Не вздумай влюбиться

14

– Улыбайся, завтра станет легче, – сиплое бормотание превращалось в мантру. Николета миллион раз повторяла забитую на подкорке фразу.

Становилось ли ей действительно легче? Девушка и сама не понимала. Но продолжала каждое утро уговаривать себя.

Пусть в груди по-прежнему камень, но у Ники есть семья, которая заботится о ней. Переживает.

Николета видела грусть и волнение в глазах матери. Видела, как хмурится отец, замечая темные круги под ее, Ники, глазами.

Потому в присутствии друзей и родни Ники научилась брать себя в руки, хотя бы не плакать ежесекундно, или не впадать в ступор. А вот наедине с самой собой... Николета не пыталась прятаться, плакала, часами напролет разговаривала с экраном мобильного телефона, на котором в качестве заставки была их с Яном свадебная фотография.

И по-прежнему, Николета не могла собрать и как-то организовать свою жизнь. Ничего не хотелось. Ни к чему не стремилась. Ничего. Пустота. И только натянутые улыбки на виду у родни.

Несколько раз Ники всерьез задумывалась о том, чтобы нарваться на неприятности, сесть пьяной за руль, прогуляться по крыше небоскреба... Да что угодно, только бы облегчить прожигавшую насквозь боль. Но ничего этого Ники не сделала. Не потому, что братья, сестры и вся родня неусыпно дежурили рядом. А просто потому, что не смогла бы. Ян бы осудил ее за такие мысли. И Ники жила дальше. Не жила, а существовала.

Еще месяц, а следом и еще один. Пока все улицы и дворы не покрылись белоснежным одеялом. Зиму Ники любила, особенно метели. Вот и сейчас, девушка попросила охрану отвезти ее в тот самый дом, где они провели с Яном их первую ночь. Особняк теперь принадлежал Ники. Алексей не стал претендовать на имущество, принадлежавшее Яну. А потому Николета Самойлова оставила все себе. Не потому, что ей нужны были деньги. А потому, что все в этом доме напоминало ей о любимом.

Ники, как только оказалась в доме, прошла в спальню. Отыскала футболку Яна в шкафу и мгновенно уснула. А проснувшись, долго смотрела на свое отражение в зеркале, повторяя, что скоро станет легче.

А еще девушке казалось, что стоит подождать еще пару секунд, и дверь распахнется, а на пороге ванной появится Самойлов. Возможно, будет хмурится. Возможно, улыбаться. Но это будет ОН, ее любимый, ее муж. И Ники поймет, что минувшие три месяца – это просто кошмар, дурной сон, который оказался довольно реалистичным. Но все же, сном.

Секунда... Две... Три...

Ничего не менялась. В доме звенела тишина. И только глухие удары окаменевшего сердца нарушали ее.

* * *

– Эй, Поляков! – в металлическую дверь коротко постучали, а Ян открыл глаза.

Вскинулся, моментально поднимаясь с лежака. Странный сон. Слишком красивый для его реальности. Серой и рутинной.

– Хватит дрыхнуть! Зима приснится - замерзнешь! – гоготал Иванов.

– Можно подумать, сейчас у нас лето, – усмехнулся Андрюха Якубов. Парень только вернулся с мороза и грел руки о горячий, недавно вскипевший чайник, – Шеф там не с той ноги встал. Зверствует.

– Разберемся, – мотнул головой ЯН и, надев на голову вязанную шапочку, вышел на улицу.

Метель вовсю разошлась, застилая парковку перед автосервисом плотным слоем снега. Нравилась ли Яну зима? Мужчина не знал. Он вообще ничего не знал о себе. За исключением имени и фамилии. Но почему-то Яну казалось, что на самом деле зовут его иначе. А «Януш Поляков» - прописанное черными буквами в паспорте рядом с фотографией – что-то чужеродное.

Однако выбирать не приходилось.

– Слышь, Поляк, глянь тачку, – недовольно скривился Иванов, когда Ян вошел в холодный, плохо отапливаемый бокс, где находились автомобили клиентов. – Может, масло поменять? Что-то едет странно.

– Разберемся, – кивнул Ян, открывая капот и осматривая фронт предстоящей работы.

– Батя сказал, ты его сильно выручил с тачкой на той неделе, – Иванов мелькнул под рукой, а Ян едва сдержался, чтобы не вмазать пацану локтем в нос.

