Неджентльмен

ГЛАВА 3

Девять лет спустя

Новогодний бал оказался сущей пыткой, хоть и проходил в шикарном лондонском отеле в зале с хрустальными люстрами и зеркалами в золотых рамах.

Ужин был неплохой: дичь с трюфелями и клубника со сливками. Но ужин уже кончился, и теперь Дейзи одолевала смертельная скука. Ей ужасно хотелось потанцевать. Все вокруг танцевали, ну или почти все.

Все, кроме Саймона. Тот все сидел за столиком и обсуждал проблему инвестиций с каким-то толстяком по имени Хью, своим знакомым по сквош-клубу, который и организовал весь этот бал.

Пара, с которой они вместе пришли, куда-то исчезла; Джейн, товарка Дейзи по квартире, и ее кавалер Иан. Наверное, они тоже танцевали, просто в зале было так многолюдно, что Дейзи их не видела.

— Этот новый европейский фонд представляется мне весьма перспективным, — вещал Саймон, — но мне пришлось бы продать часть моих дальневосточных акций.

Дейзи не сиделось. Она встала и принялась вглядываться в толпу танцующих. Оркестр отвалил на перерыв, и его место занял ди-джей, который поставил старую битловскую композицию. Для подвыпившей публики это было то, что надо.

Вдруг откуда ни возьмись рядом возникла Джейн.

— Тебе так и не удалось вытащить его? — спросила она, кивнув в сторону Саймона.

— Куда там. Они решили, что новогодний бал самое подходящее место для разговоров об инвестициях, чтоб им провалиться…

— Они безнадежны. — Джейн шумно вздохнула и смахнула волосы со лба. — Я с трудом уговорила Иана на два танца, но сейчас он подался в бар.

Теперь играли что-то еще более старое, из Элвиса Пресли.

— Под это он все равно танцевать не будет, — хмуро проронила Джейн. — Боится попасть впросак.

Толпа заметно поредела.

— Вон тому все нипочем, — заметила Джейн. — Впрочем, ему нечего бояться.

Дейзи увидела, что толпа расступилась, освободив место в самом центре зала для пары, которая посрамила бы любую другую. Среди безупречных смокингов он выглядел словно монах, попавший на оргию. В одной рубашке без галстука, с расстегнутым воротом, он на пару с какой-то рыжей девицей выделывал такие па, что захватывало дух.

— Это по меньшей мере пятая его партнерша за вечер, — сказала Джейн. — Он меняет их как перчатки. И ему на все наплевать.

У Дейзи екнуло сердце. Что-то неуловимое в его облике — посадка головы, то, как разлетались волосы, — наводило ее на мысль, что…

— Знаешь, кого он мне напоминает? — промолвила Джейн. — Повесу-аристократа времен Эдуарда Седьмого, который, что называется, пустился во все тяжкие. До утра он спустит все свое наследство в карты, въедет в зал на лошади и будет палить по люстрам из пистолета.

Тут мужчина в центре зала на мгновение сбавил обороты, и Дейзи показалось, что взгляд его упал на нее.

Она похолодела. У нее возникло такое чувство, словно она с заложенными ватой ушами наблюдает за происходящим из аквариума. Шум затих, краски поплыли, очертания стерлись.

Нет, этого не может быть!

Ну почему же? В конце концов, мир тесен.

Сколько же прошло лет? Девять? Неужели это действительно он?

Ах, если бы он хоть минуточку постоял спокойно! И если бы перед ним не сновали эти парочки!

Вот он показался снова, и в этот момент их взгляды встретились. Сомнений не оставалось.

Боже правый, это он.

Невероятно!

— Похоже, следующей будешь ты. — Джейн даже хихикнула. — Он положил на тебя глаз.

Дейзи отвернулась и, стараясь не выдать голосом охватившего ее волнения, сказала:

— Нет уж, я подожду Саймона. Не очень-то и хочется.

— Да брось. Саймон только спасибо скажет, если кто-то избавит его от этой повинности.

Саймон в это время подливал в бокал собеседника шардонне.

— Тридцать процентов за прошлый год, — говорил Хью. — Конечно, ничего нельзя гарантировать, но последние два года они легко переигрывают всех остальных.

— Пойду схожу в туалет, — сказала Джейн и, понизив голос, добавила: — Не понимаю, почему до сих пор не могут изобрести трусов, которые не врезались бы в задницу после двух танцев. — Затем нарочито громко, чтобы слышал Саймон, заявила: — А потом заскочу в бар, поддержу Иана. Присоединяйся к нам, пока ты еще не умерла со скуки.

