Ненавидь меня

Глава 6 Домашние животные

Эффи

За последнюю неделю я стала прославленной нянькой для банды женщин-преступниц, меня шантажировали и выдавали замуж. Не говоря уже о том, что мой враг трахал меня пальцами до небес — и не совсем нехотя.

Сказать, что эта неделя была насыщенной событиями, значит преуменьшить.

Кажется, что я могу контролировать только одну вещь. Поэтому я ищу электронную почту Хадсона на сайте инвестиционной компании, где он является партнером, потому что зачем мне знать номер телефона моего предполагаемого жениха? Это было бы слишком разумно. На сайте нигде нет электронной почты, и в итоге мне приходится посылать ему сообщение на LinkedIn. Чертовски нелепо.

Хадсон отвечает почти сразу, принимая мое приглашение пообедать сегодня. Нам нужно найти общий язык, в идеале — неангажированный. По крайней мере, не сейчас, и уж точно не тогда, когда Финн все еще держит эти фотографии у меня над головой.

Я знаю, что большинство людей были бы потрясены, если бы им сказали, на ком и когда жениться, но я выросла, зная, что это мое будущее. Для меня это никогда не было большой проблемой, потому что я никогда не мечтала ни о чем другом. И если честно, Хадсон выглядит гораздо лучше, чем большинство мужчин, которых я знала и которые были в претендентах. Он был вежлив, прилично весел, и мне не было противно находиться рядом с ним. Он сын губернатора Кэмпбелла, так что я уверена, что он не святой, но и не конченый человек.

Когда мы поженимся и союз будет надежным, у нас, возможно, даже появится шанс на нормальную жизнь. Если я вообще знаю, что такое нормальная жизнь.

Выбирая одежду для нашего обеденного свидания, я чувствую, что должна с лихвой компенсировать свое рандеву в туалете на гала-концерте. Мне удалось пробраться обратно на вечеринку, не вызвав особых подозрений, но я хочу стереть любой намек на то, что он может подумать, что я не гожусь в жены.

Поэтому я надела белую рубашку без излишеств и с минимальным декольте, в паре с красной юбкой А-линии с маленькими белыми цветочками, и предстала перед ним в образе невинности. Ладно, может, и не невинности. Но начало положено.

Я жду Убер возле жилого дома, когда мне приходит сообщение.

Симпатичная юбка. Представь, как легко я могу просунуть под нее руку.

Чертов Финн. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь заметить его, но его нет на улице, а солнце слишком яркое, чтобы заглянуть в его окно. Но я знаю, что он наблюдает за мной, поэтому не отчаиваюсь. Уверена, ему бы понравилось наблюдать за моей растерянностью. Вместо этого я печатаю ответ.

Эффи: Именно поэтому я ее и надела…

Финн: Хочешь поиграть, грязная девчонка?

Не могу дождаться, когда увижу, какие грязные вещи сделает со мной мой жених за обедом, когда узнает, что на мне нет трусиков.

Финн: Посчитай, сколько раз он заставит тебя кончить. Так я смогу удвоить его.

Эффи: Пока, Финн. Мне нужно идти на прием.

Финн: Хадсон.

Эффи: О, так ты знаешь его имя.

Финн: Я просто хотел тебе напомнить.

Приезжает мой водитель, и я перебираюсь на заднее сиденье, гадая, о чем, черт возьми, говорит Финн. Но тут я получаю еще одно сообщение и чуть не выбрасываю свой телефон в чертово окно.

Финн: Раз уж ты так привыкла кричать мое.

Я набираю строчку из нескольких ругательств и красочного описания того, куда он может ее засунуть. Но потом удаляю его и решаю, что отсутствие ответа — лучший ответ.

Оставляю ублюдка на месте.

Bella's Bistro так же мил и очарователен, как и звучит. Французско-американский ресторан, известный своим длинным меню из блинов и декадентским воскресным бранчем. Декор — сочетание цветов и антикварных вещей.

