Не имей сто рублей

Глава 12

Идя к старейшинам, я желал получить хотя бы ещё одну машину, так как видел у них в закутке два стареньких японских пикапа. В кишлаке МранзаИ, в основном, выращивали бахчевые культуры и, скорей всего, им пришлось выкупить эти машины для доставки овощей на самый большой базар этого района — в город Баламургаб. И я был твёрдо намерен позаимствовать один из них.

Старики отнеслись с пониманием после того, как я им объяснил, сколько народа поедет для поддержки переговорного процесса. И согласились выделить довольно приличную «Тойоту». Потом пришлось персонально поговорить со стариком, который едет на переговоры.

— Уважаемый, вы поедете в пикапе со своими телохранителями. Один из них сядет за руль, второй — в кузов, также в кузове поеду я и Батур. Мы берём пулемёт для весомости разговора. На переговоры пойдём вместе, чтобы я мог отслеживать ситуацию и вовремя подать команду, если что-то пойдёт не так.

— Хорошо, Гургый, если вы идёте со мной, то я спокоен, — хотя было видно, что он боится. Значит, сильно их запугали соседи. И меня раздражало прозвище, к которому я ещё не привык, но поделать с этим ничего было нельзя. Теперь только так, а не иначе, обращались ко мне все в этом поселении.

— Тогда, уважаемый, пришлите своих людей ко мне, вместе с машиной. Я поставлю им задачу и согласую действия.

— Когда их прислать?

— Да прямо сейчас, во двор к Шакуру, — сказал я и, распрощавшись, пошёл смотреть, как готовятся мои друзья.

Придя к дому Шакура, я был приятно удивлен, всё было приведено в полный порядок, машина загружена и подготовлена. Люди были собраны и готовы к действиям. Все собрались во дворе, места на достархане не хватало, поэтому, посредине этого пространства были расстелены ковры. Бойцы сидели в расслабленных позах, пили чай и обсуждали предстоящее. На помощь матери Шакура пришли две женщины из соседних домов, и неспешно подносили угощения и подливали чай. Меня немедленно усадили в центр импровизированного застолья, сунули в руки пиалу с чаем, и подвинули блюдечко с казинаками. Теперь я вместе со всеми пополнял запасы жидкости, глюкозы и калорий.

Солнце уже зашло за горы и на дворе были сумерки, ночь нам предстояла не легче, чем предыдущая. Вот, наконец, подъехали телохранители старика, имена у них были сложные и поэтому все называли их просто — Махид и Гурам. Вооружены они были китайскими АК-47. Одеты, как и положено в этом мире, только поверх всего были ещё и пакистанские разгрузки на три магазина и четыре гранаты. Их пригласили к общему столу и угостили чаем. Я выдержал паузу, дав людям напиться, и только после этого завел беседу:

— Кто из вас за рулем?

— Я, — сказал худосочный Гурам.

— Тогда слушай меня внимательно. Когда мы пойдём на переговоры, ты останешься в машине. Двигатель не глушишь. Будь готов сорваться с места и подобрать старика, а потом гнать со всей возможной скоростью.

— Но я должен охранять Уважаемого Гельды. (полное имя Гельдымерет, «гельды» — пришёл, тюркск., «мерет» — пятый месяц, фарси.)

— Он никуда не убежит, чтобы его охранять. А чтобы сохранить ему жизнь, ты нужен в машине. Всё понял?

— Понял.

— Теперь ты, Махид. От старика не отходишь ни на шаг, если начнётся стрельба, сразу пригибаешь его к земле. И мне неважно как, но твоя обязанность, чтобы ни одна пуля не попала в него. Хоть своим телом его прикрывай. Тебе тоже всё ясно?

— Ясно, но кто даст нам уйти?

— Я и Батур идём с вами, у нас пулемёт. Мы вступим в перестрелку, а вы тем временем, грузите старика в машину и уезжаете. Ещё вопросы есть?

— Нет вопросов. Наша задача — жизнь уважаемого Гельды.

— Всё правильно, и только, когда он будет в безопасности, вы можете вернуться и поучаствовать. А лучше, доставьте его в кишлак, этим вы только укрепите свою репутацию.

— Время подошло, пора в дорогу, грузимся по машинам и едем забирать Гельдымерет Ака.

Все наши моментально погрузились в «Буханку», только у нас вышла заминка — Махид хотел сесть рядом с водителем в кабине, пришлось его осадить. Пикап был неплохой, в кузове рядом с кабиной стояла металлическая дуга. Было удобно стоять и держаться за неё.

Эту роль отвели Батуру, он положил на дугу пулемёт, и стоял как исполин. Был бы на дуге вертлюг, можно было бы закрепить пулемёт, но Батур и так справлялся. Махед встал рядом с Батуром, а я сел на пол спиной к кабине. Всё равно смотреть было не на что, стемнело окончательно. Мы подъехали к дому старейшин. Гельды Ака вышел одетый по-праздничному. Понимает, что должен выглядеть солидно. Это вам не хухры-мухры, а переговоры. Я спрыгнул с машины и подошёл к нему.

— Уважаемый, какой дорогой лучше ехать в этот кишлак?

— По руслу речушки, оно сейчас пересохшее и дорога будет ровной.

— Значит, у них там будет блок-пост.

— Скорей всего.

— А есть ещё дороги ведущие туда?

— Есть, по горному хребту, и по ущелью.

— Какая из них более пригодна для машин.

— Та, что по хребту.

— Это хорошо, у них там тоже будет пост. А с хребта видно дорогу в низине?

— Видно, но только на небольшом участке, когда дорога из ущелья поднимается вверх на хребёт горы и дальше в кишлак ведёт уже только одна дорога.

— Вы это место хорошо знаете?

— Конечно, я же пешком там всё исходил, когда не враждовали.

— Хорошо, значит так, Гельды-Ака, едем по низине, пока с включенными фарами. Потом, когда будем подъезжать, гасим свет и останавливаемся. Пост у них, скорей всего, на верху, чтобы можно было просматривать и низину, и хребёт. Надо остановиться до того, как они нас смогут увидеть. Знаете такое местечко?

— Конечно, знаю, там дорога делает поворот, и идёт на подъём. Если остановимся, не доезжая до поворота, нас не заметят и звук машин не услышат.

— Тогда всё, садитесь в кабину и указывайте водителю дорогу по ущелью. Потом остановите там, где надо и сразу выключайте свет.

