Нежилец

К своему удивлению, Самсонов застал возле подъезда дома Карину. Она сидела на скамейке и курила тонкую сигарету. Завидев его, девушка порывисто поднялась.

— Привет! — проговорил, не скрывая удивления, Самсонов. — Ты что тут делаешь?

— Тебя жду. — Было заметно, что Карина и сама не уверена, что правильно поступила. Машинальным движением она провела ладонью по каштановым волосам. Пальцы слегка дрожали.

— Что-то случилось? — Полицейский вглядывался в лицо девушки, пытаясь понять, почему она ждет его здесь. — Надо было позвонить.

— Извини, я не предупредила. — В Каринином голосе появился холодок.

— Я не об этом, — покачал головой Самсонов. — Просто я бы выкроил время и приехал.

— Ты же сказал, что его у тебя нет.

— Ну-у… — Полицейский растерялся, не зная, что сказать. — Если бы я… в общем… Что-то случилось?

— Ничего особенного, — ответила девушка. — Просто я соскучилась. Мы давно не виделись.

— Не так уж и давно. В смысле, я скучал, конечно… — Полицейский замолчал, понимая, что уже почти загнал себя в угол.

— Знаю, — перебила Карина, беря его за рукав. — Мы договорились на завтра, но мне кажется, ты меня избегаешь. — Ей явно не хотелось акцентировать внимание на его оговорке. Самсонов с облегчением подумал, что это добрый знак: значит, она пришла не для того, чтобы ссориться.

— Да ну что ты, нет! — Следователь обнял девушку, прижал к себе, чувствуя запах духов, которые он ей подарил на день рождения. — Мы расследуем дело, которое нужно закончить как можно быстрее.

— Расскажешь?

— Не сейчас.

— Почему?

— Слушай, пойдем в квартиру.

Карина кивнула.

— Секрет, что ли? — проговорила она, пока он отпирал дверь подъезда.

— Просто не хочется пока говорить, — ответил Самсонов. — Знаешь, ведь толком ничего не ясно.

— Ты точно работаешь над делом? — В летнем сумраке лестницы глаза Карины сверкнули подозрительным огнем.

Самсонов улыбнулся и, наклонившись, нежно поцеловал ее в губы. Они были мягкими и влажными.

— Клянусь! — проговорил он торжественно.

Карина нажала кнопку вызова лифта, механизм загудел, и у Самсонова вдруг возникло ощущение чьего-то чужого присутствия — словно некто наблюдал за ним, оставаясь невидимым. Неожиданно для себя он вздрогнул.

— Что с тобой?! — тревожно спросила Карина.

Самсонов отмахнулся, устыдившись собственного разыгравшегося воображения:

— Ничего, все нормально. Просто немного устал.

— На работе болтали, что ранили какого-то полицейского. Вроде он приходил, чтобы устроить засаду на преступника, и тот порезал его ножом. Ты об этом что-нибудь слышал?

— Да, — нехотя кивнул Самсонов. — Он из нашего отдела.

Глаза у Карины округлились.

— Серьезно?! Так вы ловите того, кто его ранил?

— Ну да. Но…

— Надеюсь, ты осторожен и не собираешься подставляться, чтобы и тебя ранили? — Голос у Карины стал строгим.

— Конечно, нет.

— Раз не хочешь рассказывать, пытать я тебя не буду, но обещай, что с тобой ничего не случится! — Девушка требовательно смотрела Самсонову в глаза.

Тот почувствовал прилив нежности и поднял руку:

— Клянусь!

Карина улыбнулась:

— Отлично! Ты останешься дома?

— Нет, я заскочил буквально на час-полтора.

— А потом? Куда это ты собрался на ночь глядя?

— Нужно встретиться с Дреминым, — объяснил Самсонов. — У нас… ночное дежурство. Устраиваем что-то вроде облавы.

— На кого?

— На извращенцев.

Карина усмехнулась:

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

В этот момент двери лифта открылись, и Самсонов увидел, что девушка нахмурилась. Они зашли в кабину, полицейский нажал нужную кнопку.

— Надеюсь, ты не собираешься работать под прикрытием? — поинтересовалась Карина игриво, но Самсонов видел, что это притворство. На самом деле она была встревожена.

— Нет, просто наблюдение, — соврал он.

— Это до утра?

— Скорее всего.

— Можно я останусь у тебя?

— Конечно. Не вопрос.

— Ты позвонишь, когда освободишься? Я приготовлю завтрак. — Девушка улыбнулась.

— Обязательно, — пообещал Самсонов. — Если успею заехать домой.

— Как? — От тона Карины вновь повеяло холодком.

— Возможно, надо будет в управу наведаться. Отчеты, допросы.

Лифт выпустил их на этаже, где жил Самсонов. Он вставил ключ в замочную скважину, тот повернулся со звонким щелчком.

— А спать ты когда будешь? — спросила Карина.

— Не знаю, — честно ответил следователь. — Сейчас действительно аврал. Вот закончим с этим делом, все будет по-другому.

Девушка тихо вздохнула:

— Надеюсь.

Самсонов пропустил Карину вперед, сам вошел следом. Он понимал, почему в последнее время их отношения стали несколько напряженными: девушка хотела большего. Ей требовалась уверенность в нем и завтрашнем дне, в том, что рано или поздно он станет ее мужем и она родит от него ребенка. Что у них будет семья. Но теперь Карине казалось, что он пытается «соскочить», что его устраивают те отношения, которые у них есть: встречи без обязательств, без планов на совместное будущее.

— Мне нужно быстренько перекусить и собраться, — сказал Самсонов. — А ты располагайся. Ты сюда прямо с работы приехала? — Он знал, что с прошлого года Карина работает в Кунсткамере реставратором и зачастую допоздна засиживается над каким-нибудь экспонатом вместо того, чтобы идти домой.

Девушка покачала головой:

— Нет, была на йоге. Сегодня новую позу пробовали, так я чуть коленки не вывернула из суставов.

— Поаккуратнее там! — усмехнулся Самсонов.

— Но ты же любишь гибких девушек, — игриво ответила Карина.

— Обожаю. Особенно одну!

— Надеюсь, ты говоришь обо мне. Так что там за дело, над которым ты работаешь? Расскажи, мне ведь любопытно, чем ты занят.

— Извини, не могу.

— Что за секреты? — Карина притворно надулась. — Кому я их могу, по-твоему, выдать?

— Мне нужно скоро ехать. — Следователь скинул куртку, обувь и направился прямиком в душ.

— Ладно, вредина! — крикнула ему вдогонку Карина. — Я приготовлю поесть, так уж и быть.

— Давай, — отозвался он. — Можешь просто разогреть что-нибудь.

Самсонов вошел в ванную, разделся и отвернул оба крана. Сделал воду теплой — он не любил горячие струи, от которых горела кожа. Прежде всего намылил щеки и побрился десятком точных движений, затем забрался в ванну и выдавил в ладонь гель для душа. Он пах чем-то терпким и сладковатым. Растирая голубоватую массу по коже, он услышал, как открылась дверь и в ванную скользнула Карина. Она была голой.

— Привет! — сказала она, забираясь к нему. — Ты ведь не против? — Девушка мгновенно прижалась к Самсонову всем телом, ее руки заскользили по его спине и ягодицам. — Я соскучилась! — горячо прошептала она ему на ухо.

Когда Самсонов подъехал к перекрестку, Дремин уже был на месте. Его «Фольксваген» стоял под раскидистым вязом, и со стороны было трудно разглядеть, есть ли кто-нибудь внутри. В вечерней темноте даже слабая тонировка лишала стекла прозрачности.

