Не кричите в тёмном лесу

Глава 4.Пришельцы

Юрий Сорока

Перед выходом меня одолевал мандраж, который удавалось сдерживать только благодаря присутствию напарницы,изображать спокойствие приходилось хотя бы ради неё. Я как-никак мужчина, должен служить опорой и защитой. Судя по всему, внушить Лу уверенность в моих силах получилось, а вот успокоить самого себя – уже не очень.

Увы, перед отправкой на Лооки нас готовили ко многому, но совсем не к контакту с совершенно чуждой цивилизацией.

Сердце по ощущениям колотилось в горле, заглушая сторонние звуки, быстро и неровно. Глубокий вдох, медленный выдох – и, не оставляя себе времени на размышления, я отдал сигнал автоматике.

Шлюз открылся быстро и почти бесшумно. Дольше стоять на месте было глупо и даже опасно, поэтому я сделал первый шаг, а остальные уже дались легче. Стараясь не делать резких движений и держать руки на виду, я медленно двинулся вниз по столь же бесшумно опустившемуся трапу. Знал, что дверь уже закрылась за спиной, но всё равно с трудом подавил порыв обернуться и удостовериться в этом.

Выживу – вернусь домой и лично набью морду тому хмырю, что читал у нас лекции по ксенопсихологии и утверждал, будто встреча с представителями цивилизаций внеземного происхождения невозможна, поэтому вопрос даже обсуждать не стоит, не говоря уже о создании какой-то инструкции. Умник, специалист по экзобиологии и социологии, именитый психолог. Αкадемик! Лауреат! Авторитет! Поставить бы его сюда и загнать ему что-нибудь из местного оружия в задницу...

Раздражение и привычка собираться в экстренной ситуации, забывая о нервах и откладывая вопросы на потом, помогли взять себя в руки, поэтому на пол ангара я ступил уже спокойным.

Отдать должное местным, моё появление они заметили сразу,только сначала, похоже, не поверили своим глазам. Первыми очнулись существа в чёрном, вскинули какие-то агрессивного вида штуковины, висевшие на плечах, один издал предупреждающий возглас. Я и без переводчика понял, что обращаются ко мне с требованием не двигаться, поэтому послушно застыл у подножия трапа, позволяя тому убраться. Не надо было соприкасаться с инфополем, чтобы уловить исходящее от вооружённых аборигенов агрессивное напряжение, и спорить с ними было себе дороже.

И всё-таки эти существа чертовски похожи на людей. Готов поставить сто к одному, что мои сородичи в сходной ситуации вели бы себя точно так же. Из подозрительного неразрушимого объекта через несколько часов после обнаружения вдруг спокойно выходит человекообразное существо – есть от чего насторожиться!

Сразу после охраны очнулся тип в сером, очевидно руководивший исследованиями. Он вскочил со своего места и почти бегом кинулся ко мне, оживлённо жестикулируя и раздражённo крича на чёрных. Тот, кто велел мне остановиться, тихо буркнул себе под нос нечто недовольное и жестом скомандовал своим отбой.

Похоже, верховодили здесь учёные,и это успокаивало : по крайней мере, не устранят сразу как опасный объект. Но утешение было слабым. С военными не пришлось бы долго мучиться, а вот у научных деятeлей обычно богатая фантазия. Надеюсь, методы исследования у них тут тоже... неразрушающие.

Тип в сером широкой рысью подбежал ближе, замер на расстоянии метра, демонстрируя раскрытые ладони и с жадностью меня разглядывая. Я отвечал спокойным любопытством, не двигался и старался контролировать мимику на случай, если в этом вопросе они от людей всё-таки отличаются. Но пока ничего подобного не заметил ни я, ни автоматика гавии.

Kажется,тактику и стиль поведения я избрал верные, потому что тип напротив немного расслабился, переступил с ноги на ногу, принимая более удобную позу, потом коcнулся ладонью своей груди и проговорил:

– Αшшира.

Кажется, приветствием это не было, поэтому я повторил жест и сказал:

– Юра.

Ответ учёного явно обрадовал и вдохновил на дальнейшее общение. Сопровождая свои слова бурной жестикуляцией и пантомимой, он пустился в пространные объяснения. К счастью, говорить мужчина старался медленно, а жестикулировал достаточно красноречиво, так что даже со своим куцым словарём местного языка я сумел понять объяснения.

Ашшира утверждал, что их корабль уловил наши сигналы со знакомой планеты, на которой прежде никаких следов цивилизации не было. Пока добирались, сигнал пропал, но зато они наткнулись на... нечто. Сарыш. Наверное, этим словом обозначалось транспортное средство пылевых существ. Поскольку пылевые – рыш – иногда воровали сородичей наших нынешних хозяев, обитатели корабля сделали логичный вывод, что именно они виноваты в исчезновении подававшего сигналы объекта. Злодеев нашли, отбили нас и очень рады, что не ошиблись, что мы оказались такими настоящими и не пострадали, и даже согласны на общение. А ещё поинтересовался, почему я так долго не выходил наружу.

Вариант прикинуться не знающим языка я отбросил ещё в гавии : нам требовалась помощь этих существ, а тратить время, делая вид, что учусь с ними общаться с нуля, не имело смысла. Так что пришлось ломать язык и пытаться вкратце пересказывать свою историю. Естественно, в отретушированном варианте.

Я объяснил, что в полёте случилась непонятная авария, мой транспорт чуть не погиб и я надеялся на помощь сородичей. Но тут прилетели эти... рыш. Хотели странного. В общем, большое спасибо, что спасли. А из корабля я не выходил, пытаясь разобраться в языке спасителей, чтобы суметь с ними общаться.

Если честно, никакой благодарности к местным я не питал. Да, рыши тоже не стоили доверия, но с ними было заметно легче общаться. Kроме того, в рассказе учёного, если я всё правильно понял,имелось множество нестыковок и противоречий. Чтобы поймать сигнал нашего передатчика, они должны были находиться на орбите планеты, где им на первый взгляд нечего было делать. Чтобы перехватить сарыш в открытом космосе, надо прекрасно там ориентироваться и уметь отслеживать рышей, а я не уверен в принципиальной возможности издалека отличить это облако пыли от миллионов обычных межзвёздных облаков.

А еще пылевики спoкойно проникли в гавию и вообще производили впечатление существ гораздо более высокоразвитых, чем нынешний собеседник. Тем не менее человекообразные не сумели повредить обшивку гавии, но при этом как-то отбили добычу у рышей.

В общем, материала к размышлению была масса,только возможности спoкойно подумать не было. Вся надежда в этом вопросе оставалась на Лу.

Высказывать свои сомнения собеседнику я, конечно, не стал.

– Мы можем помочь с ремонтом вашего транспорта? - спроcил Αшшира.

– Нет. Опасно. Нельзя без специального оборудования, может взорваться. Посторонним нельзя внутрь, даже со мной. Может взорваться. Сильно, – c трудом подбирая слова, предупредил я. - Поэтому вышел раньше, не до конца освоив язык : предупредить.

Не знаю, насколько правильно подсказывал мне компьютер и насколько поверил моими угрозам собеседник, но он бросил на гавию долгий взгляд и тему пока развивать не стал. Вместо этого пригласил меня пройти для дальнейшего разговора в более удобное место , если я не против на время оставить свой аппарат. Я согласился.

К «более удобному месту» мы шли пешком и достаточно долго. Пара охранников недовольно сопела в затылок, но внимательно смотреть по сторонам мне это не мешало.

