Необязательные отношения

Глава 3

Вот они, злобные, пронырливые предатели. Ставшие чужими среди своих. Агрессивные зомби или умные, беспощадные стратеги. Из темноты они сверкают рубиновыми каплями с огненным ободом по краям. Они расползаются полчищами безжалостных рыжих муравьев по всему организму. Человеческое тело истекает кровью и лимфой на их пути. Они толпами мигрируют через мембраны клеток и капсулы органов, растекаются диким, безудержным племенем завоевателей по чужой территории. Для них это просто. Их лица скрыты масками исконных, Доверчивых жителей своей страны.

Лаврова взяла с предметного столика ЛЮМА-Ма окрашенный флюорохромом мазок с раковыми клетками. Подумала и протерла руки спиртом. Рак не заразен, просто ей было немного не по себе.

Что появилось раньше, курица или яйцо, применительно к соотношению мужчина и женщина? На примере раковых опухолей можно смело отдать предпочтение женщине. Развитие опухолей происходит от более сложного, нового к более простому, древнему. Изменения опухолевых клеток иногда так значительны, что нормальные клетки уподобляются их эмбриональным зачаткам. Пол злокачественных клеток всегда женский. У здоровых людей пол клеток совпадает с полом носителя. Страшно возвращаться к началу начал, к состоянию непостижимого хаоса и первобытной дикости. Не потому ли женщина сосуд греха?

Лаврова поймала себя на том, что давно уже смотрит в окно, рассеянно и отрешенно. Как Минотавр. Она ничуть не злилась на случайного знакомого из ночного клуба «Метро», и ей не было жаль себя. Кто-то развлекается, как может, кто-то — как получится. Ей повезло. Эксперименты следовало прекратить. То, что с ней произошло, было не стоящей внимания чепухой по сравнению с прошлым. На Минотавра нужно просто забить, что Лаврова и сделала. Жизнь вкатилась в обычную, скучную колею. Рутина привычно завешивала прошлое непроницаемым полотном.

— Все мужики козлы, — сказала Линка и зарыдала.

— Хуже. Головоногие моллюски, — классифицировала Аська. — И не реви, как больной слон.

Один взмах ножа, и она отправила кусок еще горячей пиццы себе в рот. Все с ней согласились, сдвинув кружки с пивом.

Сегодня утешали Линку. Она осталась одна. Ее зыбкий, прекрасный возлюбленный перекочевал в жаркие объятия другой женщины. Линка наблюдала за ними в бинокль из окна дома напротив и писала автомобильной краской на стенах их подъезда: «Баха, я люблю тебя!» Она поджидала его у работы и плакала, когда он равнодушно проходил мимо. Она прошла кастинг в ночной клуб на место танцовщицы кордебалета, где служила менеджером его новая возлюбленная. Он теперь там часто бывал.

— У меня болят, ноют все мышцы. Там такие нагрузки, — пожаловалась Лина. — Я устала как собака. Днем работаю, ночью таскаюсь плясать в этот проклятый клуб. Со сцены я его не вижу. Зачем мне такая жизнь?

У Линки ныли и болели не только мышцы ног. У нее ныло и болело сердце. Алкоголь и подруги могли унять эту боль только на время. Похмелье скоро вернет память, и все завертится сначала.

— Я потратила кучу денег на коррекцию носа и убрала булки на ляжках. А он ушел к другой.

Линка плакала и жевала пиццу. Слезы ручьем текли по лицу до скривившихся губ. Хрустальные слезы, огибая губы, капали с подбородка на блузку. Линке ничто не могло помочь, кроме времени.

— Ноги покажи! — велела Аська. Аська, Азия, однокурсница и лучшая подруга Лавровой.

Линка задрала юбку.

— Супер! — вынесла вердикт Лаврова — Баха может отдохнуть. С такими ногами ты найдешь мужика и получше.

— Да? — улыбнулась сквозь слезы Линка.

