Не вздумай влюбиться

13

Самойлов уехал с рассветом. И Ники казалось, что любимый увез с собой частичку чего-то очень важного – кусочек ее, Ники, сердца. Или даже не кусочек, а все, целиком.

Девушка уговаривала себя, что все будет отлично. Время пролетит незаметно, ведь у нее куча дел. Есть чем заняться в отсутствие мужа.

Уговоры срабатывали первые два дня, а на третий Ники раскисла. Девушка не могла совладать с собственными эмоциями, когда тревога за любимого на третий день отсутствия Яна достигла колоссальных размеров. А ночами было еще хуже.

И только присутствие отца в стенах дома хоть как-то утешало Ники. Ведь если папа рядом, а не умчался помогать Яну, то значит все в пределах норма, или того самого плана, который продумал Самойлов. Перед отъездом Ян вкратце рассказал Ники обо всем. И за это девушка была благодарна любимому.

Еще хуже стало, когда Родион принес ей планшет. На экране, после легкого нажатия пальца, запустился ролик. Диктор местного новостного канала рассказывал о том, как в центре города произошел взрыв жилого дома. Причина проста – утечка газа. А пострадавшие: только хозяин дома – бизнесмен средней руки Самойлов Я.В. Никаких интервью, кровавых кадров, одни лишь сухие факты и несколько фраз от следователя, ведущего дело.

Ники занервничала. А вдруг что-то пошло не так. Вдруг Ян чего-то не учел, а в том взрыве действительно погиб он.

Несмотря на уговоры близких, нервы Ники сдавали. И по ночам снились кошмары, или же девушка просто отключалась без сновидений.

Вот и сейчас сколько проспала, Ники не знала. Очнулась, когда кто-то аккуратно приоткрыл дверь, юркнул в ее комнату и щелкнул замком.

Ники затаила дыхание. Нет, ну хам ведь! Ужасный человек, этот Самойлов. Ужасный! Заявился тайком, точно вор! Едва не довел ее до сердечного приступа!

Николета уже собиралась высказать мужу все, что думала о нем, его непозволительно долгом отсутствии длинною в четыре дня, и не менее неожиданном появлении среди ночи.

Но голос, приглушенный, вспоровший тишину спальни, источал обиду и принадлежал совсем не Яну.

– Спала с ним, да? Меня не замечала, а с ним сразу переспала! – тихо произнес голос.

Ники села в постели, хотела уже открыть рот, чтобы высказать все, что она думала об этом человеке. А еще – позвать на помощь. Но взгляд замер на небольшом продолговатом предмете, зажатом в руке у незваного ночного гостя.

– Фома, ты чего это? Чудишь? – нарочито сонно и максимально спокойно произнесла Ники.

– Ты меня совсем не замечала, Николета! А его увидела, и сразу в койку! – с обидой говорил молодой человек.

– И что? Ты поэтому пришел сюда? И как тебя охрана пропустила?! – уже громче спросила девушка.

– Не кричи, Ники, т-с-с, – торопливо заговорил Фома, – будешь кричать, я испугаюсь, и рука соскользнет с кнопки.

Парень протянул свою руку ближе к Ники, чтобы та рассмотрела зажатый в ладони предмет.

– Это взрыватель, – спокойно ответил парень и расстегнул замок на своей ветровке, а под ней Ники увидела странный жилет. – Если уберу палец с кнопки, взорвется не только этот дом, но и вся усадьба. Ты ведь не хочешь, чтобы твои близкие пострадали из-за тебя?

– Что тебе нужно, Фома? – ровным голосом произнесла Ники, но было дико страшно. И вернулись все воспоминания о том, как ее похитили. Как держали в ангаре, со связанными руками и черным мешком на голове. И если в тот раз опасность угрожала только ей одной, то теперь под угрозой оказалась вся семья, даже племянники, которые сегодня остались здесь ночевать.

– Да, собственно, почти ничего, – усмехнулся бывший охранник, оглянулся, будто раздумывал, где ему будет удобнее, и выбрал уютное кресло в углу комнаты.

Фома двигался по спальне почти бесшумно. А Ники внимательно смотрела за мужчиной, лихорадочно соображала, как отвлечь сумасшедшего и позвать на помощь. Или же попытаться справиться самой? Но нет, весовые категории у них разные. Это Самойлов «укатал» Фому в два счета, а ей даже думать о таком не стоит.

– Думаю, ты уже успела оценить мою работу, – похвастался Фома

Сидя в кресле, мужчина протянул руку к занавескам. Сдвинул плотную, тяжелую ткань и бросил за окно короткий, цепкий взгляд.

