Не имей сто рублей

Распрощавшись с Фарохом, мы двинули в ночь. Примерно через час подъезжали к Тахта-Базару. На въезде свернули направо и вдоль реки, чтобы не светиться в самом поселке, направились в частный сектор. Попетляли по проулкам и подъехали к дому Агаира.

— Шакур, садись за руль и жди меня, — сказал я, выскакивая из УАЗа.

Во двор пробирался тихо, крадучись, но меня всё равно услышали. Когда я подходил к дому, дверь внезапно открылась, и на пороге появился хозяин с ружьём в руках.

— Ты забрался не в тот дом, наркот хренов, — сказал он и взвёл курок.

— Спокойно Агашка, спокойно. Это я.

— Волчара ты? …… Жив? — первый раз в жизни он назвал меня по прозвищу.

— Тихо ты, душман местного розлива, разбудишь всех. И ствол опусти, пристрелишь ненароком.

— Никто не спит, мы только собирались ложиться. В этот момент дверь распахнулась на всю ширину проёма, и мне на шею кинулось белокурое создание. Среагировать я успел в самую последнюю секунду и еле-еле удержался на ногах.

— Волк, Волк, я так переживала, мне столько надо было тебе сказать, — душа меня в крепких объятиях, шептала девушка.

Я приобнял её, и похлопывая по спине, с трудом проговорил:

— Если ты и дальше так будешь продолжать, то ничего мне сказать не сможешь. Я задохнусь в твоих объятиях.

Она слегка смутилась и отпустила меня.

— Ирина, иди в дом, не надо шуметь во дворе, — сказал я. — Агаир, я не один, со мной друг. Только ничему не удивляйся, я сейчас позову его.

И направился к воротам. Позвал Шакура и мы все прошли в жилище.

Когда уселись на просторной кухне, первым моим вопросом была судьба моих товарищей.

— Старшина, они здесь, в Тахта-Базаре. Их захватили американцы, держат на бывшей «губе». Пробраться туда не реально, охрана периметра усилена, дополнительный электрический забор, видеокамеры с ИК подсветкой, дозорные, наблюдатели на вышках. В общем, всё жёстко.

— Скажи мне одно, офицерские дома не заняты американцами?

— Нет, там живут бывшие военные Туркменской армии.

— Вот и отлично. Тогда вопрос спасения решён, но это сейчас не самое главное. Ирина, скажи, почему ты до сих пор не уехала?

— Только сегодня сняли блокировку посёлка, — вмешался Агаир. — Если бы вы приехали вчера, то нарвались бы на посты американцев.

Ирина стояла и молчала, рассматривая Шакура. Он же, не привыкший к такому поведению женщин, был в смущении.

— Так девочка, собирай свои вещи и будь готова к дороге. И не смотри так на моего друга. Он афганец, а у них женщины себя так не ведут, и вообще — не присутствуют при мужских разговорах. Марш из кухни.

Ирина фыркнув, ушла к Мадине и, судя по возне, стала укладывать свои вещички.

— Я ей очень понравился? — спросил Шакур. — Она на меня так смотрела….

— Нет, друг Шакур. Она просто любопытная девчонка, и ни разу не видела афганцев, — ответил за меня Агаир. — Старшина, я так понимаю, у тебя есть план?

— У меня есть План, у меня на той стороне килограмма два Плана, — попытался пошутить я.

— А, в общем, такой вопрос — твоя жена машину водит?

— Да, но прав у неё нет.

— Тогда делаем так — Мадина пусть берёт твою машину и везёт эту баламутку из поселка, пусть даже в соседний. После того, как мы здесь нашумим, амеры опять всё перекроют.

— Ирина говорила, что у неё тетка в Байалиме, и она, наверное, переживает.

— Вот, пусть к ней и едут. Там они будут вне подозрений и в относительной безопасности.

И тут вновь в комнату ворвалась фурия, сверкая зелёно-голубыми глазами:

— А кто дал вам право за меня решать? Я остаюсь с вами, — категорически заявила она.

