или черные".10

Несмотря на протесты, через неделю палата представителей штата Теннесси объявила войну Клану. Когда законодатели прибыли на сессию Браунлоу, они услышали сообщение от губернатора с просьбой вновь собрать ополчение штата, распущенное десятью месяцами ранее. В то время, - сказал Браунлоу, - "вас заверили ведущие консерваторы в соответствующих округах и вдвойне ведущие повстанческие журналы штата , что не будет никакой необходимости в войсках и что закон и порядок будут строго соблюдаться". В действительности же, по его словам, "мятежные элементы штата в то время тайно вооружались и совершенствовали военную организацию, известную как Ку-клукс-клан, состоящую из бывших мятежных солдат и тех, кто им сочувствовал". Их целью, продолжал он, было "свержение правительства штата и, в конечном счете, победа ... штата на президентских выборах. Им было известно... что президент Соединенных Штатов был крайне враждебен к людям и мерам нынешнего правительства штата и с готовностью поддержал бы движение, которое свергло бы их обоих". Эти повстанцы, сказал Браунлоу, дали понять, "что президент окажет им, как революционерам, такую помощь путем дислокации войск и изменений в военном ведомстве, которая обеспечит им легкую победу; и некоторые из них были настолько неосторожны, что открыто хвастались этим". Их конечной целью, добавил он, была "отмена избирательного права для цветных, [и] немедленное предоставление права голоса, согласно революционной конституции, каждому мятежнику, который боролся за уничтожение правительства....".

Далее Браунлоу заявил, что Клан распространился "почти во всех одиннадцати штатах, некогда составлявших Южную конфедерацию", и превратился в "мощный и агрессивный" "политический двигатель угнетения". Он сказал, что полиция Мемфиса получила в свои руки "конституцию" одного из притонов Клана и обнаружила в ней "декларацию", провозглашающую, что в случае необходимости она прибегнет к "убийству", чтобы "защитить... народ Юга от банды убийц и грабителей, которые сейчас охотятся на них....". Поэтому, сказал Браунлоу собравшимся законодателям, он рекомендует "объявить эти организованные банды убийц и грабителей вне закона специальным законом и наказывать их смертью везде, где они будут обнаружены".11

Примерно в это время Форрест вернулся из Нью-Йорка. В его кармане, очевидно, наконец-то лежало помилование от Эндрю Джонсона, чья администрация уже ничего не теряла от его дарования. Однако оно не давало Форресту ничего, кроме надежды. Согласно одному из законов штата Браунлоу, даже помилованные конфедераты по классификации Форреста не имели права голосовать и занимать должности до 1880 года. Однако его склонность к политике сохранялась. В ответ на призыв Браунлоу вооружить новое ополчение штата он принял активное участие в лоббировании, чтобы убедить законодательное собрание в отсутствии необходимости в этой мере. 1 августа он и дюжина других бывших генералов Конфедерации прибыли в Нэшвилл, чтобы пообещать Объединенному военному комитету законодательного собрания, что, вопреки заявленным Браунлоу причинам, побудившим его добиваться повторной мобилизации ополчения штата, "тот класс в Теннесси, который считается... враждебным нынешней организации", не "стремится к свержению правительства штата или совершению каких-либо других действий революционными или беззаконными средствами".

Форрест был единогласно избран председателем этой делегации, в которую также вошли генерал-майоры Уильям Б. Бейт, Б. Ф. Читэм и Бушрод Р. Джонсон из Нэшвилла, Джон Браун из Пуласки, бригадные генералы Гидеон Пиллоу и Джордж В. Гордон из Мемфиса, С. Р. Андерсон, Джордж Мэйни и Томас Бентон Смит из Нэшвилла, Джордж Г. Дибрелл из Спарты, Джозеф Б. Палмер из Мерфрисборо и Уильям А. Кворлс из Кларксвилла; из этих двенадцати генералов трое - Гордон, Браун и Дибрелл - как впоследствии выяснилось, были высокопоставленными клансменами, Пиллоу был адвокатом, который (вместе со своим партнером Ишем Г. Харрисом) предоставлял юридическую защиту клансменам, а все остальные восемь предположительно могли быть клансменами. Они заявили комитету, что "не думали о подобном безрассудстве или глупости, и мы не верим, что в Теннесси существует какая-либо организация, публичная или тайная, которая преследует подобные цели; а если и существует, то мы не сочувствуем ей и не связаны с ней". Они обязались "поддерживать порядок и мир в штате всем тем влиянием, которым мы обладаем; поддерживать законы и помогать их исполнению, надеясь, что взаимность этих предложений со стороны вашего почтенного органа приведет к принятию таких законов, которые устранят все раздражающие причины, беспокоящие сейчас общество". Они полагали, что "быстрые и эффективные действия со стороны соответствующих властей по устранению политических ограничений, которыми страдают многие из наших людей, залечат все раны нашего штата и сделают нас вновь процветающим, довольным и единым народом".

Озвучив свое послание, некоторые генералы усилили свои индивидуальные взгляды. В конце концов Форрест взял слово и заявил, что "старался выполнять все обязанности солдата как солдат и намерен делать это как гражданин". Он сказал, что во время последних выборов "предложил 1000 человек, лишенных избирательных прав, чтобы помочь обществу сохранить порядок", добавив, что "вбитая в голову общественности идея о существовании в штате организации, целью которой является свержение правительства штата, совершенно беспочвенна". Его имя использовалось в связи с насилием, особенно по отношению к неграм, что также является ложью. Он всегда стремился к тому, чтобы справедливость восторжествовала над всеми". И все же Совет мира, как стали называть миссию генералов в Нэшвилле, провалился. Браунлоу, несомненно, понимая практические мотивы Клана в попытке предотвратить принятие законопроекта об ополчении, не успокоился. Его партия "Уиг" быстро назвала предложение генералов неискренним, и он продолжил продвигать свою первоначальную меру - которая в итоге прошла через законодательный орган, который, как и администрация, вероятно, услышал угрозы в заявлениях генералов. Вряд ли он мог не услышать угрозы вскоре после этого. Газета Whig сообщила, что через три дня после представления петиции генералов генерал Кворлс сделал оскорбительные замечания в адрес Браунлоу и генерала Томаса и намекнул на возможность расправы с ними.12

На съезде в Браунсвилле 11 августа, на котором был выдвинут кандидат в конгресс от демократов из Западного Теннесси, сам Форрест сделал несколько заявлений, которые, по сообщениям прессы, тоже не звучали миролюбиво. В ответ на предложение Галлауэя попросить его выступить на съезде (которое "было встречено бурными аплодисментами и принято аккламацией"), он начал с сообщения о Совете мира и продолжил:

Я полагаю, что губернатор Браунлоу считает, что все солдаты конфедерации, да и вся демократическая партия на юге, принадлежат к куклуксклану. Все они объявлены вне закона, ибо губернатор говорит, что не сомневается в их принадлежности к клану, если таковой существует. Законодательное собрание, как мне кажется, приняло несколько законов на эту тему, в которых ополченцам предлагается отстреливать всех куклуксклановцев, которых они могут найти, и не бояться преследования за это. То есть, попросту говоря, они могут назвать солдата конфедерации куклуксклановцем, застрелить его, и никто из ополченцев не пострадает, если совершит такой возмутительный поступок, потому что губернатор Браунлоу объявил, что все они вне закона. (Когда это будет сделано, я говорю вам, сограждане, что начнется гражданская война.

В настоящее время мы не хотим ввязываться в новую гражданскую войну или войну любого рода, поскольку это будет использовано против нас и ослабит наше дело на севере, и я советовал каждому солдату Конфедерации, которого я встречал в последнее время, сделать все возможное, чтобы предотвратить войну любого рода в Теннесси.

Желающих послушать его было так много, что съезд прервался, и он вышел на площадь перед зданием суда, где, подбадриваемый толпой, рассказал об угрозе ополчения Браунлоу и заявил, что бывший генерал Конфедерации С. Р. Андерсон написал ему из Нэшвилла, что призыв ополчения Браунлоу будет "объявлением войны". Он сказал, что согласен с Андерсоном.

Могу заверить вас, сограждане, что я не хочу больше войны.... и не хочу видеть негров, вооруженных для того, чтобы отстреливать белых людей . Если они навлекут на нас эту войну, я скажу вам только одно: я не буду стрелять в негров, пока вижу белого радикала, в которого можно стрелять, потому что именно радикалы будут виноваты в том, что развязали эту войну.

Могу заверить вас, сограждане, что я всегда буду готов выступить вперед и помочь шерифу или любому другому офицеру в исполнении законов штата, а чтобы помочь ему основательно, я возьму с собой как можно больше своих старых солдат. Но если они пошлют чернокожих охотиться на тех солдат Конфедерации, которых они называют куклуксклановцами, тогда я скажу вам: "Идите и стреляйте в радикалов". Если они хотят начать гражданскую войну, то чем раньше она начнется, тем лучше, чтобы мы знали, что делать. (Я не хочу, чтобы вы поняли, что я подстрекаю вас к войне. Я хочу, чтобы вы исчерпали все честные средства, прежде чем что-либо предпринимать, и я предпочел бы, чтобы вы пострадали, прежде чем я увижу, как в этой стране начнется гражданская война.

...Я желаю, чтобы вы не предпринимали ничего, что дало бы радикальной партии хоть какой-то повод для развязывания войны. Они не хотели бы ничего лучшего, чем война, потому что с ее помощью они могли бы выиграть выборы, а значит, сохранить свой пост и продолжать грабить и лишать нас крови. Если же война все же начнется, а я надеюсь, что она никогда не начнется, я не хочу, чтобы в моем барабане с пчелами были трутни. (Аплодисменты.) ...Я могу сказать вам, что каждый человек будет вынужден выполнять свой долг.... У нас не будет нейтралов.... Если они не за нас, то они будут против нас.... Если она все-таки начнется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы встретить ее, пусть последствия будут какими угодно. (Громкие и продолжительные аплодисменты.)

Теперь я хочу сказать несколько слов чернокожим мужчинам, которые собрались здесь передо мной... попросить их встать на сторону тех, кто вырастил вас, кто ухаживал за вами, когда вы болели, и кто заботился о вас, когда вы были маленькими детьми. Я говорю: встаньте на сторону тех, кто является вашими настоящими друзьями, и покиньте ваши лояльные лиги, где вас учат отказывать во франшизе тем, кто всегда был вашим другом. Я говорю вам, что, если вы только поддержите нас, мы всегда поддержим вас и сделаем для вас столько же, сколько может сделать для вас любой белый человек. У вас не может быть никаких интересов с какими-то скалозубами и ковровыми мешочниками. Сегодня я чувствую, что губернатор Браунлоу относится к этому классу. (До сих пор ему удавалось спастись, потому что его трясло от болезней и слабости, и его считали сумасшедшим, но если он начнет гражданскую войну в этом штате, то я скажу ему, что он должен страдать от последствий. (Аплодисменты.)13

В Нэшвилле законодатели штата и администрация Браунлоу рассматривали Совет мира как уловку, чтобы отсрочить призыв ополчения, пока не будет слишком поздно для мобилизации ко дню выборов; с другой стороны, никто не хотел, чтобы снова разразилась официальная война со стрельбой. Отчасти из-за финансовых издержек для правительства, уже имевшего большой дефицит, администрация Браунлоу в конце концов позволила уговорить себя принять федеральные войска, а не мобилизовать собственное ополчение. В течение нескольких недель национальные солдаты были размещены более чем в двадцати населенных пунктах Теннесси, включая Пуласки, Колумбию, Мерфрисборо и Шелбивилл, что очень устраивало Клан, поскольку федеральные полномочия были не столь широки, как те, которыми Браунлоу намеревался наделить свое ополчение.14

Внутри Клана недовольство новой и непривычной политикой оливковых ветвей вышло на поверхность. Форресту пришлось послать своих бывших солдат (теперь уже номинально отставных) для подавления набегов Клана в округе Мэдисон, что говорит о том, что клановцы без масок были вынуждены воевать против своих товарищей в масках. Внутриклановые разногласия, похоже, касались не только политики против насилия. Идея Галлауэя о том, что лучший способ вернуть право голоса для бывших конфедератов - это пообещать не пытаться отнять его у чернокожих, похоже, потрясла Клан. Она, безусловно, расколола мемфисские демократические газеты: газета Appeal осудила "Лавину" Галлауэя за то, что он не признал лишение чернокожих избирательных прав, за которое, по мнению Appeal, он действительно выступал. Съезд в Браунсвилле усугубил публичный раскол между редакторами клансменов Дж. Дж. ДюБоузом из "Паблик Леджер" и Галлауэем из "Лавины". Галлауэй предложил резолюцию, согласно которой, если чернокожие поддержат демократов, они должны получить гарантии, что их нынешние права останутся ненарушенными, и что демократы выступают за всеобщее избирательное право для мужчин. ДюБоуз поднялся и заявил, что будет голосовать против этого предложения и "не будет связан им", если оно пройдет.15

Мирные морковки Клана не обходились без сопутствующих им угрожающих кнутов. Невидимая империя и причисление Форреста к ней обсуждались к этому времени настолько открыто, что путешествующий корреспондент газеты Cincinnati Commercial взял у него интервью для статьи, которая была широко перепечатана.