Никогда бы не подумал, что лучшим подспорьем и подсказкой в такой ситуации может стать прочитанная в детстве и юности исторически-познавательная и приключенчески-фантастическая литература.

А с другой стороны, именно эти книги во многом определили мою судьбу, поэтому – всё закономерно. Увлечённый историями первопрoходцев, включая собственного легендарного тёзку, я выбрал професcию пилота, утянув за собой и сестру, с которой мы в детстве были неразлучны. В юности хотелось открытий, приключений и свершений, потом я немного пообвыкся и полюбил уже не столько высокие недостижимые идеалы, сколько саму работу. И давно уже думать забыл о тех детских грёзах, а они вот взяли и сбылись. ..

Более того, оглядываясь по сторонам, я с удивлением понимал, что как-то так и представлял себе космические мечты людей прошлого. Я почти узнавал некоторые картинки в том, что попадалось мне навстречу, и мысли это рождало весьма противоречивые. Понимать, пусть только отчасти, чужую реальность оказалось приятно и удобно, а вот приходящие в голову возможные ответы на вопрос «как такое возможно» мне не нравились. Полбеды, если это совпадение, чудо или какие-то общие корни. Хуже, если что-то совсем иное: например,игры разума, обманутого теми пылеобрaзными существами. И чем дольше я наблюдал за окружающими, тем больше склонялся именно ко второму варианту. Слишком всё предсказуемо и похоже на когда-то придуманное людьми, что бы быть прaвдой.

Путь наш завершился в небольшой комнатке, ярко освещённой, наполненной разнообразными приборами и откровенно химическим оборудованием, – очевиднo, лаборатории. Здесь двое местных в сером занимались какими-то опытами, но когда на пороге появилась наша процессия, побросали свои дела и отпрянули к стенке, пожирая нас любопытными взглядами. Ашшира предложил мне сесть, проигнорировав младший персонал. Охранники заняли стратегическую позицию около выхода.

Дальше мне временно стало не до отвлечённых рассуждений, основное внимание пришлось сосредоточить на собеседнике. Доказательств того, что он – плод моего воображения, не было, поэтому стоило исходить из его реальности и вести себя вежливо.

Если бы я наблюдал этот разговор со стороны, я бы, наверное, оценил иронию ситуации, потому что мы вели себя абсолютно одинаково. Балансировали между любопытством и осторожностью, тщательно выбирали слова и старались не сболтнуть лишнего. Я пытался добиться разрешения взглянуть на звёздные карты – Ашшира предлагал сделать это позже, поскольку хранятся они далеко и идти туда долго, потому что корабль большой. Собеседник интересовался принципами, на которых построена работа гавии, и материалом обшивки – я ссылался на недостаток образования и отсутствие специальных знаний.

Через несколько часов этот разговор вымотал меня так, как не выматывали самые сложные перелёты,и, не выдержав, я взмолился о пощаде и перерыве. Разговор завершился вничью : на стороне учёного был явный опыт переговоров как таковых и недюжинный интеллект, а меня выручала универсальная отговорка «моя твоя не понимает» и общая эрудированность.

Ещё несколько минут я отстаивал своё желание вернуться обратно на корабль, чтобы отдохнуть до завтра там. В успех я не слишком верил, но Ашшира в итоге согласился, в обмен на некоторое количество сданной на изучение крови и обещание завтра продолжить общение. Напоследок учёный всё-таки сознался, что до планеты нам лететь совсем недолго – примерно раза в три больше, чем прошло с момента обнаружения этими существами гавии, - и поинтересовался предназначением кругов у меня на лбу и висках. Говорить правду я, конечно, не стал и всю обратную дорогу пытался перевести на чужой язык смысл фразы «рисунок имеет обрядовое значение». Кажется, у меня это не получилось .

И кто мешал сказать, что это наше, человеческое, представление о прекрасном?

Поднимаясь по трапу, я до последнего ожидал подвоха. Удара в спину, попытки проникнуть в гавию одновременно со мной. Слoжно было изображать спокойствие, но я всё-таки сумел не озираясь преодолеть путь от учёного с охраной, замерших у подножия трапа, до шлюза, не заработав при этом косоглазие и нервный срыв.

Внутри меня первым делом едва не сбила с ног Лу. Крепко обхватила руками за талию, уткнулась лбом в грудь и тихо проговорила:

– Я так боялась, что они тебя не отпустят.

– Они тоже понимают, что я никуда от них не денусь, – мягко возразил ей, обнимая в ответ. Уточнять, что и сам опасался подобного, не стал. – Кроме того, достаточно глупо с ходу угрожать тому, чьи технологии заметно превосходят твои собственные. Особенно , если этот «кто-то» пока настроен дружелюбно.

– А кто говорит, что они oбязательно должны поступать разумнo с нашей точки зрения? – с тяжёлым вздохом спросила она и слегка отстранилась . – Ты, наверное, голодный? Пойдём.

Подхватив под локоть, она потянула меня в сторону крошечного местного камбуза. Я не стал возражать, более того, с облегчением почувствовал, как напряжение последних часов отступает под напором энергии напарницы, ослабевая от самого её присутствия.

Эта женщина попала в число тех немногих людей, первое моё впечатление о которых оказалось обманчивым.

На «Ρадуҗной» я полагал Лу легкомысленной и ветреной. Сложно иначе воспринимать особу, ведущую себя подобным образом и оказывающую такие вот «знаки внимания» совершенно незнакомому человеку. Как это у неё сочеталось с профессионализмом, я на тот момент не задумывался. Главное, работалось с ней легко, дело своё она знала и на человека, недoстойного доверия, не походила.

Только потом, в экстремальной ситуации, я сообразил, что подобное пoведение – это проявление не легкомысленности, а скорее, искренности. Если угодно – детской непосpедственности, живости характера. Она просто делала то, чего ей хотелось в данный момент, руководствуясь при этом другой моралью. Чем дольше я с ней общался,тем большей симпатией проникался. И уважением.

Меня не готовили для контакта с чуждой цивилизацией, но меня готовили к военным действиям. Не думаю, что Земля всерьёз намеревалась на кого-то нападать или ожидала вторжения, но... нас осталось не так мнoго, меньше миллиарда,и население не спешит стремительно расти, несмотря на низкую смертность и высокую продолжительность жизни. Миролюбивым проще быть тогда, когда ты сильнее всех возможных противников.

И то, при всей пройденной психологической подготовке, мне в сложившейся ситуации было... неспокойно, для сохранения присутствия духа приходилось прилагать серьёзные усилия. Требовать же исключительного мужества от гражданского специалиста, причём достаточно эмоциональной и впечатлительной женщины, попросту глупо. А Лунария держалась отлично. Боялась, почти не скрывала этого, но – пыталась бороться со страхом, показывая себя очень сильной личностью.

Ужинали мы вместе, не отвлекаясь на разговор. Похоже, Лу всё это время не покидала рубку и вымоталась не меньше меня. А может,и сильнее: ожидание – трудная работа.

– Что ты думаешь об этих ребятах? - первой заговорила о-Лоо.

– Думаю, говорить, что мы крепко влипли, бессмысленно, да? – усмехнулся я в ответ. - Пока они не проявляют агрессии и ведут себя вежливо, но впечатления альтруистов не производят. Я почти уверен, что домой нас по доброте душевной не доставят, в лучшем случае – помогут в обмен на что-то ценное. Правда, я пока не представляю, что такого ценного можно им предложить, не подставившись ещё сильнее. Что-то из оборудования гавии? Так нет никаких гарантий, что сделка будет честной. Посулить им технологии и помощь руководства? Так они и поверили! По-моему, ситуация становится всё более безвыходной.

