Не вздумай влюбиться

9

– Нет! Не трогай! Не трогай меня! – негромкий стон превратился в крик отчаяния, боли и страха.

Ян моментально проснулся, перехватил Ники, прижал к себе.

Девчонка отбивалась, пыталась вывернуться из объятий, приглушенно всхлипывала.

– Это сон, обычный кошмар, маленькая! – бормотал Самойлов, запрокинув голову Ники и заставляя ее смотреть в его лицо.

Ники не проснулась до конца. Глаза – крепко зажмурены. Лицо – бледное. А по щекам струятся слезы.

– Все прошло. Все прошло. Я с тобой, – повторял Ян вновь и вновь, пока Ники не нашла в себе силы, чтобы приподнять веки.

Узнавание мелькнуло в затуманенном взоре, а хрупкие руки перестали давить Яну на грудную клетку, пытаясь выбраться на свободу из его медвежьих объятий.

Ники всхлипнула еще раз, уткнулась лбом в обнаженное плечо Яна, шумно и судорожно выдохнула.

Ян молчал. Его скручивало от потребности вернуться в тот ангар и повторить все, что он сделал там с теми уродами. Два раза повторить. Три. Сотню раз. Сделать так, чтобы их смерть была еще мучительнее, чтобы они бились в агонии вечность.

А Ники скользнула ладонями по его талии, обняла крепче, стиснула так, что Ян приглушенно охнул, когда пусть хрупкие и не такие уж сильные руки задели заживающую рану.

– Что это? – опешила Ники, когда ее взгляд, наткнулся на заклеенную пластырем рану.

– Пустяки, – мотнул головой Ян. – Ты как? Принести воды?

Ники затрясла головой, отстранилась от мужчины.

– Неделю назад у тебя ничего такого не было, Самойлов! Куда ты вляпаться успел? – потребовала Ники ответа, хмуро рассматривая белоснежный кусок, выделявшийся даже в неярком свете полной луны, проникавшем через окно в комнату.

– Давай, ты как будто еще спишь, а? Так соскучился по тебе, малышка, – пробормотал Ян, перехватил Ники за запястья и вернул туда, где девушке было самое место: под свой бок.

Ники затихла. Лежала, не шевелясь. И накатили воспоминания, пробужденные кошмаром. Стало жалко саму себя. Стало стыдно за то, что было. Стало больно от того, что Ян бросил ее тогда, сразу после того, как спас.

И слезы сами покатились по щекам. Но ни единого слова Ники не произнесла. Лежала, вслушиваясь в размеренные удары сильного сердца.

А Ян слышал, как малышка глотает слезы. Что ей сказать? Как отвлечь от кошмаров? Да, виноват. Не уберег. Не смог спасти раньше. Облажался по всем фронтам. И никакие «огнестрелы» не могут его оправдать.

– Не плачь, маленькая, – прошептал Ян, прижимаясь губами к девичьей макушке.

* * *

– Я не плачу! – с обидой в голосе прошептала Ники, а сама тут же всхлипнула.

Ян усмехнулся, а пальцами начал медленно перебирать длинные пряди волос, рассыпавшиеся по его обнаженной груди. Второй – он крепко, но бережно держал Ники за талию. А девчонка никуда и не собиралась убегать, наоборот, лежала неподвижно, тихо, устроившись щекой на мужской груди.

Яну было спокойно от того, как доверчиво и размеренно сопит Ники. Совсем непохожа сейчас на леди, а словно испуганная девчонка. Испуганная и нуждавшаяся в защите. Его, Яна, защите. И пусть у ее отца в распоряжении имелся целый взвод охраны, а Самойлов знал, что никуда он свою малышку не отпустит, даже с армией наемников и чертовых профессионалов. И Адамиди это понимали. Иначе оказали бы ему самый «теплый» прием прямо там, в ресторане.

А получилось, что Константин отдал четкие распоряжения парням: перейти в подчинение Самойлова. Ян не возражал. Родня не стремилась отобрать у него Николету, и теперь выбор оставался исключительно за ней. И короткий телефонный разговор с отцом девушки стал тому подтверждением.

Но кто сказал, что Яну нельзя влиять на этот самый выбор? Еще как можно! И даже нужно!