И вот наш караван был готов, детали уточнены, осталось действие по плану, если ничего не случится непредвиденного. За рулем УАЗа сидел Мишка. Я связался с ним и объяснил наши действия, он подтвердил, что понял. И мы начали движение. Ехали не быстро, и поэтому на дорогу ушло много времени, почти два часа, приходилось объезжать нагромождения из горных обвалов камней. Остановились внезапно, когда казалось, что тряска по каменным насыпям никогда не прекратится. Наш пикап встал и водитель потушил свет. Я скомандовал по рации:

— Кудря, стоп, глуши мотор и свет, — заодно, хлопнув по кабине пикапа, сказал Гураму, чтобы и он глушил.

— Харез, Назир, Шакур, идите сюда и прихватите Абдула.

Парни вылезли из УАЗа и подошли к пикапу.

— Гельды-Ака, скажите, сколько метров до соединения дорог?

— Километра полтора.

— Слышали, парни? Там на стыке дорог, скорей всего, будет пост. Ваша задача снять часовых, но самое главное — оставить их в живых. Сможете это провернуть?

Ответил первым Харез:

— Надо сначала узнать, сколько там человек, посмотреть подступы, мы же местность плохо знаем.

— Я упрощу вам задачу, вот вам два ноктовизора, у немцев позаимствовали, это как прибор ночного видения, только реагирует не на подсветку, а на тепло. Сразу увидите, сколько там человек. Если, конечно, у них пост не замаскирован, как был у вас.

— Навряд ли, у нас пост был вделан в скалу, а у них должен быть на хребте, перекрывать дорогу. Скорей всего, сооружён из камней.

— Надеюсь, но на всякий случай пошлю с вами Романа, будет прикрывать, если не получится взять живыми, — включил гарнитуру и проговорил.

— Родной, иди сюда, и возьми свою пуколку с ночником.

— Понял тебя, Волк, иду.

Подошёл Роман и я объяснил ему, что от него требуется. Потом сказал нашим афганским друзьям, чтобы шли налегке и оставили тяжёлое оружие. У Шакура был АПС с глушителем, и он им успешно овладел. А для остальных у нас были «Кипарисы», оставшиеся после освобождения Ромки и Михи. Как знал, что пригодятся, их было у нас ровно три штуки: для меня, Романа и Мишки. Все с ПБСами. Даже, если не удастся сохранить живых на посту, шум будет минимальный. Роман помог Харезу и Шакуру разобраться с ноктовизорами, и пожелав им удачи, мы отправили парней на разведку и захват языков. Ожидая выхода на связь, мы рассосались по скалам и заняли позиции вокруг нашей стоянки. Время растянулось как резиновое, и казалось, прошла вечность, когда в наушнике сработал динамик:

— Волк, Содику.

— На связи, — сразу откликнулся я.

— Пост взяли, все живы, можете подъезжать.

— Принял, выезжаем, вы нас увидите.

— По машинам, — скомандовал я уже громче, и наш скромный отряд стал собираться и грузиться.

Подъехали к посту через полчаса, всё же, дорога была не для машин. Наши разведчики все уже были там, и было трое местных, связанных по рукам и ногам.

Двое совсем ещё мальчишки, и только один взрослый мужик, которому сильно наподдали. Под левым глазом была большая гематома, так что, он с левой стороны был очень похож на опухшего китайца. Наверное, оказал сопротивление. В голове у меня мелькнули смутные подозрения, не может такого быть, чтобы агрессивный кишлак, который живёт грабежами и налётами, на посты охранения послал неопытных юнцов. Я отозвал Шакура в сторонку, и спросил, как всё прошло.

— Нормально, эти двое спали, дежурил только вон тот. Парнишек повязали без проблем, а тот, здоровый гад, хотел понять шум, вот и досталось.

— Шакур, я рад, что никого не убили. Ты просто не представляешь, как это хорошо.

— Почему?

— Думаю, этот кишлак к набегам не причастен.

— Уверен?

— Нет, но завтра всё выясним. Ладно, разговаривать с ними нечего, ребятишки напуганы, а мужик вон, волком смотрит, ничего сейчас не скажет, у него зло кипит. Грузите их в пикап и поехали дальше. Связанных кинули в кузов, потом наши душманы (ничего обидного в этом слове нет, душман это — солдат веры, тот, кто служит по зову сердца, а вот, сарбоз — это тоже солдат, но призывник.) вернули мне Пистолет-пулемёты и разобрали своё оружие.

Люди расселись по местам, и мы продолжили движение. Дорога по хребту после приключений в ущелье, казалась магистралью. Из горного массива плавно переходила в высокие сопки, и была накатана как хорошая грунтовка. Ехали без света, дав водителям очки ночного видения. Здесь можно было не опасаться, что куда-нибудь влетим, всё было ровно и гладко. На подъезде к кишлаку нашли хорошую низину между сопок, туда и спустились.

Файзуло и его расчет развернули миномёт, и мы пошли с ним искать наблюдательный пункт. Рома и Мишка знали своё дело и, забрав своих напарников — Шакура и Абдула пошли искать позиции и окапываться там. Харез и Назир тоже не дремали и ушли выбирать себе точки наблюдения подходов к этой низине. Работа кипела. Только нашим пленникам было не сладко. Поставьте себя на их место. Кому приятно валяться в кузове машины связанными и с кляпами во рту?

Мы с Файзуло нашли две прекрасные позиции, кишлак был как на ладони. Одну как основную, другую, если придётся отходить. Доложились Роман и Мишка, они тоже начали обустраиваться. Оставалась только одна решённая проблема — нехватка радиосвязи. Пришлось беспокоить Шакура и сказать, чтобы отдал ещё одну рацию миномётчикам. В принципе, справимся, у снайперских пар было по одной рации, у меня с Батуром тоже одна на двоих. А вот миномётчикам надо было две. Файзуло должен был оставаться на НП и корректировать огонь. Правда, огня этого было — всего четыре мины, но как сказал Роман, наш миномётчик был опытным, и можно быть уверенным, что положит мину, куда надо. Шакур принёс рацию, отдал старшему расчёта и умчался назад к Ромке. Мы проверили связь, всё было прекрасно. Старший расчёта команды понимал и умел обращаться с этим устройством. Я не стал оставаться с командиром миномётчиков, дабы не отвлекать его, когда он принялся за работу с дальномером, устанавливая координаты наведения.

Спустившись к машинам, подошёл к старику и поинтересовался, как у них дела.

Он очень волновался, его охрана тоже, скорей всего, изнывая от безделья. Я постарался их успокоить и сказал, чтобы расслабились и отдыхали, до рассвета оставалась пара часов.

Взяв флягу с водой, направился к пленным. Они не спали, а старший из них пытался развязаться. Когда я залез в кузов, все уставились на меня испуганными глазами. Как нашкодившие и пойманные детишки. Я помотал головой и сказал:

— Ах, не хорошо дорогой, видно тебе мало досталось. Хочешь, добавлю ещё?

