Ненужный

Глава 19

Трёха Федька Зуб имел весьма запоминающуюся внешность: болезненно худой, длинный, с каланчу ростом, оттого и сутулился вечно. Плоское, рябое лицо, и вдобавок, два выступающих из верхней губы зуба, из-за которых, собственно, и получил прозвище «Зуб».

Был заносов, нагл. Вечно в скваде задирал тех, кто его младше. Любил перед ними строить из себя бы валового вора, для чего малькам то и дело " задвигал" разные героические истории с собой в главной роли. В них он то обчищал лабаз какого-то купца, то загаваривал зубы приказчику модного магазина в Центральном палассе, то крал часы у самого градоначальника или даже великого князя. Мальки, конечно, слушали эти байки, но всякий раз подхихикивали при этом, что Зуба невероятно злило.

— Тьфу!

Оглядевшись вокруг, он презрительно цыкнул. Из-за зайчьей губы слюна, эффектно взлетев, улетела на добрых пять или даже шесть шагов. На что малек, стоявший рядом, сразу же уставился с завистью. У него так даже близко не получалось.

— Федь, а чё стоим-то? — поняв, что продолжения не будет, малек кивнул в другую сторону. — Можа на рынок, тиснем что-нибудь. Страсть, как жрать хотца. Хоть чего-то на зубок бросить…

Смотрел он в сторону городского рынка. Там, подперев стену, застыл невысокий парнишка, за которым трёхи с самого утра ходили, как приклееные. Почитай, пол дня выходит, как они бродят. Все ноги сбили, а тот все носится, что-то вынюхивает. И не уйдешь ведь: их старший Витян пообещал бошки оторвать, если с подопечным что-то случится. Не верить старшому в скваде причин не было. Оторвет, и не поморщится.

Зуб смерил малька презрительным взглядом. Мол, чего поперёк батьки вперёд лезешь? Трёха снова харкнул, отправив плевок в сторону своего подопечного. Показывал, свою значимость.

— Эй, деловой, заснул там? — недовольно крикнул Зуб. Звуки при этом растягивал, цыкал через каждое слово, тем самым показывая своё отношение ко всему происходящему. — Может нахер по улицам лазить? Давай хавать пойдем? Брюхо уже сводит от голода. Все равно занимаешься какой-то ху… ей.

Паренек, повернув голову, лениво мазнул по трёхам взглядом, а, отвернувшись, вновь застыл у стены со скучающим видом. Казалось, и не слышал ничего. Очень обидно получалось.

— Слышь, поц, тебе говорю? Чё рожу воротишь? — тут же вспыхнул Зуб, скривив лицо. Его уже окончательно достало это пренебрежительное отношение к нему, словно к пустому месту. — Я тебе сосунок что ли?

Но тот и ухом не повёл. Как стоял, так продолжил стоять. Только головой водил справа — налево, следил за кем-то, наверное.

— Ах ты, сука! — зарычал Зуб, приходя в ярость. — Вообще, охренел⁈ Сейчас землю у меня жрать будешь!

Широко размахивая руками, Зуб «попер буром» на парнишку. Урок наглецу, похоже, преподать решил. Сейчас ему напрочь забылись все те грозные предупреждения, что даже косо смотреть в ту сторону запрещали. Треха только лишь хотел так съездить по роже, чтобы с неё напрочь слетело скучающе-презрительное выражение.

Малек, нахохлившись, как воробушек под дождем, тоже встрепенулся. Почувствовал драку, а, значит, друзьям вечером будет что рассказать.

Подскочив, Зуб размахнулся, словно былинный богатырь, и стукнул. Только того наглого парнишки там уже и не было. Трёха, услышав смешок за спиной, тут же лягнул туда ногой. Опять мимо: нога провалилась в пустоту, а сам он потерял равновесие и шлепнулся на задницу. Больно, и что хуже, очень обидно получилось. Малек, что смотрел на них во все глаза, даже хихикнул.

— Да я тебя, сука, урою.

В руке у Зуба появился нож — узкая полоска остро заточенного металла. Страшное тем, что кровь после удара не вытекала из раны, а оставалась внутри. Жуткая рана, от которой едва ли было спасение. Пожалуй, если только рядом будет хороший доктор. Но где такому на улице взяться?

