Ненужный

Глава 9

В детской спальни, где в самом центре комнату рядышком стояли две небольшие резные кроватки, застыл невысокий старичок с благообразным видом. Затянутый в старомодный коричневый твидовый костюм, он то и дело приглаживал седые космы на голове, словно нарочно торчавшие в разные стороны. При ходьбе неизменно опирался на трость орехового дерева с серебряной рукоятью, чуть подволакивая при этом правую ногу.

И если не знать его настоящий род занятий, то смело можно было принять за какого-нибудь университетского профессора в гостях у знакомого. Тем удивительней, что он, барон Арчибальд Карлович Фишнер, был самым знаменитым в столичных кругах наставником магии, через руки которого прошли наследники едва ли не всех благородных родов империи. Даже сам император обращался к нему за консультациями, когда пришло время его младшей дочери выбирать магическую стезю.

— Гм… Хорошо, очень хорошо, — шептал он, внимательно рассматривая двух спящих детей.

Девочки, одна постарше, друга помладше, спали в кроватках, поставленных рядом. Их позы удивительным образом зеркалили друг друга. Обе фигурки свернулись калачиком, словно маленькие лисята. В похожих бархатных пижамах, расшитых цветами и зверятами, они казалисьдвойняшками. Правда, присмотревшись, можно было заметить, что это не так.

— Хм… Удивительно… Прямо таки идеальный фамильяр, — не скрывая своего удивления, бормотал старичок, то наклоняясь ближе, то отстраняясь назад. — Еще малышка, а уже пытается тянуть энергию… Очень хорошо.

Можно было заметить, что у блондинки личико довольно бледное, без единой кровинки. У ее соседки в другой кроватки, напротив, на щеках гулял румянец.

— Идеальный донор, с одной стороны, и идеальный реципиент, с другой стороны, — в записной книжке барон сделал несколько пометок, чтобы на досуге обдумать, как в дальнейшем выстроить обучение. Такой прогресс требовал особого подхода, иначе мог случиться срыв, чего ни в коем случае нельзя было допустить. — Хм, а ведь есть один старый способ…

Бросив напоследок взгляд на обеих девочке, безмятежно спящих в кроватках, он тихо покинул детскую спальню. Прикрыв за собой дверь, направился в кабинет хозяина дома. Им сейчас было о чем поговорить.

— Кхе, кхе, — негромко кашлянул старичок, привлекая к себе внимание своей ровесника. Князь Голицын, сидя в громадном кресле напротив зажженного камина, явно о чем-то задумался. — Вам несказанно повезло, Ваше сиятельство. Найденный вами экземпляр еще, конечно, сыроват, но уже сейчас виден его потенциал. Через какие-то несколько лет из нее получится невероятной силы фамильяр, способный в разы увеличить силы своей хозяйки, госпожи Виктории…

Князь тут же вскинул голову при звуках чужого голоса. Встретившись взглядом с Фишнером, сделал приглашающий жест рукой. Предложил сесть рядом, чтобы продолжить беседу. Барон, поблагодарив кивком, сразу же сел и с наслаждением вытянул ноги.

— Честно говоря, поражает другое, — из внутреннего кармана пиджака старичок вытащил небольшое металлическое устройство с измерительной шкалой и фигурной стрелкой, по виду напоминавшее какой-то прибор. — Прошу, взгляните! — продемонстрировал зафиксированное стрелкой некое значение на шкале, выкрашенной ярко насыщенным зеленым цветом. — Они вместе лишь неполную неделю, а напряжение магического поля между ними уже достигает весьма внушительных размеров. Просто идеальная связь, как в старых учебниках изложено: идеальная совместимость реципиента и донора дает колоссальный и быстрый прирост магический энергии обоим. Видите? Напряженность поля уже почти двенадцать джи. Я даже боюсь представить, что будет через пол года, год.

Князь заинтересованно качнул головой, не скрывая своего удовлетворения словами гостя. Столь быстрый магический прогресс наследницы княжеского рода не мог его не радовать. Демонстрируемые внучкой Викторией успехи позволяли надеяться, что со временем род получит одно из сильнейших магов среди своего круга.

— Хорошо, почтенный Арчибальд Карлович, очень хорошо, — князь Голицын сложил ладони в замок. — Я очень ценю ваши усилия в качестве наставника Виктории. Уверен, что вы приложите максимальные усилия для завершения ее обучения. И если у вас есть какие-то просьбы, то…

В этот момент старичок встрепенулся. Похоже, просьбы у него имелись.