Я встал и вытолкал её из кухни, чтобы поговорить с глазу на глаз.

— Послушай, Ирина. То, что мы затеваем, смертельно опасно, и я не собираюсь тащить тебя в Афганистан. Ты молодая, тебе надо учиться, а не портить свою жизнь по сиюминутной прихоти.

— Как ты не понимаешь….. Ну … я …. Я не хочу тебя потерять, а тебя могут убить.

— Ну, что с вами делать, женщины? Напридумаете себе всякого, потом расхлёбывай. Ирина, ты меня не знаешь. Не знаешь обо мне ничего: женат я или нет, сколько мне лет и кто я такой.

Она насупилась и готова была расплакаться. Шмыгнув пару раз носом, успокоилась и произнесла:

— Почему вы, мужчины, всегда решаете за нас — кого нам любить, с кем быть и кто нам подходит по возрасту. Если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Я помучаюсь и выкину тебя из головы. Ты дал мне надежду на отношения, когда спас меня.

— Когда? — удивился я.

— Когда оставлял меня у своих друзей, сказал, что поводите за нос американцев. И дал понять, что вернёшься за мной.

Я просто был в оцепенении — чёрт бы побрал эту женскую логику. Никогда не понимал, как они мыслят. Наверное, в этот момент, всё отразилось на моем лице. Ирина встала, встряхнула головой и с вызовом спросила:

— Ну? Нравлюсь я тебе или нет?

— Конечно, нравишься.

— Ты так говоришь, чтобы успокоить меня. Ладно, тема закрыта, я готова в дорогу.

Подумав, я проговорил:

— Оставь мне свой адрес, если не жалко, или телефон.

— Зачем? Я ведь тебе безразлична.

— Я такого не говорил. А нужен он мне для того, чтобы был повод навестить тебя. Таким образом, ты дашь мне надежду, если я выберусь из всего этого дерьма.

— Но и не сказал, что нравлюсь. Так зачем меня навещать?

— Хорошо, не буду настаивать. Если ты готова, то иди к машине Агашки. Уже сегодня будешь у тётки.

— Дурак, какой же ты дурак. Так и останешься одиноким Волком. Хорошо, я оставлю адрес Мадине, тогда точно вернёшься, хотя бы сюда, — сказала она и вышла во двор.

«Ннда, — подумал я, — теперь действительно надо выжить.» Потому что ждать меня будет не только моя старая мама, но и эта взбалмошная, взрослая девчонка или молоденькая женщина, смотря как глянуть.

Я зашёл на кухню, когда Мадина забирала ключи от машины Агашки. Пожелал им спокойной дороги и прошёл на свое место за столом.

— На чём мы остановились?

— Ты спрашивал про старые офицерские дома.

— Ах да, сейчас проводим женщин, и я вас посвящу в свой план.

Мы вышли во двор и открыли ворота. Мадина завела машину, Агаир нагнулся к окну с наставлениями. Я же, молча стоял с другой стороны. Ирина не выдержала и, выйдя из машины, подошла ко мне.

— Как хоть твоё имя, Волк?

— Владимиром нарекли, — улыбнулся я.

Она обняла меня и жарко поцеловала. Когда я хотел ответить, отстранилась и сказала:

— Прощай, Волк Владимир.

— До встречи Ирина … ДО ВСТРЕЧИ.

— Опять даёшь надежду? Ну, хорошо, и я тебе дам. До встречи, Володя, — и помахав рукой, запрыгнула в авто.

Мадина тронула машину, и через несколько минут огни задних фонарей исчезли за поворотом.

— Агаир, запирай дом, и поехали в тайник, по дороге всё расскажу. Ждём тебя в машине.

— Я мигом, — сказал он и побежал накинуть рубаху и запереть дом.

