Амалия. Замужество, день 40
Есть много способов показать человеку, что он тебе дорог и нужен, что сердце бьётся чаще в присутствии него, а мысли о посторонних вещах кажутся нелепыми. Хотела ли я почувствовать себя особенной? Безусловно да. Хотела ли рассказать Дереку о том, какие мысли появляются при одном только взгляде на него? Ответ был бы таким же. Но знала ли я, как это сделать? К сожалению, нет. Как оказалось, смотреть преданно в глаза и ловить каждое движение мужчины, к которому рвётся твоя душа, не значит дать ему понять, что твоя любовь безгранична.
Иногда мне казалось, что между нами пропасть. Мы словно чужие друг другу люди, которых поселили вместе. Когда я думала о том, что всё это может быть ошибкой — вспоминала о метке, что украшала мою руку. Одинокими ночами она поддерживала меня, напоминая о том, что я, именно я — истинная своего дракона. Моё увлечение рисованием он не поддерживал. Вернее, сказал, что я могу дать список прислуге, и они привезут всё необходимое для занятий. Но позировать для портрета отказался.
— Пойми, мне нравятся твои наброски, в них есть изюминка, но я не готов потратить столько времени впустую, сидя тут. — Он провёл пальцем по моей щеке и, наклонившись, коснулся моих губ. — Посмотри на меня.
Подчинившись голосу, я утонула в его серых глазах. Словно бушующее море в разгар грозы, они затягивали, обещая бесконечную негу.
В такие моменты, как этот, я чувствовала, как сильна наша связь, как она не даёт нам отдалиться друг от друга, притягивая и сближая.
В один из дней я сидела за письменным столом в выделенном мне небольшом кабинете на первом этаже и писала письмо матери. Спустя месяц после обетов, данных нами в церкви, всё же собралась с духом, чтобы излить на бумаге всё то, что терзало меня.
«Милая моя матушка! Бесконечно скучаю по вас с отцом, не проходит и дня без мыслей об отчем доме. Вы были правы, роль герцогини достаточно сложна, и трудно переоценить вклад, который жене следует вносить в семейную жизнь. Здесь очень красиво, а люди на удивление добры ко мне. Как выяснилось, в замке проживают только драконы, но позвольте мне называть прислугу людьми, так проще и привычнее. Герцог же…»
Не знала, как описать. Время, проведённое мной в статусе жены герцога, было полно как сюрпризов, так и горьких разочарований. Жаркие ночи с мужем сменялись одинокими днями без него. Каждый вечер он приходил в нашу спальню, принимал ванну, а я помогала ему вытереться. Потом всё шло словно по заготовленному кем-то сценарию, он меня целовал так сладко и нежно, что я приходила в себя лишь под утро, лёжа на кровати одна, едва прикрытая одеялом. Он уходил столь тихо, что мне ни разу так и не удалось поймать его. А поймать очень хотелось. Хотелось расспросить так много, помог ли наш ритуал, проведённый на следующий день после приезда сюда, хотелось узнать, куда же он с таким рвением уходит каждое утро и как в итоге проходит его день. Иногда мы встречались в столовой за ужином, но чаще всего он был поглощён чтением новостей в газете, что мне оставалось лишь молча любоваться его профилем. Белоснежные волосы, свободные от украшений, спадают на крупные плечи, чувственные губы дарят улыбку, а глаза излучают счастье.
Днём же по обыкновению я была предоставлена сама себе, в ревизии снеди и вещей, как выразился мой муж, необходимости не было, а запасами на зиму он будет заниматься сам, как и происходило до этого. Какова же моя роль во всём этом? Я и сама терялась в догадках. Иногда я ощущала себя красивым украшением, эдаким подарком на Новогодье, упакованным в красивую обёртку. Задумавшись, так и не смогла вспомнить, чем же понедельник отличался от пятницы, ну разве что платье было другое, а так — всё то же. Отдать должное окружающим меня людям, они все и правда держались со мной предельно любезно, предвосхищая любой мой каприз.
Написав, что люблю и скучаю по близким мне знакомым, запечатала письмо и отдала девушке, приставленной ко мне в качестве камеристки. Совсем юная, моложе меня на несколько лет, она пыталась, насколько это возможно, скрасить мои дни беседами и рассказами об их стране.
Спустя ещё несколько недель жизни в таком же ритме я поняла, что понемногу начинаю сходить с ума. Водоворот однообразия засасывала меня всё глубже. В раздражении отбросив вышивку, которой, по мнению мужа, должна ежедневно заниматься каждая уважающая себя леди, я отправилась в сторону библиотеки.