Следователь вышел из машины, вдохнул теплый июньский воздух и направился к «Фольксвагену». Дверь со стороны пассажира оказалась открыта, и он нырнул в пахнущий табаком салон.

— Здорово! — Дремин протянул руку, Самсонов пожал ее.

— Достал прослушку?

Дремин сразу помрачнел:

— Нет. Извини, ничего не вышло.

— А что так?

— У них там какая-то строгая отчетность, и все в этом роде.

— Ладно, ничего не поделаешь.

— Получается, ты остаешься без поддержки.

— Угу, — кивнул Самсонов, не зная, что еще сказать.

— Может, передумаешь?

— Да ладно, прорвемся.

— Уверен? — спросил, почесав кончик носа, Дремин. — Готов?

— Вроде того.

— Не хочется идти, да? — понимающе кивнул следак.

— А когда хотелось? — пожал плечами Самсонов.

— Да, такая у нас работа. — Дремин вздохнул и положил руки на руль. — Подвезти?

— Нет, я дойду пешком. Лучше, чтобы тебя не заметили.

— Я буду неподалеку.

Полицейские пожали друг другу руки, и Самсонов вышел из машины. Было уже довольно темно, и сумерки сгущались в это время года быстро. Вдобавок начал накрапывать дождь. Редкие огоньки, разбросанные тут и там, напомнили полицейскому колдовские — те, что зажигались, если верить сказкам, на болотах. Они указывали путь к кладу, но на деле заводили в трясину, где люди находили только свою погибель. Недаром Императорский дворец был построен на лягушачьем болоте. Вот и Самсонов шел туда, рассчитывая сорвать какой-нибудь куш, но на деле мог просто исчезнуть, ведь ему не было известно, ни что за люди его там встретят, ни насколько они дорожат своим инкогнито. Возможно, они готовы убить ради того, чтобы никто не узнал о них.

Следователь несколько раз глубоко вздохнул, чтобы провентилировать легкие, затем нащупал в кармане приглашение и жетон (хотя знал, что они там) и быстрым шагом направился к черневшему впереди силуэту Императорского дворца.

Он пытался представить, как частный клуб умудрился втесаться в здание ГУАПа. Неужели руководство университета не знает, что происходит там по ночам? Или ему все равно?

Самсонов шагал, глядя по сторонам: если сегодня вечеринка, на нее должен собираться народ, и сейчас вроде самое время. Но улицы были довольно пустынны. Ему попалась женщина, нагруженная целлофановыми пакетами из круглосуточного супермаркета, и двое загулявших студентов с пивными бутылками в руках.

Самсонов перешел дорогу и миновал маленький садик с редкими тощими деревцами. Обойдя газон, полицейский прошел по асфальтированной дорожке, ведущей вдоль здания дворца, и притормозил возле дверей, обитых листовым железом. На первый взгляд, тут никого не было, но спустя секунд десять из тени возле ворот, располагавшихся чуть дальше, появился человек и направился к Самсонову. Следователь пожалел, что оставил табельный «макаров» в машине, но тут же взял себя в руки: с пистолетом нечего было и думать попасть на частную вечеринку.

Подошедший человек оказался парнем лет двадцати пяти, крепким и невысоким. На бритую голову был натянут капюшон толстовки.

— Вы на праздник? — спросил он неожиданно приятным баритоном. В позе, которую он принял, было что-то неуловимо-странное.

Самсонов молча достал приглашение. Парень взял его двумя пальцами, очень деликатно, и развернул. Пробежав глазами, вернул.

— Но этого недостаточно, — проговорил он, сверкнув белыми зубами.

Следователь вытащил жетон.

Парень не стал брать его в руки, только взглянул и удовлетворенно кивнул.

— Вы впервые приглашены? — спросил он.

— Да, — выдавил из себя Самсонов, стараясь держаться как можно непринужденнее. Но похоже, не вышло, потому что парень вдруг положил руку ему на плечо и тихо сказал:

— Не волнуйтесь, там будут все свои. Вы понимаете? У нас очень комфортно, никто еще не жаловался. — Он снова широко улыбнулся, глядя Самсонову в глаза.

— Куда идти-то? — поинтересовался, чуть отодвинувшись, полицейский.

— Прошу. — Парень указал туда, где виднелся вход во двор. Решетчатая калитка была приоткрыта. — Метров пять, а потом вас проводят. — Он кивнул с явным намерением подбодрить гостя.

— Спасибо, — сказал Самсонов, пряча в карман приглашение и жетон.

Он прошел к калитке, сопровождаемый взглядом парня, и через минуту оказался в узком неосвещенном проходе. Сделав несколько шагов, Самсонов услышал, как его тихо окликнули. Еще один парень, чуть повыше первого, поманил его из углубления слева. Когда следователь приблизился, оказалось, что там есть ведущие вниз ступеньки. Парень спустился первым и открыл дверь. Пространство на два метра вокруг осветилось неоновой лампой.

— Вам сюда, — сказал парень, глядя на полицейского с приветливой улыбкой.

Самсонов оказался в пустом, ярко освещенном коридоре, и дверь за ним бесшумно закрылась. Стены были выкрашены охрой, пол застлан линолеумом с рисунком под мрамор. Пахло шафраном, откуда-то доносилась музыка, но какая именно — понять было невозможно. Самсонов пошел вперед, пока не уперся в дверь. Толкнув ее, он попал в полутемную комнату, где находилась стойка ресепшен. Из-за нее выскочил парень в обтягивающей футболке из латекса. На его лице сверкал пирсинг.

— Вам туда. — Он указал рукой на тяжелую черную портьеру.

Кивнув, Самсонов отодвинул занавес и замер. Вниз уводила узкая каменная лестница, и оттуда музыка звучала куда громче. Он начал спускаться. Свет шел только от маленьких круглых светильников, вделанных в оштукатуренные стены. Через пару минут следователь попал в просторную комнату, где толпилось человек двадцать. Было темновато, и полицейский не сразу понял, что это гардероб. Одежду принимали у гостей два худых парня со слащавыми манерами. Самсонов встал в очередь, сдал куртку и взамен получил номерок.

— Жетон есть? — тихо поинтересовался гардеробщик.

— Да. В ветровке остался.

— Заберите. Пригодится. — Гардеробщик протянул Самсонову его куртку, и тот вытащил из кармана жетон.

— Не знал, что во дворце делали подземелья, — заметил он.

— К счастью, об этом мало кто знает, — мимолетно улыбнулся гардеробщик и принял одежду у следующего гостя.

Самсонов отошел в сторону и прислонился к стене, наблюдая за происходящим. Минут через пять появилась женщина. Она была высокой, на шпильках, в длинном красном платье с глубоким декольте на спине. Черные волосы закрывали его наполовину, подчеркивая белизну кожи. В руке она держала небольшую книжечку. Многие из присутствующих ее знали, другие подходили, явно знакомясь. Самсонов решил, что ему тоже нужно представиться. Или зарегистрироваться — кто знает, как это здесь называется. Он приблизился к ней, но не торопился заговорить. Вместо этого полицейский стоял в двух шагах от женщины, прислушиваясь к разговорам. Действительно, мужчины вручали ей свои приглашения и жетоны, а она что-то помечала в своей книжице. Пару раз она скользнула взглядом по Самсонову, но ничего не сказала. Наконец подошла и его очередь.

— Добрый вечер, — проговорила она и, увидев, что он не двинулся с места, сделала по направлению к нему шаг. — Я — Шарлотта. Назовите мне, пожалуйста, свои имя и уровень.

