Навеки твой

Глава 16

Сквайр положил салфетку на стол.

– Мисс Уэст, я в жизни не ел более вкусного мясного рагу, чем приготовленное вами. А мы боялись умереть с голоду. Надо же!

Венеция удостоила сквайра легкой улыбки.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я очень люблю готовить.

И перевела глаза на собственную тарелку, стараясь по мере возможности не смотреть на Грегора. Он явился к обеду с опозданием и уселся за стол с недовольным видом, резко отклоняя любую попытку втянуть его в общий разговор.

Рейвенскрофт, который с жадностью настоящего ворона хватал вилкой с тарелки куски тушеного мяса и заглатывал, почти не прожевывая, один за другим, поднял голову и спросил:

– Слушай, Венеция, а ты умеешь готовить что-нибудь еще?

Мисс Платт, как всегда, поспешила на помощь:

– О, мистер Уэст, вы, конечно, знаете, какие блюда может приготовить ваша сестра!

Рейвенскрофт смутился, однако быстро нашелся:

– Я бы, конечно, знал, но, видите ли, Венеция живет вместе с родителями, а у меня апартаменты за пределами Сент-Джеймса. Она еще не научилась готовить, когда я жил дома. – Он бросил на Венецию полный отчаяния взгляд: – Не правда ли, сестричка?

Венеция подбодрила его улыбкой и сказала:

– Я научилась готовить совсем недавно. После того как Рейвенскрофт переехал в собственные апартаменты, мама наняла весьма темпераментного повара-француза, который мог часами возиться с приготовлением изысканных блюд к каждому званому обеду и порой не успевал вовремя.

Миссис Блум одобрительно кивнула и заметила:

– Как это хорошо, что вы помогали вашей маме, дорогая. Какие же ваши любимые блюда?

– Любимые? Пожалуй, корнуэльские цыплята, тушенные вместе с мясом крабов, а еще утка в мятном соусе и совершенно дивный паштет из печени.

– Это еще один повод для тебя убежать со мной в Италию, – заявил Рейвенскрофт.

– Убежать с вами в Италию? – удивилась Элизабет. – А почему вы с сестрой задумали такое бегство?

– С сестрой? Видите ли… – Рейвенскрофт запнулся и покраснел, как вареный рак.

– Мой брат такой фантазер, – пришла ему на помощь Венеция. – Он давно предлагал мне сбежать из дома в Италию.

– Совершенно верно, – подхватил Рейвенскрофт. – Сестра могла бы выйти замуж за итальянца, а я написал бы роман или что-нибудь в этом роде.

Миссис Блум прищелкнула языком.

– Мистер Уэст, вы и ваша сестра уже не в таком возрасте, когда убегают из дому. Что сказали бы на это ваши родители?

Рейвенскрофт открыл рот, потом закрыл, но тут же снова открыл.

– Наша мать – святая женщина, и она…

– Я уверена, что миссис Блум совершенно неинтересно слушать эту чисто семейную повесть, – перебила его Венеция, бросив Рейвенскрофту предостерегающий взгляд: он, того и гляди, впутает их в историю настолько дикую, что они даже не смогут запомнить подробности.

Рейвенскрофт снова покраснел и продолжал поглощать рагу.

Довольная тем, что он больше не станет причинять беспокойство, по крайней мере сейчас, Венеция обратилась к миссис Блум:

– Мой брат просто помешан на том, что уедет в Италию вместе со мной и я буду стирать ему одежду и вообще всячески о нем заботиться, хотя я ему сразу заявила, что не желаю принимать участие в подобной чепухе.

– Не могу осудить мистера Уэста за то, что он хочет взять с собой кухарку. – Мисс Платт неестественно рассмеялась и добавила: – Но должна признаться, что не знала ни одной настоящей леди, которая умела бы готовить.

Элизабет сердито посмотрела на мисс Платт и сказала:

– Я очень рада, что мисс Уэст умеет готовить, не то нам вместо обеда пришлось бы жевать сыр с хлебом.

– Вот именно, – поддержала ее миссис Блум, также весьма неодобрительно глядя на свою компаньонку. – Надеюсь, никто из нас не окажется настолько неблагодарным, чтобы отзываться о кулинарных способностях мисс Уэст иначе, как об исключительно полезных для всех нас. Короче говоря, нам просто повезло.

– Да, – произнес Грегор, несколько удивив присутствующих своим вмешательством в разговор, поскольку за все время трапезы не произнес ни единого слова. Он встал и отвесил поклон в сторону Венеции со словами: – Мисс Уэст, вы подняли обыкновенное мясное рагу на небывалую высоту.

