Не ДРД единой

Глава 13

Утром первым делом я отправился не на разминку, а проверять укрытые марлей емкости, в которых находился яблочный сок с добавлением специальных сидровых дрожжей. Каждая емкость была аккуратно маркирована, чтобы не только следить за процессом, но и выявить близкий Песцу вариант. Песец радостно отметил, что брожение во всех началось, после чего милостиво разрешил мне заниматься собственными делами, коих поднакопилось изрядно.

Проводя разминку, которая делалась уже на автомате, я параллельно изучал доставшееся мне с модулем артефакторики. Досталось не так много: типы основ для артефактов и типы рун, которые в данной профессии могли заменять заклинания. Всего рун было около сотни, и каждая требовала своего способа нанесения. Нашлись и алхимические рецепты в составе. Как чернил для нанесения рун, так и разных лаков для фиксации рун на артефакте.

Набор же самих артефактов оказался довольно-таки куцым…

«А чего ты хотел? — удивился Песец. — Чем сложнее артефакт, тем больше в нем задействовано рун. Сочетаемость рун — это уже второй уровень».

«Но это уж совсем примитив…»

Песец возмущенно фыркнул и встопорщил усы.

«Слушай, мой создатель учился всю жизнь. И этот вот примитив — на самом деле основы, которые позволяют дальше развиваться самостоятельно. Без этого примитива ты ничего не построишь, — наставительно сказал он. — Ты серьезно думал, что на первом уровне начнешь строгать стазисные артефакты? Там не просто сочетаемость, там рассчитанная цепочка сложности такой, что не всякому дано. А она еще может быть не стандартной, а авторской».

«Но в том же кожевничестве дана возможность чуть ли не артефакт делать. И непростой артефакт. И без всяких рунных цепочек».

«Да что ты знаешь о непростых артефактах? — Песец возмутился так, что дыбом у него встали не только усы, но и хвост. — В кожевничестве — примитивный набор, доступный любому дилетанту без понимания основ. А с пониманием ты сделаешь куда более серьезные вещи. Пока тренируйся на простых вариантах, нарабатывая нанесение разными способами».

Разные способы предполагали как рисование и гравировку, так и наплавление металла или вовсе отправление руны в виде символа, нарисованного магией в воздухе и уже потом внедренного в заготовку. Последнее гарантированно защищало секрет артефакта, вот только являлось на порядок сложнее любого другого способа. Особенно если речь шла не об отдельном символе, а о паре со связками или вообще цепочке. Это надо было быть настоящим виртуозом. И постоянно отрабатывать рисовальные навыки, как радостно сообщил мне Песец.

«А как ты хотел? Без того, чтобы разбуди тебя ночью и ты, не открывая глаз, мог изобразить нужную руну, ничего хорошего не выйдет. Внедрение заклинаний в заготовку — это не наш метод. Их очень легко нарушить».

«А руну нарушить сложно?» — буркнул я в ответ.

«Это смотря как ты ее нанесешь и из чего будет заготовка. Если деревяшка — то вообще элементарно, если не проведены укрепляющие процедуры. А вот камень или металл повредить куда сложнее. А главное — магией внедренную руну не изменить, а значит, вероятность того, что твой артефакт перестанет работать — минимальная».

За завтраком я с интересом изучал товары для артефакторов, пришел к выводу, что заготовки лучше всего покупать оптом, поскольку все равно придется работать с разными материалами — некоторые руны ложились только на дерево, некоторые — на определенный металл, а с некоторыми без камня определенного типа дела иметь не стоило. Общее у всех рун было только то, что ни одна не сочеталась с пластиком, так что сэкономить на исходниках бы не получилось.

Решив отложить старт прокачки, я отправил несколько заказов, глянул на стоимость тех артефактов, что стали мне доступны, и пришел к выводу, что штаны для Прохоровой нужно срочно заканчивать, иначе я рискую остаться без денег, которые первый уровень артефакторики не принесет: те же артефакторные фонарики и зажигалки продавались по бросовым ценам, едва окупая исходники. Разве что подарками к алхимии их вручать: за каждые десять фляг один фонарик и одна зажигалка. Официально их я все равно продавать не могу, а неофициально с такими мелкими суммами никто работать не захочет.

