Ненавидь меня

Глава 17 Шаттл-Дикс

Эффи

Это так странно.

Это действительно чертовски странно.

Кэш, Роан и Лохлан сидят на диване, погрузившись в подушки, откинувшись назад, и улыбаются мне. " Рада вас всех видеть…" говорю я с мрачной улыбкой. Я поворачиваю голову к Финну, сидящему рядом со мной. "Финн не сказал мне, что вы приедете".

"Я не знал", — шипит он, как будто все трое его братьев не слышат его с расстояния пяти метров.

Кэш скрещивает ноги и встает, суя мне в руки — осмелюсь сказать, пассивно-агрессивно — коробку с печеньем. "Немного свободного времени, возможность поближе познакомиться с новым членом нашей семьи". Его слова теплы, а тон очарователен, но глаза смотрят так, будто он может выпотрошить меня живьем, не проронив ни капли пота.

"Звучит прекрасно". Я не пытаюсь скрыть вынужденное дружелюбие и сарказм в своем голосе. Кэш Фокс знает, что делает. Это не добродушный визит домой, так почему я должна притворяться, что это так?

Кэш проверяет свои активы. Или его пассивы.

"Чувак, надень свои гребаные ботинки — твои ноги воняют задницей". Роан пихает Лохлана, который действительно снял ботинки, в плечо. Чувствуйте себя как дома, парни.

Я оглядываюсь на Кэша. "Извините, это все, что мы можем предложить. Может быть, мы сможем сбегать в магазин и купить что-нибудь". Я перевела взгляд на Финна, надеясь, что он понял намек.

"Не волнуйся, сестренка". Он произносит это слово как угрозу. "Девочки принесут барбекю".

"Чудесно. Не могу дождаться." Что это за девочки? Я представляю себе эквивалент семейного пикника — девушек с куревом.

Кэш уходит, а Финн отводит меня в сторону, положив свою большую руку мне на бедро. "Клянусь, я не знал, что они придут".

"Это прекрасно, но чего они ждут от нас? У нас есть стол и два стула". Агрессивное и требовательное отношение моей матери к приему гостей было вбито мне в детстве, и эта ситуация вот-вот вызовет у меня чертову крапивницу.

"Лохлан мучает Роана своими гнилыми ногами, я сомневаюсь, что они ожидают получить звезду Мишлен, Эф".

"Я имею в виду, я просто… Черт, как бы я хотела, чтобы меня хоть немного предупредили". Я прижимаю пятку ладони к глазам и пытаюсь думать. Я ошеломлена.

"Тебе не нужно ничего делать, просто расслабься". Финн пытается меня успокоить, и, конечно, может быть, он так и думает, но на самом деле он так не думает. Он говорит это сейчас, но через несколько часов он начнет отпускать свои комментарии по поводу того, как я опозорила его перед семьей.

"Ладно, я просто поставлю всем воды". Это самое меньшее, что я могу сделать. У нас ведь нет ни лимонада, ни холодного чая, ни чего-либо другого, хоть сколько-нибудь приличного. Да и хватит ли стаканов на всех?

Я улыбаюсь всем, проходя через комнату к мини-кухне. Открываю шкаф и вижу, что стаканов всего три. Черт. И тут я вспоминаю, что один есть в ванной.

"Извините", — говорю я, снова пересекая комнату, чувствуя себя дурой, ходящей туда-сюда. Я поднимаюсь по лестнице и иду прямо в ванную. Я поднимаю чашку на раковине, как будто это Святой Грааль, и — Господи Иисусе!

В дверях появляется Финн, перепугав меня до полусмерти. Я вскрикиваю и роняю стакан, разбивая его об пол. Напряжение от всего этого нарастает и давит мне на грудь.

Я не могу ничего сделать правильно.

Я все ломаю.

Я никогда не буду достаточно хороша.

"О Боже!" Горло жжет, и слезы грозят пролиться.

Я не могу сделать ничего правильно.

Я все разрушаю.

Я никогда не буду достаточно хороша.

