Неизвестный

Понедельник, 2 августа

Выходные превзошли все его ожидания! Юхан уже давно не чувствовал себя таким счастливым, как этим утром. Они с Эммой отдыхали, подолгу гуляли, готовили вкусный ужин и валялись на диване перед телевизором. Как все нормальные супруги. Больше всего удовольствия он получил от возможности постоянно находиться рядом с Элин. Просыпаться с ней по утрам, кормить её, менять распашонки и подгузники. Он осознал, как ему этого не хватало, как сильно он хотел заботиться о дочери. И теперь, после таких чудесных выходных, он готов был предъявить Эмме новые требования. Он больше не позволит ей держать его на расстоянии. Если она не хочет, чтобы они начали жить вместе, то ей придётся смириться с тем, что он будет иногда забирать Элин к себе.

Уверенность, что он справится, появилась не в последнюю очередь из-за вечера пятницы, когда ему поручили ещё и Сару. В нём зародилась новая надежда: может, у него получится быть хорошим отчимом? Он с нетерпением ждал следующей встречи с Сарой и Филипом.

День начался, как обычно, с телефонного звонка Гренфорсу. Редактор удивил его, сказав, что Юхан может заняться своими делами, если ничего достойного внимания не произойдёт.

Репортёр решил для начала расчистить завалы на рабочем столе.

Пия воспользовалась передышкой и уехала на станцию техобслуживания помыть и проверить автомобиль. Юхан проглядел бумаги, выбросив в корзину большую часть, а важные документы сложил в папку. Пыль стояла столбом — помещение редакции явно нуждалось в уборке.

Взгляд репортёра задержался на вырезке из «Готландс алеханда», в которой сообщалось о дерзкой краже из Фурнсалена, случившейся пару недель назад. Событие, несомненно, вызвало бы много шума, если бы страшные убийства не затмили собой все другие новости.

Он позвонил в полицию и попросил соединить его со следователем по этому делу. Когда трубку взял Эрик Ларсон, Юхан объяснил причину звонка.

— Да, мы работаем над кражей, но, боюсь, пока не приблизились к разгадке, — сообщил полицейский озабоченным тоном.

— У вас есть подозреваемые?

— Нет.

— А версии?

— Пока ничего, что может нам помочь схватить вора.

— Подобные кражи случались раньше?

— Нет, из Фурнсалена точно нет.

— Что преступник будет делать с украденным браслетом? Такую вещь, наверное, нелегко продать.

— Оставит себе, хотя это маловероятно, или продаст. Мы думаем, здесь речь о заказной краже, то есть у него уже есть покупатель. Вероятно, это коллекционер, может, из-за границы. Древними находками с Готланда активно торгуют на международном рынке.

— Сколько может стоить такой браслет?

— Не могу предположить. Коллекционер, наверное, отдал бы за него любую сумму. Когда оценивают серебряные монеты, например, то стоимость какого-нибудь необычного экземпляра в хорошем состоянии обычно приравнивают к десяти тысячам шведских крон. Подумайте только, сколько можно выручить за целый серебряный клад, в котором сотни монет! На острове ещё полно этих кладов, до сих пор находят по одному в год.

— Но почему ничего не предпринимается, чтобы остановить кражи? — с удивлением спросил Юхан. — Масса ценностей пропадает, а полиция и не чешется!

— Мы, безусловно, пытаемся найти расхитителей древностей, но это непростая работа. И, честно говоря, усердию полицейских вовсе не способствует тот факт, что в случае суда, если уж удалось затащить туда преступника, негодяй обычно отделывается лёгким испугом. Закон о культурных ценностях слишком мягок и предусматривает такие незначительные сроки заключения, что полиция не считает нужным тратить уйму сил на поимку того, кто через пару месяцев снова выйдет на свободу.

— И вы тоже так считаете?

— Я этого не говорил. Но расхитителей древностей очень трудно поймать, особенно если не удалось застукать их на месте преступления.

Юхан поблагодарил за информацию и закончил разговор, договорившись, что возьмёт у Ларсона интервью в ближайшие дни. Репортёр хотел побольше разузнать о кражах, прежде чем выпускать сюжет. Он позвонил в диспетчерскую полиции и попросил прислать ему все заявления о пропаже древностей и археологических находок за последний год. Сотрудница архива пообещала, что факс будет у Юхана на столе совсем скоро, ведь таких заявлений штук десять, не больше.

