Не мой прекрасный принц

9 часть

Утро стало началом восхитительного дня, а я пребывала в таком перевозбужденном состоянии, что даже на месте не могла устоять, когда Зара украшала мои волосы пестрыми, маленькими цветами. Говорить ей в чьей компании я проведу праздник, не стала — не хватало еще "случайно" вырванных прядей волос или иголки в платье. Уж я-то чувствовала, что несмотря на всю доброжелательность, она бы с радостью поменялась со мной местами.

Ох, как же прекрасно я себя чувствовала, когда нарочито медленно подходила к ожидающему меня Дагону во дворе!

Увы, но сказать, что орк разделяет мой восторг не могла — под глазами у него залегли тени усталости, выглядел он весьма утомленным.

Надеюсь, что не Иса причина его утомленности. Впрочем, примечательно, последние несколько ночей она наконец стала ночевать в общих покоях! Это очень радовало меня и вызывало злобные смешки у других наложниц. Как же, местную королеву постепенно выпинывают с трона!

Даже не жаль ее, пусть привыкает.

Не дождавшись комплиментов по поводу моих сияющих волос и чудесного платья цвета сочной зелени, я не упустила случая бросить орку:

— Напоминаешь восставшего мертвеца. Уверен, что сможешь сегодня участвовать в сражениях?

А вот на это Дагон глубоко оскорбился.

— Каталина, — прорычал он, — пташка моя, никогда не ставь под сомнение мою боеготовность.

— Ох, задела твою гордость? Простите, Домин!

— В честь праздника, — бросил на меня взгляд из полуприкрытых глаз, — я прощаю тебя. До вечера.

— А что вечером?

Дагон хищно оскалился, чем смог немного нагнать на меня страха. Совсем чуть-чуть.

— А вечером я наконец выполню свое обещание и устрою тебе порку.

Разум подсказывал, что эта фраза несет в себе какой-то двойной смысл, но я постаралась отогнать эти мысли. А то опять покраснею, а это уже неприлично.

К счастью, на главную площадь мы отправились пешком, а не на сциталиусах. Еще больше радовало, что по пути мы ни разу не поссорились, что уже было огромным прогрессом! Хотя, стоит признать, орк сделал пару попыток, на которые я лишь лучезарно улыбалась. И не потому, что я хочу сердце этого мужчины, а из-за того, что меня больше не задевали его колкие фразы. Даже поняла нечто важное — я просто обожаю его манеру общения, хоть от изысканности и этикета там совершенно ничего нет. Но есть в этом особый шарм.

Площадь встретила нас гомоном сотни голосов, смехом немногочисленных детей и веселой песенкой барда.

Все вокруг было украшено яркими, разноцветными лентами, мерцающими камнями и цветами. Определенно, с королевским балом схожести не было совершенно. Все вокруг наводило на мысль о толике дикости — от пестрых красок и до общего колорита. Музыка была простой, но веселой.

Весь праздник должен был разворачиваться в пределах главной площади — к этому дню соорудили здесь полноценную трибуну, была сделана заготовка для огромного костра, а по углам располагались грубо вырезанные столы, находящиеся в близи от разноцветных палаток. В палатках продавали различные сладости, которые, правда, по вкусу мне не пришлись. Ну а как могут понравиться пропеченные фрукты? Но сладкие пироги мигом смели мое разочарование. Так же продавались и разноцветные, стеклянные бусы. Как объяснил Дагон — обязательный амулет в праздник Дерша. Пару таких — насыщенно красных и нежно-зеленых, орк собственноручно застегнул на моей шее.

— Чтоб злые духи не украли, — с ухмылкой пояснил он, даже не догадываясь, что уже случилась кража и похуже — один орк, кажется, украл мое сердце.

Удивило меня и то, что здесь были люди — жители ближайших деревень, находившихся под покровительством орков, тоже весьма охотно стекались на праздник. Были среди них и совсем еще юные девицы, посылавшие проходившим мимо оркам воздушные поцелуи, что стало для меня неким открытием — я ведь не мало присматривалась к Дагону, пока не рассмотрела все очарование этого насмешливого орка. А кто-то изначально воспринимает орков как обычных мужчин, не лишенных привлекательности.

