Необыкновенные приключения экспедиции Барсака

VI. МАРСЕЛЬ КАМАРЕ

Изумленные приемом, банальная вежливость которого казалась необыкновенной при подобных обстоятельствах, шесть европейцев в сопровождении двух негров поднялись по лестнице, ярко освещенной электричеством. Пройдя около двадцати ступенек, они попали во второй вестибюль, где остановились. Поднявшись последним, Марсель Камаре пересек вестибюль, открыл новую дверь и посторонился, как и прежде, приглашая неожиданных гостей пройти.

Беглецы вошли в огромную комнату, где царил полный беспорядок. Чертежный стол стоял у одной из стен, обширная библиотека занимала остальные. Кое-как была расставлена дюжина стульев, заваленных книгами и бумагами.

Марсель Камаре спокойно сбросил бумаги со стула и сел. Гости последовали его примеру, только Тонгане и Малик почтительно остались стоять.

— Чем могу служить? — спросил Марсель Камаре, казалось, находивший это необычное вторжение вполне естественным.

Усаживаясь, беглецы жадно рассматривали человека, в чьи владения они так смело ворвались, его вид их успокоил. Было бесспорно, что он чудак, этот незнакомец, которого Тонгане назвал фамилией Камаре; что он крайне рассеян, так как, столкнувшись с ними на набережной, не заметил их; что «отсутствующий» вид, отстраненность от внешнего мира, спокойствие и простота, с которыми он принял их достаточно грубое вторжение, были поистине необычайны. Но все эти странности не противоречили очевидной честности этого человека, угловатая фигура которого напоминала подростка. Обладатель такого высокого лба и ясных глаз не мог принадлежать к людям типа Гарри Киллера, хотя все показывало, что их что-то связывает.

— Господин Камаре, — ответил Барсак, — мы просим вашей защиты.

— Моей защиты? — повторил Камаре с легким удивлением. — Но, Боже мой, от кого?

— От хозяина, вернее, от деспота этого города, от Гарри Киллера.

— Гарри Киллер? Деспот? — снова повторил Камаре, который, казалось, ничего не понимал.

— Разве вы этого не знаете? — спросил в свою очередь изумленный Барсак.

— Честное слово, нет!

— Но вы не можете не знать, что рядом с вами существует город?! — настаивал Барсак с некоторым нетерпением.

— Конечно! — согласился Марсель Камаре.

— И что этот город называется Блеклендом?

— Ага! Так он называется Блеклендом? — воскликнул Камаре. — В самом деле, неплохое имя. Я этого не знал, но теперь знаю, раз вы мне сказали. Мне, впрочем, безразлично.

— Если вы не знаете названия города, — с иронией сказал Барсак, — я думаю, вы все же догадываетесь, что в нем обитает достаточно многочисленное население?

— Разумеется, — безмятежно ответил Камаре.

— В каждом городе нужна администрация, управление…

— Безусловно…

— А управление Блеклендом всецело находится в руках Гарри Киллера, бандита, жестокого и кровавого деспота, отъявленного негодяя, безумца, наконец.

Марсель Камаре поднял на Барсака до сих пор опущенные глаза. Он был поражен, настолько поражен, что казалось, будто он упал с Луны.

— О! О!.. — бормотал он растерянно. — Вы употребляете такие выражения…

— Слишком слабые по сравнению с теми, которых он заслуживает, — продолжал разгоряченный Барсак, — Но позвольте вам представиться.

Камаре согласился с равнодушным вежливым жестом, не слишком ободряющим.

Оставив за Жанной Бакстон избранный ею псевдоним, Барсак назвал своих товарищей и себя, указывая звание каждого.

— И наконец, — заключил он, вот Тонгане, о котором я не говорю, так как вы, по-видимому, его знаете.

— Да… да… — тихо сказал Камаре, снова опустив глаза.

— Назначенные французским правительством… Но вы, конечно, француз, господин Камаре?

— Да, да… — с полным безразличием пробормотал инженер.