Мемфис, штат Теннесси, 28 августа 1868 года

Сегодня я получил достаточно удовольствия от "больших разговоров", чтобы порадовать любого из знаменитых индейских вождей, которые общались с генералом Шерманом в течение последних двух лет. Сначала я встретился с генералом Н. Б. Форрестом, затем с генералом Гидеоном А. Пиллоу и губернатором Ишамом Г. Харрисом. Мой первый визит был нанесен генералу Форресту, которого я нашел в его офисе в 8 часов утра, усердно работающим, хотя и жалующимся на болезнь, полученную в нью-йоркской конвенции.....

"Как вы относитесь к федеральному правительству, генерал?"

"Я любил старое правительство в 1861 году; я люблю Конституцию и сейчас. Я думаю, что это лучшее правительство в мире, если им управлять так, как это было до войны. Я не ненавижу его; сейчас я выступаю только против радикальных революционеров, которые пытаются его разрушить. Я считаю, что эта партия состоит, как я знаю, и в Теннесси, из самых худших людей на Божьей земле - людей, которые не колеблются ни перед каким преступлением, и у которых есть только одна цель - обогатиться".

"Как вы думаете, если губернатор Браунлоу вызовет ополчение, будет ли оказано какое-либо сопротивление их действиям?" спросил я.

"Это будет зависеть от обстоятельств. Если ополченцы будут просто вызваны и не будут никому мешать или приставать, я не думаю, что будет какая-либо битва. Если же, напротив, они сделают то, что, как я полагаю, они сделают, совершат возмущения или хотя бы одно возмущение против народа, они и правительство мистера Браунлоу будут сметены с лица земли; ни один радикал не останется в живых. Если будет вызвано ополчение, мы не можем не рассматривать это как объявление войны, потому что мистер Браунлоу уже издал свою прокламацию, предписывающую им расстреливать Ку-клукс, где бы они их ни нашли; а он называет всех южан Ку-клукс".

"Мы, северяне, считали Ку-клукс-клан организацией, существовавшей лишь в испуганных фантазиях нескольких политиков".

Выступив в постбеллумский период с ультиматумом "сдаться или умереть", он начал противоречивое разоблачение.

"Что ж, сэр, такая организация есть не только в Теннесси, но и по всему Югу, и ее численность не преувеличена".

"Какова его численность, генерал?"

"В Теннесси их более сорока тысяч; во всех южных штатах - около пятисот пятидесяти тысяч человек".

"Каков характер организации, могу я поинтересоваться?"

"Да, сэр. Это защитная, политическая и военная организация. Я готов показать любому человеку устав общества. Члены общества клянутся признавать правительство Соединенных Штатов. В нем ничего не говорится о правительстве штата Теннесси. Изначально его целью была защита от Лояльных лиг и Великой армии Республики; но после того, как оно стало всеобщим, выяснилось, что в его рамках лучше всего продвигать политические вопросы и интересы, и тогда оно стало политической организацией, оказывая поддержку, разумеется, демократической партии".

"Но есть ли у организации связи по всему штату?"

"Да, это так. В каждом избирательном участке есть капитан, который, помимо прочих своих обязанностей, должен составлять список имен людей на своем участке, указывая всех радикалов и всех демократов, которые достоверно известны, а также указывая сомнительных с обеих сторон и обоих цветов. Этот список имен передается великому командиру штата, который таким образом может знать, кто является нашим другом, а кто нет".

"Можете ли вы назвать мне имя командующего войсками этого штата?"

"Нет, это было бы невежливо".

"Тогда, я полагаю, не будет никаких сомнений в конфликте, если ополченцы вмешаются в дела народа; это ваше мнение?"

"Да, сэр; если они попытаются выполнить прокламацию губернатора Браунлоу, отстреливая ку-клукс-клановцев - а он называет ку-клукс-кланами всех южан, - если они начнут выслеживать и расстреливать этих людей, начнется война, и более кровавая, чем та, которую мы когда-либо наблюдали. Я рассказал этим радикалам, чего они могут ожидать в таком случае. У меня нет пороха, чтобы сжигать негров. Я намерен убить радикалов. Я сказал им это и многое другое. В этом городе нет ни одного лидера радикалов, который не был бы меченым человеком; и если начнутся неприятности, ни один из них не останется в живых. Я говорил им, что они пытаются устроить беспорядки, а потом улизнуть и оставить последствия на совести негров; но они не могут этого сделать. Их дома обставлены пикетами, и когда начнется бой, ни один из них не уйдет из этого города живым. Мы не намерены, чтобы они когда-либо покидали страну. Но я хочу четко понимать, что я против любой войны и буду сражаться только в порядке самообороны. Если ополченцы нападут на нас, мы будем сопротивляться до последнего; и, если понадобится, я думаю, что смогу за пять дней собрать 40 000 человек, готовых к бою".

"Считаете ли вы, генерал, что Ку-клукс-клан принес какую-либо пользу государству?"

"Без сомнения. С момента своей организации лиги перестали убивать и расправляться с нашими людьми. Были некоторые глупые молодые люди, которые надевали маски на лица и ездили по стране, пугая негров; но были отданы приказы прекратить это, и это прекратилось. Вы можете также сказать, что три члена Ку-клукс-клана были отданы под трибунал и расстреляны за нарушение приказа не беспокоить и не приставать к людям".

"Вы член Ку-клукс-клана, генерал?"

"Нет, но я им сочувствую и буду сотрудничать с ними. Я знаю, что их обвиняют во многих преступлениях, в которых они не виновны".

"... Что вы думаете о генерале Гранте?"

"Я считаю его великим полководцем, хорошим человеком, честным и либеральным, и если он будет избран, то, надеюсь и верю, будет честно и добросовестно исполнять законы.... Я против генерала Гранта во всем, но я бы поступил с ним по справедливости".

Вышеизложенное является основной частью моего разговора с генералом. Я излагаю суть беседы и оставляю читателю возможность составить собственное мнение о том, что генерал Форрест намерен делать. Я думаю, что он был настолько откровенен в своем разговоре, что его невозможно понять неправильно.16

Во время этого напряженного лета Форрест понес большую личную утрату. Мариам Бек Форрест Лакстон, чьим молитвам, а также молитвам Мэри Энн Форрест он иногда приписывал свое выживание на войне, внезапно умерла от заражения крови, наступив на ржавый гвоздь в Техасе, куда она переехала после войны со своими сыновьями Лакстонами. Старушка, которая однажды отказалась отдать корзину с цыплятами напавшей пантере, как сообщается, умерла в бреду, вызвав к себе своего знаменитого старшего сына, успокоенная лишь безнадежными заверениями, что он уже в пути. Он не мог прибыть вовремя.17

30

МЕМФИС, 28 августа 1868 года.

Мистер Дж. Т. Браун, эсквайр.

Гумбольдт, Теннесси

Дорогой сэр: Ваше письмо от 26-го числа получено. Хотя я сочувствую вашему желанию привлечь к ответственности тех, кто виновен в убийстве вашего брата, и охотно сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам в этом, я не могу согласиться стать участником, прямо или косвенно, любого акта насилия или нарушения любого закона. Напротив, все мои усилия были и будут направлены на сохранение мира и порядка, а также на поддержание закона, насколько это возможно.....

Вы, надеюсь, извините меня за то, что я сказал, что было очень неосмотрительно отправлять ваше письмо по почте. Если бы оно попало в чужие руки, оно могло бы, без некоторых объяснений, причинить неприятности нам обоим.....

N. Б. ФОРРЕСТ

Позднее ФОРРЕСТ объяснил, что БРОУН был "старым солдатом", чей брат был убит "некоторыми людьми Союза, и он хотел отомстить, и написал мне, чтобы я помог ему". Реакция Великого Волшебника, столь непохожая на его образ, иллюстрирует его осторожное настроение в то время. То, что он сохранил свое собственное письмо с советом проявить осторожность, но сжег то, которое послужило причиной его написания, говорит о том, что он боялся, что за ним следит правительство. Его ответ был написан как бы с расчетом на общественное потребление, и вполне возможно, что так оно и было.1

Теперь он находился под пристальным вниманием общественности не только в Теннесси, но и на национальном уровне, и интервью с репортером из Цинциннати лишь увеличило линзу микроскопа. Как и предсказывала его оппозиция на съезде демократов штата, он становился значительным негативным фактором для демократов в нелегкой национальной президентской кампании против Гранта. 3 сентября New York Times полностью перепечатала интервью из Cincinnati Commercial. Три дня спустя "Таймс" опубликовала письмо с исправлениями, которое Форрест отправил в "Коммершиал" после прочтения первоначального интервью. В частности, он написал:

Я сказал, что, по имеющимся сведениям, и я верю этим сведениям, в Теннесси насчитывается сорок тысяч ку-клукс-клановцев; и я верю, что эта организация сильнее в других штатах. Я хотел сказать, что, когда я сказал, что Ку-клукс-клан признает федеральное правительство, они будут подчиняться всем законам штатов. Они признают все законы и будут им подчиняться, как мне сообщили, защищая мирных граждан от притеснений с любой стороны. Я не говорил, что дом какого-то человека был обставлен пикетами. Я не хотел сказать, что буду собирать войска; более того, ни один человек не смог бы сделать это за пять дней, даже если бы они были организованы".2

13 сентября в "Таймс" были опубликованы две статьи, в которых пересматривались доказательства резни в Форт-Пиллоу. Одна из них якобы исходила от корреспондента "Цинциннати Коммершиал", который сопровождал Форреста во время повторного посещения форта, чтобы получить его личные воспоминания о сражении. Более длинный из них, однако, выражал преобладающую радикальную точку зрения на атаку и говорил, что Форрест "искренне поддерживает Сеймура и Блэра ... и вместе с другими бывшими генералами-повстанцами недавно взялся диктовать лояльному Законодательному собранию [Теннесси], что они должны сделать, чтобы примирить Куклукс-Клан и других бывших мародеров-конфедератов, которые разоряют и грабят этот штат. Но даже его друзья-демократы считают резню в Форт-Пиллоу пятном на эмблеме ее автора и поэтому недавно попытались снять с мистера ФОРРЕСТА ответственность". Эти "друзья", говорилось далее в статье, опубликовали письма, "в которых утверждали, что он не присутствовал при этом, а командовал повстанческими войсками другой офицер, в то время как ФОРРЕСТ находился за много миль в тылу.... [Комитет Конгресса по ведению войны провел тщательное расследование... которое... не подтверждает заявлений, сделанных друзьями мистера ФОРРЕСТА....".3

Позднее Форрест опроверг статью из "Коммершиал", хотя она и была весьма благожелательна к конфедеративной версии резни. Он сказал, что не сопровождал репортера на место битвы. Если и сопровождал, что представляется сомнительным, то вскоре после этого он понял, что ошибся, обсуждая подобные вопросы с прессой; он понял, как он скажет позже, что интерес "Коммершиал" к нему был политически мотивирован: "В отношении меня было сказано очень много вещей, которые я расценил как придуманные только для того, чтобы повлиять на выборы на Севере". Он никогда полностью не отрицал, что говорил с Commercial о Клане, но утверждал, что интервью было коротким, в основном во время короткой прогулки от его офиса до дома, и что во время интервью ему было так плохо, что его неоднократно тошнило.4

На следующий день "Таймс" предложила читателям новые новости о Форресте. В статье, призванной дать историческую перспективу вопросу "Является ли Форрест мясником?", было опубликовано письмо генерал-майора Союза Д. С. Стэнли от 1864 года, в котором говорилось, что "мятежный житель Среднего Теннесси, человек, занимающий высокое положение в обществе, который узнал об этом от племянника, офицера, служившего под командованием Форреста. Стэнли, в котором говорилось, что "мятежный житель Среднего Теннесси, человек, занимающий высокое положение в своей общине, который узнал об этом от своего племянника, офицера, служившего под началом Форреста", сообщил, что во время атаки на Мерфрисборо в 1862 году Форрест лично "вышиб ... мозги" свободному мулату, который был слугой у офицера Союза и был доставлен к Форресту после того, как попал в плен. В письме Стэнли добавлялось, что "убитый не был солдатом, и, более того, это произошло до того, как правительство Соединенных Штатов решило вооружить негров". На другой странице "Таймс" посвятила треть колонки письму Форреста другу из Нэшвилла, который, очевидно, был обеспокоен национальным влиянием интервью Коммерсанта. В письме Форреста говорилось, что статья вложила в мои уста "заявления, которых я никогда не делал, и окрасила другие так, что полностью изменила их смысл".

