Найди меня в Поднебесье

Глава 16. Бои за селение

Елена собиралась растапливать баню, когда мимо землянки промчался вазашек с криком:

— Карлики! Карлики! Беда!

Дворы пришли в движение. Из землянок выскакивали жители, вооруженные топорами, мотыгами и копьями. Елена схватила широкий нож, который наточила только утром, и самодельный лук. Мимо нее уже бежали Чаньунь с братьями.

К южной окраине селения подбиралась цепь карликов, чернеющая на белом снегу. Вот несколько уже перебрались через первый плетень, многие несли факела. Жители рассредоточились вдоль построек, пригибаясь к сугробам. Елена укрылась за забором, и первая выпустила стрелу. Раздался каркающий визг, один карлик рухнул в снег.

— Умница! — воскликнул Фануй, который залег неподалеку. Он приподнялся и метнул небольшой заостренный бумеранг. Второй карлик свел счеты с жизнью.

— Чтоб вас всех… — присвистнул парень.

За небольшой цепью на селение шло не меньше двух сотен вооруженных паразитов, которые, видимо, решили замкнуть его в кольцо.

— Фануй! — крикнула Елена, прицеливаясь снова.

— Чего? — парень подполз ближе.

Селяне осыпали карликов из укрытий дротиками и камнями. Особой меткостью они не отличались, но попадания были.

— Кто здесь главный?

— Вазашки!

— Что, все сразу?!

— Нет! Ценьан, он где-то здесь.

— «Где-то здесь!» Если они доберутся до построек, то разбегутся по всему селению через подземные ходы. Тут же никаких укреплений! Почему нет команды атаковать?!

Тут, точно в подтверждение, в шаге от нее прямо из земли появилась коричневая голова. Не успел карлик замахнуться, как голова уже летела, срубленная наотмашь. У Елены в запасе было не более дюжины стрел. Расстреляв их, она быстро поползла вперед по снегу, и тут же раздался вазаший клич неподалеку:

— Бейте их! Вперед!

И селяне со своим нехитрым вооружением бросились на карликов, за исключением тех, у кого еще оставались метательные орудия. Сразу стало ясно, что мирные крестьяне очень уступают хорошо вооруженным злобным карликам. Но было несколько десятков молодых проворных вазашков, вооруженных и отменно владеющих деревянными мечами с обсидиановыми лезвиями. Елена, оказавшаяся рядом с Фануем, яростно работала ножом, и вдруг перед ними взметнулся вихрь снега, земля захолмилась, и появилось бесформенное существо высотой в два человеческих роста. Земляного цвета, оно более всего походило на гору камней.

— Камнелюд! — в ужасе завопил Фануй.

Еще в нескольких местах земля вздыбилась, и камнелюды пошли-покатились на селение, швыряясь крупными валунами. Вазашки бросились на них, оставив карликов на растерзание жунам и людям. Один из карликов достиг жилой постройки и метнул факел на крышу. Жилище загорелось.

Елена выхватила у убитых карликов два смолистых факела, подожгла их и кинула один Фаную. Они зашли с двух сторон от камнелюда, и Елена схватилась за острый торчащий камень, подтянулась, вспрыгнула на другой камень, ударила факелом внутрь, на манер копья. Изнутри раздался неясный гул. Фануй нашел уязвимое место снизу, и тут камни стали перекатываться, точно решили жерновами зажевать нападающих.

— Фануй, сено! — закричала Елена.

Парень уже бежал к стогу сена, подцепил, сколько мог, вилами, и швырнул под камнелюда. Елена подожгла сено тлеющим факелом, спрыгнула, ухватив несколько камней. Камнелюд затрясся, загудел, повалился. Тут подбежали вазашки, и буквально распинали горящее чудище на осколки.