Венеция не знала, куда девать глаза. Она от всего сердца желала, чтобы ее с Грегором разговор в кухне прошел по-другому, но все же считала проявлением высокомерия с его стороны то, что он был так уверен в ее согласии на брак с ним. Сейчас, когда эмоции остыли, она не могла не признать, что его предложение было по-рыцарски благородным.

Если бы только он сделал ей предложение в подобающих для такого случая выражениях, нашел красивые и нежные слова.

Она разозлилась на Грегора и за то, что он вообразил, будто она без малейших возражений позволит ему одному решать все ее проблемы, и потому, только оставшись в кухне одна, оценила другие стороны его предложения.

Она хотела улучить момент и принести ему извинения за вспышку своего темперамента, но, взглянув на выражение его лица, засомневалась, стоит ли это делать.

Грегор между тем обратился к сквайру:

– Миссис Блум предложила нам воспользоваться ее каретой, чтобы добраться до города и попробовать приобрести там лошадь, которая заменит вашу охромевшую. Дорога уже в сносном состоянии.

– Отлично, – сказал сквайр. – Благодарю вас, миссис Блум.

– Не за что. – Миссис Блум небрежно махнула пухлой рукой. – Мы с мисс Платт собираемся выехать завтра утром. Хорошо бы заранее выкатить карету из затхлого сарая на свежий воздух.

– Это еще одно доброе дело с вашей стороны, – ответил Хиггинботем и обратился к дочери: – Элизабет, вели горничной уложить твои вещи сегодня вечером. Надо выехать на рассвете.

– Я тоже уложу свой багаж, – сказала миссис Блум и встала, прихватив свою шаль. – Идемте, мисс Плат.

Компаньонка отвела взгляд от Рейвенскрофта и растерянно заморгала:

– Но я… я еще не закончила эту восхитительную вышивку…

Миссис Блум понимающе глянула на Рейвенскрофта, вид у которого был самый несчастный, но сказала всего лишь:

– Хорошо, мисс Платт. Когда вы закончите работу, поднимитесь в нашу комнату и мы с вами займемся укладкой вещей. Как ни очаровательна эта гостиница, нам пора возвращаться в Лондон.

Миссис Блум вышла, и с лестницы донеслись ее шаги. Грегор посмотрел на Венецию:

– Полагаю, вы с вашим братом хотели бы уехать в то же время?

Венеция кивнула и ответила:

– Да. Я тоже уложу вещи сегодня вечером.

– Хорошо. Я поеду вместе с вами и мистером Уэстом в дом вашей бабушки. – Грегор повернулся к сквайру: – Ну, мы готовы?

– Подождите! – Рейвенскрофт вскочил и швырнул салфетку на стол. – Я вам помогу!

Он поспешил к выходу, чтобы присоединиться к двум другим мужчинам.

– Хорошо, – согласился Грегор, – нам как раз нужно, чтобы кто-нибудь помог снять сломанное колесо с кареты Хиггинботемов.

Рейвенскрофт замер на полпути к двери.

– Но ведь я испачкаюсь!

– Что верно, то верно, – произнес Грегор с нескрываемым удовлетворением и вышел из комнаты следом за сквайром.

Рейвенскрофт вздохнул. Мисс Платт поднялась со стула с простертой вперед рукой и надеждой во взоре. Рейвенскрофт поперхнулся, откашлялся, потом чуть ли не бегом удалился из комнаты.

– Вы видели? – возмущенно спросила мисс Платт и плюхнулась на свой стул, пылая негодованием. – Мисс Элизабет, а ведь он смотрел на меня! – воскликнула она с нажимом на слове «смотрел».

– Вот как? – холодно отозвалась Элизабет. – Я этого не заметила.

– Он смотрел прямо на меня! – не сдавалась мисс Платт, обмахивая побагровевшее лицо ладонью, словно веером. – Я думаю… быть может, он… возможно ли, что он… полюбил меня? О, мисс Уэст, пожалуйста, скажите мне, что вы об этом думаете? Ведь он ваш брат!

– Я не думаю, что мистер Уэст способен кого бы то ни было полюбить по-настоящему, – ответила Венеция. – Он еще слишком молод.

Элизабет сочувственно взглянула на мисс Платт и сказала:

– Это значит лишь то, что он пока еще не способен полюбить.

Мисс Платт попыталась улыбнуться. Венеция почувствовала себя так, словно ударила ногой щенка.