А потому ночевать девушка осталась с ним. Признаться, он бы потащился за ней и в дом главы клана. Пробрался бы в спальню Ники и пошел бы на любые безумства, только бы спать в одной кровати с малышкой. За неделю он задолбался просыпаться и засыпать без нее. Ад просил не давить на Ники? Что ж, недели ей хватило выше крыши.

Но никаких безумных поступков совершать не пришлось. Ники даже не возмущалась такому раскладу.

А сейчас проснулась среди ночи от кошмаров.

Самойлов хотел бы хоть как-то успокоить девчонку, утешить, взять ее боль на себя. Признаться, он дико соскучился по той вредной и дерзкой Ники, с которой познакомился. Однако и вот такая Ники, трогательно слабая, доверчивая, бесшумно плакавшая, была Яну дороже всех на свете. Дороже собственных желаний, нужд, потребностей.

– Вот и молодец, – похвалил Ян, вытер ладонью мокрые щеки Ники.

А Николета все плакала и плакала. Беззвучно, глупо, по-детски, как слабачка.

А ничего поделать с собой не могла. И кошмар уже отошел на второй план, оставив только липкое и неприятное чувство опустошения. А вот обида на весь мир, включая саму себя, замаячила ярким маревом перед глазами.

Ники и сама не поняла, как потянулась к лицу Яна. Хотелось забыться в нежном, властном поцелуе. Хотелось стереть все, что было. А те приятные и яркие воспоминания о близости с Самойловым – вытянуть на свет.

Николета коснулась ладонью волевого подбородка. А мысли формировались в тихие, едва слышные слова.

– Ты ведь никому не сказал, что там было? Мои родные не знают, да? – допытывалась Николета.

Девушка видела, как в глазах Яна зажглись яростные огоньки. Но усилием воли мужчина подавил их. И Ники не понимала, отражение каких именно эмоций видит на лице Самойлова. Он будто закрылся от нее, спрятал все чувства.

– Там не было ничего, малышка, – жестко, твердо, решительно прошептал Ян. – Не было ничего постыдного для тебя.

Ники то ли всхлипнула, то ли усмехнулась. Ничего? Возможно, Ян прав. Да только Ники не была в этом так уверена, потому и безвылазно торчала под душем первые дни, пыталась смыть с себя омерзительные ощущения чужих пальцев на своей груди.

– Не было…, – эхом повторила Ники, а по телу прошла колючая ледяная дрожь. Словно озноб прошиб насквозь, стоило подумать о той мрази, угрожавшей ей насилием.

Самойлов резко выдохнул, вплел свои пальцы в длинные волосы Ники, надавил на затылок так, чтобы та приподняла голову и позволила заглянуть в глаза.

– Я помогу забыть, маленькая, – глухо произнес мужчина, а пальцами огладил точеную скулу и коснулся уголка губ. – Ты ведь позволишь мне? Да?

Ники, широко распахнув глаза, всматривалась в красивое, но суровое лицо Самойлова. Он мог бы напугать ее до чертиков, если бы захотел. Мог бы взять без спроса то, о чем просил сейчас. Мог бы околдовать ее своим голосом и шикарной улыбкой, она бы и не пикнула, не возразила, как в прошлый раз. Однако сейчас Ян просил у нее разрешения. И это невероятно подкупало, избавляло от сомнений и ненужных сейчас мыслей.

– Да…, – тихонько выдохнула Николета и первой потянулась к сомкнутым в твердой решимости губам.

У Яна изначально был план. Забрать Ники из ресторана. Представить семье в качестве своей девушки. Склонить к ночевке на его территории. Накормить завтраком. А наутро, ну или ближе к обеду, вернуть домой, в особняк. У него с Адамиди назначена встреча, а если глава клана требует его к себе на аудиенцию, то игнорировать такое приглашение нельзя.

Но весь план улетел к чертям, стоило Ники первой поцеловать его приоткрытым ртом. У Яна вся выдержка взорвалась и бесследно испарилась. Потому что малышка Ники прильнула к нему, еще и поерзала, ложась удобнее поверх его возбужденного тела.

А вечернее платье Николеты Ян возненавидел сразу. Прикрывало оно в некоторых местах непозволительно мало, еще и не предполагало нижнего белья.