Большое старинное помещение встретило меня тишиной и тяжёлым воздухом, видимо, жители замка позабыли о нём или старались обходить стороной по непонятной мне причине. Оставив свою камеристку Лесси за дверью, я прошла вглубь библиотеки. Свет падал сквозь приоткрытые шторы на окнах, ложась узором на высокие стеллажи с ветхими фолиантами и книгами. Судя по обложкам, им было много лет, возможно, даже столетий, будто не один глава приложил руку к пополнению библиотеки новыми изданиями. Тем страннее выглядело запустение, которое отражалось в каждой пылинке. Несмотря на это и на отсутствие других людей, я чувствовала себя комфортно. Провела рукой по одной из стопок, потемневших от времени книг, смахивая прошлогодних жучков, повернула вентиль маг-светильника, освещая комнату.
Что же именно меня сюда привело? Праздное любопытство или жажда знаний? Когда-то, будто это было в прошлой жизни, я думала о поступлении в академию. Магии во мне не было, поэтому я планировала учиться на общем факультете и изучать общеобразовательные предметы, для которых магия не требуется: алхимия, арифметика, основы лекарского дела. Я всегда хотела помогать людям, часть меня тянулась к немощным, даже несмотря на статус баронессы в прошлом. Матушка часто говорила, что для оказания помощи страждущим мы слишком родовиты и общество нас не поймёт. При этом она отдавала пожертвования в храмы и больничные палаты при них, словно извиняясь за свои слова.
Открыв фолиант об устройстве и анатомии человека, я для начала принялась изучать картинки. Это было немного иное издание, чем у нас дома, более… подробное. Да, это слово вернее описывает то, что я увидела. В смущении захлопнув обложку, я приложила ладошки к горящему от смущения лицу.
Так, Амалия, ты девушка взрослая, замужняя, так что стесняться тебе нечего. К тому же, раз так тянет именно к лекарскому делу, то, возможно, стоит поддаться притяжению. Конечно, учиться хирургии я не планировала, но почему бы не получить хотя бы базовые знания об уходе за больными? В нашей стране женщинам высшего сословия иногда позволялось заниматься науками с разрешения императора и мужа. Другое дело, что дам, желающих посвятить себя этому, находилось слишком мало. Приняв для себя решение, что непременно стану одной из них, я снова взялась за анатомию, приоткрывая завесу новых знаний. Интересно, герцог разрешит после окончания открыть своё больничное крыло? Я могла бы взять его под свой патронаж.
Не могу с уверенностью сказать, сколько времени у меня ушло на знакомство с книгой и рисунками, представленными в ней, но, когда очнулась, за окном было уже достаточно темно. Отложив дальнейшее знакомство с устройством тела на потом, я побежала готовиться к ужину, тем более на нём должен был присутствовать сам герцог.
Глава 5.2
— Вам очень идёт это платье, ваша светлость. — Лесси, как всегда, быстро и умело справилась с корсетом, затянув его чуть туже обычного.
— Можешь немного ослабить? Дышать трудно, — я попыталась вздохнуть полной грудью, но получилось лишь наполовину.
— Да, конечно, ваша светлость. — Она быстро подбежала ко мне, и тоненькие пальчики замелькали сзади. — Странно, что вам жмёт, затягивала как всегда вроде. Прошу меня извинить.
— Ничего страшного, возможно, надо на пару дней отказаться от добавки десерта. — Я поддержала её улыбкой, ведь в последнее время и правда сладкое стало моим постоянным спутником по вечерам. Повар просто отменно готовил безе, и я не могла отказать себе в удовольствии съесть несколько лишних штук за ужином, так что неудивительно, что корсет пришлось перешнуровывать. — Подай-ка к этому платью… те серьги с бриллиантами, которые мне подарили на прошлой неделе. И вон то ожерелье.
Посмотрев на своё отражение в зеркале, изумилась. На меня смотрела очень милая и нежная блондинка в светло-красном платье, открывающем плечи и спадающим каскадом вниз подолом. Драгоценности только дополняли образ, а распущенные сзади волосы делали мой вид ещё более женственным. Глаза искрились счастьем и лишь совсем немного грустью по родным. Редкие письма от них о том, что всё хорошо, успокаивали, но мне не хватало живого общения с близкими людьми.
— Я готова, можем идти. — Только я хотела открыть дверь, как она распахнулась сама, являя Дерека, ждущего меня в коридоре.
— Жена моя, вы, как всегда, прекрасны! — Он галантно поцеловал мою протянутую руку и провёл пальцем по оголённому предплечью, словно напоминая о нашем танце при первой встрече.
— Вы тоже, мой герцог. Помимо того, что вы сегодня выглядите безупречно, впрочем, как и всегда, вы ещё и очень вежливы, тоже, впрочем, как обычно. Мне остаётся только соответствовать вашему статусу в силу моих скромных возможностей. — После этих слов я позволила себе легко поцеловать его в щёку, на ходу отмечая двухдневную щетину и небольшую царапину на шее.