Например, я сказал ему, что в отношении "Куклукс-клана" я ничего не знаю об его организации, силе или целях, но мне сообщили, что его цель - защита народа от вреда, и что я, по крайней мере, пока, сочувствую ему. Все остальные утверждения относительно этой организации, которые он вкладывает в мои уста, были получены от какого-то другого человека или являются измышлениями его собственного мозга.... Я сказал ему... что... если губернатор объявит военное положение в любой части штата и попытается его ввести... что... я думаю, что 40 000 или 50 000 человек в этом штате восстанут в защиту своих прав.... Я не могу считать себя ответственным за искажения, в которых он был виновен. Если бы все, что я говорил по политическим вопросам, было правильно изложено, я бы подумал, что в этом не было бы ничего, что могло бы повредить Демократической партии или интересам Юга".5

Ближе к дому законодательное собрание штата Теннесси, похоже, наконец-то пробудилось к действию. 2 сентября, через месяц и день после выступления генералов Конфедерации в Нэшвилле, Объединенный военный комитет обнародовал тридцати восьмистраничный "синопсис" с доказательствами деятельности Ку-клукс-клана в нескольких графствах центрального и западного Теннесси. Через несколько дней законодательное собрание приняло так называемый Закон о борьбе с Ку-клукс-кланом, который предусматривал минимальное наказание в виде пяти лет тюремного заключения и штрафа в размере 500 долларов для любого лица, осужденного за вступление, связь, содействие или поощрение "любой тайной организации, которая рыщет по стране или городу, замаскированная или иным образом" и нарушает покой. Газетам было запрещено печатать заявления Клана, любой человек в штате имел право арестовать любого другого, обвиненного в нарушении нового закона, а в случаях "нанесения ущерба отдельным лицам" информаторы имели право получать половину суммы ущерба, присужденного любому осужденному. Второй новый закон, принятый в то же время, снова уполномочил Браунлоу созвать государственное ополчение, состоящее из одного или нескольких полков "лояльных" мужчин из каждого из восьми конгрессионных округов Теннесси. Мера предусматривала, что если десять "безоговорочных сторонников Союза" или три мировых судьи в любом округе подтвердят, что законопослушные граждане в этом округе не могут защитить себя без военной помощи, губернатор может послать войска.6

Понятно, что эти меры заставили Клан еще больше ограничить активность своих теннессийских отделений, по крайней мере, в Теннесси. Используя тактику Клана по привлечению членов из других регионов для проведения местных рейдов, они могли вовлекать себя - под маской или иным образом - в масштабные других штатов. Три года спустя Форрест вспоминал, что в 1868 году в районе восточного Миссисипи, где он проводил некоторые из своих военных операций, в Кроуфордсвилле (ныне Кроуфорд) на железной дороге Мобил и Огайо произошел инцидент, в результате которого большое количество белых выступило против толпы чернокожих после того, как "негры пригрозили сжечь город". По его словам, эта угроза возникла после того, как группа негров, разгневанная тем, что лошадь молодого белого сбила одного из них, когда они встретились на дороге, последовала за ним в Кроуфордсвилл, "чтобы избить его, а затем они собрались вместе". Форрест направлялся в Мемфис, когда известие о проблеме дошло по железной дороге до Вест-Пойнта и Колумбуса. Обнаружив, что группы белых "собрали все поезда, какие могли, и отправились вниз", он отправился вместе с ними и прибыл в Кроуфордсвилл, где обнаружил черных "около восьмисот человек... на окраине города; жители города укрепились; негры сожгли один дом". По словам Форреста, он быстро "собрал белых людей, организовал их... произнес перед ними речи" и "велел им быть спокойными.... Затем я сел на лошадь, поскакал к неграм и произнес перед ними речь. Негры разошлись по домам, и ничего не было сделано; никто не пострадал, никто к ним не приставал".7

Инцидент на реке Миссисипи между Мемфисом и Арканзасом оказался менее неудачным. Радикальный губернатор Арканзаса Пауэлл Клейтон, созвав 2 июля лоялистское ополчение штата, смог получить для него оружие, только заказав его в Нью-Йорке. Клан, по-видимому, узнал о поставке еще до того, как она достигла Мемфиса 5 октября, и в газете "Лавина" Галлауэй написал, что оружие "будет передано в руки негров Арканзаса... для отстрела обидчивых граждан". Порицая складскую фирму, которая их хранила, Гэллауэй пообещал "нашим друзьям в Арканзасе" держать их в курсе назначения оружия и постараться сохранить груз в Мемфисе как можно дольше, но добавил, что если арканзасцы "спокойно" подчинятся тому, "чтобы их [оружие] распределили среди негров для их собственного уничтожения, то они недостойны жизни, которую эти орудия смерти призваны отнять". Галлауэй также осудил любой пароход, который будет их перевозить, а несколько дней спустя он, кажется, предложил кому-то уничтожить их до того, как они достигнут места назначения.

Из-за возмущения ни одна пароходная линия не стала перевозить спорный груз, и в итоге пришлось зафрахтовать независимое судно "Геспер", управляемое единственными пароходчиками-республиканцами на реке Арканзас. 15 октября "Геспер" забрал пушки в Мемфисе и направился на юг к устью Арканзаса, но в двадцати пяти милях к югу от Мемфиса его догнал буксир "Нетти Джонс". Буксир, капитан которого позже заявил, что его одолели пираты, посадил "Геспер" на мель, выгнал его операторов под градом выстрелов шестидесяти или более клансменов в масках и оттащил "Геспер" на середину Миссисипи. Там пушки, очевидно, были выброшены за борт, после чего "Гесперу" позволили дрейфовать обратно к арканзасскому берегу. Затем со стороны Миссисипи подошли ялики, забрали клансменов с судна "Нетти Джонс" и вернули их в Мемфис, откуда они, очевидно, и прибыли. Капитан "Геспера" позже рассказал губернатору Клейтону, что Клан перехватывал каждое слово всех депеш, которые губернатор ему посылал, что говорит о том, что в его состав входило много телеграфистов; по случайному или иному совпадению, секретарь Форреста в то время был одним из них.8

Эпизод с арканзасскими пистолетами, похоже, был делом рук общества, которое в народе считают эквивалентом Бостонского чаепития времен Реконструкции в Мемфисе. Вечером 15 октября в отеле "Овертон" проходил светский бал, и многие молодые люди, которые должны были на нем присутствовать, в последнюю минуту отправили своим спутницам уведомления о том, что прибудут за ними поздно. Опоздавших оказалось немало, и многие из них были замечены в испачканных грязью ботинках. Этот инцидент вызвал такой национальный резонанс, что газета Горация Грили "Нью-Йорк Трибьюн" отправила корреспондента в Мемфис для расследования, и в своем номере от 2 ноября, вышедшем за канун выборов, газета предположила, что Форрест "лично" руководил этой новаторской морской операцией, заявив, что пришла к такому выводу по нескольким причинам: (1) он "признан лидером организации, достаточным доказательством чего служат его признания в его знаменитой "большой речи" некоторое время назад"; (2) "ни один человек не был бы призван возглавить столь отчаянную авантюру, как генерал Н. Б. Форрест"; (3) за день до захвата "Геспера" Форрест, как сообщалось, "хотел найти пятьсот отчаянных людей"; (4) в описании лидера Ку-клукс-клана на буксире экипажа "Геспера" "любой человек в Мемфисе... сразу же" опознает в нем Форреста. Сухопутные войска, сотрудничавшие с пиратами, по словам газеты, находились под командованием "Дж. Дж. Дюбоза, предполагаемого генерального адъютанта организации Западного Теннесси. Этот джентльмен вряд ли станет отрицать, что в вечер пиратства он вышел из своей комнаты с двумя револьверами, пристегнутыми к поясу, и револьверным карабином, завернутым в одеяло....".

Public Ledger, газета Дюбоза, быстро оспорила обвинение Tribune в адрес Форреста, заявив: "О том, что генерал Форрест был дома в ночь, когда было уничтожено это оружие, знают более пятидесяти человек". Это алиби звучит неубедительно, но представляется сомнительным, что Форрест, при той осторожности, которая, похоже, была характерна для него в этот период, стал бы сам руководить поимкой Геспера. По преданиям Клана, эта роль была отведена Люку Э. Райту, молодому бывшему офицеру Конфедерации, ставшему адвокатом, который женился на дочери адмирала Рафаэля Семмеса.9

Однако боевитость Форреста никогда не была далеко под поверхностью, и к последним числам октября она вновь проявилась. На следующий день после победы Гранта в президентской гонке (214 против 80 голосов выборщиков, но с перевесом в 29 862 голоса народных избранников) газета New York Times опубликовала статью "Дерзкий вызов Форта Пиллоу Форресту от генерала Килпатрика". В письме Форреста, датированном 28 октября, говорилось о коннектикутском выступлении болтливого генерала Союза, в котором Килпатрик утверждал, что в форте Пиллоу Форрест "прибил негров к заборам, поджег заборы и сжег негров до смерти". К справедливости Килпатрика следует отметить, что подобные показания были включены в число сомнительных доказательств, обнаруженных политически навязанным комитетом Конгресса 1864 года, расследовавшим массовое убийство, но на этот раз Форрест отказался от обвинения. После довольно легкомысленных обличительных первых двух третей, заключительная часть письма, в частности, гласила:

...Думаю, общественность оправдает меня в том, что я осуждаю генерала Джудсона Килпатрика как негодяя, лжеца, мерзавца и полтрупа. Если он такой герой, каким его хотят видеть северяне, то мой друг, генерал Бэзил В. Дьюк, в Луисвилле, штат Калифорния, уполномочен получать от моего имени любые сообщения, которые он пожелает сделать.

С уважением, Н. Б. Форрест10

Когда изысканный Дюк прочитал это письмо в Louisville Courier-Journal, он был одновременно "польщен" и "поражен смятением", вспоминал он позже, поскольку по конституции штата Кентукки "любой гражданин, участвовавший в подобном деле в любом качестве в пределах штата, был бы фактически лишен избирательных прав, а если он был адвокатом, то лишен права заниматься своей профессией....Я пришел с войны с готовой семьей и без видимых средств к существованию, начал адвокатскую практику в Луисвилле... и мне очень не хотелось отказываться даже от очень маленького шанса заработать на жизнь". Тем не менее он твердо решил устроить дуэль в Кентукки, опасаясь, что с Форрестом "сурово обойдутся" федеральные администраторы, которые в то время контролировали большинство бывших штатов Конфедерации, и что он "не получит честной игры нигде к северу от реки Огайо". В тот день, когда Дюк прочитал письмо в "Курьер-журнале", он также получил личное письмо от Форреста. В нем он уведомлял, что ожидает вестей от Килпатрика, и просил организовать встречу с северянином, как вспоминал Дюк позже, "как можно скорее". Далее в записке "говорилось, что он признает право Килпатрика определять "время, место и оружие" и что он, конечно, готов согласиться на любые условия, которые тот может выдвинуть; но, поскольку они оба были кавалеристами, он считает, что было бы очень уместно сражаться верхом и на саблях".11

Дуэль не состоялась. Килпатрик поручил своему другу написать письмо, в котором проигнорировал вызов и кратко сообщил, что его обвинения, а также "дополнительные и более шокирующие подробности бесчеловечного поведения ФОРРЕСТА в Форт-Пиллоу" были "подтверждены" офицерами армии США, сотнями свидетелей и комитетом Конгресса и что поэтому ему "нечего сообщить ни ФОРРЕСТУ, ни БАЗИЛУ ДЮКУ, кроме как повторить свои обличения беспрецедентных зверств ФОРРЕСТА".12

В результате насилия Клана два южных штата, Джорджия и Луизиана, достались демократам, но в Теннесси урезанная избирательная система дала 56 628 голосов за Гранта против 26 129 за Сеймура. Объявленная война между администрацией Браунлоу и Кланом и его соратниками-демократами продолжалась. На созыв второй сессии законодательного собрания 1868 года губернатор направил 10 ноября послание, в котором отметил "напряженные усилия... предпринятые... чтобы побудить вас расширить избирательные права" на специальной сессии тремя месяцами ранее, и заявил, что администрация категорически против любых повторных попыток сделать это в широком масштабе. Браунлоу заявил законодателям, что добровольные "мятежники", которые до последнего оставались верны Конфедерации "и которые после капитуляции... продолжали работать на проигранное дело... разжигая насилие и беззаконие", не должны быть восстановлены в избирательных правах "до тех пор, пока не будет выплачен последний доллар национального долга, взятого на подавление восстания, и... [пока] эти нераскаявшиеся, не перестроившиеся мятежники не вернут к избирательной урне полмиллиона верных избирателей, которые сейчас спят в преждевременных могилах"."13

У Браунлоу были веские причины для отказа в предоставлении избирательного права: защита его администрации от Клана, который в последние дни перед выборами изменил свою позицию Совета мира и снова начал активно действовать. В Пуласки переодетые люди совершили накануне выборов набег на округ Джайлс, убили чернокожего и угрожали белым и чернокожим смертью, если они проголосуют за республиканцев. Аналогичные террористические действия были совершены неподалеку в округах Линкольн и Франклин, а также в западной части Теннесси в округе Уизли и сельских районах округа Шелби. Такая тактика дала эффект, который, должно быть, порадовал Клан; хотя перевес в Теннесси в пользу Гранта составил два к одному, за избранного президента проголосовало на 18 000 человек меньше, чем получил Браунлоу в своей гонке за пост губернатора в августе 1867 года. Значительная часть этого снижения пришлась на округа, в которых Клан был активен; в округе Джайлс республиканцы набрали с 1 879 до 561 голоса.14

Оппоненты Браунлоу из числа демократов теперь могли видеть свет, пусть и тусклый, но мерцающий в конце тоннеля. Более чем за год до этого физически ослабевший губернатор назначил себя сенатором США от Теннесси с марта 1869 года. По закону, оставшийся срок его полномочий должен был заполнить спикер сената штата, соотечественник из Восточного Теннесси по имени ДеВитт Клинтон Сентер. Таким образом, у Клана были причины продолжать давление на правительство штата, тем самым давая будущему губернатору повод для поиска франшизы с бывшими конфедератами.

