(не) истинная. Полюбить вновь

Глава 22

Амалия

Сложно описать словами все эмоции, что я почувствовала в тот момент, когда развернула старый лист бумаги. Сердце от прочитанного унеслось куда-то прочь, а на душе стало настолько тепло, что из головы мигом вылетели все плохие мысли. «Прости, так было нужно. Я вернусь, не ищи меня. Люблю тебя»‎.

— Он любит меня! — Я кружилась по комнате, и мне казалось, что всё вокруг за секунду пропиталось флюидами счастья.

Робко заглядывающее в окно утреннее солнце теперь не раздражало своим ярким светом, как это бывает обычно по утрам. Сейчас я видела в каждом длинном луче, в каждой прогнанной ночной тени лишь отблеск своего счастья. На секунду замерев, прислушалась к своим чувствам и поняла, что такого я не испытывала ни когда шла под венец к Дереку, ни в любые другие моменты счастья. В голове всё путается, стоит только воспоминаниям о тысяче жарких поцелуях, что я получила и отдала ночью, пробраться в мои мысли.

Но когда радость отступила, сразу же накатила волна беспокойства и паники, не давая ни секунды, чтобы опомниться. Я время от времени задавалась вопросом — почему же он ушёл. Что такого могло случиться, что ему пришлось уйти. В том, что это был непростой выбор, я не сомневалась. Внутри меня будто бы за ночь выросла непоколебимая уверенность, что именно так и надо, что нет ничего правильнее и вернее того, что происходит. Словно стирая всё, что было до, забирая все тревоги и сомнения и оставляя лишь уверенность, что теперь всё будет именно так, как предначертано.

К сожалению, Нель не пришёл ни на следующий день, ни через неделю. Я всё так же работала в больнице, а в дни отдыха занимаясь небольшим огородом на краю деревни, что помогал мне выживать в трудные времена. А после, уставшая, в вечерних сумерках я шла туда, куда прокладывало мне путь моё влюблённое сердце — в дом, где ещё не так давно жил мой Нель. И когда это он успел стать моим? А когда сумерки опускались на пустой дом Неля, скрывая в ночи все очертания, я зажигала лучину и, спустя несколько долгих часов одиночества, возвращалась домой, снедаемая тревожным чувством безысходности и невосполнимой потери. Даже сама себе я не могла объяснить, почему за столь короткий период он стал мне так дорог. Без Неля, моего таинственного незнакомца, в душе поселилась пустота, словно отняли часть меня, забрали то, без чего было сложно жить и можно было лишь существовать.

— Ты стала на себя совсем не похожа. — Сара с беспокойством посмотрела на меня. — У тебя всё хорошо?

Сегодня мы дежурили в лазарете вдвоём. Несмотря на нашу дружбу, я не спешила посвящать её в подробности своей личной жизни. Хотелось сохранить всё, что было между мной и Нелем, втайне. Словно если я расскажу о терзающих меня переживаниях, о чувствах, что я испытываю, закрывая глаза и думая о нём, о бессонных ночах в раздумьях о том, что же будет дальше, это украдёт у меня частичку моего счастья. И одновременно с этим хотелось поделиться сомнениями на счёт происходящего. С каждым днём я всё меньше и меньше верила в то, что он вернётся.

— Переживаю за нашего бывшего пациента. — Я устало присела на пустующую сейчас койку и продолжила. — Он так внезапно исчез.

— Да, тут ты права. Наверное, память вернулась, и он поспешил отправиться к своей семье.

— Думаешь, у него есть жена? — Внутри меня обдало холодом, и я еле сдержалась, чтобы не выдать своего волнения. А если всё так и есть? К нему вернулась память, и он сейчас находится на пути к своим любимым, а я сижу здесь в ожидании его возвращения. А как же записка? Чтобы успокоить меня и только? Могу ли я верить старому клочку бумаги?

— Ох, Лина, ты меня иногда удивляешь! — Сара бросила на меня беглый взгляд, словно проверяя, не упустила ли она ничего из моего образа. — Если бы ты иногда отрывалась от своих этих цветочков и кореньев, то уж наверняка бы заметила, какой он был красавец. По крайней мере на мой вкус, и вкус по меньшей мере половины незамужних девушек нашего села уж точно.

