Нежный взгляд

ГЛАВА ПЯТАЯ

Отсветы камина плясали на стене детской. Джасина, съежившись, сидела на стуле с пледом на плечах. Ее башмаки и чулки сушились у камина. Девушка обхватила руками кружку горячего молока и время от времени делала из нее маленькие глотки. Дрожащим голосом она принялась рассказывать.

Сара слушала в угрюмом молчании.

Когда Джасина смолкла, старушка отвернулась и остановила взгляд на пылающих углях.

— Я знала это с самого начала, — сказала она наконец.

— Ты... знала? — запинаясь, переспросила девушка.

Сара посмотрела на нее.

— О, я не знала, что именно происходит. Господи, нет. Но, когда граф привел ко мне мисс Фелицию, я сразу подумала, что у нее вид распутницы. — Сара на миг задумалась и продолжила: — Говорят, страдания смягчают сердце. Похоже, на мисс Фелицию Делиль они оказали обратное влияние. А может, с пути истинного ее сбил этот Фронар.

Джасина молча смотрела на Сару. Она только сейчас вспомнила, как встретила Фелицию на лесной тропинке, а та выглядела растрепанной и пыталась удержать ее на месте болтовней. Припомнила она и хижину дровосека, дверь которой болталась открытой, словно кто-то в спешке покинул дом.

Неужели эта хижина еще одно место свиданий для Фелиции и Фронара?

Девушка медленно отставила чашку.

— Что мне делать, Сара?

Сара ответила четко и ясно:

— Ты должна рассказать графу о том, что видела, милая. Право же, ты должна ему рассказать.

Джасина понимала, что Сара права, но ее сердце испуганно сжалось. Как она пойдет к графу? Сара не догадывалась, что они с графом уже давно не остаются одни, что их больше не связывает дружба и что она уже давно лишилась благосклонности графа. Даже теперь щеки девушки вспыхнули при воспоминании о сцене в библиотеке, когда она случайно обидела Фелицию, удивившись вслух, что та любит читать трагические любовные истории.

А было ли это такой уж случайностью? Может быть, она уже тогда втайне подозревала, что Фелиция не та, за кого себя выдает?

Мысли вихрем проносились у Джасины в голове. Что бы собой ни представляла Фелиция, граф влюблен в нее. Как может она, Джасина, открыть ему страшную правду?

Девушка тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

Сара встревоженно наблюдала за ней.

— Хочешь, чтобы я пошла к графу, Джасина?

Девушка выпрямилась.

— Нет, Сара. Ты... ты этого не видела. Я свидетель. И я... я должна идти.

Была еще одна причина, по которой девушка решила, что она и только она должна отправиться к графу. Хьюго Рувен вполне может с позором прогнать человека, который принесет ему подобную новость. Так пусть лучше им будет тот, кто уже попал в немилость к графу.

Решившись, Джасина поняла, что нужно действовать, не мешкая. Сбросив плед, она наклонилась к камину за башмаками и чулками.

— Но они еще влажные! — воскликнула Сара, когда увидела, что делает Джасина.

— Знаю, Сара, но уже поздно, а... нужно это сделать именно сегодня. Ты же знаешь.

Сара вздохнула и вновь откинулась на спинку кресла. Разумеется, Джасина должна идти сейчас. Завтра будет поздно.

Завтра граф и Фелиция Делиль станут мужем и женой.

В замке было очень тихо, когда Джасина шла в кабинет графа.

Она знала, что найдет его именно там. Она видела свет в окне кабинета, а Сара говорила, что у графа появилась привычка засиживаться допоздна.

Подойдя к кабинету, Джасина легонько постучала в дверь. Она не хотела, чтобы ее услышал кто-то кроме графа. Ответа не последовало. Девушка собиралась было постучать еще раз, но вдруг услышала шаги на лестнице. Она в отчаянии огляделась по сторонам. Куда ей спрятаться?

Не оставалось ничего другого, кроме как укрыться за стенкой большого сундука, который стоял слева по коридору. Приходилось надеяться, что человек, поднимающийся по лестнице, свернет направо. Если же он повернет налево и пройдет мимо сундука, то обязательно увидит ее.

В коридоре показался колеблющийся свет лампы, и Джасина вжалась в стену.

Тот, кто нес лампу, остановился перед дверью кабинета и громко постучал. У Джасины глухо заколотилось сердце, когда она услышала низкий голос графа:

— Кто там?