Тем временем Форрест приступил к очередному деловому предприятию, более соответствующему его предпринимательской деятельности в эпоху антибеллума. Если в 1866-67 годах он выступал в качестве подрядчика на строительстве железной дороги Сэма Тейта, то теперь он решил построить свою собственную. В начале 1868 года его и Ишама Г. Харриса пригласили на собрание, где обсуждался план 1859 года по прокладке рельсов из Мемфиса через Холли-Спрингс в Околону через плодородные прерии восточной части Миссисипи. Бизнесмен из Холли-Спрингс А. К. Уитерс, один из инициаторов проекта, сначала пытался заинтересовать Харриса в роли лидера, но экс-губернатор отказался из-за личных "финансовых затруднений". Тогда Уизерс отказался от выбранной им должности председателя собрания и предложил, чтобы ее занял Форрест. Позже Форрест вспоминал, что горстка бизнесменов из Холли-Спрингс добилась пересмотра и обновления устава своего предприятия "и настояла на том, чтобы я приступил к работе и обеспечил подписку, достаточную для организации компании, для чего требовалось 300 000 долларов". Он "согласился... и несколько раз объехал страну от Мемфиса до Колумбуса, штат Миссис... в конце концов... собрал достаточное количество подписчиков". После этого была создана фирма, "и я был избран президентом". В этом качестве он "получил от совета директоров указание отправиться в Алабаму и, если возможно, добиться объединения с дорогой Кахаба, Марион и Гринсборо и Северо-Западной железной дорогой - двумя короткими дорогами, одна длиной двенадцать, другая четырнадцать миль, чтобы получить прямую линию от Сельмы до Мемфиса".15

В начале ноября газета Appeal сообщила, что получила уведомление о том, что новый совет директоров железной дороги Мемфис, Околона и Сельма "завершил реорганизацию своей компании, избрав генерала Форреста президентом, а мистера У. Р. Мура из этого города вице-президентом". Далее в сообщении содержалось предложение, которое, должно быть, с интересом отметили демократы в целом и клансмены в частности: в нем говорилось, что "в своих лицах" Форрест и Мур "объединяют демократическую и республиканскую партии".16

7 ноября газета Appeal напечатала длинное письмо от "майора Минора Мериуэзера, инженера", в котором подробно описывался предлагаемый новой фирмой маршрут от Мемфиса до Холли-Спрингс. Мериуэзер оценил в 1 миллион долларов стоимость прокладки линии на протяжении сорока четырех миль между этими пунктами и привел в качестве деловых аргументов "жизненную важность для Мемфиса строительства этой дороги до Сельмы; огромные преимущества, которые можно извлечь из связи с хлопковыми и зерновыми районами Восточного Миссисипи, железными и угольными районами Алабамы и Атлантическим побережьем и заливом в Саванне, Пенсаколе и Мобиле". Он добавил, что в радиусе сорока миль от Мемфиса нет местности "более прекрасной или более привлекательной для экономного эмигранта, желающего иметь небольшую ферму со всеми удобствами хорошего дома", чем территория между Мемфисом и Холли-Спрингс. Он утверждал, что железная дорога, "поезда которой ходят с учетом удобства жителей и по умеренным тарифам, будет окупаемой, если никогда не выйдет за пределы Холли-Спрингс".17

Однако на всем Юге такие Эдемы, как описал Мериуэзер, существовали лишь в мечтах амбициозных бизнесменов. Приток людей, необходимых для работы на бесчисленных мелких фермах, о которых он упоминал, должен был прийти с Севера или, возможно, из Европы, и ни один из этих видов иммигрантов вряд ли был бы привлечен кровавой реальностью в Теннесси или вдоль его границ. Насилие со стороны Клана продолжалось и после выборов, причем некоторые из них сводились к наказанию черных и белых, голосовавших за республиканцев. В округе Кофе через несколько дней после закрытия избирательных участков чернокожий получил 200 ударов плетью за то, что голосовал с радикалами. В округе Овертон в декабре чернокожие и Клан вступили в схватку, а после того, как последний потерял убитым одного из членов, Клан вернулся, застрелил убийцу и распотрошил его ножами. В Шелбивилле в начале января клановцы прискакали в город, крича, что хотят "жареного ниггерского мяса" и школьного учителя по имени Данлэп, которого они уже выпороли 4 июля; на этот раз их обстреляли противники, и Данлэп больше не пострадал. В Колумбии в ночь на 11 января клановцы при помощи телеграфистов и членов экипажа, которые, должно быть, были членами организации или сочувствующими, сели в поезд, следовавший из Пуласки в Нэшвилл, и похитили нанятого Браунлоу детектива по имени Сеймур Бармор, который, очевидно, внедрился в организацию ; они застрелили и повесили его, а затем бросили его тело в реку Дак.18

К декабрю общественное возмущение против Клана вновь стало подниматься со стороны той самой южной аристократии, чьи интересы Ку-клукс-клан был призван защищать; и вновь, как и летом перед Советом мира, Невидимая империя, очевидно, перестаралась, когда ее лидеры в очередной раз отпустили ее, чтобы воспрепятствовать голосованию республиканцев. Теперь аристократия опасалась результатов своих излишеств. Экс-губернатор Нилл С. Браун, брат высокопоставленного члена Клана Джона К. Брауна, написал широко перепечатанное письмо, в котором говорилось, что, хотя первоначальные цели Клана, по-видимому, были благородными, а огласка его бесчинств, возможно, была чрезмерной, его деятельность изжила себя и отпугивает потенциальных инвесторов и иммигрантов, в которых так нуждается Юг. Кроме того, он добавил, что эта деятельность вредит усилиям по расширению избирательного права для бывших конфедератов.19

Форрест, должно быть, на собственном опыте убедился в истинности подобных аргументов. Он добивался того, чтобы в Теннесси и Миссисипи была зафрахтована железная дорога Сельма, Марион и Мемфис по маршруту старой (но так и не построенной) железной дороги Мемфис, Холли-Спрингс и Околона. 31 декабря он зафрахтовал еще одну линию Selma, Marion & Memphis в Алабаме, взяв часть маршрута и несколько миль существующей колеи старой железной дороги Cahaba, Marion & Greensboro Railroad между Демополисом и Сельмой. В Сельме линия должна была соединиться с южным Атлантическим побережьем посредством другого, не связанного с ней железнодорожного проекта, который в то время планировался между Сельмой и Брансвиком, штат Джорджия.20

К этому времени республиканцы снова предложили провести мобилизацию для уничтожения Клана. 16 января 1869 года законодательное собрание сняло все ограничения на отправку ополченцев в местные районы, предоставив губернатору полную власть над такими решениями. Браунлоу призвал записываться в гвардию штата, добавив, что вскоре он выпустит еще одну прокламацию, определяющую графства, которые займут эти войска. Ответ Клана был быстрым. 25 января был издан драматический приказ, якобы исходящий от Великого Мага, согласно которому, поскольку злые люди проникли в Империю и начали использовать ее в своих низменных целях, "маски и костюмы этого ордена" должны быть "полностью упразднены и уничтожены", и больше не должно быть никаких "демонстраций", кроме как по приказу "Великого Титана или высшей власти". У чернокожих больше не должны были отнимать оружие, если только они не вооружались группами в политических целях; порка по любой причине должна была быть прекращена, как и проникновение в тюрьмы с целью причинения вреда заключенным, написание угрожающих писем от имени Клана или использование сайта для собственного обогащения. Однако в этой примечательной прокламации было специально добавлено, что она "не означает роспуска Ордена Ку-клукс-клана". Напротив, клан "настоящим более крепко держится вместе и более преданно связан друг с другом в любой чрезвычайной ситуации, которая может возникнуть".21

Демократические газеты, которые раньше подмигивали и посмеивались над беззакониями куклуксизма, теперь выступили против него, а лидеры местных партий съехались в Нэшвилл с петициями против применения военного положения и обещаниями вновь сделать все возможное, чтобы положить конец деятельности Клана. Браунлоу ответил, что если терроризм прекратится, а его разжигателей будут серьезно искать для ареста и суда, то ополченцы не будут использоваться. Насилие действительно значительно уменьшилось, но прежних виновников не стали активно искать, не говоря уже об аресте, и губернатор отказался снова поддаваться на уговоры, как это было предыдущим летом, когда обещание Совета мира оказалось таким преходящим. 20 февраля, собрав около 1600 новобранцев ополчения (в основном из республиканского восточного Теннесси), Браунлоу издал еще один указ, в соответствии с которым девять округов - Овертон, Джексон, Мори, Маршалл, Джайлс и Лоуренс в центральной части Теннесси и Гибсон, Мэдисон и Хейвуд на западе - были объявлены на военном положении.22

Однако было слишком поздно. Менее чем через две недели после его провозглашения Браунлоу был приведен к присяге на новом месте в Сенате США, а губернаторство перешло к спикеру Сентеру. Это был переход от безжалостной силы к непреднамеренной слабости. Хотя у Сентера было собственное значительное политическое резюме, он не был Браунлоу, чья храбрость сочеталась только с его популярностью среди юнионистов штата времен войны. Сентер вступил в должность в качестве "хромой утки", которой пришлось выдвигать свою кандидатуру на переизбрание всего пять месяцев спустя, имея при этом серьезную оппозицию в своей собственной партии. Действительно, когда в конце мая в Нэшвилле собрался республиканский съезд штата, конгрессмен Уильям Б. Стоукс, заручившийся поддержкой 40 000 чернокожих, а также делегатов от пятидесяти четырех округов, был настолько силен, что съезд раскололся и прервался; после этого две его фракции собрались отдельно и выдвинули кандидатуры Сентера и Стоукса.

В ходе последующей кампании демократы и клансмены не предложили избирателям ни одного кандидата от своей партии, ограничившись, судя по всему, значительной ролью в республиканской гонке. Чтобы дополнить поддержку республиканцев поддержкой демократов, Сентер недальновидно отказался от политики, которая привела и сохранила республиканцев у власти в Теннесси: он объявил себя сторонником всеобщего избирательного права и открыл избирательные участки для тысяч бывших конфедератов. Многие демократические газеты быстро поддержали его, и в августе Стоукс потерпел поражение с перевесом более чем в 65 000 голосов. В защиту Сентера следует отметить, что его политика в то время понравилась многим белым республиканцам в Теннесси и за его пределами. Грант только что был избран президентом под лозунгом "Давайте жить мирно", руководство национальной партии выступало за всеобщее избирательное право, и многие республиканцы Теннесси находились под влиянием этих взглядов.

Избрание Сентера было выгодно Клану. Помогая ему пройти на полный губернаторский срок, он добивался немедленного переизбрания демократов и, таким образом, почти гарантированного восстановления демократами полного контроля над палатой представителей штата после окончания срока его полномочий. После выборов демократы больше не нуждались в Ку-клукс-клане в Теннесси, и вскоре после них, по всей видимости, Клан, по крайней мере в Теннесси, был распущен.

