Не стой у мага на пути. Том 4

Глава 12 И-о-на!

Когда Малгар вошел в шатер вместе с Ионой, за ними следом вбежал барон Герг и Сарем. Кто-то еще остался у входа, рядом с шестом, на котором развевался графский штандарт.

— Ваше сиятельство, позволите взять пленниц на ночь нам для утех? — спросил Сарем, поглядывая из-под опущенной до бровей чалмы на Иону. Он точно так барон Герх не понимал, что случилось с Малгаром. Отчего граф так переменился и почему так много позволяет этой эльфийке, судьба которой столь неожиданно переменилась: вместо того, чтобы кончить жизнь на алтаре темной богини, она расхаживает по лагерю с видом хозяйки.

— Нет! — неожиданно резко отозвалась вместо графа Тетива Ночи. — Оставьте этих женщин в покое. Все равно их ждет смерть. Пусть хотя бы ваши грязные желания не омрачают их последние дни.

Герг с недоумением уставился на Малгара, все же ожидая ответа от графа. Хотя слова эльфийки, ее неожиданная дерзость, тут же разозлили барона, он сдержался. Она смела решать что-то за Малгара⁈ Да еще при посторонних! Такого себе не позволяла даже Ольвия. И хотя теперь почти каждый в лагере называет Ольвию шлюхой и мало кто ее вспоминает добрым словом, уже становилось ясно, что новая любовница Малгара превратится в большую беду для всех. Герг ожидал, что граф Арэнт сейчас поставит на место эльфийку, но Малгар криво усмехнулся и произнес:

— Ионэль сказала, что нет. Чего вы ждете? Ступайте порочь! Не мешайте нам!

Это было нечто невероятное! Герг сначала не поверил своим ушам. Глянул на Малгара, стараясь понять, не шутит ли он. Похоже, Малгар был далек от шуток. Эльфийка его явно чем-то околдовала. Пожав плечами и скрывая недовольство, Герг покинул шатер следом за аютанцем.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, — граф Арэнт дождался пока стихнут шаги его недавних гостей. Затем взял Иону за руки и притянул к себе. — Я знал много женщин. Очень много. Всех, кто мне хоть немного нравился, всех, кого я хотел, я получал также легко как вино в свою чашу.

— Не стоит этим похваляться передо мной. Мне это может не понравиться, — Тетива Ночи почувствовала, как слова графа Арэнта злят ее, едва он только начал их произносить. Нечто темное и горячее шевельнулось в ее душе. Подобное, она чувствовала, когда рассталась с Райсмаром, только сейчас это чувство было сильнее.

— Я лишь хочу сказать, что ты очень необычная женщина. Ты явно не похожа ни на кого. Открой мне истину: в тебе Калифа? Скажи правду, Ионэль. Часть ее божественной души сейчас в тебе? — Малгар вглядывался в ее глаза, такие красивые, светлые, но он чувствовал, что за ними скрывается нечто пугающее, опасное и одновременно чарующее.

— Узнаешь об этом уже скоро. Потерпи несколько дней. Я пока не могу ответить на этот вопрос даже сама себе. Знаю лишь, что я неустанно молилась Калифе, и она ответила мне. Ответила так, как я не могла даже предположить. Знаю, она дала мне огромную силу, — ответила Ионэль, позволяя себя обнять и давая волю рукам Малгара.

Прикосновения графа отозвались в ней желанием, которое нарастало с каждой секундой. Она подумала, что их снова ждет безумная ночь, и он снова превратится в зверя — будет желать ее со всей неутолимой и хищной силой.

Сумерки сменялись густеющей тьмой, и стоило поспешить. Если ждать еще, то многие в лагере начнут превращаться в оборотней. Если это случится, то Яркус потеряет свое преимущество.

Как только те двое, что входили в шатер, вышли, Борода двинулся дальше, прячась за редкими кустами, держась высокой травы. Теперь он точно знал, что Тетива Ночи в шатре: чувствовал ее запах, просто ощущал присутствие. Он даже видел ее правда мельком, входящей в графский шатер.

Лошади за спиной Яркуса снова начала фыркать. В этот раз громче, беспокойнее, чем прежде. К ним поспешил конюх или кто-то еще из обширной графской свиты. Пришлось снова затаиться. Лечь на землю, сливаясь с травой. Борода снова воздал молитву Аолис, страстно обратился к Мэрэилин. Богиня колдовства будто услышала его, помогла. Даже те трое, сидевших возле палатки, что ближе всех к графскому шатру, встали, отошли к костру. Теперь у Яркуса появился шанс добраться до входа в шатер незамеченным. Чтобы его не упустить, стоило немного поторопиться. Борода пополз, стараясь делать это беззвучно. Лишь когда он обогнул куст, где стояла большая корзина и ящики, свет костра осветил его. И кто-то его даже заметил, замер, вглядываясь в темноту, где затаился Яркус, но обошлось — никто не поднял тревогу.