– Простите, мисс Платт. Вероятно, я не самый подходящий человек, к которому можно обратиться с вопросом о чувствах мистера Уэста.

Мисс Платт попробовала подбодрить себя, распрямив спину и плечи.

– Это верно, хотя я знаю, что я видела. Мисс Элизабет, может, поднимемся наверх и уложим вещи?

Элизабет кивнула с отсутствующим видом:

– Конечно. Вы идите, а я поднимусь чуть позже.

Мисс Платт перевела взгляд с Элизабет на Венецию и обратно, явно недовольная отказом мисс Хиггинботем.

– Но, мисс Хиггинботем… Элизабет… я думаю, мы с вами, укладывая вещи, могли бы поговорить о любовных отношениях, поскольку мы обе, так сказать, ветераны этого счастливого состояния.

– Да, хорошо, но сначала я должна кое-что обсудить с мисс Уэст. Вы можете подняться первой, а я ненадолго задержусь.

Мисс Платт выразила свое неодобрение возмущенным фырканьем, вскинула голову и выплыла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Элизабет подошла к двери. Приоткрыла ее и выглянула. По-видимому, удовлетворенная, она закрыла дверь, вернулась к Венеции и села рядом с ней. Глаза у Элизабет блестели необычайно ярко, она взяла руку Венеции в свою и крепко сжала.

– Я должна поговорить с вами.

– Пожалуйста.

– Мисс Уэст, я могу довериться только вам. Миссис Блум чересчур строгая, а что касается мисс Платт, то за время, проведенное в гостинице, я составила о ней мнение как о личности не слишком приятной.

Венеция думала примерно то же самое. Как ни странно, если сначала она посчитала миссис Блум чуть ли не монстром, постоянно унижающим достоинство мисс Платт, то позже убедилась в добропорядочности пожилой женщины и в ее благих намерениях по отношению к окружающим, в желании делать людям добро. В то же время мисс Платт все более и более казалась ей себялюбивой.

– Мне больше не к кому обратиться, – произнесла Элизабет с тяжелым вздохом. – Мисс Уэст… Венеция… обещайте, что вы не отвернетесь от меня!

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Элизабет! – донесся из-за двери голос сквайра. Девушка с опаской оглянулась.

– Мисс Уэст, я долго думала о том, что вы говорили мисс Платт насчет независимости и необходимости использовать счастливый случай…

– Элизабет! – крикнул сквайр, видимо, уже у самой двери.

Девушка встала, но не выпустила руку Венеции из своей. Выражение лица у нее было очень серьезное.

– Мисс Уэст! – порывисто заговорила она. – Я могу вам довериться?

– Конечно, можете, но я пока не понимаю…

Дверь открылась, и вошел сквайр, в пальто и шляпе, с большим не застегнутым чемоданом в руках. Чемодан был набит сорочками и жилетами, но не доверху, и тем не менее вещи могли из него вывалиться в любую минуту.

– Ах вот ты где! – Сквайр водрузил чемодан на стол, и один из жилетов вывалился на пол. – Маклейн удалил из нашей кареты сломанную ось, и я решил уложить свой чемодан, но это оказалось нелегкой задачей. Может, твоя дуреха горничная с этим справится и запихнет мои вещи в это проклятое вместилище?

Элизабет изобразила улыбку:

– Разумеется! Как только она уложит мою одежду, я велю ей заняться твоей.

– Отлично! Я отнесу все это в твою комнату.

Элизабет остановила на Венеции долгий многозначительный взгляд и нехотя последовала за отцом.

Венеция вздохнула. С чего это Элизабет решила, что именно ей она может довериться? И когда это миссис Блум успела превратиться в отзывчивую женщину, а мисс Платт – во вздорную особу? Быть может, она, Венеция, с самого начала неверно судила и о той, и о другой?

Но все это ровным счетом ничего не значило по сравнению с тем, что произошло между ней и Грегором на кухне. Венеция облокотилась о стол и спрятала лицо в ладонях, снова и снова вспоминая страстные поцелуи Грегора. Она не могла не думать о бездонной глубине его глаз, о том, каким желанным он оставался для нее все то время, пока они сидели за обеденным столом, – даже в те минуты, когда он бросал на нее неодобрительные взгляды. Не могла она не думать и о том, что произойдет с их маленькой случайной компанией, когда они попадут в лондонский большой свет.

Следующее утро выдалось солнечным и теплым. Снег на дороге растаял, и только ледяная кромка возле сарая напоминала о белом одеяле, которым было укрыто все вокруг еще день назад.