Через шестьдесят лет кланщик Дж. П. Янг в одном из своих интервью расскажет, что мемфисское отделение на очередном полуденном собрании через десять дней после избрания Сентера получило от Форреста, который в то время находился в Нэшвилле, приказ о том, что его члены должны распуститься и уничтожить все записи и регалии. Минор Мериуэзер, великий писарь Клана при Форресте, напишет в письме в 1909 году, что Форрест к тому времени сложил с себя полномочия великого волшебника и что собрание высших руководителей Клана в Нэшвилле разослало приказы о роспуске Империи; по словам Мериуэзера, это произошло потому, что в Империю проникли недисциплинированные элементы и ее миссия была выполнена. Однако, по воспоминаниям Мериуэзера, приказ о роспуске был отдан в феврале, а не в более логичном августе. Джон Мортон, по слухам, великий циклоп Нэшвиллского логова и один из "гениев" великого мага, очевидно, помнил, что приказ был отдан еще позже, после того как "белая раса освободила шесть южных штатов от власти негров в 1870 году"; по крайней мере, он уделил видное место в своих мемуарах журнальной статье 1905 года (информатором которой он вполне мог быть), в которой говорилось об этом. Еще одно указание на то, что Клан под руководством Форреста мог просуществовать до 1870 года, содержится в оригинале прескрипта, в котором говорилось, что великий волшебник избирался на трехлетний срок, начиная с "первого понедельника мая 1867 года". Никаких шагов по его переизбранию или выбору преемника, по-видимому, так и не было предпринято.23

Так или иначе, окутанный той же тайной "невидимости", в которой он возник, Клан начал исчезать, хотя его предсмертные муки были жестокими, продолжительными и затяжными - отчасти, как кажется, из-за запрета газетам перепечатывать приказы Клана. Возможно, в качестве последнего жеста неповиновения истеблишменту - или лидерам, отдавшим приказ о роспуске, - в конце августа люди в костюмах Ку-клукс-клана совершили набег на сельские округа Самнер, Уилсон и Резерфорд, прилегающие к Нэшвиллу, избивая, насилуя и похищая оружие. Подобные действия будут продолжаться, но в целом более ограниченно и спорадически, в течение некоторого времени. К тому времени мнимые столпы теннессийских общин, очевидно, покинули свои норы, оставив их на произвол судьбы. После ухода они, похоже, пытались откреститься от любых будущих актов беззакония Клана.

В начале сентября 1869 года в Ливане газета "Уилсон Каунти Геральд", игнорируя ранее принятый закон о запрете распространения сообщений Клана, напечатала циркуляр Клана, который, по некоторым данным, был распространен по всей округе. В том же самом жутком языке, которым "Невидимая империя" впервые привлекла внимание общественности всего тремя годами ранее, эта часть циркуляра содержала призрачное напутствие:

Наша миссия на земле в какой-то степени завершена. На вашей земле должны воцариться тишина и мир. Там, где это было возможно, мы защитили вас от бесчинств и несправедливости. Мы все еще протягиваем руку помощи, а злодеи должны помнить, что пока мы спим, мы не ушли.... В настоящее время, и мы надеемся, что навсегда, мы закончили. Если вы увидите на своей территории людей, вещи или демонов, утверждающих, что они от меня, отстреливайте их, ибо вы можете быть уверены, что нас там нет.24

31

С 1869 года отрывочные, цирковые и слуховые свидетельства деятельности иерархии Клана начинают исчезать, растворяясь в тумане сложных вопросов. Распустил ли Великий Маг Невидимую Империю после победы только в Теннесси, отвернувшись от остального Юга? Или он приказал продолжать действовать в штатах, еще не стоящих на пороге освобождения от власти радикалов? Действительно ли он сам отошел от руководства Кланом, чтобы впоследствии не играть никакой роли?

Поощряемый своими лидерами или иным образом, Клан, несомненно, продолжал действовать на остальной части Юга после расформирования в Теннесси. Во время ноябрьских выборов 1868 года он был наиболее активен в Теннесси, Арканзасе, Джорджии, Луизиане и Южной Каролине, и его влияния на эти штаты было более чем достаточно, чтобы внушить южным консерваторам, что насильственное запугивание - простое и эффективное оружие в продолжающейся борьбе за возвращение политических привилегий - по крайней мере, до тех пор, пока оно не приведет к федеральному вмешательству. Сеймур победил Гранта в Джорджии (где Джон Б. Гордон едва не проиграл гонку за пост губернатора в апреле предыдущего года), а также в Луизиане, где республиканский контроль над зданием штата пришлось укреплять федеральными штыками. Он проиграл в Теннесси, Арканзасе и Южной Каролине, но сокращение числа голосов республиканцев в этих штатах (или, в случае Южной Каролины, в горных округах, где активно действовал Клан) было настолько заметным, что будущее демократов в этих штатах выглядело весьма многообещающим.

Однако желанная цель консерваторов требовала оправдания уродливых средств, которые, очевидно, стали отталкивать все больше и больше людей с более высокими взглядами, и на то были веские причины. В Южной Каролине, хотя Клан был организован всего в дюжине округов, на его счету убийства двух законодателей штата - белого и черного. За три месяца до выборов в Арканзасе было совершено более 200 убийств, не говоря уже о других актах насилия, причем практически все они были направлены против республиканцев. За три месяца до выборов в Джорджии Бюро свободных людей насчитало тридцать одно убийство, сорок три расстрела, пять ножевых ранений, пятьдесят пять избиений и восемь случаев порки плетьми по 300 и более ударов. В более позднем отчете Конгресса политический беспредел в Луизиане за шесть месяцев до выборов будет разбит на 1081 убийство, 135 расстрелов и 507 других преступлений. Многие, если не большинство, из этих преступлений в масштабах Юга в конечном итоге были приписаны Клану или родственным ему организациям.1

В транссисисипских штатах - Луизиане, Арканзасе и Техасе - Клан практически прекратил свое существование после 1868 года, а в Теннесси и Джорджии, где консерваторы, похоже, вернули себе контроль над электоратом, если еще не над палатами представителей штатов, более благоразумные демократы - такие, как Гордон в Джорджии и Джон К. Браун в Теннесси - вышли из организации; тем не менее, она продолжала периодически вести порочную деятельность в обоих штатах. Виргиния, похоже, была "выкуплена" консерваторами без помощи Клана, но в Алабаме, Миссисипи, Южной Каролине и Северной Каролине он будет активно действовать еще долгие годы.

После 1868 года деятельность Клана стала более разрозненной, но и более жестокой. Злобность, хотя и была эффективна в политическом плане, вряд ли способствовала экономическому возрождению, в котором в то время нуждался Юг. Консервативные политики региона, как правило, выступали против ковровых мешков и одновременно умоляли северный капитал и северных иммигрантов покупать или обрабатывать земли, на которых белое мужское население Юга либо не могло работать, либо, как Форрест сказал генералу Смиту в феврале 1868 года, не хотело. Облачившись в одежды Клана из заботы об экономическом положении Юга, он теперь, несомненно, чувствовал, что его толкает в противоположном направлении та же забота: насилие Клана вредило строительству его железной дороги. В начале 1869 года он был очень занят этим бизнесом.

3 марта Форрест выступил с речью перед Торговой палатой Мемфиса на северном конце предлагаемой им линии, отметив, что купцы таких городов, как Мобил, Сент-Луис, Луисвилл и Цинциннати, борются за сельскохозяйственные и минеральные богатства внутренних районов Миссисипи и Алабамы; газета Avalanche цитировала его слова о том, что желание "добиться успеха Мемфиса" заставило его "вложить... все деньги, которые он имел, в дорогу, которую он представлял, а также еще многое другое....". Пять дней спустя он взял большую делегацию из Мемфиса на железнодорожный съезд в Сельме, на южном конце своей линии, сказав собравшимся там, что ему нужно "собрать немного денег.... от 10 000 до 20 000 долларов, чтобы компания могла продолжать работу"; он намекнул, что перспективы капитала были блестящими, потому что "плантаторы и другие не смогут больше покупать негров и будут вынуждены инвестировать в железные дороги и другие усовершенствования".2

В случайной беседе с репортером газеты Louisville Courier-Journal 9 марта на борту поезда, следовавшего в Мемфис из Джексона, штат Миссисипи, его публичные высказывания приняли новый драматический оборот. Проезжая "по прекрасным участкам страны, лежащей в запустении", - писал журналист, - я спросил генерала Форреста, как ее можно заселить", и ответ Форреста продемонстрировал характерную независимость мышления. "С помощью негров", - сказал он. "Они - лучшие работники, которые когда-либо были на Юге". На вопрос о том, как он собирается заселить опустошенный Юг неграми, он ответил, что их можно получить "из Африки". Он объяснил, что они "улучшатся после того, как попадут сюда; это самые подражательные существа в мире, и если собрать их в отряды по десять человек, с одним опытным лидером в каждом отряде, то они быстро оживят нашу страну". Он хотел, чтобы не только чернокожие, но и северяне помогали в переселении на Юг, добавил он, "и я готов защитить своей жизнью любого человека, который приедет строить страну; но они не приедут; европейцы не приедут; тогда, говорю я, давайте возьмем африканцев. Проводя либеральную политику по отношению к ним, мы сможем принести пользу им, а они - нам". Далее он сообщил корреспонденту Courier-Journal, что у него был "интерес" к Wanderer, известному работорговому судну времен антибеллума, и, по его словам, он и его компаньоны "привезли более 400 [негров]; только шесть процентов умерли. Они очень любили кузнечиков и жуков, но я научил их есть вареное мясо, и они стали такими же хорошими неграми, как и все, кто у меня когда-либо был". Он предсказывал, что федеральное правительство, как только "уйдут предрассудки,... поддержит эту схему; нет необходимости в войне рас. Я хочу, чтобы вся страна процветала".3

К этому времени Форрест, должно быть, понял, насколько вредной для этого желаемого процветания была деятельность Клана. То ли чтобы найти новую, менее травмированную рабочую силу Юга, то ли чтобы попытаться получить больше рычагов влияния на традиционную черную рабочую силу, он принял участие в так называемом съезде китайских рабочих в Мемфисе в июле, предложив нанять 1 000 восточных рабочих, если они иммигрируют. Когда другой оратор предположил, что чернокожие могут испытывать "враждебность" к китайским рабочим, Форрест с гордостью заявил, что после того, как он объявил о намерении использовать таких рабочих в Алабаме, его железная дорога получила несколько индивидуальных подписок от чернокожих. Он добавил, что в некоторых графствах ему удалось завоевать голоса подписчиков, привлекая чернокожий электорат. Выступая в газетном интервью в Луисвилле за значительное увеличение численности чернокожего населения Юга (что, несомненно, не было целью параноиков Клана), он добивался расположения республиканских лидеров графств, равно как и демократических, чтобы продать подписку на акции своей компании и таким образом добиться прокладки своего пути. Он даже предоставил личную защиту по крайней мере одному видному республиканцу, которому угрожала расправа за то, что он советовал чернокожим Алабамы быть напористыми. К сентябрю известный на всю страну клансмен Райленд Рэндольф, редактор газеты Tuscaloosa (Алабама) Monitor, громогласно заявлял, что "общение Форреста с людьми, с которыми он не согласен политически, позорно и отвратительно". Форрест ответил публично с такой яростью, которая позволяет предположить, что либо его собственная поездка в Клан действительно закончилась, либо, по крайней мере, что в этот невыборный год братство в масках было расколото. В газете "Мэрион (Алабама) джорнэл" он написал статью в защиту своих железнодорожных перевозок, в которой яростно обличал Рэндольфа как в личном, так и в профессиональном плане:

[Как частное лицо и как президент железнодорожной компании, я подвергаюсь нападкам... со стороны редактора "Монитор" в характерных для его газеты агрессивных выражениях из-за личных ассоциаций, связанных с моей работой. В общении с теми, кто оказал мне любезную помощь, я не принимал во внимание их мнения, политические или религиозные. Я ни в коем случае не отвечаю за них, и у меня нет ни желания, ни причин их оспаривать.