Он знал, что смог бы. Удар вышел бы четким, ровным, бьющим точно в цель. Ян даже знал, что мог бы за секунду превратить смазливую морду молодого человека в кровавое месиво. Не знал, кто научил его такому. Но знал, как нужно бить. А еще знал, что бить пацана нельзя. Слишком многим он обязан его отцу, в том числе и крышей над головой, работой, регулярным заработком с учетом отсутствия трудовой книжки и рекомендаций с прошлого места работы. Ну и регистрации у Яна не было. У него ничего не было. Только паспорт и имя, казавшееся чужим.

Ковыряясь в моторе, Ян методично перебирал те крупицы информации, которые знал о себе. Все, что удалось вспомнить после выписки из больницы. Все, что рассказал врач – пожилой хирург Генрих Петрович Иванов. Он же и помог Яну найти работу и временное жилище.

По словам доктора, нашли Яна неподалеку от разрушенного взрывом жилого дома. Из документов у мужчины был только паспорт, новенький, недавно выданный соответствующими органами в соседней области. А как именно Януш Поляков оказался под обломками – не известно. Ни свидетелей, ни записей с камер, ни сотового телефона найдено не было.

Яна поместили в государственную больницу. А спустя три недели, выписали. Из вещей у мужчины при себе имелся только паспорт и пара модельных кожаных ботинок. Дорогая одежда пришла в негодность, а новую принесли медсестры и тот самый врач – Генрих Петрович.

Яна никто не искал. Казалось, будто у Януша Полякова не было ни родни, ни близких. А поскольку сам Ян из своего прошлого не помнил ровным счетом ничего, то и он никого не искал.

Доктор Иванов оказался добрым и неравнодушным к трагедии пациента старичком. Именно он посодействовал с работой и крышей над головой. И уже на протяжении двух месяцев Ян добросовестно трудился во благо автосервиса «Вираж», принадлежащего сыну доктора Иванова.

Сам Вадик Иванов был тем еще засранцем, но платил исправно. А больше Яну и не нужно было.

Выполняя работу, Ян думал о своих снах. Изо дня в день он видел одно и то же лицо. Девушку. Нежную красавицу с огромными глазами и длинными белокурыми локонами. Она улыбалась ему, обнимала руками, целовала его. И Яну казалось, что эта девушка – совсем не выдумка. Она его прошлое, его реальность. Нужно только отыскать незнакомку, и, возможно, тогда Ян вспомнит все, что умудрился забыть после травмы головы.

Ян чувствовал, что та девушка из снов не просто мимолетная связь. Она – его.

А с каждым сном всплывали все новые мелочи. Проснувшись, Ян прокручивал их в голове, складывал в одну небольшую мозаику, которая пока что была размером со спичечный коробок. Но это пока.

К тому же и профессор Иванов говорил, что нужно время на воспоминания. А потому Ян терпеливо ждал.

Закончив с тачкой Иванова, Ян вытер руки. Пацан, с широкой улыбкой нырнув за руль, завел движок.

– Урчит, как котенок, – хвалился Вадик, будто сам эту тачку отремонтировал.

Ян предпочитал молчать. Главное, ему платят весьма сносно. А общаться с шефом ему не обязательно.

На сегодня клиентов больше не было, а потому Ян сменил рабочую одежду на чистую и отправился домой. Напарник Андрюха Якубов молча плелся рядом. Он устраивал Яна, в душу не лез с расспросами, да и о себе говорил скупо и расплывчато. Что скрывал парень – Ян знать не хотел. Возможно, на этом фоне они сдружились и снимали одну квартиру на двоих.

Вот и сегодня, вернувшись домой с работы, мужчины поужинали и каждый занялся своим делом. Андрей, лежа на своей койке, читал книгу. А Ян, прикрыв глаза, попытался уснуть. В голове плескались обрывки из снов. Но именно туда Ян хотел бы вернуться больше всего на свете. Там он видел ее.

* * *

Ян смотрел на свое отражение в зеркале крохотной ванной комнаты. Глубокая ночь. На работу вставать через три часа, а мужчина не смог больше уснуть. Телу требовалась нагрузка, движение. А в голове – дикий сумбур.