А Ники поняла, что мужчина не собирается вот так мгновенно прощаться с жизнью. Наверное, Фоме хочется поболтать. И девушка понадеялась, что ей удастся заговорить зубы безумцу. В конце концов, стоит узнать по какой причине он заявился со взрывчаткой в дом, где полно охраны, да и как он вообще сюда заявился.

– Да, ты всегда выполняешь свою работу на совесть. Охраняешь моего брата. Только не пойму, зачем же теперь связался со взрывчаткой, – спокойно уточнила Ники.

– Я имею ввиду совсем другую работу, – отмахнулся Фома, – А из охраны Адамиди меня поперли. Вот, дорабатываю последние деньки и все, я безработный. Спасибо твоему дружку.

Ники слушала внимательно, не сводила взгляда с ночного гостя, а в душе вместе со страхом за семью шевелилась и тревога за любимого.

– Ох, о чем это я? Да, точно. Твоему бывшему дружку, – насмешливо скривился Фома, – Очень сильно бывшему, потому что мертвому.

Ники замерла, слушая ехидные, колючие и болезненные слова мужчины. Мертвому? Да, так и было задумано Яном, правда ведь?

Фома подался вперед, взглянул на Николету, и даже в полумраке спальни девушка рассмотрела маниакальный, нездоровый блеск в его глазах.

– Знаешь, в чем была проблема Самойлова, детка? – продолжал говорить Фома. – Он ошибочно считал, что умнее других. А еще, он слишком рано списал меня со счетов. Думал, хватит с меня и сломанных ребер.

Фома откинулся на спинку кресла и негромко выругался. А Ники так и хотела съязвить на тему переломов. Ведь до сих пор последствия той драки с Яном приносят Фоме некоторые неудобства. А тот еще и жилет нацепил со взрывчаткой. Придурок, не иначе!

– Знаешь, раз уж нам с тобой все равно суждено умереть здесь, как чертовым Ромео и Джульетте, то я, так и быть, расскажу, как все было, – снисходительно произнес Фома. – У меня есть кореш. Он на хорошем счету у мужичка, который ходит в старших у вот таких, как Самойлов. Пришлось, правда, немного попотеть, чтобы урвать свою выгоду. Но мне дали добро на так называемую ликвидацию Самойлова. А самое смешное, знаешь, что, детка?

Ники вскинула брови. Слушать нудные разговоры Фомы уже надоело. Но и прерывать парня не хотелось. Кто его разберет, возьмет, да и нажмет на пресловутую кнопку раньше, чем Ники успеет придумать выход из сложившейся ситуации.

А потому, конечно же, Ники, пряча страх, изображала искреннее любопытство. А еще всеми силами старалась не верить словам Фомы. Уговаривала себя, что все сказанное им – бред сумасшедшего.

– Я знал, что твой ненаглядный Ян готовит «липовый» взрыв. И я слегка подсуетился, – довольный собой, хвастался Фома, – и взрыв был самым настоящим. Видела бы ты, малышка Ники, как красиво разлетались кишки твоего бывшего!

– Какой же ты урод! – прошипела Ники, с трудом сдерживая слезы, а потом вдруг едва слышно хохотнула. – Тупой ублюдок ты, Фома! Приперся в мой дом! Ты даже не в мой дом пришел, а к самому Адамиди! Но даже это неважно! Ты приперся в мою спальню и решил, что можешь угрожать мне, моей семье, моим близким. А самый идиотский твой поступок заключался, знаешь, в чем, детка?

Ники намеренно произнесла ласковое обращение насмешливо и язвительно, чтобы сильнее задеть Фому.

– Ты решил, будто умнее моего мужа, Фома! – вскинула Ники подбородок и гордо расправила плечи. – А на самом деле ты тупой верзила!

– Вот же сучка! – взревел Фома и ринулся к постели, в которой все еще сидела Ники.

Но мужчина не успел сделать и двух шагов. Тишину рассек хлесткий, свистящий звук, а на лбу Фомы появилось аккуратное темное отверстие.

Николета не растерялась. Перехватила двумя руками ладонь Фомы и со всей силы нажала на его пальцы. Руки тряслись, ледяные щупальца страха пробирались по позвоночнику, вышибая холодный пот. А в ушах звенело.

Спальня Ники была угловой. И когда Фома вошел в комнату, сквозняком сдвинулась тяжелая портьера на противоположном окне. и через крошечный участок между стеклом и тканью просматривалась кровать. Получалось, что пока мужчина сидел в кресле, его не было видно, а как только сдвинулся с места – попал под линию огня. И когда ночной гость рассказывал о своей гениальности, то абсолютно не заметил крохотного красного огонька, застывшего на стене чуть правее его, Фомы, головы.

Николета именно в ту секунду поняла, куда нужно выманить бывшего охранника. Огонек почти в ту же секунду исчез, как и появился. А Ники решила действовать.