Но в целях, наиболее известных ему самому, мистер Рэндольф, редактор газеты "Монитор", считает нужным нападать на меня за то, что я таким образом сотрудничаю с джентльменом, который расходится с ним во взглядах на политику.... Если бы он в своей газете так же старался принести стране мир и процветание, как он это делает, чтобы поддерживать раздоры и распри, это было бы более полезно для его репутации и лучше для народа штата. Его деятельность как редактора постоянно вредит не республиканцам, а демократической партии и истинным интересам народа Алабамы.....4

Через неделю после контратаки на Рэндольфа он коротко, но хорошо освещаемо поприветствовал неизвестных жителей Массачусетса и Коннектикута на барбекю в Уилс-Вэлли близ Гадсдена, штат Алабама. Назвав это "самым гордым часом в моей жизни, когда я могу стоять здесь и протягивать правую руку дружбы этим людям с Севера", он добавил, видимо, намекая на знаменитую полуночную жестокость Клана по отношению к "ковровым мешкам", что двумя годами ранее эти гости "не осмелились бы прийти к нам, но сейчас происходят перемены, и мы становимся одним народом, имеющим общие интересы. Впредь мы должны либерально встречать северян и поддерживать все их усилия по освоению ресурсов нашей страны.... Революция началась, и ее не остановить. Для нашего народа наступила новая эра, и мы должны идти в ногу с ходом событий".5

К этому времени клин между центральным офицерским корпусом Клана и многими его последователями из низших слоев общества, должно быть, был вбит не только коммерческими амбициями лидеров в регионе, но и постоянными спорами о том, должны ли демократические консерваторы поддерживать новое право чернокожих на голосование. Этот принцип, как помнится, разделил мемфисских клансменов-редакторов годом ранее, и, когда надвигающиеся конституционные конвенции и ратификация штатами Пятнадцатой поправки раздули эти споры в новое пламя, "Лавина Галлауэя" оставалась непоколебимой сторонницей избирательного права чернокожих - потому что иное мнение могло бы излишне возмутить как дружественных чернокожих, которые теперь имели право голоса (а значит, могли помочь бывшим конфедератам вернуть его), так и белых республиканцев в Вашингтоне, контролировавших федеральную власть.

В начале 1869 года, вскоре после объявления о строительстве железной дороги из Мемфиса в Сельму (и после победы Сентера, которая практически положила конец потребностям консерваторов Теннесси в Ку-клукс-клане), "Лавина" уже не рассматривала Клан как забаву для читателей. Скорее, она нападала на "бродячих бродяг", некоторых клановцев, которые били кнутом чернокожих строителей железной дороги за то, что те занимали рабочие места белых мужчин; однако сочувствие было припасено не для битых рабочих, а скорее для пострадавшего подрядчика, ветерана Конфедерации. Несколько месяцев спустя "Лавина" сообщила, что большая часть старого руководства Клана теперь поддерживает право чернокожих на голосование как свершившийся факт. Галлавэй написал в редакционной статье, что ему "доподлинно известно", что за это выступают такие бывшие герои Конфедерации, как генерал Джон К. Браун, а также "Роберт Э. Ли... Форрест, Хэмптон, Уилер, Кирби Смит, Стюарт, Джонстон, Худ, Борегард и т. д.".6

Гости из Новой Англии, вероятно, были бостонскими руководителями новой железной дороги Чаттануга, Меридиан и Новый Орлеан, заинтересованной в сотрудничестве с линией Форреста; они хотели поставлять алабамский уголь в Мемфис. Фирма Форреста, имевшая небольшую капитализацию, тем временем продвигалась вперед с впечатляющей скоростью. Концепция 280-мильного предприятия была выбрана удачно: оно должно было принести огромную прибыль, если будет завершено до того, как на его территорию посягнет множество потенциальных конкурентов. Редакционная статья в "Appeal" объясняла его огромные возможности, отмечая, что "купцы из Сельмы покупали бекон и муку, мешковину и веревки, а также сельскохозяйственную утварь в Сент-Луисе и Цинциннати", затем отправляли их "в Новый Орлеан, перегружали на морские суда", а потом снова перегружали в Мобиле на пароходы, идущие вверх по реке Алабама в Сельму. Завершение строительства железной дороги Форреста означало бы, что "Мемфис, вместо Цинциннати и Сент-Луиса, станет большим хранилищем припасов для огромного региона, выращивающего хлопок....".7

Это было еще не все. Строившаяся в то время ветка железной дороги от Элитона, которая должна была соединиться с путями Форреста в Абердине, штат Миссисипи, помогла бы снабжать зарождающееся производственное сообщество Мемфиса алабамским углем по значительно более низким ценам, чем цены на уголь из Пенсильвании. Линия Форреста также исправит давний обход Мемфиса железными дорогами Mobile & Ohio и Mississippi Central, в результате чего продукты и промышленные товары, которые годами должны были покупаться и продаваться в Мемфисе, вместо этого перевозились в Сент-Луис, Луисвилл, Цинциннати, Чикаго, Новый Орлеан и Мобил. Железные дороги Mobile & Ohio и Mississippi Central, обладавшие монополией на внутренние районы восточного Миссисипи и западной Алабамы, устанавливали тарифы и навязывали маршруты и графики перевозок, которые торговцы из Мемфиса и сельскохозяйственные производители района считали дискриминационными.

17 сентября Форрест написал Галлауэю письмо, которое тот опубликовал, подробно рассказав о достигнутом к настоящему времени прогрессе. По его словам, включая подписку из Колумбуса, штат Миссисипи, было подписано "около 800 000 долларов" в дополнение к гранту штата Алабама в размере 16 000 долларов на милю, и все это "позволит почти построить дорогу до Колумбуса.... Я собираюсь вскоре посетить Мемфис... чтобы пробудить в людях понимание важности того, что нужно что-то делать". По его словам, все графства Миссисипи "от Околоны до Мемфиса ждут", чтобы увидеть, что сделает Мемфис. "Если Мемфис окажет помощь этой дороге в размере полумиллиона долларов, то Маршалл, ДеСото, Понтоток, Типпах, Лафайет, Ли и Чикасоу [округа] окажут либеральную помощь". Все, по его словам, зависело от Мемфиса. "[Он] может построить дорогу или разрушить ее, как она пожелает....". 6 ноября округ Монро, штат Миссисипи, проголосовал за подписку на 150 000 долларов, которые должны были быть добавлены к 100 000 долларов от его окружного центра, Абердина. Предложение о подписке на 200 000 долларов готовилось к представлению жителям Понтотока, которые, как вскоре сообщила "Лавина", должны были принять его "подавляющим большинством голосов". Вскоре Галлауэй провозгласил, что "ничто, кроме коммерческой и финансовой революции, которая погубит все сферы торговли, не сможет помешать осуществлению этого великого предприятия".88

Вскоре после этого перспективы Selma, Marion & Memphis стали постепенно ухудшаться. Форрест написал другу 12 февраля, что он "только что вернулся из Северной Каролины и привез с собой восемьдесят старых железнодорожников, и договорился о приобретении еще 220... которых я предполагаю задействовать в этом году [только] между линией Алабамы и Околоной" из-за "нехватки денег для выполнения работы". Он сказал, что когда он "закончит 15 или 20 миль, соединяющихся с концом Сельмы, наш кредит будет намного лучше, чем строить 20 или 30 миль отдельной линии.... Я готов поставить всю линию под контракт от Околоны до линии Алабамы, как только я смогу увидеть деньги, чтобы заплатить за работу как завершенную....".9

25 марта автор газеты "Appeal", направлявшийся в Мобил, нашел Форреста, попутчика из Меридиана на юг, "который ехал, чтобы принять и обслужить отправку тысячи тонн рельсов... по дороге Мобил и Огайо в Колумбус". Форрест сообщил журналисту, что намерен "начать прокладку путей... в обе стороны [из Колумбуса в Мемфис и из Колумбуса в Сельму] одновременно" и рассчитывает, что вся его линия будет готова к эксплуатации к 1 января 1871 года. Он с гордостью добавил, что "начал... два года назад без единого доллара и... собрал на это более двух миллионов долларов, не считая государственной помощи". Он "продал облигации государственной помощи по девяносто два цента за доллар, а облигации различных графств - по восемьдесят пять центов за доллар", что, по мнению "Appeal", свидетельствует о "большой степени доверия капиталистов к начинанию....". Однако эта "уверенность" начала ослабевать. Менее чем через месяц в газете Appeal появилась цитата о том, что "влиятельные лица" дали ему возможность "договориться о покупке облигаций первой ипотеки железной дороги Мемфиса и Сельмы за 85 центов за доллар или заложить их за 80 центов". Получив одобрение совета директоров фирмы, он рассчитывал начать работу над своим маршрутом "как на Мемфисе, так и на Сельме".10

В тот же день, когда эта статья была опубликована, Форрест находился в Нэшвилле, отрицая многое из, казалось бы, не имевшего места интервью 1868 года газете Cincinnati Commercial, касающегося Клана; с тех пор как он написал свое письмо с исправлениями в день прочтения статьи, он, похоже, помнил все меньше и меньше. В "Appeal" сообщалось, что он "отрицает, что говорил, что в Теннесси 40 000 ку-клукс-клановцев" или что он знает что-либо "положительное о его организации, силе или целях". По его словам, он сказал репортеру Commercial только то, что "был проинформирован о том, что его целью является защита людей от травм и насилия, и что я, по крайней мере, пока что сочувствую ему". Все остальные его заявления о Клане, по его словам, были "получены от других людей или являются измышлениями его собственного мозга".11

Теперь "Appeal" стала появляться более информированной о великом волшебнике. Примерно в это время Гэллауэй покинул "Лавину" из-за спора с ее старшим владельцем по поводу редакционного руководства; вскоре после этого он появился в качестве политического редактора "Appeal", которая 1 мая сообщила, что Форрест, несмотря на то что чувствовал себя "очень плохо", выступил перед толпой мемфисских "торговцев и граждан" с просьбой о подписке на 500 000 долларов. Он сказал, что "уехал сюда строить эту дорогу без гроша в кармане и чувствовал, что люди думают, что он потерпит неудачу", но в настоящее время он эксплуатирует сорок миль дороги в Алабаме, на которой "прибыль больше, чем на любой [другой] недостроенной дороге в Алабаме". Комиссар Алабамы говорит, что дорога [Форреста] приносит больше прибыли, чем любая другая в штате". Он сказал, что потратил 700 000 долларов в прошлом году и в настоящее время тратит 75 000 долларов в месяц, но долг, который он просит Мемфис взять на себя, "будет ничтожным" через тридцать лет, когда, по его прогнозам, "Мемфис и Сельма" поможет увеличить население города с 40 000 до 300 000 человек.12

Торговая палата быстро рекомендовала суду округа Шелби и совету олдерменов Мемфиса выделить по 250 000 долларов, и благодаря красноречивому выступлению Ишама Г. Харриса вопрос был вынесен на рассмотрение каждого из них; затем дело застопорилось. Началась франко-прусская война, которая взбудоражила Уолл-стрит и обесценила облигационные займы. Референдум в округе Шелби был назначен на конец августа, но 5 августа Форрест написал "уведомление для народа", откладывая его, поскольку "важные дела в Нью-Йорке и Алабаме лишили меня возможности быть здесь в более ранний день, чем нынешний". В том же номере "Appeal" приводилась цитата из газеты Колумбуса, штат Миссисипи, о том, что он также был вынужден приостановить работы на части своего маршрута по Миссисипи, частично из-за "депрессии в продаже его облигаций, вызванной европейской войной", а частично из-за запрета округа, вызванного "несогласием части округа с взиманием железнодорожного налога".13

Референдум в Мемфисе не состоялся в ноябре, как того требовал Форрест; в начале января он, Харрис и Мериуэзер все еще проталкивали разрешительные ордонансы через городской совет и окружной суд. Когда один из членов последнего сказал Форресту на открытом заседании, что он не может заставить себя проголосовать за увеличение налогового бремени многочисленных вдов и сирот графства, Форрест ответил, что если он сможет построить свою железную дорогу "через ту самую страну, откуда пришли мои солдаты, где живут их жены и дети, мануфактуры и школьные дома будут существовать[,] [каждая женщина и девушка будет иметь работу, а школы и церкви будут доступны для самых бедных, самых беспомощных и несчастных.... Строя эту дорогу, я выполняю самые священные обязательства, которые когда-либо брал на себя перед своими ближними".