— Назначенные французским правительством выполнить определенные поручения в Петле Нигера, мы без конца боролись с препятствиями, которые ставил перед нами Гарри Киллер.

— С какой же целью? — заинтересовался Камаре.

— С целью преградить нам путь к Нигеру, Гарри Киллер хочет, чтобы его логово оставалось неизвестным. Он потому и старался удались нас из этой области, чтобы мы ничего не узнали о Блекленде, городе, о котором в Европе никто не подозревает.

— Что вы говорите? — воскликнул Камаре с необычной живостью. — Невозможно, ведь туда возвратилось немало рабочих после более или менее долгого пребывания здесь.

— И все же это так, — ответил Барсак.

— Вы утверждаете, — настаивал Камаре, все более волнуясь, — что никто, я говорю, никто о нас не знает?

— Абсолютно никто.

— И что эту часть пустыни считают необитаемой?

— Да, сударь, я это утверждаю!

Камаре встал. Охваченный сильным волнением, он стал ходить по комнате.

— Непостижимо! Непостижимо! — бормотал он.

Но его возбуждение было недолгим. Успокоив себя усилием воли, он, немного бледнее, чем обычно, сел и сказал:

— Продолжайте, сударь, прошу вас.

— Не будем утомлять вас подробностями, — снова начал Барсак, следуя этому приглашению, — и рассказывать о всех неприятностях, которым нас подвергли. Достаточно сказать, что, лишив нас конвоя, Гарри Киллер, разъяренный тем, что мы продолжали продвигаться в том направлении, которое нам было заказано, прислал людей похитить нас ночью и привезти сюда, где нас держат в плену вот уже полмесяца и угрожают казнью…

Кровь бросилась в лицо Марселя Камаре, и взгляд его принял угрожающее выражение.

— Это просто невообразимо! — вскричал он, когда Барсак кончил говорить. — Как! Гарри Киллер ведет себя таким образом?!

— Это не все, — заметил Барсак и рассказал об отвратительных оскорблениях, жертвой которых стала Жанна Бакстон, и об убийстве двух негров, одного, пораженного воздушной торпедой, другого, захваченного планером и сброшенного на площадку башни.

Марсель Камаре был потрясен. Ему пришлось, быть может, в первый раз покинуть область чистой абстракции и столкнуться с действительностью. Его врожденная честность жестоко страдала от этого столкновения. Как! Он, не способный даже на малейшую обиду, долгие годы жил, не зная истины, около человека, способного на такие жестокости!

— Это отвратительно! Ужасно! — восклицал он.

Ужас его был столь же велик, сколь и чистосердечен. Барсак и его спутники видели это. Но как было совместить эту чувствительность и моральную чистоту с присутствием Камаре в этом ужасном городе?

Выражая общую мысль, Барсак заметил:

— Но, сударь, ведь человек, хладнокровно совершающий такие поступки, очевидно, ими не ограничивается. Гарри Киллер, конечно, имеет и другие преступления на своей совести. Вы о них не знаете?

— И вы осмеливаетесь предлагать мне такой вопрос?! — взорвался возмущенный Камаре. Конечно, я о них не знаю, как не догадывался и о том, что вы мне сейчас открыли, и о других, еще более ужасных делах, в которых я его теперь подозреваю. Никогда не покидая завода, занятый изобретением удивительных вещей, я ничего не видел, ничего не знал…

— Если мы вас правильно поняли, — сказал Барсак, — вы нам ответите на один вопрос. Нам кажется невероятным, чтобы этот город и окружающие его поля были делом Гарри Киллера. Только подумать, что десять лет назад здесь был песчаный океан! С какою бы целью это ни сделано, превращение поразительно! Но если даже Гарри Киллер и был одарен редкостным умом, он его давно потопил в вине, и мы не могли себе объяснить, как этот дегенерат мог совершать такие чудеса.

— Он?! — вскричал Марсель Камаре, охваченный внезапным негодованием. — Он?! Это ничтожество! Этот нуль! И вы могли так подумать?! Работа великолепная, но, чтобы ее выполнить, нужен не Гарри Киллер!