— Константин, — не задумываясь, ответил Самсонов. — А что за уровень? Я тут впервые, — добавил он доверительно.

— Вижу, — кивнула женщина без тени улыбки. Ее лицо осталось совершенно бесстрастным, а синие глаза смотрели на полицейского в упор. — Уровень зависит от вашего жетона. Если он у вас есть, — добавила она, смерив гостя быстрым взглядом.

Самсонов протянул ей свой жетон. Шарлотта взглянула на него и сунула в ридикюль, висевший на локте.

— Вас ждут в семнадцатой комнате, — сказала она и тут же отвернулась.

Появились еще двое гостей, и она двинулась к ним. Самсонов заметил, что после разговора с женщиной все выходят в дверь напротив стойки гардеробщиков. Он сделал то же самое и попал в подобие предбанника, из которого вела еще одна дверь. Из-за нее доносилась ритмичная музыка.

Следователь толкнул ее и тут же был оглушен и ослеплен. Судя по всему, предбанник был обит звукопоглощающим материалом и служил чем-то вроде буфера.

В огромном зале с низким потолком шла дискотека. Здесь сверкали софиты, мелькали огни, по полу стелился дым, и в этом разноцветном мареве метались силуэты. На несколько секунд Самсонов ошарашенно застыл, а затем решительно сделал десяток шагов, чтобы затеряться среди танцующих, если не сказать беснующихся, людей. Многие были полуголыми, некоторые полностью обнаженными, другие облачились в кожаные костюмы с явным уклоном в садо-мазо.

К потолку были подвешены четыре здоровенные клетки, в двух из которых извивались затянутые в красный и синий латекс женщины, а в двух — мужчины с обнаженными торсами. Они были прикованы к прутьям наручниками, их накачанные тела опутывали черные шланги.

И все же большая часть присутствующих была одета вполне обычно — примерно так же, как Самсонов.

Полицейский медленно продвигался между разгоряченными телами, стараясь не вдыхать глубоко воздух, насыщенный запахом пота и духов. Избежать прикосновений было невозможно, так что он просто старался держаться подальше от тех, кто был без одежды.

Через некоторое время Самсонов привык к полумраку и мельканию лазеров, и тогда ему удалось разглядеть барную стойку, осаждаемую мужчинами и женщинами. Последних было довольно много.

Самсонов протиснулся к бару, но, пока его обслужили (он потребовал сто граммов коньяка), прошло минут десять. Полицейский пробрался к противоположной стене и расположился там на одном из расставленных вокруг танцпола стульев. Несколько мужчин и женщин, проходя мимо, бросили на него оценивающие взгляды. Но никто не подошел. Самсонов опрокинул в себя сразу полстакана коньяка и, переведя дух, попытался пораскинуть мозгами. Он оказался не на тайной частной вечеринке для узкого круга приглашенных, а на дискаче для кучи извращенцев. Отыскать здесь кого бы то ни было не представлялось возможным. Единственной зацепкой был его жетон, взглянув на который Шарлотта заявила, что его обладателя (вернее, обладательницу) ждут в семнадцатой комнате. Пока что Самсонов не заметил никаких дверей с номерами, но можно было кого-нибудь расспросить.

— Привет, сладкий! — Гибкая мужская фигура возникла перед Самсоновым, обдав резким запахом мяты и алкоголя.

Следователь машинально отпрянул и тут же почувствовал у себя на плечах чужие ладони.

— Ты с кем-нибудь или один? — Лицо наклонившегося мужчины было покрыто изрядным слоем грима, и выглядел он как трансвестит, хоть и был одет в джинсы и переливающуюся в свете разноцветных прожекторов рубашку.

Самсонов скривился от отвращения. Резким движением он сбросил со своей груди чужие руки и, чуть повернувшись, толкнул мужчину плечом.

— Отвали! — сказал он грубо.

— Ты что, дурак?! — обиделся тот.

Самсонов едва сдержался, чтобы не разразиться руганью: он вовремя понял, что, во-первых, может себя выдать, а во-вторых, привлекать внимание к своей персоне никак не входило в его планы.

К счастью, мужчина, пробормотав что-то неразборчивое, развернулся и исчез в толпе.

Самсонов огляделся. Нужно было найти того, кто поможет ему найти семнадцатый номер.

Вдруг возле полицейского возник мужчина лет сорока в прекрасно сидящем костюме, белоснежной рубашке и пестром шейном платке. Его духи резко выделялись на фоне царившей вокруг смеси запахов — это Самсонов почувствовал, едва он подошел и сел рядом.

— Впервые здесь?

Полицейский неприязненно покосился на мужика. Тот улыбнулся, продемонстрировав слишком идеальные для настоящих зубы.

— Хочешь сказать, знаешь тут всех в лицо? — спросил Самсонов, тоном давая понять, что «знакомиться» не собирается.

— Завсегдатаев — да, — ничуть не смутился мужик. — Тебя раньше не видел.

— Плохо смотрел, значит. — Самсонов понял, что этот не отвяжется, и встал со стула. Мужик мигом последовал его примеру.

— Я могу провести краткую экскурсию, — предложил он, — здесь нетрудно и потеряться. Столько переходов, настоящий лабиринт.

В этот момент подошел официант и протянул ему на подносе бокал на тонкой ножке, наполненный прозрачной жидкостью. Мужик поблагодарил его коротким кивком и взял напиток.

— Хотите что-нибудь? — предложил он, сделав официанту знак задержаться.

— Я вижу, вы тут вроде VIP-клиента, — заметил Самсонов.

— Вроде, — не стал спорить мужик. — Я оплачиваю это мероприятие.

— Неужели? — Следователь заставил себя широко улыбнуться и вернулся на покинутый стул. — Серьезно?

— Ага. — Мужик сделал глоток из бокала и тоже сел. — Ну так как? Коньяк? — Он метнул быстрый взгляд на стакан Самсонова.

— Нет, спасибо, — отказался полицейский. — Лучше экскурсию.

Он обвел глазами зал, и в какой-то миг ему показалось, что на него кто-то смотрит. Самсонов напрягся и стал вглядываться в мельтешащие силуэты, но ощущение уже исчезло.

— Эй! — окликнул его мужик. — В чем дело?

— А? — обернулся следователь.

— Я говорю: пройдемся, может? Или ты под кайфом? — добавил он подозрительно.

— Нет, просто показалось, что увидел знакомого. Обознался.

Мужик встал и протянул манерным жестом руку:

— Евгений.

— Костя. — Самсонов чуть запнулся, вспоминая, каким именем представился на входе. Ладонь у Евгения оказалась мягкой и вялой, он задержал ее в руке полицейского на пару секунд.

— Я тоже не люблю таких, как тот, который к тебе подкатывал, — доверительно шепнул Евгений. — Прекрасно тебя понимаю.

— Да? Рад слышать.

— Честное слово! — Евгений широко улыбнулся.

— Я не знал, что во дворце есть подвал, — проговорил Самсонов, когда они двинулись вокруг танцпола.

— Это наш секрет! — усмехнулся тот. — Даже руководство ГУАПа не в курсе, что творится у них под ногами.

— То-то я удивился, когда узнал, что вечеринка будет в университете.

— Да, многие поначалу относятся к мероприятию… недоверчиво. Но мы в состоянии обеспечить конфиденциальность.

— Даже при таком количестве народа?

Евгений кивнул:

— Для этого существуют специальные кабинеты.