— Слушаю, — князь чуть подался вперед, демонстрируя ожидание.

— Наблюдая за будущим фамильяром Виктории, я подумал кое о чем, — задумчиво начал наставник. — Есть один старинный способ развития магического потенциала, который многие считают несколько неоднозначным, скажем так. Однако он позволяет достичь очень существенного прогресса за невероятно короткое время. И вкупе с фамильяром это позволило достичь, не побоюсь этого слова, выдающихся результатов.

Голицын в нетерпении качнул головой. Мол, говори скорее, что это за способ такой. Он был готов сделать все, что необходимо для внучки.

-… Способ очень специфический, позволю себе напомнить, Ваше Сиятельство, — замялся старичок, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Если не ошибаюсь, еще сто двадцать лет назад тогдашний патриарх Инокентий Третий Благословенный в особом указе осудил этот способ, назвав его богопротивным. Патриарх грозил отлучением от Церкви всем, независимо от звания и положения, кто его ослушается.

Голицын, судя по его лицу, был немало удивлен словами Фишнера. Похоже, ничего такого ему не было известно.

— Я начну издалека, Ваше Сиятельства, несмотря на ваше нетерпение, — хитро улыбнулся старичок, оглаживая бородку. — В таком вопросе нельзя спешить, ибо ошибка может слишком дорого стоить. Понимаете, Ваше Сиятельство, фамильяр помогает формироваться магу и впоследствии становится его вторым «я», многократно усиливая магическую силу. А что будет, если у мага будет два, три, четыре и более фамильяров? Не думали об этом?

Хозяин дома недоуменно развел руками. Никогда о таком не задумывался. Фамильяр может быть только один — это всегда было для него аксиомой. Но если такое возможно, то от открывающихся перспектив можно было потерять голову. Ведь, это означало многократно усиливавшиеся способности мага.

— Вижу, что вы, Ваше Сиятельство, представили себе, какие силы тогда могут быть у мага. К сожалению, фамильяр может быть только один. Слишком серьезная связь формируется между ним и магом. Однако… — старик Фишнер сделал многозначительную пазузу. — И здесь мы подходим к сути вопроса. В свое время кому-то пришла в голову мысль, что раз нельзя заиметь двух фамильяров, значит, второй должен быть псевдофамильяр. Он должен обладать почти такими же возможностями, но не иметь такой крепкой связи с магом. Понимаете, к чему я клоню? У мага появляется расходный материал, который можно использовать полностью для своего усиления, а потом выбросить, как использованный сосуд.

— Так в чем дело? — прервал наставника князь. — Сегодня же мои люди приведут вам хоть десяток, хоть два десятка человек. Используйте их так, как считаете нужным, — это прозвучало совершенно потребительски. Если нужно было, он и сотню человек готов был согнать в могилу. Их жизни кровным счетом ничего не стоили, когда на кону стояло будущее рода. — Сколько вам нужно?

Фишнер в ответ понимающе улыбнулся. Не все так просто, как думалось князю. Если бы было иначе, сильные мира сего давно бы уже начали практиковать такое. Простых людей множество. Кто будет беспокоиться, если сотня — другая их пропадет.

— Требования к этим людям точно такие же, Ваше Сиятельство, как и к фамильяру, — начал объяснять он. — Словом, для Виктории родственник ее фамильяра. В идеале, если это будет самый близкий родственник…

Скривившись, князь Голицын кивнул. Понятно со всем этим. Значит, думать об этом нечего. Они и эту девчонку искали больше года по всей империи. Сколько еще придется искать такую же? Еще год? Два?

-//-//-

Барон Фишнер, наставник его внучки, уже давно ушел, а князь все продолжал размышлять над его словами о еще одном фамильяре. Слишком уже заманчиво все это казалось. Виктория могла стать невероятно могущественным магом, тем самым выдвигая род на первые позиции в империи. Ради такого на многое можно было пойти. Наверное, на все…

— Господин, — тихо позвали задумавшегося князя. — Все сделано.

Голицын почувствовал своего фамильяра еще тогда, когда тот подошел к двери кабинета. Слишком сильная между ними развилась связь за все эти годы.