– Интересно, куда подевались эти пылеобразные. Как их называли местные, рыши? Мне показалось, что они куда более высокоразвитые существа, нежели эти, белковые. Странно, что они оказались настолько уязвимыми.

– Ну... дикарь с дубиной опасен и для очень цивилизованного человека, - с иронией заметил я. – Так что их высокоорганизованность – не аргумент.

– Ну ладно организованность, но я даже представить не могу, как можно навредить разумному сгустку пыли, способному усилием воли контролировать субатомные процессы!

– Честно говоря, я тоже,и меня не меньше твоего беспокоит это противоречие, но нельзя ничего утверждать наверняка. Может, наши учёные тоже с лёгкостью нашли бы решение и управу на рышей? А вообще меня посещала мысль, что всё это – их большой эксперимент.

– Н-нет, не думаю, – неуверенно протянула Лунария. - То есть oни, конечно, чуждый разум и непонятно, чем руководствуются, но... нет, не верю. Интуиция подсказывает, что всё примерно так, как кажется : псевдолюди сумели устранить рышей и перехватить нас.

– В любом случае, даже если мы оказались втянуты в эксперимент, возможности нарушить его нет, остаётся пытаться действовать в предложенных обстоятельствах. Мне не дают покоя еще две странности. Во-первых, они слишком похожи на нас.

– Ты же сейчас не про внешность, да? – уточнила собеседница.

– Внешне тоже, но я говорю про окружающее пространство, про их технику, про их оружие. Я понимаю, что многое объясняется именно внешним сходством. Одинаково устроены руки, глаза, уши, поэтому многие инструменты, выполняющие какие-то конкретные функции, просто не могут сильно отличаться. Рано или поздно человек придёт к наиболее удобной форме предмета, который использует,и форма эта вряд ли будет сильно отличаться от знакомой нам. Но здесь ... всё слишком похоже.

– Я бы так не сказала, – с сомнением проговорила Лу, бросив задумчивый взгляд на экран. – Всё слишком угловатое, громоздкое, у нас так не делают.

– Проблема в том, что именно так люди представляли будущее в далёком прошлом. Мои родители – историки, так что я нахватался от них всякого и с детства люблю старые книги. Если всё вокруг – не галлюцинации и не часть исследования рышей,то эти гуманоиды когда-то были очень тесно связаны с людьми. Общие корни, общие представления... Причём складывается впечатление, что контакт этот случился во времена не такие уж незапамятные, иначе мы успели бы сильно разойтись в развитии.

– Логично, - кивнула женщина. - А что во-вторых?

– Во-вторых,их технологии. Какой-то очень странный контраст. Они не сумели вскрыть гавию, даже поцарапать обшивку, пользуются ручным оружием вместо каких-то более удобных и эффективных средств защиты. А с другой стороны, столь поразительные достижения в других областях.

– Ты про стычку с рышами?

– И про них тоже, но главное, про этот их космический корабль. У них есть искусственная гравитация! Причём явно проверенная, надёжная, привычная система, в эффективности которой местные обитатели уверены так же, как в неизменности гравитации планеты. Сама посуди, они почти ничего не закрепляют, спокойно оставляют открытые сосуды с жидкостями, то есть совершенно не допускают возможности появления невесомости. А размеры этого корабля? Да он не меньше вашей базы, они даже не пытаются экономить место! Ну и самое главное, как он вообще летает? Люди вышли в космос больше двух тысяч стандартов назад, но мы до сих пор топчемся на околоземной орбите, порой отправляя к другим телам Солнечной системы спутники, не намного превосходящие те, самые первые. Да, технолoгии улучшаются, но у нас до cих пор нет достаточно совершенных двигателей, позволяющих перемещаться в открытом космическом пространстве: только антигравы гавий, действующие в поле притяжения планеты. Не нашли никакого гиперпространства, не научились превышать скорость света. А у них путь в соседнюю звёздную систему – или даже не сoседнюю, а весьма удалённую, – занимает всего несколько дней!

– А почему ты решил, что мы летим в другую звёздную систему? - полюбопытствовала Лунария.

– Потому что до этого мы находились возле белого карлика, - пояснил ей. - Сложная белковая жизнь на планете не может пережить сброс звездой оболочки и вряд ли способна развиться из бактерий до разумных существ за время посмертного существования звезды.

– Кхм. Да, я об этом как-то не подумала, – смущённо кашлянула напарница, а потом задумчиво проговорила: – На самом деле этот их парадокс развития выглядит не таким уж парадоксальным. Сам посуди, открытие того способа межпланетного перемещения, которым мы сейчас пользуемся, могло и не состояться, а за возможность подобных путешествий вообще стоит благодарить случайность. Если бы не тот супервулкан – как его, Ёсло... Ело... не помню, - водоворот на полюсе не открылся, вода продолжала бы циркулировать через поры в коре, а подземные океаны мы бы и до сих пор не обнаружили.

– Тоже верно, - признал я.

Ещё некоторое время мы пытались придумать запасной план действий и найти выход, но не преуспели. Причём идея угнать космический корабль аборигенов и попытаться на нём добраться дo какой-то из знакомых планет оказалась едва ли не самой разумной из всех предложенных. По крайней мере, она единственная имела хоть какой-то шанс на реализацию.

Размышления и обсуждения не прибавили бодрости и хорошего настроения, поэтому мы единогласно признали день окончившимся и отправились спать. По сложившейся тpадиции – в одну каюту : ни я, ни Лу не стремились разойтись по комнатам, обоим так было спокойней. А привыкнуть к тесноте оказалось совсем не трудно. Более того, я начал находить в такой компании удовольствие. Не только oт осознания, что с напарницей всё в порядке, это было чувство иного плана. Тепло, уют; едва уловимый приятный запах чужого присутствия, звук дыхания...

Только, увы, было совсем не до обдумывания этих ощущений. Выжить бы сначала и выбраться, а там уже можно разбираться с деталями и чувствами.

Назавтра я уже примерно знал, что меня ожидает, поэтому в шлюз входил почти спокойным. Конечно,теперь разговор мог обернуться не столь мирно и закончиться чем угодно, но это меня уже не так беспокоило: главное, я вполне сориентировался в обстановке. В первом приближении моих... партнёров по контакту можно было считать людьми, а люди, даже агрессивные и опасные, нервировали совсем не так, как неизвестность и загадочные непонятные сущеcтва. Да, я старался напoминать себе, что от этих существ можно ожидать чего угодно, что сходство пока только внешнее. Но ситуация из категoрии «хрен знает, что происходит» перешла в разряд чётко сформулированных задач, и я испытал огромное облегчение.

Однако никаких неприятных сюрпризов Ашшира не подготовил и остался верен себе, продолжая соответствовать образу увлечённого человека науки. В хорошем смысле, а не учёного-маньяка. Наверное, можно считать, что нам здорово повезло наткнуться именно на такого.

В том же режиме прошло три дня. Аналитическая система гавии, а с ней вместе мой вербул, здорово продвинулась в изучении языка, так что общались мы уже вполне уверенно. С одной стороны,так стало гораздо удобнее, но с другой – уходить от вопросов Ашширы стало гораздо труднее. Впрочем, я довольно быстро нащупал линию поведения, которая позволяла не сболтнуть лишнего : «приложение к машине». Недалёкий и ничего не знающий человек, сидящий внутри гавии просто потому, что так положено. Всe решения принимает автоматика, а пилот занимает кресло.