«Смотрю, еще ничего не сделал, а уже бизнес-планы строишь, — поддел меня Песец. — И правильно. Становление артефактора — дело небыстрое и дорогое. На начальном этапе даже в ноль сработать — уже удача».

Я глянул на часы и решил, что еще успеваю опробовать новые рецепты. Это был как раз тот случай, когда засчитывалась прокачка и алхимии, и артефакторики. Правда, и то, и то давало лишь крохи. Но кроха — там, кроха — в другом месте, и вот уже появляется возможность получить новые знания с новым модулем.

По дороге я заглянул в свою мастерскую кожевника и пришел к выводу, что штаны для Прохоровой за сегодняшний вечер успею доделать, в крайнем случае — завтра после полигона, и в субботу отдам Зырянову, а там уж и деньги вскоре получу. Которые тут же потрачу на модули, контейнеры и прокачку артефакторики. Прям замкнутый круг какой-то получается: вроде и зарабатываю все больше, но и траты растут.

Сделав по одному флакону всех типов чернил и закрепителя, я рванул в академию. Перед занятиями нужно было еще забежать в деканат, занести бумаги по конференции.

Несмотря на то что было еще совсем рано, в деканате обнаружилась не только секретарша, но и Елизавета Николаевна.

— Илья? Рано ты, — удивилась она, когда я поздоровался.

— Хочу справки все сдать до занятий.

— Все — это какие? — заинтересовалась она. — Вроде как одна должна была быть?

Я выкладывал бумаги перед секретаршей и называл каждую:

— Одна — о том, что я действительно был на конференции, одна — о выступлении, и одна — о новой проверке силы.

— Выступление — это замечательно, — обрадовалась она. — Глядишь, мы благодаря тебе по баллам вылезем на первые места в этом году. А с силой ты зря потратился. Скажу тебе, как человек, много в этой жизни повидавший: так часто проверять бессмысленно.

— Случайно получилось. Мне в первый день конференции стало плохо, и Лихолетов пригласил целителя. Тот в том числе проверил и уровень силы и выписал справку. Не валяться же ей просто так.

Тем временем секретарша, просматривавшая документы на предмет соответствия правилам, добралась до справки Зимина, ойкнула и тихо сказала:

— Елизавета Николаевна… Гляньте…

Елизавета Николаевна глянула и надолго зависла, потом сухо спросила:

— Илья, это шутка?

— По-вашему, Зимин способен на шутки в таком важном вопросе? — удивился я. — Это значение соответствует моему нынешнему уровню.

— Так не бывает, чтобы с трех сразу до четырнадцати, — уверенно сказала она.

— Я тоже так думал. Но Дарина воздействовала на меня какой-то хитрой целительской практикой, после которой мне было очень плохо. Подозреваю, что она раскрыла все мои возможности.

— Но с трех до четырнадцати за такое короткое время…

— С пяти, — скромно напомнил я. — Я приносил новую справку, вы, наверное, забыли.

— Илья, ты издеваешься? — вспыхнула она. — Три и пять — не такая большая разница, как три и четырнадцать. Два уровня еще можно как-то отнести на то, что замер был давно, но не одиннадцать.

— Елизавета Николаевна, кто знает, на что способны целители…

— Это да… — задумчиво сказала она.

Секретарша, просидевшая все время нашего разговора тихо как мышка, внезапно отмерла и спросила:

— А если вообще магии нет, целители пробудить могут?

— Я не целитель…

— Вы про Огонькова слышали? — с горящими глазами спросила она. — Настоящий энтузиаст своего дела. Вот он недавно предложил…

Слушать про бред, несомый Огоньковым, желания не было, поэтому я прервал ее на середине фразы.

— Кажется, Грабина тоже настоящий энтузиаст-экспериментатор.

Я придал секретарским мыслям правильное направление, потому что она сразу посмотрела в сторону, где сидели целители. Посмотрела туда и Елизавета Николаевна, а я, воспользовавшись этим, попытался улизнуть из деканата. Но не тут-то было.

— Песцов, стоять! — рявкнула замдекана таким хорошо поставленным командным голосом, как будто полжизни провела в армии.

— Елизавета Николаевна, мне на занятия нужно, — сообщил я. — И без того три дня пропустил на благо нашей академии.