И мужичок зло блеснул на меня глазами. Молодые же притихли, боясь, что и им достанется.

Я обернулся к ним и спросил:

— Пить хотите?

Юноши дружно закивали.

— Рты развяжу, кричать не будете?

Вновь синхронно замотали головами, только в отрицательном жесте. Я подтянул одного из них и прислонил спиной к кабине, развязал кляп и дал напиться из фляги. Пил он жадно, проливая воду на себя.

— Да не торопись ты так, не отберу, пока не напьешься.

Он в ответ промычал: «Угу», — и стал пить более размеренно. Когда напился, я хотел завязать кляп на место. Но парнишка умоляюще стал говорить:

— Не надо, я шуметь не буду. Если бы вы хотели нас убить, то убили бы не задумываясь.

— А ты не боишься, что мы можем много бед наделать в вашем кишлаке?

— Крик мой всё равно никто не услышит, предупредить не смогу, я связан, и вон эти двое, постоянно здесь, — и он указал на охрану старейшины.

— Хорошо, надеюсь, от тебя проблем не будет, — и я не стал завязывать ему рот. Подтянул второго молодого к кабине и так же прислонил. Развязал рот и дал напиться.

— А ты? Обещаешь вести себя тихо?

— Да, да, конечно, шума не будет.

— Поверю на слово, но если будут проблемы, пристрелю и не посмотрю, что вы ещё не мужики, — и я продемонстрировал свой ГШ. Парнишки отстранились, но промолчали. Потом, посмотрел в сторону мужика, и скорее, сам себе сказал:

— А что мне с тобой делать, дост? Ты, вон какой ретивый, рот развяжи, кусаться начнёшь. Как нам с тобой быть? Пить, небось, тоже хочешь?

Мужик утвердительно кивнул.

— Кричать и кусаться не будешь? — и снова утвердительный ответ, показывающий, что он принимает правила игры.

— Хорошо, поверю, — и подтянул его спиной к борту, снял кляп и тоже напоил.

— Ну что же, раз мы пришли к взаимопониманию, можно и поговорить. Только не кидайтесь отвечать все сразу, кого спрашиваю тот и отвечает. Усекли?

В ответ кивание головами.

Как выяснилось, мужика звали Анзур, с ним был его сын, а второй парнишка из беженцев.

Что за беженцы? Да из кишлака КаркАб, неужели мы не знаем, что американцы бомбили соседний кишлак? Мы знали, и знали, почему его бомбили. А когда я ему назвался как Гургый Хан, тогда он вообще залопотал как заяц. Клялся, что в их кишлаке американцев нет, и что мы друг другу не враги. Пришлось его успокоить, сказав, что кишлаку ничего не угрожает, если они докажут, что не причастны к ограблению жителей МиранзаИ. И тут его прорвало, он ругался и поминал плохими словами какого-то Важита. Я осадил его словесный поток.

— Успокойся и расскажи всё по порядку. А то, если не прекратишь, в морду дам.

Он угомонился, помолчал пару минут и начал:

— Важит, сын шакала, жил у нас в кишлаке. Воришка и жулик, его за это неоднократно били. Привязывали к позорному столбу и закидывали всякой тухлятиной. Но горбатого только могила исправит. Два месяца назад он пропал из кишлака, и все о нём забыли, думая, что он сгинул или его убили, когда залез в дом к кому-то богатому.

— Так, уже интересно, и что дальше?

— Где-то, месяц назад, он объявился с вооруженными пуштунами, приехали на трёх машинах. А он ходил среди них и указывал, у кого дом побогаче, злорадно приговаривал, что всем припомнит обиды.

— Стоп, значит, ваш кишлак тоже грабили те же люди?

— Не знаю, те или другие, но их привёл сын шакала Важит.

— Из какого кишлака эти пуштуны?

— Видел я среди них двоих знакомых мне на лицо, они точно из кишлака Бадар МусазаИ.

— Достаточно, я могу развязать вас, если обещаете не предпринимать ничего против нас и не делать попыток бежать. От этого зависят наши отношения с вашим кишлаком.

— А что будет? — спросил один из парнишек.

— Мы хотим переговорить с вашими стариками, или кто у вас там? А если вы побежите, моим бойцам придётся стрелять и они наверняка убьют вас. Тогда договориться будет сложней. Если всё будет нормально, мы вас завтра отпустим, и вернём ваше оружие.

— Конечно, Гургый Хан, мы не хотим с вами ссоры, нам лучше иметь вас в союзниках, чем враждовать. Клянусь Аллахом, что не доставим проблем, — сказал Анзур.

Такую клятву можно ждать только от искренне говорящего человека, не один мусульманин не поклянётся Аллахом, если намерен обмануть. Ещё страшней может быть только клятва именем Аллаха на Коране. Я подозвал Махида и спросил:

— Что-нибудь из еды есть?

— Хлеб.

— Дай им. Пусть поедят, — а сам стал развязывать пленников. Они облегчённо расправили онемевшие руки и ноги, потом спросили разрешения встать, чтобы кровь разошлась по суставам. Я им разрешил, но предупредил, чтобы в туалет ходили под присмотром кого-то из охраны, и по одному. Гурам принёс большой чурек и разломил его на три части. Пленники, попросили воды, но кто-то из миномётчиков принёс им котелок чая и кружки. Время шло к рассвету и пора было связаться с ребятами, узнать, что у них там.

— Родной, Волку.

— На связи.

— Что у вас?

— Окопались, наблюдаем. В кишлаке задымились тандыры. (тандыр — печь для приготовления пищи)

— Понял, ещё полчаса и мы выезжаем.

— Кудря, как вы?

— В норме, тоже зарылись. Наблюдаем. Пока всё спокойно.

— Файзуло, ответь Волку.

— Слушаю.

— Рассчитал возможные удары для большего повреждения?

— Да, погрешность метров пять — шесть.

— Для мины нашего калибра это отлично.

— Гарантирую, — гордо произнес Файзуло.

Ну, вот и всё, основные ударные силы готовы, осталось настроить старика и его охрану на правильный лад. И я подошёл к «Тойоте», в которой он сидел и дремал.

— Просыпайтесь, Гельды-Ака, приводите себя в порядок, через десять минут выезжаем.

Старик дёрнулся, как от толчка, видно он сам не ожидал, что уснёт, потёр глаза и попросил Гурама полить ему воды, чтобы освежить лицо. Когда он закончил, я с ним заговорил:

— Вы готовы, уважаемый?

— Готов, но первый раз мне не по себе.