Трёха махнул ножом влево — вправо так быстро, как только мог. Даже ухмыльнулся при этом. Ведь знал, что так пером может расписать, что и мама родная не узнаёт. Все знали, что у трёх лучше него никого не было.

Только опомниться не успел, как, скрючившись от сильной боли, уже лежал на мостовой.

— Ты, ты…

Дыхание от боли перехватило, вдохнуть воздуха никак не получалось. Лишь рот разевал, как выброшенная на сушу рыба.

— Ты… Как?

Он никак не мог понять, что сначало вырвало нож из его руки, а потом и его самого отправило в нокаут. Шептал что-то, закатывал глаза. Зуба ведь, как сопливого мальчишку сделали.

— Как…

А тот парнишка, пожав в ответ плечами, про бормотал какую-то странную белиберду:

— Что-то меня снова не туда заносит… Ничего не понимаю… Профессор же сказал, что я малосилок и ни на что не способен. Тогда почему…

У Зуба от боли слезы на глазах начали наворачиваться. Все перед ним начало дрожать, расплываться.

— Падла, совсем оху…

Вытер слезы рукавом и вдруг замер. В шаге от него валялся его родной нож, не узнать который он просто не мог.

— Вот же, б…ь

Лезвие ножа оказалось свёрнуто в спираль, напоминая собой диковинную пружину. Зуб ещё раз протер глаза, думая, что ему показалось. Только ничего не изменилось. Лежавший нож, по-прежнему, выглядел так, словно его пожевала адская тварь.

Вот опять это случилось! Снова сорвался, едва не искалечив очередного бедолагу. И это уже в третий раз за последние несколько дней. Позавчера хамоватому половому из трактира пинка зарядил, вчера прямо с самой верхотуры Андреевского моста в воду сиганул, а сегодня вон что…

Рафи не знал, что и думать. Разные нехорошие мысли начали в голову по этому поводу лезть. Что и почему с ним случилось? Что происходит? Почему так скачет настроение, делавшее из него то необыкновенного тихоню, то бешеного берсерка. А что завтра будет?

— Как буйный какой-то, — прошептал Рафи, в панике взбираясь по лестнице и забиваясь в самый дальний угол чердака. Это место теперь стало для него убежищем, куда он часто прятался от всех. Топчан даже сюда проволок, чтобы не на голых досках лежать. — А может я не маг никакой, а одержимый?

Как-то у церкви видел такого бедолагу. Тот тоже на людей бросался, выкрикивал что-то безсвязное. Вдруг это и его ждет? Не дай Бог.

От такой мысли Рафи скривился. Что и говорить, погано ощущать, что понемногу сходишь с ума.

А Голос, возникнув в голове после недолгого перерыва, на это фыркнул. Мол, не бзди, до психа тебе ещё далеко. Причем, получилось это совсем не по-дружески.

— Друг? Тебе смешно? Смешно? — с обиды Рафи закусил губу. — А чего мне теперь делать? У меня же голова кругом идет. А если завтра на кого-нибудь с ножом прыгну? Тогда что? Витян же мне голову оторвет…

Рафи яростно боднул головой воздух, словно вперёд решил прыгнуть.

— Подожди, подожди, не пойму. Что поможет? Слово какое-то чудное. Ещё раз повтори… Ауто… Аутоге…

Паренек в недоумении взмахнул руками. Голос в голове предлагал что-то странное. Неужели Друг знает, что делать?

Рафи застыл, внимательно прислушиваясь к Голосу.

Минут через десять все разительно поменялось. От беспокойства не осталось и следа. Рафи уже не дышал как паровоз и не вращал глазами. Друг ему рассказал, что с ним такое происходит. Голос такой: всегда и про все знает.

«… Ты же помнишь, что тот забавный старикан сказал? Ты, как самоиницированный одаренный, имел предел в развитии способностей. Ну, планку или границу, преодолеть которую своими силами довольно непросто. Нужно очень сильное потрясение… Помнишь все это? Он называл тебя малосилком, из которого вряд ли вырастет сильный одарённый. Забыл что ли? Камова даже переспросила об этом несколько раз».

Рафи, чуть подумав, мотнул головой. Вроде помнил, вроде и не помнил. Тот человек, кажется, говорил что-то эдакое.