И, кажется, все получилось. Потому что, как только грузная фигура Фомы рухнула на пол, и взрыватель оказался в руках Ники, дверь распахнулась, зажегся свет, и в спальне мигом появилась целая куча вооруженных мужчин, включая отца, дядю, братьев и охрану.

– Все хорошо, все в полном порядке, – негромкий голос дяди Лера почему-то выделялся на фоне всех голосов. Возможно, потому что дядька первым перехватил зажатый в трясущихся руках Ники предмет. – Лучше закрой глаза, малышка.

Ники послушно отвернулась и крепко зажмурилась. Что происходило вокруг – не понятно. Но Николета не хотела бы ничего этого видеть.

* * *

Голоса, суматоха, разговоры – все это проносилось мимо Ники. Наверное, так защищалось ее подсознание от воздействия извне. Слишком уж много событий за минувший месяц для одной девушки. Но и просто отключиться от реальности Ники не могла.

Ждала…

Ждала, что вот-вот, спустя несколько мучительно долгих минут, дверь в ее комнату распахнется, и влетит Ян Самойлов со «снайперкой» подмышкой.

Ники, кажется, даже разобрала звук знакомых шагов, доносившийся из коридора через распахнутую дверь. Ребята оперативно вынесли Фому, вернув необходимую безопасность и тишину в дом Адамиди.

И вдруг высокая мужская фигура, одетая во все темное, выросла в дверном проеме. Ники непроизвольно поддалась вперед, готовая броситься в родные, надежные, крепкие руки.

Но застыла...

На пороге стоял дядюшка Ильдар. Отец Ри цепким профессиональным взглядом охватил комнату, всех собравшихся, приблизился к Ники.

Девушка все так же сидела на постели, а вокруг суетились мама и тетушки.

– Молодец, девочка, – скупо улыбнулся бывший киллер, а Ники на автомате кивнула.

А взгляд вновь метнулся к двери. Где же Самойлов? Почему так долго не идет? Давным-давно пора появиться. Она ведь в беде оказалась! Пусть уже спасает!

Но Яна не было. А в памяти всплыл недавний разговор с психопатом. Фома ведь что-то говорил о том, как подменил взрывчатку. И... И есть вероятность, что Ян действительно подорвался в том доме.

– Боже..., – выдохнула Ники, не сумев сдержать горькие слезы, и тут же отыскала взглядом отца.

Папа знает все! Папа поможет, решит все проблемы. Разве не так?

– Папа... Папочка! – прошептала Николета, глядя в родные и мудрые глаза отца. – Он... Его нет больше? Его правда больше нет?

Константин Адамиди молчал. Что сказать дочери, которая только что пережила стресс? Что ответить маленький принцессе, если врать Костя не стал бы ей никогда?

– Мы все выясним, – пообещал Адамиди, но для Ники такой ответ показался не достаточным.

– Папа! – всхлипнула дочка. – Это ведь простой вопрос! Он жив или нет?

– Мы не видели тела, – вместо отца проговорил дядя Лер, – Все пошло не по плану. Но тела мы не видели. Взрыв был, да. И Фома там мелькал. Но никаких доказательств того, что погиб именно Ян, мы не нашли. Кроме его одежды и часов. Но ты сама знаешь, шмотки легко подбросить.

Ники с остервенением вытерла горькие, не перестававшие литься по щекам слезы. И сама уже догадалась о том, какая фраза последует.

– Но и на связь он не вышел? – надрывно прошептала Ники.

– Да, должен был отзвониться, но пока тихо, – хмуро кивнул отец.

И вот здесь Ники накрыло эмоциями, истерикой, отрицанием происходящего. Девушка отказывалась принимать такие факты. Самойлова больше нет? Быть такого не может! Ники не согласна!

Он ведь говорил, что любит! Что даже смерть не остановит его! Что он всегда будет рядом с ней! Обещал же! И она поверила!

Выходит, обманул?

Ники скулила, рыдала, пыталась спрятаться от всего мира. Закрыла ладонями уши, только бы ничего не слышать.

Казалось, словно вместо сердца у нее образовалась черная дыра. Такая огромная, что смогла бы поглотить Землю. И эта рваная, уродливая пустота расползалась по телу, убивая Ники.

Девушка прикрыла глаза. Хотелось провалиться в беспамятство, забыться, не воспринимать этот мир. Но боль становилась только сильнее.

Ники рухнулась в кровать. Рыдания сотрясали ее тело, фоном слышались голоса родных. А потом – мгновенная боль от укола и долгожданная отключка.

– Пусть немного поспит, – ласково проговорила тетушка Веста.

Николета была ей благодарна за медицинскую помощь. В противном случае, ее психика не выдержала бы.

Или девушка уже сошла с ума? Да, вероятно так и есть.