Самсонов вспомнил о комнате номер семнадцать, где его ждут. Интересно, что будет, если он не появится. Станут ли его искать? Ведь Шарлотта знает, что он прибыл на вечеринку. Впрочем, может, она не запомнила его среди остальных.

— Императорская семья поначалу присутствовала на службах в Чесменской церкви, — говорил Евгений, поглядывая на Самсонова. — Но зимой там было слишком холодно, поэтому в восточной башне дворца освятили так называемую Рождественскую церковь. В нее из Эрмитажа перевезли утварь и иконостас. Именно сюда Николай I приказал потом перевезти из Царского Села тело своего брата Александра. — Евгений сделал глоток из бокала. — И как ни странно, на протяжении всего этого времени нет ни одного упоминания о катакомбах. Они отсутствуют даже на планах здания. Я думаю, тот, кто приказал их устроить, старался сохранить их в тайне. Скорее всего, они должны были пригодиться на случай восстания. Знаешь, куда ведет тоннель из подвала? — Евгений остановился и развернулся так, что они с Самсоновым оказались лицом к лицу.

— Понятия не имею, — ответил следователь. Он надеялся, что у него вышло не очень грубо, но, кажется, мужик ничего не заметил.

— Я тщательно изучил историю этого особняка, — продолжал он. — В 1830 году в нем устроили богадельню, а затем передали ее военному ведомству. Как видишь, менять хозяев вполне в традициях этого здания. Кстати, потом тут устроили первый советский концлагерь — «Чесменку».

Самсонову надоело стоять на месте, тем более что он вновь почувствовал на себе чей-то взгляд. Он двинулся дальше, Евгений пошел следом. Он поставил свой опустевший бокал на какой-то выступ и засунул руки в карманы.

— Мы могли бы найти более спокойное место на этом празднике, — проговорил он, нагоняя полицейского.

— Я слышал, у вас тут есть кабинеты, — отозвался Самсонов.

— Да, вон там, — оживился Евгений. Он указал на широкий бархатный занавес. — Пошли?

— Больше нигде нет кабинетов?

— Нет, а что?

— Просто любопытно. Мне нужно в туалет. В каком кабинете ты будешь меня ждать? — Глядя на Евгения, Самсонов допил свой коньяк.

— В шестом. Он самый лучший.

Полицейский кивнул:

— Договорились. Закажи что-нибудь, чтобы нам не скучать.

— Будь спокоен, — улыбнулся, сверкнув зубами, Евгений.

— Где сортиры? — спросил Самсонов.

— Вот здесь, в коридор, а потом направо.

Полицейский оставил своего «гида» и скрылся за двустворчатой дверью, открывавшейся в обе стороны на манер тех, которые показывают в вестернах, когда главный герой появляется в салуне. Только эта была в полный рост и из серого пластика.

Самсонов прошел по узкому коридору, разминувшись с десятком парней, двое из которых умудрились недвусмысленно прижаться к нему, и отыскал мужской туалет. Однако внутри ему пришлось замереть в недоумении: все кабинки были сделаны из абсолютно прозрачного оргстекла, а над каждым унитазом и писсуаром висело по здоровенному зеркалу. На некоторых помадой были сделаны надписи, указывались телефоны. То же самое — на разноцветных стикерах. Пахло освежителем и мочой. Три из десяти кабинок были заняты. Самсонов понял, что стоит возле входа как дурак, и двинулся к дальней кабинке. Защелки на двери не было. Действительно, зачем? Ведь и так видно, что занято. Следователь расстегнул ширинку и постарался не обращать внимания на присутствие других людей. Зашли еще четверо парней и, громко переговариваясь, разбрелись по кабинкам. Их ориентация не оставляла сомнений.

Закончив, Самсонов поскорее вышел из туалета и влился в толпу танцующих. Продравшись через извивающиеся, словно в пароксизмах, тела, он увидел группу гостей, заходящих за портьеру, отделяющую кабинеты. Все они были одеты как любители игр в стиле садо-мазо. Выждав минуту, чтобы дать им исчезнуть в комнатах, полицейский пошел следом.

Коридор здесь освещался красными лампами, расположенными под потолком. На стенах висели репродукции в тонких алюминиевых рамах. Они изображали порнографические сцены, чередующиеся с гравюрами средневековых пыток, казней и так далее. На одной из них Самсонов с удивлением увидел Кали, отрубающую голову мужчине. Жертва лежала под ее ногами, задрав курчавую бороду и выпучив глаза. Богиня держала искривленный меч, готовясь нанести смертельный удар.

— Я тебя заждался! — Голос раздался чуть впереди.

Повернув голову, Самсонов увидел Евгения. Тот стоял без пиджака, в одной рубашке, которая в свете ламп казалась красной. Взгляд полицейского скользнул по номеру на двери кабинета — шестой. Семнадцатый дальше.

— Слушай, мне надо еще кое-куда заглянуть, — проговорил он, подходя. — Давай минут через двадцать.

— Я заказал шампанское, оно охлаждено и ждет. — Евгений указал большим пальцем себе за спину. В его глазах появилось подозрительное выражение. — Нехорошо, если оно заморозится.

— Я сейчас приду, — пообещал Самсонов, делая попытку пройти мимо.

Однако Евгений вдруг выбросил правую руку и схватил его за плечо. Пальцы сомкнулись, как железные. Мужик одним движением втащил полицейского в комнату, захлопнув дверь ногой. Здесь стоял угловой диван, обитый красным плюшем, на полу лежал ковер с длинным ворсом под верблюда. Картина в багетной раме висела на обитой тканью стене. Это была одна из копий Эдварда Мунка, выполненная при помощи фотопринта.

Все это Самсонов успел заметить мельком, пока падал на журнальный столик. Ведерко с шампанским и тарелки с закуской полетели в разные стороны, лед посыпался на ковер, проваливаясь в ворс.

— Думал меня продинамить?! — прошипел яростно Евгений. В руке у него появился маленький шприц вроде тех, которым колют инсулин. — Этот номер у тебя не пройдет! — Мужик двинулся на Самсонова, лицо у него было перекошено.

Только теперь следователь обратил внимание на то, что рукава на рубашке у Евгения были закатаны и на локтевых сгибах алели воспаленные язвы. Мужик уже успел ширнуться и теперь явно намеревался «угостить» Самсонова.

Полицейский быстро поднялся и обогнул стол, чтобы он оказался между ним и Евгением.

— Отсюда не убежишь! — скривился тот насмешливо.

— Я думал, ты не любишь геев! — заметил Самсонов, следя за каждым движением противника.

— Таких слащавых, как тот, — нет! А вот брутальчиков вроде тебя — очень даже!

Самсонов огляделся в поисках подходящего оружия, но Евгений уже бросился на Самсонова: запрыгнул на стол и покачнулся, размахивая руками. Следователь не замедлил этим воспользоваться: обеими руками толкнул его в колени, а затем дернул за ногу. Ботинок попал ему в подбородок, челюсть клацнула.

Евгений опрокинулся назад, грохнувшись спиной на ковер. Шприц вылетел у него из руки и запутался в ворсе. Он перевернулся, шаря пальцами по полу, но Самсонов схватил бутылку шампанского и, обогнув стол, с размаху опустил ее на затылок Евгения.

Раздался влажный хруст. Сквозь волосы выступила кровь и тут же полилась на светло-коричневый ворс и белоснежную рубашку.

Самсонов нагнулся, протягивая руку к запястью Евгения. Он хотел проверить пульс, но передумал: какая разница? Он все равно не может позвать на помощь. Полицейский выпрямился в нерешительности. Оставить мужика здесь? А если помрет? Он с сомнением поглядел на растекавшуюся по спине поверженного противника кровь.