Юхан решил пока пойти сварить себе кофе. Он размышлял о том, насколько легкомысленно полиция относилась к пропаже древностей. Ему самому казалось неприемлемым, что культурно-исторические ценности, высоко котирующиеся на подпольном рынке, исчезают не только с острова, но и из страны.

В факсе зашуршала бумага, и Юхан бросился смотреть. Заявлений было всего семь. Одно из них касалось кражи из Фурнсалена, другие свидетельствовали о пропажах из музейного хранилища и с мест раскопок.

Одно из заявлений привлекло его интерес. Оно было датировано двадцать девятым июня и сообщало о том, что с места раскопок во Фрёйеле пропало ожерелье из янтаря в серебряной оправе. Заявитель — участник раскопок нашёл драгоценность днём ранее. Ожерелье положили в пакет и оставили в ящике в одном из вагончиков рядом с площадкой. В них археологи хранили находки, компьютер и всякие инструменты. На следующий день, когда заявитель решил осмотреть ожерелье, его на месте не оказалось. Никто не мог объяснить, как это произошло. Вагончики запирали на ночь, а следов взлома на замке видно не было.

Заявителем была некая Катья Рёнгрен, Имя показалось Юхану знакомым. Порывшись в своих бумагах и найдя список участников раскопок, работавших вместе с Мартиной Флохтен, он обнаружил, что оно тоже в списке.

Катья Рёнгрен была одной из тех студентов, кто прервал занятия после смерти Мартины.

Она жила в Гётеборге. Юхан узнал в справочном номер её телефона и набрал его, не откладывая. Представившись, он изложил причину звонка.

— Это её мама, а Катьи нет дома.

— Дело крайне важное, где я могу её найти?

— Дочь сейчас на Готланде.

— Но ведь она прервала обучение несколько недель тому назад?

— Она приехала домой всего на пару дней, а потом вернулась обратно, чтобы попытаться всё-таки его завершить.

— Вы связывались с ней после этого?

— Да, и не раз. Она сказала, что больше не может жить на турбазе, все комнаты заняты, поэтому остановилась у друзей в Висбю. Позвоните ей на мобильный. Дать вам номер?

Проверка списка пассажиров паромной компании ничего не дала. Полицейские предположили, что Амбьорнсон передумал и отправился домой на пароме, но ошиблись.

Многочисленные допросы тоже ни к чему не привели. Даже коллеги из Центрального управления, несмотря на общепризнанную компетентность, не могли помочь. Агнете Ларсвик опять пришлось вернуться в Стокгольм, чтобы заняться другим расследованием.

После совещания в управлении в восемь утра Кнутас решил отправиться по следам убийцы. Он сообщил диспетчеру, что его не будет на месте ближайшие пару часов, и, сев в свой старенький тарахтящий «мерседес», уехал.

Погода в последнее время начала портиться. Ночью прошёл дождь, и, когда он выехал на прибрежное шоссе, взяв направление на юг, в небе угрожающе сгустились тучи. Не доезжая до Клинтехамна, комиссар свернул на Варфсхольм и припарковался у пансионата. Народу было немного, вероятно, в такую погоду туристы предпочитали Висбю.

Кнутас поднялся на веранду пансионата и уселся за тем же столом, за которым Мартина с друзьями сидела месяц назад. Моросило, дул прохладный ветер. Море было серого цвета, а из порта доносился шум работающей техники. Вовсе не рай для отпускников, каким комиссар запомнил это место, когда они с Карин приезжали сюда в последний раз. Кнутас поднялся и посмотрел в направлении ведущей к турбазе тропинки, на которой молоденькая девушка повстречала убийцу. Но почему именно там?

Комиссар повторил путь Мартины, остановившись посредине тропинки в том месте, где ветви растущих по обеим сторонам ив превратили её в своеобразный туннель, защитив дорожку от ветра и дождя. Где-то здесь он напал на Мартину, потом дотащил её до парковки и дальше по газону к можжевёловым кустам и к берегу, где позже нашли её кольцо. Комиссар пошёл той же дорогой, какую, представлялось ему, проделал преступник. Эта часть пляжа была полностью скрыта от чьих-либо глаз. Значит, тут он мог позволить себе разгуляться. Утопив девушку, он, должно быть, запихал тело в багажник и уехал. Кнутас постоял на берегу ещё какое-то время, оглядываясь. Может, они договорились о встрече? Может, у Мартины была ещё одна тайна, не связанная с её любовником? Может, когда она раньше приезжала в Швецию, она познакомилась с кем-то, о ком никто не подозревал?