— Рассказывай, Игорь, — кивнул князь, не оборачиваясь и продолжая стоять у камина. Его взгляд был по-прежнему прикован к ярким сполохам огня, который полыхал в камине. Картина жаркого пламени, каждое мгновение меняющего свое обличие, всегда помогало ему сосредоточиться на своих мыслях. — Угрозы больше нет?

Игорь чуть наклонил голову, то ли кивнув, то ли поклонившись.

— Старший воспитатель мадам Калышева упокоилась с миром за городом, рассказав перед этим все, что знала. Ее подручный, который передал нам медицинскую карту девочки, умер в своем доме от сердечного приступа. Остальные в приюте не представляют никакой угрозы. Правда, есть одно обстоятельство…

Голицын оторвался от огня. Знал, что после таких слов обычно следует изложение какой-то проблемы. Причем проблема нередко оказывается очень и очень серьезной. К тому же телохранитель был не из тех, кто пасовал перед проблемами. Игорь привык их решать быстро и жестко, за что и был особенно ценим князем.

— Ну? Есть еще кто-то?

— Да, господин. Мадам Калышева рассказала, что ей угрожал брат де…

Старик резко вскинул голову, буквально впившись взглядом в своего фамильяра. Оказывается, у девочки был родной брат! Вот это, действительно, неожиданная новость!

— Что? У нее есть брат⁈ — недовольно спросил старик, всем своим видом демонстрируя сильное неудовольствие. Фамильяр, почувствовал этот гнев своего господина, даже отпрянул на пол шага. — И когда я должен был об этом узнать⁈

— Но, господин, это же не имеет большого значения? Он несовершеннолетний сирота, и не сможет выступить в суде. Его слову просто никто не по…

— Молчать! — неожиданно рявкнул князь. Аура гнева вырвалась наружу, резко понижая температуру в кабинете. Из его рта при разговоре стал выходить пар, борода покрылась серебристым инеем. — Все изменилось. Теперь это имеет большое значение, очень большое значение! Притащи мне этого пацана! Слышишь⁈ Чтобы к вечеру он стоял в этом кабинете…

-//-//-

По Моховой улице, что начиналась с городского парка и заканчивалась в аккурат у храма Святителя Алексия, неторопливо вышагивал невысокий парнишка с серой холщовой сумкой на плече. С виду приличный, не босяк какой-нибудь. Тех сразу видно: одежонка худая, обувка хлипкая и взгляд исподлобья, словно боятся чего-нибудь. На этом же справный клетчатый пиджак из хорошей прочной материи, в которой и вечером не озябнешь. Брюки из темного твида выглажены, со стрелками. На ногах ботинки. По ним так ваксой прошлись, что смотреться можно, как в зеркало. Похоже, какого-нибудь приказчика сынок.

Одно только было непонятно. Как-то странно шел этот юнец. Руками взмахивал, головой дергал. Идет-идет, а потом вдруг остановится и будет стоять, как памятник. Отомрет, и дальше пойдет, как ни в чем не бывало. Если же прислушаться к нему, то совсем чудные вещи услышать можно. Словно с кем-то невидимым спорил.

—… Что-то я не понял твои слова. Что это такое «импульсивный» и «реактивный»? Обзываешься что ли? — Рафи, а этим парнишкой был именно он, уже почти час спорил с Голосом. — Коли так, то зря это. Я ведь могу в церкву пойти, чтобы мне тебя замолили…

С самого утра у них длился этот разговор, то и дело переходивший в спор. Голос его откровенно ругал за несдержанность и прямодушие, призывая быть скрытным и даже подозрительным. Мол, от каждого человека нужно ждать плохого, чтобы потом не разочароваться. Рафи же, пусть и уже поломанный жизнью, еще не успел окончательно ожесточиться.

«… Жизнь в вашем скваде — это жизнь по понятиям, дружок, — сейчас Голос в его голове особенно казался уставшим, словно принадлежавшим старому и битому жизнью человеку. — И главный закон здесь — не верь, не бойся, не проси. Если здесь уступишь в чем-то или свое отдашь просто так, то прослывешь слабым. Потом каждый тобой помыкать станет».

А дело-то, из-за которого разгорелся сыр-бор, было, по мнению парнишки, совсем пустяшным и яйца выеденного не стоило. Он в своей комнате починил водопровод с канализацией и душ наладил, отчего к нему тут же начали в друзья набиваться. То один, то другой подходили и «корешиться» предлагали.

