Найди меня в Поднебесье

Глава 5. Осенний праздник

Арэнкин проснулся с омерзительной головной болью. Как обычно. С отвращением открыл глаза, нашарил кувшин с вином у кровати. На дне еще что-то оставалось. Рассветная полумгла освещала маленькую бревенчатую комнату, разбросанные в беспорядке вещи. Шкуры, приколоченные к стенам, луки со спущенными тетивами в углу. Дощатый столик, треснувшее зеркальце на нем и косметические принадлежности рядом. Разорванную женскую блузку под окном. Когда он пошевелился, сидящая на блузке серая мышь подняла голову и нахально уставилась на него.

Найра спокойно спала. Во сне казалась самой обычной девушкой — милой и хрупкой. Напившись, Арэнкин автоматически протянул руку к наполовину пустой коробочке с зеленым порошком. И передумал. Еще ненадолго закрыл глаза…

Губы Найры были мягкими, сочными. Он оторвался от них с легким сожалением. Девушка перевернулась на спину, откинула со лба короткие пышные волосы, слипшиеся от пота.

— Выпьешь? — спросила она, когда перевела дух.

— Пожалуй, да.

— Вот, дьявол, когда мы успели?! — Найра глянула в пустой кувшин. — Я схожу за вином.

Она вышла, ничего не надевая. Арэнкин проводил ее взглядом.

Логово было надежно укрыто в глухом лесу. Снаружи деревянного дома слышался пьяный гогот и выкрики. Похоже, бандиты играли в кости. Они, наверно, получили славную добычу на днях — лениво подумал Арэнкин. Еще несколько минут назад гогот прерывался всевозможными одобрительными воплями, советами, а под конец бурными аплодисментами. Найра не скрывала своих эмоций. Арэнкину было глубоко плевать. Он знал, что, стоит ему выйти из дома, как все мгновенно замолкнут и отведут глаза. Может быть, пошепчутся за спиной. До тех пор, пока он не оглянется.

Вернулась Найра. Обнаженная, она была почему-то не так эффектна, чем, когда он встретил ее во главе банды. На черной кобыле, в высоких, до бедер, сапогах на шнуровке, в коротком плащике с меховой оторочкой и алой повязке на голове. С золотой цепью, уходящей в соблазнительный вырез рубахи. Десяток крепких парней слушались ее беспрекословно. Сейчас она была обычной худощавой девушкой. Хоть и очень симпатичной.

— Ты сегодня слишком задумчив. Напейся. Это поможет.

— Мне бесполезно напиваться. Алкоголь почти не действует.

— Тогда… — она пошарила в карманах разбросанной одежды и извлекла небольшую коробочку. — Быть может, попробуешь это?

Арэнкин растер в пальцах зеленоватый порошок.

— Дьявольски дорогая вещь.

— Не слишком, если отбираешь ее у проезжего торговца. Нет-нет, постой! Изысканную вещь нужно изысканно использовать…

Она нанесла немного порошка на свои губы, склонилась и поцеловала Арэнкина, обхватила его бедрами…

— Ох, да, это нечто… Эй вы, падлы, заткнитесь, языки повыдергиваю! — это она проорала в открытое окно. — Нежить небесная, это необыкновенно!

— Согласен, дорогая моя…

Он глубоко вдохнул, провел рукой по ее телу.

— Жарко у тебя. Я выйду. Прогуляюсь.

— Возвращайся! — Найра вольно раскинулась на кровати. — Я буду ждать.

Он надел черные штаны, взял пояс с мечом.

— Оставь ты его хоть ненадолго! — воскликнула Найра.

— Не привык. Если ты не против, возьму еще этой дряни, — он прихватил коробочку с порошком.

Ночь была теплой. Три небольших домика уютно светились окнами. Крыши поросли мхом и травой. Несколько человек сидело у костра. Как он и предполагал, они чуть поутихли, когда он прошел мимо. Но кто-то особенно пьяный, приподнялся, пошатываясь, и хохотнул, преграждая Арэнкину путь.

— Эй, ты! Старайся, чтоб Найра довольна осталась! А то мы не посмотрим, сразу разберемся! А мож тебя подучить?!

— Уйди с дороги, — равнодушно сказал Арэнкин.

— Ты б не командовал тут! Ты у нас в гостях, а…

— Угомонись, Минж! — перебил один из его товарищей.

— Не лезь! Ну, так что, змеюка?! Говори, довольна наша атаманша или нет?!

— Пошел вон, — все так же спокойно ответил Арэнкин, делая шаг мимо задиры, как мимо пустого места.

— Чего? Это ты мне?! Вы посмотрите на него, ребята! Да этот трус только болтать может, знает, что его не тронем, пока атаманша не позволит! Показал бы чего стоишь, прежде чем трепаться! Верно говорю, ребята?!