Сердце девушки забилось еще сильнее, когда она услышала ответ:

— Фронар.

Фронар! Что он здесь делает в такой поздний час?

— Входите, — пригласил граф.

Джасина услышала, как открылась дверь. Свет исчез, Фронар вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Это был неожиданный поворот событий. Что ей делать? Безопаснее всего было бы убежать, пока у нее есть такая возможность. Если Фронар выйдет и повернет налево, что очень вероятно, так как его комната находится как раз в той стороне, он пройдет мимо сундука. Если она останется, он ее, несомненно, обнаружит.

Джасина боялась Фронара. Честно говоря, она боялась его с самого начала. Его буравящие глаза, казалось, ничего не пропускали. В их взгляде был оттенок жестокости. Может быть, Сара права и Фелиция действительно марионетка в руках Фронара?

Джасина знала, что страх не должен заставить ее отступить. Если она не расскажет графу о том, что видела, он может вступить в брак, о котором впоследствии горько пожалеет.

Девушка осталась в коридоре, молясь, чтобы ее не обнаружили. Часы пробили без четверти час. Джасина вздрогнула и забилась еще дальше в угол. Часы пробили час ночи. Несколько секунд спустя дверь кабинета открылась.

— Доброй ночи, ваше сиятельство, — послышался голос Фронара.

Он потянул на себя дверь, но Джасина не услышала, чтобы та захлопнулась. Возможно, оттого, что в ушах у нее шумело от стука собственного сердца. Оно так громко колотилось в груди, что девушка удивлялась, как его не слышит Фронар. В следующий миг Джасина с ужасом подумала, что он все-таки услышал, ибо свет лампы застыл в неподвижности в нескольких футах от нее. Фронар остановился за дверью кабинета. Он стоял и прислушивался.

Джасина замерла, стараясь не дышать.

Наконец свет лампы вновь задвигался, стал отдаляться, а потом исчез на лестнице.

Джасина облегченно вздохнула. Она неуклюже поднялась на затекшие, окоченевшие ноги и подошла к кабинету.

Дверь была приоткрыта. Девушка легонько толкнула ее и открыла шире. С замиранием сердца она увидела перед собой графа. Он стоял, опираясь рукой о каминную полку, повернув лицо к огню. Он не мог видеть языков пламени, но, безусловно, чувствовал жар у себя на щеках.

На графе был длинный черный бархатный халат. Распахнутый на груди, он обнажал черные волосы на белой коже.

При виде графа Джасина чуть не потеряла сознания. Дрожа всем телом, она шагнула вперед.

— М-милорд.

Граф резко вскинул голову.

— Джасина?

— Да, милорд. Я... я должна сказать вам что-то важное.

Тот ответил ледяным тоном:

— Меня это нисколько не удивляет, сударыня.

Слова графа смутили девушку, а тон был таким холодным, что ей захотелось повернуться и убежать.

Но Сара говорила, что она поступает правильно, и девушка решила довести дело до конца. Джасина открыла рот, но не смогла заговорить. К горлу подкатило рыдание.

Граф склонил голову набок, как будто услышал его.

— Итак? — нетерпеливо сказал он.

Слова вырвались из груди Джасины стремительным потоком:

— Милорд, я... я не могла уснуть. Мне нужен был свежий воздух... я вышла в сад, к искусственным руинам, куда я часто хожу. Я... я увидела там двоих. Месье Фронара и вашу невесту Фелицию. Я видела их... они обнимались, милорд, они целовались! Мне жаль, что я это видела, но... я видела, и... мне показалось, что вы должны знать... Конечно же... вы должны знать.

Голос девушки задрожал и стих. Слезы потекли по ее щекам, и она вытерла их рукавом.

— П-простите меня, милорд.

— Простить вас? — голос графа прорезал воздух, будто лезвие ножа. — Простить вас, зловредную сплетницу? Простить такую гнусную клевету? Эту неуклюжую попытку очернить имя женщины, на которой я женюсь?

— М-милорд?

Лицо графа горело яростью. Брови изогнулись молниями. Невидящие глаза сверкали гневом, слова жгли Джасину, точно кислота.

— Сударыня, Фронар только что вышел от меня. Он стоял у окна и видел, как вы бродите в саду. В последнее время его очень беспокоит ваше поведение. Он ожидал от вас чего-нибудь подобного. Он рассказал мне, как вы следили за каждым шагом моей невесты, пытаясь дискредитировать ее.