Были и семьи с детьми. Последние с восторгом рассматривали в торговых палатках деревянные фигурки животных и мягкие подушечки из бархата. Родители их хоть и выглядели довольными, но зорко поглядывали по сторонам, не отпуская отпрысков далеко. Особенно выделялись на фоне орочьи мальчишки — они старались выглядеть грозно и воинственно, что выглядело вдвойне забавно.

Увидела я и Трагана, который шел в сопровождении двух розовощеких, пышных девиц из деревни. Он смущенно улыбнулся, встретив мой удивленный взгляд.

— А разве Трагану можно, — нерешительно начала я, не зная, как сформировать вопрос.

— Что? Охмурять девиц?

— Человеческих девиц.

— А с чего ты взяла, что нельзя? — насмешливо приподнял брови Дагон.

— Вдруг это слишком далеко зайдет?

— Если он пожелает, то может украсть любую из них и жить вместе.

— Даже если она против?

Орк расхохотался, бросил на меня удивленный взгляд.

— Конечно. Но, если он будет просыпаться с ножом у горла, то это уже исключительно его проблема.

— А если это не понравиться семье девушки?

— Думаешь, они осмелятся приходить сюда с возмущениями? Людям не нравится лишь то, что у нас нет брака в традиционном понимании. В целом же, остальное их устраивает. По договоренности мы обеспечиваем защиту ближайшим селениям в случае нападения, не нападаем сами. За это они платят налог. Если же нет необходимых ресурсов, то мы с радостью принимаем оплату женщинами.

Мне стало немного жутко, жестокие реалии орочьего общества хлестанули сознание.

— Подожди, — вдруг осенило меня. — Вы просили у моего отца женщин за союз, да?

Дагон снисходительно оскалился.

— Это был один из пунктов.

— Сколько просили?

Не припомню, чтобы отец отличался любовью к челяди и сомневаюсь, что мог пожалеть чувства подданных если на горизонте маячил выгодный союз.

- Тысячу девочек не старше пяти лет.

— Зачем такие маленькие?!

— Чтобы дать правильное воспитание.

Интересно, правильное — это их малочисленные женщины-воины или безропотные женщины гарема?

Я смогла отбросить все неприятные предчувствия и наслаждаться этим днем.

Мы ели сладкие, сливовые пирожки, развлекались и веселились. Дагон тоже не показывал неудовольствия — следы усталости схлынули с его лица и выглядел он крайне довольным жизнью. Правда, не особо участвовал в развлечениях — лишь сыграл в кости с орками, которые, кажется, были его друзьями или просто хорошими приятелями.

Ближе к вечеру мы имели удовольствие наблюдать выступление бродячих циркачей и это оказалось истинным удовольствием! Ничего подобного я еще ни разу не видела — отец плохо относился к подобным развлечениям по религиозным причинам, лишь чуть более снисходительно относился к театру и изредка приглашал актеров на королевские приемы.

Одежда на циркачах была столь броской, что даже орки со своей любовью к пестроте казались бледным пятном рядом. Сначала меня удивил долговязый, худосочный мужчина, одетый в одни ярко-малиновые шаровары. Для разогрева интереса у публики он выбрал небольшой клинок, чуть длиннее моей ладони и аккуратно поместил себе в рот, откинув голову назад.

Я слегка вздрогнула, озадаченно уставилась на циркача.

— Не пугайся, — горячее дыхание коснулось моего уха, вызывая целую стаю мурашек, доходящих до шеи. — Это его выступление.

Было что-то жуткое в этом, страшное. Зацепившись взглядом за Урсу в толпе, я слегка отодвинулась от орка.

— Я подойду к Урсе. Подождешь меня?

Дагон задумался. Наверно, мысленно прикидывал — успею ли я найти неприятности, но все же утвердительно кивнул.

Я начала продвигаться в расступающейся толпе, пытаясь догнать удаляющуюся подругу.

— Красавица! — дернули меня за локоть сзади.

Обернувшись, я окинула взглядом старуху. Человек. Она была не зряча на один глаз — он был прикрыт белесой пеленой, одежда ее была сплошь украшена множеством маленьких колокольчиков. Не думаю, что она из местных. Но, что может делать такая старая женщина среди циркачей?

— Что вам нужно? — вопрос мой звучал с опаской.

— Меня привели к тебе духи, они просили заглянуть в твою судьбу.

Вспомнился храм, нити, чужие воспоминания.