«… Не думай, что они вдруг твоими друзьями станут. Сейчас ты для них фраер, с которого можно что-то тянуть. Сначала попросят помыться один раз, второй, а затем уже просто приходить станут. Может, еще обстирывать их хочешь, чтобы с тобой водились? Тебя жизнь в приюте ничему не научила? Ведь, здесь тоже самое, только во много раз хуже. Короче, помочь в просьбе можно. Но на любые попытки сесть тебе на шею, сразу же в зубы».

Рафи угрюмо кивнул, уже понимая, что был не прав. И эти его попытки завести друзей в скваде и стать для них своим, теперь казались жалкими и даже глупыми. Никто бы все равно не оценил его дружелюбие. С радостью бы попользовались, а за глаза ржали бы над ним, как сумасшедшие.

«… Похитрее, Рафи, нужно быть. Смотреть на несколько шагов вперед, — но Голос не остановился, получив его согласие во всем слушаться. — Воспринимай это все, как особую игру. Сейчас сквад дает тебе убежище, защиту и работу, что в твоем положении большой плюс. И если хочешь упрочить свое здесь положение, начни не с пешек, а с более важных фигур…».

Вслушиваясь в звучавший в его голове Голос, паренек так ушел в себя, что не заметил чугунный фонарный столб на обочине. Голову вскинул, но уже поздно было. Бряк! Ударился так, что искры из глаз посыпались! Шедшая мимо девчушка в белоснежном платье с милыми кудряшками, выбивающимся из под кружевного капора, тут же рассмеялась. Пальцем в него затыкала, показывая взрослой даме, что шла рядом.

«…Рафи, соберись. Еще пара таких ударов, и понадобиться доктор. Сначала я из твоей головы вылечу, а потом мозги, — Голос, похоже, тоже рассмеялся, судя по настрою. — Словом, почини всю эту машинерию, например, самому Князю. Так убьешь двух зайцев, одним разом: и станешь неприкасаемым, и сможешь что-то о сестре узнать… Кстати, ты уже на место пришел…».

Подросток остановился, удивленно оглядываясь по сторонам. Действительно, по правую руку от него располагалась угрюмая громадина его приюта. Из-за высокого витого железного забора выглядывало четырехэтажное здание основного корпуса, в котором и жили воспитанники. На первых двух этажах — мальчики, на следующих этажах — девочки.

— Смотри-ка, даже не заметил…

Рафи, услышав шаркающие звуки дворника, быстро юркнул в нишу между зданиями, где уже прятался один раз. Очень хорошее место для наблюдения за всеми входящими и выходящими из здания. Отсюда все было, как на ладони.

— И что мне теперь, мадам Калышеву ждать? — он оперся спиной на стену, принимая позу поудобнее. Ведь, ждать нужно было до самого вечера. Раньше мадам старший воспитатель из приюта не выйдет.

«Придется. Я же говорю, Рафи, что ты излишне доверчив и слишком скор на решения. Вот, поговорил с этим доктором, и уже все для себя решил. Так нельзя делать. Опасно, а в твоем положении в двойне опасно, — Голос явно переживал за него, что не могло не нравиться. Почувствовав это, паренек улыбнулся. Хорошо, когда у тебя есть друг, который все знает и умеет. — Поэтому твоего воспитателя нужно дождаться и снова хорошенько расспросить. Если потребуется, то нужно будет нажать на нее. Посмотрим, что ей известно про твою сестру…».

Рафи нахохлился, становясь похожим на воробушка под дождем.

— Хорошо, будем ждать, — со вздохом пробурчал он. До конца рабочего дня было еще очень долго. — Быстрее бы…

«Не бурчи, — рассмеялся Голос. — Нам будет чем заняться это время. Сейчас твоим образованием займусь. Поднатаскаю, немного, чтобы на улице не сгинул».

Следующие несколько часов удивление с лица Рафи никак не хотело сходить. Держалось там, словно приклеенное хорошим клеем. И это неудивительно, так как в голове у него звучали совершенно удивительные вещи, от которых нередко замирал дух. Одно только «чтение» человека, которое Голос назвал тяжелым и неудобоваримым словом, чего стоило.

«…Фигура и лицо любого человека, дружок — это открытая книга, которою можно и нужно уметь читать. Этим умением в той или иной степени обладают очень многие люди на земле. Мастер, например, понаблюдает за тобой с десяток минут, а потом выдаст всю подноготную. Вот, смотри…».