— Но ми...

— НЕ ПЕРЕБИВАЙТЕ МЕНЯ!

Сейчас он вполне мог поднять на нее руку. Джасина задрожала. Комната заплясала и завертелась вокруг нее.

Граф почувствовал, где она стоит, и пошел к ней, обрушивая резкие слова, точно удары.

— Вы с самого начала показали, что завидуете ее положению. Фронар рассказал мне, что вы даже пытались украсть бриллиантовое колье, которое я подарил Фелиции, но она поймала вас на горячем.

— Нет, нет, милорд! — воскликнула Джасина. — Нет! Это не то...

С гневным криком граф выбросил вперед руку и сомкнул пальцы вокруг горла Джасины. Даже теперь, в миг его кипящей ярости, от прикосновения графа у Джасины закружилась голова. В этот момент она знала, что с радостью умрет от его руки, — это лучше, чем жить, навсегда лишившись его благосклонности.

— Вы отрицаете это? — прошипел он.

Их лица были близко-близко. Какая странная мука!

Джасина закрыла глаза.

— Я... отрицаю это... милорд.

Дыхание графа обжигало ей щеку. Девушка почувствовала, что не может больше сопротивляться этим стальным пальцам, но тут граф задышал по-другому. Джасина открыла глаза.

В невидящем взгляде Хьюго вдруг возникло замешательство. Он ослабил хватку. На миг, на один-единственный миг, в который сердце Джасины почти перестало биться, губы Хьюго приблизились к ее губам. Потом он отпустил ее шею и сделал шаг назад, провел рукой по лбу.

— Уходите, ступайте прочь, — пробормотал граф.

Он отвернулся от девушки и нетвердым шагом побрел к камину.

— Милорд, — прошептала Джасина, — прошу вас, милорд...

Граф вновь накинулся на нее с неистовым криком:

— Прочь, я сказал!

Дрожа всем телом, Джасина повернулась и выбежала из комнаты.

Точно смертельно раненный зверь, Джасина брела по коридорам. Дыхание еле теплилось в ее груди, но она продолжала идти вперед. Она почти инстинктивно нашла лестницу, которая вела в ее комнату, и повисла на перилах, тяжело дыша, но не смея дать волю рыданиям, давившим грудь. Только звук двери, открывшейся где-то внизу, дал ей силы подняться.

Дверь ее комнаты была приоткрыта. Она бросилась внутрь и упала на кровать. Наконец-то она могла дать волю чувствам. Громкие рыдания сотрясали ее тело. Она скручивалась и извивалась, хватаясь то за одеяло, то за подушку.

Она не представляла более страшной муки.

Мужчина, которым она так восхищалась... нет, которого она обожала, считал ее ревнивой и вероломной соперницей своей невесты!

Джасина лежала на кровати, допрашивая совесть. Хоть на один миг предалась она злорадству, когда шла к графу со своим известием? Нет! Надеялась она, что граф отменит свадьбу, если узнает правду о Фелиции? Да, но она надеялась ради его счастья, а не ради собственного. Она хоть на секунду подумала, что будет в выигрыше, если граф увидит свою невесту такой, как она есть? Нет! Разве может здравомыслящий человек предположить, что убитый горем граф станет искать утешения у женщины, которая помогла разрушить его счастье?

Она всего лишь хотела вырвать графа из лап месье Фронара и женщины, которую теперь считала его марионеткой.

Тот факт, что при этом она могла навредить Фелиции, призналась себе Джасина, доставлял ей некоторое удовлетворение.

Не потому, что граф любил Фелицию, а потому, что Фелиция не любила графа.

Джасина застонала, осознав, что наделала. Из каких бы побуждений она ни исходила, вреда было больше, чем пользы. Сама того не желая, она усилила власть Фронара и Фелиции над графом.

Теперь Хьюго Рувен считает, что Фронар защищал Фелицию от ее, Джасины, козней. Он верит в честность Фронара и невинность Фелиции. Кем он считает ее саму, девушке было больно думать.

Собственные крики отчаяния испугали Джасину. Она перевернулась и спрятала лицо в подушку. Вскоре та была мокрой от слез.

В печальном резонансе с настроением Джасины на замок, сад, лес и рощицу обрушился сильный дождь. Девушка почти не слышала его. Она не заметила, как ветер усилился и стал нагонять на соседние горные вершины грозовые тучи.

