Навозный жук летает в сумерках

Селандерское поместье

– Раз-раз! Говорит Юнас Берглунд! Мы находимся в святая святых Селандерского поместья, а именно в большой гостиной. Это очень красивая комната. Осмотримся. На потолке висит старинная хрустальная люстра. Еще тут есть диван, кресла, бюро с мраморной столешницей – очень изысканная старинная вещица. Стоит, пожалуй, заметить, что мои коллеги, Давид и Анника, в данную минуту изучают какое-то растение на окне. Не знаю, что это за вид, но цветок кажется немного запущенным, и мои коллеги как раз обсуждают… минуточку!

Юнас прервался и подошел к Давиду и Аннике. Давид проверял землю в горшке. Она была довольно влажная.

– Вы его поливали? – спросил он.

Выяснилось, что нет. Но земля не была сухой – видно, цветок не мог больше впитывать влагу. Он действительно выглядел неважно. Крупные сердцевидные листья бессильно поникли.

К окну подошел Юнас.

– Ну, как обстоят дела? – спросил он в микрофон. – Больной поправится?

Юнас поднес микрофон Давиду.

– Отстань, Юнас! – прошипела Анника. – Мы пока не знаем, что с ним делать.

– Да, непонятно, – озабоченно проговорил Давид.

– Может, на нем завелась тля? – спросил Юнас.

– Нет, не похоже. Тут что-то другое, – сказал Давид.

– Дорогие слушатели, – продолжал Юнас свой репортаж, – как вы поняли, будущее цветка неопределенно. Говорят, цветы здесь, в Селандерском поместье, очень старые, а растения, как известно, не могут жить вечно. Я бы посоветовал, пока не поздно, взять у этого цветка отросток. Но вернемся к описанию комнаты: рядом с бюро стоит большой книжный шкаф, забитый старыми книгами с выцветшими кожаными корешками, справа мы видим лестницу, ведущую на второй этаж. Это старинная лестница с красивыми резными перилами и большой балясиной в виде колонны внизу…

Юнас наклонился и понюхал перила.

– Мне почудился запах краски – я проверил и убедился, что столбик, то бишь балясину, недавно выкрасили в зеленый цвет, краска еще не совсем высохла, а значит, красили совсем недавно…

Вдруг послышалось какое-то дребезжание, и Юнас замолчал. Неожиданно зазвенело в нескольких местах одновременно. Задрожали окна, дверцы на изразцовой печке, подвески на люстре, а на мраморной столешнице бюро затряслись на своих блюдцах две старинные чашки. Комната заходила ходуном, казалось, каждый предмет издает какой-то звук.

– Что это? – в ужасе спросила Анника.

Юнас был вне себя от счастья. Он носился по комнате и записывал весь этот дребезг, грохот, звон и стук. А потом возбужденно комментировал:

– Раз-раз, это снова я… Что это за звуки, нам пока неизвестно. Может, небольшое землетрясение, а может, что-то другое? Этого мы еще не знаем, но весь дом дрожит, пол под ногами качается. Несмотря ни на что, я продолжаю свой репортаж и буду держаться до последнего…

Где-то вдалеке резко засвистел локомотив.

– Поезд! Это всего лишь поезд! – облегченно засмеялся Давид.

А Юнас докладывал:

– Итак, феномен, как оказалось, имеет простое объяснение. Колебания вызваны скорым поездом, следующим в южном направлении. Железная дорога проходит совсем рядом, а дом, судя по всему, стоит на очень мягкой почве…

Последние слова Юнасу пришлось прокричать, так как грохот состава заглушил все остальные звуки.

Поезд промчался мимо, и тогда стали снова слышны звон и дребезг, но постепенно, один за другим, предметы в комнате замолкли, и воцарилась полная тишина.

Вдруг раздался какой-то новый звук. Он исходил из угла рядом с окном. Все трое обернулись.

Это тикали старые напольные часы. Они пошли! Дети слышали четкое, мерное тиканье часов, которые, по словам фру Йорансон, никогда не ходили!

Ребята переглянулись. Даже Юнас онемел. Он запихнул в рот «салмиак», подошел к часам с микрофоном в руке и записал тиканье на пленку.

– Это, наверное, поезд растряс их… вот они и пошли, – предположила Анника.