Венеция свернула пару чулок и уложила в чемодан: слабый запах лаванды напомнил ей о ее собственной уютной и всегда аккуратно прибранной спальне в Оугилви-Хаусе. Она со вздохом заперла чемодан.

После бурных треволнений предыдущих дней сегодняшняя ночь прошла спокойно и уныло. Грегор, Рейвенскрофт и сквайр еще не вернулись из Эддингтона.

Элизабет весь вечер донимала Венецию взглядами, полными невысказанного значения. Венеция попробовала расспросить ее, но девушка в ответ лишь таинственно улыбнулась и произнесла не без лукавства:

– Все в свое время, мисс Уэст. Все в свое время!

Венеция устала от всего, вместе взятого, и сбежала к себе в спальню. Она уже приготовилась ко сну и распустила волосы, когда услышала шаги за дверью и поняла, что Грегор и другие мужчины вернулись. Поскрипывание половиц заглушало их голоса, и Венеция прилегла на пол, чтобы подслушать разговор.

Как и следовало ожидать, ее усилия оказались тщетными. Тогда она встала и забралась в постель, желая поскорее уснуть, но сон не шел к ней. Вошла Элизабет в сопровождении горничной. Вдвоем они создавали достаточно шума, чтобы разбудить мертвого. Венеция поспешила притвориться спящей, она была не в состоянии выдержать еще один акт мелодрамы.

Элизабет вздохнула, улеглась под одеяло и мгновенно уснула глубоким сном. Венеция пролежала без сна почти всю ночь, размышляя о том, что говорил ей Грегор. Он, конечно, прав. Скандал неизбежен. Начнутся пересуды, и, несомненно, найдутся люди, которые откажутся с ней общаться. Количество приглашений сократится. Только очень, очень богатые люди могут пренебрегать общим мнением без ущерба для собственного положения, а она, увы, не принадлежит к числу этих избранных.

Венеция окажется в ужасном положении. Грегор это осознавал. Бедняга настолько жалел ее, что заставил себя сделать ей предложение.

Однако Венецию это не устраивало. Она хотела жениха, который любил бы ее: Не такого, который, нарезая на кухне морковь, всего-навсего заявил бы, что «это должно быть сделано».

С тяжестью на сердце Венеция в очередной раз взбила подушку и легла на бок, отвернувшись от Элизабет, чтобы храп милого ангелочка не казался особенно громким. В конце концов усталость взяла верх, и она уснула.

Наступило долгожданное утро, горчичная Элизабет принесла на подкосе завтраки возмутительно бодрым голосом сообщила, что джентльмены уже позавтракали в общем зале.

Сердито ворча что-то себе под нос насчет тех, кому с утра чересчур весело, Венеция встала с постели измученная. Она быстро оделась, сунула в карман мантильи перчатки и готова была спуститься вниз.

Тем временем Элизабет перешептывалась со своей горничной, и голоса их, пусть и приглушенные, лезли Венеции в уши.

В дверь постучали. Элизабет прервала бесконечный поток указаний, которые она нашептывала горничной, и бросилась к двери:

– Я сама возьму!

Но тут ее поведение резко и внезапно переменилось. Вместо уверенной в себе, бодрой молодой леди у двери, прижав ладонь ко лбу и опустив плечи, стояла чем-то сильно озабоченная девица.

– Доброе утро, – услышала Венеция ее слова, произнесенные слабым охрипшим голосом. – Это лорд Маклейн, – добавила преобразившаяся Элизабет и закашлялась.

– Доброе утро, мисс Хиггинботем. – Голос Грегора, казалось, заполнил всю комнату. – Я как раз собирался пожелать вам именно такого утра, но, вижу, вам нездоровится.

– Боюсь, я подцепила простуду, как и моя горничная, – сообщила Элизабет, и тотчас из-за ее спины донеслось слабенькое покашливание служанки.

– Мне жаль это слышать.

– Хочу надеяться, что это не затронет легкие, – произнесла Элизабет с болезненной улыбкой, после чего повернулась и неуверенной походкой пошла от двери.

Грегор взял ее под руку, и она прильнула к нему с трогательным вздохом, в манере плохо поставленной драмы в театре «Друри-Лейн».

Венеция встретилась глазами с Грегором, и на мгновение между ними промелькнула смешливая искорка.

Потом выражение его лица вновь сделалось серьезным, и он резко отвернулся.