— Не опасайтесь ничего, пока вы отдыхали, я поговорил с пленными. И судя по их рассказам, жители кишлака Сих не причастны к нападениям на вас.

— Вы уверены?

— Уверен, у них беженцы из КаркАба. А беженцы к бандитам не пошли бы. Если только сами не бандиты. Насколько мы все знаем, КаркАб был дружественный кишлак и для вас, и для Маручака.

— Спасибо, Гургый, что успокоили старика, теперь мне будет легче.

— Но всё равно, уважаемый Гельды, не расслабляйтесь, нас могут принять за бандитов. Их ведь тоже ограбили, как и ваш кишлак.

— Я понимаю, главное теперь разговаривать знаю о чём.

— Тогда загружаемся и выезжаем?

— Да, уже светло, и скоро выйдет солнце. Пора, кишлак уже проснулся.

Я прошёл в кузов машины и обратился к пленникам.

— Вы двое, садитесь спиной к кабине, один — слева, другой — справа. В центре встанет наш боец. Анзур, ты садишься спиной у борта напротив меня. Махид, садись на борт со стороны пассажира, чтобы легче выпрыгивать.

— Все готовы? Гурам, поехали.

— Всем на связи. Коробка в пути, встанем на центральной площади возле минарета. Предельное внимание, о подозрительных движениях — доклад.

И наш пикап бодро поехал в гору, выезжая на дорогу к кишлаку. Когда мы перевалили за сопку и стали спускаться к кишлаку, нас заметили. Детей выбежавших уже на улицу, немедленно загнали по домам и стали закрывать дворы.

Нас явно принимали за бандитов и в этой ситуации можно было ждать самых неожиданных ходов со стороны местного населения. Я встал и нагнулся к водителю:

— Гурам, выезжаешь на площадь и разворачиваешься к выезду из кишлака, двигатель не глуши.

«Тойота» браво выскочила на площадь возле минарета, развернулась и встала передом к дороге, по которой только что приехала. Я обратился к пленникам:

— Сидите пока в машине и не дёргайтесь. Махид, посматривай за ними. Батур, выходим на площадь. Без резких движений стоим и привлекаем внимание, будь готов прыгать за ближайшее укрытие.

Мы спрыгнули с грузовичка и медленно отошли от него в сторону площади.

— Родной, как нас видишь?

— Как двух придурков посреди арены.

— Кудря?

— Аналогично. Движения вокруг нет.

Так мы простояли минут десять, потом открылась дверь одного из зданий, по видимому, медресе. И из него вышло три вооруженных человека. Немного постояли, как бы раздумывая, и медленно направились к нам.

— Родной? Видел откуда они вышли?

— Видел, контролирую.

— Что там в окнах?

— Дети и двое взрослых. Взрослые стараются оттащить любопытных.

— Понял, смотрим в оба.

Один из приближающихся чуть отстал, а двое подошли к нам. Батур не стал дожидаться и начал говорить первым:

— Доброе утро, мир вашему дому.

— И вам — доброе утро. Если пришли с миром, то добро пожаловать.

— Мы пришли вести переговоры с вашими Старейшинами и привезли представителя МиранзаИ.

— А что делают наши люди в кузове вашей машины?

— Они свободны, их удерживает только клятва Аллахом, что они не будут мешать нам.

— Но почему они дали такую клятву?

Тут вмешался я:

— Я вынудил сделать их это, нам пленники были не нужны, нам нужны были союзники.

— Как это понимать?

— Мы захватили ваш пост, где эти люди достойно несли службу, но мы не стреляли и не убили их, чтобы доказать свои мирные намерения. Я объяснил им это, и потребовал дать клятву в том, что если я развяжу их, они не сделают попыток убежать.

— А кто ты? Я тебя не видел в этих краях, ты не мусульманин, говоришь почти как мы. Ты шурави (советский пушту). Только шурави — прежде чем напасть, пытались договориться миром.

— Ты прав, я шурави, но меня ты знаешь или слышал обо мне. Меня называют Гургй-Хан.

Он поклонился и сказал:

— Гургй-Хан, покажите свои добрые намерения, освободите от клятвы наших людей.

Я повернулся назад и крикнул:

— Махид, верни нашим гостям их оружие и пусть подойдут сюда.

Махид спрыгнул с машины, вытащил из кабины их снаряжение и отдал нашим пленникам.

Анзур и его парнишки приняли оружие, выбрались из кузова и подошли к нам, встав у меня за спиной. Всё свое снаряжение они держали в руках и не пытались его привести в боевое состояние. Я повернулся к ним и проговорил:

— Анзур, я освобождаю тебя от клятвы данной мне, ты выполнил все условия и теперь вы свободны от любых обязательств передо мной и Аллахом, — и только после моих слов Анзур, его сын и парнишка вышли из-за нашей спины и перешли на сторону своих соплеменников. Переговорщик заговорил снова:

— Гургй-Хан, вы достойный и справедливый воин. Мое имя — Лазар и для меня честь разговаривать с таким человеком. Вы доказали свои мирные намерения, теперь я позову того, кто имеет право говорить за весь кишлак, — и он дал команду бойцу, отставшему чуть ранее и стоящему в стороне. Тот легкой трусцой побежал к медресе. Ждать пришлось недолго, через пять минут с посланником вышел ещё один человек, одетый в национальную одежду с чалмой на голове. Оружия в руках у него не было.

— Лазар, скажи, кто ваш человек?

— Это глава нашего кишлака, Заур-бек.

— В таком случае, я тоже должен уступить место старшему, тому, кто может говорить от всего кишлака МиранзаИ, — сделав шаг в сторону, я снова обратился в направлении машины:

— Махид, настала очередь Гельды-Ака, теперь они просто обязаны договориться.

Махид открыл дверцу машины, и из неё выбрался Старейшина, размял ноги и неспеша направился к нам. Исполняя мои установки, Махид следовал за ним как тень.

К нашему пятачку Заур и Гельды подошли одновременно. Обменялись приветствиями, потом Заур пригласил всех в медресе, дабы за чаем обсудить наболевшие проблемы.

Я сразу связался со своими:

— Родной, Кудря нас приглашают в дом. О подозрительных движениях в кишлаке, сразу — доклад.

— Приняли, сами не теряйте бдительности.

— И так весь, как струна, чую нехорошее.

— Будь спок, прикроем.

— Коец связи, я только на приеме, — сам подошёл к машине, где сидел Гурам.

— Слушай, подъезжай вон к той стороне медресе, заедешь в этот закуток задом, чтобы в спешке не разворачиваться и глуши мотор. Останешься в машине, смотри по сторонам.

На посторонних не отвлекайся. Мы на тебя надеемся.

— Понял, сделаем, — и он включил передачу и повёл машину в указанном мной направлении.

