Неотразимый незнакомец

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Какой Аддамс? Что ты такое несешь? — спросила Лесли, ошарашенная неистовыми жестами Майка. Минуту назад он обсуждал такие пустяки, как их нескладывающиеся отношения, а сейчас уже напыщенно разглагольствует о каком-то Аддамсе. Какое, интересно, отношение он имеет к Гомесу и Мортисии?

— Какой «Адамс»! Какой «Адамс»! Лесли, рассказывай! — Он положил книгу на кровать и осторожно протер обложку краем покрывала. — Ты очень хорошо знаешь, о чем я говорю. Это «Памела» Ричардсона…

— Да, я знаю. Я сейчас читаю ее.

— И я не могу в это поверить! Ты знаешь, что ты можешь наделать, если будешь читать эту книгу?

Она прошла мимо него.

— Стану служанкой в поместье лорда?

Он недовольно посмотрел на нее.

— Ты действительно не понимаешь, о чем я говорю?

— Половину из того, что ты говоришь, я не понимаю вообще. Но это еще полбеды.

— На твоих ладонях и пальцах грязь и кожные выделения, которые могут разрушить пергамент и бумагу. Я уж не говорю о том, что ты наверняка оставляешь эту книгу где попало и можешь что-нибудь на нее пролить! Такие вещи нужно хранить под стеклом. Ей больше двухсот лет.

— Двухсот? — удивленно уставилась она на него. — Да откуда тебе это, черт возьми, известно?

— Потому что это «Адамс»! — Он уже был доведен до белого каления, и его пыл распространялся на нее через маленькое пространство этого номера, словно волны прилива. — Ты, наверно, полцарства за нее отдала…

— Я вообще ничего за нее не отдавала, — сказал она. — Это книжка Гэрри. А при чем здесь этот Аддамс?

— Книжка Гэрри! — Он сел на кровать. — Значит, у нее оказалась коллекционная книга в редкостно хорошем состоянии.

Лесли нахмурилась.

— Гэрри не коллекционирует антикварные книги.

— Тогда не понимаю. Это — оригинальное издание «Памелы» Ричардсона. Она считается первым сентиментальным романом. Но это еще полдела. Именно эта книга — подарок Джона Адамса жене, Абигайль…

— Джон Адамс! — воскликнула она, и по телу ее пробежала паническая дрожь. — Второй американский президент Джон Адамс? И Абигайль, первая леди?

— Именно так. Это тебе не Билл с Хиллари. Да, Джон и Абигайль Адамс. — Обернув пальцы уголком простыни, он открыл форзац книги и указал ей на надпись: — Видишь?

— Но я-то думала, что это подарок от родственников Гэрри, — прошептала она, буквально прирастая к месту. Ее ноги сделались точно резиновыми. — Я думала, ты говорил о Гомесе и Мортисии Аддамс. У них фамилия пишется с двумя «д».

— Вовсе нет. Существование этой книги — совсем не такой общеизвестный факт, — это тебе не Декларация, подписанная Джефферсоном. О ней известно лишь в кругах коллекционеров. В Темпле у меня есть коллега, который мог бы даже решиться на убийство, лишь бы завладеть ею. Вот так я о ней и узнал.

— Но как она, черт бы ее побрал, попала к Гэрри?

— Ты говоришь, она не коллекционер?

Лесли покачала головой, все еще пребывая в нервном напряжении.

— Она собирает разве что тряпичные куклы. Впрочем, она всегда много читала. Но если бы она собирала что-нибудь подобное, я бы, конечно, знала. Если бы она даже и собирала книги, то не могла бы позволить себе таких редких и ценных экземпляров. Я хочу сказать, таких, которые стоили бы целое состояние, как эта!

— Это частица истории, Лесли, — сказал Майк, благоговейно закрывая книгу. — Это удивительная, прекрасная частица истории долгой любви двух людей, которые посвятили всю свою жизнь друг другу.

— Так как же она оказалась у Гэрри?

— А ты можешь позвонить ей и спросить об этом?

Скрипя зубами от злости. Лесли вскочила на ноги.

— У меня нет ее номера, и я не могу позвонить ей! Она очень спешила, когда звонила мне, а я была в таком состоянии, что спросить ее мне как-то не пришло в голову. — На мгновение она позабыла о злости и призадумалась. — Я даже не могу вспомнить имени ее парня Томми… Терри… не знаю! Наверно, она получила эту книгу в наследство и даже не обратила внимания на то, чем владеет. От кого именно она ей досталась — ума не приложу. Я не знаю никаких ее родственников, которые могли бы быть родней Адамсам. Не думаю, что у нее могут быть какие-нибудь родные из Массачусетса. Но обращаться с редкой книгой так небрежно, это очень даже похоже на Гэрри. — Лесли нахмурилась. — Хотя в ее сумке эта книга лежала в запечатанном пластиковым пакете.

— Достань его и мы положим ее туда.

Она вытащила пакет из сумки. Майк взял его и аккуратно отпустил книгу внутрь. Закрыл пакет на липучки, а потом еще раз разнял и соединил их, проверив, действительно ли пакет цел и надежен для хранения в нем «Адамса».

— Вот здесь, — сказал он, вздохнув, — «Адамс». Не могу поверить, что держу это в руках.

То, как он носится с этой книгой, совершенно забыв о ее присутствии, вызывало в ней некоторое раздражение. Лесли, это глупо! — одернула она себя Ведь, собственно, чего-нибудь в том роде ей и хотелось. Тем не менее было обидно, что он так быстро переключился с одного на другое, ранило ее.