Саймон поднял голову и с виноватым видом посмотрел на Дейзи.

— Прости, дорогая, я совсем не уделяю тебе внимания. Обещаю, как только этот идиот ди-джей поставит что-нибудь помедленнее, мы с тобой потанцуем.

Тревожное волнение, охватившее Дейзи, постепенно улеглось. Саймон всегда действовал на нее успокаивающе. За это она его и любила. С ним было легко и надежно. Ну и что, если у него обе ноги левые? Он симпатичнее девяноста процентов мужчин в этом зале, а в смокинге ему впору выступать на подиуме.

Дейзи взяла его за руку и слегка пожала ее.

— Не переживай, я вовсе не горю желанием танцевать. К тому же здесь слишком жарко.

Джейн закатила глаза и нарочито шумно вздохнула.

— Врушка, — сказала она. — Ну, я пошла. Пока.

Дейзи села — спиной к залу — рядом с Саймоном за круглый, покрытый белоснежной скатертью стол. Цветы в вазочке уже начали вянуть, и Дейзи побрызгала на них из бутылки с минеральной водой. Затем налила себе в бокал шардонне и сделала большой глоток, надеясь, что это поможет ей развеяться.

Нет, не может быть, чтобы это был он.

А даже если и он, что с того? Ты давным-давно выбросила его из памяти. И нечего смотреть в ту сторону.

Пальцы ее машинально барабанили по столу. Элтон Джон пел «Crocodile Rock», ее любимую пещь. Неужели Саймону так трудно оторвать задницу от стула! Конечно, он не Джон Траволта, но уж не хуже тех, кто героически отплясывает в центре зала.

— Японский рынок, похоже, на подъеме, — вещал несносный Хью, — но если иметь в виду краткосрочные и среднесрочные вложения…

Тут Дейзи наконец прорвало:

— Я вам скажу, во что лучше всего вкладывать. Удивительно, как до сих пор никто не догадался. В производство женских трусов, которые не врезались бы в жопу после двух танцев. С руками бы отрывали.

Оба вперились в нее изумленными взглядами. Однако уже в следующее мгновение лицо Хью просветлело и тучные его телеса задрожали, сотрясаемые приступом смеха.

— Отличная мысль, чтоб мне провалиться. Вопрос только в том, как провести испытания продукта. Это же придется…

— Scusi[5], — услышала Дейзи вкрадчивый, бархатный голос. — Мне весь вечер до смерти хочется потанцевать с вами.

Она подняла голову. На нее смотрели те самые серо-зеленые глаза…

Он даже не потрудился спросить, согласна ли она. Просто взял ее за руку и увлек за собой.

Дейзи была настолько огорошена, что и не подумала о сопротивлении. Не прошло и минуты, как она, повинуясь его сильным рукам, уже кружилась в танце.

У него есть двойник-итальянец. Нахальный, развязный итальяно. Напрасно я так переполошилась.

Давно она так не танцевала. Этот мужик знает, что делает. В нем нет и тени смущения, как у тех, кто полагает танцы занятием сугубо дамским. Ни разу не сбился с ритма, ни разу не наступил ей на ногу.

Пока они танцевали, она не сумела как следует разглядеть его. Но когда танец кончился…

Боже мой, не иначе у него и впрямь есть родственники в Италии. Волосы значительно короче, загар исчез, но вместе с тем кожа того необыкновенного оливкового оттенка, который мгновенно превращается в махогон. И глаза… те же самые глаза, которые кого угодно сведут с ума.

— Привет, Тэра, — сказал он ей.

Впервые в жизни Дейзи поняла, что такое проглотить язык. И все же она довольно быстро нашлась. Изобразив искреннее недоумение, она промолвила:

— Прошу прощения?

Самодовольная улыбка на его лице уступила место выражению растерянности и даже некоторого испуга. Потом он виновато улыбнулся и изрек:

— Простите, но вы мне напомнили одну мою старую знакомую.

Звук его голоса подействовал на нее подобно пущенной из прошлого стреле, которая попала точно в цель. Корнуоллский выговор теперь уже не так резал слух, но все же был различим. Он не сводил с нее глаз, но Дейзи было уже двадцать семь и у нее уже давно выработался иммунитет к подобным взглядам. Скрестив на груди руки, она снисходительно посмотрела на него.

— Интересно, зачем вам понадобилось изображать из себя итальянца?

— Потому что… — он вдруг перешел на шепот, — я подумал, что этот малый, который держит вас на поводке, стерпит подобную выходку только от какого-нибудь иностранца.