Рафи уже давно слушал, затаив дыханием. То, что ему рассказывали, было очень и очень интересным. О таком он, вообще, никогда не слышал, а услышав — не поверил бы. Ведь, эта способность напоминала самую настоящую магию.

«…Видишь, вон того господина в сером шерстяном английском костюме и котелке? На другой стороне улицы стоит». Рафи повернул голову в ту сторону, где, действительно, стоял мужчина средних лет и помахивал тростью. Ничего особенного. Обычный прохожий, который совершает моцион.

— Вижу. Господин, как господин. Я таких каждый день по сотне вижу. Нет в нем ничего странного.

В голове у него прозвучал укоризненный смешок. Видно, Рафи дал маху.

— Все равно, не понимаю. Человек, как человек. Может купец, а может и благородного сословия. Такую одежку многие господа с деньгами носят…

«… Начнем. Во-первых, этот мужчина не благородного происхождения. Пытается прослыть таковым, но точно не дворянин. Посмотри, как оглядывает дам, что проходят мимо него. Взгляд слишком явный, пристальный и компрометирующий. Такое еще было бы простительно юнцу, но никак не мужчине средних лет. Он точно не благородный, но усиленно пытается им казаться. Во-вторых, он явно не богат. Пожалуй, даже обеспеченным человек его не назвать. Одежда же скорее всего не его. Может на прокат взял такой дорогой костюм, а может и снял с кого-то. Пиджак ему немного жмет, а штаны чуть коротковаты, хотя это сразу и не заметно. Видишь, как он водит плечами, и время от времен поправляет поясницу?».

Горящими глазами Рафи уставился на того мужчину, пытаясь увидеть что-то еще.

«… В-третьих, он здесь не просто так прогуливается. Явно кого-то здесь ждет. То и дело оглядывается по сторонам, хотя и старается это делать незаметно. Кстати, кажется, его очень привлекает вон тот магазин».

Судя по всему, Голос имел ввиду ювелирную лавку на первом этаже.

«… Думаю, Рафи это мошенник или даже грабитель, что поджидает свою жертву. Видишь, как он встрепенулся, когда из лавки кто-то вышел⁈ Пристально смотрит, словно оценивает богатство посетителя лавки…».

— А это еще кто? — удивленно вскрикнул паренек, заметив, что рядом с тем господином остановился какой-то пацан-попрошайка в мешковатой куртке и большой кепке с козырьком. — Черт? Это же Симон из сквада! Я его в доме видел.

Теперь-то все было понятно. Господин в дорогом костюме, действительно, был вором и грабителем, нападавшим на горожан с деньгами. А где еще искать таких, как не у ювелирной лавки. Беспризорник же был на подхвате. Принеси-подай, одним словом.

Рафии хотел было уже что-то еще спросить у Голоса, как тот живо напомнил о себе.

«… Слушай, Рафи, заболтались мы с тобой. Что-то мадам Калышева припозднилась. Давно уже должна была появиться. Она же никогда допоздна не засиживалась. Может посмотреть одним глазком?».

Парнишку не надо было о таком упрашивать. Застоявшийся Рафи одним махом взобрался на изгородь и уже через мгновение мягко спрыгнул на той стороне. Чистая обезьяна, которых в цирке показывают.

— Через парадную нельзя, засекут. Может через поварскую попробовать. Там тетя Валя допоздна прибирает. Если постучаться, то пустит. Добрая, всегда меня горячими пирожками подкармливала, — мечтательно улыбнулся он, быстро прошмыгнув вдоль стены к торцы здания. Поварская располагалась со двора, где как раз и был черный ход. — Говорила, что очень на ее покойного сыночка похож.

В этот момент, словно специально, небольшая дверь черного хода отворилась, выпуская наружу полную женщину в сером халате.

— Теть Валь! — радостно вскрикнул Рафи, подбегая к ней.

Та обернулась и ойкнула, едва ведро с помоями от неожиданности не выронив. Узнав паренька, тут же заулыбалась, а потом и заохала, как наседка над цыплятками.

— Рафи, мальчик мой⁉ Ты⁈ Иди сюда! — обняла, обдавая чудным ароматом свежевыпеченного хлеба. Рот у Рафи тут же наполнился слюной. Пахло, честно говоря, еще и рябиновкой. Чувствовалось, тетя Валя уже приняла сегодня немного своей знаменитой наливки. — Где же ты был, неугомонный⁈ Совсем пропал. Я уже и всплакнула, как про тебя вспоминала.