Ветер теребил шпингалет, который Джасина не до конца закрыла, когда захлопывала окно перед уходом. Он выскочил из петли, и окно широко распахнулось.

Холодный воздух наполнял комнату.

Джасина не замечала. Она лежала, оглушенная горем, и мир казался ей призрачным. Она не замечала, как коченели ноги в мокрых башмаках, леденели пальцы.

Не замечала, как жар все крепче прикладывал раскаленную руку к ее лбу.

В морозном воздухе разносился звон колоколов. Было утро. На ветвях деревьев блестели капли дождя.

Бледный солнечный свет просачивался сквозь витражи фамильной часовни Рувенов, где собрались на свадьбу гости.

Свадьбу графа Рувена и Фелиции Делиль. Граф ждал у алтаря. Высокий и стройный, он стоял, ни разу не повернувшись лицом к собравшимся. Казалось, он занят собственными мыслями.

Сара сидела возле выхода и поворачивала голову каждый раз, когда кто-либо переступал порог. Она искала Джасину. Прошлой ночью девушка покинула детскую с твердым намерением отправиться к графу и рассказать о том, что видела. Она не вернулась к ней, и Сара не знала, что произошло дальше. Старушка ни на миг не усомнилась, что Джасина действительно пошла к графу. Так почему же свадьбу не отменили?

Возможно, граф собирается сделать объявление прямо у алтаря? Сара прогнала эту мысль, едва она успела прийти ей в голову. Граф джентльмен. Он никогда не унизит Фелицию на людях.

Должно быть, он настолько очарован своей невестой, что готов жениться несмотря ни на что.

Сара вздохнула. В следующий миг у двери зашептались и она оглянулась.

В часовню под руку с Фронаром входила Фелиция Делиль.

При виде невесты гости ахнули. Даже Саре пришлось признать, что Фелиция выглядит великолепно. На ней было белое атласное платье с длинным шлейфом. Фату удерживала на голове сверкающая диадема, а вокруг длинной шеи горели фамильные бриллианты Рувенов.

Граф замер у алтаря. Он услышал, как по старым камням церковного прохода зашуршал шлейф. Он также услышал уверенную поступь Фронара.

Фронар подвел невесту к алтарю и отступил к первой скамье.

Сара молча наблюдала за церемонией. Когда граф надел кольцо на палец невесты, старушка поджала губы.

Фелиция подняла фату и приняла поцелуй жениха. Потом пара повернулась и направилась к выходу из часовни. Сара заметила, как Фелиция, проходя мимо Фронара, бросила на того быстрый взгляд. Ее глаза горели в точности как бриллианты на шее. Лицо графа было спокойным, без улыбки.

Громко, ликующе звонили колокола часовни.

В замке Рувен, у себя в комнате, открыла глаза Джасина.

Почему звонят колокола? Кто-то венчается? Кажется, говорили, что будет свадьба. Девушка попыталась поднять голову, но у нее совсем не было сил. Голова упала обратно на подушку. Дыхание с хрипом вырывалось из груди.

Где отец? Нужно сказать ему, что ей нездоровится. Голова горячая, такая горячая... А руки и ноги свинцовые от холода.

Где она? Она не дома. Нет, она... в замке. Теперь вспомнила. В замке. Кто еще здесь есть? Слуги. Да, в замке есть слуги. И кто-то по имени Сара. Есть еще люди... ей не хочется вспоминать... не хочется вспоминать.

Джасина проваливалась в сон, потом опять просыпалась. Она слышала грохот колес и ржание лошадей. Может, это папа? Ах, она будет так рада видеть папу... Потом послышались приветственные возгласы. Нет, это не может быть папа, никто не кричал бы в его честь. Кто же это? Кого с таким шумом встречают?

Непрошеный образ возник перед глазами: высокий темноволосый мужчина под руку с невестой. Голова Джасины заметалась на подушке, как будто хотела прогнать видение. Она не хочет об этом думать. Голова слишком горячая, чтобы думать. Мысли причиняют боль. Лучше спать. Просто спать.

...Джасина не знала, сколько проспала. В следующий раз она проснулась от того, что на лбу у нее лежала чья-то рука. Чье-то лицо склонилось над ней.

— Боже мой, Боже мой, — произнес кто-то.

В комнате было светло — недавно перевалило за полдень.