"Эффи… Эффи". Финн тянет меня за руку, и я не могу на него смотреть. "Ты хочешь рассказать мне, что происходит?"

Я делаю прерывистый вдох. "У нас и так не было достаточно чашек, а теперь я разбила одну, и… черт возьми".

"Хорошо…?" Финн наклоняет голову, чтобы встретиться с моими глазами, его брови сведены вместе. "Мои братья могут пить из чертова унитаза, если меня это волнует".

Я игнорирую его абсурдный и бесполезный комментарий и приседаю на корточки, чтобы судорожно собрать разбитое стекло. "Вот дерьмо", — шиплю я, когда осколок режет мне кончик пальца.

Отлично, теперь придется убирать кровь. Моя голова падает на землю, а страх бьет как барабан по всему телу. Если я смогу сделать все правильно, идеально, может быть, мои ребра останутся целыми, а сердце не выпрыгнет через грудную клетку.

Финн наклоняется рядом со мной и берет мои руки в свои, обматывая полотенцем мой кровоточащий палец.

"Эф, эй…" Мои глаза прикованы к осколкам стекла, руки зудят и чувствуют себя неловко от того, что их держат неподвижно, а не собирают, как я должна, как я обязана. "Эффи, посмотри на меня. Эффи." Его голос похож на резкий удар хлыста, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. "Мы все уберем. Я попрошу кого-нибудь принести чашки. Ничего страшного, хорошо?"

"Я знаю!" Я огрызаюсь, но тут же жалею об этом, понимая, что он просто пытался помочь. "Я знаю, что здесь". Я постукиваю себя по виску. "Но мне кажется, что это очень важно".

"Помнишь, как ты вломилась в "Персик", как будто тебе принадлежит это чертово место…"

"При чем тут это?" Я уставилась на него.

"Все, что я имею в виду, это то, что ты…" Он сжимает и разжимает кулаки, словно хочет встряхнуть меня. "Ты сказала мне, что у меня маленький член, когда я приставил пистолет к твоей голове. Ты знаешь, сколько мужчин были в таком положении, обмочившись и плача о своей маме? Ты, блядь, самый храбрый человек из всех, кого я знаю, так почему ты бесишься из-за гребаной чашки?"

Он говорит разочарованно, но искренне, и я просто хочу, чтобы это имело смысл. Что я чувствую, как я закручиваюсь из-за чего-то, что, по общему признанию, глупо. "Это было выживание, Финнеас. Сделай или умри. Но это… это просто я, а просто меня никогда не бывает достаточно".

Он выглядит искренне обиженным моими словами и качает головой.

"Просто… Я хочу, чтобы все было идеально".

"А кто сказал, что все должно быть идеально?" Его вопрос ошеломил меня.

"Ну… я не знаю, все?"

"Кто все?" — спрашивает он, и я смотрю на него так, как будто у него три головы.

"Мои родители…"

"Их здесь нет". Он берет мое лицо в свои руки. "Ты и так идеальна. И все это?" Он широко раскидывает руки. Я открываю рот, чтобы ответить, но он прижимает палец к моим губам. "Это всего лишь вещи". Я пытаюсь впитать его слова и подавить толчки в груди, но все равно чувствую страх, как ураган.

"Ты мне не веришь". Это не вопрос, он делает заявление, наблюдение, и я киваю. Я не верю ему. "Ладно."

Он опускает руки и уходит, а мое сердце замирает, как свинец.

Я осторожно выглянула и увидела Финна, который доставал перочинный нож из-под простыни. "Финн…"

"Это всего лишь вещи, Эффи". Он режет ткань, а затем разрывает ее. Второй комплект простыней испорчен за столько же дней. Затем он берет лампу с прикроватной тумбочки. "Просто. Блядь. Вещи." Он швыряет ее в стену, и я задыхаюсь: абажур сорван, а стеклянная подставка разбита вдребезги.

"Мне продолжать?" — спрашивает он, и на мгновение меня парализует. При мысли о разбитом стекле становится трудно дышать. Он подходит к зеркалу с испытующим взглядом.