Однако вопрос о том, хочет ли округ Шелби помочь ему в строительстве, встал на избирательных участках только 25 марта 1871 года. Двумя вечерами ранее Форрест, Харрис и Мериуэзер выступали на массовых собраниях граждан. Задача, которую они поставили перед собой, была масштабной: такой референдум должен был пройти большинством в три четверти голосов, и на одном из таких собраний, в оперном театре Гринлоу, Форрест отметил, что призрак форта Пиллоу был снова поднят "несколькими спекулятивными людьми, которые считают, что видят свои интересы в поражении предлагаемой подписки. Джентльмены, это позор. Это противоречит справедливому и правильному способу аргументации против этого предприятия - ... вызывать подобные чувства с целью поражения интересов Memphis....". Почти невероятно - учитывая не только вышеупомянутые обстоятельства, но и то, что день выборов был грязным и дождливым, а референдум был единственным вопросом в бюллетене - Форрест победил с большим отрывом; в городе Мемфис проголосовали 4 611 против 365. Однако "цветные голоса", по сообщениям, были "не очень весомыми".14

Вскоре после референдума упоминания о его проекте в прессе стали исчезать. Мемфис - главный хлопковый рынок страны за пределами побережья, уступавший только Новому Орлеану и Саванне, - был занят тем, что пытался стать основной станцией на трансконтинентальном маршруте к Тихому океану. Имя и зарплата Форреста всплыли в публичном споре между Минором Меривезером и бывшим президентом железной дороги реки Миссисипи. Меривезер рассказал, что скромное вознаграждение Форреста состояло из 4 000 долларов в год, 2,5-процентной комиссии за "добросовестные акции" (а не заемные деньги) и отсутствия счета расходов. 21 мая газета "Appeal" сообщила, что Холли-Спрингс с перевесом в 356 голосов против 7 в итоге проголосовал за выделение 50 000 долларов на помощь "Мемфис и Сельма", которые должны были быть добавлены к 200 000 долларов, "которые наверняка будут выделены округом Маршалл". Однако 10 июня Галлауэй в отрезвляющей редакционной статье заявил, что пути "Мемфис и Сельма" должны быть переведены на менее дорогую узкую колею, чтобы обеспечить завершение проекта.15

9 мая Форрест присоединился к двадцати одному бывшему офицеру Конфедерации, включая Джона Б. Гордона, Уэйда Хэмптона, Рафаэля Семмеса, Дабни Х. Мори, Ричарда Тейлора и своего старого врага Брэкстона Брэгга, и подписал рекомендацию "нашим друзьям в Соединенных Штатах", призывающую поддержать Университет Вашингтона и Ли - амбициозно переименованный институт, который все еще боролся за звание Вашингтонского колледжа после смерти генерала Ли, возглавившего его осенью предыдущего года. 14 июня газета Appeal сообщила, что Форрест "получил приказ предстать перед следственным комитетом ку-клукс-клана в Вашингтоне" и "в течение нескольких дней отправится в федеральную столицу". Двумя днями позже в своей речи в Мемфисе будущий кандидат в президенты Хорас Грили "в резких выражениях высказался о Ку-клукс-клане, который, по его словам, правительство должно искоренить сразу и навсегда". The Appeal добавила в скобках, что когда Форрест "и другие заслуживающие доверия граждане Юга будут допрошены Комитетом Ку-клукс-клана, мистер Грили узнает, что на Юге нет такой организации".16

Очевидно, "Призыв" знал, о чем говорил. Когда Форрест прибыл в Вашингтон, он заявил политически демократической газете Cincinnati Enquirer, что, хотя его "обвиняют как организатора и лидера" Клана, "пока ему не удалось убедиться, что такой Клан существует, разве что в воображении тех, кто в политических целях, вероятно, хотел бы видеть такую организацию на Юге. По его словам, его возможности для наблюдения очень велики, и если бы такая группа, как Ку-Клукс, существовала, он бы об этом узнал". Что касается причины его пребывания в Вашингтоне, он сказал корреспонденту, что "полагал, что его обвиняют в организации ку-клукс-клана среди людей, занятых на строительстве железной дороги от Сельмы, Алабама, до Мемфиса, Теннесси... "но, - сказал генерал, - обвинение настолько абсурдно, что я часто задаюсь вопросом, кто мог предоставить такую информацию, или чей праздный мозг мог ее придумать". "Он утверждал, что когда он занял свою должность на железной дороге, то "дал специальные инструкции тем, кто находится под моим руководством, которым поручено найти механиков, рабочих и т.д., ни в коем случае не позволяя политике быть препятствием для найма любого человека; наоборот, обеспечить хороших рабочих, будь они белыми или черными". Идея о том, что он "формировал среди них ... банды Ку-клукс-клана ... слишком нелепа, чтобы развлекать их. Я действительно верю, что, если бы сегодня проводилось голосование среди тех, кто работает под моим началом на строительстве этого предприятия, было бы найдено три республиканских голоса против одного демократического". Он сказал, что "охотно переносил" "язвительные нападки", когда его называли лидером Клана, "потому что я не хотел появляться на виду у публики в печати и, зная, что мое отрицание втянет меня в ... полемику, которой я не желал... я хранил молчание".17

Просто быть членом Клана, не говоря уже о его национальном лидере, теперь было серьезным федеральным преступлением. Закон о Ку-клукс-клане, принятый Конгрессом 20 апреля 1871 года, вложил зубы в два других новых закона, чтобы попытаться предотвратить одну из главных целей Клана - вмешательство в избирательные права. Закон о Ку-клукс-клане уполномочил президента Гранта использовать армию для обеспечения соблюдения его положений, дал ему право приостанавливать действие закона хабеас корпус, когда он сочтет это необходимым, и поставил под угрозу власть Клана над местными судебными органами, дав судам оружие, с помощью которого они могли не допускать подозреваемых клановцев к присяжным: присягу, подкрепленную суровыми наказаниями за лжесвидетельство. Впервые федеральное правительство получило юрисдикцию над штатами в вопросах наказания за такие жестокие преступления, как убийства, нападения и поджоги. Демократическая оппозиция обвиняла Клана в притеснениях, а республиканские чиновники в некоторых южных штатах при поддержке федеральных войск начали арестовывать и предъявлять обвинения большому количеству клановцев. Предполагаемая угроза Ку-клукс-клана выросла до таких масштабов, что обе палаты Конгресса через расследования совместного комитета пытались оценить, например, какую роль сыграл Клан в "выкупе" четырех бывших штатов Конфедерации - Вирджинии, Теннесси, Северной Каролины и Алабамы - консерваторами-демократами к концу 1870 года.

У Форреста был теплый друг в Ку-клукс-клане - новоизбранный сенатор Фрэнк Блэр из Миссури. Однако в целом в комитете, естественно, было больше республиканцев, чем демократов, а среди первых - генерал-радикал, ставший конгрессменом, Бенджамин Ф. Батлер из Массачусетса, чье поведение в качестве командующего войсками Союза в Новом Орлеане принесло ему прозвище "Зверь". В такой компании Форресту нужно было представить себя в максимально неполитическом, благоприятном и в то же время грозном свете, и, выйдя на свидетельскую трибуну 27 июня, он, похоже, попытался это сделать. Вспомнив, что в конце войны он призвал своих сдавшихся солдат стать хорошими гражданами, он подчеркнул, что теперь он сам - раненый и больной бывший солдат, пытающийся и дальше подавать хороший пример, восстанавливая свое потерянное состояние среди разрухи войны и анархии эмансипации. С типичным отсутствием ложной скромности он заявил, что "сделал, возможно, больше, чем любой другой человек на Юге, чтобы подавить эти трудности и сдержать их", но при этом его "очерняли и оскорбляли в газетах, обвиняли в том, чего я никогда не делал во время службы в армии и после нее". Сказав, что у него "нет желания что-либо скрывать" от комитета, он добавил, что хочет "уладить этот вопрос; я хочу, чтобы наша страна снова стала спокойной; и я хочу видеть наш народ объединенным и гармонично работающим вместе".

Он даже, по его словам, выступал за "четырнадцатую и пятнадцатую поправки перед народом.... Я говорил нашим людям, что они неизбежны и должны быть приняты". Однако для человека, утверждающего, что ему нечего скрывать, его показания были иногда очень странными - иногда заторможенными, иногда сердитыми, иногда неуклюжими, иногда лаконично юмористическими и всегда намеренно запутанными, когда вопросы касались конкретно Клана. После нескольких вступительных вопросов о его железной дороге (пятьдесят миль которой, по его словам, уже построены и по ним "каждый день" ходят поезда), его спросили, знает ли он о каких-либо южных "объединениях людей с целью нарушения закона или препятствования его исполнению"; он категорически ответил отрицательно. Его главный допрашивающий - сенатор Джон Скотт из Пенсильвании, председатель комитета, - привел два документа, свидетельствующие об обратном: интервью, взятое в 1868 году в Cincinnati Commercial, и его последующее письмо в Commercial, в котором он внес лишь незначительные исправления в статью. В этом письме он снова долго отрицал свои заявления.

Форрест и комитет долго играли в кошки-мышки. Он заявил членам комитета, что вся информация, которой он располагает о Клане, получена им от других людей. Когда его попросили назвать этих других, он заявил, что может вспомнить только пару бывших знакомых, один из которых сейчас умер в Северной Каролине, а другой эмигрировал в Бразилию. На вопрос, почему, если статья в "Цинциннати" была настолько ошибочной, он исправил лишь несколько ошибок в своем последующем письме в газету, он ответил в выражениях, которые кажутся неубедительными для человека, занимавшегося местной политикой в течение многих лет до войны и имевшего по крайней мере трех известных журналистов в своем штате во время нее; он "не привык, - сказал он, - писать письма или подвергаться допросам со стороны репортеров. Это было для меня чем-то совершенно новым, я этого не ожидал". Он утверждал, что позже получил письмо от репортера из Цинциннати, в котором тот признал, что его взгляды были искажены; однако он не взял это письмо с собой, хотя не забыл захватить свое собственное, тщательно сформулированное и даже нотариально заверенное, письмо к Дж. Т. Брауну в 1868 году.

После того как на него несколько раз надавили, чтобы он вернулся к теме интервью с коммерсантом, он решил, что был крайним в своем первоначальном заявлении о том, что он не перекинулся с репортером более чем двадцатью словами; более точной оценкой, по его словам, могли бы быть двадцать "минут". За его заявлением о том, что ему было непривычно писать письма, последовало другое, о том, что в тот же период с помощью секретаря своей страховой компании (в услугах которого он нуждался, по его словам, потому что его правое плечо было "раздроблено" во время войны) он написал "сотни". В какой-то момент во время долгого обсуждения "конституции" Клана (которую, по его признанию, он видел, но не помнит подробностей) он значительно сбился и назвал документ странным словом "Prescript". Утверждая, что знал о Клане только по сообщениям других людей, он внезапно изменил свое мнение, когда его спросили, пытался ли он организовать какие-либо подразделения Клана на условиях, изложенных в "Прескрипте".

"Я не считаю себя обязанным отвечать на вопросы, которые могли бы меня в чем-то уличить", - протестовал он. "Я считаю, что закон не требует от меня ничего подобного". На вопрос, на этом ли основании он отказывается отвечать, он снова ответил отрицательно: "Нет". "Я лишь хочу знать причины, по которым вы отказываетесь отвечать", - сказал сенатор Скотт с видимым раздражением. "Я сообщу вам, что существует акт Конгресса, который предусматривает, что такая причина не освобождает свидетеля от ответа". Скотт зачитал вслух акт Конгресса, а затем повторил первоначальный вопрос: "Предпринимали ли вы какие-либо шаги для организации ассоциации или общества в соответствии с этим предписанием...?" Лишенный права на Пятую поправку, Форрест выбрал единственное оставшееся благоразумное решение. "Нет", - ответил он.

В ходе допроса он признался, что знает - из секретных источников - многое об обсуждаемой "организации". По его словам, ее целью была самооборона, необходимая из-за активизации Лояльной лиги в южных общинах "и этих изнасилований, которые совершались, и наглых цветных людей, которые постоянно носили с собой оружие, стреляли по ночам, создавая большое беспокойство". Он утверждал, что целью Клана "было не неподчинение законам страны, а их исполнение" и "предотвращение массового убийства женщин и детей". Он объяснил, что после войны чернокожие (которые, как он не объяснил, были голодны) "покинули свои дома, разъехались по всей стране, убили весь скот, который можно было съесть, проводили ночные собрания, носили оружие и угрожали.... Они были недовольны и склонны к дракам и оскорблениям", а когда их арестовывали за правонарушения, "большие толпы собирались у кабинетов мировых судей.... [У бывших белых конфедератов] был только один способ сопротивления; они не ожидали никакой помощи от правительства штата Теннесси".

В начале своих показаний он признался, что вступил в одну из нескольких организаций, созданных для сопротивления администрации Браунлоу, но сказал, что ничего не знал "непосредственно" о Клане. Из той информации, которую он смог получить, он сказал, что эта организация была организована по границам графств, хотя она не обязательно охватывала целые штаты. Вместо этого, по его словам, "я думаю, что эта организация больше действовала по соседству с местами, где существовала опасность, что к людям будут приставать, или в больших негритянских округах, где они боялись, что негры восстанут". Он сказал, что, по его мнению, организация "зародилась" в Среднем Теннесси, хотя он не знает, где именно. "Говорят... что я ее основал", - добавил он. "Это правда?" "Нет, сэр, это не так".

Что касается членства в Клане, то, по его словам, ему сообщили, что в него "не принимаются люди, которые не являются джентльменами и на которых можно положиться в том, что они будут вести себя осмотрительно; не принимаются люди, имеющие привычку пить, буйные люди или люди, способные совершить ошибку или проступок". Он сказал, что не думает, что избранные "намеревались пойти и нарушить или обидеть кого-либо"; их целью, скорее, было "наказать виновных, которых закон не тронет, и защитить себя в случае нападения". Он сказал, что "никогда не слышал, чтобы говорили, что это имело какое-то отношение к выборам.... Большая часть людей в штате была лишена избирательных прав, и они не пытались предпринимать никаких усилий для проведения выборов".