«Ребята» уставились в костер. Арэнкин медленно развернулся и поднял на Минжа бледно-серые, чуть затуманенные наркотиком глаза. Минж, открывший было рот, подавился так и не сказанными словами. С его лица быстро сходили признаки опьянения. Арэнкин медленно моргнул и чуть сощурился.

— Нет!! — завопил Минж совершенно трезвым голосом. — Простите, господин! Простите! Не надо!! Заговорился по пьяни! — он пятился назад, пока не наступил голой пяткой на угли. Взвыл и едва не грохнулся в костер, но товарищи успели его подхватить. — Простите, господин!

Арэнкин уже скрылся под сенью деревьев. Паника Минжа была, по сути своей, необоснованна. Закон запрещал убивать взглядом людей. Каралось смертью. Но эффектность от этого не страдала. Слишком уж глубоко в людях засели давние страхи вперемешку с байками, что травятся у каждого второго костра.

«Никаких законов кроме собственных…»

В принципе, убийство людей вообще не поощрялось. Люди неплохо справлялись с этим сами.

Отойдя на небольшое расстояние, Арэнкин вынул из ножен прямой меч. С неудовольствием отметил новую каверну на лезвии и следы засохшей облачной крови у рукояти. Надо тщательнее следить. Он был щепетилен в этом вопросе. Оружие должно быть в идеальном состоянии. Оттер остатки крови пучком травы, сел на землю, любовно уложив меч на колени, и задумался. Завтра он встретится со своим отрядом.

«Дьяволы каменные, Гирмэн! Неужели больше нет никого, кто подходит на эту роль?»

«Ты сам прекрасно понимаешь, что нет. Слишком много придется объяснять»

«Так прикажи без лишних вопросов!»

«Арэнкин, это поймешь только ты. Ты был тогда со мной, ты все видел своими глазами. Ты знаешь, что это необходимо. Я никому не могу доверять так, как тебе…»

Он очнулся от воспоминаний, таких ярких, будто заново пережитых. Это все наркотик. В такой дозе, что человек десять можно на тот свет отправить.

Арэнкин не был на Севере со дня возрождения Вождя. Да и тогда оказался там каким-то чудом. До этого отсутствовал почти год. Даже Мейетола не могла его удержать. Он чуял облачную кровь за двадцать перелетов, он всегда рвался на самые опасные границы и вел туда свои отряды. За ним шли. Всегда шли. Он был лучшим вождем пограничных отрядов. Много лет назад ему прочили Первого Вождя Севера. Он отказался. На Севере было кому управлять. Он метался по всему миру столько, сколько себя помнил.

Он снова принял наркотик. Были вещи, которые даровали забвение и притупляли один-единственный вечный страх…

Арэнкин вернулся в комнату Найры, окончательно одурманенный. Она ждала его, приняла, обвилась вокруг него, пахнула жаром и сладостью. Тяжелая теплая ночь сомкнулась над ними.

Утро разгоралось… Он встал с постели, окинул взглядом обнаженную бандитку. Она улыбалась во сне. На ее бедрах все еще розовели яркие полосы — следы прошедшей ночи. Он оделся, зашнуровал тяжелые сапоги, надел пояс и перевязь с серебряной вышивкой. Проверил оружие. Облачился поверх всего в черный плащ с меховой оторочкой.

— Арэнкин… — Найра приподнялась на локте, сонно сморщилась. — Куда ты?

— Я ухожу.

— Ты… — она кашлянула, приводя в порядок охрипший голос. — Ты вернешься? Арэнкин?

Он склонился над ней, притянул к себе, долго и жадно поцеловал.

— Нет, Найра. Я не вернусь.

Ее глаза чуть расширились.

— Ах ты, подонок… — ласково сказала бандитка.

— Не говори, что не предупреждал.

— Да… Приятно было пообщаться.

— Взаимно, дорогая моя.

— Арэнкин…

— Да?

— Буду рада новой встрече.

— Я запомню.

Найра проследила за ним и откинулась на подушки. Глубоко и с наслаждением вздохнула, слизнула с губ привкус яда. «Что ж, — подумала она, — есть какое-то извращенное удовольствие почувствовать себя на месте мужчин, оставленных мною».

Быстрым шагом он покинул логово, прошел мимо прогоревшего костра и храпящих около него тел. Плотный туман окутывал утренний лес. Он свистнул. Негромко, не хотел никого разбудить. Сенгид спланировал на землю, мягко сложил крылья, приземляясь на четыре лапы. Арэнкин вспрыгнул к нему на спину. Немедленно отозвалась шипящей болью пятидневная рана на боку, которая и привела его в логово Найры. Он изысканно выбранился и хлестнул сенгида.

Через некоторое время они спланировали наперерез небольшому отряду.

— Ха! Поглядите только! Арэнкин, как живой!

— Заткнись, Шахига, не ори.

— И, как всегда, в плохом настроении! Может, тебе поднимет его осознание того, что ближайший месяц ты проведешь в прекрасных лесах, осыпаемый цветами и ублажаемый милейшими лучницами?