Она мечтательно закатила глаза, освежая в памяти его внешность, и за это мне захотелось её ударить, даже несмотря на долгие годы дружбы. Во мне будто буря поднялась, норовя снести всех вокруг. Хотелось крикнуть, что он только мой, что даже смотреть на него не стоит. Но я понимала, что этим лишь поставлю себя в неловкое положение. Да и имею ли я право так говорить?

— Ну, мне пора! До встречи завтра. Ты же закроешь, Лин? — Под моё молчание и кивок она резво вышла из комнаты, даже не представляя, что творилось сейчас у меня в душе.

Кое-как приведя мысли в норму и успокоившись, вечером всё же отправилась по уже ставшей родной тропинке к бывшему дому Неля. Как и всегда, тёмные окна встречали меня пустыми глазницами, а скрип половицы жалобно молил о починке.

Сев в тень от зажжённой лучины, я бессмысленно смотрела в непроглядную ночь за окном, мысленно отсчитывая в голове медленно ползущие минуты, когда уловила шум чьих-то шагов. Замерев, я ждала, когда откроется дверь, позабыв, как дышать, и думая лишь о том, чтобы это был он. Тихие шаги раздавались всё ближе и, сначала размашистые, совсем затихли с обратной стороны двери, будто бы кто-то сначала почти бежал, но остановился, не решаясь войти.

Я всегда была сторонницей быстрых решений, и для меня это стало своеобразным девизом. Если решила что-то, то надо действовать немедля, оставив сомнения о последствиях на потом. И сейчас все мои установки и привычки просто вопили о том, что надо сорваться с места и самой открыть эту дверь. Несколько секунд неизвестности растянулись для меня в часы. Часы, за которые я успела придумать себе счастливую жизнь с Нелем, и прожить её до самой старости, и вновь вернуться в старый деревенский дом на окраине.

Когда дверь наконец отворилась, на пороге стоял мужчина. Я знала его, видела уже прежде в той самой жизни, когда была герцогиней. Сейчас у меня не было ни тени сомнения в том, кто стоит передо мной, и я корила себя за то, что могла так жестоко ошибаться. Все мои мысли тогда, при виде его израненного, оказались верными — не может простой крестьянин оборачиваться драконом. Не может летать под небесами, опаляя огнём всё вокруг.

— Ваше высочество. — Мой книксен был безупречен, даже будучи простой селянкой я не растеряла навыки, полученные дома.

— Ами. — Одной рукой он держал зажжённый факел, другой помогал мне встать. Его голос дрожал и срывался, но он продолжал говорить. — Как же я рад, что наконец-то могу тебя увидеть.

— Герцог Ланкастский. — Я не знала, что сказать. Не знала, как реагировать на то, что мой Нель, моя любовь и Лайонель Ланкастский — это один и тот же человек. Одетый сейчас в официальный костюм, со знаками регалий, он выглядел по-другому, но всё равно узнаваемо. Заметно изменившийся с момента последней нашей встречи с ним как с Лайонелем за той игрой в шахматы. Лицо возмужало и приобрело те самые черты, какие обычно отличают взрослых мужчин от юнцов, только вступивших на путь взросления. Небольшая складка между бровей, небольшой шрам на виске, заметный в отблесках огня. Теперь его было не спутать ни с кем. Второй сын его величества, а это значило лишь одно — нам не суждено быть вместе, и всё, что происходило между нами здесь, станет лишь воспоминанием для меня.

— Не стоит, Ами. Я здесь ради тебя. Всё позади, всё кончено.

— О чём ты… Вы? — Я смотрела на него и не могла понять, что он имеет в виду.

— Давай поговорим не здесь. Предлагаю переместиться в более уютное место. Но прежде… Ты позволишь?