Венеция вновь наклонилась над чемоданом, с трудом сдерживая слезы. Никогда, никогда больше не возобновится их дружба с Грегором. Отношения между ними испорчены безнадежно.

Пока горничная Элизабет помогала своей хозяйке усесться в кресло, Венеция попробовала сосредоточиться на том, что происходило с ее соседкой по комнате. Что она затевает? Пытается привлечь к себе внимание Грегора?

При этой мысли Венеция вспыхнула. Она втиснула свой серебряный гребень в ридикюль с такой силой, что едва не порвала подкладку. Проклятие, проклятие, проклятие! Как ей хотелось прекратить эту нервотрепку, не дергаться каждый раз при появлении Грегора!

– Мисс Хиггинботем, сквайр попросил меня уведомить вас, что скоро будет готов к отъезду, – сказал Грегор. – Он пришлет сюда человека, который заберет ваш багаж.

Венеция снова вздрогнула при звуке голоса Грегора, но продолжала укладывать разные мелочи в ридикюль – любимые часики, носовой платок, зеркальце в серебряной оправе… «Делай все как можно спокойнее, и ты сама успокоишься», – твердила она себе.

– Надеюсь, я скоро буду готова, – нерешительно произнесла Элизабет. – Простите, я не успела собраться, потому что плохо спала в эту ночь.

Венеция посмотрела на барышню с усмешкой. Элизабет так громко храпела всю ночь, что Венеция фантазировала насчет того, не заткнуть ли подушкой маленький ротик с красиво очерченными губками.

– Уверен, вам станет легче, как только вы отправитесь в дорогу, – сказал Грегор.

– Я тоже так думаю, – согласилась Элизабет. Она взяла из рук горничной переливчатый оперный плащ из голубого шелка и накинула его на плечи. – Ну вот. Теперь я готова.

Венеция удивилась такому выбору одеяния. Слишком изысканный для долгой поездки плащ никак не мог защитить от непогоды.

– Венеция? – Грегор смотрел на нее с видом мрачным и непроницаемым. – Вы готовы?

– Да, благодарю вас.

Венеция рывком затянула завязки ридикюля и повесила его себе на руку. Взгляд Грегора упал «а ее чемодан, и он сделал шаг вперед; его широкие плечи и высокий рост словно бы уменьшили и без того маленькую комнату и вытеснили из нее весь воздух.

Венеция протянула руку к кожаной ручке чемодана, но Грегор опередил ее, и пальцы их соприкоснулись. У Венеции екнуло сердце; она повернулась, чтобы взять мантилью и капор.

– Я должна расплатиться с Тредуэллами за комнату и…

– Я уже позаботился об этом.

– Напрасно, – насупилась Венеция.

– Но я это сделал. Ра… – Грегор спохватился и бросил взгляд на Элизабет, но та была слишком поглощена перешептыванием с горничной, чтобы хоть что-то услышать. – Ваш брат, – он сделал нажим на этих словах, – еще меньше позаботился о средствах, чем я предполагал.

– В таком случае кто же платил за наем кареты?

Грегор молча пожал плечами.

Вот и еще одно одолжение с его стороны, черт побери! Ладно, как только они вернутся в Лондон, она возместит ему расходы.

Венеция надела мантилью и застегнула ее до самого верха.

– Удивляюсь, как удалось колесному мастеру заменить колесо нашей кареты за столь короткое время.

– Он просто заменил его колесом с другой кареты. Хорошо, что экипировка у Рейвенскрофта скорее плебейская, так что особых сложностей не возникло. Сквайру не так повезло.

Элизабет с обеспокоенным видом повернулась в их сторону:

– Что случилось?

– Ось починить не удалось. К счастью, миссис Блум предложила вам и вашей горничной ехать вместе с ней и мисс Платт до Лондона. Сквайр будет сопровождать вас верхом.

– Понимаю, – протянула Элизабет, между бровей у нее появилась морщинка.

Горничная смотрела на хозяйку, округлив глаза, дежурная улыбка исчезла с ее губ. На щеках у Элизабет появились красные пятна, потом она кивнула и сказала:

– Значит, я должна ехать вместе с миссис Блум. Надеюсь, что ни я, ни Джейн не заразим ее лихорадкой.

Венеция взглянула на горничную, которая вовсе не казалась больной.

Грегор собирался было заговорить с Венецией, потом глянул на Элизабет, которая накинула на голову капюшон плаща, и, сказав Венеции:

– Увидимся внизу, – подхватил ее чемодан и вышел.