— Шахига, клянусь, я тебе сейчас бороду подпалю, — отвечал Арэнкин, приветственно кивая остальным.

Шахига разгладил щегольские смольно-черные усы и бородку.

— Только после праздника! До него — не смей!

— Почему не летите?

— Два сенгида ранены, — подъехал с другой стороны всадник в серебристом чешуйчатом капюшоне. — По дороге пришлось подраться. Лететь мы в состоянии, но никуда не торопимся. Здравствуй, Арэнкин.

— Здравствуй, Гирмэн.

Гирмэн поморщился.

— Ты опять принимал какую-то дрянь?

— Только вчера.

— А эффект виден сегодня. Как будто тебя стервятники поклевали. Нежить тебя забери, ты что, ранен? — он проследил за тем, как Арэнкин, шипя сквозь зубы, хватается за бок.

— Плевать. Царапина. И она почти прошла благодаря неустанным заботам одной премилой бандитки. Не мечи в меня молнии, брат. Я предупреждал. Надо было приказывать Шахиге!

Они оторвались на некоторое расстояние от отряда.

— Не он, а ты был со мной сто лет назад и… в последующие годы. Он не приносил человеческие жертвы.

— Пора бы научиться, — бросил Арэнкин.

— Только ты сможешь установить нужную эмоциональную связь. Тебе удалось добиться согласия от того медиума. Ты знаешь, что и зачем мы делаем. Я доверяю только тебе. Я хочу, чтобы ты отправился со мной на Совет. Возникнет много вопросов.

— Как прикажешь, вождь Огима-Гирмэн! — язвительно ответил Арэнкин. — Только не пойму, зачем ставить в известность Совет.

— Не до конца. Расскажем только часть. В любом случае, в обряде должны принимать участие представители каждого народа. Тайно это не сделать.

— Не считаешь, что кто-нибудь захочет отнять у тебя право проведения обряда? Уверен, Нару спит и видит, как он равняется с богами.

— Я же сказал. Только часть…

Меандры, индейские слова, лексика малочисленных народов… Елена надеялась, что книги дадут хоть небольшой намек на то, где она находится. Откуда-то ведь она знает те слова, которые здесь используют. А она выучила их по записям и исследованиям других людей. Да что далеко ходить, речь, схожую с жунской, можно услышать, завернув в какой-нибудь медвежий угол на Земле. Провалилась во времени? Другой мир? Но солнце и луна над этим миром чередовали ход так же, как и над Землей. Мало того, всем известные Млечный Путь и Большая Медведица находились на своих законных местах. Только были несравнимо ярче и прекрасней.

Тяга к письму и книгам, постоянное времяпрепровождение в библиотеке, долгие разговоры со старым Веуросом как нельзя лучше подтверждали легенду Елены. У самого взыскательного лучника не могла бы возникнуть мысль, что девушка, целыми часами спокойно просиживающая над книгами, изучает историю отнюдь не из праздного интереса. Ей казалось, что вот-вот, и…

В одной книге она нашла описание войны, произошедшей восемьсот лет назад. Автор книги рассказывал, как наблюдал за битвой с вершины холма в сопровождении нескольких товарищей. И утверждал, что именно ему, а не кому-то иному принадлежит решение исхода сражения. А все потому, что некий правитель перед битвой преподнес ему богатый дар…

Елена захлопнула книгу и почти отбросила ее, будто та могла ужалить. Сердце колотилось. Она чуть приоткрыла ставню, несколько раз вдохнула.

Ей было знакомо описание этой войны. Восемьсот лет назад это было. Восемьсот лет…

Духи. Духи, которые помогают людям. Эфемерные силы, души природных стихий.

Духи, которые приходят на Землю по призыву людей. Они могут помогать или препятствовать. Они могут жить на Земле среди людей, в человеческом облике. Они общаются с людьми.

«И покидают их, инсценировав собственную смерть…»

Духи… Она представила похожую на кору кожу лучников, их кошачьи светящиеся глаза. Вспомнила жунов, точно вросших в плодородную землю. Лагдиана, который разговаривал с деревьями и движением руки создавал легкий ветер… Все они — духи, олицетворение сил природы.

«Если ты был духом, прожившим среди людей, почему открылся именно мне и только при смерти? Вот я, здесь, в Поднебесье. Если ты жил на Земле, то и здесь должен помнить о ней. Но это доступно не каждому. Четим рассказывал про медиумов. Ты можешь быть одним из них».

Она нашла книгу с кратким описанием современного Бохена. В середине книги художник изобразил простой двухэтажный дом. Подпись гласила, что здесь содержатся сумасшедшие, которые опасны для общества, поэтому в дом не пускают никого, даже родственников больных. Как и обмолвился Четим, туда могли входить только правители или их поверенные, имеющие особое разрешение. Это место носило название «Дом Медиумов». Елена скептически сощурилась, разбирая меандры.