Но карлики продолжали упорно теснить селян. Общий гул перекрывали четкие команды Ценьана. Вазашки уничтожили еще двоих камнелюдов. Елена увидела Чаньуня, который сражался сразу с группой карликов тем манером, которым так поразил ее на Осеннем празднике. Над его головой по навесу полз еще один враг и раскручивал над головой болас. Она подхватила с земли дротик и на бегу метнула его в карлика. Тот упал прямо в кучу других нападающих. Чаньунь подмигнул Елене и расчетливыми ударами топора прикончил двоих разом. А она уже выбрасывала руку с ножом наперехват роговому острию. Боль ударила в висок, и по лицу потекла горячая струйка. Елена яростно отерла ее свободной рукой.

Многие селяне были ранены и отползали в укрытия. Часть карликов сгрудилась в клин.

— Бойцы! Ко мне! — раздался пронзительный голос Ценьана.

Вазашки с мечами быстро выстроились. К ним примкнул десяток мужчин, туда же устремились и Елена с Фануем. По команде они ринулись на карликов, взламывая их строй. Вазашки перегрызали крепкие шеи сверкающими зубами. Одиночных карликов закидывали дротиками жуны из укрытий. Наконец, мелкий народец начал отступать с бешеными визгами. Бойцы растянулись в цепь и гнали их до самой опушки леса по сугробам. Там не более пятнадцати спасшихся карликов нырнули в только им известные норы.

Сражение кончилось. Жуны торопливо заливали горящие постройки. Селяне перекликались друг с другом. У многих были тяжелые раны, но, к счастью, убитых не насчиталось ни одного. Раненых уносили и уводили в дома, карликов собирали в груду. Елена подняла заточенный рог, чтобы осмотреть, тут кто-то взял ее за плечо.

— Храбрая женщина! — сказал Ценьан.

— Спасибо, — ответила Елена. — Но оборона у вас хромает…

— У нас мало бойцов, — отвечал вазашек. — Селяне не привыкли убивать.

— Пора бы научиться, с такими опасностями. А вы привыкли?

— Мы обучены на Севере. Мой сын сейчас там.

Они шли обратно в деревню. Ценьан сощурил глаза-бусинки:

— Ты мне знакома, женщина. Мы встречались?

— Я уже месяц в гостях у Чаньуня. А вот и он…

— Ты молодец! — подоспевший Чаньунь сгреб ее в охапку.

— Мы в расчете! — засмеялась Елена.

— Вспомнил! — не отставал Ценьан. — Ты ведь была на Осеннем празднике.

— Было дело, — ответила Елена.

Ценьан хотел продолжить диалог, но вдруг небо осветила яркая вспышка. За лесом в воздухе возник небольшой огненный зонт и тут же рассыпался.

— А это еще что за… — начал Фануй.

— В укрытия!!! — страшным голосом завопил Ценьан. — Маскируйте жилища! Вооружайтесь! Бойцы, взяться за оружие! Нежить!!!

Селяне разбегались по своим жилищам, затаскивали внутрь лестницы и укрывались в подземных ходах. Бойцы с Ценьаном во главе устремились в прямоугольные землянки с четырех сторон селения. Здесь располагались охранные посты.

Единственной встречи с нежитью Елене хватило, чтобы не задавать вопросов, а припустить во весь дух. Но не с селянами, а с бойцами. Она оказалась в одной землянке с Ценьаном и Фануем. Еще десятка три вазашков и людей запрыгнули внутрь. Вход плотно закрыли.

— Женщина! — зарычал Ценьан. — Ты должна быть дома. Это работа бойцов!

— Я боец! — рявкнула Елена, сверкая глазами. — Ты сам только что видел!

Ценьан отступил под ее напором. Они затаились в землянке, сжимая оружие.

— Вы никогда не выходили против них? — шепотом спросила Елена Фануя.

— Никогда, — отвечал тот. — Это бессмысленно. Мы надеемся только на чутье стражей. Нам самим не справиться. Вот почему полезли карлики — они тоже чувствуют приближение нежити и бегут от нее. Тш-ш-ш!..

На поверхности над ними послышался леденящий душу свист. Кто-то неподалеку скреб когтями деревья и с тяжелым хрипом втягивал воздух. Земля усиливала эти звуки в несколько раз.