Меня заметно передернуло, стало зябко и я обхватила плечи руками.

— Спасибо, конечно. Но, не стоит.

— Не отказывайся. Это не я, а духи велят.

— У меня нет ни монеты…

— Духи сполна заплатили за это, идем.

Она схватила меня за запястье и потащила куда-то в сторону, прочь из толпы. Это напугало меня еще больше, ведь силы в этой сухонькой старухе было не меньше, чем в Дагоне.

К маленькому, разноцветному шатру мы подошли достаточно быстро, хотя до этого я его даже не замечала.

Внутреннее убранство не отличалась предметами бытового обихода — лишь ковры под ногами да крошечный, низкий столик на котором тлели неизвестные травы. Дым, витающий в воздухе, нельзя было назвать неприятным, но ноздри он щекотал так, что я даже чихнула.

— Проходи, чужачка, — подтолкнула меня в спину старуха и уселась перед столиком.

Я нерешительно потопталась, с тоской глянула на выход. Но, решив, что ничего плохого она мне сделать не успеет — в ковер же замотает и с собой утащит, все-таки присела напротив гадалки.

Она взглянула в мое лицо и хищно оскалилась.

— Не бойся, не съем.

Да что за привычка у населения этих земель постоянно людоедство припоминать? У меня еще трапеза с огром из памяти не выветрилась, а тут! Это даже разозлило меня, что не осталось незамеченным старухой.

Расхохотавшись, она достала из темного угла небольшой сундучок. Он был таким старым и потертым, что мне даже показалось будто бы вижу на нем паутину и плесень.

— Сейчас заглянем, — ворковала гадалка, извлекая на свет серебряное блюдце, старинный нож и склянки с черной жидкостью внутри.

Она расположила блюдце в середине стола, вскрыла склянку и щедро плеснула черную жижу внутрь. Еще раз оскалилась мне и, прикрыв морщинистые веки, начала раскачиваться и шептать что-то на неизвестном мне языке.

Стало действительно страшно, хотелось убежать, и я уже кляла себя за то, что вообще отошла от Дагона. Но меня будто придавило невиданной силой, невозможно было даже пальцем пошевелить, кажется, я не могла даже вздохнуть.

Вскрикнул, старуха поддалась ко мне стремительным рывком и, схватив за руку, порезала старинным ножом внутреннюю сторону ладони.

— Ты что делаешь? — ощетинилась я, пытаясь подорваться на ноги, но опустив взгляд в блюдце, осеклась.

Моя кровь, смешиваясь с черной жидкостью, будто очищала ее, превращая в прозрачную воду.

Изумленно ахнув, я подняла растерянный взгляд на старуху.

Она же не обращала на меня внимания, сконцентрировавшись на содержимом блюдца.

— Строптивица, — заулыбалась она. — Отца за дурной нрав клеймишь, а сама в него же. Ты так резко свернула на другую тропу жизни, что еще даже не до конца смирилась. Но тебе очень сильно повезло, ты даже не представляешь сама, насколько повезло! И думаешь ты больше чувствами, а не головой. Самое главное, чтобы в будущем ты своевременно понимала в каких ситуациях чем руководствоваться. Иначе можешь совершить огромную ошибку.

Старуха подняла на меня взгляд и пристально уставилась.

— И все? — недовольно хмыкнула я. — А будущее?

— А что будущее, Луноликая? Два пути вижу. Или примешь правильное решение, станешь уважаемой особой и любимой женой. Или поддашься ложному соблазну и захлебнешься в крови.

— Спасибо, — я недовольно поджала губы и встав, направилась к выходу. — Всего доброго.

Тоже мне, гадалка! Такую ересь любая шарлатанка наплести может! Отделалась общими фразами, которые каждой девице на празднике подойти могут. Только руку порезала, карга старая!

Уже откинув полог шатра, я обернулась и задала последний вопрос, просто из чистой вредности:

— И какие же духи привели вас ко мне? Земля, воздух? — припомнила ее фокус с жижей и кровью. — Или вода?

Карга лишь хрипло рассмеялась, напоминая собой каркающую ворону:

— Нет, эти духи безмолвны и равнодушны. Меня привели отреченные духи.

Поежившись от взгляда этой безумицы, я поспешила вырваться в чарующую атмосферу праздника. Наверно, Дагон меня уже потерял.