А наша кавалькада направилась к зданию. Со стороны процессия была очень интересна, впереди двое стариков со своими телохранителями, которые шли по бокам от них.

Чуть отстав, шли я и Лазар, правее и немного сзади меня — Батур, а слева сзади от Лазара — его боец. Тоже было очень похоже, что мы идём с телохранителями, хотя и сами были вооружены до зубов. Внутри нам отвели просторную комнату, а старики зашли в другую, чуть поменьше, оставив свою охрану снаружи возле двери.

Мы расположились на большом ковре возле глухой стены комнаты. Охране дали небольшие подушечки, чтобы и они могли сесть. И когда нам стали разносить чай, на связь вышел Ромка:

— Волк, Родному.

— Здесь Волк.

— По руслу с востока в кишлак едут три пикапа с вооруженными людьми. Расстояние — три километра.

— Кудря, ты видишь их?

— Пока нет.

— Наблюдайте, без команды не стрелять, — я посмотрел на Лазара и спросил: — Вы ждёте гостей? Или это ваше подкрепление едет сюда.

— Что? Где?

— По руслу реки в кишлак спускаются три машины с вооруженными людьми. Это ваши люди?

— Нет, все наши в кишлаке, а вы откуда знаете?

— У нас на сопках остались наблюдатели. И они мне доложили по связи.

Лазар вскочил с места и начал распоряжаться — велел охранникам войти в комнату к старикам и запереться там. Позвал ещё какого-то бойца, что-то сказал ему и тот умчался наружу. Через три минуты в кишлаке стали слышны удары по подвешенной на цепи большой железяке. «Вот как, когда мы ехали сюда, такой суеты не было. Значит, нас опасались, но за бандитов не принемали. А здесь сразу тревога по кишлаку».

— Кто эти люди, Лазар?

— Ааа, опять Важит бандитов привёл, сейчас грабить будут. Всё, что ценное на их взгляд, — овец уведут, у кого дома остались. У нас вооруженных мало, мы не сможем им противостоять.

— Лазар, давай с ними покончим раз и навсегда.

— Как?

— Ну, мы тоже не с пустыми руками пришли, пусть это тебя не волнует. Отдай приказ своим людям занять оборону в медресе и пусть нашего водителя сюда направят от моего имени.

— Не знаю, что ты задумал, но надеюсь, мы покончим с этой бандой. А Важита я хотел бы лично зарезать, шакал — сын шакала.

— С бандитами разберёмся, а вот на счёт Важита не знаю, если уцелеет, он твой, — и я нажанл на тангенту.

— Файзуло, ответь Волку.

— На связи Файзуло.

— Сможешь пару мин положить точно на площади?

— Легко.

— Машины видишь? Как встанут на площади, беглый двумя. А чёрт, да ложи все четыре и сворачивайтесь.

— Кудря, Родной?

— Здесь.

— Кудря, как встанут машины, гаси движки, чтобы не сбежали. Родной, как только упадёт первая мина, работаешь ты. Кудря помогаешь, для спецэффекта. Вас никто не услышит, а если начнут разбегаться как тараканы, то вступают Шакур и Абдул, тут уж нечего скрываться. Ну и мы поддержим со своей стороны.

— Волк, подъезжают, будьте готовы.

— Понял, до связи, — а сам крикнул в голос: — Всем внимание, на улицу не выходить, спрятаться за стены. Как отстреляют миномёты, из всех стволов добиваем бандитов.

Люди разбежались, занимая места понадёжней. И тут началось, раздался первый разрыв, он был очень близко. Садануло так, что от ударной волны поднялась пыль, а в комнату через окна влетело насколько осколков. Потом ещё взрыв, ещё и ещё. От пыли почти ничего не было видно, но во дворе раздавались стоны и крики. Ромка и Мишка работали вовсю.

— Волк, Родному.

— Здесь.

— Мы закончили. Двое трёхсотых ушли, скрылись за минаретом.

— Принял, — и быстро позвал Лазара.

— Двое скрылись за минаретом. Знаешь, куда могли пойти?

— Знаю. Идём, там живу я и дом муллы рядом.

— Батур остаёшься здесь, не допусти, чтобы со стариками что-то случилось.

— Понял.

И мы с Лазаром выскочили наружу. На улице пыль осела быстрее, поэтому зрелище открылось жутковатое, но отвлекаться было некогда. Мы рванули к минарету, обогнули его слева и увидели одного из бандитов, он лежал на земле и зажимал руками рану на животе. Сквозь пальцы сочилась кровь, он не смог бы её остановить, я выхватил пистолет и добил его, чтобы не мучился. Вновь вышел на связь Ромка.

— Волк, видел одного, он проскользнул во двор, а потом в дом.

— Принял.

И мы с Лазаром помчались дальше. Я ему на бегу проговорил:

— Эта тварь заскочила в чей-то дом.

— Там дальше только мой дом.

— Стоп, Лазар.

— В чем дело?

— Не спешим, надо успокоиться, тебе эмоции могут помешать.

— Хорошо, только пошли быстрее.

— Не надо торопиться, он теперь со двора нос не высунет, а твоя семья ему нужна как заложники.

— И что делать?

— Если попрём напрямую, он успеет кого-нибудь убить. Кто у тебя дома?

— Жена и две дочери.

— Значит он на женской половине. Давай так, ты войдёшь во двор, только не подставляйся, и заговоришь с ним, постарайся выманить его наружу. Если не выйдет, то хотя бы к окну подойдёт, с тобой переговариваться будет. Я останусь за дувалом, прицел у меня хороший и автомат бьёт точно, свалю гада, как только мелькнёт в просвет.

— Хорошо, тогда идём сюда, — и он повёл меня к дому муллы. Мы вошли во двор, он поговорил с хозяином дома и тот разрешил мне залезть на крышу дома. Лазар сказал:

— Там с дальнего угла видно весь мой двор и окна женской части дома. Только не появляйся раньше времени, пока я с ним не заговорю, а то заметит.

— Лазар… Не сомневайся, воевать обучены.

— Ну, я пошёл. Как услышишь наш разговор, так осмотришься.

— Давай, удачи нам.