«Умершие не находят покоя. Они мечутся, желая обрести небесное счастье для себя. Они ненавидят тех, кто это счастье имеет».

Раздался вой, тоскливое, неживое, жалобное вытье.

— Второй раз за десять лет, — шепнул Фануй. — Как же так… Раньше они не переходили Заокраины.

Ценьан шикнул на него.

Зашелестел снег, точно его разметали десятками метел. Нечто страшное медленными шагами подходило к селению.

— Нам конец, — сказал кто-то из людей.

Страх начал просачиваться между заделанными мхом щелями. Ужас охватывал одного за другим бойцов. Но те, кто уже встречался с нежитью, держались. Таких здесь было больше половины.

— Проклятые наги, — еле слышно простонали из угла. — Где вы, провалиться…

Стонущего заткнули хорошим тычком в бок.

В землянку повеяло холодом. Могильным, пустым холодом. Шелест становился все громче, он стоял сплошным шумовым фоном. Кончики чутких вазашьих ушей нервно подергивались.

«Мертвые души не желают вечного упокоения. Они хотят жить. Убивают ради своей жизни. Не всем дано счастье перерождения».

Затем начал проникать запах. Запах тления и склепа. Кожистые влажные носы сморщились от отвращения. Люди закрылись рукавами.

А потом послышалось пение. Право, кто хоть раз в жизни слышал его, тот будет вечно радоваться каждому зеленому ростку и каждому вздоху! В этом заунывном пении звучала пустота. Даже не боль. Просто пустота. Ничего. Равнодушие. Пение было ритмичным, приводящим в оцепенение, лишающим любых эмоций, загробным гимном. Сидящие в землянке плотно прижались друг к другу.

Внутрь начала проникать белесая дымка. Света в землянке не было, но эта дымка сама по себе замерцала, высветив бледные лица и выражающие ужас оскалы. И уже явные шаги раздались на поверхности. Неживые подходили к границе.

И вдруг другой звук прорезал наполненную жутью и пением тишину. Детский плач. В жилище неподалеку зарыдал маленький жуненок. И тишина ожила, зашевелилась, холод точно собрался и устремился к цели.

— В бой… — едва выдохнул Ценьан.

Но никто не пошевелился.

Вазашек обеими лапами сжал обсидиановый меч. Шерсть на его затылке встала дыбом.

— Бессмысленно, — тихо ответил Фануй.

Снег зашелестел над самой землянкой, вспарываемый неживыми ступнями.

— В бой, крысы!!! — заорал Ценьан во весь голос. — В бой, трусы!

— В бой!!! — точно со стороны услышала свой голос Елена, и они с предводителем вазашков первыми ринулись наружу, взламывая крытую берестой крышу.

Казалось, будто они с размаху нырнули в ледяную воду, которая мгновенно пропитала насквозь и одежду и тело. Люди и вазашки с неистовыми криками принялись наносить удары мечами и ножами по бесплотным, человекоподобным фигурам. Иногда им это удавалось. По крайней мере, неживые перенесли внимание с селения на бойцов. А с восточной стороны уже мчалась подмога. Но нежить не карлики, с ними сражаться было почти бессмысленно. Вот один вазашек упал наземь, недвижимый. Слышалась хриплая ругань Ценьана пополам с болью.

И тут белесую пелену взрезали, разметали в клочья черные, точно вырезанные, силуэты. Сверкнули сталью мечи, ядовитый зеленый туман пополз вместо мертвого белого.

— Люди! Прочь отсюда! — прогремел звучный, полный жизни, голос.

Но селяне и так бежали со всех ног. Все твердо знали, насколько опасным может быть змеиное дыхание. Только обученные вазашки, которые умели дышать в ядовитом тумане, продолжали сражаться.