С трудом пробравшись сквозь толпу, я смогла наблюдать разочаровавшую меня картину.

Глотатель уже давно покинул помост и его место заняла девушка удивительной красоты — черные, шелковистые волосы ниспадали до самых бедер, а кожа была настолько белоснежна, что я ощутила себя смуглянкой на ее фоне. Одета она была в прозрачную, цвета морской волны, юбку, а крошечная полоска такой же ткани лишь едва прикрывала пышную грудь. На запястьях и лодыжках были звенящие, тонкие браслеты. Она танцевала развратно и плавно, но очень красиво. А с каждым ее движением к звукам дудочки, на которой играл бородатый здоровяк в стороне, добавлялся тонкий звон браслетов.

Дагон столь откровенно таращился на танцовщицу, что у меня внутри все взвыло от ревности и злости. Захотелось хорошенько ударить его по морде! Или выцарапать глаза, чтобы больше не смотрел на кого попало.

— Рот закрой, — едва справившись с яростными порывами, я лишь слегка дотронулась кончиками пальцев его челюсти. Не сдержавшись, погладила грубую кожу.

— Ревнуешь? — расплылся в улыбке мой орк.

— Просто не понимаю — в твоем гареме много женщин, но тебе все мало. Уже придумал, как будешь красть ее у циркачей?

— Я могу просто купить ее у циркачей.

Беззаботное выражение в миг слетело с моего лица, я даже не успела проконтролировать перепад эмоций и Дагон, заметив гневную гримасу, рассмеялся.

Обвив мою талию руками, резко притянул к себе и прошептал:

— Если станцуешь мне также, то могу и позабыть о чудной танцовщице.

— Иса пусть тебе танцует! — яростно выдохнула ему в шею.

Опять смеется, мерзавец!

— Все-таки ревнуешь?

— Да! — признание далось мне не легко, щеки тут же залил румянец смущения.

Орк замер, совершенно не ожидая такого честного ответа. Я усиленно прятала лицо, уткнув его в ключицу Дагона.

Почувствовала, что в моих волосах путаются его пальцы. Стало хорошо и стыдно одновременно — для меня все-таки непривычны такие проявления в обществе.

Дагон приподнял мою голову, чтобы заглянуть в глаза, но я тут же их закрыла.

Стыдно, очень стыдно! Он еще не должен знать о моих чувствах!

— Каталина, — серьезно произнес орк. — Посмотри на меня.

— Нет.

— Посмотри, это важно.

Страшно. Вдруг он сейчас повторит свои слова о том, что я ему неинтересна? Ведь какой я могу вызывать интерес, когда хорошим поведением не отличаюсь, а рядом красавица Исельнир?

Глаза все-таки открыла, внутренне подготовившись к самому страшному, но орк лишь ухмыльнулся и впился в мои губы таким жадным поцелуем, что я в миг забыла обо всем. Не было ни страха, ни окружавшей нас толпы. Только его руки на моем лице, его губы и островатые клыки, которые лишь добавляли пикантности поцелую, а не боль. Я плыла, таяла. Будто все тело превратилось в податливую субстанцию, глину. Желай орк вылепить из меня что-то другое, думаю, сейчас бы у него получилось.

Когда орк, к моему огромному сожалению, прекратил поцелуй, я едва стояла на ногах. Голова слегка кружилась. Такое со мной было лишь однажды из-за вина.

— Скоро начнутся бои, — прошептал Дагон. — Ты должна пообещать мне, что не испугаешься, не убежишь. До самого конца будешь сидеть на месте, а потом Траган проводит тебя к ритуальному костру.

— Почему Траган?

— Он к тому моменты отойдет от действия зелья и будет полностью безопасен. Позже подойду я. А потом мы вернемся домой и поговорим. Обещаешь?

У меня от волнения коленки задрожали. О чем он собрался говорить?

— Обещаю, — смиренно кивнула в ответ.

Дагон провел меня к арене, оставил в ложе на попечение Ру и удалился. Иса уже была там — метала на меня столь яростные взгляды, что становилось не по себе. Были здесь и прочие наложницы гарема. Зара украдкой надсмехалась над злобой Исы, но и сама горела затаенной завистью. Гадюшник.

Ру же была безмятежна, усадила меня рядом с собой и, заметив порез на ладони, ужаснулась:

— Где ты уже успела порезаться?