— Никто и не думает держать меня на поводке. А если вы полагаете, что он устроит сцену лишь потому, что я осмелилась танцевать с другим…

— Да, да. Теперь я вижу.

Он кивнул в сторону Саймона, всецело поглощенного беседой.

Дейзи почувствовала себя уязвленной. Она всегда считала отсутствие у Саймона пещерной ревности признаком высокой культуры. Теперь она вдруг не без горечи подумала, что он принимает ее верность как нечто само собой разумеющееся.

— Потанцуем еще? — предложил ее неожиданный кавалер. — Или, может, скроемся в баре?

— А теперь, чтобы вы, мои милые, могли отдышаться, — тараторил в микрофон ди-джей, — немного нежной, медленной музычки, настраивающей на любовный лад…

— Спасибо, ни то ни другое, — сказала Дейзи. Зал снова наполнялся танцующими парами. Он стоял так близко к ней, насколько это позволяли приличия, и она поневоле ощутила исходивший от него специфический запах — запах мужского тела, чистой рубашки и лосьона после бритья…

— Нет, так легко вы от меня не отделаетесь. — С этими словами он непринужденно взял ее за талию и, еще раз покосившись на Саймона, заметил: — Похоже, ему все равно не до вас.

При других обстоятельствах подобная бесцеремонность вывела бы Дейзи из себя. Слишком уж он уверен в собственной неотразимости. Однако от ощущения его близости, от прикосновения его ладони ее буквально бросало в жар, а в душе пробуждались давно, как ей казалось забытые, чувства и желания.

Отстранив его руку, она с вызовом улыбнулась ему и сказала:

— Спасибо за танец, но теперь вы можете испробовать свои итальянские чары на ком-нибудь другом.

Однако Дейзи не спешила снова присоединиться к Саймону. Она направила стопы в единственное место, где женщина в растрепанных чувствах может привести себя в порядок, — в дамскую комнату.

Хорошо, что я назвалась Тэрой. По крайней мере, теперь можно было изобразить искреннее удивление.

С другой стороны, могла бы и не врать. Какая разница? Улыбнулась бы ему — чуть-чуть застенчивой улыбкой — и сказала бы: «Я вас не сразу узнала». А он бы сказал: «И я тоже. Только когда подошел поближе». Ну потрепались бы пару минут, как два взрослых идиота, у которых сто лет назад что-то было. А потом я бы сказала: «Ну что ж, пока. Приятно было снова встретиться». И разбежались бы в разные стороны. Ты же давно переросла всю эту блажь.

Но что-то подсказывало Дейзи, что она не до конца переросла эту блажь. Будь это так, она бы улыбнулась — может, чуть-чуть застенчиво — и сказала бы: «На самом деле, мое имя Дейзи. Я назвалась Тэрой, потому что так зовут мою лучшую подругу, которая с мужчинами ведет себя куда более раскованно, нежели я». А потом они поболтали бы о том о сем и разбежались в разные стороны.

Ну да что теперь об этом? Дейзи машинально поправила прическу, затолкав локоны в украшенную бисером сетку.

Волосы у нее теперь уже не такие длинные, как раньше, но все-таки — если их распустить — доходят ей до груди. Дейзи никогда не приходило в голову постричься покороче. С длинными можно делать все что угодно. Можно распустить, чтобы выглядеть роковой обольстительницей, или заплести в неброскую косу, или эффектно зачесать наверх, как она сделала в нынешний вечер.

Дейзи подкрасила губы темно-розовой помадой, которая, вопреки рекламе, весь вечер держаться никак не желала, и критически посмотрела на себя в зеркало.

Неужели я похожа на то чучело, которое когда-то сидело в раздолбанном Драндулете?

Платье на ней, хоть и такое же короткое, разительно отличалось от того простенького, на узеньких бретельках. Начать с того, что оно стоит бешеных денег. Верхняя часть лифа и рукава из черного, прозрачного материала, почти такого же тонкого, как и чулки. И юбка из черного бархата, ниспадавшая мягкими складками, слегка колышущимися при ходьбе. Дейзи нисколько не удивил тот факт, что он помнил, как ее зовут. Красавчики вроде него таких вещей не забывают. Это составляет неотъемлемую часть игры — заставить тебя почувствовать, что ты не как все и отношение к тебе особенное.

Дейзи подушилась духами от Готье и поспешила в бар. Ей хотелось отделаться от навязчивых мыслей о зеленоглазом Адонисе, а Джейн и Иан годились для этого как нельзя лучше.