Черные, блестящие чешуей тени стремительно бросались на неживых, прямые мечи рассекали бесплотные тела на рваные лоскуты. Из глаз нагов летели серебряные молнии, и тела неживых осаживались, растекались лужами вперемешку со снегом. Два десятка стражей уничтожали под корень тех, кто и так давно уничтожен. Над полем битвы кружили огромные летучие мыши, разметывали крыльями остатки тумана, ударами отправляли наземь тех неживых, которые вздумали умчаться по воздуху. Вот одного нага обвила белая спираль, уронила на землю, потянула за собой. Другой, с медной чешуей на лице, одним ударом меча перерубил неживого. Раздался боевой клич, веселый и яростный. Сильный и звонкий голос Шахиги нельзя было спутать ни с чьим другим.

Елена замешкалась, укрылась за крышей землянки. Только хотела бежать, как перед ней вырос неживой, протянул руку к ее горлу. Она ловко увернулась от этой руки, машинально толкнула врага, и пролетела сквозь тело, поскользнулась на снегу, упала. Неживой раскрыл белый плащ, навис над ней. И его снизу вверх, а затем крест-накрест вспороло стальное лезвие. Бесплотное тело рассеялось, и Елена увидела Арэнкина, черного, страшного, окутанного ядовитым туманом.

— Вон отсюда! — рявкнул наг на нее, прыжком разворачиваясь для следующего удара.

И она с огромным удовольствием помчалась отсюда вон. И тут же столкнулась нос к носу с Фануем.

— Ценьан! — задыхаясь, крикнул он.

Не сговариваясь, они повернули обратно. Набрав в грудь побольше воздуха, снова поднырнули к краю битвы и выволокли истекающего кровью вазашка. Он бессвязно ругался и скрежетал зубами. Подперев предводителя с обеих сторон, они поспешили убраться прочь.

Храбрый Ценьан испустил дух в землянке, заполненной тяжелоранеными. Селяне быстро обрабатывали свои легкие раны и помогали товарищам, которым повезло меньше. Запах пряных трав и крепкого самогона стоял столбом. Другие расходились по домам, устраняли повреждения, в конце концов, валились с ног и засыпали. Несколько стражей отправились прочесывать лес.

Арэнкин вошел в жилище старосты.

— Здравствуй, Чаньунь.

— Здорово! — откликнулся жун. — Что за напасти, одна за другой… Кто ж теперь вместо Ценьана-то, будет а?

— Нежить все чаще появляется в центре страны, — сказал Арэнкин. — Едва успели… Седьмой день одно и то же. Если так пойдет дальше, наших отрядов не хватит для охраны границ. Тренируйте бойцов, Чаньунь, тренируйте, это единственный выход. Жаль Ценьана…

Чаньунь сунул нагу глиняную чашку, и сам сел рядом.

— Ваши все целы? — спросил он.

— Да.

— Надолго задержитесь?

— На несколько дней. Исследуем всю округу — я выйду на рассвете. Боюсь, как бы здесь не возникло облачное море.

— Тьфу на тебя! — передернулся Чаньунь. — Только этого не хватало. Располагайтесь, Меджед-Арэнк. Общинный дом в полном распоряжении твоего отряда. Лина уже собрала женщин, они накормят твоих воинов. Двери моего дома всегда для тебя открыты.

Арэнкин устало улыбнулся.

— Благодарю, друг.

Елена вернулась только под утро, с мороза уставшая и разгоряченная, умытая снегом. На поясе у нее висел мешок с остатками трав. Следом вошла Лина, рухнула на скамью и вытянула ноги.

— Восьмеро погибли, — выдохнула она.

— Пятеро в бою, трое от ран, — уточнила Елена. — Остальные пойдут на поправку, без сомнения.

Она скинула шубу, легла на нары и моментально заснула.

Они встретились только следующим вечером. Улучив свободные минуты, Елена метала нож во дворе, вгоняла в гладкое обтесанное бревно с нескольких шагов. И тут, опережая ее бросок, воздух со свистом рассек стальной росчерк и чей-то нож вонзился в дерево едва не по рукоять. Вверх и вниз по бревну пошли трещины.

— Доброго вечера, Елена, — сказал Арэнкин.

— Доброго, Арэнкин, — откликнулась она. Нужно было что-то сказать, и она продолжила. — Благодарю. Ты спас меня вчера.