На вопрос, в каких штатах распространился Клан, он ответил, что, по слухам, в Миссисипи, по "сообщениям" - в Северной Алабаме и, "вероятно", "в Северной Каролине... около Эшвилла; это единственные штаты, о которых я помню". Не слышал ли он об этом в Луизиане? спросили его. "Нет, сэр". Слышал ли он о "Рыцарях Белой Камелии", организации, похожей на Клан, в Луизиане? "Да, сообщалось, что они там есть". Был ли он когда-нибудь членом этого ордена? "Был". Он был членом "Рыцарей Белой Камелии"? "Нет, сэр; я никогда не был членом Рыцарей Белой Камелии". Тогда в каком ордене он состоял? "В ордене, который они называли "Бледнолицые"; это совсем другой орден". На вопрос, где впервые были организованы "Бледнолицые", он ответил, что не знает. Он сказал, что присоединился к ним в Мемфисе в 1867 году, но отметил, что они были "другим орденом, чем этот [Ку-клукс-клан]". Что же представлял собой орден "Бледнолицых"? "Что-то вроде Одд-феллоушипа, масонства, орденов такого рода, с целью защиты слабых и беззащитных и т. д.".

Затем последовал долгий и в целом непродуктивный допрос о том, как он признался, что пару раз посещал собрания "Бледного лица". По его словам, они проходили в Мемфисе и, возможно, на Второй улице, но он не смог вспомнить здание. Помнит ли он, кто присутствовал на собрании ? "Нет, сэр". "Вы не помните никого из них?" Нет. "Вы не помните имени одного из них?"

Нет, сэр. Я мог бы, если бы у меня было время подумать, вспомнить эти вещи. Последние два года я был очень занят. Я пришел с войны изрядно потрепанным. Я прослужил в армии четыре года, все время был на фронте и больше половины времени находился в седле, а когда вышел из армии, то был полностью израсходован - весь изранен, искалечен, и оказался на полном иждивении у себя и своей семьи. Я пошел в армию с полутора миллионами долларов, а вышел нищим. С тех пор я отдавал все свое время, насколько это было в моих силах, чтобы попытаться восстановиться.

Некоторые из его уклонений были почти юмористическими. Вскоре после тщетной попытки отказаться отвечать на просьбу назвать имена известных ему членов Клана он ответил, что "сейчас... не помнит таких членов". На вопрос, знал ли он двумя или тремя годами ранее членов Клана (что, если бы он знал и не сообщил об этом, было бы тяжким преступлением в Теннесси), он снова ответил, что не помнит. Председатель Скотт, видимо, раздосадованный, задал ему вопрос в третий раз: "Можете ли вы теперь сказать нам, кто был членом или одним из членов этой организации?" Он сделал паузу. "Ну, это вопрос, на который я не хочу отвечать сейчас", - наконец сказал он. Он отказывается отвечать? спросил Скотт. Не совсем: "Я бы предпочел, чтобы у меня было немного времени, если вы позволите". Представитель Джоб Э. Стивенсон из Огайо вмешался, чтобы поинтересоваться, почему ему нужно время. "Я хочу изучить вопрос и выяснить, кем они были, если мне придется отвечать на этот вопрос; вот в чем причина", - сказал он. Сколько времени ему, вероятно, потребуется? "Ну, сэр, я не знаю, что я могу сказать сейчас, поскольку я нахожусь в самом разгаре этого экзамена. Я бы хотел, чтобы вы пока оставили этот вопрос без внимания и дали мне время подумать над ним". Не имея выбора, комиссия перешла к другим вопросам.

Он постоянно утверждал, что Клан в том виде, в каком он о нем знал, не существовал примерно с тех пор, как он занялся железнодорожным бизнесом, или, по крайней мере, вскоре после этого; он очень смутно представлял себе точное время. "Думаю, она была дезорганизована в начале 1868 года", - сказал он сначала. Затем он сказал, что "среди южан" было понимание, что она "распустилась примерно во время выдвижения кандидатов на пост президента Соединенных Штатов", что должно было произойти летом 1868 года. Позже он сказал, что это "должно было произойти во второй половине 1868 года, я полагаю". В попытке связать это с политическим событием, его спросили, когда Сентер был избран губернатором Теннесси - "в 1868 или 1869 году?", и он презрительно отступил: "Не помню; я никогда не голосовал и не обращал внимания на выборы". Единственный голос, который он подал после войны, был неполитическим, сказал он: "за подписку на строительство железной дороги".

В конце концов он был втянут в еще один значительный промах. Уклоняясь от ответов на вопросы о секретных сигналах Клана, он сказал, что знал некоторые из них, но "не смог бы назвать вам ни одного из них, чтобы спасти свою жизнь". Это был вопрос, о котором я знал очень мало. Все мои усилия были направлены на то, чтобы остановить его, распустить и предотвратить". По его словам, он познакомился с некоторыми сигналами Клана, "чтобы попытаться сдержать это дело; я пытался сдержать его настолько, насколько это было возможно". На вопрос, что он пытался подавить - "организацию" или "бесчинства", о которых он несколько раз упоминал, - он ответил: "Бесчинства". Возмущения, совершаемые чернокожими? "Всеми людьми", - ответил он. "Моей целью было сохранить мир". Хотел ли он, в таком случае, "подавить эту организацию?" "Да, сэр; я подавил ее". "Как?" "Приказал разбить и распустить ее".

Понятно, что комитету было интересно узнать, как он, который утверждал, что даже не был членом организации, смог добиться такого результата. "Я разговаривал с разными людьми, которые, по моему мнению, были связаны с ней, и настоял на ее роспуске, на том, чтобы она распалась", - простодушно ответил он. Позже он уточнил причины, побудившие его сделать это. "Больше не было никакой пользы от него;... страна была в безопасности;... не было никаких опасений, что могут возникнуть какие-либо проблемы", - сказал он в один из моментов. В другой раз, когда его спросили, получал ли он, помимо многочисленных писем от южан, письма от северян, он ответил, что "получал письма от жителей Севера, в которых они убеждали меня постараться замять дело и дать ему расправиться с собой". Значит, все, и северяне, и южане, надеялись на него в вопросе прекращения беспорядков в Клане? Он с опаской отступил: "Нет, сэр, не особенно. Полагаю, они надеялись не только на меня, но и на других людей". Слышал ли он о том, что другие южане ведут подобную переписку? "Как я понял, многие наши южане переписывались со своими друзьями на Севере, и северяне в целом советовали им стараться сдерживать это явление".

Сенатор Скотт спросил, не хочет ли он сказать, что в 1868 году получил совет от северян "подавить общество Ку-клукс-клана?". "Нет, не Ку-клукс-клан", - ответил Форрест; "Я не хочу, чтобы меня так поняли". Ведь сказать такое было бы трудно объяснить клансменам и их единомышленникам. "Я получил письма от знакомых мне людей из северных штатов, - сказал он, - в которых они выразили свое мнение, что мы должны попытаться удержать всех там от трудностей и насилия, дать этому делу утихнуть, рассосаться само собой".

Утверждая, что не знает о таких вещах напрямую, Форрест заявил, что все преступления, якобы совершенные клансменами после расформирования, совершены не настоящими ку-клукс-клановцами. Значит, эти недавние зверства были совершены "более временными организациями?". "Я думаю, что это было среди диких молодых людей и плохих людей", - ответил он. "Я не думаю, что у них была какая-либо подобная организация". И все же они "назывались тем же именем, что и первоначальная организация, которая когда-то существовала?" "Да, сэр". Ближе к концу своих показаний Скотт снова вернулся к этой теме. Он отметил, что целью комитета Конгресса было "не просто установить, кто является его членами, чтобы преследовать их за преступления, но и выяснить, продолжает ли он существовать, и кто несет ответственность за совершение преступлений такого характера в настоящее время, где бы они ни происходили в южных штатах". Форрест ответил, что "насколько мне известно, он уверен... что такой организации не существует; что она была распущена в 1868 году и с тех пор никогда не существовала как организация". Так ли это на всем Юге? "Насколько я знаю; таково было понимание, что она должна была быть разрушена везде, где существовала, и больше не поддерживаться". На вопрос, могли ли "другие люди, которые были в организации и которые чувствовали себя иначе, чем вы", "поддерживать ее в политических целях", он намекнул, что, по его мнению, это произошло, хотя и не "как организация; я думаю, что все, что было сделано в течение [последних] восемнадцати месяцев, было сделано сторонами, которые ни перед кем не несут ответственности".

Незадолго до окончания показаний Форреста представитель Стивенсона внезапно вернулся к вопросу об именах, которые, по словам свидетеля, ему нужно было "изучить"; Стивенсон сказал ему, что "не понял, что вы сказали, пришлете ли вы нам эти имена по почте или нет". На этот раз ответ свидетеля был коротким и, похоже, с жестким подтекстом. "Я не говорил, отправлю или нет", - сказал он с окончательностью.18

32

ВАШИНГТОН, 27 июня. Сегодня генерал ФОРРЕСТ предстал перед Куклукс-Комитетом, и его экзамен длился четыре часа.... [После экзамена [он] отметил друзьям, что Комитет отнесся к нему с большой вежливостью и уважением.

- Нью-Йорк Таймс, 28 июня 1871 г.

В показаниях ФОРРЕСТА, которые часто отвергаются как ложь и полет фантазии, сделанные под угрозой федерального преследования, вероятно, было больше правды, чем вымысла. Безусловно, его публичное поведение и то немногое, что известно о его личной жизни в этот период, косвенно подтверждают его заявления о том, что он пытался, по крайней мере, деактивировать Клан. Если, как позже вспоминал Минор Мериуэзер, он сложил с себя полномочия великого волшебника в 1869 году, то, возможно, это было сделано при понимании того, что Клан должен быть постепенно свернут подчиненными, в чьих руках он его оставил. С учетом того, что он уже начал заниматься железной дорогой, он, несомненно, сократил свою деятельность в Клане в конце 1868 года и, возможно, ушел в отставку после избрания Сентера на полный срок губернатором Теннесси. Значительная часть Юга не только начала идти по пути Теннесси к политическому "искуплению"; среди более благовоспитанных соратников Клана росло опасение, что его время прошло, что его кровавые эксцессы теперь ставят под угрозу дальнейшие политические успехи консерваторов-демократов, угрожая спровоцировать возврат к военному положению. Через четыре месяца после выступления Форреста перед комитетом Конгресса Джорджиан Б. Х. Хилл, который, будучи соратником Джона Б. Гордона в атлантском отделении Южной компании страхования жизни, возможно, был осведомлен о Невидимой империи, сказал репортеру газеты Cincinnati Commercial, что "дело Ку-клукс-клана... является величайшей ошибкой, которую когда-либо совершал наш народ".1

Должно быть, Форрест и сам ощутил последствия этой ошибки: его деловые связи с республиканцами, столь необходимые для успеха его нового предприятия, испортили его имидж в глазах большинства потенциальных бенефициаров и покровителей. Местные кланы вполне могли отречься от своих лидеров, как и наоборот. Попытки Форреста направить Империю в сторону более благоразумного ненасилия и хотя бы временного политического партнерства с консервативными чернокожими, несомненно, не пользовались популярностью среди рядовых клановцев, и кажется вероятным, что эти приказы не всегда передавались ниже промежуточных уровней руководства. Поскольку командная цепочка Клана настолько секретна и лабиринтообразна, Империя могла даже продолжаться под именем Форреста без его ведома; одно из миссисипских отделений было основано человеком, который отправился в Мемфис за клятвой и ритуалом в 1870 году, а капитан Мортон, как помнится, предполагает, что расформирование произошло после выборов того года. Если приказы о расформировании были намеренно проигнорированы некоторыми из бывших лейтенантов Форреста, то он, занятый своими железными дорогами, мог принять как должное, что новое насилие было спровоцировано самозванцами и притворщиками. Бывшие подчиненные, судя по всему, оставались хороших отношениях с ним; о том, что среди старого руководства Клана существовала сплоченность и после 1869 года, свидетельствует отчет из Нью-Йорка, опубликованный "Призывом" незадолго до дачи Форрестом показаний в Вашингтоне. В нем выражалось удивление тем, что "не было ни одного случая, когда свидетели [вызванные комитетом Конгресса] были бы вызваны по телеграфу, и положительный ответ не был бы получен в тот же день". Всеобщая готовность клансменов и/или бывших клансменов давать показания говорит о том, что между ними могла быть согласована определенная политика.2