У стойки толпился народ, но Джейн там не оказалось. Наконец Дейзи увидела ее — она сидела за столиком с двумя приятелями Иана по сквош-клубу — и присоединилась к ним. Они делились ужасными впечатлениями от Рождества, проведенного в семейном кругу; промывали косточки чьей-то тетушке, которая решительно отказывалась говорить с другой тетушкой, и недобрым словом поминали несносных детишек чьей-то сестры.

— Прошлое Рождество нас с Ди доконало, — басил загорелый бородач по имени Роджер. — На этот раз мы взбунтовались и свалили на Гренадины кататься на яхте.

С подносом, заставленным выпивкой, подошел Иан и с виноватой улыбкой пустился в объяснения:

— Бармен совсем сбился с ног, а я не запомнил точно, кто что заказывал, поэтому взял пива и «бакс-физз»[6]. Не обессудьте.

Чтобы не ходить лишний раз, он принес с запасом, и Дейзи взяла себе коктейль. Чувствовалось, что сок только-только выжали, шампанское было самое что ни на есть настоящее, и Дейзи сразу ощутила легкий физз, как и положено в новогоднюю ночь.

— Мир все-таки чертовски тесен, — между тем продолжал Иан. — У стойки нос к носу столкнулся со старинным приятелем. Сто лет его не видел. Ну, будем. — Он подмигнул Дейзи. — Саймон все про деньги толкует?

— Боюсь, что да. — Дейзи вздохнула. — Он не большой любитель балов. Согласился пойти исключительно потому, что это благотворительное мероприятие.

— Саймон абсолютно правильно определил приоритеты, — заметил Иан. — К тому времени, как ты окончательно созреешь для замужества, он сколотит приличное состояние и сможет удалиться на покой.

Он снова подмигнул ей, и Дейзи в ответ улыбнулась. Иан — высокий немного полноватый весельчак — всегда ей нравился.

Джейн взяла его под руку. При росте сто семьдесят пять сантиметров Джейн ни в чем себе не отказывала и имела роскошные формы.

— Дорогой, — сказала она, поднимая бокал, — выпьем за наше маленькое карибское счастье. Я жду не дождусь, когда мы наконец сбежим от этого дьявольского климата.

— Присоединяюсь, — подхватила Дейзи. — Я считаю дни.

Зима действительно выдалась премерзкая; было так холодно, что они вчетвером решили: ждать лета нет никаких сил, надо оторваться. Накануне Рождества они, наплевав на непомерную дороговизну, купили шикарный двухнедельный тур на Барбадос.

— Солнце, — вздохнула Дейзи. — Жаркое солнце.

— И крикет. — Иан мечтательно улыбнулся.

— Вы с Саймоном можете сколько угодно торчать на своем крикете, а мы с Дейзи будем упиваться солнцем на пляже, размышляя над дилеммой: то ли пойти искупаться, то ли просто уснуть.

— Предварительно нагрузившись ромом, — подсказала Дейзи. Она уже представляла, что лежит под жарким, жарким солнцем и между пальцами ног у нее струится золотой песок, в ушах же звучали тамтамы фольклорных бандов…

— Присоединяйся к нам, старина! — Иан устремил взгляд куда-то поверх толпы, лицо его озарила широкая улыбка.

Дейзи машинально обернулась.

Черт, только этого не хватало, подумала она и, словно спохватившись, вымученно улыбнулась.

Церемонию представления Иан сопровождал неформальными ремарками:

— Знакомьтесь, это Ник Тревельян, мой однокашник, вместе учились в колледже. Это Джейн, она моя, так что руками не трогать. Борода принадлежит Роджеру, а это его лучшая половина Ди. А это Дейзи.

Если он и был удивлен, то весьма искусно скрыл это. Однако по его виду было ясно, что он не привык, чтобы его водили за нос. Скорее всего, он и представиться-то решил для того, чтобы убедиться в своей правоте.

Дейзи вдруг разозлилась на себя за то, что сама не раскрыла карты. Теперь, на глазах у всех, это невозможно. Ей ничего не оставалось, как продолжать и дальше цепляться за свою нелепую легенду. Черт с ним, все равно он скоро исчезнет.

— Мы уже знакомы, — сказала она, снисходительно улыбнувшись. — По крайней мере вместе танцевали.

Джейн заговорщически подмигнула ей.

— Так я и знала. — Она обратилась к Нику. — Я заметила, что вы положили на нее глаз. Однако должна предупредить, что она без пяти минут замужняя женщина. Впрочем, ей так хотелось танцевать, что Саймон, возможно, не будет делать из вас отбивную. Кстати, ее настоящее имя Лавдей, но оно ей не нравится.