— Справки — это хорошо — хищно сказала она, — Но как насчет магических поединков? С четырнадцатью кругами тебе самое место участвовать там, а не в фехтовальных.

— Елизавета Николаевна, при всем моем уважении — нет, — твердо ответил я. — На таких соревнованиях используются родовые техники, которые нарабатываются годами, чтобы безукоризненно выполняться.

А еще мне там придется сдерживаться, чтобы не раскатать противника в ноль, да еще и высока вероятность, что покажу что-нибудь ненужное.

— И все же, Песцов, подумай, — гораздо спокойнее сказала Елизавета Николаевна. — У тебя тоже есть интересные родовые техники, чему я была лично свидетелем. Давай мы тебя заявим, пока время еще есть?

— Елизавета Николаевна, если мне вдруг придет в голову блажь согласиться, то академия потом будет бледно выглядеть, — намекнул я. — То, что прошло с вашим домом, не пройдет с противником.

— Илья, мы в любом случае будем бледно выглядеть, — отмахнулась она. — Алхимики никогда не славились боевыми навыками, у нас другой профиль.

— Так какой с меня спрос?

— Силой задавишь, — уверенно сказала она. — Нам как раз одного человека не хватает в команду, а, Илья?

— Елизавета Николаевна, с меня хватит фехтования и археологии, на всех фронтах я академию не прикрою. Я не уверен, что смогу нормально даже на фехтовании выступить — если вы не забыли, ко мне вынужденно вызывали целителя, у меня сейчас адаптация к повышенному уровню силы идет.

Еле-еле удалось отговориться и удрать. Хотя под конец Елизавета Николаевна мне столько пообещала, если я примкну к команде, что я уже всерьез подумывал, не согласиться ли, но потом вспомнил, сколько на мне всего висит, и решил, что еще одного соревнования по времени не потяну.

Привычно глянул на метки. Грабина оказалась в поселке, Фурсова — в академии, а Шелагин — вернулся в Верейск. Поверил значит, что ничего не дождется, карауля выход группы с Изнанки. Странная история. И непонятно, погибли ли наемники, вышли ли из другого Прокола или отсиживаются в каком-то тайном убежище. Последнего я исключить не мог, хотя официально считалось, что построить на Изнанке ничего не смогли. Но если я наткнулся на домик Древнего целителя, то что мешало какой-нибудь группе наткнуться на подземное убежище тех же Древних?

Размышляя на эту тему, а также о том, что могли тащить через проколы, я влетел в потоковую аудиторию, в которой у нас должна была вскоре начаться лекция по экономике. Правильно планировать бюджет собственного Рода — очень, очень полезное умение. Вот подучусь — глядишь, и деньги начнут задерживаться. Или нет? Ведь первое правило любой экономики: деньги должны не лежать, а крутиться, принося новые деньги. И так — по витку расходящейся спирали, потому что когда все идет по кругу, недалек тот день, когда круг сменится на нисходящую спираль, что приведет к разорению рода. Нам с Олегом это не грозило — мы и без того по родовым меркам считались нищими, но на будущее все же стоит иметь представление о работе с финансами. Потому что я был уверен: род Песцовых имеет хороший потенциал.

Наткнувшись взглядом на испуганную физиономию Фурсовой, я автоматом сделал пару шагов в ее сторону, девушка замахала руками, явно пытаясь невербально сообщить, что мне стоит поторопиться. Причину этого я понял через мгновение: двумя рядами выше сидел Шмаков, вокруг которого образовалась зона отчуждения.

— А этот что тут делает? Его же отчислили?

Фурсова потянула меня за руку, притягивая к себе, и прошипела:

— Восстановили уже этого урода.

— С какого перепугу? — возмутился я. — Он опасен для нормальных людей. Его место в зоопарке.

— Вот я и говорю: всей группой меня травили, — страдальчески сказал Шмаков. — Конкуренция она такая конкуренция, ничем не гнушаются. Сговорились всей толпой против меня, потому что наш род в княжестве — ведущий. Вот этот наглый особо усердствовал, потому что и сам как алхимик ничего не представляет, и род его дерьмо.

Я встал, развернулся и пошел к нему. Он затравленно заерзал на сиденьи, но отступить возможности не было, поэтому съежился и вызывающе пропищал:

— Только и умеешь, что кулаки распускать, но тут куча свидетелей, которые подтвердят твою немотивированную агрессию.