Я недовольно скривилась, махнула рукой в сторону.

— Это все безумная гадалка.

— Гадалка? — орчиха не на шутку удивилась. — Где ты здесь гадалку нашла?

— Она сама меня нашла. С циркачами, наверно, приехала.

— Странно, — Ру скользнула по мне задумчивым взглядом. — Не припомню у них гадалки.

— А ты весь их состав знаешь? — мой голос так и сочился ядом.

— Конечно! Они два раза в год приезжают.

— Не знаю я, откуда эта старуха, — меня уже начал раздражать разговор. — Чего ты пристала ко мне?

Ру укоризненно поджала губы и, демонстративно отвернувшись от меня, начала разговаривать с Исельнир. Вот и пусть! Надоела уже мне в соратники напрашиваться.

Еще около четверти часа мы ожидали начала, я игнорировала все попытки Зарабет расспросить меня о том, как мы провели лень с Дагоном, всячески переводила тему. Кажется, она крутится около меня только из-за того, что ее любимый домин избрал меня объектом своего внимания. Так, находясь около меня — она мысленно ближе к нему. Надейся, милая, это все, что тебе останется. Дагон — мой орк.

Черт, о чем же он собрался со мной говорить? Может, решил, что такая негодяйка, как я, портит атмосферу в его доме и пора отправить меня домой? Очень хотелось бы, что нет. Домой я уже не хочу, я этого орка хочу!

Хотя, если бы он решил избавиться от меня, то не целовал бы. Верно? Ох, как он целует. Воспоминания нагнали на меня краску и, заметив это, Зарабет оживилась, вновь начала мучить меня расспросами.

К счастью, в этот момент на арену вышел уже знакомый мне шаман и Гро-Домин. Их появление сразу же прервало гомон на трибунах, все стихли в благоговении устремив взоры в эпицентр.

Гро-Домин завел нудную речь, которую я пропустила мимо ушей. Не нравился он мне, все-таки. В мыслях даже расцвели кровавыми цветами, мечты избавиться от этого отвратительного орка. Но я тут же одернула себя, удивляясь столь внезапному порыву.

После него Риталек провел короткий ритуал открытия боев, вырисовав в воздухе посохом руны, а после и вовсе кинул на землю жабу, которую достал из вороха своих одежд. Я чуть не рассмеялась, но сумела сдержаться. Все-таки, орки так зачарованно глазеют на это, что боюсь оскорбить их и быть прирезанной на месте.

Да, Риталек явно не в себе.

Весь мой скептицизм слетел, когда начались бои.

Когда-то я наблюдала рыцарский турнир, устроенный моим отцом. И была очень разочарована — все сражались в латах и кольчугах, невозможно было рассмотреть даже лиц. И центром внимания были гербы да роскошь нарядов, оружия. Создавалось впечатление, что турнир устроили лишь для того, чтобы дать всем возможность покрасоваться.

Орочьи бои были совершенно другими! Это было действительно зрелищно — выходили они без защитных щитов, одетые лишь в одинаковые, темные штаны. И сражались они не на мечах, их оружием были они сами! Я и сама не заметила, как увлеклась, наблюдая за сосредоточенными маневрами соперников. Хоть орки и были крупногабаритные, но тела их поразительно пластичны и ловки! По тому, как яростно дрались орки, было понятно — жабье зелье делает свое дело, будит в них смертоносную ярость.

Трибуны гудели, казалось, ярость сражающихся передалась всем присутствующим. Меня происходящее на арене тоже взбудоражило. Да так, что я едва могла усидеть на месте.

Только все это пропало, стоило выйти Дагону. Даже на расстоянии я видела — он едва удерживает себя на месте, желая поскорее броситься в драку. Соперником ему был уже знакомый мне орк, тот самый, что не так давно потребовал в доме Гро-Домина дать меня на растерзание. Риндаах, кажется. От него исходили не менее устрашающие волны агрессии.

Мне стало страшно — вдруг Дагона покалечат? Или, учитывая решительность и жажду крови, вообще убьют? Я нервно обхватила дрожащими руками колени и стала наблюдать.

А происходящее на арене впервые за вечер вызвало у меня отторжение, чувство неправильности происходящего.

Риндаах не уступал Дагону — был столь же проворен и силен. Это нервировало меня еще больше. Я и сама не заметила, как в мыслях начали проноситься неистовые мольбы о том, чтобы все завершилось благополучно. Но кому я их возносила, так и не поняла.