Наконец Дейзи смогла как следует разглядеть Ника. Он по-прежнему был без пиджака и галстука, с расстегнутым воротом белоснежной рубашки и взъерошенной после танцев шевелюрой. Брюки от смокинга сидели на нем безупречно. За прошедшие годы он, похоже, ни на унцию не прибавил в весе. Но в его облике произошли куда более кардинальные, хоть и не столь бросающиеся в глаза перемены. Они не касались ни его комплекции, ни длины волос. Ник, с которым она когда-то едва не совершила это, тот Ник был юношей — пусть и не совсем зеленым, но все же юношей. Теперь перед ней сидел мужчина.

Дейзи украдкой поглядывала на него… Впрочем, Ник платил ей той же монетой — он присматривался к ней, как присматривается оценщик из магазина, торгующего антикварной мебелью, к комоду, который вы пытаетесь выдать за подлинный шератон, принадлежавший еще вашей бабушке.

Справедливости ради стоит отметить, что этого никто не заметил. Ник оказался достаточно тактичным, чтобы откровенно не таращиться на нее.

— Лавдей — это корнуоллское имя, не так ли? — спросил он.

— Первоначально да, но я сама не оттуда. И не могу сказать, что оно мне совсем уж не нравится. В школе меня называли Лавдейзи. — Все это она произнесла нарочито безучастным тоном, но тут же пожалела об этом. Ее наигранная невозмутимость доказывала, что она относится к нему настороженно, давая ему лишний повод заподозрить неладное.

Джейн состроила саркастическую гримасу.

— Ты ведь не один сюда явился, верно? — спросила она. — Я видела тебя танцующим с добрым десятком женщин.

— Я действительно пришел не один, только мы поссорились, и теперь она дуется на меня.

Джейн обожала подобные ситуации.

— Не удивлюсь, если узнаю, что это не последняя ссора, — многозначительно заявила она. — Я бы на ее месте тоже не стерпела, если бы увидела, что мой кавалер танцует с кем попало.

Дейзи решила подлить масла в огонь.

— Ты должен ее найти и помириться с ней, — осуждающим тоном изрекла она. — Плохая примета начинать новый год со ссоры.

— Если ей угодно на меня дуться, так это ее проблемы, — сказал Ник. Что может быть приятнее, чем встретиться под Новый год со старыми друзьями?

Он поднял бокал и, не сводя глаз с Дейзи, добавил:

— Итак, за старых друзей.

— Поехали, — подхватила Дейзи, безмятежно улыбаясь. Но на сердце у нее кошки скребли. Она понимала, что его не проведешь. И еще она не могла отделаться от ощущения, что у нее все написано на лбу.

И лишь когда подошел Саймон и полуобнял ее за талию, Дейзи почувствовала некоторое облегчение.

— Прости, милая, — произнес он, целуя ее в щеку. — Но я просто не мог уйти, не узнав мнения Хью. Он работает на одну из ведущих брокерских фирм, отказываться от бесплатной консультации в данном случае было бы просто глупо.

— Саймон, — сказал Иан, — познакомься, это Ник, мой старый приятель.

Ник и Саймон пожали друг другу руки.

— Так ты тот самый малый, который увел у меня девушку прямо из-под носа? — добродушно заметил Саймон, видимо не держа на того зла.

— Боюсь, что так, — проронил Ник. — По правде говоря, у меня сложилось впечатление, что Дейзи скучает. Она стояла с таким задумчивым видом, что мне стало ее жаль.

Ник произнес все это с самым что ни на есть равнодушным видом, но от внимания Дейзи не ускользнула пробежавшая между ними тень антипатии. Ник пытался завести Саймона. Дейзи почувствовала, как дрогнула его рука, однако, когда он ответил, голос его не выдал ни малейшего волнения.

— Что ж, признаю, я не претендую на лавры Фреда Астора. Так что мне грех жаловаться.

Роджер стал рассказывать о сквоше, и висевшее в воздухе напряжение постепенно рассеялось. Выяснилось, что Ник недавно стал членом сквош-клуба, но еще ни разу не играл. Когда Саймон предложил ему встретиться в клубе через неделю, чтобы помериться силами, Ник согласился. Дейзи мгновенно поняла, что это будет далеко не товарищеская встреча. Впрочем, Саймон, скорее всего, выиграет и таким образом поквитается за свое уязвленное самолюбие. Саймон обыгрывает всех подряд, за исключением, пожалуй, тренера.