«Как бы опасны медиумы ни были, такие предосторожности не будут предприниматься против обычных больных людей».

Между тем, Осенний праздник приближался. Он сверкал в горящих глазах юных лучниц, переливался в нетерпеливых звуках музыкальных инструментов, разрастался в гирляндах из живых цветов… Праздник бил вверх серебряными струями фонтанов и очаровывал ароматами сентябрьских фруктов. Праздник расцветал ожиданием и нетерпением.

Лесной Чертог преображался с каждыми часом. Его увивали цветочные лианы, разноцветные птицы выводили свои трели, заглушая яростные споры музыкантов и препирательства меж собой поваров. Умеющие говорить с дождями лучники выстраивали радужные анфилады. Покровители деревьев ваяли из стволов и ветвей причудливые фигуры, не обломав при этом ни веточки. Умытые ливнями, позолоченные осенью, листья драгоценностями сияли повсюду. И везде слышался шепот. «Огни… птицелюды… ох, что же они устроят!.. Мы им покажем!.. А вино! Цветочное вино!.. А что ты станешь делать?.. О, прибудет Бхати! Несравненная!..» и так далее, и так далее…

Принца Лагдиана буквально осаждали лучницы разного положения и возраста в надежде, что он выберет кого-нибудь из них в качестве спутницы. Но вечером перед прибытием гостей Лагдиан подошел к Елене и предложил ей сопровождать его на празднике. Девушка заколебалась, но Лагдиан поспешил рассеять ее сомнения, и они заключили нечто вроде дружеского соглашения. Лагдиан не желал выбирать в спутницы ни одну из лучниц, но в одиночестве выходить на праздник считалось неправильным. Елене было на руку сопровождать лучника, занимающего высокое положение, ведь она не имела понятия ни о ком из ожидаемых гостей.

Наконец, долгожданный день настал. Гости традиционно прибывали после полудня. Эмун в серебристо-зеленом платье стояла на ступенях у главных ворот Чертога — она встречала гостей первой, как и подобает королеве. По бокам площадки перед воротами выстроились знатные лучники. В ветвях деревьев расположились музыканты и просто желающие взглянуть на прибытие гостей. Также здесь присутствовали молодые лучницы, в том числе, Имра, готовые помочь гостям распрячь лошадей и разобрать поклажу.

Елена сгорала от любопытства. Лагдиан ухитрялся приветственно улыбаться и одновременно вполголоса отвечать на ее вопросы о тех, кто входил в ворота.

Первыми явились муспельхи, схожие с прихотливо оторванной полосой стремительной вулканической лавы, которая протекла по дороге и разлилась во дворе. Они въехали верхом на огненно-рыжих лисах, под стальными доспехами щеголяли одеждой свободного покроя, переливчатой, от белого, желтого, оранжевого до багрового, кровавого цветов. Многие облачены в плащи, точно сшитые из живого огня, острия позолоченных шлемов у мужчин венчали развевающиеся ленты. Прекрасные женщины без головных уборов, в полупрозрачной одежде, со свободно вьющимися длинными темно-рыжими волосами. Смелые декольте и обнаженные руки обильно усыпаны массивными золотыми украшениями. Ноги почти у всех босые, перехвачены на щиколотках драгоценными браслетами. Волосы и бороды мужчин разных оттенков меди, сверкают на солнце не хуже доспехов. Огромные лисы мягко переступают лапами и фырчат. Необыкновенные всадники восседают на них легко, едва касаясь руками шерсти на загривках. Лица огненных людей смуглые, с яркими, широко раскрытыми глазами. Все они громко переговаривались и смеялись, многие показывали вызолоченные зубы. От них шел ощутимый буйный жар, который усиливался тем, что муспельхи, скачущие по бокам, держали в руках подожженные факела и причудливо, непрерывно крутили их. Все вместе это сливалось в пламенную феерию, слепило глаза, завораживало.

Но вот мужчина и женщина, которые мчались впереди всех, одновременно подняли руки с тяжелыми рукавами до пола, и наступила тишина. Все муспельхи разом спрыгнули наземь со своих лис. Они оказались среднего роста, крепко сбитыми. В руках главари держали тонкие золотые жезлы, увитые лентами. Из наверший жезлов вырывалось живое пламя, замирало на миг и рассыпалось искрами. Волосы женщины, собранные в две тяжелые косы, доставали до ее щиколоток, на голове сияла золотая корона с дорогими камнями. Доспехи мужчины парадные, позолоченные, богато украшены драгоценностями и чеканкой.

Едва ноги муспельхов коснулись земли, как лисы ринулись прочь в ворота, и быстро разбежались по лесу рыжими светящимися огоньками. Королева Эмун сделала шаг навстречу гостям.

— Приветствую вас в Лесном Чертоге в первый день Осеннего праздника, великий Нару и несравненная Бхати, вожди народов Огня!