Уборщица, действительно, всхлипнула. В ее глазах появились слезы, вот-вот заплачет.

— Подожди-ка, ты же голодный поди⁈ — тот даже ответить ничего не успел, как сильная рука подхватила его и потащила за собой к двери. — Сейчас покушаешь у меня. Наверное, с утра как оглашенный носишься, а у самого во рту и маковой росинки не было.

Усадив его за большой деревянный стол, над которым висели самые разнообразные поварешки, сковородки и ложки, быстро принялась носить рядом. То миску с кашей рядом положит, то краюху черного хлеба, то поднос с пирожками, то стакан с компотом. Сама же рядом села и с умильным выражением на лице стала наблюдать за ним.

— Вкушно, просто ум отъешь! — прошамкал Рафи, набрасываясь на угощение. — Спасибо, теть Валь!

— Кушай, кушай, мой хороший! Смотрю, совсем исхудал. Одежда, вона, висит, как на вешалке. А Ланочка поди… — и тут она давится словами, видимо, вспоминая про произошедшее. Тут же вновь начала всхлипывать и шумно сморкаться появившимся в ее руке откуда ни возьмись платком. — Ох, горе-то какое… Девочка моя… Совсем крошка… Тетей меня называла… Я же видела ее тогда… Дура-баба, думала, проверяющие какие-то приехали…

Встрепенувшийся Рафи уже было хотел открыть рот, как его резко одернул Голос. Мол, не торопись, не спугни. Пусть сама все расскажет.

—… Увезли, значит, мою девочку… — приговаривали она, уже не обращая внимания на текущие слез. — Ироды… А этой крашенной сучке Калышевой так и надо! Чтобы ее черти на том свете, как сидорову козу, драли, — со злостью фыркнула уборщица. — Она все затеяла, точно она!

Раскрасневшаяся женщина, не обращая внимания на Рафи, достала из шкафчика штоф с рябиновкой. Нацедила стаканчик и залпом опрокинула его в рот.

— Жила, как потаскушка, и сдохла, так же, прости меня Господи, — чертыхнувшись, быстро перекрестилась она. Взглядом мазнула по красному углу с парочкой икон, которые, честно говоря, здесь и не такое слышали. — Она это, Рафи, все сделала. Думала никто не знает про ее делишки…

За первым стаканчиком пошел второй, делая уборщицу еще больше словоохотливой.

-… А этот, что твою Ланочку за ручку вел, был такой страшный, — ее лицо тут же сделалось тревожным и даже испуганным. — Я тогда из-за столба на него глянула и обомлела от страха… Черный весь из себя, как черт. Глаза, вдобавок, пустые, рыбьи. Посмотришь в них, всю душу из тебя вытрясет…

А когда штоф с наливкой показал дно, то выяснилось еще кое-что. Уборщица вспомнила, что на карете гостя был какой-то рисунок с острыми лучиками к верху. К сожалению, других подробностей женщина не запомнила, как ни старалась вспомнить.

— И что теперь? — тихо-тихо спросил Рафи, когда оказался за изгородью приюта посереди улицы. От рассказа тети Вали у него все в голове перемешалось — убитая мадам Калышева, черный человек с рыбьими глазами, карета с короной. — Что это все за белиберда?

«… Ошибаешься, парень. Теперь, как раз, все и стало ясно, — Голос явно оживился. — Князь, которого ты ищешь, это титул, а не имя или прозвище. Твою сестру похитил самый настоящий аристократ, что очень круто меняет дело. Они, как ты знаешь, магики…».

Опустив голову, парень пошел по улице, не разбирая дороги. Все оказалось еще хуже, чем он думал. Если с главарем сквада он бы еще что-то мог придумать, то с настоящим князем из аристократов — ничего. К нему даже подойти на вытянутую руку не удастся, вмиг охрана скрутить или сам огненным шаром залепит.

«…Чего голову повесил? Справимся, — пытался его подбодрить Голос. — У меня есть пара хороших идей. Мы обязательно прищучим этого гребаного аристо! Как говорится, на каждую хитрую жо… Ладно, это тебе еще рано слышать. Кстати, помнишь тот странный револьвер с магическими пулями?».