— Мы в расчете, — нож плавно выскользнул из дерева и послушно лег в руку хозяина. — Это наша работа, — добавил наг.

— Я знаю, — ей стоило усилий не отстраниться, когда Арэнкин прошел мимо. Не сбавляя шага, он резко развернулся, и пущенный нож сделал трещину еще глубже.

— Ты вся дрожишь, — заметил наг.

Елена не ответила, примериваясь к броску. Рука ее и впрямь дрожала, и нож ушел в снег далеко от бревна.

— Я тебя искал, — сказал Арэнкин, наблюдая за неровной дугой, которую описал клинок.

— Я знаю, — Елена отправилась на поиски ножа. Снег скрипел под кожаными ботинками.

— Ты довольно много знаешь.

— Больше, чем тебе хотелось бы, — она вытерла мокрое от снега лезвие о шубку и спрятала его в ножны. Затем развернулась и направилась прочь.

— Постой, — наг тронул ее за руку.

На этот раз Елена отстранилась. Медленно подняла взгляд, чувствуя, как внутри закипает ярость.

— Подожди. Послушай меня.

— Не хочу. Знаешь, почему? Я верю в то, что змеи крайне хитры, изворотливы и могут убедить в чем угодно. Я не желаю быть обманутой. Оставь меня.

— Ты слышала, как я разговаривал с Вождем, верно?

Елена молчала.

— Я видел, как ты убегала. Я был уверен, что ты направишься в Бохен.

— И просчитался. Что, Арэнкин, не удается заманить меня на Север? Приказ Вождя трудно выполнить? Я только одного не понимаю — что тебе стоит сейчас меня связать, закинуть на спину своей мыши и улететь?

— Ничего не стоит, — подтвердил Арэнкин. — Наверное, надо было тогда так и сделать, а не отпускать тебя…

— Отпускать? — повысила голос Елена.

— Не перебивай. Ханг не остановится. Он будет тебя искать. Тебя сложно отследить, но возможно…

— Значит, лучше будет, если я по-хорошему отправлюсь с тобой на Север и предамся в ваши руки?

— Не перебивай, сказал! Я вовремя понял, что ты отправилась в Дом Медиумов, уничтожил охотников, которые гнались за тобой. Я собирался вернуться за тобой и вернулся, только немного раньше, чем предполагал. Елена. Я хочу тебе помочь.

Она рассмеялась.

— Вы только посмотрите! Арэнкин, я, конечно, просто человек, и ни в какое сравнение с нагами не иду… Но ты мог хоть что-то придумать, чтобы меня убедить?! Назови мне хоть одну причину, по которой твоя «помощь» не обернется моим несчастьем, и я ее опровергну. Похоже, я нужна вам не меньше, чем Хангу!

Арэнкин молчал. Долго молчал, ожидая, пока ярость хоть немного сойдет с лица Елены.

— Ты спасла мою жизнь, — сказал он, наконец. — Человек, который сделал это, навсегда будет связан с нагом. Я мог бы тогда догнать и вернуть тебя, наплести чего-нибудь. Я этого делать не стал. Ты имеешь полное право мне не верить. Но вот что, Елена. Здесь ты в опасности. Ханг найдет тебя рано или поздно, а против Дома Медиумов бессильны даже мы. Если согласишься на мою помощь, я смогу защитить тебя.

— Зачем я нужна Гирмэну? — прямо спросила Елена. — О какой Горе вы разговаривали? Что для меня — смерть?

— Я не могу тебе рассказать. Эти дела касаются только правителей Халлетлова.

— Вот как! Тогда прошу прощения, что вмешиваюсь в дела великих. Оставляю тебя размышлять о судьбах мира сего. Да, и еще. Чтоб вам всем провалиться! — это она выговорила очень искренне и с душой.

— Если б твое пожелание сбылось, Халлетлов был бы счастлив.

Она развернулась и ушла. Он убрал свой нож и пошел в другую сторону, то и дело прикладываясь к фляге с ядом.