Лазар выбежал со двора муллы, а я приставил лестницу и полез наверх. На крыше дома была расстелена сухая трава, видно готовили для хранения дынь. Так лучше, пучки травы свисали с крыши и меня, лежащего там, было бы очень трудно заметить. Я пригнулся и стал пробираться к противоположному краю. Подходя ближе, лёг и пополз. По периметру крыши шёл невысокий бордюр, который скрывал меня от посторонних взглядов. Добравшись до края, я услышал пистолетный выстрел и металлический звон. Не торопясь, протёр оптику тактического прицела ACOG, удобная вещь скажу я вам, прицел сдвоенный, с коллиматорной линзой наверху, оптика четырёхкратная, очень даже достаточная для такого оружия. Снял автомат с предохранителя и поставил на одиночный огонь. Приблизился к бордюру и. выставив ствол, огляделся. Лазар сидел во дворе рядом с воротами, спрятавшись за огромным чугунным казаном, и кричал:

— Важит, собака, ничему тебя жизнь не научила. Ты как ядовитая змея. С тобой по-человечески обошлись, приютили в кишлаке, дали жильё. Тебя же в горах подобрали побитого и замученного. А как людей отблагодарил? Как дикий пёс, укусил руку кормящего тебя.

— Лазар, ты ещё кровью умоешься, но сначала я твою семью распотрошу. Тебе ли говорить, как со мной обошлись, ты лично бил меня плетьми и не жалел.

— Это было справедливое наказание, не воровал бы, ничего бы не было.

— А что, мне надо было жить на ваши жалкие подачки?

— Тебе никто не мешал работать как все.

Тут Важит допустил ошибку, его сильно разозлили слова на счёт работы и он высунулся в узкое окно, чтобы послать подальше Лазара, но слова застряли в горле.

Я навёл маркер прицела ему в середину лба и плавно нажал на спуск. Грохнул выстрел и голова Важита исчезла внутри. Лазар выскочил из-за казана. И влетел в женскую половину дома. Теперь спешить было некуда, поставив ствол на предохранитель, я встал и пошёл к лестнице. На душе стало спокойно, мы наказали банду, и теперь, МиранзаИ и Сих обязательно договорятся и будут союзными кишлаками. А если старики договорятся о взаимной торговле, то вообще красота. В МиранзаИ есть водяная мельница, но очень мало хлеба, а жители Сиха выращивают рожь и пшеницу. Вот вам мир, дружба, жвачка. Спустившись, я прошёл во двор к Лазару. Его женщины вели себя спокойно, и казалось, не были напуганы. А хозяин выволакивал тело бандита во двор. Услышав мои шаги, он обернулся:

— Жаль Гургый, что ты его застрелил, его надо было на суд кишлака отдать. Забили бы камнями у столба, хоть помучился бы.

— Нельзя было рисковать, Лазар. Если бы я его только ранил, он мог такого наворотить, что не знаю, увидел бы ты своих дочерей живыми или нет. Брось его, пошли к медресе, нам надо переговоры закончить, а сюда людей пришлёшь. Вынесут эту падаль.

— Согласен, дело прежде всего, я быстро.

Его жена принесла воду, он вымыл руки и ополоснул лицо, одел перохан на голову, подобрал своё оружие и мы пошли к месту переговоров. Я вызвал на связь Родного:

— Что у вас, Родной?

— У нас порядок. Заканчивайте с переговорами, мы все бока отлежали.

— Ждите команды, мало ли.

— Да понятно, не глупые, жрать только хоцца.

— Кончай базар, Родной. Файзуло попроси организовать, они собрались и сидят без дела.

— Понял, до связи.

Тут заговорил Лазар, глядя на меня с хитринкой в глазах:

— Теперь мне понятно, как вы с американами разделались. У тебя хорошие воины, и связь есть, вон — оружие современное.

— Лазар, дело не в этом. Просто, прежде чем что-то сделать, надо хорошенько подумать. Исключить, так сказать, случайности. И чтобы все выполняли твои команды, тогда всё получится. А у вас разрозненность, даже в отрядах полевых командиров каждый мнит себя великим тактиком. Нет как такового, единоначалия.

— Как нет, а Ахмад-шах Масул? — спросил Лазар.

— А что Ахмад? Да, у него хорошие воины, и командир он отличный, но поддержки нет. Местные, за пределами Мазари-Шариф его не жалуют. Припасов нет, оружия мало. Куда с голым задом против авиации? Вот и раскатали его амеры. Теперь его разрозненные отряды в горах скрываются.

— А как же вы? Все знают, что американы Маручак разбомбили.

— Так они бомбили пустой кишлак, все жители кишлака живы и здоровы, кроме одной старушки, она там осталась.

— И где они сейчас?

— Жители МиранзаИ их приняли и пустующие дома отдали. Вы же приняли у себя людей из КаркАба?

— Да, а ты откуда знаешь?

— Оттуда, откуда и ты про Маручак.

— Расскажешь потом, что было там?

— Да рассказывать собственно нечего, просто у нас было оружие против авиации. Мы, конечно, могли оставить ракеты для самолетов, но тогда нас гоняли бы по всей округе, как Ахмад-шаха. А так, видишь, полезное дело сделали, четыре кишлака объеденили и от бандитов избавиться помогли.

— Но всё же, что там было?

— Да разбомбили их базу миномётами. Они помощь вызвали, прилетели шесть вертолётов, пара боевых и десант. Мы их в ущельях и похоронили, вместе с десантом. Ручными ракетами ПЗРК на землю опустили. Вот они и разозлились, послали свои боевые самолёты. А мы, прежде чем начинать, всех жителей оттуда увели. Ну и отбомбились амеры на пустой кишлак. Теперь, наверное, празднуют победу.

Мы уже подходили к школе (медресе) и Лазар перестал задавать вопросы. Прошли в здание, там уже навели порядок и накрывали обед. На площади возились люди, уносили тушки боевиков, убирали мусор в виде железного хлама и то, что осталось от машин. Дети с лопатами закапывали ямы от взрывов. Кишлак приводил себя в порядок.

Нас пригласили на уже вычещеный ковёр, там сидел Батур с недовольной миной на лице.

— Батур, что лицо такое кислое, пострелять не удалось?

— Конечно, зачем спрашивается, я пулемёт ношу?

— Для солидности. Ты вон, какой большой, автомат в твоих руках как игрушечный, а эта штука соответствует размеру.

— Все шутишь, Гургый, а пострелять и, правда, хотелось.

— Не расстраивайся, сегодня наши снайперы поработали, завтра вам с Абдулом поработать придётся. Успеешь, настреляешься.

Мы пили чай и ждали обед. Старики и их охрана из комнаты пока не выходили. Авот, когда принесли плов, дверь их комнаты открылась, сначала вышли охранники, а потом и старики. Заур и Гельды улыбались как старые приятели. Было понятно, что они договорились. Они подошли к нам и вся компания расположилась на ковре. Заур посмотрел на меня и прговорил:

— Так ты и есть Гургй-Хан?

Я глянул на него так, что его передёрнуло, и он понял, что фамильярничать ему не позволят. И сразу ретировался, добавив: — Уважаемый.