Голос тем временем продолжил:

" Смотрю, память у тебя совсем дырявая, братишка. Нехорошо, мягко говоря. Мы с тобой сейчас в таком положении, что любая мелочь может нас с тобой угробить. Итак, слушай и мотай на ус… ".

Парнишка хотел было уже возмутиться, что нет у него никакого уса. Но Голос, шикнув на него, снова заговорил:

«Если я правильно понял, то недавнее нападение того странного человека с рыбьими глазами и стало своеобразным активатором. Ты испытал очень сильные эмоции, то есть, по простому, испугался. Помнишь, как у тебя резко в этот момент сил прибавилось и ты почувствовал подьем?».

Кивнув, Рафи затаил дыхание. Выходит, он никакой не малосилок, а самый настоящий одарённый! Подумать только, он настоящий маг! А думал, Господи, думал…

«Похоже, ты слишком резко и много хватанул сил, дружище. Как я понимаю, магии, как и любому делу, долго и последовательно учат. Специальные упражнения, учителя, программы, оценки позволяют одарённым овладеть магией без всякой спешки, основательно. Тебе позарез учитель или тренер нужен, чтобы хоть что-то научил делать. Вот только где его взять? Пока ведь ты не в гимназии. Боюсь, до гимназии ты нас обоих угробишь. Вдруг, решишь с каким-нибудь дворянином силами помериться».

Парнишка пожал плечами. Он тоже не знал, где взять учителя.

" Хотя, знаешь, есть у меня одна мыслишка… У тебя ведь все дело в контроле. Бросает тебя из стороны в сторону, на месте устоять не можешь. Хорошая узда нужна. Словом, слышал что-то про аутогенную тренировку? Или зря спрашиваю? ".

Аутогенная⁉ Странное слово. Его не то что знать, его даже выговорить сложно. Рафи это слово совсем не было знакомо. Абракадабра какая-то. На заклинание из сказки похоже.

А дальше совсем непонятно стало, по крайней мере вначале. Голос начал учить его чувствовать тепло, холод и покалывание в теле: в руках, ногах.Самый настоящий бред, по другому и не сказать. Как такое придумывать?

— На игру похоже. И это поможет? — пробормотал Рафи, усомнившись в пользе всего этого. — Может и нет никакого толку в этом? Как это ощутить тепло? Его же нет в руке! Когда обожжешь палец, тогда горячо. А как без огня? И про холод так же…

А Друг тут же возмутился. В голове аж зашумело. Видно, взяло его за живое.

«… Это не игра! Совсем не игра, братишка! У меня в отряде боец был, который после такой несерьезной игры, как ты говоришь, сердце научился останавливать. Другой товарищ мог любую часть тела обезболить. Понимаешь? Ему ладонь спицей протыкали, а у него даже мускул на лице не дрогнул. В другой раз рану на бедре сам зашил обычной иглой. Так что, никакая это не игра! Давай, продолжать, а то, чую, опять что-то накатывает. Вреда от этих упражнений точно не будет».

Тяжело вздыхая, парень начал ерзать на топчане. Пытался устроиться поудобнее, ведь его первая тренировка только-только началась.

— В самом начале, братишка, «очисти» голову. Друг опять произнес какую-то глупость. Как это очистить? Помыть что ли?

— Я только на той неделе мылся! — сказал, как отрезал Рафи. Никак ему не хотелось в холодную воду лезть. Бр-р-р. Горячую-то взять негде. — Сам посмотри, ни одной вошки нет. А если и есть, ничего страшного. И чего тут смешного? Опять ржешь…

Но все оказалось, и правда, смешно. Главное, мыться не нужно было.

— Очисти, легко сказать… — Рафи почесал затылок, не понимая, как это сделать. — У меня в голове как будто пчелы жужжат. Одна за другой, одна за другой, — пожаловался он. — Никак не получается. Только что думал про мытье в бочке с холодной водой. А до этого копченую грудинку представлял, и сразу есть захотелось. Сейчас же в голове, вообще, какая-то белиберов крутится… Совсем ничего не получается…

Но Друг и здесь смог помочь:

«Все очень просто, Рафи, и одновременно, сложно. Самый простой способ — следить за дыханием. Попробуй это для начала. Наблюдай, как дышишь, задерживает дыхание, выдыхаешь. И сразу почувствуешь результат».