В коротком, мимолетном сне он вновь видел ее. Не помнил ни имени, ни кто она. Однако чувствовал, что его невероятно сильно тянет к ней, словно она – часть его самого. Важная и неотъемлемая.

Прикрыв глаза и прислонившись лбом к ледяной поверхности зеркала, Ян пытался воскресить в памяти обрывки сна. Чертова память! Как решето, ничего не удержать. И только яркие вспышки...

Она улыбается, глядя на него...

Она стоит перед ним в белоснежном платье, невероятно красивая, аж дух захватывает.

Она полностью обнажена, а ее волосы разметались по постели, и взгляд, в котором Ян тонул.

Она... Она... Она...

Но как звать ее, Ян не мог вспомнить. И это дико бесило. Хотелось многократно биться головой о стену, пока память не вернется.

– Как же звать тебя, малышка? – пробормотал Ян.

Он знал, что у такой красавицы должно быть удивительное имя. Редкое, загадочное, яркое, как и она сама.

Умывшись, мужчина все же вышел из ванной. Не гоже будить соседа, когда наутро предстоит тяжелая работа.

Однако Якубов уже и сам не спал. Ставил чайник на плиту. Распахнул форточку, собираясь прикурить сигарету. Сам Ян не испытывал зависимости от курения, но и привычки приятеля не осуждал.

– Кошмары? – взглянув на Яна, спросил сосед.

Мужчина неопределенно пожал плечами. Андрей знал, что Ян после клиники так ничего толком и не вспомнил.

– Ты во сне звал какого-то Николая, или Никиту, – вновь затянулся Якубов сигаретой, а потом, усмехнувшись, выдал: – Ты уж сразу скажи, если на мужиков тянет. Буду новую хату искать. Прости, друг, но я не по педерастическому делу. Женщин предпочитаю.

А Ян поперхнулся крепким, только что вскипевшим чаем.

– Чего? – прокашлялся Ян.

– Да ты раз сто повторил это имя, – негромко проворчал Андрюха, – Ники, Ники, Ники. Твердил полчаса, как заведенный.

Ники! Точно! Так зовут девчонку из его снов! Не просто девчонку, а жену! Законную!

Ян и сам не понял, что осел на табурет, ноги подкосились. Но это ведь уже что-то! Пусть крохотными, миллиметровыми шагами, но возвращается.

– Ники - это девушка. Жена моя. Кажется, – выдохнул Ян, растер руками лицо. А на душе – кайф. И замелькал огонек надежды на горизонте.

– Ну, значит, надо искать Нику Полякову. Да? – предложил сосед. – Слушай, я краем уха поймал, как Вадик трындел про какие-то связи в ментуре. Спроси, вдруг поможет? Если что, отработаем.

– А у тебя какой интерес, Андрюх? Мы с тобой знакомы пару месяцев, – прищурился Ян, сканируя взглядом лицо молодого человека.

Якубов затушил сигарету в пепельнице, прикрыл форточку, сел за стол напротив Яна.

– Никакого, – честно проговорил Андрей, – Нравишься ты мне. Да и чуйка у меня, что ты не просто так свалился мне на голову.

– А говорил, что не по педерастическому делу, – хохотнул Ян.

– Пошел ты! – парировал Андрей, отхлебывая горячий чай из своей кружки.

Ян, все еще ухмыляясь, вновь замолчал. Требовалось переварить информацию, прикинуть, стоит ли обратиться к Иванову. А мысли лениво вращались вокруг имени «Ники», красотки с шикарной улыбкой и длинными локонами. Сотни вопросов пока оставались без ответов. Но Ян не думал отчаиваться. Перебирал в мыслях все, что знал о себе. Вплоть до шрамов и внешности.

А ведь у Андрюхи был похожий шрам, только не на животе, как у Яна. А чуть выше - на груди.

– Слушай, откуда у тебя «татуировка»? Огнестрел? – спросил вдруг Ян, кивнув на шрам Якубова.

– Да, было дело, – скривился Андрюха. – Прикрыл собой хрена одного. А он оказался паскудой.

Парень замолчал. Понятно, что рассказывать о прошлом не хотелось. Ян и не стал настаивать. Без претензий относился к соседу.

– У тебя, гляжу, такой же «подарочек», – усмехнулся Якубов, – Относительно свежий, кстати. Как вспомнишь, расскажи, где отхватил такой. Любопытства ради.

– Заметано, – кивнул Ян.