Оба высокие — разве что Саймон чуть-чуть ниже Ника, — атлетически сложенные, они выглядели, как два брата. С другой стороны, Саймона невозможно представить себе растрепанным или неряшливо одетым. Вот и теперь черный галстук смотрится на нем безукоризненно. И никто никогда не видел его взъерошенным — светло-каштановые волосы всегда аккуратно пострижены. И глаза… они никогда не вспыхивали тем дьявольским пламенем, по которому безошибочно определяешь страстную натуру. Иногда, особенно когда он улыбался, глаза эти бывали даже красивыми. Словом, обычные голубые глаза, глядя в которые понимаешь, что на этого человека можно положиться. Мать Дейзи не раз говорила, что Саймон похож на молоденького врача, в которого влюбляются студентки-практикантки и при виде которого ностальгически вздыхают старушки.

— Разумеется, когда я заявляю, что Ник был моим приятелем, это не совсем так, — шутливым тоном проговорил Иан. — Иногда я готов был его возненавидеть. Он принадлежал к тому типу лоботрясов, которые разрываются между баром, спортзалом и женщинами и при этом умудряются оказаться среди первых.

— Первых в чем? — спросил Саймон, но ответа не получил.

В этот самый момент откуда ни возьмись появилась сногсшибательная красотка в темно-синем платье из тайского шелка. Она подошла к Нику и, взяв его под руку, с улыбкой произнесла:

— Привет, дорогой. Так я и знала, что найду тебя здесь.

Дейзи еще раньше обратила на нее внимание, когда та танцевала. Но танцевала она не с Ником. У нее были черные блестящие волосы, отливавшие в синеву, белая кожа и потрясающей красоты голубые глаза. Она также являлась обладательницей роскошной груди. Будь Дейзи помоложе, она умерла бы от зависти.

— Привет, Аманда, — сказал Ник без всякого энтузиазма. — Мы снова разговариваем?

— Разумеется. — С этими словами она выплеснула ему на рубашку бокал, в котором было что-то вроде джина с тоником. — С Новым годом, задница.

Пять пар глаз ошалело уставились на нее. Один Ник, казалось, ничуть не удивился.

— А подружка-то твоя, похоже, здорово рассердилась, — первой нарушила молчание Джейн.

Ник криво усмехнулся.

— Жаль, в бокале оказалось мало льда. Мне полезно немного остыть.

Дейзи и Саймон стояли у входа в отель, ожидая, когда служащий подгонит машину. Дейзи зябко поежилась.

— Я думал, ты захочешь остаться подольше, — сказал Саймон. — Не то чтобы я жаловался. С меня лично достаточно.

Было только без десяти час, но Дейзи не терпелось улизнуть. Слишком часто она ловила на себе томный и многозначительный взгляд серо-зеленых глаз.

— Завтра мы проснемся совершенными развалинами, — сказала она. — Они будут куролесить всю ночь. Один клуб, другой. Утром завалятся в какой-нибудь отель на завтрак. Перебудят там всех…

Они с Саймоном не могли себе позволить перебирать. Через одиннадцать с половиной часов — а именно в двенадцать тридцать — им предстоял ланч с его родителями. Это означало, что выйти из дома надо в двенадцать, а встать в половине одиннадцатого, чтобы успеть привести себя в порядок.

— Куда провалился этот малый? — Саймон немного нервничал, он боялся, что поцарапают его «БМВ». Наконец машину подали. Саймон облегченно вздохнул и открыл перед Дейзи дверь. Он всегда открывал ей дверь, точно так же как всегда ходил по той стороне улицы, по которой положено.

На улицах было многолюдно. Кто пел, кто, пошатываясь, возвращался из бара. Словом, все развлекались как могли.

— Этот приятель Иана мне не по душе, — сказал Саймон, когда они проезжали Найтсбридж. — Эдакий зазнайка, который старается выглядеть неряхой, чтобы обратить на себя внимание.

Дейзи почувствовала в его голосе враждебность.

— Он вовсе не неряха, — промолвила она, не понимая, почему вдруг встала на защиту человека, которого, как ей казалось, давно вычеркнула из памяти. — Просто он танцевал практически весь вечер. Согласись, что танцевать в пиджаке и при галстуке не слишком удобно.

— Да дело ведь не только в этом. Его поведение было вызывающим. Бросить девушку, с которой пришел, и танцевать со всеми напропалую… Кстати, девица что надо. Жаль, что она плеснула в него только джином. Надо было вылить на него пинту «Гиннесса».

Его тон начал действовать Дейзи на нервы. Главное, что она и сама думала примерно так же. Но выслушивать все это из уст Саймона совсем другое дело. И от его замечания в адрес подружки Ника ее немного покоробило. Саймон обычно никогда не обсуждал женщин. Это было одним из его достоинств.