Только после этого я склонил голову и сказал:

— Да, это именно я, уважаемый Заур-Бек.

— Ловко вы разделались с бандитами.

— Заур-бек, не приписывайте мне того, что я не делал, я убил всего одного шакала по имени Важит. Остальных уничтожили мои люди.

— Так это опять Важит привёл бандитов? Где он? На площадь его, и повесить за ноги, пусть все жители видят и плюют на его прах. А перед закатом закопаем, без молитвы.

— Я распоряжусь, — сказал Лазар и вышел во двор.

Потом принесли плов и все занялись едой, когда наелись, снова подали чай. И разговоры перетекли на бытовые. Я обратился к Лазару с просьбой:

— Слушай друг, там у меня в горах люди с утра не ели, можешь организовать поесть?

— Конечно, с этим проблем нет. А как туда передать?

— Гурам, сейчас тебе передадут плов и лепёшки, отвези ребятам.

Гурам кивнул и стал ждать, когда податут ещё один казан. Принесли его довольно быстро, накрыли крышкой, завернули всё это в тряпку, чтобы не остыл, сверху также положили несколько горячих лепёшек хлеба и тоже завернули. Он подхватил свёрток и пошёл заводить машину. Я включил рацию и вызвал ребят.

— Родной, Кудря, на связь.

— Здесь.

— Снимайтесь с постов, оставьте один общий, котроый мы с Файзуло выбрали.

— Приняли, исполняем.

— Сейчас к вам Гурам подъедет, там гостинцы от жителей Сиха. Вы его не задерживайте, а пинками его сразу назад, мы тоже скоро снимаемся.

— Поняли, до связи.

Вот вроде бы и всё, овцы целы, волки сыты. Теперь узнаем, к какому решению пришли старики.

— Уважаемые, Заур-бек и Гельды-ака, скажите, вам удалось договориться о поддержке друг друга? — спросил я.

— Да, теперь мы обязались помогать друг другу, если постигнет беда один из кишлаков, — ответил Гельды.

— Этого мало, Гельды-ака. А о торговле договорились? Вы им — бахчевые, они вам — зерно? А вы, Заур-бек, договорились о предоставлении мельницы? Зачем покупать муку, если добрые соседи могут молоть?

Тут заговорил Заур:

— Мы об этом не подумали. Заключили только военный союз на случай нападения на один из кишлаков.

— Тогда самое время сделать это сейчас. Вы же все торговые люди, как об этом не подумали? Зачем из МиранзаИ возить дыни в Баламургаб, там и ограбить могут. Отвезли в Сих, обменяли на зерно. А жителям Сиха, зачем возить сахар к пуштунам, после того, что с бандой сделали, тоже могут ограбить и убить. Взяли и раплатились сахаром за помол зерна. Всем только лучше будет, и расстояние — нет ничего. Напрямую, по хребту.

— Видал, Гельды, как нам молодой нос утёр? А ведь он прав, нам выгодна меновая торговля, а излишки можно совместными караванами возить на базар в Баламургабе, — сказал Заур и помолчал, давая время подумать.

Гельды почесал свою редкую бородёнку и сказал:

— Да, он прав. Тогда пойдём, закрепим всё это на бумаге, ты своей властью можешь принимать такое решение, я тоже. Скрепим всё это оттисками своих печатей, и да пребудет мир в наших домах.

Старики встали и снова ушли в комнату, где они столько договаривались о мире между кишлаками. Теперь они были недолго, хотя, за это время успел приехать Гурам. Вышли они оба со свитакми в руках и торжественно при всех передали друг другу взаимные обязательства, с сургучными оттисками их личных перстней. Потом недолгое прощание, и мы, загрузившись в свой пикап, поехали в сторону МиранзаИ. Я связался с парнями, сказав, что возвращаемся и они стали ждать нас на дороге. Ехать по хребту было куда легче, дорога была накатанная и ровная. Домчались мы до кишлака гораздо быстрее, чем по ущелью.

Подкатили к дому старейшин, высадили Гельды, а я упросил Гурама отвезти нас к Шакуру.

Там нас ждала довольно приятная новость. Пока мы катались, соседские женщины и мужики помогли вычистить двор и дом рядом с Шакуром. Его мать повела нас туда, там был полный порядок, свежими досками сиял новенький достархан, над ним был устроен навес, так, что днем там сидеть было не менее приятно. Дом был точь в точь как у Шакура, буквой «П» с четырьмя комнатами. Два входа, три перегородки, одна делила дом ровно пополам, а остальные две отделяли ножки буквы от перекладины. Получалось, что ты входишь в не очень большой предбанник, потом открываешь дверь внутри и проходишь в большую комнату.

— Этот дом для вас, — сказал Шакур. — Пока не найдёте себе женщин. А там, отстроим каждому отдельный дом и хозяйством разжиться поможем. Да, чуть не забыл, к вам будут приходить две вдовы, по очереди готовить, убирать будут, можете выделить им половину дома. Рома и Миха открыли было рты, чтобы что-то сказать, но я их осёк. Не надо было огорчать людей тем, что мы не собираемся здесь оставаться. Асам сказал:

— Спасибо, дорогой друг. Скажи, а чья это была идея?

— Старики наши так решили, и пока мы ездили, зохотели сделать подарок к нашему возвращению. Нравится?

— Ещё бы, я даже не знаю, как благодарить?

— Так вы уже отблагодарили, теперь заживём, как нормальные люди.

А я подумал: «Вот ни хрена себе, отблагодарили — выгнали жителей из их домов, по нашей вине разбомбили их кишлак, а они довольны той малостью, которую им дали жители МиранзаИ. Ну, если только, с бандой разобрались, это ладно, с соседями договорились, тоже неплохо. А осталное сомнительно. И старички хитрецы, хотят удержать нас, даже жён предложили выбрать, а вдов специально для нас приготовили, выбирайте, оставайтесь. Вот жуки, а всё прикидываются, что нет стратегического мышления. Да тут комбинация, ходов на шесть вперед».

В общем, подарок мы приняли, нам надо было отдохнуть, привести себя в порядок и набраться сил. К тому же не хотелось доставлять неудобства кому-либо из наших друзей. Они люди гостеприимные, но когда у тебя гостит толпа народа, это напрягает. Мы с парнями почти всю первую ночь проговорили об этом подарке. Они всё допытывали меня, почему я не сказал, что мы уедем. Пришлось объяснять, что не всё так гладко, нас скорей всего, не пустят через границу и ждут от нас именно этого. Так что, придётся задержаться, а скитаться по чужим хатам — верх наглости. Дают дом — бери и не вякай, дарёному коню в зубы не смотрят. Парням пришлось согласиться с моими выводами. И мы два дня от души «били баклуши».