Затем подхватил белое полотенце и обтер горлышко бутылки, чтобы не оставить отпечатков. Постарался вспомнить, не прикасался ли еще к чему-нибудь. Но вроде не успел. На всякий случай Самсонов протер полированный столик и торопливо вышел из кабинета. Сердце стучало так, словно в него вкололи дозу адреналина.

Мимо торопливо проскользнули три парня и одна девушка. Все — в коже и латексе, металлические заклепки и шипы сверкнули в красном свете коридора алыми лучами.

Самсонов остановился. Он все же не мог заставить себя уйти, не убедившись хотя бы, что Евгений жив. Чертыхнувшись, он вернулся в кабинет и, присев рядом с Евгением, приложил два пальца к запястью. Ему понадобилось секунд двадцать, чтобы нащупать слабый пульс.

Самсонов поднялся и снова вышел в коридор. Если Евгений действительно важная персона, у него должны быть охранники, и они скоро его найдут. А может, и нет, если тот приказал им не мешать ему обрабатывать нового знакомого — то есть Самсонова. Эта мысль забила тревогу в мозгу следователя: мужик может запросто помереть, если останется вообще без медицинской помощи. Что ж, можно сообщить о нем кому-нибудь из персонала и затеряться в толпе. А еще лучше — уйти с вечеринки. Но сначала — семнадцатая комната.

Самсонов двинулся в глубь коридора, глядя на таблички с цифрами. Перед той, на которой стояло «семнадцать», он на несколько мгновений остановился, собираясь с духом. Там, за дверью, ждут женщину, Анабэль, практикующую садо-мазо. А вовсе не его. Конечно, всегда можно сказать, что ошибся, и все же… мандраж присутствовал.

Самсонов взялся за ручку, нажал и вошел.

В кабинете было пусто. Посередине стоял стол, на нем — ваза с фруктами. Рядом — прозрачный графин с какой-то жидкостью. На стенах висели три репродукции картин, полные похоти и буйства цвета. На одной из них мужчина в маске связывал стоящую на коленях женщину. Именно под этой картиной на диване лежал листок бумаги.

Самсонов поднял бумажку и развернул. Из нее высыпался какой-то темный порошок. Полицейский взял щепотку и поднес к носу. Пахло очень приятно. Почему-то Самсонов сразу подумал, что это имбирь. Он на всякий случай положил немного порошка в карман, а затем принялся за листок.

Текст был напечатан на лазерном принтере: обычный шрифт, никаких выкрутасов. Следователь быстро прочитал краткое послание:

Я был уверен, что кто-нибудь из вас придет сюда сегодня. Надеюсь, это именно вы, старший лейтенант. У нас с вами долгая история и старые счеты. Уверен, вам не терпится их свести. Что ж, возможно, у вас и появится такой шанс. Не теряйте надежду.

Думаю, вы рассчитывали встретить в этой комнате того, кто выведет вас на мой след. Жаль вас разочаровывать, вас тут ждет только это послание. Можете не искать отпечатки, я был очень осторожен. Бумага тоже самая обычная, я купил ее со скидкой в гипермаркете. А может, и нет — кто знает?

Могу сказать только одно — надеюсь, вас это успокоит. Это именно я заплатил человеку, который пригласил Анабэль сюда. Разумеется, она не должна была попасть в номер, где вы сейчас находитесь. Это ловушка для следователя. Мне нравится знать, что вы дышите мне в затылок. Меня это возбуждает так же, как и вас. Искать того, кто передал приглашение, бесполезно. Его выпотрошенное тело уже покоится на дне Невы, так что он вам ничего не расскажет. Я умею заметать следы, как вы, наверное, успели заметить.

Уверен, вы отыскали фирму, которая делала ламинирование рисунка Кали. Как вам кажется, он лучше того, который я подарил вашей сестре? Как ее звали? Марина? Красивое имя. Надеюсь, тот рисунок, который достанется Веронике Башметовой, будет не хуже предыдущих. Хочу пожелать вам удачи, поскольку она вам понадобится, ведь меня оберегает от вас сама Кали, а вас от меня — только ваш пистолет. Нужно ли объяснять, на чьей стороне преимущество?

Козерог.

Самсонов аккуратно сложил листок и положил его в карман. Козерог. Так он себя называет. Но полицейскому нужно отыскать конкретного человека с конкретным лицом.

Самсонов развернулся и вышел из кабинета. Метрах в двадцати справа мелькнули черные футболки секьюрити. Они уже искали его — значит, Евгения обнаружили. Что-то быстро. Не иначе автор записки был поблизости, следил за полицейским и настучал на него охране. Самсонов ощутил приток крови к лицу, всплеск адреналина при мысли, что преступник где-то рядом. Возможно, именно его взгляд он чувствовал в темноте?

Следователь сделал пару шагов влево и осторожно заглянул в соседний кабинет. Там занимались сексом две женщины и мужчина. Полицейский двинулся дальше и за следующей занавеской обнаружил парочку садо-мазохистов. Мужчина был связан, а партнерша стегала его плеткой. Оба были так увлечены, что не заметили, как Самсонов протянул руку и взял с кушетки черную кожаную маску.

Натянув ее, он скинул рубашку, повязал ее вокруг бедер и двинулся сквозь толпу, дергаясь как можно энергичнее. Двое секьюрити прошли мимо, даже не взглянув в его сторону. Самсонов понял, что замаскировался именно так, как надо.

Однако когда он дошел до выхода, то увидел Шарлотту в компании трех амбалов. И снова ощутил чей-то взгляд. Повернув голову, полицейский заметил мелькнувшее среди танцующих лицо Пьера — хореографа из «Садов фараона». Тот извивался перед каким-то полуголым парнем, покрытым цветной татуировкой. Временами они прижимались друг к другу, их потные лица блестели в лучах прожекторов. Неужели хореограф из стрип-клуба и есть Козерог?

По спине пробежал холодок: успеет ли Самсонов заметить присутствие рядом убийцы или он поймет, что проиграл, только когда нож вскроет его так же, как Горелова, и он, опустив глаза, увидит собственные разматывающиеся кишки, разбросанные по танцполу?

Хорошо хоть надел маску.

И все же полицейский поспешно ретировался в глубь толпы. Пока что ему из подвала не выйти. Вдруг он вспомнил слова Евгения о потайном ходе. Жаль, тот не сказал, куда он ведет. Тем не менее его, наверное, можно найти.

Самсонов обошел зал, высматривая двери. Он был уверен, что потайной ход функционирует. Хотя бы на случай появления нежелательных гостей. Вот только насколько хорошо он охраняется?

Самсонов понимал, что самостоятельно вряд ли сможет его отыскать. Но и спрашивать у работников клуба было бы странно. Тем более что, возможно, у потайного выхода уже поставили охрану. И маска не поможет пройти мимо. Скорее всего, там вообще можно выскользнуть, только если ты тут работаешь или платишь нехилые бабки устроителям. Так сказать, за конфиденциальность прихода и ухода.

Самсонов понимал, что покинуть клуб может только с чьей-то помощью. Он протиснулся к барной стойке, где, как он успел заметить, занимали позиции по преимуществу одинокие женщины. Ему нужна была богатая и в возрасте. Лейтенант обвел глазами «претенденток». Подходили две, но одна показалась ему вульгарной, а с такими особами следователь не очень умел ладить. Поэтому он решительно придвинулся к шатенке в темно-синем платье, которое очень ей шло.