— Кто же ее проделал? — спросил Барсак.

— Я! — надменно произнес Марсель Камаре, и лицо его осветилось гордостью. — Я создал все, что здесь есть. Я пролил благодатный дождь на сухую, выжженную почву пустыни. Я превратил ее в плодородные, зеленые поля. Я из ничего создал этот город, как Бог из небытия создал вселенную!

Барсак и его товарищи обменялись беспокойными взглядами. Дрожа от болезненного восторга и воспевая гимн самому себе, Марсель Камаре поднял к небу блуждающие глаза, как бы ища того, кто осмелился с ним состязаться. Не попали ли они от одного безумца к другому?

— Если вы создатель всего, что мы здесь видели, почему же вы предоставили плоды ваших трудов Гарри Киллеру, не заботясь о том, что он из них сделает? — спросил доктор Шатонней.

— Когда вечное всемогущество бросает звезды в бесконечность, беспокоится ли оно о зле? — гордо возразил Камаре.

— Оно иногда наказывает! — пробормотал доктор.

— И я накажу, как оно! — уверил Камаре, глаза которого снова загорелись беспокойным блеском.

Беглецы растерялись. Как можно надеяться на человека, может быть, и гениального, но, безусловно, неуравновешенного, одновременно способного к полному ослеплению и к необузданной гордости?

— Не будет ли нескромным, господин Камаре, — спросил Амедей Флоранс, переводя разговор на менее рискованные темы, — спросить, как вы познакомились с Гарри Киллером и как родился в вашем мозгу проект основать Блекленд?

— Пожалуйста, — коротко ответил Марсель Камаре, успокаиваясь. — Проект — Гарри Киллера, выполнение — исключительно мое. Я узнал Гарри Киллера, когда участвовал в одной английской экспедиции, которой командовал капитан Джордж Бакстон…

При этом имени все посмотрели на Жанну. Она оставалась неподвижной.

— Тонгане служил в этой экспедиции сержантом, и вот почему я узнал его, хотя с тех пор прошло немало лет. Я был приглашен в качестве инженера, чтобы изучить горы, реки и особенно минеральные богатства исследуемых областей. Отправившись из Асеры в страну ашантиев, мы шли к северу два месяца, и тогда в один прекрасный день среди нас появился Гарри Киллер. Хорошо принятый нашим начальником, он вошел в экспедицию и больше не покидал ее…

— Не будет ли точнее сказать, — спросила Жанна, — что он мало-помалу заместил капитана Бакстона, которого скоро перестали видеть?

Камаре повернулся к молодой девушке.

— Я не знаю… — нерешительно ответил он, не проявляя, впрочем, никакого удивления при этом вопросе. — Занятый работой, вы понимаете, я не заметил этих деталей и видел Гарри Киллера не чаще, чем Джорджа Бакстона. Как бы то ни было, возвратившись однажды после двухдневной отлучки, я уже не нашел экспедиции на том месте, где стоял до этого наш лагерь. Я не нашел там ни людей, ни материалов. В нерешительности я не знал, куда направиться, но в это время встретил Гарри Киллера. Он рассказал, что капитан Бакстон вернулся к берегу и увел с собой большую часть людей, и что ему, Киллеру, поручено продолжать исследования со мной и полутора десятками людей. Мне было все равно, Гарри Киллер или капитан Бакстон, о котором я, вдобавок, не знал, куда он девался. Я без возражений последовал за Гарри Киллером. В то время у меня созрело несколько интересных проектов. Киллер доставил меня сюда и предложил их осуществить. Я согласился. Такова история моих отношений с Гарри Киллером.

— Позвольте мне, господин Камаре, дополнить ваши сведения и сообщить то, чего вы не знаете, — серьезно сказала Жанна Бакстон. — С того дня, как Гарри Киллер принял участие в экспедиции капитана Бакстона, отряд превратился в шайку бандитов. Они сжигали деревни, убивали людей, распарывали животы женщинам, резали на куски детей…

— Невозможно! — возразил Камаре. — Я был там, черт возьми! И я ничего подобного не видел.