Ехали не спеша, всё же ночь на дворе, и шуметь в посёлке не хотелось. По дороге я рассказал вкратце о своих приключениях, об угрозе кишлаку Маручак. Агашка поделился своими новостями. Сказал, что с парнями всё в полном порядке. Они уехали ещё днем, загруженные как надо.

К землянке мы подъехали ещё до полуночи, так что, время было, и мы стали загружать машину. Наконец пригодились ПЗРК. Два я оставил на всякий случай, а шесть мы загрузили в «Буханку». С нашего первого посещения этого места, арсенал заметно прибавился — мы воспользовались флешкой и грабанули ещё пару складов команды Ильяза. Закинули в машину четыре ящика с автоматами АК-74М, магазины и патроны к ним. Зная своих бойцов, я взял нашу гордость, малошумную крупнокалиберку «Выхлоп». Её мы прихватизировали на базе в Уральске. Это для Родного. Добавил «Печенег» для Кудри и боеприпасы ко всем этим прелестям. Шакур стоял и рассматривал стену с оружием. Видно было, что ему что-то понравилось, но он стесняется спросить. Я подошел к нему и сказал, чтобы он выбрал на свой вкус. Шакур взял в руки СВУ и вопросительно посмотрел на меня.

— Бери, она твоя. Это мой подарок. И на тебе вот это, — я протянул ему АПС в деревянной кобуре.

Разгрузок у нас было мало, всего пять штук и две специализированные переносные системы с «кемелбеками». Одну мы приспособили под «Выхлоп», подбирая карманы по размеру. Вторую — под «Печенег». Также, я вскрыл коробки с униформой в старой расцветке «3-color desert.» и немедленно переоделся. Сказал, чтобы Шакур тоже подобрал себе форму. И он стал искать подходящий размер. Агашка стоял в стороне, и тоже хотел было переодеться, но я его остановил.

— Нет Агаир, тебе с нами нельзя. Ты здесь нужен и в гражданской одежде. Можешь достать ещё одну машину?

— А чё её доставать? У меня есть мой старый «Жигулёнок». Ну тот, зелёный, помнишь?

— Он на ходу или как?

— На ходу, только бензин из канистры долить — заводи и езжай.

— Отлично, закидываем несколько коробок с формой и едем.

УАЗ мы загрузили почти под завязку. Оставалось место для пары человек, а нам больше и не надо. Закрыв землянку, спешно подмели следы, уселись в УАЗ и поехали обратно в посёлок.

Заехали во двор Агаира. Я с Шакуром пошёл к домашнему тайнику, а Агашка направился в гараж пригнать машину. Когда я открыл дверь-стенку, Шакур был в восторге, и сказал, что дома сделает точно так же. Открыв металлический ящик, достал проверенные очки ночного видения и передал их Шакуру. Снял со стены три «Кипариса» и на все прикрутил глушители, планками мы их оборудовали давно. Поэтому, поставил коллиматорные прицелы открытого типа «Хакко панорама», пристегнул одноточечные ремни и тоже передал всё Шакуру.

— Неси всё в машину и возвращайся, — сказал я ему.

А сам снял со стены АЕК, поставил прицельный переходник и прикрепил ему тактический «АГОК». Достал из ящика подствольник и тоже пристегнул на место. Сюда я уже повесил трёхточечный ремень. Хотел укомплектовать остальные АЕКи, но передумал, мы и так нормально будем вооружены, а лишнее таскать никому не нужно. Просто взял ещё один и на прицельный переходник поставил коллиматор. Этот автомат я намеревался передать председателю.

Подошёл Шакур. Я загрузил его ящиком гранат «ВОГ» и ящиком патронов к «Кипарисам». Вытащил из другого ящика ремни и кобуры, нацепил один на себя. Слева повесил подсумок, справа — открытую кобуру. Снарядил магазины ГШ-18 и вставил их в подсумок, сам пистолет зарядил и отправил в кобуру. Достал две набедренные тактические кобуры, в них тоже сунул по пистолету и запасные магазины — это для моих друзей. Вот, вроде и всё, можно идти. Подхватил груз и направился к «Буханке». С улицы послышался шум мотора. Это приехал Агашка.