— Приветствуем тебя и твой дом, Эмун, владетельница Востока! — мелодичным голосом ответила женщина, изысканно приседая и глядя при этом правительнице в глаза.

— Пусть благоденствие никогда не покидает ваши края! — бархатисто подхватил мужчина, чуть склоняя голову.

В сопровождении молодых лучников муспельхи сверкающим потоком прошли через ворота чертога, снова послышался их смех и громкие голоса во внутреннем дворе.

— С ними не соскучишься, но они непредсказуемы, — улыбался Лагдиан. — Им подвластна часть силы Огня столь же разрушительной, сколь и необходимой.

Некоторое время дорога была пуста, но тут Елена подняла взгляд вверх и ахнула:

— Птицы! Какие огромные!

— Это не птицы, — отвечал Лагдиан. — Это птицелюды, жители юга, великие изобретатели.

Птицелюды, игнорируя дорогу, подлетали прямо к воротам и, лишь следуя обычаю, входили в них в сопровождении нежной музыки. Одежды переливались всеми цветами неба — голубые, серые, фиолетовые, лиловые, на ногах виднелись легкие заостренные туфли. Кожа их светлая, черты лица острые, утонченные. Отличием служили длинные носы и выбеленные солнцем волосы, большей частью, стриженные. И, самое главное — огромные крылья, кожистые, серо-серебряно-голубые, некоторые — с многоцветным оперением. По приземлении они заменяли птицелюдам плащ, в воздухе же раскрывались, становясь больше легкого тела, с огромным размахом. Крылья намертво срастались с плечом, и только от локтя рука становилась обычной, человеческой. В лицах читалась гордость и отрешенность.

Вела птицелюдов женщина с короткими белесыми волосами. На первый взгляд она казалась юной, но этому впечатлению противоречил воинственный и глубокий ее взгляд, светящийся изнутри. От уголков глаз разбегались легчайшие морщинки, от висков вниз по острым скулам шли черные татуировки, переходя на шею и скрываясь под наглухо застегнутым воротником. По земле они ступали пружинисто, были невысокими и изящными. Остановившись перед всходом, предводительница раскрыла крылья, на мгновение опустилась на одно колено и тут же поднялась. Все остальные последовали ее примеру. Один из мужчин вышел вперед и высоко поднял стальной жезл с круглым диском, увенчанным перьями. На диске было изображено чеканное солнце в зените, по кругу шли неизвестные знаки. Вблизи стали заметны мирно сложенные когти на концах крыльев.

Они с королевой обменялись приветствиями, и Эмун пригласила прибывших в Чертог. Голос у женщины оказался пронзительный и отрывистый, королева назвала ее Кара. Некоторые птицелюды держали в руках музыкальные инструменты причудливой формы.

— Они прекрасные певцы и музыканты, — шепотом сказал Лагдиан. — Лучники и птицелюды традиционно соревнуются на праздниках в умении стихосложения и музыкальной импровизации. А вот и наши селяне. И я уже различаю их повозки. Да, Осеннего праздника без осенних даров полей не бывает. А вазашьи игры увлекут даже самого чопорного и мудрого…

Да, деревянные повозки, запряженные быками и осликами, были и в самом деле внушительны. Но более внушительно выглядели те, кто сидел на повозках, быках, осликах… Елена была рада тому, что уже знакома с ними. Но, тем не менее, жуны производили впечатление. Крупные головы на массивных плечах, увенчанные тремя рогами, толстые губы, из-под которых торчат клыки, глаза навыкате.

Перед одной телегой блеяло небольшое стадо овец, погоняемое жуном, жующим стебель цветка, верхом на быке. На повозках стояли корзины с курами и гусями, с овощами и фруктами, мешки с зерном, огромные плетеные бурдюки, в которых что-то плескалось, и еще множество всякого добра, крытого полотнищами и перевязанного веревками. По двору разнесся ароматный и дразнящий запах чего-то сладкого и цветочного. С десяток едущих впереди жунов затейливо играли на флейтах и свирелях.

Вместе с ними шли вазашки в разноцветной одежде. Глаза-бусинки смотрели нахально, дрожали тонкие вибриссы, скалились крысиные мордочки. Они посмеивались меж собой, и, то и дело, принимались жонглировать фруктами. Между круглыми аккуратными ушками на отлете лихо покачивались соломенные шляпы.

Вот с главной повозки под визг свирелей спрыгнул жун в красно-коричневой мантии. Он опирался на деревянный посох, увитый виноградной лозой. Верхняя часть жезла украшена резной бычьей мордой. Ростом жун был почти с лучника, только гораздо массивнее. Он три раза ударил концом посоха о каменную ступень, широко раскинул руки и поклонился. К телегам, быкам, ослам уже подбегали юные лучницы, спеша увести их — кого в стойло к свежей воде, а всех и все остальное — на кухню к поварам.