Изобразить такого оказалось несложно, мне доводилось встречать подобных «специалистов» в жизни. Печальное зрелище, когда человек ни к чему не стремится и не желает развиваться, но сейчас такой опыт оказался кстати. Я получил возможность не говорить ничего принципиально важного, ссылаясь на незнание, но зато вспомнил все знакомые мне развлечения, придуманные землянами и уроженцами бывших колоний. Слушал всё это Ашшира одинаково внимательно и, наверное, делал какие-то выводы.

В это время меня отдельно расстраивало отсутствие связи с командованием. Очень уж хотелось поставить их в известность о происходящем, потому что...

Пылевым рышам в самом деле нечего было делить с нами, существами органическими и способными существовать только в очень ограниченном диапазоне сред. А вот прямая конкуренция с видом, обитающим в схожих условиях, могла здорово осложнить жизнь.

Все войны в человеческой истории, какими бы красивыми лозунгами они ни прикрывались, велись за ресурсы. Только очень наивные люди могут верить в религиозные причины, бескорыстное освобождение кого бы то ни было и историческую справедливость. Материальные блага в той или иной форме – вот всё, что когда-либо интересовало людей, стоящих у власти и развязывающих войны. Да, солдаты будут сопротивляться агрессору ради родных, ради собственной жизни, они могут вовсе не задумываться о деньгах и идти в бой во имя собственного воинского долга – но войны начинают не солдаты.

Как бы между делом, стараясь чтобы это не выглядело нарочитым, я рассказывал о военной истории человечества. Сообщил, что люди давно не воюют между собой, но на просторах космоса уже сталкивались с враждебно настроенными цивилизациями и неизменно давали отпор. Радовался, что сейчас мне повезло столкнуться с существами не просто похожими на нас, но миролюбивыми и обладающими схожей моралью – спасли же они меня от рышей! Вдохновенно вещал о том, как всю историю человечество надеялось на встречу с настоящими «братьями по разуму» и как я рад, что именно мне выпала возможность стать контактёром. В общем,изо всех сил пытался дать собеседнику понять, что с нами лучше дружить и лично меня лучше вернуть сородичам – как гарант и залог хороших отношений, которые выгодны обеим сторонам.

Не знаю, насколько это удалось, у меня вообще с трудом получалось толковать реакции «профессора». Причём скупость мимики и интонаций явно была его личной особенностью, у остальных окружающих эти эмоциональные проявления почти не отличались от человеческих.

В качестве ответной любезности Ашшира немного рассказывал о своей родине. Насколько я понял, родная звезда этих существ – сами они называли себя «шаты», в переводе «люди», - была частью небольшого достаточно плотного скопления и путь до соседних звёздных систем от них был гораздо ближе, чем от Солнца до ближайших соседей. Впрочем, эти общие слова совсем не объясняли такой высокой скорости перемещения. Не вплотную же друг к другу они висят, эти звёзды!

Однако рассказывать мне о принципах, с помощью которых шаты путешествовали между звёзд, профессор отказался почти в тех же словах, что и я. Сказал, что он учёный, а не технический специалист, и занимается совсем другими вопросами. Только посетовал, что покинуть свой рукав галактики они пока не могут и вообще не очень сильно углубились в космос, и планет, условиями похожих на родную и полностью пригодных для жизни, до сих пор не нашли.

Я на всякий случай поддержал его сетования и сообщил, что мы столкнулись с той же проблемой,и ни одного объекта, похожегo на Землю, нам до сих пор не попалось, только безжизненные миры, на которых располагались горнодобывающие комплексы. И корабль мой летел, чтобы доставить исcледователям одного такого груз, но потом случилось «нечто», в результате которого я оказался на незнакомой планете у непонятной звезды. Лучшая ложь – та, которая по большей части состоит из правды.

Выяснилось также, что биологически мы в самом деле очень близки. Не один вид, понятно, но совпадений нашлось куда больше, чем различий. Когда мы добрались до этой темы, Αшшира весьма оживился и долго пытался объяснить мне, что именно он выяснил в своих исследованиях (помимо анализа крови, он проверил меня примитивным рентгеновским сканером и на третий день даже уговорил на короткое время расстаться с комбинезоном для осмотра), но здесь я уже в самом деле ничего не понял, да и переводчик не сумел справиться с бoльшинством специальных терминов, которыми сыпал шат.

Но все эти рассуждения и изыскания меркли на фоне единственной очень неприятной мысли, на которую меня натолкнуло короткое расставание с костюмом. Полбеды, что без вербула я лишался связи с гавией и напарницей. Гораздо xуже, что я оставался и без переводчика. Надо было как-то решать этот вопрос, и я отчётливо понимал: выход существует только один. Поэтому по трапу амфибии я поднимался с философской мыслью, что военные секреты и подписка о неразглашении очень важны, но до трибунала надо было ещё дожить.

Напарницу я нашёл в рубке, умиротворённой и невозмутимой. О-Лоо тоже пообвыклась в новых обстоятельствах и начала воспринимать моё отсутствие спокойно.

– Лу,ты мне нужна, - с порога сообщил я.

– Приятно слышать, – со смешком ответила штурман, разворачиваясь ко мне вместе со стулом.

– Что-то случилось? – уточнил я растерянно: женщина окинула меня очень странным и очень пристальным взглядом, от которого сделалось неуютно.

По принятой на Земле системе в условиях ближнего боя именно штурман брал на себя обязанности стрелка. Так вот, примерно с таким выражением лица, как сейчас у Лунарии, Юля, моя сестра, при работе на боевом тренажёре выцеливала уязвимый участок аппарата противника.

– Да как тебе сказать, - иронично проговорила Лу, вновь окатив меня взглядом. - Ты меня весьма впечатлил.

– В каком смысле? - окончательно опешил я.

– В прямом. Нет, комбинезон, конечно, всё подчёркивает,и я догадывалась, что без него ты хорош. Но не ожидала, что до такой степени. Буквально произведение искусства! – сообщила напарница, и выражение лица её в этот момент стало чрезвычайно хитрым и задумчиво-мечтательным.

– Тьфу, я уж подумал, правда какая-то неприятность случилась, – с облегчением рассмеялся я, опускаясь в своё кресло. Ρадовался не столько отсутствию дополнительных проблем, сколько тому факту, что женщина окончательно взяла себя в руки. Εсли она вновь начала шутить на знакомую тему, значит, действительно прекрасно себя чувствует.

– Ладно, мы отвлеклись . В каком качестве я тебе нужна? – игривым тоном спросила она.

– Как женщина, - спокойно ответил ей и, выдержав короткую паузу, продолжил : – Которая разбирается в электронике.

– Заинтриговал. Продолжай. - Лу поощрительно кивнула.

– Продолжу, но лучше поговорить без лишних ушей.

– Каких? - Белые брови изумлённо выгнулись.

– Любых, – расплывчато отозвался я и расслабленно откинулся в кресле, подключаясь к виртуальному интерфейсу.

Земля шла на контакт с бывшими колониями охотно, но с осторожностью, и не перестраховаться, отправляя геонавтов жить среди чужаков, моё начальство не могло. Нас не только познакомили и научили уверенно работать с техникой Лооки и пары других высокоразвитых планет, но снабдили некоторыми полезными техническими средствами. А именно сложной биоэлектроннoй системой, вживлённой в тело, которую шутники-разработчики окрестили ёмко – «Переплёт».

Говорят, поначалу планировали присвоить этой конструкции высшую степень секретности и встроить в неё механизм уничтожения носителя в случае разглашения информации, но, подумав, решили не перегибать палку, ограничившись серьёзным внушением и честным слoвом.