А хотя, это было даже на руку Самойлову. Избавить малышку от наряда оказалось минутным делом. И вот девочка уже на нем в одних только трусиках.

Но расслабиться Ники не могла. Нервничала. Кусала губы. Сжимала кулачки так, что, кажется, от ногтей оставались глубокие следы на нежных ладошках.

– Все хорошо, – прошептал Самойлов, – это ведь я. В конце концов, ты всегда можешь двинуть мне коленом по яйцам.

Ники и сама не ожидала от себя, что засмеется. В первое мгновение Ян не понял. Подумал, у девочки началась истерика. А потом заулыбался, когда увидел на любимом лице широкую, немного смущенную улыбку.

– Больше так не буду, – хихикала Ники.

– Ты уж постарайся, – нарочито серьезно попросил Ян.

Ники фыркнула, не переставая улыбаться. А в следующий миг приглушенно ойкнула. Самойлов изловчился и уложил ее на обе лопатки, нависнув сверху.

В первую секунду Адамиди хотела прикрыться от этого тягучего, завораживающего взгляда. Но не смогла. Нет, не по той причине, что руки были заняты. Совсем нет. Руки оказались свободны. Ян их не держал. А потому, что решила окунуться в этого мужчину, в свои чувства к нему, в те ощущения, что будила близость с Яном.

Медленно, миллиметр за миллиметром, Самойлов наклонялся к манящей груди. А Ники прикрыла глаза. Думала, что память вновь начнут терзать жуткие и липкие ощущения, что всплывали всякий раз, когда Ники оставалась в темноте. Однако ничего подобного не случилось.

А Ян оставил едва ощутимый поцелуй чуть выше небольшого кулона-крестика, который Ники носила на цепочке на груди.

А дальше – ниже, оставляя невидимую дорожку сначала к одному полушарию, и затем к другому, намеренно не задевая острые вершинки сосков.

Ники перехватила голову своего мужчины, зарылась пальцами в волосы.

А по телу пробежали искорки нетерпения, когда соска коснулось горячее дыхание. Ники первой прогнулась в спине, подставляя грудь в полное распоряжение Самойлову.

Ники хотелось, чтобы Ян начисто стер те невидимые, но въевшиеся под кожу грубые и похотливые прикосновения похитителя, вытеснил их своими, нежными и желанными.

А Ян сорвался. Думал, собирался, надеялся, что справится, что. будет достаточно нежным и терпеливым со своей хрупкой девочкой. Но не смог. Набросился на аккуратную грудь, точно изголодавшийся зверь. Целовал до одури, жадно вдыхал тонкий аромат дивного на ощупь бархата. Втягивал тугие вершинки в рот, перекатывал кончиком языка, слизывал свои же едва ощутимые укусы.

А сердце тарахтело, как чумное. И член мгновенно стал каменным. А терпеть нужно, ведь для Ники это как в первый раз. Да и травма у нее.

Но как же здесь вытерпеть, если от одного только негромкого, приглушенного стона у Яна срывало крышу?!

Девочка стонала и извивалась под ним, терлась о его бедро, сжимала колени.

Дикая, открытая, отзывчивая такая. Кажется, она моментально вспыхнула, стремясь быть так же близко к нему, растворится в нем так же сильно и отчаянно, как и он сам.

– Хочу... Сейчас... Хочу, чтобы ты заставил забыть... Тебя хочу..., – бессвязно шептала Ники, вонзая короткие ноготки в его обнаженные плечи.

Ян понял, что ждать уже не может. Да и, судя по влажным трусикам, Ники тоже.

Рывком стянул тонкое кружево, сдернул свое белье и замер. Ники лежала перед ним, в его постели, полностью обнаженная, доверившись ему.

Но в то же время, девочка отчаянно тряслась от страха. Глаза – крепко закрыты. А на лбу проступили капельки пота.

Ян медлил. Но руками заскользил по тонкой талии, ребрам, выше – к линии плеч и вдоль хрупких рук до самых пальчиков. Перехватил правую ладошку, поцеловал в центр. И не сводил глаз с напряженного лица.

– Открой глаза, малышка, – хрипло попросил Ян.