Она перевела взгляд на свои безупречные ляжки и опять зарыдала.

— Шиздец! Вот тебе и венец творения на «му», — сказала Аська — Что вы хотите? Два слова начинаются и заканчиваются одинаково. Мужик и мудак.

— Одно и то же! — развеселились Лаврова и Линка.

— Я вам больше скажу, — подняла указательный палец Лаврова — Эволюция доказывает…

— Ша! — перебила ее Аська и постучала вилкой по бутылке пива «Бланш Брюссель». — Лаврова сейчас с программной речью выступать будет.

Захмелевшие подружки зааплодировали.

— Так вот, — важно сказала Лаврова. — Весь процесс эволюции доказывает, что развитие жизни происходит от простейших форм к более сложным. Если взять яйцеклетку и сперматозоид, то сравнение не в пользу последнего. Это все равно что поставить на одну ступень современный многоцелевой военный крейсер, напичканный сложнейшей электроникой, и прогулочный катер. Куда-то ведь катер гуляет.

— Знаем мы, куда гуляет, — загалдели подружки.

— К тому же что такое сперматозоид? Жгутиковое. Каких жгутиковых вы еще знаете? — Лаврова обвела подружек взглядом.

— Я знаю лямблию и трихомонаду, — задумалась Аська.

Все покатились со смеху. Мужчинам нашлась достойная компания.

— Феминистки оголтелые, — отсмеявшись, сказала Линка.

— Ну и проси милостыню у своей трихомонады, — пожелала Лаврова. — Вечно.

Линка скривилась, собираясь заплакать. Аська ткнула ее пальцем в живот.

— Мужиков надо принимать как аспирин. Что тебе прописные истины повторять?

Линка успокоилась.

— Они думают, что нас используют. Ничего подобного. Это мы их используем. Мы можем без них прекрасно обойтись. Дайте только банк замороженной спермы, и все это на века, только бы электричество не отключили. И в результате сплошные тетеньки и никаких дяденек.

— Новые амазонки, — хихикнула Линка. — Помню, чем кончилось!

— Забудь. Прогресс не дремлет. По столовой ложке эндорфинов три раза в день после еды. И все!

«Аспирин. Точно. Я использовала Минотавра, а не он меня», — подумала Лаврова и обернулась к лучшей подруге:

— Какая ты умная, Аська!

— А то ж, — согласилась Аська и гордо выпятила грудь.

Аська никогда не влюблялась и относилась к мужчинам утилитарно. Она называла их монофункциональными человеко-единицами, назначение которых быть ходячими банками спермы. Природа слепила их из того, что было. Она подсунула им товар с брачком, одноногую Y-хромосому с усеченным генокодом.

— На какой противопехотной мине Х-хромосома лишилась одной ноги? На мужике, — говаривала Аська.

Аське в любви не везло. Впрочем, как и всем.

Лаврова пришла с работы в приподнятом настроении. В новой группе слушателей курсов повышения квалификации оказались одни мужчины. Целая упаковка аспирина. Она купалась в их внимании. Не беда, что скоро они разъедутся по своим городам. Важным было то, что она ежедневно получала по столовой ложке, нет, по стакану эндорфинов три раза в день.

Погода стояла отличная. Солнце разгуливало по синему весеннему небу пушистым цыпленком. Чахли последние островки снега, их безжалостно огибали разогретые ручьи, весело хлюпавшие под башмаками прохожих. По утрам с крыш робко капал растаявший иней, заворачивались в белые и розовые шали яблони и урюк. Свежий, пахнущий черемухой ветер щекотал кожу, ласково теребил волосы, нахально забирался под подолы юбок, которые Лаврова начинала носить весной. Теперь Лаврова возвращалась домой пешком. Ее каблуки бессознательно выстукивали азбуку Морзе, а она удивлялась, ловя на себе взгляды встречных мужчин. Они уступали ей дорогу, подавали руку, дарили незатейливые комплименты. Она, смеясь, принимала эти знаки внимания.