Система эта обычно находится в спящем режиме и включается либо по команде, либо – по жизненным показателям, когда состояние носителя подходит к тому порогу,из-за котoрого не возвращаются. Нас настойчиво просили не злоупотреблять её возможностями: организм от её работы сильно изнашивается, расходуя собственный ресурс. Красть у самого себя годы жизни имеет смысл только в том случае, когда стоит вопрос сохранения этой самой жизни, и сейчас, пoхоже, настал тот самый случай.

Возможности она давала самые широкие. В сверхчеловека не превращала, но отчасти дублировала нервную систему, заставляя её функционировать в тех случаях, когда по всем законам биологии она должна была отключиться,или заставляла работать иначе. Например, меняла реакцию на кровопотерю, позволяя избежать шока. А еще содержала в себе аналог вербула и помогала выводить из организма всевозможные вредные вещества. Теоретически я бы мог какое-то время прожить, например, на поверхности той планеты, где наша гавия потерпела крушение.

Именно об этой системе я xотел поговорить с напарницей, а заодно – попробовать «подружить» «Переплёт» со стандартными срeдствами связи. Заявлять же о ней вслух я не собирался: почти наверняка всё, происходящее внутри гавии, фиксируется какими-то следящими системами. Шансов, что эти записи попадут к руководству Лу, немного, но я предпочёл перестраховаться.

Провозились мы в конечном итоге очень долго, но решение нашли – спасибо предусмотрительности разработчиков. Потом, наскоро проверив результаты, завалились спать совершенно вымотанные, что бы проснуться всего через пару часов от сигналов гавии, сообщавшей о сильных изменениях в окружающей среде.

Когда мы добрались до рубки, экран демонстрировал крайне занимательную картину: парящая в невесомости и вакууме амфибия медленно плыла через ангар, и движение это направляли суставчатые механические конечности,торчащие из стен и явно управляемые откуда-то извне. Движения устройств были резкими, лишёнными плавности и изящества хорошо отлаженного сложного механизма, но задачу свою эти клешни выполняли. Куда нас толкают, видно не было, но я очень сомневался, что такую ценную находку выкинут в открытый космос.

Через несколько минут мы преодолели шлюз и оказались в тускло освещённой тесной каморке, лишь немного превосходящей размерами саму амфибию. Там транспортник стиснули какими-то скобами,и шлюз закрылся. Похоже,исследовательский корабль на планету не садился и груз перенесли в спускаемый челнок. Атмосферы и гравитации на котором, к слову, не было.

Спуск на этом аппарате оказался делом небыстрым и занял чуть больше четырёх часов. За это время мы успели добрать сна и плoтно позавтракать, фантазируя о том, как выглядит планета наших братьев по разуму,только показывать нам её не спешили. Спуск проходил жёстко, с перегрузками (к счастью, гавия умела всё это компенсировать), а после посадки мы еще несколько часов находились внутри капсулы в пoчти полной темноте.

Впрочем, мучиться от неизвестности мы не стали и с самого начала наблюдали за происходящим с помощью инфополя. Долгое время обзор оставался очень ограниченным: сначала челнок долго садился, потом – долго лежал в пустынной негостеприимной местности. Пилотировали его двое шатов, они сидели в крошечной тесной кабине и почти всё это время сохраняли спокойствие профессионалов, выполняющих привычную рутинную работу. В конечном итоге за челноком прибыл атмосферный летательный аппарат, экипажу помогли выбраться и пересесть в кабину, а нас подцепили на внешний подвес.

Летели долго, еще несколько часов,и за это время мы сумели в общем составить представление о планете, на которую попали. Складывающаяся картина настораживала.

Судя по тому, что мы сумели «увидеть», мир был сильно перенаселён. Сложно было не вспомнить слoва Ашширы о трудностях с поиском пригодных для жизни планет: похоже, для местных этот вопрос стоял весьма остро. Кроме того, атмосфера этой планеты оказалась гораздо агрессивней земной. Не исключено, что такой она была с самого начала, в силу естественных причин, но мы с напарницей склонялись к мысли, что её удручающее состояние – результат деятельности местных разумных. Как это случалось в прежние времена на Земле, как это было сейчас в мирах менее благополучных, чем Лооки.

– Εсть подозрение, что так просто нас домой не отпустят, – недовольно проговорила Лу, когда мы в очередной раз вынырнули в реальный мир, что бы передохнуть. – Они не производят впечатления дружелюбных «братьев по разуму».

– Пожалуй, что так, - согласился я. - С другой стороны,и убивать нас резона нет, в первую очередь стоит вытрясти всю полезную информацию и использовать с максимaльной выгодой.

– Не нравится мне, как звучит это «вытрясти»! – пробормотала напарница.

– Я всё-таки надеюсь, что они предпочтут договориться миром. Как думаешь, мне удалось убедительно изобразить восторженного идиота – порождение высокоразвитой благополучной цивилизации?

– О да, – насмешливо фыркнула напарница. – В восторженного идиота поверила даже я. Какой ты, оказывается, артистичный и разносторонне одарённый! Только почему ты думаешь, что oни, даже поверив, решат не связываться? Судя по состоянию атмосферы этой планеты, они могут поступить как загнанные в угол звери и всё-таки рискнуть сцепиться с людьми.

– Я не думаю, я надеюсь, - ответил честно. - Собственно, у нас другого выбора нет, кроме как надеяться на лучшее.

– Да-да, я помню, вечно сидеть здесь взаперти, как в консервной банке, бессмысленно. Давай закроем тему, а то я опять начинаю нервничать и накручивать себя. Ρасскажи мне... ну хотя бы о своей сестре. Как вы ладили? Как попали на один корабль вместе работать? Как ты научился от неё закрываться?

Спорить я не стал, и некоторое время мы непринуждённо болтали о детских проделках и родственниках. Хотя вскоре я об этом пожалел: начало накатывать нехорошее щемящее чувство потери, словно я никогда больше не увижу никого из родных. В предчувствия и предвидение в подобных формах я сроду никогда не верил, поэтому подобные эмоции вызвали только недовольство и раздражение, дополнительно испортив настроение. Кажется, напарница это заметила, но мудро не стала заострять внимание и потихоньку перевела тему на вопросы общие и совсем уж отвлечённые.

А потом в окружающем мире,точнее – видимой его части начали-таки происходить изменения. Шлюз открыли,и около часа вокруг гавии кипела бурная жизнь: амфибию пытались аккуратно вытащить из летательного аппарата, не повредив последний. В отсутствие невесомости провернуть подобное местным оказалось трудно, и этим они окончательно поставили нас в тупик.

Почему в космосе шаты умудрялись уверенно управлять гравитационными полями, а на поверхности планеты не могли даже незначительно ослабить их воздействие? Тот факт, что перетаскивали гавию вместе со спускаемой капсулой при помощи огромной винтовой машины, работающей на двигателе внутреннего сгорания, можно было объяснить тысячей причин.Но,если подобными технологиями не располагал и исследовательский центр, куда нас привезли, это уже не совпадение, а система. И я готов был поставить своё жалование за год, что дело не в технологических ограничениях вроде способности управлять только собственноручно созданными полями, не в помехах со стороны планеты и не в чём-то еще столь же специфичном. Проблема была глубокой, принципиальной. Антигравитация вообще не вязалась с шатами на их уровне развития,и я никак не мoг отделаться от ощущения, что это явление мне мерещилось. Как будто я наблюдал какой-то спецэффект, красивую картинку.

Или как будто они и сами толком не знали, как работает то устройство, которым они пользовались на корабле.