Полиция проверила все варианты, касающиеся участников раскопок и преподавателей университета. Тут должно быть что-то ещё, какая-то другая тайна.

Следующей остановкой на пути комиссара был Вивесхольм. Кнутас прогулялся через лес к заброшенной вышке, задержавшись у места, где нашли труп Мартины. Вряд ли он когда-нибудь забудет зрелище, открывшееся ему тем утром.

Он дошёл до самого конца мыса. Природа здесь была суровая и дикая. Она напомнила ему вересковые пустоши в Северной Ирландии, где они с семьёй путешествовали на автомобиле пару лет назад. Комиссар прищурился из-за ветра, а капли моросящего дождя тут же намочили лицо, как только он поднял взгляд к небу. В такую промозглую погоду казалось, что осень уже наступила. Он посмотрел в сторону домишек рыбацкой деревни Кувик. Где-то там, едва различимая в дымке, одиноко стоит часовенка. Всего полгода назад в ней проходила похоронная церемония: провожали одного из его лучших друзей. Небольшое строение из известняка стояло обособленно, окна выходили на море. Многие моряки закончили здесь свой путь.

Пока он стоял там, под порывами ветра и дождя, его вдруг осенило. Он вспомнил слова Агнеты Ларсвик, сказанные про способ убийства. И тут он понял, что ему нужно сделать.

Катья Рёнгрен не брала трубку. Юхан оставил ей голосовое сообщение, попросив перезвонить как можно скорее.

Откинувшись на спинку стула, он заложил руки за голову и задумался. Что всё это значит? Катья заявила о пропаже, потом покинула раскопки, а теперь вернулась, чтоб продолжить. Вполне возможно, ничего особенного. Но кражи не давали репортёру покоя.

Юхан сел за компьютер и вышел в Интернет. Наугад печатал в строке поисковика слова, так или иначе связанные с археологическими находками Готланда. Информации оказалось масса, но большая часть интереса не представляла. И тут Юхан вздрогнул. Он наткнулся на американский сайт, который торговал древностями с Готланда. Утварь, инструменты, монеты и украшения в открытую выставлялись на продажу. Был указан адрес для связи. Юхана озарило: назвавшись чужим именем, он отправил письмо, сообщив, что желает приобрести кое-какие предметы, и попросив ответить ему побыстрее.

Зазвонил телефон. Это была Катья Рёнгрен. Она подтвердила, что подавала заявление в полицию, но история так ничем и не закончилась. Катья не имела ни малейшего представления, кто мог совершить кражу, даже не догадывалась. Зато она рассказала, что Мартина тоже обнаружила пропажу и тоже собиралась заявить о ней. Но Катья не знала, успела ли она это сделать. У девушки сложилось впечатление, что Мартина кого-то подозревала, хотя признать это отказывалась.

После беседы с Катьей Юхан погрузился в размышления. Значит, Мартина собиралась обратиться в полицию, но так и не сделала этого. Возможно, она бы успела, если б её не убили? Неужели мотивом преступления стали эти кражи? Кто-то почувствовал, что его деятельности угрожают девушки-археологи, случайно напавшие на его след, и решил обезопасить себя любой ценой. Но в таком случае Катье тоже должна была грозить опасность. Более того, её должны были убить первой, раз она уже подала заявление в полицию. И при чём здесь Стаффан Мельфен? Может, он был замешан в воровстве? Юхан чувствовал: если разобраться в истории с пропажей находок, это приведёт его к ответу, кто убийца. Должно быть, всё взаимосвязано: кражи из Фурнсалена, из хранилища и с места раскопок. А теперь ещё оказывается, подобными вещами торгуют в Интернете, — очевидно, что такая деятельность незаконна. Каким образом к американцам попали археологические находки с Готланда? Не иначе, через руки воров!