— Вы не заметили нас, пройдя в нескольких сантиметрах, и десять лет не видели поступков Гарри Киллера! Увы! События, о которых я рассказываю, стали историческими фактами, они известны всему свету.

— А я ничего об этом не знал, — пробормотал потрясенный Марсель Камаре.

— Как бы то ни было, — продолжала Жанна Бакстон, — слухи об этих жестокостях достигли Европы. Против мятежного отряда Джорджа Бакстона послали солдат, и отряд был уничтожен. В тот день, когда вы никого не нашли в лагере, Джордж Бакстон был мертв.

— Мертв! — повторил остолбеневший Камаре.

— Но не убит солдатскими пулями, как полагали до сих пор; Джордж Бакстон был заколот.

— Заколот!..

— Вас сейчас обманули. Меня зовут не Морна. Я Жанна Бакстон, сестра вашего старого начальника. Вот почему я узнала ваше имя, когда его назвал Тонгане. Я прибыла в Африку, чтобы найти доказательства невиновности моего брата, обвиняемого в преступлениях, которые совершил другой.

— Заколот! — повторил Камаре, подавленный тяжестью разоблачений.

— И заколот сзади, — добавила Жанна, вытаскивая из-за корсажа оружие, принесшее смерть Джорджу Бакстону. — Я побывала на могиле брата в присутствии этих господ и выкопала его кости. Мы нашли кинжал, которым его поразили в сердце. Имя убийцы было когда-то вырезано на рукоятке. Время, к несчастью, его стерло. Но остались две буквы: «и» и «л». И после того, что я от вас узнала, я не ошибусь, сказав, что это имя читается Гарри Киллер.

Слушая эту трагическую историю, Марсель Камаре проявлял все возраставшее возбуждение. Он ломал пальцы, лихорадочно стирал со лба крупные капли пота.

— Это ужасно!.. Ужасно!.. И это сделал я!.. Я!.. — без конца повторял он, и тревожный блеск снова появился в его расширенных глазах.

— Вы нам дадите убежище? — спросил Барсак.

— Дам ли я? — ответил Камаре с несвойственной ему горячностью. — Стоит ли спрашивать? Неужели вы считаете меня сообщником отвратительных преступлений, которых я не прощу, будьте уверены?!

— Прежде чем говорить о наказании, надо защищаться, — возразил практичный Амедей Флоранс. — Разве не существует, в самом деле, опасности, что Гарри Киллер попытается нас снова схватить?

Марсель Камаре улыбнулся.

— Гарри Киллер не знает, что вы здесь, но даже когда он узнает… — Он показал жестом, что мало об этом беспокоится. — Отдыхайте спокойно. Вы в безопасности. — Он нажал кнопку звонка.

Появился черный слуга.

— Жоко, — просто сказал Камаре негру, испуганно вытаращившему глаза, — проведи этих господ и даму в их комнаты. Спокойной ночи, господа, — вежливо сказал он и исчез, оставив в удивлении как гостей, так и негра, на которого возложил трудную задачу.

Где найдет постели несчастный Жоко? По своей воле никто не появлялся на заводе, и для приема неожиданных посетителей ничего не было предусмотрено. Неужели ему придется стучать во все двери подряд и будить рабочих?…

Видя затруднение негра, Барсак уверил, что он и его товарищи обойдутся без постелей. Они останутся здесь и только просят Жоко собрать кресла и одеяла, какие найдутся. Они как-нибудь устроятся, тем более что значительная часть ночи прошла.

На креслах и стульях дождались рассвета. Ровно в шесть часов Марсель Камаре вошел. Он вовсе не удивился, что его кабинет превратился в спальню.

— Здравствуйте, господа, — спокойно сказал он гостям.

— Здравствуйте, господин Камаре, — ответили они в один голос.

— Господа, я обдумал то, что вы рассказали мне ночью. Такое положение не может продолжаться. Мы немедленно должны действовать. — Он нажал кнопку. Во всех помещениях раздался резкий звонок. — Следуйте за мной.