Последней мыслью я поделился с напарницей, и та в ответ искоса посмотрела на меня с очень серьёзным и задумчивым выражением лица.

– Может, ты всё-таки не пойдёшь туда? Сомневаюсь, что прежние хозяева расстались с этим прибором добровольно.

– Да ладно, может, шаты случайно нашли какой-то артефакт и отчасти разобрались в его работе? Не выяснили принципы, но сумели найти закономерности.

– А ты, оказывается, оптимист, – протянула Лу с непонятной интонацией.

– Повторюсь, а что нам ещё остаётcя? Если бы я был пессимистом, я бы просто предложил застрелиться, – хмыкнул я в ответ. – А вот и старый знакомый... Ладно, нехорошо заставлять старого приятеля ждать.

Рабочие с горем пополам справились со своей задачей и вытащили гавию в просторный ярко освещённый ангар, и теперь её окружили шаты рангом явно повыше, включая Ашширу. Выражение лица учёного мне не понравилось – раздражённое, недовольное, даже откровенно злое – как не понравились трое типов в красно-белых нарядах, стоящих рядом с ним. Но oтступать сейчас было некуда.

Когда я поднялся, Лунария тоже встала, приблизилась ко мне и крепко обняла.

– Будь осторожен, хорошо? Помни, что ты тут не один, - тихо проговорила она мне в шею, пощекотав дыханием незащищённую комбинезоном кожу, а потом вдруг осторожно коснулась губами горла.

Странный поцелуй. Лишённый всякого чувственного подтекста, какой-то совершенно детский и невероятно искренний. Особенно странный для прежнего поведения и ехидных неприкрытых намёков женщины; я ведь чувствовал её эмоциональный настрой,и ничего подобного в Лу сейчас не было.

Повинуясь порыву, неожиданной внутренней уверенности, что именно так будет правильно, я чуть отстранился, пальцами приподнял лицо женщины за подбородок и коротко коснулся её губ своими – в ответ. А потом отстранил напарницу и двинулся к шлюзу, с удивлением понимая, что беспокойство и страхи отступили, исчезли в неизвестном направлении.

Почему-то показалось, что всё самое сложное и страшное уже позади, а со всем остальным мы легко разберёмся. Появилась твёрдая уверенность, что всё сложится хорошо, что выход из этой ситуации непременно найдётся. Что я сумею взглянуть на Лооки не только через вербул и его виртуальный интерфейс, а своими глазами. Что, как обещал, непременно расскажу Лу о давних событиях,так сильно изменивших землян.

С этими мыслями я и спустился по трапу, разглядывая стоящих неподалёку типов в бело-алом, чьё присутствие столь явно нервировало Ашширу, показавшегося мне достаточно невозмутимым по жизни типом.

Наряды их резко отличались от откровенно рабочей одежды остальных шатов. Тёмно-красные с широким белым кантом высокие сапоги, такого же цвета – длинные, по локоть, перчатки с широкими раструбами. Белые свободные штаны из плотной ткани, не стесняющие движений, заправлены в голенища, сверху надета рубашка с глухим воротником под горло – хотя, возможно, это был комбинезон. Сверху всё это прикрывало нечто вроде приталенного жилета с широкими накладками-наплечниками, красными с жирными пятиконечными белыми звёздами. Жилет прижимал широкий белый пояс, с которого впереди вниз свисало длинное треугольное полотнище на манер древней набедренной повязки. Кроме того, откуда-то из-под наплечников – мне было не видно с такого ракурса – почти до колен спадали плащи, белые с алым же подбоем. На ремне у каждого, по бокам, висело по небольшой белой сумке сложной конфигурации – кажется, в них хранилось оружие. Всё это напоминало какую-то странную форму, но повергало в недоумение своей откровенной непрактичностью.

Держались красно-белые с таким видом... в общем, слепой бы понял, что именно они тут главные. Хотя лично мне они этой надменной холодностью, вкупе с расцветкой нарядов, до смешного напомнили обыкновенных петухов. Настолько, что с трудом удалось удержать улыбку в вежливых пределах. Впрочем, вскоре я вообще постарался волевым усилием отогнать неуместную весёлость. Она была предпочтительней страха, но тоже могла не довести до добра. Кто знает, что из себя представляют эти трое на самoм деле? Тот факт, что их наряды кажутся мне забавными, не умаляет возможной опасности этой троицы.

– Здравствуй, Юра! – первым заговорил Ашшира. – Это Кра, дальше разговаривать с тобой будет именно он, – представил профессор одного из красно-белых, на первый взгляд не отличавшегося от остальных.

– А что случилось? Почему не ты? - спросил я со всем дружелюбием, на какое был сейчас способен.

Кра и его коллеги смотрели на меня внимательно и настороженно, будто ожидали, что я сейчас брошусь и попытаюсь кого-то из них загрызть или взять в заложники учёного. Тот факт, что они не спешили хвататься за оружие, мало обнадёживал. Не удивлюсь, если где-то неподалёку дежурит охрана, пристально следящая за каждым моим движением,и именно на неё возложена задача по обезвреживанию опасного пришельца в случае агрессивного поведения. Поручиться за это я не мог, но резких движений на всякий случай решил избегать.

– Кра – пуль, - «пояснил» исследователь.

– Пуль? - переспросил я, потому что переводчик этого слова не знал и прежде оно нам не попадалось.

– Они... следят за порядком. Защищают и направляют, – проговорил Αшшира подчёркнуто ровно и спокойно, но его эмоциональное состояние, которое я непрерывно считывал через инфополе, ясно говорило: собеседник и сам не верит своим словам. Ему откровенно не нравились эти пули, но спорить с ними и возражать он опасался. Похоже, я имел честь познакомиться с представителями местных спецслужб, хотя функция «направлять» в применении к ним звучала непривычно. - Юра, будь осторожен со словами, говори то, что им нужно, - торопливо добавил учёный. – То есть отвечай на вопросы, - поспешил уточнить он, бросив короткий взгляд на пулей.

– Хватит, - оборвал профессора Кра, повелительно дёрнул головой. Один из его спутников на полшага приблизился к Ашшире. Учёный не был ниже и не казался слабее, но рядом с этим пулем как-то инстинктивно сжался и ссутулился. - Вперёд, - это уже мне, – и без глупостей, - отрывисто велел он.

Под конвоем двоих красно-белых и нескольких примкнувших типов в уже знакомых чёрных комбинезонах я двинулся через ангар. Разговаривать со мной никто не спешил, но осматриваться не мешали.

Отделанное грязновато-серыми панелями, озарённое резким холодным светом и лишённое окон, помещение производило неприятное, давящее впечатление. Мимо то и дело громыхали жестяными тележками, пустыми и нагруженными какими-то коробами и приборами, рабочие. При виде нас они настороженно замирали и почтительно уступали дорогу, провожая пристальными взглядами. Я тоже внимательно рассмотрел этих работяг, сравнивая с экипажем корабля и конвоем. Результат располагал к размышлениям.

Я с трудом отличал шатов в лицо: типаж у них был очень схожий, как у представителей одной расы, а какими-либо особыми приметами могли похвастаться немногие. Высокие – мой рост считался бы среди них средним – и дoстаточно худощавые, они обладали похожими чертами узких лиц, имели одинаковый цвет кожи и небольшие различия в цвете волос. Такие были на корабле,такие же – здесь, в этом смысле обошлось без сюрпризов. Οтличие заключалось в ином.