Хозяйка проводит меня во внутренний дворик, где ждет Хадсон. Я подошла к его столику. Солнце высвечивает медь в его волосах, пиджак от костюма откинут на спинку стоящего рядом стула. Он стоит ко мне спиной, и, приближаясь, я пытаюсь представить, что это моя жизнь, моя повседневная реальность. Я встречаюсь с мужем за обедом в нашем любимом ресторане в перерывах между встречами, потому что, как бы ни был занят его день, он всегда находит время для нас. Жасмин, обвивающий ограду внутреннего дворика, придает воздуху романтический запах, а ароматы из кухни создают ощущение домашнего уюта.

Но когда я приближаюсь, он замечает меня, и что-то в фантазиях о домашнем блаженстве исчезает. Он улыбается, встает и отодвигает стул напротив себя. Я сажусь с тошнотворным чувством в животе: может быть, у него слишком белые зубы или слишком аккуратная прическа. Как будто все это мираж или позолоченный фасад. Как будто он недостаточно темный, чтобы быть осязаемым, чтобы быть настоящим.

"Я был так рад получить твое письмо". Он садится, устроившись в моем кресле, и его ямочка выпирает, когда он обожающе улыбается мне. Я должна чувствовать себя красивой, когда он смотрит на меня, но вместо этого я чувствую себя просто… разыгранной. Я просто пешка в этой игре.

Что напоминает мне о том, зачем я здесь. "Я хотела поговорить о гала-концерте и о том, что было сказано".

Он откидывается в кресле, садясь чуть выше: "И что именно было сказано?" И вот оно. В его глазах — легкий блеск сутяжничества, в голосе — намек на коварство. Это настолько тонко, что было бы почти незаметно, если бы я не выросла в окружении таких людей, как он, и не развила свое шестое чувство на подобные вещи.

" Ты прекрасно знаешь, что ты сказал. И я просто хочу уточнить, что я не окажусь под прицелом какого-либо поединка по размахиванию членами". Он поднимает брови, и я продолжаю: "Я буду играть послушную дочь, мы поженимся, и тогда я буду играть послушную жену. Но до тех пор ты не будешь бросаться такими словами, как невеста, пока мы еще не решили. Я ясно выражаюсь?

Я разворачиваю салфетку и кладу ее на колени, чтобы дрожащим рукам было чем заняться, пока я перевожу дыхание. Я не умею разговаривать с людьми, особенно с мужчинами, которым предстоит держать в руках мою жизнь. Но в последнее время, когда я встречаюсь с Финном лицом к лицу, мне хочется дать отпор всем и вся.

А может быть, я вымещаю стресс от того, что меня шантажируют, на Хадсоне…

"Да, мэм". Он усмехается и наклоняется вперед, подтягивая рукава рубашки. "Если только я дам понять, что меня не будут выставлять дураком. Если между тобой и этой дрянью Фокс что-то происходит, держи это при себе. Мне не нужен ни скандал, ни… — он со злой усмешкой оглядел меня с ног до головы, — ни свободная пизда.

Сиди. Улыбайся. Кивни. Садись. Улыбнись. Кивок — нет, к черту.

Я вскакиваю со стула, бросаю салфетку и прыгаю вперед, шлепая руками по столу. "Я нужна тебе больше, чем ты мне. Помни об этом, когда в следующий раз вздумаешь говорить со мной в таком тоне".

Я выбегаю из зала тем же путем, что и вошла, сердце колотится в груди, а щеки так и хотят улыбнуться в знак победы. Находясь под кайфом, я достаю телефон и отправляю смс на тот номер, которого мне следует избегать:

Встретимся в "Персиках".

Затем я иду через квартал в ювелирный магазин и покупаю себе самое дорогое обручальное кольцо в этом месте.

В стриптиз-клубе пахнет "Клороксом" и слишком фруктовым спреем для тела. Я осматриваю пол. На сцене только один танцор, а народу — минимум. Одинокие мужчины в кепках дальнобойщиков и группы из двух-трех человек в деловой одежде. В конце концов, в будний день еще только полдень.