"Нет, Финн, я понимаю". Я встаю между ним и зеркалом, кладу руки ему на грудь.

" Правда?"

"Да, это просто вещи". Я повторяю его слова с неменьшей убежденностью, а затем добавляю: "И мне нравится это зеркало… Я хочу сохранить память о нас". Мне нравится, как загораются его глаза, когда я говорю "мы".

Он садится у изножья кровати и притягивает меня к себе, обнимая за бедра. "Я не он, Эффи. Я не твой отец. Ты не будешь наказана за то, что ты человек". От его слов у меня в горле завязывается комок. "Честность и преданность — вот все, что я хочу от тебя. А не какого-то дерьма типа "Степфордской жены", ясно?"

Я прикоснулась костяшкой пальца к уголку глаза. "Хорошо".

"А теперь скажи мне, принцесса, и будь честной". Он серьезно смотрит на меня, и я киваю. "Это испуганные слезы или другие, как тогда, когда я подарил тебе мольберт?"

Я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться над его драгоценностью. Улыбка, расплывающаяся по моему лицу, кажется теплой и правильной. "Это слезы подсолнуха".

Он вздыхает и наклоняется вперед, упираясь лбом в мой живот, как будто никогда в жизни не испытывал такого облегчения. "Спасибо, мать твою".

Людей становится все больше и больше. Ладно, всего четверо, но мне кажется, что их уже десять, хотя я смутно помню, кто они такие, по наблюдениям, которые мы вели за Les Arnaqueuses. Финн помогает мне установить складной стол, который он выкопал в большом доме — вместе с более чем достаточным количеством чашек.

Кэш помогает Лохлану установить на лужайке сетку для бадминтона, выкопав ее из "всяких стариковских вещей". Не могу представить, чтобы самые опасные гангстеры Восточного побережья играли в бадминтон. Я поверю в это, когда увижу.

Я набрасываю на стол оранжевую, фиолетовую и зеленую скатерть прямо из 80-х. Я придвигаюсь ближе к Финну и шепчу: "Так кто все эти люди?".

Он обхватывает меня за поясницу, и я отзеркаливаю его. Он притягивает меня к себе, и кажется, что мы мило беседуем вдвоем. "Двое мужчин, которые только что приехали, — это Роман и Альфи. Роман — это человек, который следит за тем, чтобы нас не убили, а тот паренек, который с ним, Альфи…" Его глаза сузились в раздумье. "Честно говоря, я понятия не имею, как ему удалось пробраться так далеко, но он чертовски предан".

"Хорошо, и я узнаю Харлоу. Она часто появлялась в новостях несколько месяцев назад".

"Да, она настоящая. Она, конечно, не уступает Кэшу в безумии и доказала, что заслуживает места рядом с ним". Я киваю, пытаясь представить себе такого же сумасшедшего, как Кэш, и думая, что с ним могут сравниться только его братья.

"А это Стелла". Финн жестом показывает мне через плечо, и я поворачиваюсь, чтобы поприветствовать женщину, которую я много раз видела на другой стороне улицы в "Дене".

"Привет, спасибо, что принесли еду". Я пожимаю ей руку, и она одобряюще улыбается.

"Устраиваешь ей разнос?" Она смотрит на Финна. Когда он только поднимает бровь, я вспоминаю, как он немногословен на людях, и чувствую прилив гордости за то, что за последние несколько дней он показал мне гораздо больше, чем большинство людей.

Он, наверное, сказал вам, что я менеджер в "Дене", но большую часть времени я просто управляю этими четырьмя тупицами и слежу за тем, чтобы они не поубивали друг друга".

Я смеюсь над нарисованной ею картиной и быстро понимаю, что она, должно быть, очень важна для Фоксов, если может так о них говорить. "Разве ты не говорил, что Роман был тем, кто следил за тем, чтобы тебя не убили?"