В прихожей Лаврова скинула с себя туфли и против воли залюбовалась своим отражением в зеркале. Зазвонил телефон. Трубка голосом Минотавра произнесла:

— Здравствуй.

У Лавровой все сжалось внутри. Она молчала, не зная, что сказать.

— Есть предложение, — продолжил Минотавр, — пойти в центральный парк развлечений.

Лаврова расхохоталась. «Каждый развлекается, как может или как получится», — вспомнила она.

— Зачем? Покататься на карусэлях? — спросила она у аспирина.

— И на них тоже.

— Легко, — согласилась Лаврова.

— Я за тобой заеду.

— Не стоит. Встретимся у главного входа.

Минотавр помолчал и предложил:

— Завтра в одиннадцать.

Лаврова положила трубку. Ей не хотелось ехать в зеленом «Хаммере». Она его невзлюбила.

Лаврова могла добраться до парка на такси, но она прошла пешком пять кварталов до остановки и села в троллейбус. Она ехала в троллейбусе, и ей хотелось сойти на каждой остановке. Ей не стоило встречаться с Минотавром. Она сама себе дала зарок. Ни с кем. Никогда.

Лаврова опаздывала больше чем на полчаса. Она надеялась, что он ее не дождется и его не будет, когда она появится на площади перед входом. Лаврова ошиблась. Минотавр ее ждал.

— Ты опоздала на сорок минут, — хмуро буркнул он.

— Ну и что? — огрызнулась Лаврова.

— Никита, — позвал Минотавр.

Лаврова оглянулась. К ним бежал маленький мальчик. Он остановился, будто споткнувшись, в нескольких шагах от них. Лаврова смотрела на мальчика, он на нее. Весенний ветер топорщил его волосы веселым цыплячьим хохолком. Рыжие солнечные веснушки рассыпались в блестящей голубой радужке его глаз. Его глаза были похожи на море в Кринице, когда солнечные лучи достают до самого дна.

— Мой сын. Ему семь лет, — сказал Минотавр. — Это Наташа, поздоровайся.

Мальчик молча обошел отца и взялся за его руку с другой стороны, подальше от Лавровой. Лаврова ожидала увидеть любого Никиту, только не маленького семилетнего мальчика.

— Привет, Никита, — растерянно произнесла она.

Мальчик не ответил.

Все опять шло не так, как она могла предположить. Лаврова не понимала, зачем знакомить чужую женщину с сыном. Легко можно выбрать время, чтобы провести его с собственным ребенком без посторонних.

«Чудило», — подумала о Минотавре Лаврова.

— Прости, — обратилась она к мальчику. — Если бы я знала, что ты меня ждешь, я бы приехала на такси.

Мальчик отвернулся. Он ничем не походил на отца, зато молчал так же, как он. Они зашли на территорию парка.

— Я есть хочу, — еле слышно сказал мальчик.

— Завтракать надо, — без выражения отозвался Минотавр. — Пойдемте в ближайший фастфуд.

Они заказали себе кингбургеры, Лавровой есть не хотелось, и она попросила молочный коктейль с яблочным соком. Минотавр разделил огромный кингбургер на половинки и протянул сыну. Мальчик его снова соединил и принялся есть. Он широко открывал рот, как голодный птенец, а получалось откусить только маленький кусочек.

«Молодец, — мысленно одобрила мальчика Лаврова. — Так ему».

Она имела в виду Минотавра. Мальчик начинал ей нравиться.

— Пойдем, вымоем руки, — сказал мальчику отец, когда они доели кингбургеры.

— У меня чистые, — снова не согласился Никита.

Минотавр ушел, мальчик выдувал воздух в стакан с колой. Кола гневно бурлила и пузырилась. Лаврова решила наводить мосты.

— Ты уже учишься? — спросила она.