Каждый удар, долетавший до тела орка, отдавался глухой болью во мне. Хотелось плакать и кричать, потребовать прекратить это дикое действо. Но так плохо, видимо, было только мне. Приметив особую ярость, какую не проявляли сражавшиеся до них орки, зрители просто ревели от восторга. Но этот рев умолк, когда Дагон завалил Риндааха на спину, налетел на него сверху и принялся наносить яростные удары по лицу противника. В этой возникшей тишине, многие поддались вперед, силясь рассмотреть получше.

О том, что бой пошел не по плану, подтверждали и выбежавшие на арену шаман с Гро-Домином.

— Хватит! — кричал вождь орков. — Дагон!

Приблизившись к соперникам, они с трудом оттащили моего орка от поверженного Риндааха, но Дагон вывернулся и умудрился ударить кулаком Гро-Домина по лицу. Среди зрителей прошел вздох ужаса, но на помощь к вождю уже спешила троица орков, которые и вовсе не участвовали в испытаниях.

Толпой им все-таки удалось прижать Дагона к земле, но не утихомирить — он яростно вырывался, пытаясь ослабить давление, стих лишь через пару минут, после чего его отвели в шатер, где были все проходившие испытание.

Следом утащили и Риндааха, который даже не шевелился.

Я прикрыла лицо руками, пытаясь успокоить разбушевавшийся страх и только теперь заметила, что плачу.

— Что с ним? — спросила у не менее напуганной Зары.

— Не знаю, — девушка нервно дернулась. — Может, Риталек переусердствовал, когда зелье варил.

— И подействовало только на Дагона?

Ответа на вопрос не последовало. Я сидела в полном напряжении, с ужасом ожидая последствия. Как дочь короля, я слишком хорошо знала — напавший на правителя не проживет долго. Паника подступала к горлу, а страх холодил кровь.

Боже, мой орк…

Наконец на арену вернулся Гро-Домин и громко произнес:

— Домин Грах познал священную ярость, в которую могли впасть наши предки, великие орки. Произошедшее на арене за нападение не признается.

Я смогла выдохнуть. Гро-Домин решил закрыть глаза на этот удар, что очень радует и настораживает одновременно. Я вообще не доверяла ему, познав на себе насколько он коварен.

Последующие бои уже не представляли для меня интереса, удивила лишь сила орчанок, которые решили отстаивать свою независимость — дрались они не хуже мужчин! Зрители, казалось, тоже потеряли тот острый интерес, не наблюдая на арене той ярости, что показал Дагон. Я же усиленно размышляла о мотивах Гро-Домина.

Когда наконец-то пришел Траган, я уже довела себя дурными мыслями чуть ли не до истерики.

— Госпожа, — протянул он мне руку. — я буду сопровождать вас к ритуальному костру.

— Где Дагон? — это было единственное, что меня волновало.

— Домин присоединится к нам позже.

— Он в порядке? — хоть и старалась сдержаться, но голос дрогнул.

— Более чем.

Выдохнув, приняла ладонь Трагана.

Пока шли до костра, я несколько раз чуть не упала — ноги дрожали. Страх лишь немного отступил, но не исчез полностью.

Огромный ритуальный костер не представлял для меня интереса, а вот смутно знакомый каменный, серый алтарь вызвал плохие предчувствия.

Орки уже собрались около костра, тихо обсуждали между собой столь яростные бои и, конечно же, Дагона. В толпе я слышала и осуждающие слова, и даже восторженные. Для орков ярость — нечто святое. Воины, что с них взять.

Каменным изваянием, я замерла в небольшом отдалении от толпы и обхватила себя руками, стараясь преодолеть нервную дрожь. Траган внимательно наблюдал за мной, после чего ободряюще улыбнулся.

— Госпожа, не волнуйтесь так. Все хорошо.

Успокоить меня не удалось.

— Что будет дальше? — тихо спросила я.

— А дальше, — на мои плечи легли горячие ладони и рывком прижали меня к телу орка, — танцы и веселье.

Ойкнув, я обернулась и жадно уставилась на Дагона, подмечая и подбитую скулу, и разбитый, еще немного кровоточащий нос, и порванную губу. Всхлипнув, порывисто обняла его.