Прокравшись еще немного, Яркус уже мог различить тихий голос Ионы. Она что-то спокойно говорила, но пока ее слов Борода не мог разобрать, в хоре громких голосов, доносившийся от костров. Яркус прополз, огибая растяжки, и добрался до заветной цели: самого входа в шатер. Осталось самое сложное: беззвучно убить Малгара и, разорвав заднюю стенку шатра, ускользнуть вместе с Ионэль.

Борода закрыл глаза, представляя, как он порвет на ней путы, прижмет Ионэль к себе передними лапами, сильно и бережно, чтобы не поцарапать когтями. Прорычит ее имя, если только сможет. Изо-всех сил он побежит в сторону леса. Если им только удастся вырваться из лагеря, то уже никто не догонит их, тем более не найдет в Калнгарском лесу ночью. Были опасения, что Ионэль может его не узнать, испугаться и попытаться отбиться. Еще одной из возможных неприятностей было то, что Малгар там мог находиться не наедине с Ионой. Но Борода знал из своего немалого опыта, что перед чем-то особо важным не надо думать о возможных препятствиях. Их надо иметь в виду, но не более того. Боги сами дадут подсказку, как придет нужное время. Боги помогут.

Когда Яркус осторожно приоткрыл полог шатра, настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было заглянуть, то увидел Тетиву Ночи в мерцающем свете масляных светильников. Она была всего в десяти шагах от него! Сердце в груди оборотная заколотилось так, что он побоялся — этот звук услышат другие. Ионэль!.. Она стояла в центре шатра, граф Арэнт позади нее. Он обнимал эльфийку, целуя ее в шею, и при этом на лице Ионы было нечем необъяснимое блаженство. Ее руки не были соединены оковами. На них не было даже обычной веревкой. А на левом боку дочери Элатриля в ножнах, покрытых эльфийскими рунами, блестел Эрок!

При виде этого, Яркус почувствовал, что сердце, только что колотившее в грудь изо всех сил, остановилось.

— Ты прекрасна, Ионэль! Нет на этой земле женщины желаннее тебя! — прошептал Малгар, целуя ее золотистые волосы.

— Дальше, граф Арэнт! Я хочу знать все, что на твоем сердце! — не открывая глаз произнесла Тетива Ночи. — И еще я очень хочу, чтобы это не было ложью. С меня ее хватит в этой жизни… — эльфийка накрыла ладонь графа, ласкавшую ее грудь, своей ладонью. — Ложь и измена делают мне слишком больно. Это гораздо больнее, чем раны мечом. Не так много дней назад я пережила огромную боль, которую мне доставил маг — Райсмар Ирринд.

— Любовник моей жены… — Малгар зарычал, прижимая ее к себе, прижимая с жадностью. — Жалею лишь об одном, — прошептал он, — что поспешил отправить Дерхлекса вслед за этой шлюхой! И она, и ее любовник мне нужны живыми!

Яркус, наблюдая за этой сценой, первые минуты не мог поверить в происходящее. Он бежал по следу своей сестры, не жалея себя, бежал изо всех сил. Спасти ее стало для него самой важной, самой святой целью! Но оказалось… Оказалось, Тетива Ночи не требует никакого спасения! Что произошло с ней⁈ Неужели она перестала быть собой⁈ И почему она наслаждается сейчас объятиями и поцелуями человека, по сути, убившего его, Яркуса⁈ Ведь прежде, Яркус и Ионэль много раз рисковали жизнями ради друг друга! Борода ни раз спасал ее. И Тетива Ночи много раз вырывала его у лап смерти, не жалея себя. Что с ней теперь? Да, она думает, что он погиб, потому что на ее глазах его почти мертвое тело засыпали землей. Но даже если она мысленно похоронила его, как Ионэль могла принимать ласки мужчины, устроившего для них эту ловушку⁈

— И-о-на!.. — встав на задние лапы, зарычал Яркус. Его звериное горло едва смогло выдавить имя, которое он до сих пор произносил с бесконечной любовью. — И-о-нэль!.. — повторил он, откидывая полог, и глядя на Тетиву Ночи мокрыми от боли глазами.

На миг повисла тишина. Первой отреагировала эльфийка. Эрок сверкнул в ее руке.

— Стой там! — она оттолкнула Малгара за стойку, державшую центр шатра.

— Эй! Сюда! Это чужой! Чужак! — раздались крики у ближайшего костра.

— Похоже, чужак! У шатра!

Послышался топот ног, звон оружия, выпавшего из чьих-то неловких рук.