Я вдыхаю воздух, а мои глаза прыгают по краям потолка, ища камеры. Это была глупая идея — прийти сюда, как ни в какое другое место. Но я была под таким кайфом от того, что сказала Хадсону проявить уважение, что не думала. Я хотела противостоять Финну, и я знала, что Персик рядом, и не потребуется много усилий, чтобы убедить его прийти сюда, если он еще не пришел.

И если мне это удастся, я попрошу его удалить все записи, сделанные сегодня в клубе.

Я пишу ему сообщение, что я здесь, затем встаю и кручу свое новое кольцо. Движение достаточно тонкое, чтобы он подумал, что это подсознательное, но достаточно очевидное, чтобы он уловил его, где бы он ни затаился. Углы и края клуба темные, наверняка для уединения посетителей. Большая часть фиолетового света направлена на сцену. У меня мурашки по коже, я знаю, что он наблюдает за мной. Я уверена в этом.

Я чувствую его присутствие так же точно, как и волосы на руках, и мне неприятно, что это не только страх. Есть и волнение. Оно пульсирует, когда на мой телефон приходит новое уведомление. Он ответил на мое сообщение.

Финн: Я знаю.

Почему ты все время такой жуткий?

Выходи.

Я кручу бедрами и перестаю смотреть на пол. Вместо этого я смотрю прямо перед собой с выражением лица, которое, надеюсь, имитируют учителя, прежде чем сказать, что я жду. Если он хочет вести себя как ребенок, я буду вести себя с ним как ребенок.

Финн: Как прошел обед? Он прошел ужасно быстро. Я знал, что ему не удастся тебя снять, хотя мне не терпелось заставить тебя считать за меня1.

Вот и все. Я разворачиваюсь на каблуках и бросаюсь к двери. Для него это все игра, способ намочить свой член. Но это моя гребаная жизнь, которую он портит. И я не преувеличиваю. Если эти фотографии выплывут наружу, я не удивлюсь, что окажусь мертвой в канаве.

Что делает приезд сюда еще более глупым. Но теперь я здесь, и я получу то, за чем, черт возьми, пришла. Я разворачиваюсь и направляюсь к столику бизнесмена средних лет. Я беру высокий стакан и опрокидываю в себя все, что в нем есть, молясь о чем-то крепком. Я опускаю пустой стакан и, не обращая внимания на их слова, иду к сцене.

На первой ступеньке я замешкалась, посмотрела вниз и увидела, что моя вишнево-красная юбка задевает колено. Я надела эту чертову юбку, чтобы укрепить свой имидж невинной, послушной дочери, и я сомневаюсь, что выход на сцену стриптиз-клуба, принадлежащего Фоксу, поможет мне в этом.

Но, опять же, я полагаю, что некоторые вещи стоят того, чтобы влезть под шкуру Фокса.

Думаю, у нас с отцом есть общие черты.

Я поднимаюсь по ступенькам и смотрю на столб, как на соперника, сердце бьется удивительно ровно. Я делаю шаг вперед, и мои пальцы падают на пуговицы блузки.

Один шаг. Одна пуговица. Еще шаг. Еще одна пуговица.

Сцена сотрясается от гулких шагов, когда Финн выходит из своего ползучего пространства и прыгает на сцену.

"О, вот и ты. Пришел насладиться шоу?" дразню я, поспешно сокращая расстояние до шеста. Я успеваю только повернуться, как он бросает мне через плечо.

"Не будет никакого гребаного шоу". У меня сводит живот, и я уверена, что это от его рыка, а не от перемены высоты.

Я бью кулаками по его спине и пытаюсь оттолкнуться ногами, но его рука лежит на моих бедрах, как стальной прут. "Финн, чертов пещерный человек, опусти меня!"

Он уносит меня со сцены по полу, врезается в дверь кабинета и бесцеремонно бросает на стул. Я откидываю волосы с лица, задыхаясь от ярости. "Ты не можешь…"

"Что я говорил о том, что ты будешь указывать мне, что я могу делать, а что нет?" Он скользит между креслом и столом и прислоняется к нему спиной. Я пытаюсь встать, но он придвигает мое кресло ближе, так что если бы я встала, то оказалась бы лицом к лицу с этим засранцем.