— Что такое, пташка? Испугалась?

— Да.

— Привыкай. Такое происходит каждый год.

— И ты каждый год будешь драться?

— А, так ты за меня испугалась? — в желтых глазах плескались ярость и веселье. Жуткое сочетание.

— А за кого еще? — искренне возмутилась я, стараясь игнорировать плохие предчувствия.

Орк хрипло рассмеялся, а потом крепко прижал меня к себе, уткнулся носом в макушку, шумно вдохнул запах моих волос.

Я замерла, наслаждаясь моментом. От нежности к этому варвару пелена слез застилала глаза. Мой! Приподнявшись на носочках, порывисто чмокнула в губы, но орк схватил меня за лицо и надавил, заставляя приоткрыть рот. Вкус его крови во рту немного отрезвил. Все-таки, после варева Риталека он пребывает в крайне неконтролируемом состоянии.

— Дагон, — прошептала я, вырываясь, — у тебя кровь!

— Противно?

— Нет! Ты еще больше так повредишь рану.

Он лишь захохотал безумным, страшным смехом.

К счастью, в этот момент к костру вышел Риталек.

— Как вы знаете, — разнесся его голос над всеми, — сегодня в испытаниях две женщины доказали свое право на независимость и свободу. Им осталось лишь назвать имена своих избранных.

К шаману вышла одна из сражавшихся — кровь и грязь с нее уже успели отмыть, а тело облачить в просторную, белоснежную тунику.

— Арна, — вещал тем временем Риталек. — Готова ли ты назвать имя избранного?

— Да, — немного смущаясь ответила она ему. — Домин Грах.

Из толпы последовали одобряющие выкрики.

— Что это значит? — взглянула я на Дагона.

— Ничего особенного, — спокойно ответил он, — уже скоро отправимся домой, моя пташка.

Поцеловал меня в уголок рта и медленным шагом двинулся к костру. Я рассеянно смотрела вслед, ощущая — сейчас случится что-то плохое.

Рядом зазвучала диковатая, немного жуткая мелодия. Орки вторили ей хлопками.

Дагон подошел к девушке, что-то сказал и слегка улыбнулся, она же ответила ему широкой, искренней улыбкой. Подхватив ее на руки, орк бережно уложил девицу на алтарь. Орки ликовали. Дагон бросил задумчивый взгляд на Арну и зачем-то отвернул ее лицо в сторону, она же напоминала безвольную марионетку или послушного питомца, который покорен волей своего хозяина.

Дагон, мой орк, тот, кого я готова была любить и остаться здесь навсегда, чтобы быть рядом, рывком приподнял холщовую тунику Арны и я заметила, что никакой больше одежду на ней нет. Даже со своего места я могла лицезреть все! Он распустил завязки на своих штанах, вклинился меж широко разведенных ног девушки и…

— Боже, — всхлипнула я, закрывая глаза руками лишь не видеть этого ужаса.

Сзади мою талию обвили тонкие руки, а в уши полился ядовитый голос Исы:

— Не нравится? А как же ты собиралась делить с ним ложе каждую ночь?

— Уйди, — пискнула я.

Уходить она и не собиралась, силой оторвала мои руки от лица, заставляя видеть все. Крепко прижалась ко мне сзади.

— Знаешь ли ты, почему это происходит? — продолжала она. — Эти девушки стали свободными. Теперь они смогут воевать вместе с мужчинами, участвовать в набегах. В случае поражения их не ждет быстрая и легкая смерть. Враг будет долго измываться над ними, их будут пытать и насиловать. А никто, кроме достойного орка, не должен получить девственность воительницы. Поэтому, так будет всегда. Тебе придется всегда смотреть на такое, если выберут его. Ты сможешь?

— Нет, — сорвался с моих губ обреченный шепот.

— А я смогу. Меня воспитывали так, что я смогу принять любое его действие. Ты здесь чужая, никогда не сможешь стать своей. Зачем так усиленно пытаешься? Этот мужчина не для тебя, он подходит лишь мне. Смирись с этим.

Когда она отпустила, я развернулась и опрометью бросилась бежать. Быстрее и подальше. Паника подгоняла меня и помогала двигаться быстрее.

Даже не знаю, как я оказалась в храме, сколько прошло времени и как мне вообще удалось выскользнуть за пределы города, а потом найти в ночном лесу храм.