Борода хотел сказать сестре что-то еще, но из горла его вырвалось лишь сдавленное рычание. Он подумал, что если сейчас бросится к Ионе и попытается ее унести, то она без сомнений пустит в ход Эрок. Иона ударит его своим мечом! От этой прежде невозможной, дикой мысли стало холодно на сердце.

Яркус медлил, думая, что лучше пусть она убьет его здесь. Пусть он умрет второй раз на ее глазах, чем жить дальше с этой болью, которую принес уходящий день. Борода было сделал шаг к сестре, но передумал. Ведь если Иона станет повинной в его смерти, это будет ее большим грехом. Да, Ионэль не убьет его сразу. Она не сможет убить могучее чудовище, котором он сейчас был, даже если нанесет ему десяток ран. Но Малгар тоже не будет стоять в стороне, и сбегутся другие. В любом случае его смерть будет лежать тяжелым грехом на Тетиве Ночи. На ней и так много греха! Слишком много! Яркус не мог допустить, чтобы душу его сестры отяготила еще и его смерть. Он повернулся и пошел прочь.

Кто-то подбежал к нему слева, Борода просто отмахнулся, снося незнакомца лапой. В воздухе запели стрелы и одна или две попали в него. Опустившись на четыре лапы, Яркус побежал. Побежал что было сил в ночь, ломая кусты, перепрыгивая скальные обломки, во множестве разбросанные по склону. Бежал Борода не от смерти, а от своих мыслей и той боли, которая мучила все сильнее. Теперь совершенно ясно он понимал одно: истинные боги отвернулись от Ионэль. Отныне душа его любимой сестры была с Калифой.

— Это Яркус! — вдруг осенило Иону. — Это же Яркус! — закричала она и бросилась из шатра.

Меч эльфийка не убрала. Держала его в готовности на случай, если кто-то вздумает преградить ей путь. Малгар побежал за ней. Сейчас граф Арэнт дорого бы отдал, чтобы превратиться в оборотня и бежать быстрее, пока, не совсем понимая, зачем ему это было нужно. Возможно, он очень боялся потерять Ионэль. Или его грызли иные страхи, которые он пока не мог себе объяснить. Так же как не мог объяснить, откуда взялся этот оборотень. Если он в самом деле был Яркусом, которого убили и похоронили в яме недалеко от Речного, то как этот мертвец мог оказаться здесь⁈

Золотишка Дерхлекс прихватил почти все, которое хранилось в графском сейфе — едва поместилось в две кожаных сумки и вещмешок. Не побрезговал даже столовыми приборами и серебряными бокалами, которыми, правда в семье Арэнт никто не пользовался. Все это добро пришлось тянуть назад Гурвису и Салгору. Я видел, что мой ученик уже неплохо себя чувствует. Силы почти вернулись к нему, а значит им следовало найти верное применение. Я взвалил на него дорожный мешок, столь тяжелый, что парень тут же согнулся.

— Райс, пожалей мальчишку! — вступилась Ольвия, стоявшая в полутьме рядом с Флэйрин.

— В первую очередь, каждый маг должен преодолевать трудности. Верно я говорю, Салгор? — я покосился на ученика и движением пальцев передвинул светляк, так чтобы лучше видеть его не слишком довольную физиономию.

— Да, мастер Ирринд! Каждый начинающий маг должен пройти через все тяготы, которые нашлет на него мастер. Даже если он еще не выздоровел. Даже если душа его едва в теле, и даже если он чудом избежал смерти — все равно должен. Такова суровая правда жизни. Я уже смирился, что этот мир напрочь лишен сострадания. И только ее сиятельство госпожа Арэнт имеет здесь сердце, — хитровато улыбаясь, ответил Салгор.

— Госпожа Арэнт, вы заметили улыбку на его лице? Она лишь подтверждает, что мой ученик — большой плут, — я переместил светляка еще ниже и потом скомандовал: — А теперь оба бегом к дому ее сиятельства! И веселее! Радуйтесь: вы несете золото, а не навоз!

Когда мы поднялись из подвала, Ольвия взяла меня под руку и попросила:

— Райс, пожалуйста, выйди со мной в сад. Мне так горько, я не смогу там находиться одна после случившегося. И не пойти не могу — мне нужно посмотреть, что случилось, что вообще осталось от моего сада и имения.