* * *

Ники не хотела открывать глаза. Так и лежала, балансируя на грани сна и реальности. Там, в мягком обволакивающем дурмане ее ждал любимый человек. Улыбался ей. Говорил, как сильно любит. И какая она у него вредная и упрямая. Ники верила каждому слову, произнесенному с хрипотцой, вкрадчиво, завораживающе.

А здесь... Здесь ее ничего не привлекало. Больше – ничего.

– Я пирогов испекла, по бабушкиному рецепту, – тихий, ласковый, родной голос настойчиво тянул Ники обратно, в реальность.

Но даже забота и любовь родителей, родных, близких, не могли хоть на каплю заглушить ту боль, что уже больше месяца раздирала сердце, душу, сознание Николеты Самойловой.

Уже не Адамиди, да. Самойлова. Фамилия – это все, что осталось у нее от Яна.

Ники надеялась до последнего. Молилась всем богам. Умоляла высшие силы, судьбу, вселенную, только бы крохотная жизнь зародилась в ее теле. Но нет, «женские» дни наступили строго по графику, а Николета впала в глубокую депрессию.

Уже месяц со дня похорон Ники не выходила из своей комнаты. Лежала, бездумно глядя в потолок, в окно, в стену. Ей не хотелось говорить, думать, видеть улыбки близких. Она хотела утонуть в своем горе, хотела выть от раздирающей пустоты, которая с каждым вдохом только увеличивалась.

Адская боль. Такая, которую невозможно пережить.

– Я не хочу пирожков, мама, – не открывая глаз, произнесла Николета и отвернулась.

– Прав папа, тебе нравится себя жалеть, – упрямо расправив плечи, произнесла Элеонора Адамиди.

– Вам легко говорить! Папа жив, а у меня вместо Яна только чертово проклятье! – выкрикнула Ники с укором, упреком.

Мама поджала губы, глядя на дочь. А сердце разрывалось от боли за свою малышку. Невыносимо видеть, как страдает собственный ребенок. А еще тяжелее знать, что ничем не сможешь ему помочь.

Ники прикусила губу до крови. Зря она кричала на маму. Зря...

А слезы полились из глаз. Ники думала, что выплакала их все. Но нет, от соленых дорожек вмиг промокли щеки.

– Ма-а-а-м! Прости! Я совсем не то хотела... – захныкала Ники и тут же оказалась в ласковых материнских руках.

– Все хорошо, девочка моя, – ласково шептала Эля, баюкая Ники в своих руках.

Девушка горько рыдала, не заботясь о том, что слезы давно промочили блузку мамы. Не заботясь о том, как выглядит. Не заботясь о том, что все вокруг видят ее слабость.

Плевать на все. Только бы боль, сжигающая душу, хоть немного угасла

– Я не хотела в него влюбляться! Не хотела... – шептала Ники, рыдая навзрыд. – А теперь... теперь его... нет…

Мама слушала, все понимала, поддерживала своим теплом и заботой.

Сколько они вот так просидели – не важно. Но совсем не заметили, как в дверном проеме замер мужчина. Грозный и влиятельный Константин Адамиди смотрел на двух женщин, невероятно похожих и таких разных. Та, что принесла радость и любовь в его суровую реальность. Та, что оберегала и хранила его семейный очаг и его скупое на эмоции, но способное невероятно сильно любить, сердце.

И та, что заставляла гордится тем, что Костя – отец. Маленькая принцесса, его маленькая Ники. Крошка, но с пылким сердцем и крутым нравом. А сейчас его принцесса страдала.

А Самойлова хотелось откопать из могилы, вернее то, что от него осталось после взрыва, и пристрелить. Ну разве можно так мучить его, Константина, единственную дочь?!

Костя знал, что вопреки слухам, сердце у него все же есть. И принадлежит оно его семье. Адамиди мог бы совершить невероятное, отыскать любого человека, любой предмет, или сделать так, чтобы этот человек или предмет бесследно исчезли. Он мог сделать все, кроме одного: склеить разбитое сердце дочери. К сожалению, даже ему, всемогущему Адамиди, не под силу воскресить мертвого человека.

Константин бесшумно вышел из комнаты, спустился на первый этаж. Как раз наступило время ежедневного отчета. Парни должны были коротко доложить обо всем, что успели нарыть за сутки, да и обо всей обстановке в городе и за его пределами.

За минувший месяц изменилось многое. Влияния Адамиди хватило на то, чтобы договориться с «начальниками» организации, в которой состоял Ян, об отсутствии любых претензий к Самойлову. Человека больше нет, а, значит, и проблем. И, казалось бы, все стороны довольны исходом. Кроме одной: Ники.

Костя надеялся, что время если не излечит его малышку, то сделает боль терпимее. Оставалось только ждать.