Где нахожусь, я осознала лишь когда ощутила спиной прохладу алтаря, а перед глазами заплясали золотистые нити. Сердито отмахнувшись от них, я горько зарыдала и совсем не изящно — ревела в голос, сотрясалась в истерике всем телом.

Произошедшее оставляло горький след ужаса, отвращения и боли. Мне казалось, что сердце вырвали из груди, но я не умерла, а продолжаю мучиться из-за зияющей дыры в груди.

Дикари эти орки! Варвары и извращенцы! Устраивать такое при всех, восторгаться и наблюдать — как их можно считать нормальными?

И Дагон тоже хорош. Домой мы скоро отправимся, как же!

Так плохо мне еще никогда не было. Я даже предательство отца не ощущала столь остро и невыносимо.

Боже, а я готова была остаться с ним…

Даже в самом страшном сне мне бы не приснилось подобное.

Постепенно стихала моя истерика, как и чувства внутри. Словно из меня все вынули и осталась лишь оглушающая, безразличная пустота. Не было даже мыслей, я просто лежала на холодном полу, уставившись куда-то в стену.

— Не держишь своих обещаний, Каталина, — услышала я хрипловатый голос моего… нет, не моего орка! А все того же дикаря.

Дагон медленно прошел внутрь, слегка озадаченно огляделся. Заметил нити? Вряд ли.

— Вставай, — произнес он, когда остановился около меня.

— Нет.

Даже смотреть на него не хотелось, до того тошно было.

— Каталина! — Дагон схватил меня за руку и рывком приподнял. — Что ты вытворяешь? Какого хрена я должен искать тебя по всему городу как умалишенный?

— Зря искал, — безразлично ответила я, стряхивая с себя его руки.

— Это почему же?

— Потому, что я никуда отсюда не уйду.

Бросила взгляд на его лицо и слегка отшатнулась — в глазах плескалось то темное, что было разбужено зельем шамана.

— Нравится храм? — насмешливо спросил варвар. — Любой каприз, принцесса. Проведем ночь в храме, так и быть.

Да как он смеет вести себя так, будто ничего не произошло?! Часа не прошло, как он овладел девицей на алтаре перед всеми, а теперь еще и имеет наглость предъявлять мне претензии по поводу того, что я не досмотрела представление? Ненавижу!

— Видеть тебя не хочу! — гневно выкрикнула я и, рывком поднявшись на ноги, устремилась к выходу, желая убежать подальше от него.

Убежать не удалось — Дагон схватил меня за руку, подтянул к себе.

— Что такое? Уже не мил?

— И не был!

— Жаль. А вот ты мне и сейчас очень нравишься, пташка.

Его поцелуй меня до ужаса напугал — жесткий и жадный, как и руки, скользящие по моему лицу. Я забилась в его руках, пытаясь вырваться.

— Ненавижу тебя, Дагон! Ты отвратителен!

Он не слышал. Лизнул кожу на моей шее, отчего все тело покрылось мурашками.

— У тебя даже кожа сладкая, — прорычал орк и резким движением рванулись лиф моего платья.

Прикрывая руками грудь, я тихо поскуливала от страха, понимая — сейчас до разума Дагона не достучаться. Он был слишком занят, покрывая плечи, шею и ключицы столь агрессивными поцелуями, что становилось нестерпимо больно. Руки орка тем временем шарили везде.

— Пожалуйста, прекрати! — жалобно проскулила я, когда в ход пошли и зубы. Внезапно вспомнились все его шутки про то, что он меня съест, но было совершенно не смешно.

— Нет. Ты сама начала все это. Будь ты просто вредной заразой, я бы и пальцем тебя не тронул. Но ты начала всячески тянуться ко мне. Каждое действие влечет за собой последствие, пташка. А меня влечет к тебе.

Хуже всего было от моих ощущений. Было отвратительно, мерзко из-за того, что он до того, как целовать меня, был с другой женщиной. Но, к сожалению, к этим тошнотворным чувствам примешивалось и другое — трепет, наслаждение. Все-таки, за одно мгновение невозможно погубить только вспыхнувшую влюбленность.

Лучше бы я просто его ненавидела и презирала!

Если бы не этот чертов алтарь у костра, то я могла бы стать самой счастливой этой ночью.

Вместо этого, казалось, воплотился мой самый страшный кошмар.