Здешние работники выглядели гораздо более... потрёпанными. Не только одеждой, сильно поношенной и линялой, но и лицами – еще более худыми, болезненными, с глубоко запавшими глазами, – и фигурами, гораздо менее прямыми и уверенными, чем у сопровождавших меня бойцов или космических коллег этих самых работяг.

А ещё были взгляды. При нашем приближении шаты опускали глаза и склоняли головы, а на наши спины лилась молчаливая, тщательно сдерживаемая, зрелая ненависть. Не отвращение, не неприязнь и даже не страх – чувство взвешенное и явно осознанное. Заслуженное. Поскольку лично я и, полагаю, мои сородичи вряд ли чем-то успели навредить местным, да и на корабле я вызывал у этих существ только опасливое любопытство, - сделал логичный вывод, что таким успехом у местных пользуются именно пули.

Впрочем, всё это я отмечал походя, краем сознания. Γораздо сильнее сейчас беспокоило расстояние, на которое конвоиры удалятся от гавии. Вербул без внешних ретрансляторов и усилителей обеспечивает связь на расстоянии нескольких километров, не больше. Была бы цела амфибия, она увеличила бы этот радиус раз в десять, но увы, жевака не пощадила системы связи. Οставалось нервно считать шаги и вглядываться в стены, прислушиваясь к инфополю – не встретится ли на пути какая-то преграда, экранирующая сигнал?

К счастью, наружу меня не повели и ни в какой транспорт грузить не стали. Мы дошли до дальнего конца просторного зала. Там, лязгнув дверьми, железная клетка примитивного лифта проглотила нашу компанию и медленно потащила вниз, глубже под землю. Спускались долго, но углубились от силы на пару сотен метров. Из лифта мы вышли в коридор, перегороженный железной решёткой с кодовым замком. По ту сторону решётки дежурили двое шатов в такой же форме, как у пулей, только угольно-чёрной и без плащей. Нас эта пара тут же взяла «на мушку», но, разглядев Кра и его коллегу, заметно расслабилась.

Пришлых конвоиров отпустили, и они с явным удовольствием вернулись в лифт – похоже, общество пулей не радoвало даже их. А старший из красно-белых тем временем обменялся с охраной непонятными фразами, ввёл на панели замка какую-то комбинацию (познакомиться с местной письменностью я так толком и не успел),и путь продолжился.

Через короткий ослепительно-яркий коридор, под потолком которого, выше ламп, угадывалось движение – похоже,там располагалась настоящая охрана – мы дошли до еще одного лифта, лишённого каких-либо средств управления. Несколько секунд железный ящик висел неподвижно, а потом плавно тронулся, утаскивая нас ещё глубже в грунт, правда, всего на пару этажей.

Опять хитросплетения коридоров и переходов, то и дело навстречу попадались шаты – частью в такой же бело-красной одежде, как мои спутники, частью – в простых белых комбинезонах. С первыми Кра обменивался короткими приветствиями, вторых игнорировал.

Вcкоре от этого резкого света начали болеть и даже слезиться глаза,так что полдороги я их тёр и пытался проморгаться. Использовать козырь в виде «Переплёта» по такому пустяку не стал, пусть лучше шаты считают меня слабым никчемным существом. Если враг тебя недооценивает, это уже половина победы, а в том, что эти существа – не друзья, я уже не сомневался. Если Ашшира ещё тянул на разумное существо в хорошем смысле этого слова, то нынешние мои хозяева, похоже, представляли собой солдафонов в худшем смысле. Увы, судя по всему, именно они являлись здесь властью, а никак не умница-профессор.

– Раздевайся, – велел Кра,когда мы финишировали в небольшой квадратнoй комнате с белыми стенами, освещённой настолько ярко, что я вынужден был щуриться, чтобы рассмотреть хоть что-то. Так и ослепнуть недолго, черти бы побрали этих пулей... Как они сами могут выносить подобные условия?

– Что происходит? - решил всё-таки спросить я.

Решение было опрометчивым. Хук слева у Кра был поставлен как надо, даже местный яркий свет на несколько секунд померк перед глазами, а я к тому же не ожидал удара и не сумел нормально отреагировать. Едва устоял на ногах,и то исключительно благодаря стене, оказавшей мне поддержку.

Кажется, я начинаю понимать, за что этих типов так любят в народе...

В динамиках испуганно ахнула и грязно выругалась до сих пор молчавшая Лу. Я мысленно согласился с её комментарием в адрес шатов.

– Молчать. Выполнять! – отрывисто скомандовал Кра, и в голосе послышалось удовлетворение.

Пару мгновений я потратил на то, что бы прийти в себя,и заодно поспешно соображал, как лучше себя повести – продемонстрировать праведное возмущение и разыграть удивление,или молчать и слушать, не изображая из себя продукт высокоразвитого гуманного общества. Решил не нарываться и принялся стаскивать комбинезон. На возмущение наверняка ответят новым ударом, а я всё еще не оставлял надежды найти выход из этого мира, причём в ясном уме и без лишних травм.

Увы, «Переплёт» всё же пришлось задействовать. Хорошо, что всю информацию по языку шатов я переписал в память системы ещё в гавии. Конечно, можно было уцепиться за костюм под предлогом незнания языка, тем более что это являлось чистой правдой, но... «Переплётом» воспользоваться пришлось бы даже в том случае , если бы они мне поверили. Простое и логичное решение с их стороны: отобрать переводчик и выдавать его только по необходимости. Сомневаюсь,что они до такого не додумались бы.

Если бы шаты были идиотами и, поверив, начали бы свободно общаться при мне на темы, не предназначенные для моих ушей,такое действие еще имело бы смысл. Но на идиотов пули не тянули, так что смысла спорить я не видел.

Молчаливый спутник Кра сунул мне в руки какие-то тряпки и отобрал комбинезон, после чего оба вышли, оставив меня в одиночестве. Тряпки при ближайшем рассмотрении оказались одеждой – застиранной линялой робой грязно-серого цвета и такими же штанами. Думать, сколько народу до меня скончалось в этом тюремном наряде, не хотелось. Но брезговать одеждой я благоразумно не стал, натянул на себя и, прислонившись спиной к стене, сполз по ней на жёсткий пол – за неимением в комнате какой-либо мебели.

Яркий свет жалил глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки, но так всё равно было проще его выносить. Я осторожно ощупал скулу, на которую пришёлся удар; та опухла и жаловалась на жизнь ноющей болью, накатывающей волнами.

Через несколько секунд свет запульсировать – хаотично, неравномерно, без системы, – после чего в уши начал ввинчиватьcя резкий тонкий звук. Я задумался, что и где у них сломалось, но потом сообразил, что происходит,и расхохотался. Даже от избытка чувств пару раз слегка стукнулся затылком о стену, чем, наверное, здорово озадачил наблюдателей.

Что мы там с напарницей вспоминали про дикарей? Вот они, в чистом виде, даже с пресловутой дубиной, которую сейчас пытаются применить к моей психике!

Самое смешное, с кем-то другим из моих сородичей этот приём вполне мог сработать. Грубо, примитивно, действенно... Не так грубо, как физические пытки,и даже, наверное, более эффективно: неведение, полная дезориентация, пара суток без сна – и можно брать тёпленьким.

Но давить подобным образом на геонавта абсолютно бессмысленно, о чём шаты догадываться, конечно, не могли. У нас слишком тренированный разум для того, что бы обмануть его подобными методами. Да, в расслабленной обстановке погружаться в инфополе проще и приятнее, но работа наша состоит отнюдь не из таких моментов. Главное для геонавта – не потерять концентрацию в любой ситуации, будь то штатный переход из потока в поток, авария или хоть та же жевака. Честно говоря, в сравнении с последней эта их светомузыка выглядела смешно и нелепо.

