Неизвестный

Суббота, 31 июля

Кнутас обещал приехать на дачу в субботу, но уже за завтраком понял, что не может бросить всё и бездельничать там целые выходные. Версия с противниками стройки гостиничного комплекса пока ничего не дала. Карин и Витберг собирались продолжить работу над ней, оба добровольно вызвались потрудиться в эти выходные, и Кнутас чувствовал, что ему стоит заняться тем же. Он позвонил жене, чтобы всё объяснить. Родители Лине приехали в гости из Дании, так что у неё и так хлопот хватало. Она сказала, что они справятся без него.

Комиссар собрался сделать себе ещё кофе и, пока он варился, сидел и гладил кошку. Кнутас с неудовольствием отметил, что газон за окном пожелтел. «Нужно будет полить его ближе к вечеру», — подумал он. В деле Мартины Флохтен они пока не продвинулись. С Гуннаром Амбьорнсоном он поговорит, как только тот вернётся из заграничной поездки, — ждать осталось всего день. Кнутас решил забыть на время про возможные связующие звенья и сосредоточиться на Стаффане Мельгрене. Если жена не причастна, тогда, может, и интрижка с Мартиной не имеет отношения к делу? Вероятно, полиция напрасно цепляется за эту версию. Кнутас вознамерился полностью отмести все размышления на эту тему и взглянуть на дело по-новому.

Что ещё присутствовало в жизни Мельгрена, из-за чего кто-то захотел его убить? Нужно получше разузнать об этом археологе. Кнутас позвонил Сюзанне, но она не отвечала ни по одному из номеров. Наверное, пожелала, чтоб её оставили в покое после всего, что произошло. Ладно, он попробует связаться с ней позже. Затем он позвонил в университет, но и там никто не брал трубку, суббота всё-таки. Комиссар просмотрел свои записи о Мельгрене и нашёл номер домашнего телефона Арона Бьярке. Может, он что-нибудь расскажет, ведь он был в курсе любовных похождениях Стаффана и, кроме того, показался человеком открытым и разговорчивым.

Арон Бьярке был дома. Он жил в старом городе, в переулке Скугрэнд; они договорились встретиться у него.

— Пойду тогда поставлю кофе, можем расположиться в саду, — сказал Бьярке, будто комиссар собирался прийти просто в гости, а не по делу.

Кнутас отправился к Арону Бьярке пешком. Дул свежий ветерок, поэтому не было так мучительно жарко. Пиджак он оставил дома. Комиссар вошёл в старый город через Южные ворота и направился дальше по улице Адельсгатан. Часы показывали начало одиннадцатого, большинство магазинчиков только что открылось, но народу пока было немного. Он пересёк площадь Стура-Торгет, где владельцы ларьков раскладывали товары, готовясь к предстоящей торговле. И всё это на фоне развалин церкви Санкта-Карин тринадцатого века — разительный контраст.

Домик Арона Бьярке был крошечным. Дверь изрядно перекосило из-за осадки грунта. Окна располагались так низко, что расстояние от подоконника до земли было сантиметров десять, не больше. Вдоль фасада тянулись розовые кусты. Преподаватель археологии, судя по всему, был человеком хозяйственным.

Бьярке открыл дверь сразу же, как только комиссар постучал, кнопка звонка отсутствовала. Кнутасу пришлось наклониться, переступая порог, чтобы не удариться головой. В помещении были низкие потолки, и выглядело оно мрачновато.

По пути в сад Кнутас с любопытством заглянул в кухню. Она была светлой и выглядела несколько старомодно: деревянный буфет, выкрашенный в белый цвет, небольшой раздвижной столик и занавески в сине-белую клетку. На окне выставлены в ряд всевозможные фигурки. В гостиной тот же низкий потолок, балки, как в деревенских домах, и повсюду старинная мебель.

— Как тут у вас красиво, — заметил Кнутас. — Интересуетесь антикварными вещами?

— Нет, если честно. Всё в основном досталось по наследству.

Позади дома был разбит маленький садик, где они и уселись.

Стол уже был накрыт. Бьярке налил чашку и подал Кнутасу, не спрашивая, хочет ли тот. К кофе он подал маленькие шоколадные пирожные.

— Я пришёл, собственно, чтобы поговорить с вами о Стаффане Мельгрене.

— Ах вот как? То, что с ним произошло, просто ужасно! Страшно подумать, убили студентку и преподавателя. Невольно спрашиваешь себя: не ты ли следующий? Наверное, каждому это в голову приходит, в университете все очень обеспокоены.

— Да, конечно, — сухо ответил Кнутас.

Всю неделю в полицию поступали звонки от взволнованных и испуганных людей, начиная с родителей студентов, которые тревожились за жизнь своих чад, и заканчивая представителями Союза предпринимателей, озабоченными оттоком туристов с острова. Звонившие из университета были на грани отчаяния и требовали, чтобы полиция немедленно упекла за решётку убийцу. Их реакцию можно было понять, но у полицейских и так дел невпроворот, и оказывать психологическую помощь всем желающим некогда. Кнутас вздохнул и встретился взглядом с Ароном:

— Как хорошо вы его знали?

— Довольно-таки хорошо, сказать по правде. Мы ведь много лет проработали вместе: последние пять лет в университете и до этого в народной школе в Хемсе — они тогда курировали археологические раскопки.

— Вы общались в свободное время?

— Нет, у него ведь семья, четверо детей, так что в обычной жизни мы не пересекались. — Арон Бьярке улыбнулся и сунул в рот шоколадное пирожное.

Кнутас разглядывал сидевшего напротив него мужчину средних лет, одетого в шорты и футболку. Его дружелюбие граничило с угодливостью. Несмотря на видимую открытость и доброжелательность, Бьярке был довольно одинок, так показалось комиссару. Но что это он сидит и размышляет о собеседнике, когда пришёл выведать что-нибудь о Стаффане Мельгрене?

— Вкусный кофе, — похвалил Кнутас, чтобы прервать молчание. — Вы рассказывали в прошлый раз о любовных похождениях Мельгрена и произвели впечатление человека осведомлённого. Все были в курсе его увлечения студентками?

— К сожалению, приходится признать, достаточно много людей знало об этом, по крайней мере среди его студентов. Они ведь уже взрослые, и хотя ректор считала такое поведение неприемлемым, предпринять ничего не могла. Да и к тому же вопрос деликатный, а Мельгрена в университете ценили и как преподавателя, и как специалиста по археологии.

— Неужели никто не жаловался?

— Мне кажется, все предпочитали смотреть на это сквозь пальцы. Он ведь был женат, и у них с Сюзанной один за другим рождались дети. Коллеги не могли взять в толк, как действовать в такой ситуации.

— А как же вы?

— Мы со Стаффаном хорошо знали друг друга в профессиональном плане, но никогда не касались вопросов личной жизни. Поэтому и я воздерживался от комментариев. Возможно, зря, думается теперь, после всего случившегося.

— Что вы имеете в виду?

— Нетрудно предположить, что убийство связано с изменами. Как бы то ни было, именно такие слухи ходят в университете.

— Вы знаете кого-нибудь, с кем Стаффан проводил свободное время?

— Боюсь, нет. Он не особенно общался с коллегами по работе. Может быть, понимал, что все в курсе, и стыдился. А с кем они с женой могли общаться среди прочих, я понятия не имею.

Кнутас вышел из дома Арона Бьярке, с сожалением отметив, что картина ничуть не прояснилась.