— Шакур, бери вот этот пистолет-пулемёт, он для тебя. Мы пойдем налегке и без шума. Снаряжай магазины. Вот клипсы, сцепишь по два. Вот так, — и я показал ему сцепку.

Затем подошёл к Агашке, и сказал:

— Делаем так: ты на УАЗе едешь за поселок, туда, где был пост американцев и ждёшь нас там. В твоем «Жигуле» я оставлю вот этот автомат, — я показал на АЕК для Фароха, а так же четыре магазина к нему с патронами. — Передашь его Фарох-Аглы Сертакураеву. Запомнил? Агаир кивнул, а я продолжил:

— Он бывший председатель совхоза Кирова, его там все знают. Поблагодари его от меня.

— Сделаю старшина, но сначала надо вас дождаться.

— Да, именно так. Ждёшь нас. Мы приедем на твоих Жигулях, пересядем в «Буханку» и отправимся через границу, а ты в совхоз — на своей машине.

— Замётано, — и он сел за руль УАЗа.

Я подошёл к боковой двери, Шакур уже всё снарядил.

— Бери один «Кипарис», вставляй сдвоенный магазин, пойдёшь с ним, — сказал я Шакуру. Сам тоже взял ПП и примкнул к нему спарку. Достал из коробок ночники, один отдал Шакуру, один нацепил на себя. В помещении большего и не надо, и на долгий бой мы не рассчитываем — по 60 патронов на ствол нормально, плюс у меня ГШ в кобуре. А у моего товарища АПС через плечо, он с ним ни за что не хотел расставаться. Захлопнув дверь машины, я стукнул по борту, давая команду Агаиру. УАЗ рыкнул мотором и вывалился со двора. Я прошёл обратно к тайнику, достал два тактических фонаря Инфро-Красного света. Вернул на место стену и расставил всё по местам. Закрыв сарайчик, направился на выход. Шакур ждал у машины. Мы с ним закрыли ворота, и расселись по местам. Заведя двигатель, я глянул на часы, было без пятнадцати три ночи или утра — самое сладкое время для сна. Надеюсь, оно сыграет нам на руку.

По посёлку мы ехали не торопясь, узкими проулками и незаметными улочками. Нам надо было попасть в старый офицерский городок и не наделать шума. Когда добрались до места, я сказал Шакуру:

— Будь предельно внимателен, без причины не стреляй. Лучше никого не убивать, больше будет шансов уйти. Ну, а бить не стесняйся, вырубай конкретно. Я иду первым, ты меня прикрываешь. Всё как у вас, я видел, как вы ходите в горах. Вот, в таком духе и работаем.

— Понял тебя, Волк. Всё, как в пещерах.

— Вот-вот, так и действуем. Ну, с богом.

И мы свернули между домов в небольшой закуток. Пролезли в пролом забора и вдоль стены дома пробрались к нужному подъезду одной из трёхэтажек. Дёрнул дверь за ручку, и она со скрипом открылась. Мне показалось, что шумит она как сирена, но никто не среагировал. Блин, надо было маслица взять для смазки петель. Если в бункере так будет скрипеть, то ни о какой скрытности речи быть не может.

Вошли в подъезд и спустились к двери в подвал, на ней был навесной замок. «Вот чёрт, и ломика нет». Подергал замок и он открылся. «Ха, для понта висит». Мы тихо проскользнули в подвал, дверь здесь не скрипела. Я опустил на правый глаз прибор и включил фонарь. Невооруженным глазом его свет не видать, а вот со спец-очками отлично. Шакур повторил за мной и был приятно удивлён. Так мы прошли направо по узкому коридору, до торцевой стены дома, на которой висел электрощиток. Справа и слева подвального коридора были комнатушки с дверьми, приспособленные под кладовки, в которых местные жители хранили всякие всякости. Я открыл крышку щитка, там находились только предохранители, но если не знать секрета, то не обратишь внимания на маленький крючок внизу этого агрегата. Выдернул крючок из петли, и теперь коробка свободно поворачивалась вокруг верхней точки. Отодвинув её в сторону, увидел встроенную в стене кнопку. Всё, как рассказывал сержант-дедок. Мысленно перекрестился и нажал на неё, ожидая шума и грохота, но ничего такого не произошло. Лишь только участок пола рядом с нами тихо опустился вниз и отъехал в пустоту.