Венеция подождала, пока его шаги не стихли в отдалении, и тоже спустилась с лестницы. Может, было бы лучше, если бы они с Грегором объяснились, даже на повышенных тонах, но высказали бы друг другу все недоумения и прочее. Беда лишь в том, что на этот раз дело вряд ли ограничилось бы обычным препирательством.

Она обнаружила Рейвенскрофта стоявшим у выхода во двор гостиницы; вещи его были при нем. Ее разозлило то, что перед отъездом из Лондона он уговаривал ее не брать с собой для поездки к бабушке слишком много вещей, а сам захватил все, что имел.

Он просиял при виде Венеции и бросился к ней с распростертыми объятиями:

– Ах, вот и ты! Я спросил у Маклейна, когда ты спустишься, но он ничего мне толком не сказал.

Венеция с любопытством взглянула на ожидавший их дорожный экипаж. Да, миссис Блум явно любила ездить с комфортом: карета была большая, в ней вполне могли уместиться еще несколько пассажиров.

Наверху громко хлопнула дверь, затем послышался быстрый топот ног по ступенькам. Венеция и Рейвенскрофт подняли головы и увидели мисс Платт, несущуюся вниз с опасной скоростью. Ее худое лицо пылало возмущением. Она остановилась на нижней ступеньке и сообщила самым драматическим тоном:

– Мисс Уэст, я ушла от миссис Блум! Полагаюсь на ваше милосердие.

– Что? – спросила Венеция и моргнула. Дважды. Миссис Блум спускалась следующей, одетая в черную мантилью; на голове у нее был большой меховой капор, окаймленный фиолетовым бархатом, на шее – длинный шарф цвета лаванды. Губы сердито поджаты, глаза горят гневом. Увидев, мисс Платт у подножия лестницы, она ткнула в нее пальцем в перчатке:

– Так вот вы где, неблагодарная!

Мисс Платт вздернула подбородок, скрестив на груди тощие руки.

– Это я неблагодарная? Я просто отстаиваю свое право на… на… на… – Она посмотрела на Венецию, как бы прося подсказать ей нужное слово.

Но Венеция молчала.

Миссис Блум остановилась на нижней ступеньке. Ее двойной подбородок дрожал.

– Мисс Платт, я умываю руки. Пожалуйста, посторонитесь, вы мешаете мне пройти!

Мисс Платт пренебрежительно хмыкнула.

– Я рада, что расстаюсь с вами! – заявила она. – Вы плохо обращались со мной, не правда ли, мисс Уэст? – обратилась она к Венеции.

Венеция приоткрыла рот, изумленная тем, что ее пытаются втянуть в этот скандальный разговор, но, помолчав, все же ответила:

– Мне нечего сказать по этому поводу. Это вы должны принимать решение, а не…

Мисс Платт подбоченилась:

– Миссис Блум, я вам больше не слуга.

– Я никогда не говорила, что вы у меня служите! – отрезала миссис Блум. – Я платила вам жалованье, чего не следовало делать после того, что я сделала для вас и для вашего никчемного брата.

– Бертран вовсе не такой!

– Он негодяй! – жестко произнесла миссис Блум. – Если вы не верите мне, спросите людей, у которых он украл деньги, когда руководил фальшивой инвестиционной компанией.

Мисс Платт побагровела.

– Он просто совершил несколько неудачных сделок…

– Нет! – твердо произнесла миссис Блум. – Он это сделал сознательно.

Рейвенскрофт откашлялся и сказал:

– Я, пожалуй, отнесу свои вещи в карету. – Он подхватил первое, что попало под руку, и поспешил выскочить во двор, даже не взглянув на Венецию.

Миссис Блум пренебрежительно фыркнула.

– Я помогала вашему никчемному братцу из жалости к вам и вашим тяжелым обстоятельствам! Я выручила вас из беды в последний раз, мисс Платт! Отныне можете полагаться только на себя!

– Именно этого я и хочу! У меня есть возможности, их сколько угодно. Мне об этом сказала мисс Уэст.

У Венеции упало сердце. Она и в самом деле так говорила.

Пылающий взор миссис Блум на мгновение остановился на Венеции, после чего пожилая женщина залилась краской.

– Вот и прекрасно! Если мисс Уэст считает, что у вас есть возможности, пусть и опекает вас! Мне больше нет дела ни до вас, ни до вашего брата.

– Хорошо! – сказала мисс Платт, решительно подошла к Венеции и взяла ее за руку: – С этой минуты я компаньонка мисс Уэст! В следующий раз, когда его надо будет вызволить из тюрьмы, я попрошу ее, а не вас помочь ему!