— Ты ведь не знаешь, что этому предшествовало, — заметила она. — Они поссорились. Может, она начала первой.

— Готов поспорить, что это не так.

— Откуда тебе знать? — В ее голосе прорывалось раздражение. — И почему тебе непременно надо занять ее сторону?

— А почему нет? Одного взгляда на ее дружка достаточно, чтобы понять, что он за тип.

— Ты же его совсем не знаешь!

— И знать не хочу.

За два года их знакомства это был, наверное, пятый или шестой случай, когда Дейзи всерьез рассердилась на Саймона.

— Ты защищаешь ее просто потому, что она «девица что надо».

— Не говори глупости.

— Это ты говоришь глупости.

Саймон не ответил. Дейзи знала, что он не станет ей возражать. Что скандала не будет. Саймон никогда не шел на скандал. Он просто замолкал, всем своим видом давая понять, что не собирается спорить с ней. Она еще какое-то время кипела, после чего ссора затихала сама собой.

Однако Дейзи чувствовала, что на этом дело не кончится. Ей вдруг захотелось именно ссоры.

— Коль скоро мы уж заговорили об этом, так я тебе должна сказать, что танцует он что надо. Ты, видно, не заметил: он меня крутил так, что юбка задиралась выше трусиков. Так что подвернулся удобный случай похвастаться поясом для чулок, который ты мне подарил.

— Да, я обратил внимание. А у Хью так просто глаза на лоб полезли. Я все никак не мог понять, куда это он таращится.

Разумеется, тебе и в голову не пришло.

— По крайней мере, у него появилась возможность развлечься, — отрезала Дейзи.

Саймон перешел на другую скорость и обогнал какой-то грузовик, который еле-еле тащился.

— Раз уж мы затеяли разговор о Хью, должен тебе сказать, что твое замечание насчет трусов прозвучало не совсем к месту. Это было как-то…

— Как? — не скрывая раздражения, переспросила она. — Неприлично, что ли?

— Можно сказать и так.

Мой Бог, иногда он действительно несносен.

— Что ты, собственно, имеешь против? Как тогда насчет твоей красавицы Аманды и ее «задницы»?

— Это совсем другое дело, — помолчав, ответил Саймон. — Ее спровоцировали.

— Это меня спровоцировали! Ты сам и спровоцировал, потому что на новогоднем балу не придумал ничего лучше, как сидеть и трепаться о своих чертовых акциях! А взбесился ты исключительно из-за того, что я танцевала не с кем-нибудь, а именно с Ником. Если бы это был Иан, ты бы даже внимания не обратил. Просто он тебе не нравится. У тебя к нему какая-то иррациональная антипатия. И в сквош ты предложил ему сыграть именно поэтому — надеешься его проучить. Со стороны это выглядит довольно жалко.

— Я собираюсь не просто проучить ею, — хмуро заметил Саймон. — Я собираюсь его уничтожить.

Дейзи вдруг оттаяла. Бог с ним, просто он немного завидует, вот и все. Отсюда и нелепая идея устроить дуэль на корте для сквоша. Она живо представила себе, как все это будет.

К тому моменту, когда они подъехали к ее дому в районе Ричмонд-парка, к Дейзи вновь вернулось хорошее расположение духа. Гнев ее окончательно улегся под влиянием выпитого, к тому же она вспомнила, что на благотворительной лотерее выиграла бесплатный поход в косметический салон.

Однако Саймон почему-то не стал искать место для парковки и, остановив машину напротив ее двери, сказал:

— Если не возражаешь, я сегодня не буду заходить. Я забыл захватить во что переодеться, так что утром нам пришлось бы заезжать ко мне и мы потеряли бы уйму времени.

Дейзи не верила своим ушам. Она-то надеялась, что он останется на ночь, и уже представляла, как они утром будут валяться в постели, лениво отпуская шуточки по поводу неизбежного жаркого, которое поджидало их у его матери.

— Вот тебе раз! — Восклицание, даже для ее собственного слуха, прозвучало неожиданно резко. — Мы могли бы встать пораньше и заехать к тебе по пути.

— Это не по пути, — заметил Саймон. — И, сказать по правде, я немного устал.

— С чего бы вдруг? Ты же практически не танцевал.

— Согласен. — Он выдержал укоризненную паузу и добавил: — На всякий случай, если ты вдруг не обратила внимания, позволь напомнить, что я работал всю неделю как вол.

Если он хотел, чтобы ей стало стыдно, ему это удалось.

— Извини, — промолвила она, наклоняясь, чтобы поцеловать его на прощание. — Увидимся утром.

От его ответного поцелуя — такого мягкого, нежного и всепрощающего — ей стало еще хуже.