– Наверное, – ответил Давид.

Юнас сочувственно взглянул на обоих.

– Почему же их не растрясло раньше? – спросил он. – Если учесть, сколько здесь проходит поездов? Ну уж нет, вы меня не переубедите! В этом доме что-то неладно, и мы непременно узнаем, в чем дело!

Он решительно двинулся к кухне. В дверях он повернулся и сказал Давиду:

– Помнишь, что говорил Натте? Кажется, он предостерегал тебя, не так ли?

– Ну, не совсем… он сказал, что на Селандерском поместье лежит проклятие, его мама…

– Натте был пьян! – оборвала его Анника.

Но Юнас считал, что Натте не такой уж дурачок, каким его считают в деревне. Говаривали, будто он с помощью лозы может находить в земле источники воды, а однажды даже вылечил больную свинью, просто прикоснувшись к ней рукой.

– Возможно, Натте знает больше, чем вы думаете, – сказал Юнас и исчез на кухне. Там он сразу же включил магнитофон: – Раз-раз! Это снова Юнас Берглунд! Сегодня у нас 29 июня, шведское время 21:37. Мы находимся на кухне в Селандерском поместье. Это очень просторная кухня со старинным убранством. Однако здесь есть и некоторые так называемые современные удобства, например холодильник. Я намерен исследовать помещение с целью обнаружения вещественных доказательств и потому открываю дверцу холодильника… но он пуст. Здесь есть еще дверь в кладовку, на полу винные бутылки… одна, две, четыре, восемь штук, все пустые. Марка «Кастелло». Не так уж много, если учесть, что в доме был пансион. Кроме того, здесь есть буфет, а в нем – обычные продукты питания: мука, сахар, рис и тому подобное. Ничего подозрительного. Никаких неестественных запахов. Под раковиной шкафчик… О-о! Хозяева забыли выбросить мусор! Минуточку! Я сейчас!

Юнас выключил магнитофон, перевернул мешок и высыпал весь мусор на стол, покрытый клеенкой. Внимательно рассмотрев все, что там было, он снова нажал на кнопку:

– Итак, продолжаем репортаж из Селандерского поместья. В забытом мусорном мешке обнаружено следующее: яичная скорлупа в большом количестве, спитая заварка, кофейная гуща, банка из-под сардин – одна штука, пустая, банки из-под горошка – две штуки, тоже пустые, наждачная бумага, стружки, пустая бутылка из-под водки, запах еще не вполне выветрился… на стенках бутылки отпечатки пальцев, зеленые, очень отчетливые, в особенности отпечаток большого пальца. Далее – банка из-под зеленой краски оттенка «антик», так… еще банка шпаклевки… Выходит, здесь что-то чинили и пили водку. А это еще что такое? Помятый цветок в разбитом горшке. Очень примечательно, если учесть, как трепетно здесь относятся к цветам. Ну вот, похоже, и все. Стоп, нет, вижу еще большого жука, мертвого, брюшко вымазано зеленой краской. Интересно! Я сейчас!

Юнас выключил магнитофон и понес жука в гостиную.

– Давид, что это за насекомое?

Давид стоял у книжного шкафа и рассматривал книги.

– Навозный жук, – ответил он. – Где ты его нашел?

– В помойке на кухне. – Юнас перевернул жука вверх брюшком. – На нем зеленая краска, видимо, с этой балясины, – сказал он, осматривая перила.

Найти место, где жук прилип и где его настигла погибель, оказалось нетрудно. Насекомое пыталось освободиться, и одна ножка пристала к перилам. Следы были очень четкие. Юнас тут же записал результаты обследования на пленку.

Вдруг из кухни послышался голос Анники:

– Господи, а это еще что такое? Юнас! Ты в своем уме? Немедленно убери этот мусор! Я за тобой убирать не буду!

– Еще чего! Не вздумай ничего трогать! – Юнас помчался в кухню к своим находкам.

Анника вернулась к Давиду в гостиную. Где-то зазвонил телефон.

– Слышишь? – спросила она.

– Это телефон, – ответил Давид.

Юнас с вытаращенными глазами влетел в комнату.

– Телефон! – закричал он. – Я подойду!

Но Анника остановила его:

– Фру Йорансон не велела подходить. Иди-ка лучше убери свой мусор.