Молча сев на свои места — я, как обычно, по правую сторону от мужа — мы начали ужин. Тушёная индейка с устричным соусом, поданная с картофелем, просто таяла во рту, а вид десерта, принесённого после основного блюда, манил своей красотой. Мне бы наслаждаться приятной компанией да вкусными блюдами, но я никак не могла себя взять в руки и настроиться на предстоящий разговор о моём обучении. Наконец, собравшись с мыслями, я залпом осушила бокал разбавленного красного вина, отложила столовые приборы и подняла голову.
— Ваша светлость, — дождавшись, когда герцог посмотрит на меня, продолжила, — я бы хотела вас попросить, вернее, испросить разрешения…
— Так-так-так, что же за интересные мысли посетили столь чудную головку моей дражайшей супруги? — Он изогнул бровь, и на лице его на секунду, всего на одну секунду я увидела тень презрения.
Неужели он думает, что я буду просить драгоценности и земли? Это даже оскорбительно, ни словом, ни делом я не позволяла усомниться в моей бескорыстной любви, мне не нужны были ни редчайшие камни, залежи которых нашли недавно в горах, ни презренный метал.
— О, ваша светлость, уверяю вас, моя просьба вполне невинна и не потребует от вас каких-либо затрат! — Да, я всё продумала, деньги на обучение в академии я могу взять с дохода моего замка в Ардонии, который в соглашении о помолвке был прописан за мной без права отчуждения в чью-либо пользу.
— Становится интересно. Ну, не томи же, жена моя, говори. — Дерек резко отложил в сторону немного смятую салфетку и замер в ожидании.
— Я хочу учиться в академии! — выпалила на одном дыхании.
— Я не ослышался? — в голосе слышалась сталь, и мне стало страшно.
— Возможно, я не совсем правильно выразилась. — Теперь я уже не знала, как себя вести, не такой реакции я ожидала. — Мне бы хотелось получить возможность поступить в академию, для начала на общий курс, с последующим изучением медицины. Конечно же, с вашего разрешения, если вы позволите.
— Значит, лекарь. И кого же лечить собралась? Я надеюсь, не этих крестьян, что толпами стоят у ворот замка, прося милостыню. Для них у нас есть особое лекарство.
— Не знаю, а что в них плохого? — Отмахнулась от последней фразы. Я правда не понимала, чем мужу так не понравилась моя идея, пусть даже лечить буду крестьян. Если человеку нужна помощь, то он должен иметь возможность её получить, независимо от своего социального положения.
— Мой ответ — нет. Моя жена не будет учиться в какой-то там академии.
— Но… — договорить я не успела, он схватил меня за руку и потянул на себя.
— Ещё раз, если ты не расслышала. Если тебе скучно и нечем заняться, я могу купить тебе салон, я слышал, они сейчас в моде. Будешь встречаться там с подругами, проводить весело время.
— Но у меня нет здесь подруг. — Его слова били наотмашь и делали больно. Как может он не понимать меня, у нас же связь истинных.
— Да, ты права, прости. — Он ослабил хватку, но не отпустил полностью. — Иногда я забываю, что ты человек, да ещё и со слабым здоровьем. Не стоит тебе часто ездить в город, а салон — это лишняя нервотрёпка.
Я ошарашенно смотрела и не понимала, как вдруг просьба о моём обучении привела нас к разговору о моём здоровье? И почему он говорит, что оно слабое? Да, прислуга постоянно держала камин в спальне горящим, а пол устилал ковёр с толстым ворсом, но я не чувствовала себя больной, хотя лекарь и осматривал меня в этом месяце, но давал только общеукрепляющие настойки для профилактики, объясняя это тем, что я ещё не до конца привыкла к здешнему климату.
— Но я здорова, чувствую себя хорошо. Только голова немного кружится по утрам, но всё быстро проходит.
— Жена моя. — Он снова смотрел на меня с нежностью, и голос стал мягче: — я забочусь о тебе как умею, возможно, не совсем так, как ты ожидала. Но всё, что я говорю, идёт от сердца.
На душе стало неприятно от собственных мыслей. Он — мой муж, мой мужчина, его обязанность заботиться обо мне, а я, получается, ставлю это под сомнение.
— Вы правы, я не подумала об этом. Теперь я чувствую вину перед вами, ваша забота действительно много значит для меня.
— О, не стоит беспокойства, я всё понимаю. Ты так сильно хочешь загладить свою вину?
— Конечно, матушка всегда говорила, что ссора на ночь глядя к добру не приведёт, спать надо ложиться с чистым сердцем.
— Идём со мной, и оставим в прошлом наше недопонимание.
Я не была в этом месте с самого первого дня приезда сюда, мы вновь спускались к озеру. Если в первый раз я трепетала от волнения и предстоящего ритуала, то сейчас боялась повторения. Лишь клятва, данная мной так опрометчиво здесь в первый раз, удерживала меня от бегства обратно, в свою комнату.