"Да", — хрипло говорит Финн, а затем озорно ухмыляется. "Он не дает другим людям убивать нас, а Стелла не дает нам убивать друг друга".

"Вот именно, и вам чертовски повезло". Стелла подталкивает Финна в плечо и уходит.

"Он никогда не признает этого ни в этой, ни в следующей жизни, но Стелла — лучший друг Кэша. Она — семья".

"Лучший друг?" Я сдерживаю смех. У таких мужчин, как Кэш, нет друзей. У них есть соратники, знакомые, взаимовыгодные отношения, но не друзья.

"Как я уже сказал, он никогда в этом не признается, и ты не слышала этого от меня". Он трогает прядь волос за моим ухом, и его веселое выражение лица меняется на более серьезное. Мой желудок скручивается от того, что он собирается сказать дальше. "Ты чертовски красива".

Мои щеки потеплели, а сердце заколотилось. Слова вертятся на языке, поэтому я просто встаю на носочки и целую его в нос. "Я помогу с едой". Я отворачиваюсь, на моих губах играет улыбка.

Он берет меня за руку, когда я ухожу. "Мне нравится, когда ты целуешь меня туда".

Я прикусываю губу, чтобы скрыть нелепую ухмылку, которая пытается вырваться на свободу. " Фокс Финнеа — романтик", — дразню я, уходя.

"Скажи кому-нибудь, и я убью его", — кричит он мне вслед.

Я смеюсь и думаю только о том, как, черт возьми, мы сюда попали?

Кто бы мог подумать, что обед со злейшими врагами и соперниками вашей семьи может быть таким приятным?

Харлоу и Стелла милые и забавные, и приятно чувствовать себя не единственной девушкой в комнате — или за внешним столиком.

Альфи не умолкает по поводу макарон с сыром, и почему они не взяли вместо них салат с макаронами, чтобы он потом не "взрывал ванную"? Тем временем Роман не сказал больше трех слов.

А Фоксы… ну, они выглядят почти как нормальные братья. Если не обращать внимания на то, что когда один из них шутит, что зарежет другого, он действительно достает нож.

Но в них есть атмосфера товарищества и равенства, которой я никогда не замечала между своими братьями. Конечно, мои братья близки, но в них всегда присутствует дух соперничества и необходимость доказывать, что один из них более достоин фамилии Лучано.

Я нахожу это восхитительным. Наблюдать за ними всеми вместе, улавливать маленькие особенности характера. Кэш — явный лидер, но он не ведет себя так, будто он лучше остальных троих. Роан легко читается, он носит свои эмоции "на рукаве" и быстрее всех расстраивается. Лохлан, ребенок в группе, кажется, раздражает всех больше всех, но и смешит больше всех.

Финн, как всегда, тих и задумчив, но в его плечах появилась легкость, челюсть ослабла. Он убирает волосы с лица, и его глубокие зеленые глаза встречаются с моими через стол. Я чувствую, как между нами вспыхивает энергия и оседает в моем сердце. Его глаза неуловимо темнеют, а уголки рта подрагивают, как будто он точно знает, что я чувствую. Его взгляд падает на мои губы, он облизывает свои и…

"Что, черт возьми, ты только что сказал?" Его голова поворачивается в сторону Лохлана, который сидит рядом со мной, и гнев искажает его черты.

Лохлан смеется. "Я похвалил Эффи за отличное домашнее видео".

"Ты, блядь, смотрел его?" рычит Финн. Он встает и наклоняется через стол, его пальцы побелели на столе, а мышцы напряглись, готовые наброситься.

"Выступление, достойное "Оскара".

Унижение обрушивается на мой желудок, как бомба. Я смотрю в свою тарелку и мечтаю раствориться в воздухе.

"Это моя жена". Финн реагирует как гадюка, хватает его за воротник и выдергивает из кресла. В другой руке он держит нож чуть ниже уровня глаз Лохлана. "Я должен выколоть тебе глаза, мать твою".

Никто из сидящих за столом не шелохнулся, выглядят они, откровенно говоря, безразлично, а я застыла от смущения.