Телефон стоял в комнате рядом с гостиной. Дверь в нее была закрыта. Юнас поплелся обратно в кухню. Телефон все звонил и звонил.

– Мне надоело, – не выдержал Давид. – Я отвечу. Может, это нам звонят. Мой папа, например, знает, что я здесь.

Он открыл дверь и вошел. Анника последовала за ним.

Давид снял трубку. На другом конце раздался скрипучий старушечий голос:

– Алло, с кем я говорю?

– Это Давид.

Голос потеплел, словно говорящий узнал собеседника:

– Надо же, неужели это Давид? Здравствуй. Так, значит, ты пришел?

Давид ничего не понимал – голос был ему совершенно не знаком, но старушка говорила так, как будто знала Давида.

– Здравствуйте, – ответил он. – Извините, с кем я?..

– Это я… хотя ты, конечно, меня не знаешь.

В комнату вошел Юнас.

– Кто это? Кто это? – зашептал он.

В трубке раздался хриплый смешок:

– Кажется, кто-то спрашивает, кто я такая?.. Скажи, что это Юлия Анделиус.

– Хорошо, скажу, – ответил Давид, но Юнас и сам разобрал ответ.

– И кто она такая? – спросил он.

В трубке снова засмеялись:

– Скажи, что я хозяйка дома.

– Хорошо, – сказал Давид, – сейчас…

– А, хозяйка! – перебил его Юнас.

– Я слышала, что вы ухаживаете за цветами, – сказал голос. – Как они там?

– Спасибо, вроде ничего, – ответил Давид.

– Ну и замечательно. А Селандриан? Как он?

– Селандриан?..

– Большой цветок с сердцевидными листьями.

– А, понятно. Я просто не знал, как он называется. На самом деле это единственный цветок, который чувствует себя не очень хорошо. Он увядает.

– А он на своем месте? Он должен стоять на окне, выходящем на аллею. Рядом с напольными часами.

– Да, он там и стоит.

– Никуда его не переставляйте! Если будете хорошо с ним обращаться, он наверняка поправится.

– Вообще-то я за него беспокоился, – сказал Давид.

– Не волнуйся, Давид. Хорошенько ухаживай за ним, но только сам. Дело в том, что этот цветок может привязаться только к одному человеку…

– Правда?

– Да. – В трубке замолчали, потом послышался легкий вздох. – Дело в том, что я сейчас не могу быть с ним. Я нахожусь в столице и не могу приехать.

– Понятно, – ответил Давид, – мы постараемся.

– Спасибо, Давид. До свидания! Я еще позвоню.

Раздался небольшой щелчок, трубку повесили.

– Интересно, чего она хотела? – спросила Анника.

Давид все еще держал трубку в руке. Медленно опустив ее, он пошел к двери, Анника и Юнас за ним.

– Почему ты не отвечаешь, Давид?

Но Давид молча смотрел перед собой. Анника и Юнас проследили за его взглядом. И вот что они увидели.

Цветок на окне больше не казался поникшим. Листья расправились и медленно поднимались все выше и выше. Они были похожи на руки, раскрывающие объятия. Точно как во сне Давида.

Однако самое странное было то, что все листья, все до единого, повернулись так, словно указывали внутрь комнаты, в одну точку.

– Почему они не повернулись к свету? – спросила Анника. – Ведь цветы всегда тянутся к свету.

– Видно, этот цветок – исключение, – сказал Юнас.

– Он указывает на лестницу! – заметил Давид.

И не успели Давид и Анника опомниться, как Юнас помчался вверх по лестнице, задев по дороге медную коробочку, которая с грохотом покатилась вниз.

– Юнас, нам туда нельзя! – в отчаянии воскликнула Анника.

Она подбежала и подняла ее. Только бы не помялась! Анника внимательно осмотрела коробку. К счастью, с ней ничего не случилось. Внутри что-то гремело. Анника сняла крышку. Это оказался ключ, к ключу же была привязана старая пожелтевшая бумажка с какой-то надписью.

Анника прочла и побледнела.

– Покажи! – в один голос попросили Давид и Юнас.

Анника молча протянула им ключ. Она заметила, что мальчики тоже изменились в лице.

Большими красивыми буквами на клочке бумаги было выведено: ЛЕТНЯЯ КОМНАТА.