— Эмун, великолепнейшая из великолепных! — низко рявкнул жун. — Уж сколько зарекаюсь собираться на твои праздники, а все равно едва ли не каждый август проходит в хлопотах!

— И я рада видеть тебя, Зажень! — мелодично рассмеялась Эмун. — Надеюсь, все хлопоты мы с лихвой возместим бочками с добрым настоем из весенних соков!

— Умеешь задобрить, хитрая! — и махнул своим. — Ну, идем! Нам нужно не только отдохнуть, но и присмотреть за тем, достойно ли твои лесные повара управляются с нашими припасами.

Не успели жуны и вазашки скрыться во дворах, как ворота вновь заполнились. И сейчас в них въезжали на разномастных лошадях вполне обычные…

— Люди? — выдохнула Елена.

— Люди, — подтвердил Лагдиан. — Бохенцы. Их город находится недалеко, и они часто заезжают к нам просто так. Народ немногочисленный, но сильный.

Рослые мужчины ехали верхом. Из окон бричек выглядывали женские лица. В большинстве своем люди темно- и русоволосые, с широко посаженными слегка раскосыми глазами, в удобной верховой одежде. На мужчинах поверх одежд — доспехи из множества бронзовых пластин. Въезд сопровождали пронзительные звуки рожков, в которые трубили юные герольды в залихватски заломленных шапках с яркими перьями. Герольд, ехавший по правую руку от предводителя, держал древко, на котором бился темно-фиолетовый вымпел с желтым гербом — парящий орел над каменной стеной. Предводитель отдал поводья гнедого в яблоках коня девушке и коротко склонил голову на грудь перед правительницей.

— Рада приветствовать тебя, король Рауда! — воскликнула Эмун, протягивая ему руку. Король поцеловал ее запястье.

У короля седые пряди в бороде и длинных, заплетенных в косу волосах. Богатый пояс состоит из наборных пластин с прорезями, к нему подвешены бубенцы.

— И я рад встрече, королева лучников! — отвечал он. — Сказать по правде, мы приехали бы еще три дня назад и помогли с обустройством, но проклятые карлики опять взбесились.

— Жаль слышать это, — слегка помрачнела Эмун. — Тем лучше, что ты приехал. У нас будут достаточно времени, чтобы обсудить все вопросы.

— Ну да не будем слишком рано омрачать чудный праздник! — рассмеялся Рауда. — Где тут предложат что-нибудь выпить, а?

— Ну что ж, — сказал Лагдиан, когда люди прошли в чертог, а лучницы увели коней расседлывать. — Все гости прибыли. Сейчас королева велит разойтись, а к завтрашнему вечеру…

Он смолк на полуслове. В ворота въезжал отряд всадников в черных одеждах с серебряной отделкой. Они ехали на странных созданиях — черные тела на четырех когтистых лапах, с какими-то складками на боках. Морды более всего напоминали летучих мышей — круглые, покрытые шерстью, с острыми ушами, желтыми глазами и щерившейся мелкими зубками пастью.

Впереди с жезлом в руке ехал всадник в плаще с капюшоном, скрывавшем лицо. Черный жезл обвивала темно-серая змея с рубинами вместо глаз. На террасах и во дворе воцарилась тишина, нарушаемая скрежетом мышиных когтей. Елене показалось, что сам воздух стих и похолодел. Взоры всех собравшихся с нескрываемым безмолвным удивлением обратились к всадникам.

— Кто это? — одними губами спросила она.

— Наги, — шепотом ответил Лагдиан. — Это воины, стражи Заокраин. Говорят, что они живут в скалах и питаются змеиным ядом. Я не знаю, сколько в том правды. Точно знаю одно — нет воинов сильнее и бесстрашней. О них ходят жуткие легенды. Полулюди. Полузмеи. Они никому не подчиняются, но и не подчиняют сами. Их боятся, но… еще не было случая, чтобы они не пришли на помощь. От них веет холодом, но пока они в союзе с нами и стоят на страже, многие могут спать спокойно. Они горды и не признают никаких законов, кроме своих. Много лет они не являлись на праздник, даже мне непривычно видеть их сейчас.

Он говорил, а Елена жадно впивалась глазами в прибывающих. Лица мужчин казались каменными. Ни одной женщины среди них не было. Все они чем-то неуловимо походили друг на друга. Гордая осанка, полуприкрытые веки, обветренная кожа. Черные летучие мыши шипели и пружинили лапами по земле.

— Им позволено многое, — вполголоса продолжал Лагдиан. — Они никогда не расстаются со своим оружием. Но и никогда не обнажают его сверх необходимости.

Путники закутаны в черные дорожные плащи. У бедер ясно виднелись рукояти мечей. У некоторых за голенищами поблескивали навершия кинжалов. На груди у одного поверх плаща покачивался маленький нож с хищно изогнутым лезвием.