"Успокойся, приятель, если уж тебе так приспичило, то не стоило оставлять это на семейном "облаке". Кроме того, я не думал, что тебе будет до этого дело после того, как ты разослал его половине города". Еще одна бомба взорвалась в моем желудке. Полгорода?

Лицо Финна переходит от гнева к боли и обратно так быстро, что я почти не замечаю этого. "Это было не полгорода. Это был один гребаный человек, и мне придется жить с осознанием того, что из-за этого я чуть не убил единственное хорошее, что было в моей жизни". Он отпустил брата, толкнув его. "А теперь садись, блядь, и если ты еще раз проявишь неуважение к моей жене, то не будет иметь значения, что ты мой брат".

За столом воцаряется молчание, когда Финн садится. Тяжелое молчание повисло в воздухе, пока Альфи не прочистил горло, и все головы не повернулись к нему. "Мы же собирались играть в бадминтон или что-то в этом роде?"

Напряжение спадает, стол разражается смехом, но я все еще переживаю из-за того, что человек, сидящий рядом со мной, видел меня в самый унизительный момент. Я поднимаю глаза на Финна, а он уже смотрит на меня, в его глазах читается извинение.

Я знаю, что он сожалеет о своем поступке, но это не значит, что его не было. Это не значит, что мне не будет больно снова и снова. Когда все уходят на лужайку, за столом остаемся только мы с Финном.

"Какие части?" наконец говорю я. "Какие части видео он смотрел?"

Финн делает глубокий вдох, прежде чем ответить: "Если он видел то, что я послал Хадсону, то достаточно, чтобы понять суть".

" Как много, Финн?"

"Ты расстегиваешь молнию на моих брюках и первый ход, потом я обрезаю, чтобы привести тебя в порядок", — он говорит это так клинически, лишенно эмоций. Ему больно переживать то, что он сделал. Ему больше не доставляет удовольствия мое унижение и не нравится издеваться надо мной.

"Ты предупреждал меня, что произойдет нечто подобное", — говорю я, вспоминая его последние слова, когда я выходила из кухни в тот день, когда мне не удалось взломать его компьютер. Он торжественно кивает. "Ты все еще считаешь, что в случившемся есть моя вина?"

Мы сидели друг напротив друга, как друзья на встрече, но теперь он встает и подходит, чтобы сесть на пустой стул рядом со мной. Он поворачивает меня на моем месте, его руки лежат на моих бедрах между его ног. "Послушай, Эффи, в том, что произошло, нет твоей вины. Мы оба причинили друг другу боль, предали друг друга, но тебя чуть не убили? В этом виноват я и только я".

Я вздыхаю, облегчение поднимается в моей груди, я знаю, что я не невиновна, далеко не так, но то, что Финн признает свою роль в нанесении ущерба, исцеляет что-то внутри меня.

"И я проведу остаток своей жизни, пытаясь все исправить". Он проводит пальцем по моей щеке, и я приникаю к теплу его шершавой ладони. "Я не очень хороший человек и никогда не смогу искупить все свои грехи. Но если и есть какой-то грех, за который я буду расплачиваться каждый день, так это то, что я подверг тебя опасности".

Я позволила ему впитать в себя его слова, чувствуя их честность и искренность. Когда становится ясно, что я не знаю, что сказать в ответ, он добавляет: "Если ты мне позволишь".

Фокс Финнеа — не очень хороший человек, но он мой человек". "Хорошо."

Он слабо улыбается, и в его глазах появляется проблеск надежды, которого я никогда раньше не видела. "Хорошо."

И почти облегчение, когда напряженный момент прерывается криком Роана: "Возьми свой чертов челнок!".

"Это шаттл, идиот", — кричит Лохлан в ответ, и мы с Финном разражаемся хохотом. Улыбка на моем лице кажется хорошей и правильной, а человек передо мной — хорошим и правильным.

"Твои братья просто смешны". Я смеюсь.

Он качает головой. "Чертовы клоуны".