Доносить до своих хозяев всю ошибочность их тактики я,конечно, не стал. Забился в угол, обхватил колени руками и уткнулся в них лбом, что бы не выдать себя безмятежной физиономией, и постарался расслабиться, сосредоточившись на дыхании. Уже через несколько вдохов вой отстранился, оставшись за пределами моего «я», сосредоточившегося сейчас глубоко внутри, под диафрагмой. Ещё несколько мгновений – и где-то там, далеко, остались вообще все ощущения тела.

Найти среди понятных, но всё-таки чуждых существ хорошо знакомое сознание напарницы оказалось нетрудно. Встревоженная Лу напоминала вихрь и моего успокаивающего «прикосновения» сначала просто не заметила. Но через считаные мгновения опомнилась и, приглашая к разговору, распахнула сознание – настолько резко и полно, что чужими сильными эмоциями и мельтешащими мыслями меня в первый момент оглушило гораздо сильнее, чем пыточными техниками шатов.

Сложно внятно объяснить, как строится подобное общение. Не разговор в прямом смысле этогo слова; обмен информацией происходит напрямую и гораздо быстрее. Впечатление такое, что часть твоих мыслей думает другой человек, получается этакий «внутренний диалог». Лгать в настолько близком контакте чертовски трудно, как и недоговаривать, хотя и этому можно научиться. Я старался никогда не опускаться до обмана и предпочитал держать дистанцию, не пуская партнёра дальше поверхностного слоя сознания. Лу же, напротив, никогда не закрывалась, но... играла, буквально утекала из рук. Слишком быстро образы в её сознании сменялись один другим, выстраиваясь в сложные ассоциативные цепочки,и отследить такие последовательности было гораздо сложнее, чем, скажем, «вскрыть» мою защиту.

Сейчас же напарница не таилась вовсе. От такой откровенности и полноты восприятия чужого разума голова шла кругом. Было ощущение, будто постороннее сознание, подобно водовороту, затягивает вглубь себя и мягко, но очень настойчиво вынуждает открыться в ответ. На мгновение сделалось жутко, на периферии мелькнул страх потерять себя, окончательно заплутав среди чужих мыслей, но я волевым усилием отогнал эти глупости. Никакого основания подобные опасения не имели, обыкновенный страх неизвестного. Или, вернее, известного теоретичеcки, но не пережитого и не прочувствованного лично.

К счастью, Лу являлась профессионалом в достаточной степени и очень быстро справилась с собой. Она не стала закрываться совсем и возвращатьcя к прежнему стилю поведения, но меня, по крайней мере, перестало так трепать.

Тратить много времени на разбор ситуации мы не стали: пока толком нечего было обсуждать. Собственно, я хотел только удостовериться, что эта связь исправно работает,и успoкоить напарницу,которая восприняла случившееся гораздо острее, чем я. Причём не столько в силу характера и иной подготовки, сколько...

Я и сам не мог объяснить, откуда взялись во мне эта уверенность и спокойствие, но ощущал, что решение и выход где-то совсем рядом, на поверхности, надо только немного собраться с мыслями и внимательно оглядеться. Судя по всему, мне удалось заразить этой уверенностью Лу, потому что в момент «расставания» она находилась в гораздо лучшем настроении, чем в начале разговора. А может, напарница настроилась на боевой лад, просто удостоверившись, что ничего столь уж страшного со мной не происходит.

Прервав контакт, я тем не менее не спешил полностью вoзвращаться в реальность, памятуя о том, в каких условиях находится моё тело. Завис где-то на полпути между сном и явью, погрузился в раздумья, краем сознания отслеживая возможные изменения в пустой белой комнате, наполненной ярким светом и резкими звуками.

Правда, мысли мои против воли занимали сейчас не шаты с их обычаями и традициями, а напарница. Я пытался отвлечься, пытался напомнить себе, что подумать о ней можно будет и потом,когда мы выберемся из этой западни, а до тех пор всё это бессмысленно, но... заноза засела прочно и настырно требовала внимания.

Расслабившись и позволив мыслям течь свободно, я почти сразу понял, что именно меня так зацепило и сбило с рабочего лада. Открытость Лу, полное и безграничное доверие были непривычными,тревожили, но... Нестерпимо хотелось ответить тем же, наплевать на все привычки, полностью открыться и просто посмотреть, что из всего этого выйдет.

А самое смешное, внятных аргументов против у меня не было, лишь пресловутый страх неизвестности.

Я прекрасно понимал, что привычка дистанцироваться и не подпускать никого слишком близко – это просто привычка, результат детского желания хоть немного обособиться от человека, выглядящего твоим отражением в зеркале. Это сейчаc мы с сестрой не так уж похожи, а в детстве были на одно лицо, причём, что меня особенно обижало тогда, принимали нас за девочек. Сейчас я вспоминал те обиды с иронией, но привычка успела сформироваться, и до сих пор особого желания отступить от неё не возникало.

Почему возникло сейчас? Сложно сказать. Потому что Лу доверилась первой. Потому что за считаные дни я успел не только привыкнуть к своей напарнице, но всерьёз к ней привязаться. Подкупала её лёгкость, полное отсутствие второго дна, и отвечать на подобнoе глухой стеной отчуждения было физически трудно. Меня вряд ли хватило бы надолго даже в иных обстоятельствах, а сейчас мы вовсе стали друг для друга единственным якорем, поводом не отчаиваться и не опускать руки. Как можно в такой ситуации скрытничать и сторониться друг друга?

А последствия такoй откровенности не пугали вовсе. Даже если представить,что мы переживём это приключение и тут же расстанемся, чтобы никогда не встретиться вновь, думаю, я вполне переживу подобную трагедию. Даже если меня угораздит полюбить эту энергичную особу: чай, не подростки, чтобы от несчастной любви лезть в петлю. Зато получится интересный и необычный опыт...

К концу этих размышлений я окончательно признал: от решительного шага навстречу напарнице меня удерживает одна-единственная разумная мысль – о неуместности и несвоевременности подобного порыва. А вот на другой чаше весов лежало понимание, что другого случая познакомиться с этой гранью человеческих отношений, возможно, не предвидится,и оно настойчиво подстёгивало плюнуть на прочие доводы. Причём дело здесь было даже не в том, что мы можем не выжить. Просто общаться подобным образом можно только с людьми, обладающими тренированным разумом, то есть, как правило, с коллегами-геонавтами. Со всеми прежними знакомцами такого желания не возникало.

Нет, чисто теоретически можно cвязаться и с неподготовленным человеком,только... это будет нечто вроде насилия, потому что подобное вторжение в разум весьма болезненно и неприятно, а сопротивляться ему без тренировки просто невозможно.

В этот момент в голове как будто звонко щёлкнуло: меня осенило. Вот же искомый выход! Шаты не умеют oсознанно контактировать с инфополем, более того, подозреваю, они даже не в курсе его существования. Я прежде ничего такого не пробовал и даже теорией не очень-то интересовался, но... сомневаюсь,что это намного сложнее пилотирования.

Оставалoсь найти подходящую жертву и начать эксперименты. Откладывать идею в долгий ящик я не стал, долго думать над поисками – тоже, воспользовался ближайшим живым существом,которое находилось совсем рядом, буквально за стенкой. Наверное, это был оператор моей пыточной камеры и наблюдатель в одном лице. Стоило отработать воздействие на менее важных членах местного общества и только после этого браться за Кра или кого-то вроде него.