Миха занялся тем, что припёр генератор и копошился с ноутбуком. Ромка устроил себе на крыше нашей «резиденции» солярий, огородил бордюр так, чтобы не смущать местных жителей и загорал. Я изнывал от безделия и возился с оружием — перечистил и отдраил всё, что можно, переснарядил магазины, заново подогнал разгрузку и перераспределил карманы. Первый день помогать нам пришла молодая женщина в чадре. Как определил, что молодая? Да по поведению и по глазам. Глаза были без морщинок и кожа лица ещё свежая. Разговорились с ней, пока она пекла хлеб. Оказалось, звать её Зарема. Я ещё очень удивился необычности имени. В общем, она была татарка, нет, не наша российская, а турецкая, которых сейчас почему-то называют крымскими. Вот и продал её родной батенька за тридцать голов овец какому-то персу. Иранец был деятель ещё тот, своих было четыре жены, а молодых скупал и продавал в Афганистане. И как вы думаете, кому? Да-да, именно американцам для скрашивания, так сказать, досуга. Но в этот раз ему не повезло, не дошёл его караван до авиабазы в Кала-И-Нау. Попали под бомбёжку, иранца убило, а женщины разбрелись кто куда. Её подобрал Самир, который с отцом ездил в этот город. И забрал с собой сюда, в МиранзаИ. А два года назад убили его бандиты и пожить-то толком не успели. Вот и ходит она вдовой. Детей нет, поэтому отец Самира содержать её не желает, да и самому свою семью кормить было нечем. Теперь она надеется, что всё наладится, вон, сколько молодых людей появилось, может, кто и возьмёт в жены. Что ни говори, а готовить она умела, в этот раз мы просто объедались всякими вкусностями. День прошёл славно, и мы прилично отдохнули. Нас не беспокоили, давая время обжиться. А мы были рады этим пользоваться. Устроили себе парикмахерскую, подстриглись коротко по-армейски, подравняли бороды. Теперь нас издали можно было принять за солидных моджахедов. Под вечер я вспомнил об Агашке и решил ему позвонить, сейчас не было надобности связываться через речку с председателем. Они сами где-то надыбали спутниковый телефон. Позвонить не получилось — сел аккумулятор, пришлось напрягать Миху, чтобы зарядил его. Мишка сказал, что питание будет готово не раньше утра и я, плюнув на всё, устроил себе ночлег во дворе на достархане.

Утром меня разбудила маленькая Лия, посадив на меня своего котёнка, а этот полосатик своим шершавым языком стал лизать мне нос. Я схватил его и хотел скинуть на землю, но вовремя опомнился. Прижал кошака к себе, погладил, обернулся к Лие и спросил:

— Кто тебе разрешил уйти из дома?

— Никто. Зирак убежал, я его искать пошла. А он здесь сидит.

— Давай-ка Лия, забираем твоего любимца и пошли домой, а то Апа Гюльнара нам шею намылит.

— Зачем? Я уже мылась.

— Затем, чтобы из дома без разрешения не убегали.

— А мылить шею зачем?

— Чтобы голова в кандалах легче скользила. Я встал и, не умывшись, повёл Лию во двор Шакура. А она от меня не отставала.

— Кандалы зачем?

— Чтобы никуда не убежали, когда нас с тобой пороть будут.

— Я не хочу, чтобы меня пороли.

— Вот и я не хочу, чтоб меня вместе с тобой отпороли. Так что, пошли быстрей домой.

— А давай Зираку шею намылим.

— Зачем?

— Это он убежал из дома, а я его искала.

— Нельзя Лия, он ведь маленький.

— Я тоже маленькая. Почему меня можно, а его нельзя?

— И тебя нельзя, но ты ведь понимать должна, что без спроса уходить ненужно. А с Зирака чего возьмёшь? Он ведь ещё меньше тебя и к тому же, котёнок. А кошек бить плохо, счастье от дома отвернётся. Ты же хочешь жить счастливо?

— Хочу.

— Вот и не обижай своего любимца.

Мы вошли во двор Шакура, его матушка выбежала из хоз. отделения дома, размахивая руками.

— Вот ты где, а я весь двор обыскала, думала, опять вы в прятки со своим котом играете.

— Гюльнара-Апа, вы только их не ругайте, котёнок убежал к нам во двор, а Лия его искать пришла. Ничего страшного, все целы, — и я передал обоих с рук на руки.

Меня хотели оставить на завтрак, но я отказался, сославшись на то, что обидим женщину, которая пришла для нас готовить. Мать Шакура понимающе кивнула и отпустила меня.

Когда я вернулся к себе, мои друзья сидели за достарханом и завтракали. Ромка, увидев меня, закричал:

— Ты где шляешься? А ну марш за стол, Саида нам такие вкусняшки приготовила, а его дома нет.

— Сейчас умоюсь и приду, — а сам подумал: «Значит, вторую вдову звать Саида, и мои архаровцы успели оценить её кулинарные способности». Пройдя к ёмкости с водой, я умылся и встал в поисках полотенца. Забыл взять, а Саиды рядом не видно. Хотел попросить её принести. Но она как знала, и тут же материализовалась рядом со мной, подавая мне полотенце. Я поблагодарил, вытерся и прошёл к своей компании. Мне сразу налили чай и предложили попробовать то, что сготовила Саида. Не знаю, как это называется. В общем, тесто, мелкими кусочками жаренное в большом количестве масла. Получились такие сдобные «завихрюшки», и всё это с мёдом. Вот как надо нашим женщинам соблазнять мужиков. Мы просто пальцы облизали, когда наелись. И переглядываясь, с довольными минами на лице, наливали себе ещё чая. Недаром поговорка гласит: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Вот и показывали нам эти женщины, на что они способны, авось кому приглянутся. Не сравнить с нашими современницами, которые не только готовить, постирать за собой не могут. Знаю таких, и не мало.

Наевшись и напившись, я обратился к Мишке:

— Как там мой аккумулятор?

— Жив, работать будет. Я его на твой топчан положил.

— Отлично, Миха, спасибо. Думаю, скоро нам собираться в дорогу. Для тебя, кстати, есть дело.

— Что надо?

— Ты покопошись во флешке контрабандистов, узнай про пересечение границы — какие дни, имена, пароли, явки. Вот, тогда Агашке и позвоним.

— Что, срочно надо?

— Желательно, побыстрей. Задержались мы здесь, пора и честь знать.

— Ну, наконец, а то уж мы думали, ты в этом месте жить останешься.

— Даже и не думал.

— Когда мажем лыжи?

— Скорей всего — завтра.