Компьютер запищал — в электронный почтовый ящик Юхана пришло письмо. Оно было из США.

Репортёр придвинулся к экрану.

Вернувшись в управление, Кнутас тут же позвонил в Стокгольм Агнете Ларсвик. Ему повезло, она как раз вернулась с одной встречи и собиралась на следующую.

— Способ убийства может каким-то образом быть связан с религией? — спросил комиссар.

— Что именно вы имеете в виду?

— Мартина Флохтен и Стаффан Мельгрен оба увлекались эпохой викингов. Когда их убили, они как раз занимались раскопками древнего порта викингов. В их времена ведь верили в асов, ну, вы знаете, Тор, Один и другие. А викинги совершали жертвоприношения, мы все слышали об этих обрядах. Вы как раз говорили, что способ убийства носит ритуальный характер. Может, он связан с верой в асов, а точнее, с традицией приношения жертв богам?

— Не знаю, — протянула Агнета с сомнением. — Я не сильно осведомлена в таких вопросах, но версия вполне вероятная. Можете повисеть немного на телефоне?

— Конечно.

Кнутас услышал, как она положила трубку и стала листать какие-то бумаги. Через пару минут она снова взяла трубку:

— Вы ещё тут? Я знаю одного историка религии, он работает в Стокгольмском университете и занимается древнескандинавской религией и мифологией. Его зовут Мальте Муберг, он наверняка вам поможет.

Агнета продиктовала номер, и не прошло и минуты, как комиссар уже разговаривал с Мубергом. Кнутас представился и рассказал вкратце о том, как погибли жертвы.

Мальте Муберг отвечал размеренно, голос у него был сухой, с хрипотцой:

— Существует понятие «тройная смерть», когда жертву лишают жизни тремя способами. Считается, что эта традиция коренится в религии кельтских и древне-германских племён и что она бытовала в период с трёхсотого года до нашей эры по трёхсотый год нашей эры. Поскольку жертву убивали через повешение, удар ножом и утопление, принято говорить, что каждый из способов умерщвления был посвящён одному из богов.

Внезапно всё встало на свои места. Так просто. От волнения Кнутас едва мог усидеть на стуле.

— Как это связано с древнескандинавской религией? — спросил он с нетерпением.

— Жертвоприношение было ключевым понятием в религии дохристианской Скандинавии. В то время царила вера в асов. Рассказ о Сотворении мира начинался историей о великане Имире, убитом для того, чтобы из его тела создать мир. Бог Один пожертвовал глазом, дабы испить из источника мудрости. Позже он снова принёс себя в жертву, чтобы постичь магию рун. Чаще всего в жертву богам приносили пищу и напитки, иногда животных и в совсем редких случаях — людей. Описанный вами способ убийства использовался и в те времена. «Тройная смерть» посвящалась Одину, Тору и Фрейру — самым могущественным богам древнескандинавского культа, который преобладал в эпоху викингов. Тогда богов делили на три группы: на асов, ванов и альвов. Тор и Один относились к асам, которых традиционно ассоциировали с войной и властью, а Фрейр был из рода ванов и символизировал плодородие. Не знаю, насколько вы разбираетесь в древнескандинавской мифологии…

— Проходил в школе, как и все, но это было сто лет назад. Освежите мою память.

— Один — верховный бог, отец и предводитель асов, правитель над людьми. Он старейший и мудрейший из богов, живёт в небесном чертоге Валгалла. Он бог войны и одновременно покровитель скальдов, именно он создал руны. Тор — сын Одина, тоже бог войны, но больше известен как бог грома и молнии. Тор владеет молотом Мьёльнир, который вызывает гром. Вы наверняка всё это и сами помните. И наконец, Фрейр — самый главный среди богов плодородия. Он давал людям хороший урожай, покровительствовал миру, приносил семейное счастье и благополучие.

— Тот факт, что преступник, по всей видимости, собрал кровь жертв, имеет какое-то отношение к мифологии?

Безусловно. Кровь играла важную роль в процессе жертвоприношения. Когда убивали животных — свиней, лошадей, быков, — их кровь собирали в сосуды. Для религии тех лет было характерно рисовать изображения богов жертвенной кровью.

— Всё сходится, — выдохнул комиссар. — Способ убийства, собранная кровь, абсолютно всё!