Рафи в сомнения сморщился. Что-то не верилось, честно говоря.

— Хорошо, попробую, — пробормотал он.

Очень медленно и глубоко вдохнул, стараясь прочувствовать каждое мгновение. После задержал дыхание и начал осторожно вздыхать.

— Хм, и правда, в голове пусто стало, — улыбнулся. — Совсем пусто… Ничего!

Это было удивительное ощущение. Пусто, совершенно пусто. Ни единой мысли, эмоции. Ни беспокойства, ни тревоги, страха.

Почему-то сильно обострились чувства. Рафи вдруг начал замечать то, на что раньше не обращал никакого внимания. Словно раньше все было чёрно-белым, а сейчас окрасилось в сочные, яркие цвета.

— Ничего себе… Я даже подумать не мог…

Правда, казалось самым настоящим волшебством. Рафи слышал, как скребутся мыши где-то под досками пола, воркуют голуби. Ощущал десятки самых разных запахов. С одной стороны пахло старым, иссушенным деревомдеревом: чем-то смолистым, ядреным. С другой стороны чувствовал старинную бумагу — газеты, кажется. В самом дальнем углу чердака как раз виднелись толстенная подшивка старых газет. А еще откуда-то сзади тянуло явной гнильцой. Похоже, какой-то мыши не повезло. Застряла в щели между половцами и сдохла. Поэтому и чувствовалась падаль.

— Да, Друг, да, я чувствую, — его улыбка растянулась до ушей. — Эх, проходит уже… А почему так быстро? Я что-то не правильно сделал?

Но Голос его успокоил:

«Не беспокойся, братишка. Все правильно, все так и должно быть. Тебе ещё тренироваться и тренироваться. Эффект ещё закрепить нужно. Пару дней хотя бы хороших плотных тренировок, и все будет нормально».

— Я тогда ещё раз попробую. Теперь ещё лучше получится.

Рафи закрыл глаза и мерно задышал. Возбуждение начало спадать: исчезла с губ улыбка, перестали дергаться веки, появилась легкая бледность на щеках.

— Я спокоен, совершенно спокоен… Мне хорошо, тихо и просто… У меня нет никаких забот и проблем… Мне очень и очень хорошо…

Федька Зуб, бурча в пол голоса ругательства, взбирался по крутой лестнице на чердак. Хотел, хоть одним глазком, взглянуть на то, что там делает этот чертов пацан. Больно уж много странностей вокруг него творится. Вдруг, он там что-то поганное делает. Тогда про всё это можно и Витяну рассказать.

— Я про тебя, падлу, всё узнаю, — шептал трёха, застывая у чердачной дверцы. Осторожно коснулся дверной ручки и начал поднимать тяжёлую крышку. — Что же ты, сучонок, скрываешь…

Дверца приподнялась и открылась узкая щель в пару пальцев шириной. Зуб тут же прильнул туда взглядом.

— Рукоблудишь что ли?

Тот, за кем он следил, сидел в пол оборота к нему. Подросток как-то необычно водил руками перед собой, и почему-то улыбался при этом.

Зуб ещё немного приподнял дверцу, понемногу заползая на чердак. Хотел подобраться ещё ближе, чтобы все подробнее рассмотреть.

— Сейчас, сейчас поглядим…

Трёха занёс ногу, чтобы сделать ещё один шаг.

— Мамочки, — у Зуба даже язык стал заплетаться от открывшегося перед ним зрелища. Так сильно захотелось в туалет, что никаких сил не было терпеть. Тут же горячая струйка скользнула по ноге. — Сука… Маг…

Резко развернувшийся к нему подросток жонглировал здоровенными деревянными тумбами, не касаясь их даже пальцем. Подумать только, в воздухе, словно пушинки, порхали тумбы под пол центнера весом.

— Нет, нет… Я же ничего… Я ни каким краем… — Зуб начал пятиться назад. Руки выставил перед собой, словно просил его не трогать. Того и гляди на колени бухнется. — Не надо, не надо… Рафа, не трогай… Я ведь против тебя ничего не…

Сделал ещё шажок назад в сторону и… провалился в открытый люк. Следом, словно специально, полетели и тумбы.

Послышался страшный грохот и хруст, тут же раздался нечеловеческий вопль.