Пройдя несколько коридоров, вошли в обширные помещения, где было множество машин, пока еще бездействовавших. Около них толпились мужчины и женщины.

— Все здесь? — спросил Марсель Камаре. — Риго, пожалуйста, сделай перекличку.

Убедившись, что весь персонал завода налицо, Камаре рассказал о событиях прошлой ночи. Преступления бакстоновского отряда, перешедшего под начало Гарри Киллера, совершенное, по всей вероятности, Киллером убийство начальника этого отряда, похищение и заключение в тюрьму экспедиции Барсака, преследование Жанны Бакстон, жестокое и бессмысленное убийство негров — рассказано было все, что могло поразить его слушателей. Из всего этого вытекало, что они служили бандиту и что, следовательно, работа завода помогает осуществлению новых коварных замыслов. Такое положение не должно продолжаться, и, вдобавок, честь запрещает им выдать пленников Гарри Киллеру, который, кстати, удерживает их без всякого права. Они должны прервать сношения с дворцом и потребовать возвращения на родину.

Выслушанный в глубоком молчании рассказ Камаре сначала вызвал у этих честных рабочих вполне естественное удивление. Когда возбуждение несколько улеглось, высказанное мнение вызвало их полное одобрение. Да и кому из рабочих пришла бы в голову мысль выразить несогласие с директором, которого они просто обожали?

Камаре окончательно убедил слушателей, предложив их вниманию следующие справедливые доводы.

— Среди всех невероятных вещей, которые я узнал этой ночью, — говорил Камаре, — меня больше всего удивляет, что в Европе не знают о существовании Блекленда. Мне известно, что он лежит в стороне от караванных путей, в сердце пустыни, где рассчитывать на визиты не приходится, и это понятно. Но ведь многим из наших товарищей, прожившим здесь достаточно времени, страна не понравилась, и они пожелали вернуться. Я подсчитал ночью: со времени основания завода уехали сто тридцать семь человек. И если бы хоть некоторые из них вернулись в Европу, существование города не было бы тайной. А так как никто о нем не знает, то следует заключить, что ни один из этих ста тридцати семи не прибыл по назначению.

Ни одного восклицания не раздалось в толпе, но четкая логика этого довода потрясла рабочих.

— Узнав прошлое, — заключил Камаре, — следует сделать вывод, что никому из вас нельзя надеяться вернуться на родину, пока будет держаться власть Гарри Киллера, и что мы не должны ждать пощады, если попадем к нему в руки. В наших интересах и в интересах правосудия следует начать борьбу.

— Да! Да! Рассчитывайте на нас! — закричали со всех сторон.

Удрученные вначале тем, что они отделены от всего мира, рабочие воспрянули духом при мысли, что их директор с ними: так велико было доверие к Марселю Камаре. Все руки салютовали ему в знак непоколебимой верности.

— Пусть работа идет как всегда, и надейтесь на меня, друзья мои, — сказал Камаре и ушел, сопровождаемый криками одобрения.

Выйдя из механической мастерской, Камаре совещался некоторое время с мастером Риго. Когда тот принялся выполнять полученные им приказы, Камаре в сопровождении своих гостей возвратился в кабинет. Тотчас раздался звонок телефона. Камаре взял трубку. Беглецы слушали его нежный голос, говоривший: «Да», «Нет», «Хорошо», «Как хотите». Наконец он рассмеялся, бросил трубку и прервал сообщение.

— Мне звонил Гарри Киллер, — сказал он своим странным кротким голосом, который никогда не отражал его переживаний. — Он знает, что вы здесь.

— Уже! — вскричал Барсак.

— Да. Кажется, обнаружили какого-то Чумуки. Нашли брошенную лодку на реке и связанного часового у завода. Выйти ночью из города, по словам Киллера, невозможно, и он заключил, что вы здесь. Я не стал отрицать. Он потребовал выдать вас. Я отказался. Он настаивал, в гневе угрожал взять вас силой. Это меня рассмешило, и я прервал разговор.

Гости Камаре встали.