Самсонов повернул голову и уставился на часы, свободно висевшие на запястье женщины. Золотые «Ролекс» с бриллиантами. Настоящие, конечно же. Бармен подошел, чтобы предложить Самсонову выпить, он отказался. Женщина заинтересованно взглянула на него. Он избегал смотреть на нее секунды две, а затем уставился прямо в глаза. Она откровенно смерила его взглядом с головы до ног.

— Если хотите произвести на даму впечатление, — проговорила она, чуть улыбнувшись, — не стоит делать это в маске.

Самсонов стянул маску. Черт! Он совсем про нее забыл! Полицейский едва сдержался, чтобы не оглядеться: вдруг его узнали?

— Ангелина, — представилась женщина, протянув жилистую руку.

«Явно ходит на фитнес», — машинально отметил про себя Самсонов.

— Костя, — сказал он, улыбнувшись и решив не менять псевдоним.

— У вас кончились деньги?

— У меня их и не было.

Ангелина приподняла брови, а затем рассмеялась: конечно, разве бедные попадут на закрытую вечеринку такого уровня?

Самсонов снова улыбнулся, чтобы показать, что действительно пошутил.

— У меня заказан кабинет, — многообещающе проговорила Ангелина. — И там тоже найдутся маски. И не только! — добавила она, доверительно наклонившись.

Самсонова обдало «Шанелью». «Все-таки эта тоже оказалась вульгарной», — подумал он. Показное богатство, но никакого самостоятельного вкуса — только то, что заведомо круто: от часов до аромата.

— Я бы предпочел увезти вас отсюда, — сказал он, глядя в светло-голубые, обрамленные мелкими морщинками глаза.

— Неужели? — Женщина пригубила стоявший перед ней мартини и облизала губы. — Но вечер только начался.

Самсонов молча смотрел на нее. Ангелина усмехнулась и пожала плечами.

— И куда же вы хотите меня увезти? — спросила она.

— На край света. Но сегодня могу предложить только пентхаус.

— Действительно?

— Зуб даю, — не моргнув, соврал Самсонов.

— Что ж, я не против. — Ангелина отодвинула от себя почти пустой бокал кончиками пальцев. — Идем?

— Есть только одна проблема, — чуть скривился Самсонов, изображая досаду. — Люди, с которыми я сегодня совсем не хотел встречаться, выследили меня и ждут снаружи.

Женщина усмехнулась:

— Понимаю.

— Так что… наверное, придется удовольствоваться кабинетом. — Следователь сказал это голосом, полным сожаления.

— Нет, я уже настроилась на пентхаус. — Ангелина взяла со стойки свой клатч. — Пошли, я знаю, как нам выбраться.

Самсонов последовал за ней, мысленно благодаря небеса за то, что они послали ему этого ангела бальзаковского возраста. Украдкой он натянул маску. По дороге Ангелина несколько раз оборачивалась, словно желая удостовериться, что он не сбежал.

Она привела Самсонова к занавесу, за которым был неосвещенный коридор, однако чуть дальше за поворотом имелась лампа, под которой сидел накачанный мужик в черной футболке секьюрити и читал детектив в мягкой обложке. При появлении Ангелины и Самсонова он опустил книгу и встал, оказавшись на полголовы выше следователя.

— Мы на выход, — сказала женщина, доставая из клатча какую-то карточку.

Охранник приложил ее к подключенному к ноутбуку сканеру. Тот дважды пикнул.

— Пожалуйста, — сказал амбал, возвращая карточку.

Ангелина обернулась к Самсонову и победно улыбнулась. Полицейский быстро надел рубашку, прикинув, что на улице будет нежарко. Да и вообще разгуливать вечером с голым торсом как-то странно.

Секьюрити подошел вразвалку к металлической двери и достал из кармана два ключа на кольце. Отпер первый замок и начал вставлять ключ во второй, когда на поясе у него ожила рация.

— Объект может попытаться выйти через черный ход, — проговорил мужской голос. Помех почти не было, так что Самсонов слышал каждое слово. — Женя, никого не выпускать! Проход закрыт до дальнейших распоряжений.

Амбал замер, потом крякнул и вытащил ключ из замка.

— Простите, но вы сами слышали, — проговорил он виновато, обращаясь к Ангелине.

Самсонов понял, что надо действовать. Сейчас он в одном шаге от свободы, и не воспользоваться шансом было бы непростительной глупостью. Он быстро обошел начавшую было протестовать Ангелину и оказался перед охранником. Тот смерил его взглядом сверху вниз и нахмурился. Самсонов резко ударил его правой рукой в подбородок и, когда секьюрити отклонился назад, тут же врезал снова — в то же место. Тихий хруст свидетельствовал о сломанной челюсти.

Амбал грохнулся на стул, опрокинув его и задев рукой ноутбук, который полетел на пол. По квадратному подбородку потекла кровь, делая здоровяка похожим на только что поужинавшего вампира.

Агелина истошно завизжала. Самсонов вырвал из расслабленной руки охранника ключ, с удовлетворением отметил, что удар у него со студенческих лет ничуть не ослабел, и кинулся отпирать второй замок. Это не заняло и десяти секунд. Под женские вопли следователь распахнул дверь и помчался вперед, услышав напоследок, как за спиной секьюрити, пришепетывая, проговорил в рацию:

— Он мотает по черному ходу!

Быстро оклемался, подивился Самсонов. Обычно сотрясение мозжечка вырубает человека хотя бы на пару минут. Но главное: он был на пути к свободе!

Полицейский двигался в темноте, поэтому бежал, растопырив руки и ведя ладонями по стенам. Иногда они натыкались на уступы и холодные влажные трубы. Наконец Самсонов уперся в дверь. Ему показалось, что он пробежал метров пятьдесят, если не меньше. Сердце бешено колотилось, норовя выскочить из груди.

Самсонов толкнул дверь, но она, естественно, оказалась закрыта. Полицейский наклонился к тому месту, где должен находиться замок, пошарил руками и с облегчением понял, что вместо него есть только массивный засов — должно быть, на случай, если придется быстро сматываться. Самсонов отодвинул его и вышел на улицу.

Он оказался в каком-то дворе. Свет давал только одинокий фонарь, слегка раскачивающийся на проводе метрах в пяти над головой. Справа возвышалось здание со слепыми окнами, слева — кирпичные строения промышленного типа. По их стенам вились массивные трубы, обернутые теплоизоляцией.

Самсонов побежал вперед, надеясь, что попадет куда-нибудь, откуда можно будет выбраться из двора. Через минуту он заметил впереди стальную сетку, за которой виднелась улица. Полицейский рванул туда.

Добравшись до ограды, он понял, куда попал: это была Авиационная улица — на пересечении ее с улицей Ленсовета его ждал Дремин.

Самсонов подпрыгнул и ухватился за верхний край сетки. Она завибрировала и прогнулась под его весом. Все-таки восемьдесят килограммов, мелькнуло в голове у старшего лейтенанта. Проволока врезалась в ладони, но он постарался не обращать внимания на то, что металл сдирает кожу, и подтянулся, перебирая ногами по ячейкам. Они были слишком мелкими, и ботинки просто скользили, но инерция помогла полицейскому затащить себя на ходуном ходящую под ним ограду. Он перекинул правую ногу и перевалился на другую сторону.