Елену пробрала непонятная дрожь. Она повела плечами и беспокойно приподнялась на носки. Один из нагов поднял голову, обвел бледно-серыми, равнодушными глазами присутствующих. Полное безразличие и легкое презрение к происходящему читалось в его взгляде. Черные прямые волосы спутанными прядями обрамляли лицо. Руку на загривке мыши он держал легко, играючи, на пальцах тускло блестели перстни из нечищеного серебра, другой рукой всадник перебирал тяжелую стальную цепь, украшавшую грудь. Сверкала овальная застежка плаща с черной меховой оторочкой, на ней языки пламени заключали в себя змеиную морду, пронзенную кинжалом. Этот знак присутствовал у каждого — пряжка пояса, медальон, нашивка на рукаве. Как под гипнозом, она не отрывала от них глаз.

Всего их прибыло не более тридцати — гораздо меньше, чем других гостей. И въехали намного скромнее — без музыки, без смеха, скорее, как возвращающиеся из долгого похода воины, нежели гости. Но исходящая от них мощь приковывала все взгляды, и казалось, что их гораздо больше.

Королева Эмун, приветственно раскинув руки, первой шагнула навстречу к спешивающимся воинам. Они оказались высокими, двигались уверенно и с неожиданной плавностью. Мыши расправили огромные крылья, разом взлетели и скрылись в деревьях. Ведущий отряд с жезлом шагнул вперед, чуть откинув капюшон. На нем оказалась маска из змеиной шкуры, полностью закрывающая лицо. В его плечо огромными клыками впивалась змеиная пасть, тускнели мертвые глаза змеи, шкура сливалась с оторочкой плаща. Рядом с ним шагнул королеве навстречу молодой наг, отличавшийся от других веселым выражением лица. Он не поклонился, лишь поднял руку ладонью вперед. Остальные повторили этот жест. Плащи мели по золотой листве, устилавшей двор. Королева протянула ему руку в ответ, наг улыбнулся, жутковато оскалив белые зубы, и они слегка пожали друг другу запястья.

— Даже не спрашиваю, ждала ли ты нас, лесная королева! — воскликнул он. — И когда в последний раз, мы были здесь?

— Любой из вашего народа всегда желанный гость в моем лесу, — сказала королева. — Но, право, странно видеть вас на Осеннем празднике, в мирное время, без срочных донесений и вражеской крови. Тем радостнее встреча и приятнее грядущие беседы, Шахига, страж Заокраин!

— Нам тоже хочется иногда просто веселья и разговоров, — отвечал Шахига. — А еще больше — чистой воды и свежего вина.

Высокий наг в маске, в котором безошибочно угадывался главарь, так и не произнес ни слова. Королева пригласила воинов в Чертог, и тяжелые сапоги простучали по серым ступеням.

Весь этот и следующий день прибывшие гости отдыхали с дороги, а лучники носились, заканчивая последние приготовления. И к следующему вечеру все начали выходить в осенний двор. Когда солнечный луч коснулся отметки на древесном стволе, королева дала сигнал к началу праздника.

Лагдиан предложил Елене свою руку, и они вышли на двор, заметенный золотой листвой. На славу старались музыканты — не только лучники, но и гости по очереди представляли как новые музыкальные творения, так и давние, повторяющиеся ежегодно.

Королева Эмун сидела на своем месте и слушала музыку птицелюдов, когда к ней подошла Имра.

— Королева, с вами хочет поговорить один из нагов.

— Так пусть приходит и говорит, — бросила Эмун.

— Он просил о личном разговоре. Просил узнать, где вам будет удобнее встретиться…

Королева усмехнулась.

— Чудной народ. Вокруг праздник, а они… хорошо, передай, что я вскоре приду освежиться к фонтану. Если ему так нужно, пусть ждет меня там.

Музыкантов птицелюдов сменили веселые жуны. Королева Эмун допила чашу цветочного вина и неспешно двинулась в небольшой двор с фонтаном. Серебряный дракон извергал мощный поток воды из пасти, тонкие струйки выбрасывались из каждой чешуйки. На темно-зеленой листве, обрамляющей дворик, расположились тысячи крохотных разноцветных светлячков. Балансируя на роге дракона, заливалась трелью вечерняя птичка. Королева остановилась под растительной аркой. Спиной к ней стоял высокий наг, до сих пор облаченный в черный дорожный плащ, только без жезла в руке. Заслышав шелест ее платья, он обернулся, мгновение стоял лицом к королеве, а затем шагнул вперед, скидывая капюшон.

Тишина журчала и переливалась. Королева, сжав губы и подавив вздох, сделала шаг нагу навстречу…

Огима-Гирмэн и королева Эмун сидели на высокой террасе и молча смотрели друг на друга. Звуки праздника летали под ними. Наверху раскидывалось чистое звездное небо. Вечерняя прохлада окутывала их ароматным дымом, мотыльки азартно бились о зеленоватые фонарики.

