Неизданный Хармс

Послесловие

Завершение работы над изданием сочинений Д. Хармса побуждает к подведению некоторых итогов.

Уже по выходе в свет в 1997 г. первых двух томов настоящего Собрания (а работа над ними велась несколько предшествовавших лет) стали очевидны его недочеты. Они связаны прежде всего и в наибольшей мере с текстологической стороной издания литературного наследия Хармса. Хотя изначально было заявлено и мотивировано намерение следовать орфографии и пунктуации хармсовских автографов, принцип этот, во-первых, был несправедливо ограничен лишь стихотворными текстами, и, во-вторых, даже для них не был проведен с необходимой для этого тщательностью. Появившееся затем исследование А. Кобринского[7] убедительно подтвердило необходимость издания сочинений Хармса с учетом во всей полноте его авангардной поэтики[8]. Более того: сейчас представляется желательным такое издание произведений Хармса, в котором была бы учтена и его своеобразная графика: переход в определенный период творчества на старую орфографию и последующее возвращение к современной, вариативное написание буквы Ф то традиционно, то как фиты Ѳ и так далее – то есть была бы воспроизведена вся палитра средств, которыми Хармс создает оригинальный «вещественный» мир своих текстов.

Помимо текстологических изъянов, в предшествовавшие тома настоящего Собрания вкрались и курьезные ошибки или недочеты. Еще 10 лет тому назад мне довелось писать о том, что публикации хармсовских текстов и работ, которые пишутся о его творчестве, с какой-то мистической неуклонностью сопровождаются анекдотическими происшествиями[9]. Так, в целиком посвященном творчеству Хармса номере журнала «Глагол» (1992. № 4) до 77 страницы на колонтитуле методично фигурирует: Даниил Хармс, но с 77 страницы выскакивает: Даниил Гранин! Систематически печатавший произведения Хармса в «Книжном обозрении» в 1987–1991 годах В. Глоцер умудрился с десяток текстов обозначить: «публикуется впервые», тогда как хорошо конечно знал о Собрании произведений Хармса, вышедшем в 4-х томах под редакцией М. Мейлаха и В. Эрля. В одном из недавних изданий Хармса под его именем напечатан рассказ под заглавием «Юрий Владимиров физкультурник»[10], тогда как это рассказ писателя Юрия Владимирова «Физкультурник»! В очень полезной рецензии А. Кобринского на однотомник Д. Хармса[11] отмечены пять текстологических неточностей в воспроизведении автографов Хармса; при нашем совместном с автором рецензии сличении подлинников и публикации, выяснилось, что ни одно замечание не действительно, а шестое касается текста, вообще отсутствующего в рецензируемой книге[12]!

Если отбросить мистическую мысль о кознях Хармса, то я бы сказал: эти и еще множество подобных им «случаев» демонстрируют, что занятия Хармсом требуют повышенного самоконтроля и присутствия постоянного сомнения – альтернативы самоуверенности[13].

Лишь отсутствием должного самоконтроля я объясняю такие курьезы в настоящем Собрании, как указание во вступительной статье к 1 тому на посвящение Хармсом рукописного сборника «Случаи» В. Н. Петрову, тогда как во 2 томе в комментариях к самому тексту правильно указано, что сборник посвящен М. Малич; ничем не мотивированную двойную публикацию в одном и том же 2-м томе рассказа «Происшествие на улице»; пропуск нескольких текстов, которые должны были бы войти в т. 2 (это упущение восполнено в настоящем томе) и другие более мелкие недочеты.

В жанре авторецензии позволю себе в заключение сказать, что полное Собрание сочинений Хармса появляется впервые и важно непредвзято проанализировать этот первый опыт и в ракурсе новых подходов в текстологии литературы XX века извлечь из этого опыта подобающие уроки.

Валерий Сажин