"Я уверена, что этот разговор закончился тем, что я дала тебе пощечину".

"Нет, принцесса. Он закончился тем, что я прикоснулся губами к этой киске, а мое имя — к твоему". Он самодовольно хихикает, и я замираю, когда он нежно обводит большими пальцами мое внешнее колено. "Так в чем же дело? Ты хотела встретиться, чтобы настоящий мужчина мог подрочить тебе?"

То преимущество, которое, как мне казалось, у меня было, ускользает, чем больше я позволяю ему играть со мной. А он так хорош в этом. "Это не…"

Я прерываю фразу, когда он быстро проводит ладонью по моему бедру, задевая резинку трусиков. "Я думал, ты их не носишь?" Черт.

"Я хочу, чтобы ты удалил фотографии". Он только поднимает бровь на мою просьбу, как будто я сказала что-то немыслимое, поэтому я добавляю: "Я буду держать тебя в курсе нашей операции, но сначала мне нужны гарантии, что эти фотографии будут уничтожены".

Он проводит языком по зубам, на его губах появляется ехидная ухмылка. "Шантаж так не работает, принцесса. У меня в руках рычаги давления, я выдвигаю требования. И если ты будешь вести себя хорошо…" Я подпрыгиваю от его слов, его рука все еще лежит у меня под юбкой. "Тогда эти фотографии никогда не увидят свет".

Я тяжело сглатываю. "Ты действительно сделаешь это? Со мной?"

"Это и многое другое". В его тоне нет ни намека на раскаяние. Только холодная, расчетливая честность. И это чертовски больно.

Но, как любой хороший солдат, я знаю, что нужно поднять свой щит, когда я иду в бой. "Так с чего ты хочешь начать?" спрашиваю я, и в его глазах мелькает что-то нежное, почти грустное, но оно так быстро исчезает, что я думаю, не привиделось ли мне все это.

"Начнем с того, что это за штука у тебя на руке".

Я опускаю взгляд на бриллиант, сверкающий на моей руке, и шевелю пальцами, прежде чем снова посмотреть на него. "Мое обручальное кольцо. Я получила его обратно от ювелира".

"Ты, блядь, не помолвлена".

"Тогда как ты это объяснишь, а? Ты думаешь, я купила его для себя, чтобы убедить тебя, что я помолвлена? Пожалуйста, ты не стоишь и близко столько".

Он смеется, и это застает меня врасплох. "Да, думаю, именно так и было". Его темные глаза сверкают, и я уверена, что он видит румянец на моих щеках. Черт побери.

Он легонько обхватывает мою руку и поднимает ее, чтобы поцеловать кольцо. Я замираю, когда он смотрит на меня и говорит глубоким, жадным голосом: "В любом случае, это красивое кольцо. У тебя — я имею в виду его — прекрасный вкус. Ты не знаешь, где оно будет хорошо смотреться?"

Я хмуро спрашиваю: "Где?"

Он проводит рукой по выпуклости своих брюк. "Вокруг моего члена".

Я пытаюсь отдернуть руку. "Трахайся по-настоящему, Финн". Я усмехаюсь, но он продолжает крепко сжимать ее в своей паховой области, даже доходит до того, что упирается тазом в мою ладонь. В то же время я не могу удержаться от того, чтобы не сжать свои бедра вместе с выражением отвращения на лице.

"Давай, принцесса: бери, что хочешь". Он щелкает подбородком, холодно сканируя мои разгоряченные щеки, мою грудь.

Мои губы кривятся в гримасе. "Ты просто бредишь".

"Ты хочешь удалить эти фотографии, верно?"

Мои глаза сужаются, и я перестаю пытаться отдернуть руку. "Все до единой, которые ты мне прислал".

"Хорошо…"

"И аудиоклип", — поспешно добавляю я.

"Готово". Он холодно смеется и опирается на руки, а я, проглотив свою гордость, наклоняюсь вперед.