Джасина почувствовала, что к ее лбу приложили прохладную ткань. Фигура, застывшая над ней, медленно приобрела ясные очертания, и она узнала Сару.

— Сара... я попыталась... граф... не поверил мне... не поверил...

— Тише, милая. Тише. Ты нездорова.

Джасина почувствовала, что Сара приподняла ее голову и поднесла к губам стакан. Девушка сделала несколько глотков горькой жидкости и откинулась на подушки.

Сара велела Нэнси развести огонь в камине, потом сняла с Джасины платье — подол пропитался грязью, когда девушка соскользнула ночью в канаву, — и переодела ее в чистую ночную сорочку. Джасина почти не замечала всего этого.

Сара удобно уложила девушку и подоткнула вокруг нее одеяло. Потом подтянула к кровати стул и села рядом.

Джасина то спала, то с криком просыпалась, бормоча что-то несвязное.

День померк, и сгустились сумерки, а Сара все сидела. Старушка хмурила лоб, слушая невнятный лепет Джасины. Наконец она приняла решение. Когда Джасина провалилась в беспокойный сон, Сара на цыпочках вышла из комнаты.

В окно заглядывала мутная луна.

Джасина открыла глаза. Она не знала, луна ли это светит или на подоконник поставили лампу. Рядом с кроватью горела еще одна лампа. Все казалось призрачным, ничего настоящего вокруг. Дверь начала потихоньку открываться. Джасина повернула голову на звук голосов.

— Куда ты привела меня, Сара? Мы в детской? Нет, не может быть, мы не поднимались настолько высоко.

Это был голос графа.

Джасина слышала его сквозь туман. Она узнала этот голос, причинивший ей боль, и закрыла глаза. Ей хотелось снова уйти в спокойную, черную тишину.

Сара ответила графу:

— Верно, мы не в детской, мастер Хьюго. Будьте терпеливы и все узнаете.

Граф казался сбитым с толку.

— Я пришел, как ты просила, но не забывай, что бал начнется менее чем через час. У меня множество дел. Что за игру ты затеяла со своим бывшим подопечным?

— Это не игра, — угрюмо сказала Сара. — Подойдите сюда, сэр. Дайте вашу руку.

Мягко, но решительно Сара взяла руку графа и приложила ее ко лбу Джасины. Граф вздрогнул.

— Что это?

— Ваших рук дело, мастер Хьюго.

— О чем ты говоришь? Кто здесь лежит?

— Джасина, — тихо ответила Сара.

— Джасина! — граф отдернул руку.

Джасина тотчас поняла, кто перед ней. Голос был таким близким и громким, что расстроенные чувства девушки не выдержали.

— Милорд... — пролепетала она.

Граф застонал и отшатнулся.

— Она больна, мастер Хьюго, — сказала Сара. — Она заболела от отчаяния. Прошлой ночью она пришла рассказать мне, что видела. Она не знала, как поступить, бедняжка. Я велела ей идти к вам. Я. У меня были собственные подозрения насчет Фелиции Делиль. Зачем мне, вашей старой няне, желать вам зла? Я поверила и продолжаю верить Джасине. У этой девушки самое правдивое на свете сердце. А вы — неотесанный медведь, как ни печально мне это говорить и как бы я ни боялась, что эти слова лишат меня крыши над головой. Вы жестоко разбили это сердце.

Граф снова застонал и закрыл лицо рукой.

Джасина попыталась оторвать голову от подушки.

— Милорд... я не хотела... причинять вам боль. Я не...

Граф нащупал ее руку.

— Успокойтесь, Джасина. Успокойтесь. Я гневался на вас, но теперь нет. Я верю вам. — Он повернулся к Саре. — Ты давала ей что-нибудь от жара?

— Да. И сейчас дам еще. Это снадобье творит чудеса.

Граф кивнул.

— Хорошо. Мы поговорим, но сейчас мне нужно идти. Собираются гости.

Он быстро поцеловал руку Джасины и бережно опустил ее на одеяло. Камердинер ждал снаружи, чтобы отвести графа вниз.

— Мастер Хьюго, — позвала его Сара.

Граф обернулся через плечо.

— Да, Сара?

— Что вы будете с этим делать?

Голос графа прозвучал как сталь:

— Не беспокойся, Сара, я разберусь. Разберусь сегодня же вечером.

С этими словами он закрыл за собой дверь.