Мы посветили внутрь, там была нормальная бетонная лестница, ведущая в просторный коридор.

Я, молча, показал Шакуру, что иду первым и направился вниз. Спустился, осветил стены. Слева в стене была ниша, а в ней точно такая же кнопка. Оглянулся назад, Шакур стоял ко мне спиной, держал «Кипарис» направленный к выходу. Я нажал на кнопку, и плита открывшая проход, медленно поползла обратно и встала на место.

— Что тебя насторожило, Шакур?

— Мне показалось, что в подвал кто-то спустился.

— Это плохо, когда пойдём обратно, нас может ждать засада, — сказал я, а сам подумал: «Земля в подвале глиняная, утоптанная — следов наших не увидишь. В электрощитке я всё вернул в прежнее положение, сделал это на автомате. Значит, проход не найдут, пошарят в комнатках и успокоятся. Шанс есть, теперь всё зависит от удачи».

Махнул Шакуру и прицепил фонарь к глушителю. Откинул приклад и взял «Кипарис» наизготовку. Теперь надо двигаться быстро и осторожно. Шакур повторил мои действия и двигался за мной в пяти шагах. С той разницей, что я шёл вдоль левой стены, а он — вдоль правой. Проход оказался прямой и длинный, метров триста. Мы шли в хорошем темпе, пока не уперлись в стену. Ну вот, кажись, пришли. Я опять осветил стены. Теперь уже справа была такая же ниша с кнопкой. Подошёл к стене и приложил к ней ухо — ничего не слышно, глухо как в танке, придётся рисковать. Надеюсь, в это время здесь никого нет. И нажимаю кнопку, приготовившись к стрельбе. Стена открылась вовнутрь, повернувшись на оси в правом углу.

В открывшемся проёме света не было. Значит, комната пуста. Успех зависит от деталей, а эта деталь была в нашу пользу. Мы аккуратно вошли в помещение и осветили его — посредине стоял стол и три стула: два с одной стороны, один — с другой. Ясно, похоже, здесь они устроили допросную комнату. Значит, до утра здесь им нечего делать. Осветив дверь, я подошёл к ней. Посмотрел, открывается вовнутрь. Вот будет засада, если она закрыта на задвижку с той стороны. Тихонько потянул дверь на себя. О, радость! Она подалась без сопротивления. И луч света из коридора осветил часть пространства комнаты. Я выключил Фонарь и снял очки, подозвал Шакура и дал ему команду:

— Залезь на стол и выкрути лампочку. Так у нас будет преимущество, если придётся отстреливаться.

Шакур кивнул и принялся за дело. Я выглянул в коридор. Он был маленький, и из него вела лестница наверх, других комнат не было. Дожидаюсь Шакура и выкатываюсь в коридор. Тишина, посторонних движений нет. Пригнувшись, крадусь к лестнице. Шакур сзади. Выглядываю за угол — чисто. Жестом показываю Шакуру остаться на месте, сам на полусогнутых иду вверх. Дверь наверху лестничной площадки открыта. Никого не видно. Поднимаюсь на площадку, даю отмашку Шакуру, присаживаюсь на колено и быстро выглядываю в коридор. Вдоль длинного коридора в направлении от меня, идёт солдат, с М-4 наперевес. Оборачиваюсь, показываю Шакуру — стоп, иди на место. Встаю во весь рост и прислоняюсь к стене возле двери на площадку. Терпеливо жду.