Даже когда я дотягиваюсь до его молнии и тяну ее вниз, я понимаю, что эта сделка слишком хороша, чтобы быть правдой. Но также верно и то, что у меня нет выбора. И, черт возьми, в восьмом классе я дала Майки Карлорино поработать рукой, чтобы он не рассказал моим родителям, что видел, как я тайком выходила из окна его соседнего дома на школьные вечеринки. Если тринадцатилетняя Эффи могла это сделать, то двадцативосьмилетняя Эффи точно сможет — и ставки сейчас гораздо выше.

Я не отвлекаюсь от выполнения поставленной задачи, зная, что если я подниму взгляд, то, что бы я ни увидела в глазах Финна, мне станет еще труднее… или еще жарче. И последнее гораздо хуже. Мои пальцы проникают под пояс его трусов, его пресс напрягается, когда я касаюсь его кожи.

Мое дыхание сбивается, когда я освобождаю его член и понимаю… Я втягиваю нижнюю губу между зубами и чувствую, как горло деревенеет, когда мои глаза встречаются с серебряной штангой, пронзающей его головку. Я бросаю на него режущий взгляд, чувствуя, а не видя, его ухмылку. Он проводит языком по щеке, как будто точно знает, как трепещет моя киска, гадая, как будет ощущаться украшение на моем клиторе.

"Что бы ты себе ни представляла, я гарантирую, что ощущения будут в десять раз лучше".

"Отвратительно". Я закатываю глаза, но внутренне сжимаюсь.

Я неуверенно обхватываю его член, головка которого уже блестит от спермы, и делаю несколько пробных движений. Я обращаю внимание на изгиб его бедер, как будто он сдерживает желание податься вперед.

"Ну же, Эф, я знаю, что ты можешь лучше. Я могу брать так же хорошо, как и отдавать". Его смех глубокий и хриплый.

Я хмурюсь и встречаю его взгляд. Я уверена, что мои глаза полны злобы, так как я собираю слюну во рту и позволяю ей стекать с моих губ. Моя слюна медленно стекает на его красный кончик. Это гротескно и возмутительно, и в тот момент, когда он стонет, когда она попадает на его член, мне становится чертовски жарко.

Я напоминаю себе, что это не жарко. Это, блядь, подкуп, принуждение. И я должна его ненавидеть. Я его ненавижу.

Я направляю свою путаную смесь похоти и ярости и размазываю слюну по его стволу, вращая кулак вверх-вниз. Я провожу большим пальцем по его вытекающей головке, пронзая ее с каждым ударом, отчего из его груди раздается глубокий гул. "Блядь, вот оно".

Хриплый звук распаляет мои внутренности, и я крепче сжимаю его, сильнее натягивая на себя его член, желая, чтобы это закончилось. Он выдыхает воздух из раздувающихся ноздрей и откидывает голову назад, его темные волосы падают на лоб. Я заставляю себя отвести взгляд, чтобы не проследить за напряженными мышцами его шеи, когда он сдерживает стон.

"Боже, Эффи. Это так чертовски хорошо". От того, как он наслаждается этим, меня тошнит. От его похвалы я только вздрагиваю, потому что это не хорошо. Это чертова ненависть. Но он слишком поглощен собой, чтобы замечать это.

Я замечаю, что его бедра покачиваются, чем больше я обращаю внимание на его пирсинг, поэтому я концентрируюсь на этом, добавляя больше слюны, чтобы мои движения были скользящими. Я хочу, чтобы все закончилось как можно скорее. В ответ он сжимает челюсти, и я отворачиваю голову в сторону, когда он пытается дотянуться и погладить меня по волосам. "Не трогай меня, мать твою".

Его смех прерывает стук в дверь, и я замираю. От неожиданности он проводит своей большой рукой по моим волосам и хватает меня за затылок, заставляя поднять на него глаза. "Ты не закончила".

"Финн…"

"Держи эту руку там, где она должна быть. Неважно, чье кольцо на ней". Через плечо он зовет того, кто пришел, войти. Когда ручка поворачивается, он смотрит на меня с каменным лицом. "Я больше не буду просить по-хорошему".