Вместо ответа Никита выстрелил колой из трубочки в лицо Лавровой. Она опешила, он рассмеялся. И опять выстрелил. Кола потекла по ее белой футболке коричневым ручейком.

«Вот паршивец!» — подумала Лаврова и выстрелила в него молочным коктейлем. Он пригнулся, она промахнулась.

— Не уйдешь. — Лаврова набирала коктейль в трубочку.

И снова получила колой прямо в глаз. Ее ответный удар попал в цель. Молочный коктейль потек от его носа к губам.

— Ух ты! Как сопли, — восхитился мальчик и слизнул молоко с верхней губы.

— Это что такое? Устроили аттракцион! — возник рядом со столиком Минотавр. Он ел глазами Лаврову. — Все на вас смотрят.

— Надо пройти с шапкой по кругу, — практично сказала она. — Нечего на халяву развлекаться в парке развлечений. Пойдем умываться?

Мальчик отвернулся к отцу.

— Не хочешь, как хочешь, — решила Лаврова и отправилась в туалет.

Лаврова не придумала ничего нового. У нее просто не было другого выхода из дурацкой ситуации. На них действительно все смотрели.

«Надо завязывать с этим идиотизмом. С наглыми мальчишками, их полоумными папашами, ореховыми девочками», — злилась Лаврова, отмывая футболку от колы.

Лаврова не умела и не любила общаться с Детьми. Она не знала, что с ними делать, поэтому просила подруг приходить к ней без детей. Дети в ее мир не вписывались.

Держа вымытые руки, как хирург, Лаврова пнула ногой дверь туалета и вышла к семейке Адамс. Не говоря ни слова, семейка направилась в сторону аттракционов. Они уже все решили и без Лавровой. Она шла следом и злилась. На американских горках Минотавр и его сын уселись впереди, Лаврова устроилась за ними. Во время спусков мальчик кричал, Минотавр и Лаврова молчали. Ее внутренности каждый раз взлетали вверх и ухали вниз, но не от страха, а согласно законам физики. Лаврова молчала и смотрела на бычью шею Минотавра, на его бычью голову, облагороженную аккуратной стрижкой. Среди жестких темных волос вилась алюминиевой проволокой седина. Ее стало больше, или она ярче блестела на солнце.

На автодроме мальчик все время норовил столкнуться с машиной Лавровой. Он вел счет. Ей это наконец надоело, она резко сдала назад и врезалась в их бампер.

— Бац! — крикнул мальчик. — Пять один в нашу пользу.

«Фиг вам!» — подумала Лаврова.

Минотавр пошел платить за следующий круг, мальчик и Лаврова остались ждать.

— На меня билет не бери, — попросила она, ей хотелось сбежать.

— Никита — ни рыба, — мстительно сказала Лаврова мальчику, когда они остались наедине.

— Почему? — удивился он.

— Потому что ни-кто, ни-где, ни-когда. «Ни» — отрицательная частица.

Мальчик отвел глаза в сторону и замолчал, Лавровой стало стыдно.

Минотавр с сыном катались на автодроме, Лаврова на лавочке ела мороженое. Ей до сих пор было за себя стыдно.

«Плевать», — решила она, завидев смеющегося Никиту и его отца. Мальчик уже все забыл или ничего не понял.

Они остановились у зеленого «Хаммера». Никита запрыгнул на переднее сиденье, Минотавр открыл заднюю дверцу.

— Я сама, — сказала Лаврова. — Мне нужно заехать еще в одно место.

— Попрощайся с Наташей, — Минотавр повернулся к сыну.

Тот протянул ладошку. Лаврова подошла ближе и осторожно пожала ее. Она была маленькая и липкая. От колы, наверное.

Лаврова возвращалась домой в троллейбусе. Из-за жары ее разморило и хотелось спать. Тогда она сняла джинсовую курточку и вдруг вспомнила маленького мальчика.

«Как ему живется с этим чудовищем?» — подумала она.