Саймон проводил ее до дверей. Он всегда так поступал на тот случай, если поблизости окажется какой-нибудь бродяга.

Но уже закрыв за собой дверь, Дейзи снова почувствовала укол досады. Новый год, а я ложусь спать одна. Для сквоша он никогда не устает, чтоб его!..

Она долго не могла уснуть. К чувству смутной обиды примешивалась горькая досада, заставляя беспокойно ворочаться под пуховым одеялом. Тщетно она приказывала себе не вспоминать этих роковых серо-зеленых глаз. И чем сильнее она старалась забыть, тем больше они тревожили душу. Наконец образ этот стал своего рода наваждением, чем-то вроде неоплаченного счета, от которого никуда не деться.

Он словно говорил: «Рано или поздно тебе придется заняться мной. Бесполезно прятать меня в ящик кухонного буфета в надежде, что я никогда больше не напомню о себе».

И уже во сне она все еще пыталась отделаться от вездесущего взгляда, и не только от него. Теперь к нему добавились и другие, не менее смущавшие душу картинки: ладонь, которую он протянул ей и которую она безропотно приняла, руки, которые закружили ее в неистовом рок-н-ролле, расстегнутый ворот белоснежной рубашки. Не говоря уже о словах-искусителях, которые до сих пор, по прошествии девяти лет, звучали в ее ушах: «Ты похожа на ангела».

Будильник зазвонил в четверть одиннадцатого. Дейзи выключила его и снова свернулась калачиком под одеялом, думая о том, как было бы хорошо, если бы можно было весь день нежиться в постели и не надо было вставать, одеваться и тащиться на ланч к родителям Саймона.

Нет, разумеется, они очень милые люди, безукоризненно вежливые, только предсказуемые до зевоты. «Джин-тоник или шерри, дорогуша? Как поживает твоя мама? Ты должна нас познакомить».

Дейзи и сама понимала, что должна. Но все время откладывала на потом. Она просто не могла представить свою мать — дитя природы с ее мягким обаянием — в рафинированном обществе Уэйбриджа.

Вернее, могла. И даже отлично представляла. Конечно, они будут сама любезность. «Изабел, тебе джин-тоник или шерри? Дейзи говорила, что ты занимаешься садово-парковым дизайном и прекрасно разбираешься в цветах. Как это, должно быть, увлекательно иметь творческую профессию».

Ее мать, в свою очередь, тоже будет сама любезность. Другой она ее никогда и не видела. На ней будет какая-нибудь длинная, широкая юбка и муслиновая блузка, украшенная приобретенными на бесчисленных благотворительных базарах бусами и безделушками, которые придавали ей неуловимый богемный шарм, хотя на любой другой выглядели бы убогой безвкусицей. Мать хвалила бы еду, внимательно слушала бы рассуждающего о политике отставного полковника Фостера и ни разу не позволила бы себе ни одного критического замечания. Потому что — ради Дейзи — ей хотелось произвести хорошее впечатление.

Полковник Фостер, как и остальные мужчины, будет очарован ею. А улыбка миссис Фостер станет совсем замороженной, потому что выглядит она как раз на свои шестьдесят и волосы у нее похожи на кухонную мочалку фирмы «Брилло», а ее, Дейзи, матери всего сорок пять, но ей не дашь и сорока и она все еще натуральная блондинка.

Дейзи наконец выбралась из постели. Она чувствовала себя немного потрепанной, но все же это не было то, что обычно называют отходняком. Просто слегка кружилась голова, а язык был как известка. Это повторялось всякий раз после того, как она позволяла себе больше трех бокалов за вечер.

Впрочем, Дейзи прекрасно себя знала: ей достаточно принять душ, чтобы прийти в норму. В атласной, кремового цвета пижаме, которую приобрела на распродаже, она босиком проследовала в ванную.

В квартире было тихо. Еще во сне до ее слуха донесся приглушенный смех: это вернулись Джейн с Ианом. Дейзи затуманенным взором посмотрела на часы — начало шестого утра. На двери Джейн висела табличка, которую она давным-давно стянула в каком-то отеле. На ней значилось: «Просьба не беспокоить».

Дейзи открыла дверь в ванную и остановилась как вкопанная.

У раковины кто-то стоял. Он походил на ожившую статую Давида, если не считать, что лицо у него было покрыто пеной для бритья, которую он соскребал при помощи ее дамской бритвы. Волосы у него были влажные после душа, по плечам и спине стекали капельки воды.

И подобно Давиду Микеланджело, он тоже, видимо, где-то потерял свой фиговый листок.