— А еще тут куча свидетелей, которые подтвердят, что я тебя вызываю на дуэль. Сегодня, в дуэльном комплексе.

— Вот видите. — Шмаков обвел всех грустным взглядом. — Теперь он вообще хочет меня убить. А все потому, что хочет избавиться от конкурента.

— Шмаков, ты мне не конкурент. Ты даже зачет по технике безопасности не сдал, а когда тебя все-таки допустили до занятий, ничего сделать не смог.

— Вранье, — заныл он. — Вранье и общий заговор.

— Короче, Шмаков, жду тебя после занятий.

— Рад бы тебе показать твое место, но ректор мне лично запретил устраивать проблемы академии. Под страхом отчисления. Так что повезло тебе.

— Смотрю, Шмаков, под тобой уже характерная желтая лужица появилась, — усмехнулся я. — Самое время штаны поменять. Ссыкло.

— От него еще и пованивает, — заметил кто-то из сидевших повыше.

— Не удивлен, — отозвался я.

Кулаки чесались, но пачкать их о такое говно не хотелось, поэтому я вернулся к Фурсовой.

— Как его вообще взяли обратно? — возмутился я. — После нападения на одногруппницу?

— Я отказ написала от претензий, — повинилась Фурсова. — А записи инцидентов волшебным образом исчезли. Подозреваю, что у Шмаковых кто-то в полиции прикормлен, вот и стер. А в академии…

— Я читал, пожар был в серверной. Но с таким количеством свидетелей…

— Шмаковы заявили, что это картельный сговор, чтобы убрать конкурента. Мы же все — представители алхимических родов… — она вздохнула.

— И что, его просто так вернули в группу?

— Нет, перевели в прикладную алхимию. Но там уже тоже все сговорились против «несчастного» Шмакова. Хорошо хоть технику безопасности сдал.

— Да ты что? — удивился я, помня Северигину как непримиримого борца за знания. — Преподша поставила зачет?

— В присутствии отца сдавал. Подозреваю, что Шмаков перед этим всю ночь методичку зубрил. — Она хихикнула. — Слушай, что мы все о Шмакове и о Шмакове? Что у вас с Дариной случилось? Она так переживала, так переживала.

Но произнести «переживала» Фурсова умудрилась так, что только идиоту было бы непонятно, что переживала Грабина за себя, а не за пациента.

— Только по секрету, ладно? Я подозреваю, что она на мне испытала какую-то целительскую методику. У меня сильно скакнул уровень магической силы. За это я ей даже благодарен, но это было жутко больно, и я весь следующий день был не в себе. Ко мне даже целителя в Дальграде вызывали. Но результат порадовал.

— Да ты что? — удивилась Фурсова. — Чтобы Дарина бесплатно сделала кому-то хорошо?

— Поверь, сначала она мне сделала очень и очень плохо. Добровольно я бы на такое не пошел.

— Ну да, целители не слишком щепетильны, — согласилась Фурсова, — не все такие альтруисты, как Огоньков. Кстати, ты в курсе его новой инициативы?

— Какой?

Вчера вроде ничего нового не было, а сегодня мне было не до Огонькова, с утра до новостей я так и не дошел.

— Он создает Лигу целителей, в противовес Гильдии. Для тех, кому важнее помогать людям, чем зарабатывать деньги. Дарина сегодня утром так злилась, когда мне новости пересказывала.

Говорила Фурсова о злости подруги радостно — своим шантажом Грабина превратила сомнительную союзницу в безусловную противницу. А теперь еще выяснилось, что шантаж оказался напрасным. Ничего, Огоньков тоже поначалу не хотел считаться благотворителем. Глядишь — и Грабину перевоспитаю…

— Что-то мне подсказывает, что вступление в Лигу не бесплатное…

— Конечно. Нужно же на что-то ее оформлять, — согласилась Фурсова.

Вот же жук этот Огоньков, все случившееся поворачивает к своей выгоде. Хотя, конечно, противовес Гильдии нужен, и как раз сейчас он мне очень удобен, потому что Живетьева будет отвлекаться еще и на Огонькова, которого недавно почитала букашкой, не стоящей внимания.