Конечно, я сопроводил ее. И Флэйрин пошла с нами. Вампирша выглядела более чем забавно в халате или даже в каком-то ночном пеньюаре госпожи Арэнт — я не слишком разборчив в женских одеждах и принес, что попалась под руку. Помимо одежды, руки, ноги и шея Флэйрин были перевязаны — сама графиня накладывала эти повязки на многочисленные раны и ожоги на теле вампирши, намазывая их эльфийскими снадобьями. На Ольвии тоже были повязки, но графиня пострадала гораздо меньше, чем моя возлюбленная кровопийца. По утверждению госпожи Арэнт снадобья от алхимика Ирдемса и те, что эльфийского происхождения, доставленные с далекого Маэлиса, должны были исцелить даже самые сильные раны за пару дней. И у меня не было оснований этому не верить, так как Салгор, быстро пошедший на поправку, тому свидетельство. Кстати, от эльфийских снадобий стоял очень сильный и вполне приятный запах, похожий на аромат лаванды и акации. Подобные ароматы часто исходили от Ионэль. Втягивая их ноздрями, я опять вспомнил Тетиву Ночи. Мысль о том, что эльфийка скорее всего уже мертва снова острой занозой сидела во мне. Даже сейчас после это сумасшедшего вечер, принесшего столько смертей и разрушений в имении Арэнт, едва не стоившего жизни мне самому, Иона все равно не выходила из моей головы.

— Райс… — Ольвия потрепала меня за рукав. — Ты не слышишь меня? — спросила она.

Только сейчас я понял, что графиня что-то мне говорила.

— Прости, я прослушал. Что ты сказала? — я повернулся к ней, глядя на ее лицо, освещенное догоравшей садовой беседкой и еще не до конца отмытое от сажи.

— Я сказала, что зря мы вышли. Сама просила тебя привести меня сюда, но мне больно на все это смотреть, — она бросила взгляд на тела убитых мечников и отвернулась к дому.

— Давай уйдем отсюда. Поднимемся к тебе или, если угодно, можем отправиться в таверну. Вернемся, когда здесь хоть немного приберут, — предложил я, морщась от дыма — его потянуло ветром в нашу сторону.

— Нет, останемся у меня, — она покачала головой. — О чем ты думал, Райс, когда не отвечал. У тебя было такое несчастное лицо.

Я не хотел ей говорить, что думал об эльфийке. Тем более рядом стояла Флэйрин, а ее реакцию на упоминание Ионы трудно предугадать.

— Райс, скажи, что ты думал обо мне, — усмехнулась вампирша. — Ну, пожалуйста, мне будет приятно.

— О тебе с таким мрачным лицом? Флэй, ты в самом деле этого хочешь, чтобы мысли о тебе у мастера Райсмара Ирринда вызывали печаль? — шутливо спросила Ольвия.

Мне было приятно, что они шутят друг с другом — значить уже немного сдружились. На самом деле события сегодняшнего вечера их значительно сблизили. Флэйрин особо впечатлило, как графиня вступилась за нее, защищая от «Ночных Птиц», когда мою вампиршу сбили с ног в подземелье.

— Я думал об Ионэль, — сказал я, не желая обманывать и уклоняться от ответа. Пусть мои женщины знают, что у меня на душе. — Видите, сегодня так много смертей. Смертей, неожиданных, никому не нужных. И скорее всего, эльфийки теперь тоже нет в живых. А если она еще жива, то завтра ее не станет. Вы можете ненавидеть ее и вам могут быть неприятны мои слова, но мне очень горько, что случилось так. Ведь я отчасти виноват, что Иона, которая не была мне безразлична, угодила в ловушку Малгара.

Подошел Салгор и Гурвис. На минуту наступила тишина. Возможно, мои слова не понравились Флэйрин — она даже отошла в сторону.

— Райс, не кори себя. В этом нет ни капли твоей, вины, — Ольвия прижалась ко мне, обвила мой торс рукой. — И не думай, будто я испытываю к Ионе ненависть. Мне тоже очень жаль, если мой муж принесет ее в жертву. Еще больше мне жаль Яркуса. Я тоже чувствую вину, что не смогла отговорить его идти следом за Ионой. Может быть мне стоило потратить больше времени и сил, как-то задержать его. Но так вышло… Я спешила к тебе.

— Мастер Ирринд, — раздался голос Салгора. — Прошу прощения, но у меня к вам очень большая просьба.

— Да, Салгор, — я повернулся к своему ученику.

— Завтра последний день Двоелуния и наступает месяц Небесных Цветов, — он замялся, замазывая по лицу сажу грязными пальцами.

— Ну, дальше, — я нахмурился, чувствуя, что его просьба действительно серьезная.

— Прошу позволить похоронить Талонэль в первый день нового месяца. Она очень любила цветы, и думаю ее душе будет приятно, что похороны случатся в день праздника Небесных Цветов, — сказал он.

Ну вот, снова о смерти. Как много мы думаем и говорим о ней сегодня!

Я не успел ответить. Послышался топот конских копыт, у ворот появились всадники. Десятка полтора. Большей частью в тяжелых стальных доспехах.

За спиной я услышал возгласы людей барона Лорриса. Они сбежали со ступеней особнячка и поспешили к нам.