В вошедшей белой женщине я узнаю танцовщицу со сцены. Ее неоново-зеленое бикини с блестками некомфортно ярко светится под флуоресцентными лампами. Она замечает меня и замирает на своих высоких каблуках. "Ой, извините, я думала, вы сказали зайти".

"Да. В чем дело, Мира?"

"Я могу вернуться". Она делает шаг назад, но в ее голосе слышен намек на интерес.

"Черт возьми, в чем дело? Ты пришла сюда не просто так. Теперь скажи мне", — огрызается Финн.

"Я только что закончила свой сет, вот мои деньги для сейфа". Она пересекает комнату и кладет пакет с деньгами на стол. Я замечаю, как ее глаза переходят на его промежность, и она облизывает губы. Черт возьми.

"Мирабель, это Эффи".

"Привет, Эффи", — ласково говорит она, и я опускаю глаза в ответ. Это последнее, что мне нужно. Это чертовски плохо. Кто-то видит, как я трахаюсь с Финном в его кабинете. Я сжимаю зубы и пытаюсь успокоить свое колотящееся сердце. По одному дьяволу за раз.

Кстати говоря, еще один дьявол открывает свой гребаный рот. "Она собирается выйти замуж за сына губернатора. Видишь это кольцо? Оно якобы от него. Но разве не мило оно смотрится, намотанное на мой член?"

Она подходит ближе и смотрит вниз, покусывая нижнюю губу. "Определенно да", — говорит она, задыхаясь.

Финн сжимает челюсти, его пресс напрягается, и он подергивается с каждым ударом. "Так. Охуенно. Хорошо." рычит он, кончая от моей руки. Мира задыхается, явно возбужденная. Он откидывается назад к столу, когда горячая жидкость стекает по моему кулаку.

Я отдергиваю руку, испытывая отвращение к нему, к ней и, прежде всего, к себе. Я собираюсь вытереть руку, но рука Финна хватает меня за запястье и держит его перед моим лицом.

"Оближи его. Почисти это красивое кольцо, принцесса. Пусть оно сверкает", — шепчет он, и мой позвоночник напрягается, а губы сжимаются в плотную линию.

"Черт. Нет." прорычала я в ответ.

"Если ты не сделаешь то, что я прошу, я не буду делать то, что ты просишь". Он подносит мою руку ближе ко рту, и я откидываю голову назад. Мой взгляд метался между Финном и Мирой, которая выглядит так, будто у нее чуть ли не слюна течет. Очевидно, что она что-то чувствует к нему, по тому, как расширяются ее зрачки, и она с голодом смотрит на его перламутровую сперму, покрывающую мою руку.

Она может получить ее, сколько угодно… но это не объясняет, почему я испытываю злобное удовлетворение, слизывая ее со своих пальцев, глядя ей в глаза. Ее губы разошлись, когда я втянула в рот безымянный палец.

Наша странная ревнивая разборка закончилась, когда Финн взял меня за подбородок и приподнял его двумя пальцами. "Из нее получится такой милый питомец". Я поджимаю губы, и он протягивает руку, чтобы я выплюнула очищенное кольцо ему на ладонь. Он одобрительно поднимает его, позволяя свету поймать тонкие грани. "Вот моя хорошая девочка".

Мира наклоняется над столом и шепчет ему на ухо: "На коленях она будет выглядеть еще красивее".

Надеюсь, он не увидит необъяснимой ревности в моих глазах. Надеюсь, он не увидит, как я возбуждаюсь от того, что за мной наблюдают, даже когда — или особенно когда — ставки так высоки. Я отвожу взгляд, пока он меня не выдал, и обращаюсь к Мире: "Забавно. Думаю, на нем это смотрелось бы гораздо лучше".

Я облизываю нижнюю губу и раздвигаю бедра, сердце колотится в груди. Я задерживаю дыхание от шока и предвкушения, когда Финн ухмыляется и опускается на колени. Удовольствие пробегает по позвоночнику при виде его на полу между моих ног.

Я позволяю своей юбке подняться до бедер, перекидывая ногу через каждый подлокотник. "Давай, дорогой".