Миссис Блум перекинула шарф через плечо и прошествовала мимо них во двор гостиницы.

– Счастливое избавление! – произнесла мисс Платт, широко улыбаясь. – Мисс Уэст, я полагаю, что теперь поеду вместе с вами.

Она все с той же восторженной улыбкой посмотрела во двор, где Рейвенскрофт давал какие-то указания слуге Тредуэллов.

– Мисс Платт, не знаю, как вам это сказать, но я не нуждаюсь в компаньонке.

Лицо у мисс Платт вытянулось.

– Но ведь вы говорили, что у меня есть возможности, что я не должна мириться с выходками миссис Блум!

– Возможности у вас действительно есть. Но компаньонка мне не нужна.

– О Боже мой! – Тонкие губы мисс Платт начали дрожать. – Что же мне в таком случае делать? Я не могу вернуться к миссис Блум после того, что она мне наговорила.

Старая дева обратила к Венеции умоляющий взгляд.

Венеция почувствовала, что решимость ее поколеблена, и тут же вспомнила слова Грегора о том, что не следует вмешиваться в чужие дела.

– Поезжайте вместе с нами. Я найду для вас место, когда доберемся до Стерлинга.

Мисс Платт благодарно сжала руку Венеции.

– Благодарю вас! Все будет хорошо, надо только подождать!

С этими словами обрадованная мисс Платт чуть ли не бегом побежала вверх по лестнице за своими вещами.

Венеция смотрела ей вслед, чувствуя, как надежды на то, что все уладится, медленно улетучиваются. Господи, что она натворила? Навязала себе мисс Платт, которая будет липнуть к Рейвенскрофту и замучает их всех своей болтовней.

– Вот вы где.

Она обернулась и увидела Грегора. Он стоял рядом с ней и смотрел на баулы и чемоданы, все еще загораживающие выход.

– Господи, Рейвенскрофт! Быть не может, что все это ваше!

Рейвенскрофт, только что вернувшийся со двора, подхватил еще два баула.

– Поскольку я собирался уехать из страны, то взял с собой все вещи. – Он кивком указал на два оставшихся баула: – Если бы вы могли взять вот эти два, я погрузил бы их в одну минуту.

Грегор молча скрестил руки на груди. Рейвенскрофт сказал со вздохом:

– Ладно, это пустяки, не обращайте внимания.

Он вышел и затопал к карете, едва не столкнувшись со сквайром, который вошел в прихожую со словами:

– Вы еще здесь, мисс Уэст, как я рад! Я боялся, что не успею с вами попрощаться.

– Я бы этого не допустила, – беззаботным тоном возразила Венеция, хотя на душе у нее кошки скребли. – Я как раз собиралась сообщить лорду Маклейну, что мисс Платт поедет с нами.

– Вот как? – произнес Грегор весьма неприветливо, чтобы не сказать больше.

Венеция вздернула подбородок.

– Да. Дело в том, что они с миссис Блум решили расстаться.

– Ничего удивительного, – заметил сквайр. – Но лично я полагаю, что мисс Платт делает ошибку. Немногие женщины стали бы терпеть компаньонку с такими претензиями.

Грегор весьма выразительно приподнял бровь.

– Мисс Платт нельзя полностью винить за такое поведение. Ей некоторым образом помогли осознать себя как особу, заслуживающую лучшей участи.

Сквайр не ответил: он увидел свою дочь, которая спускалась с лестницы в развевающемся голубом плаще.

– Элизабет, дитя мое! Я слышал, ты плохо себя почувствовала.

– Не так плохо, как бедняжка Джейн. Папа, я не думаю, что ей можно уехать сегодня. Я велела ей лежать в постели. Мы можем послать за ней одного из кучеров, когда доберемся до Лондона.

– Да, но…

– Миссис Тредуэлл позаботится о ней, пока ей не станет лучше.

– Но если твоя горничная останется здесь, кто будет ухаживать за тобой в дороге?

– О, я вполне обойдусь без ее помощи. У мисс Уэст целую неделю нет горничной, и она прекрасно справляется.

Сквайр взглянул на прическу Венеции, прежде чем ответить с некоторым сомнением в голосе:

– Пожалуй, ты права.

– Я тем более права, что тебе пришлось бы, сидя в карете, держать перед ней тазик.

– Тазик?

Элизабет устремила на отца взгляд своих невинных голубых глаз:

– Разве я не упомянула, что она не только кашляет, но и с желудком у нее неважно, ее то и дело тошнит?