Ники застыла. Дыхание было неровным, все тело скручивало напряжением и желанием, а вот сознание вдруг загнанной птицей забилось в панике. Ники понимала, что рядом с ней – Ян Самойлов, человек, которого она... любит... ее первый, и, если учитывать «проклятие» Адамиди, то единственный мужчина. Но что-то тормозило Ники.

Николета послушно распахнула глаза. Перед ней – невероятно красивый, мужественный, сильный мужчина. От него не веяло опасностью или насилием. Желанием, страстью, нежностью, но только не насилием.

Ян устроил хрупкие ладони на своей груди, а сам склонился к согнутым коленям Ники. По тонкой, чувствительной коже заскользили твердые губы.

Ники замерла, широко распахнув глаза, смущенно и растерянно, наблюдала за тем, как Ян огнем поцелуев прожигает ее кожу, подбираясь от колена к внутренней стороне бедра.

Ян видел, как Ники краснеет и смущается, но не закрывается от него. А страх тихонько тает, исчезает из темного взора. Выходит, он на правильном пути.

А дышать становилось все тяжелее. В ушах звенело от напряжения и необходимости сдерживаться. Член налился тяжестью, пульсировал болью. И Самойлов понимал, еще пару секунд, и он не сдержится, кончит прямо так.

А пока что нельзя. Только после Ники. Только вместе с ней.

Ловкие пальцы прокрались выше, к девичьей груди, а язык едва ощутимо коснулся чувствительного местечка. Ники вскинула бедра навстречу мимолетному касанию, а Ян повторил ласку, но уже более настойчиво, раздвигая нежные складочки и целуя их.

Тугие горошины острыми вершинками кололи его ладони, Яну пришлось свободной рукой подхватить девчонку под аппетитную попку, чтобы хоть как-то удержать малышку на месте.

Он кайфовал, языком чувствуя ее вкус, смакуя его, наслаждаясь протяжными стонами, слетавшими с губ. И целовал, то ныряя языком глубже, то посасывая тугой бугорок клитора.

Ян почувствовал момент, когда Ники готова была взорваться в его руках. А потому прервал ласку. Он и сам завис на грани между удовольствием и сладкой болью. А потому не стал медлить.

Навис сверху, удерживая Ники за бедра, а ртом впиваясь в приоткрытые припухшие губы. И одним мучительно нежным, но настойчивым толчком погрузился в обжигающую влагу.

Ники закричала, а руками стиснула его голову, шею. Ян шумно выдохнул, отстранился на миги вновь проник внутрь податливого, точно мягкое масло, тело Ники.

И еще один протяжный, полный удовольствия и нежности стон прошил Яна насквозь. Девочка дернулась навстречу ему, шире разводя бедра, глубже вбирая его каменную плоть в себя так, что и миллиметра пространства между ними не осталось.

Новый толчок отозвался легкой дрожью – предвестником грядущего взрыва. И Ян не стал сдерживаться, подался вперед, еще раз... и еще...

А Ники разлеталась на кусочки, сгорала, чтобы возродиться и стать более сильной. Возможно, она плакала от того, каким нежным Ян был с ней, от того, как двигался, задевая каждую ниточку ее души. От того, как сиплым, обволакивающим голосом шептал «Моя».

И Ники поверила. Конечно, его. А чья же еще? Кто еще в этом мире способен подарить ей такое наслаждение?!

Ники очнулась не сразу. В этот раз ее тело, разомлевшее от ласк и прикосновений, отказывалось двигаться. Ян сам переложил ее на бок, обнял со спины, окутал собой со всех сторон, укрыл одеялом и затих.

А сквозь приятную негу Ники толком и не разобрала, что именно прошептал ей Ян, уткнувшись в самую макушку. Девушка поставила перед собой задачу, непременно утром уточнить, что именно он сказал. Но сон оказался сильнее. И Адамиди крепко уснула, без кошмаров и сновидений.

Ян и сам не верил, что сказал это. А ведь контролировал каждый звук, слетавший с губ. Но все равно прокололся.

Зато на душе стало совсем легко. Любит он ее, эту дерзкую, непокорную, сладкую, вредную, но такую умную и красивую малышку. Даже не любит, а обожает. На каким-то совершенно ином уровне, сродни безумию. Но это безумие было в радость.