Оставалось спросить лишь об одном. Сведения о лошадиных головах ещё не успели стать достоянием общественности, поэтому комиссар рассказал Мальте Мубергу о шестах, найденных во дворе у Мельгрена и Амбьорнсона.

Историк умолк. Кнутасу даже показалось, что их разъединили, но вот Муберг снова заговорил, причём тон его заметно изменился:

— Это называется «нитсшест». Голову лошади насаживают на деревянный кол и устанавливают рядом с домом человека, против которого направлена угроза. Это магический ритуал, имеющий необыкновенную силу, своего рода проклятие. Если кто-то получает нитсшест, значит, ему серьёзно угрожают.

— Руководитель раскопок Стаффан Мельгрен был убит спустя пару дней после того, как в его дворе водрузили нитсшест.

— А что со вторым, получившим то же послание?

— Мы пока не можем установить, где он находится, — ответил Кнутас.

— Правда? На вашем месте я бы постарался разыскать его как можно скорее. А в остальном советую выяснить, кто из лиц, близких к жертвам, интересуется верой в асов.

Повесив трубку, Кнутас тут же позвонил Сюзанне Мельгрен, чтобы узнать, не исповедовал ли её муж веру в асов. Сюзанна утверждала, что нет. Нередко он пропадал вечерами или по выходным, не объяснив своего отсутствия, но она всегда думала, что он проводит время с другими женщинами.

Такой же ответ комиссар получил от подруги Гуннара Амбьорнсона. По её словам, он был атеистом.

Кнутас созвал следственную группу на совещание и рассказал о беседе с историком религии из Стокгольма.

— С самого начала было ясно, что всё дело именно в этом, — отреагировал Кильгорд. — Хотя кто верит в асов в наши дни? Религия довольно своеобразная.

— Не менее странная, чем вера в Христа, или Мухаммеда, или кого-то ещё, — возразила Карин. — Мне нравится эта языческая религия, особенно то, что у них много богов и божества женского пола имеют такое же значение, как божества мужского пола.

— Давайте не будем тратить время на обсуждение религиозных взглядов друг друга, а сконцентрируемся на новой версии, которая, хочется надеяться, приведёт нас к разгадке, — нетерпеливо прервал рассуждения коллеги Кнутас. — Преступник, по всей видимости, находится на острове, и я сильно удивлюсь, если окажется, что у него нет сообщников. Они должны действовать как минимум вдвоём.

— Поскольку мы предположили, что преступник имел отношение к умерщвлению животных, мы проверили всех работников скотобоен на Готланде, но ничего интересного не обнаружили, — сообщила Карин. — То же самое с ветеринарами.

Кнутас казался удручённым:

— Но теперь мы знаем, во всяком случае, что способ убийства имеет отношение к «тройной смерти» — древнескандинавскому обычаю. Кто мог воспользоваться этим обрядом?

— Тот, кто интересуется верой в асов и древнескандинавской мифологией, член общины последователей этой веры, — предположил Кильгорд.

— У нас на Готланде есть такие? Кто-нибудь знает? — обратился ко всем Кнутас.

В ответ все покачали головой.

— Те, кто занимается средневековыми реконструкциями, наверное, не имеют к этому отношения? — спросила Карин. — Они сейчас вовсю готовятся к Средневековой неделе[4], которая начнётся со следующего понедельника. Но они вряд ли исповедуют веру в асов.

— После язычников-викингов в начале двенадцатого века произошла христианизация Скандинавии, — ответил Кнутас. — Но очевидно, что здесь может быть определённая связь. Нам следует начать с поиска организаций, которые причисляют себя к последователям веры в асов, а потом уже поищем среди тех, кто занят подготовкой Средневековой недели. У них тоже, наверное, есть своё объединение?

— Я займусь этим, — вызвалась Карин.

— С удовольствием помогу тебе, — добавил Кильгорд. — История выходит занятная…

— Отлично, возьмите в помощь других коллег. Теперь это наша основная версия, поэтому следует сконцентрироваться на ней. Всё началось в июне с обезглавленной лошади в Петесвикене, поэтому вернёмся к тому событию и начнём всё сначала. Проверим каждого, кто так или иначе упоминался в ходе расследования, выясним, не связан ли кто с верой в асов или с древнескандинавской мифологией.