Лицо у сквайра приняло такое выражение, словно его самого вот-вот стошнит.

– Нет, впервые слышу. Я поговорю с Тредуэллом, и мы оставим девушку здесь.

– Спасибо, папочка. – Элизабет наклонилась и что-то смахнула рукой с одного из своих полусапожек цвета лаванды. – Если пошлешь одного из слуг к нам в комнату за моим последним чемоданом, мы будем готовы к отъезду.

Сквайр нахмурился:

– Еще один? Не знаю, сможем ли мы втиснуть его в экипаж.

– Не сможете, – бросил Грегор. – Чамберс говорит, что экипаж и без того перегружен.

– Прелестно, – буркнул сквайр.

Элизабет кашлянула.

– Простите, мисс Уэст. Если для моего чемодана не найдется места в карете миссис Блум, может быть, вы возьмете его в вашу?

– В мою? – растерянно переспросила Венеция. – Но…

– Если вы сообщите нам о своем приезде в Лондон, папа пришлет слугу забрать его.

Сквайр заметно оживился:

– Отличная идея! Вы не возражаете, мисс Уэст?

– Нет. Никоим образом. Но может случиться, что я вернусь в Лондон через несколько недель.

– О, это не имеет значения! Благодарю вас! Я так и знала, что могу рассчитывать на вас.

Было что-то странное в том, как прозвучали эти слова Элизабет, но Венеция не намерена была разбираться в том, что имеет в виду девушка.

– Однако нам пора, – сказал сквайр. – Миссис Блум уже в экипаже, Элизабет. Мы ждем только тебя.

Грегор перехватил взгляд Венеции. В его глазах был вопрос. Она кивнула:

– Я тоже готова.

Немного погодя она, Рейвенскрофт и мисс Платт уже сидели в карете Рейвенскрофта. Грегор стоял рядом с экипажем, держа в поводу свою верховую лошадь. Они дожидались, когда Чамберс и слуга Тредуэллов принесут забытый чемодан.

Тем временем сквайр помог дочери подняться в красивую карету миссис Блум.

Девушка снова закашлялась, потом сказала:

– Я буду спать всю дорогу, честное слово… ой, я забыла перчатки!

С поразительной резвостью она отскочила от отца – только и взвился подол ее голубого оперного плаща.

– Я сейчас вернусь! – крикнула она, убегая ко входу в гостиницу.

– Она такая легкомысленная! – покачал головой сквайр.

– Смолоду все такие, – сказала миссис Блум, бросив очередной негодующий взгляд на мисс Платт. – Надеюсь, нам недолго придется ждать мисс Хигганботем, так как я…

– Она уже вернулась, – произнес сквайр.

Мисс Хигганботем выскочила во двор и побежала к карете, ловко выбирая дорогу между многочисленными лужами и придерживая рукой в перчатке накинутый на голову капюшон плаща.

Она поднялась по ступенькам в карету и устроилась в самом дальнем углу.

Сквайр отступил в сторону, чтобы дать возможность кучеру поднять подножку и закрыть дверцу кареты.

Миссис Блум высунулась из окна:

– Мисс Уэст, мистер Уэст, лорд Маклейн, смею надеяться, что мы скоро встретимся в Лондоне.

Венеция так не думала, однако кивнула. Рейвенскрофт, видимо, начисто забыв, что в Лондоне его ждет дуэль, с радостью согласился, а Грегор молча отвесил поклон.

Большая карета со скрипом тронулась с места, огромные колеса глубоко увязали в жидкой грязи. Секундой позже во дворе появились Чамберс и слуга Тредуэллов, таща забытый чемодан.

– Господи Боже, – проговорил Грегор, подходя к ним, чтобы помочь. – Что у этой женщины в чемодане?

– Понятия не имею, – отозвался Чамберс, – готов пари держать, что кирпичи.

– Или золото, – предположил слуга.

Тем не менее чемодан все же пристроили на запятках, там же уместились Чамберс и слуга. Грегор ехал верхом за каретой; Рейвенскрофт прикинулся спящим, чтобы не разговаривать с мисс Платт. Венеция устроилась в уголке и прислонилась к стенке, изможденная и глубоко несчастная.

А мисс Платт, пребывая в счастливом неведении о том, что происходит вокруг нее, без устали болтала, вполне довольная ходом событий.

Венеция надеялась, что они доберутся до бабушкиного дома прежде, чем их с Грегором запутанные отношения запутаются еще больше.