— Бесполезно говорить, что вы можете рассчитывать на нас, — уверил Барсак от имени всех. — Но нам нужно оружие.

— Оружие? — улыбаясь, повторил Камаре. — Зачем? Думаю, что здесь нет ни одного ружья. Тем не менее, не беспокойтесь. У нас есть другие средства.

— Средства бороться с пушками дворца?

— Да, и с пушками, и с другим оружием. Если бы мне пришла фантазия разрушить город, я мог бы это сделать в одно мгновение. Но, думаю, мы не дойдем до такой крайности. Пушки дворца останутся немы, будьте уверены: Гарри Киллер знает мое могущество, да и не осмелится разрушить завод, на котором основана вся его власть. Он попытается отбить вас у меня атакой. Но и это ему не удастся.

Как бы в ответ на утверждение Камаре, в нижнем этаже раздались глухие удары.

— Что я вам сказал? — кротко улыбнулся инженер. — Вот они атакуют главную дверь. Но она крепка.

— А если они направят на нее пушку? — спросил Сен-Берен, которого безмятежность Камаре успокаивала лишь наполовину.

— Даже в этом случае им нелегко ее пробить: чтобы привезти пушку из дворца на набережную, требуется время, а пока люди действуют тараном. Но они могут колотить целый век. Если хотите, пойдемте понаблюдаем за осадой. Спектакль будет интересным.

Он прошел через машинный зал не останавливаясь. Машины работали, как всегда, но рабочие не занимались делом с обычным усердием. Собравшись группами, она обсуждали новости. Везде царил беспорядок, легко объясняемый событиями, но Камаре сделал вид, что ничего не замечает. Пройдя через машинный зал, все поднялись на площадку башни. Она отличалась от дворцовой лишь тем, что на ней возвышался непонятный металлический пилон, верхушка которого поднималась в воздух больше чем на сто метров. Здесь, как и на дворцовой башне, был циклоскоп, расположенный внутри опор пилона. Камаре пригласил войти туда спутников.

— Этот циклоскоп, — объяснил он, — не направлен за пять километров, как тот, который я построил для Гарри Киллера. Благодаря серии наклонных зеркал, расположенных на верхушке заводской стены, он позволяет наблюдать за всем, что происходит поблизости. Вы увидите отсюда наружную часть нашей стены вплоть до основания.

В самом деле, эспланада, набережная и дорожка для караула хорошо были видны в циклоскопе, который давал изображения значительно более мелкие, чем дворцовый аппарат, но зато более четкие. В его стеклах спутники Камаре увидели большую толпу. Одни тащили лестницы и суетились вокруг завода, а человек тридцать безуспешно пытались разбить дверь.

— Как я и предвидел, — заметил Камаре, — будет штурм. Вот теперь станет интересно.

Штурм действительно начался. К стене было приставлено несколько лестниц, по которым поднимались Веселые ребята. Достигнув вершины стены, некоторые без всяких опасений схватились за нее руками. Тотчас же произошло нечто необычайное. Руки нападавших будто приклеивались к стене. Подвешенные к верхней части, люди исполняли какую-то дьявольскую пляску, как куклы, которых дергают за веревочку.

— Все это очень просто, — объяснил Камаре. — Кромка стены покрыта металлическим сплавом моего состава, электропроводность которого в сто раз больше, чем у меди. Я пустил по облицовке постоянный ток приличного напряжения — и вот вам результат.

В это время те из нападавших, что были на нижних ступеньках, схватили за ноги верхних, беспорядочные движения которых были необъяснимы. И тотчас сами включились в непонятный танец к большому удивлению тех, кто не последовал их примеру.

— Но почему не падают эти бездельники? — вскричал Сен-Берен.

— Они не могут, бедняги, — сказал Марсель Камаре. — Они останутся на стене до тех пор, пока мне будет угодно… Но я сделаю еще лучше.

Он повернул рукоятку. Тотчас же лестницы опрокинулись, будто отброшенные невидимой рукой, и те, кто на них был, посыпались вниз, оставив на стене гроздья человеческих тел, продолжавших конвульсивные подергивания.