Через пару минут слышу тихие шаги. Ага, возвращается обратно. Подошёл к двери, постоял, развернулся и начал движение обратно. Опускаю «Кипарис» и выглядываю за угол — спина солдата совсем рядом. Тихо выхожу, захватываю локтевым суставом горло и упираюсь коленом в спину. Солдатик выгибается и сипит, опускаясь на колени. Сдавливаю сильнее, пережимая вены и артерии на шее, от недостатка кислорода он выключается. Держу ещё для надежности и тихо опускаю тушку на пол. Нормально, минут через 15–20 очухается.

Подхожу к двери на лестницу, зову Шакура, он реагирует быстро и правильно. И сразу перекрывает вход в помещение с улицы. Шарю по карманам солдатика, но ключи нахожу на ремне. Беру связку и иду по камерам. Чтобы не будить людей, надеваю ночник и свечу ИК — фонариком через окошки камер.

Первая — двое местных, вторая — кажется, их солдаты, наверное, провинившиеся. Третья — пустая. Четвёртая — знакомое лицо, небритое, но знакомое. Это Ромашка лежит на спине и зычно храпит. Подбираю ключ, открываю камеру и тихо вхожу. Закрываю рот Роману и толкаю его. Он открывает глаза. Я улыбаюсь и подношу палец к губам. Он смотрит на меня и порывается что-то сказать, но я шепчу:

— Потом, сейчас надо уходить. Буди Миху, я держу коридор. И вышел на помощь к Шакуру.

Парни возились недолго, и уже через минуту вышли из камеры. Я указал им направление, но Роман задержался у солдата, хотел снять с него карабин:

— Оставь Рома, на мой ГШ и давайте быстрей к проходу.

Он бросил свое занятие, принял мой пистолет и направился вниз вслед за Михой.

— Шакур иди за ними, я прикрываю. И дай второму свой пистолет, он потом тебе его вернёт.

Шакур кивнул и тоже пошёл по лестнице. Я задом, держа на прицеле вход, иду вслед за ними. Бросил ключи на солдатика и скатился по лестнице. Когда мы спустились в допросную и закрыли дверь, я отдал один прибор и фонарь Роме.

— Родной, ведёшь Кудрю. Шакур ведёт меня. Мы первые.

— Волчара, да мы готовы за тобой хоть к чёрту.

— Потом благодарить будете, а теперь пошли.

И мы направились к подземному ходу. Наверху всё было тихо, сработали отлично, без шума. Теперь хотелось знать, что ждёт нас на выходе. Шакур уверенно вёл меня, я левой рукой держался за его плечо и следовал шаг в шаг.

— Ромка, нажми кнопку в нише слева, когда спуститесь. И поторопитесь за нами.

Мишка шёл за Родным, как я за Шакуром. Вот таким хороводиком мы добрались до конца туннеля.

— Родной, верни ночник, он мне понадобится. Когда мы шли сюда, в подвал кто-то спустился, у нас могут быть проблемы. Вы остаётесь внизу, мы разбираемся. У нас огневая мощь и относительно тихое оружие. Ждите команды.

— Поняли, ждём, — ответили парни, и я нажал кнопку прохода. Нахлобучил ночник и стал подниматься по лестнице. В подвале была слышна неразборчивая речь, но не английский язык звучал, а туркменский. Я облегченно вздохнул. В одной из дальних каморок был свет, дверь прикрыта и оттуда слышались пьяные голоса. Похоже, местные алкаши продолжили свой банкет в погребке, где обычно туркмены хранили вино.

Я жестами показал всем подниматься, но тихо. Когда парни были наверху, я вновь проделал трюк с элетрощитком — проход закрылся. И все, крадучись, прошли мимо шумной каморки.

Теперь все за периметром, осталось ещё убраться подальше от этого места. Мы аккуратно вышли из подъезда. В тени дома пробрались к пролому в заборе, забрались в ожидавшую нас «Копейку» и удалились восвояси. Время было — четыре часа утра нового дня.