Глаза Финна темнеют, словно погружаясь на дно глубокого ледяного озера. Без слов я понимаю, что именно он хочет сказать мне, когда он скользит своими шершавыми ладонями по моим внутренним бедрам. Осторожно, принцесса.

Я знаю, что играю с огнем, разговаривая с ним таким образом, особенно в присутствии его подчиненного. Но я ничего не могу поделать. Я ничего не могу поделать с дьяволом на моем плече, который становится все громче и громче каждый раз, когда я нахожусь рядом с ним. И он это знает.

Я не удивлюсь, если он подталкивает меня не ради собственной выгоды, а просто чтобы насолить мне, чтобы я еще больше злилась на себя по утрам. Сейчас он подыгрывает мне по той же причине, по которой использовал удовольствие, чтобы выбить из меня информацию. Это психологическая война. Ему не нужно ломать меня самому, потому что он знает, что я все сделаю сама.

Это осознание приводит меня в ярость. Даже если сейчас все закончится, он снова выиграл. Он поставил меня под удар. Опять.

Что ж, если он выиграл, то и я могу получить оргазм от проигрыша.

Мира, шатаясь, отступает на пятки, пытаясь извиниться. Я не знаю, что заставляет меня делать это, но я нахожу в себе силы приказать ей остаться.

Моя кожа пылает и от ее взгляда, и от его прикосновений. Он медленно проводит руками по моим бедрам, а затем заставляет меня вскрикнуть, когда он резким движением разрывает мои трусики на две половинки.

"Эти я тоже оставлю себе". Он кладет их в карман со злобной ухмылкой. "Посмотри на эту мокрую пизду". От его низкого голоса у меня по рукам пробегают мурашки, которые переходят в дрожь всего тела, когда он проводит своим широким языком по моей щели.

"Так чертовски сладко, принцесса", — стонет он, обхватывая руками мою задницу и притягивая меня к краю сиденья. Я испытываю небольшое удовольствие, когда вижу, как губы Миры дергаются от его любимого имени.

Я путаюсь пальцами в его волосах, пока он работает со мной своим грешным языком. Он посасывает мой клитор и делает тяжелые, уверенные движения. С моих губ срывается стон, и он удваивает свои движения. Его пальцы впиваются в мою кожу, вырисовывая идеальные круги вокруг моего клитора. В следующий раз, когда он оказывает прямое давление на мой клитор, он вводит в меня два толстых пальца, и я извиваюсь на его ладони.

Он слишком хорош в этом.

От удовольствия у меня подгибаются пальцы, а по ногам и позвоночнику разливается тепло. Я впиваюсь шпильками в его спину, и по мере того, как его толчки становятся все более пылкими, я не единственная, кто получает удовольствие от небольшой боли.

"Фух…" Я прикусила язык, когда моя киска запульсировала, а оргазм перерос в восхитительное напряжение. Я поднимаю глаза на Миру, когда мое дыхание учащается, подталкивая меня все ближе и ближе к краю. Я впиваюсь когтями в кожу головы Финна, дергаю его за волосы, когда меня неистово бросает в спираль блаженства.

"Фух-фух-фук", — кричу я, борясь с желанием закрыть глаза от нахлынувшего на меня удовольствия, чтобы не отрывать их от глаз Миры.

Она тяжело сглатывает, сжимая руки перед собой, ее щеки пылают ярким красным цветом. Но не от возбуждения, а от смущения, и я не могу отрицать, что мне это более чем приятно. Может быть, я более безжалостна, чем мне кажется.

Финн откидывается на пятки и облизывает губы в дьявольской улыбке. Я сохраняю холодный ответный взгляд, не желая, чтобы он знал, как он меня возбудил. Как он раскалил меня добела. Я перевожу такой же холодный взгляд обратно на Миру и говорю: "Можешь идти".

Когда она уходит, Финн вытирает рот моей юбкой, прежде чем подняться на ноги. Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. "Такая живая маленькая игрушка".