— Да, — тяжело нарушила молчание королева. — Необыкновенные вещи творятся. Легенды оживают очень неожиданно… Сто лет?..

— Сто лет, — эхом откликнулся Гирмэн.

Вошедшая девушка поставила на пол блюдо с осенними фруктами.

— Надо отдать честь моим воинам. Ни паутины, ни плесени. И меч, точно вчера откованный, — Гирмэн откусил от сочного осеннего яблока. — Великолепно. Там… такого нет. Не сравнить.

— Ты собираешься предстать перед вождями?

— Для этого я и прибыл. Но не сегодня. Не завтра. Хочу понаблюдать. Собраться с мыслями. Тяжело… Считанные единицы знают меня в лицо, да и те давно забыли. Странно сопоставлять это время.

— Я не забыла.

— Ты. Нару. Кара. Арэнкин… С Арэнкином я никогда не расплачусь за все, что он сделал.

— Не думаю, что он ждет расплаты.

— Если бы не он, меня бы заживо сожрали летучие мыши. Демиурги знают, где он отыскал нужные руны и где нашел смелость, чтобы бросить вызов силам Горы…

— С того времени на нее никто не всходил…

— У нас — да. Мы дураки, прекрасная Эмун.

Королева не ответила.

Взгляды их устремились вниз, к танцующим гостям. Гирмэн цепким взглядом осматривал площадку. Елена танцевала с Лагдианом, и, похоже, они были совершенно очарованы друг другом. Гирмэн едва заметно улыбнулся тонкими губами. Эмун проследила за ним взглядом.

— Кто та женщина, которая танцует с принцем? — медленно спросил Гирмэн, и зрачки его сузились в тонкую полоску.

— Это невеста моего сына, — сказала Эмун. — Он наконец-то решил жениться. Через семь дней, в ночь Звезды, Лагдиан сделает предложение.

— Она не из вашего народа? Человек?

Королева вздохнула.

— Да. Она чужестранка. Бродячая сказочница.

— Что ж. Из правил бывают исключения, — проговорил Гирмэн.

— Лагдиан совсем обезумел от любви. Вначале я даже решила, что это приворот. Но проверила — она не колдунья, — королева немного помолчала. — Обыкновенный человек.

Суровый профиль Гирмэна тонко вырисовывался на фоне неба. Расслабленные веки его чуть вздрогнули.

— Человек… — повторил он, точно смакуя это слово.

— Исключение, — проговорила королева. — Немного обучения, чуть легких зелий, любовь моего сына — и она окончательно станет лучницей. Благо, о луке она представление имеет…

Глаза Гирмэна загорелись янтарным огнем, он с силой вцепился в подлокотник.

— Когда она пришла?.. И откуда?

— Месяц назад. В компании бродячих музыкантов. На нее напали грабители. Не думаю, что ей хочется вновь путешествовать…

Не слушая, Гирмэн поднялся и подошел к краю террасы, втянул воздух, точно чуя добычу.

— И она согласна?

— Ты забыл наши обычаи. До момента прилюдного предложения девушка не знает об этом. И она должна мгновенно дать ответ. Но, думаю, догадывается… Лагдиан от нее не отходит.

Гирмэн усмехнулся.

— Лагдиан должен быть абсолютно уверен в ее согласии. Иначе, позор королевскому дому…

— Для нее это великая честь.

— Отчего ты так уверена? Ты ведь даже не знаешь ее рода.

Эмун наблюдала за Гирмэном.

— Не знаю, — подтвердила она.

Наг повернулся спиной к ограждению террасы.

— Ты не договариваешь, королева. Она не просто чужестранка. Она землянка.

— Неужели? — нехорошо улыбнулась королева, откидывая волосы с лица. — Ты разглядел это с такой высоты?

— Я обладаю чутьем.

— И, к тому же, отличной памятью. Друг мой, ты не договариваешь гораздо больше, чем я.

Гирмэн промолчал. Королева повертела в руке яблоко.

— Надеюсь, ты помнишь о законе?

— Разумеется, — Гирмэн сжал перила так, что суставы пальцев побелели.

— Теперь я понимаю, что не давало мне покоя, когда она появилась, — сказала Эмун. — Но это было до такой степени невозможно, что я не стала давать волю своим размышлениям…

— Если это правда? — перебил Гирмэн. — Если мы снова взойдем на Гору…

— Ты уже попробовал, будет с тебя! — резко сказала королева. — Все, хватит. Совет состоится в ночь на пятый день. До этого я не хочу слышать ничего о делах. Мне надо подумать. Надеюсь, ты займешься тем же.

— Я все лето этим занимался.

— Верю. А теперь я вернусь на праздник, и тебе советую сделать то же самое. Жуны привезли чудное варенье из диких трав, которые растут только на юге. А еще, Гирмэн…

Наг вопросительно сверкнул на королеву глазами.

— Я рада встрече с тобой.