— Не отвечаю за разбитые головы, — спокойно заметил Камаре. — Хотите знать причину того, что произошло у вас на глазах?

Когда все ответили утвердительно, он продолжал:

— Все это очень просто. По-моему, все силы — это колебания эфира в той или иной форме. Свет считают серией колебаний между определенным минимумом и максимумом частоты, а электричество — другая серия колебаний, отличная от первой на промежуток, природа которого нам еще неизвестна. Я склоняюсь к мысли, что эти промежуточные колебания имеют отношение к теплоте. Я могу их вызвать и достигаю тем самым любопытных эффектов, доказательство чему я вам дал.

В продолжение этих объяснений гроздья человеческих тел продолжали неистовый танец.

— Игра длится слишком долго, — сказал Марсель Камаре, поворачивая другую рукоятку.

Немедленно люди-марионетки отделились от стены и упали с десятиметровой высоты на землю, где и остались лежать без признаков жизни. После вполне понятной растерянности их товарищи решились наконец поднять убитых и унести.

— Конец первого действия, — объявил Камаре обыденным тоном. — Я думаю, оно разыгралось не в пользу Гарри Киллера, у которого вышло из строя человек тридцать. Давайте теперь займемся этими олухами, которые упрямо колотят в дверь.

Марсель Камаре взял трубку телефона.

— Ты готов, Риго? — спросил он.

— Да, сударь, — ответил голос, слышный во всех углах циклоскопа.

— Отправляй! — приказал Камаре.

Тотчас же, как будто самостоятельно повинуясь приказу, странный инструмент появился у подножия башни. Это было нечто вроде вертикального цилиндра, нижняя плоскость которого, направленная к земле, заканчивалась конусом. На другом конце четыре винта — один горизонтальный и три вертикальных — вращались с умопомрачительной скоростью. Странная машина поднялась в воздух и направилась к ограде. Когда она миновала ее, полет стал горизонтальным, и машина двинулась, строго следуя вдоль стены. За первой машиной показалась вторая, третья… десятая… Гости Камаре насчитали их двадцать. С равными промежутками машины вылетали из башни, как птицы из гнезда, проделывая один и тот же маневр.

— Это мои «осы», — сказал Марсель Камаре, подчеркивая слово «мои». — Я потом объясню вам, как они действуют. Пока же полюбуйтесь на их работу. — Он снова взял телефонную трубку. — Предупреждение, Риго! — Он обратился к своим новым друзьям: — Зачем убивать этих бедняг, которые к тому же мне еще ничего не сделали? Достаточно будет предупреждения, если они захотят его понять.

С момента провала попытки штурма те из нападающих, кто хотел взобраться на ограду, оставались в бездействии. Унеся пострадавших товарищей, частью убитых, частью тяжело раненных, они очистили караульную дорожку, столпились на эспланаде, откуда и созерцали заводскую стену с остолбеневшим видом.

Напротив, осаждавшие дверь не прекращали свое дело. Они упрямо продолжали колотить огромным тяжелым бревном, которое раскачивали сорок крепких рук; но прочная сталь, казалось, не поддавалась их усилиям.

«Осы», как окрестил их Марсель Камаре, одна за другой пролетали над группой бандитов, не обращавших на них никакого внимания. Вдруг одна из машин выстрелила, и картечь усыпала землю на пространстве радиусом в пятьдесят метров. При звуке выстрела нападающие подняли головы. Они еще не поняли, в чем дело, когда раздался залп из второй машины и снова вылетел заряд картечи. На этот раз район поражения почти вплотную приблизился к ним. Несколько человек упали, задетые пулями. Остальные недолго раздумывали: бросив таран, они подхватили раненых и убежали. Наблюдавшие эту сцену не верили своим глазам.

После выстрела каждая «оса» послушно возвращалась в свою ячейку у подножия башни, а минуту спустя, снабженная новым зарядом, вылетала, чтобы занять место в общем строю.

— Я думаю, не стоит больше заниматься этими людьми, — сказал Марсель Камаре. — Если вам угодно посетить завод…