Он поворачивается и открывает ноутбук на столе. Я отодвигаю стул, чтобы наблюдать за ним через плечо, не обращая внимания на то, что мои ноги слегка подкашиваются. Пройдя несколько мер безопасности, он открывает папку, содержащую десятки мультимедийных файлов.

Я задыхаюсь, когда осознаю масштабы этого.

Каждую секунду. Каждый ракурс.

Он просматривает загруженные файлы и выделяет те, которые прислал мне, увеличивая каждое изображение, чтобы я могла видеть, что они одинаковые. Затем он удаляет их.

Он поворачивается ко мне: "Готово. Приятно было иметь с вами дело".

"А что с остальными?" Я не могу сдержать панику в своем голосе.

Он смеется: "Неужели ты думала, что я удалю все ради гребаного рукоблудия? Нет, принцесса. Мы договорились, что я удалю все, что тебе прислал".

"Это было до того, как я узнала, что у тебя есть гребаный музей дерьма!"

"Музей? Может, мне стоит сделать рамку?"

Я тыкаю его в грудь, мой голос напряжен от едва скрываемых эмоций. "Ты — гребаное чудовище, Фокс Финнеа".

Я понимаю, что это тот самый момент, к которому он стремился все это время. Это лучший способ плюнуть мне в лицо и выместить на мне свое унижение. Я знаю, что больше никак не смогу убедить его стереть информацию, поэтому я бросаюсь к двери.

Я распахиваю ее, но останавливаюсь в проеме. Я оглядываюсь на него и говорю совершенно искренне: "Если ты сольешь эти фотографии, я тебе этого никогда не прощу. Никогда".

Дверь захлопывается за мной.

Кровь кипит, рассудок висит на волоске.

Почему я позволяю ему так играть со мной? Как чертова мышь в засахаренной ловушке. Я — чертова Лучано, а из меня делают дуру.

Я пробираюсь между столиками клуба, морща нос от тошнотворно-сладкого запаха. Я вижу, как переливающееся зеленое бикини Миры исчезает в коридоре с надписью "только для персонала". Она — напоминание о том, в какой жопе я нахожусь.

Поэтому, когда я прохожу мимо столика с пустой пивной бутылкой, я поднимаю ее и иду за ней.

Коридор темный, но усыпан красными лампочками. В моих жилах пульсирует решимость и необходимость вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. Я хватаю бутылку за горлышко и ударяю ее о стену. Тяжелые басы музыки заглушают все звуки.

Я открываю единственную дверь в конце коридора и быстро понимаю, что это, видимо, гримерная танцовщиц. Вдоль зеркальной стены стоит длинный туалетный столик, освещенный большими круглыми лампами. Открывается косметичка, и половина ее содержимого высыпается на стол рядом с Мирой, которая сидит перед зеркалом.

Она отвлеклась на что-то в телефоне и не заметила, как я подошла к ней сзади, пока не взяла в кулак ее высокий хвост и не откинула голову назад. Ее глаза расширяются, когда встречаются с моими безумными глазами в отражении.

Ее рот открывается в крике, но она быстро закрывает его, когда я прижимаю острый край пивной бутылки к ее вытянутой шее.

"Ты знаешь, кто я?"

"Эф-Эффи Лючи-Лучиано". Ее дрожащий голос почти останавливает меня — почти.

"Именно так. И я уверена, что мне не нужно говорить тебе, что произойдет, если ты хоть одной душе скажешь хоть слово о том, что ты сегодня видела". Она кивает головой, насколько это возможно, чтобы стекло не терлось о ее кожу. "Верно?"

"Да, да. Конечно." Ее голос дрожит, и я сжимаю бутылку чуть сильнее, пока она не выплевывает: "Я никому не скажу. Никому, обещаю".

"Отлично." Я отпускаю ее голову и поворачиваюсь, чтобы уйти, уверенная в том, что заставила ее замолчать.

Я останавливаюсь перед выходом из раздевалки и, обернувшись, вижу, как она вытирает ватным тампоном небольшую струйку крови. "О, а я бы выбрала фиолетовые тени для век. Дополняющие цвета и все такое".

1. ALPHA — Layto |