Он медленно приблизился ко мне, встав почти вплотную и, нежно приподняв пальцами мой подбородок чуть выше мягко поцеловал. Немного неловко, словно это был наш первый поцелуй, он сначала тронул один уголок губ, затем перешёл на другой, а после углубил поцелуй, даря такую нежность, что я не ощущала до этого. Отвечать ему или нет, я раздумывала недолго и, растерявшись вначале, теперь с упоением отвечала на поцелуй, вкладывая в него все накопившиеся за столь долгое время эмоции. Оторваться от него было сложно. Я словно путник в пустыне, погибающий от жажды, которому дали графин с прохладной водой, не могла остановиться и оторваться от него. Напряжение последних дней отпускало меня, принося вместо себя покой и умиротворение.

— Я так соскучился. — После он прижался своим лбом к моему, и мы ещё стояли так несколько минут, смотря в глаза друг другу, не произнося ни слова. Но было в том молчании нечто большее, было нечто связывающее нас воедино.

— Вы хотели поговорить в другом месте? — Отрываться от него совершенно не хотелось, но я находилась в каком-то странном положении, где вокруг меня что-то происходит, а я не в курсе, и надо было это исправлять.

— Да, сейчас мы перенесемся порталом во дворец, там и поговорим. — И, не дожидаясь моего протеста, потянул меня в тут же открывшийся портал.

С непривычки голова немного закружилась, но он заботливо придержал меня при выходе, помогая устоять на ногах и не потерять равновесие.

Комната, в которой я оказалась, несомненно находилась во дворце, но заметно отличалась от того, что я видела прежде. Дорогие ткани в спокойных тонах, никакой позолоты и помпезности. Всё было выполнено в настолько спокойном и уютном стиле, что на секунду я поймала себя на мысли, что мне здесь нравится и я бы хотела остаться здесь как можно дольше.

Когда Лайонель отлучился, ненадолго оставив меня одну, я решила обойти комнату. Наверное, до этого момента я и не подозревала, как успела соскучиться по удобствам и комфорту. За одной из дверей меня встретила большая ванная комната, чуть тонувшая в полумраке, наверняка отделанная баснословно дорогим светлым камнем, как, впрочем, и всё во дворце, так и кричащем о богатстве монарха. Посередине стояла огромная даже по моим меркам лохань для купания. Высеченные из мрамора головы драконов с открытыми зубастыми пастями по бокам вызывали двоякое желание — рассмотреть каждую деталь поближе, но в тоже время не задерживать взгляд на них дольше необходимого. Зажжённые по периметру свечи давали мягкий свет, и вся обстановка располагала и манила меня, она словно требовала, чтобы я сию же секунду разделась и вошла в неё. Набранная вода с тонким шлейфом пара, поднимающегося с поверхности воды, говорила о том, что её набрали недавно и что Лайонель заранее планировал вернуться сюда со мной.

Привыкшая за последние полтора года полагаться только на себя, я недолго думая сняла всю одежду и, положив её на пол рядом, с наслаждением окунулась в тёплую гладь воды. Не знаю, сколько времени я так провела, втирая в тело разные масла, но, ополоснув голову розовой водой, почувствовала, будто заново родилась. Это не шло ни в какое сравнение с тем, как мне приходилось мыться всё время до этого. Сначала натаскать воду из колодца, затем нагреть её на печи, которую приходилось затапливать самой, а потом вновь надо всё поднимать и нести в небольшой деревянный таз, который служил мне из последних сил. Выбравшись наконец-таки из воды, увидела, что кто-то положил простое синее платье на тумбочке у выхода, а вся моя одежда куда-то пропала.

— Я приказал подать несколько видов закусок и немного разбавленного вина. А ещё вишнёвый сок. Не знаю почему, но при мыслях о тебе я словно слышу везде запах цветущих вишнёвых деревьев. — Лайонель был всё в той же одежде, лишь ворот рубашки был расстегнут, придавая образу некую расслабленность и простоту.

— Спасибо за ванную, и за закуски. — Мне снова было неловко, я не знала, куда деть руки, с чего начать разговор. Да и уместно ли вообще так вести себя со вторым сыном короля, пусть и отрёкшегося от престола.

— Присаживайся. — Он отодвинул стул, приглашая меня сесть за небольшой столик у окна.