Самсонов неудачно приземлился на бордюр, нога подвернулась и резко согнулась в колене. Под весом корпуса полицейский сложился и ударился лицом о собственное колено. Нос и верхняя губа мгновенно онемели, а затем загудели от боли. Выругавшись, следователь поднялся и помчался по направлению к улице Ленсовета. Он чувствовал, как по подбородку струится кровь. Вытерев ее тыльной стороной ладони, Самсонов на ходу выдернул из кармана носовой платок, ускорился и через полминуты выскочил на перекресток.

«Фольксваген» стоял на прежнем месте, белея в темноте. Самсонов перебежал дорогу, распахнул дверь автомобиля и буквально рухнул на кресло рядом с Дреминым. Тот зажег свет и обежал следователя взглядом. Его взгляд задержался на окровавленном платке и застыл на лице Самсонова.

— Что с тобой?! Хотя и так все ясно! — Дремин выхватил из кармана мобильник, словно оружие.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Самсонов, покосившись на следака.

— Звоню Тарасову, что же еще?! Пусть поднимает группу…

— Не надо! — Следователь выхватил телефон у Дремина из рук. — Люди там просто развлекаются, для спецназа работы нет.

— А это? — Дремин возмущенно ткнул пальцем в лицо коллеги. — Просто спустить на тормозах?!

— Да! Поехали! — Самсонов скомкал платок и сунул его в карман: кровотечение прекратилось, а платок явно действовал на Дремина как красная тряпка на быка.

Следак медлил.

— Уверен? — В его голосе слышалось сомнение.

— Черт, да сваливаем уже! — не выдержал Самсонов.

— Понял, не дурак! Так бы сразу и сказал! — Дремин мигом втопил педаль газа, и «Фольксваген» дернулся вперед. — Что случилось-то? Расскажешь?

— Позже!

Самсонов сунул руку в карман, чтобы вытащить платок: кровь опять пошла, — но пальцы схватили какой-то бумажный прямоугольник. Следователь с удивлением вытащил белую салфетку. Он расправил ее на колене и застыл.

На мятой бумаге были написанные от руки строки:

Старший лейтенант, нам есть о чем поговорить. Вернее, мне есть что рассказать вам. Приходите сегодня в четыре утра один в сквер на Малой Рогатке, там есть скамейки. Не опаздывайте.

Выведенные черным маркером печатные буквы были кривыми, разного размера — писавший явно торопился, возможно, у него не было под рукой твердой поверхности, и он разложил салфетку прямо на колене. Самсонов понял, что Козерог написал послание прямо на вечеринке в подвале дворца и подложил ему, воспользовавшись толкучкой на танцполе. Вероятно, он был одним из тех, кто недвусмысленно прижимался к полицейскому и на кого тот старался не обращать внимания. Лучше бы смотрел в оба!

При мысли о том, что убийца был так близко, по спине пробежали мурашки.

— Что там? — спросил Дремин, покосившись.

— Я думаю, послание от того, кого мы ищем.

Следак резко свернул на обочину и притормозил:

— Дай взглянуть!

— Только руками не трогай! — предупредил Самсонов. Он вытащил наконец платок и приложил его к лицу.

— Откуда это? Из клуба? — поинтересовался Дремин, прочитав записку.

— Да. Я сегодня получил целых два послания. — С этими словами следователь продемонстрировал напарнику еще один листок.

— Так он ждал тебя там?

— Похоже на то.

— А почему тогда не приготовился заранее?

— В смысле?

— Почему не отпечатал записку на принтере, как первое письмо? Ведь он явно старается, чтобы мы не получили образец его почерка.

— Хм. — Самсонов задумался, и тут вспомнил лицо Пьера. Возможно, записку на салфетке ему подсунул хореограф, а вовсе не убийца? Если, конечно, это не один и тот же человек.

— Слушай, думаю, есть только один способ выяснить, что происходит, — сказал он.

— Догадываюсь какой! — буркнул Дремин, заводя мотор и выруливая обратно на дорогу. — Едем на встречу? Сейчас половина третьего.

— Рановато.

— Да ладно, всего полтора часа. Давай… чуть не сказал «перекусим»! — усмехнулся Дремин. — Все забегаловки-то сейчас закрыты.

— Я знаю одно место. Там кормят круглосуточно.

— Дорогу покажешь?

Через час, перехватив пару гамбургеров на бензоколонке (Самсонов заодно там же и умылся), полицейские подъехали к аллее на проспекте Гагарина.

— Скамеек тут не так уж много, — проговорил, глядя на сквер, Дремин. — На какой из них тебя ждет Козерог? Если это он, конечно.

— Пойду поищу. — Самсонов открыл дверь, но следак схватил его за руку:

— Если что, не тяни. Зови сразу.

— Конечно. Я не лезу в герои, ты ж меня знаешь.

Дремин кивнул:

— Именно что знаю. Потому и говорю.

— Ладно, давай! — усмехнулся Самсонов.

Полицейский перевел дух и вышел из «Фольксвагена». На этот раз под мышкой в кобуре висел пистолет.

Самсонов двинулся вдоль аллеи, вглядываясь в утренние сумерки. Скамейки были пусты, но не все они просматривались за кустами и деревьями. Лишь когда полицейский дошел до центрального сквера, он заметил одинокую фигуру, сидевшую на одной из скамеек спиной к нему. В такой ранний час это мог быть только тот, кто назначил ему встречу.

Самсонов направился к нему, поглядывая по сторонам. Человек сидел неподвижно, засунув руки в карманы куртки. На голове у него была бейсболка. Полицейский обошел скамейку и встал перед сидящим.

В первый момент он решил, что тот спит, опустив голову на грудь, но уже через мгновение Самсонову стало ясно, что весь живот и колени человека пропитаны кровью. На земле растеклась темная лужа, над которой вилась туча мошкары. Омерзительный запах крови и фекалий ощущался даже на расстоянии.

Полицейскому показалось, что в луже что-то лежит. Он сделал два шага вперед и присел на корточки. Достав карандаш, Самсонов осторожно потыкал в багровый кусок плоти. Он был мягким и податливым, как слизняк. Полицейский вздрогнул, когда страшная догадка пришла ему в голову. Он поднялся и вставил карандаш между посиневшими губами мертвеца. Раздвинув ему челюсти, заглянул в рот, стараясь не дышать.

Как он и думал, язык был вырезан. Как ни странно, крови во рту почти не было. Это говорило о том, что человека убили прежде, чем удалить язык. И голову во время операции держали запрокинутой — чтобы кровь стекла в пищевод, и на лице не осталось следов. Самсонов понял, что преступник постарался ради него — стремился произвести эффект.

Полицейский опустил глаза и распахнул на убитом куртку. Ему пришлось тут же отпрянуть и отвернуться, зажав рот ладонью. Самсонов несколько раз глубоко вдохнул и постарался мысленно отогнать только что увиденное: склизкие серые кишки, вывалившиеся из чудовищного разреза, идущего сначала поперек живота, а затем — вверх, по направлению к ребрам. Теперь, когда полицейский распахнул на мертвеце куртку, внутренности рассыпались по ногам убитого и по земле омерзительно воняющими змеями. Все было перемазано серо-коричневой жижей, багровой слизью и кровью.

Нужно было осмотреть тело, и Самсонов заставил себя повернуться. Его едва не вырвало, когда он увидел бодро бегущего по вывалившимся внутренностям паука на тонких, как волоски, ногах.

Стараясь не глядеть на то, что было ниже груди, полицейский искал другие следы насилия, потому что ему было ясно: прежде чем потрошить, убийца должен был предварительно вырубить или просто быстро прикончить жертву — иначе ее вопли разнеслись бы на всю округу.