Трапеза проходила в молчании, мы будто бы приглядывались друг к другу, следили за каждым жестом и взглядом, замечая мимолётные детали. Но не было в этом ни толики напряжения, только взаимный интерес, что каждый из нас пытался скрыть, хоть это и было неуместно после всего случившегося между нами.

— Вы расскажете, что произошло? — Я поставила в сторону бокал с напитком.

— Ты. Обращайся ко мне на ты. — Он встал у зажжённого камина и, собравшись с мыслями, продолжил. — Я искал тебя. Опоздал на несколько минут там, в твоём поместье. Не буду описывать, что почувствовал, но поверь мне, на сегодня это самые мои болезненные воспоминания.

Я представила всю ту гамму эмоций, что он испытал, и поёжилась, обхватив себя руками в попытке успокоиться, что не осталось незамеченным для Лайонеля. Он привлёк меня к себе, нежно обнимая. А затем был долгий рассказ о том, как я скрывалась в деревне под именем Лина.

Лайонель рассказал, как они с братом пытались найти всех тех, кто был причастен к произошедшему. Находили, допрашивали, приводили в исполнение наказание. Я понимала, что он о многом умалчивал, чтобы не ранить мои чувства, но даже и тех слов, что прозвучали, было достаточно, чтобы ужаснуться от произошедшего. Как оказалось, однажды группа аристократов после нескольких лет неурожая и засухи решили, что с приходом истинной пары дракона всё меняется. Растут деревья, находятся новые залежи полезных ископаемых, да и урожай собирают вдвое больше, чем обычно. Казалось бы, нет проблем — появилась истинная, и жизнь в герцогстве наладилась. Дело осталось за малым — отыскать ту единственную, ради которой дракон готов пожертвовать собой, несмотря ни на что. Но, как выяснилась, на это требуется слишком много времени, ведь встреча со своей судьбой — это дело случая, и произойти она может и через день, и через год, а может, и десятилетия. Так зачем же полагаться на дело случая, если можно ускорить процесс?

Чем больше я узнавала, тем яснее было понимание, что мне просто повезло выбраться живой из этого капкана под названием «истинная пара для дракона». Как только жена рожала наследника, он становился преемником главы рода, а в жене более не было необходимости, ведь свою роль она выполнила. Процветание рода обеспечивал новоиспечённый младенец, и до тех пор, пока ему самому не требовалась истинная, все шло хорошо. А затем, когда наступал период спада, всё повторялось вновь, и так по кругу.

— А Дерек, мой… муж. — Я запнулась на этих словах и увидела, как глаза герцога вмиг потемнели от злости.

— Его больше нет, не пережил допроса.

— Понятно. — Я не знала, как реагировать на то, что теперь я официально свободна и числюсь вдовой. Статус вдовы давал определённые преимущества и свободу передвижения. Теперь я могла посвятить всю себя поиску ребёнка, что являлся ко мне во сне каждую ночь. Но надо было узнать ещё кое-что. — А тот, кто за всем этим стоял? Ты поймал его?

— Да.

— Это тот дракон, что сжёг деревню и ранил тебя? — В голове сразу всплыли воспоминания того дня. Дикий рёв зверя, и глухой звук падения, словно с большой высоты уронили мешок картошки. Сравнение странное, но именно так до сих пор в голове звучал звук удара тела человека о твердь земли.

— Верно. Ами, я знаю, что прошу многого, но завтра тебе надо будет дать показания против него. Без тебя, как одного из единственных свидетелей, всё дело может развалиться.

Так он для этого позвал меня сюда? Дать показания, свидетельствовать под присягой и рассказать о том, что я видела. Внутри меня всё бунтовало против этого, сердце кричало о том, что Лайонель привел меня по другой причине, но разум, уставший от новой информации, твердил, что я нужна только для этого.

— И даже не думай об этом. — Он снова смотрел на меня, проникая в душу и успокаивая одним только взглядом, стирая все сомнения, поселившиеся в моей голове. И я до утра провалилась в облако нежности и любви, такой невесомой и воздушной, что казалось, будто парю в облаке.