Поиски Самсонова быстро увенчались успехом: он обнаружил на шее след от веревки, кожа даже была кое-где содрана.

Выпрямившись, следователь вытащил мобильник и набрал Дремина.

— Дуй сюда! — проговорил он, отходя от тела. — Это Пьер, и он мертв. По дороге вызови опергруппу.

Отключившись, Самсонов огляделся. В сквере не было ни души, и все же полицейский чувствовал обращенный на него взгляд. Тот же, что преследовал его в клубе.

Через два часа после того, как был обнаружен труп хореографа из «Садов фараона», Самсонов сел в свой автомобиль, припаркованный возле управления. Полтавин подтвердил, что Пьера задушили веревкой грубого плетения, а затем выпотрошили — так же, как Горелова. Когда следователь нашел хореографа, тот был мертв уже около сорока минут.

Самсонов понимал, что Пьер собирался что-то рассказать ему, а значит, он был связан с убийцей. Не ахти какая, но все же зацепка.

Он подумал о том, что было бы неплохо допросить устроителей вечеринки в Императорском дворце о том, кому они предоставляли жетоны и приглашения, но он понимал, что обнаружить их едва ли удастся. Такие мероприятия обычно проводятся в условиях довольно серьезной конфиденциальности, и, скорее всего, никто не знал настоящих имен тех, кто получал приглашения. Полицейский удивился бы, окажись иначе. И уж Козерог должен был позаботиться об этом в любом случае.

Тем не менее Самсонов был уверен, что в «Садах фараона» девушки видели с Анабэль именно Козерога. Имело смысл переговорить еще раз со стриптизершами и составить фоторобот. Хотя убийца и написал, что избавился от свидетеля, Самсонов считал, что он не стал бы вовлекать в свою игру лишнего человека и наверняка предпочел передать приглашение сам. Возможно, загримировавшись. В таком случае фоторобот едва ли поможет, но всегда есть вероятность, что повезет. Самсонов отлично знал, что удача — одна из главных составляющих успеха в любом расследовании.

А сейчас нужно было ехать домой — поспать столько, сколько получится, переодеться (рубашка успела основательно пропитаться кровью, пока он бежал до машины Дремина и потом тоже).

Самсонов представил, что дома встретится с Кариной и придется объяснять, почему у него такой вид, подробно рассказывать обо всем, что произошло. Этого ему хотелось меньше всего. Зато он мечтал принять горячий душ, смыть с себя все, что можно, и завалиться в постель — хотя бы ненадолго. Но он понимал, что выхода нет, и придется возвращаться в Каринины объятия и по дороге сочинить убедительную историю, объясняющую его распухший нос и разбитую губу.

Самсонов завел мотор и включил плеер. Под мелодию «I wish I could fly» группы «Roxette» он выехал на дорогу. Было уже почти совсем светло. Фонари начинали гаснуть, превращаясь в крошечные, плывущие в сероватом небе искры.

Когда через полчаса Самсонов поднимался по лестнице в свою квартиру, он думал о смерти хореографа. Следователь подозревал, что Пьер хорошо рассмотрел того, кто передал Чижиковой-Анабэль приглашение и жетон, и хотел поведать об этом ему. Возможно, он даже знал этого человека. Вопрос только, почему он не сделал этого раньше? Напрашивались два ответа: не хотел связываться с полицией или покрывал преступника. Впрочем, был и третий вариант: хореограф не связал дела стриптизерши с ее смертью.

Самсонов достал ключи, чтобы отпереть квартиру.

Карина спала. Когда следователь, уже умывшись, ложился рядом с ней, она чуть приоткрыла глаза и с улыбкой обняла его. Самсонов был рад, что она не заметила его распухшего лица и не пришлось ничего объяснять. По крайней мере пока. Он закрыл глаза и сразу же вырубился.

Четверг, 15 июня

Дремин вошел в кабинет Самсонова около полудня. Вид у него был хмурый и помятый.

— Пришли результаты анализа осколков, которые ты подобрал у моста, — с ходу сообщил он. — Никаких отпечатков. Зато есть следы бензина.

Самсонов поднял на Дремина глаза. Он ушел из дома до того, как Карина встала и могла увидеть его разбитую физиономию.

— И что это значит? — спросил он. — Откуда там бензин взялся?

— Думаю, наш парень протер бутылку, чтобы обезжирить.

— То есть смыл отпечатки?

Дремин кивнул:

— Именно.

— А что за бензин?

— Самый обычный. Наверное, тот, которым заправляет свою «Газель».

— Понятно. Это нам едва ли поможет.

— Да уж! — фыркнул Дремин.

— Что-нибудь еще?

— Этот любитель смотреть на мосты, Жора, довольно странный тип. Понимаешь это, когда пообщаешься с ним подольше.

— Мне он показался вполне нормальным. А что?

— Он сказал, ты велел ему вспомнить какую-нибудь деталь.

Самсонов усмехнулся:

— Ну, велел — это не совсем то слово.

— Тем не менее он отнесся к твоей просьбе очень ответственно.

Самсонов насторожился:

— И что вспомнил?

Дремин потер тонкие усики указательным пальцем:

— Жора заявил, что тот человек двигался довольно странно.

— В смысле?

— Если приводить точную цитату, то «как баба».

На какой-то миг Самсонов растерялся:

— И… что это значит?

— Я спросил его о том же. Говорит, все дело в походке и мягкости. Так он выразился. Короче, похоже, убийца двигался как женщина, но выглядел как мужчина.

Самсонов потер шею, затем глубоко вздохнул.

— Это что же получается? — спросил он Дремина. — Переодетая женщина?

Тот пожал плечами:

— А бог его знает. Может, Жоре вообще показалось.

— Ладно. Пока нам это в любом случае много не даст. Что-нибудь еще?

— Да, взгляни-ка вот на это. — Дремин протянул флешку.

— Что там?

— Фоторобот.

Самсонов вставил флешку и открыл указанный Дреминым файл. На экране возникло мужское лицо.

— Кто это? — спросил Самсонов, вглядываясь в картинку. — Наш убийца?

— Ага, — ответил Дремин. — А вот еще вариант. — Он кликнул мышкой, и на экране появилось другое изображение. — И еще!

— В смысле? — не понял Самсонов.

— Всем людям он видится по-разному. Может, дело в невнимательности, а может, он гримируется.

— Ясно. Значит, фоторобота у нас нет, — мрачно подытожил Самсонов.

— Мы собрали всех, кто видел нашего парня. Это девушки из «Садов фараона», смотрительница из Кунсткамеры, человек, который принял заказ на ламинирование рисунка Кали, свидетели, видевшие, как порезали Горелова, — короче, собрали всех!

— И в результате мы имеем три картинки, на которых изображены разные люди.

Дремин развел руками:

— Это часто бывает, ты же знаешь.

Самсонов кивнул:

— Но от этого не легче.

— Согласен.

Самсонов досадливо поморщился.

— Как там Башметов?

— Плохо. Жена просила ему не звонить, оставить в покое. Сообщить только, если найдем Нику. Телефон ему в руки не дает.

— Ладно. — Самсонов хлопнул Дремина по плечу. — Давай-ка… — Он вдруг замолчал. Повисла пауза.

— Что? — не выдержал следак.

Самсонов потер лицо ладонями, тяжело вздохнул и подошел к окну:

— Не знаю. Понятия не имею, что делать дальше. Наверное, ждать.

— Чего? — напряженно спросил Дремин. Он впервые видел Самсонова по-настоящему растерянным.

— Хоть чего-нибудь.