— Надо узнать, не предоставляет ли гостиница сейф своим постояльцам, — сказала она, подумав, что к ней начинает возвращаться здравый смысл.

— Я в этом сомневаюсь.

Звонок в регистратуру подтвердил его правоту. Лесли повесила трубку и не преминула заметить, что Майк обращается с упакованной в пластиковый пакет книгой так же ласково, как обращался с ней.

Мягко… чувственно… и любя.

Неожиданная злость забурлила в ней в ответ на то, что он так быстро позабыл о ее существовании. Она злилась и на книгу. Проклятая книга.

— Возьми ее себе, — отрезала она.

— Что? — посмотрел он на нее с удивлением.

Она вдруг поняла, сколь много из своих чувств открыла ему только что. Ему и себе.

— Я хотела сказать, чтобы ты взял ее к тебе в комнату и держал там, — пробормотала она, решив, что будет лучше, если эта книга останется с ним. Он понимает ее ценность гораздо лучше, чем она. — Если книга останется у меня, я не удержусь от того, чтобы ее дочитать.

— Ну уж этому не бывать! — усмехнулся он. — Я буду держать ее в безопасном месте у себя в номере, пока мы не уедем.

— Пока ты не уедешь. — Вздох, вырвавшийся у нее в этот момент, сделал ее голос еще более низким. Однако он был уже за дверью. И бежал, без сомнения, по коридору, чтобы пускать слюни по «Адамсу». Пожалуй, какой-нибудь постер из «Плейбоя» и то не заставил бы его так быстро забыть с том, зачем он к ней пришел.

Лесли глубоко задышала, и по ее телу прошла дрожь. Чего она хотела? Чего ждала? Все это лишь подтверждает то, что его интерес к ней уже улетучивается.

— Готов улетучиться, — произнесла она почти про себя, решив, что к тому времени, когда он вернется, ей лучше оказаться вне номера.

Она взяла кошелек и спустилась вниз по лестнице, намереваясь пропустить обед, к которому Майк уже скоро должен был выйти, и отправиться в самый приятный из пабов, располагающийся в нескольких минутах ходьбы от гостиницы.

Лесли не пришла обедать.

Покидая ресторан, Майк рассеянно поблагодарил миссис Драго. Он поднялся в комнату Лесли только для того, чтобы убедиться, что она уже успела уйти. Он думал, что, может быть, встретит ее внизу, в вестибюле. Одна из постоялиц, сидевшая обычно за их столиком, сказала ему, что видела, как Лесли выходила из гостиницы. Майк немедленно вышел на улицу, чтобы проверить, на месте ли ее машина. Та была припаркована на том самом месте, где они оставили ее в прошлый раз. Он решил было направиться вслед за ней, чтобы поискать ее где-нибудь в городе, но тут же ему пришло в голову, что такие поиски были бы пустыми и тщетными. Багаж ее в номере, машина на месте, и «Адамс» тоже здесь. Она вернется.

Но почему она ушла? Он надеялся, что лишь по той причине, что миссис Драго собиралась подать пирог со сливками трехдневной давности, а Лесли предпочитала свежие сладости.

После обеда он вышел на улицу, чтобы покурить и подождать ее возвращения. Он попыхивал своей трубкой, и легкий табачный дым с привкусом вишневого дерева приятно обволакивал его рот. Солнце уже почти исчезло за горизонтом, и его красно-золотое сияние медленно вытесняли мягкие серо-голубые тона, столь присущие этим нескольким минутам, что разделяют закат и сумерки. На небе уже можно было различить несколько звезд. Было безветренно. Ни одно дуновение не колыхало листьев на деревьях. Окруженный всей этой красотой, Майк вздохнул. И вздохнул еще раз.

«Адамс».

Это было прекрасно, подумал он, все еще не веря тому, что он держал в руках столь ценную антикварную вещь. Как и записки Джонсона о Шекспире, эта надпись была изюминкой старой вещи. Он думал, сколько же раз Абигайль Адамс перечитывала эту книгу за время своего замужества. Для нее, должно быть, это был подарок на память. Разве не поддерживала ее эта книга в разлуке с мужем? И разве не говорил ей сам Адамс, вручая подарок, что судьба их любви, целомудрия и совести станет им обоим наградой в их жизни? И разве не скрашивал тот подарок одинокие ночи мужу, знавшему, что сейчас у жены — его книга, символ его преданности и любви?

Чарующе, думал Майк, озаряясь счастливой улыбкой. А затем нахмурился. Почему же Лесли до сих пор не вернулась?

Фалмут был достаточно безопасным городком, однако ему по-прежнему не нравилась мысль, что Лесли гуляет одна после наступления темноты. Им ведь еще предстоит разобраться в их отношениях. Открытие «Адамса» увело его несколько в сторону. Интересно, думал он, не являются ли все эти препятствия проклятием, которое на него наложил Купидон? Времени было мало, а после каждых двух шагов, которые он делал ей навстречу, ему приходилось снова отступать на шаг. Тем не менее она доверила ему «Адамса». Это хороший знак.

Наконец в поле зрения Майка объявился предмет его мыслей, который устало брел вдоль дороги к гостинице. Майк улыбнулся и пошел навстречу Лесли.

— Ты не сказала мне, что не пойдешь обедать. — Он не стал прикасаться к ней, поскольку идти к гостинице им предстояло медленно.

— Тогда я еще не знала, что не пойду, — отвечала Лесли, не глядя в его сторону.

Тон ее не был холодным, однако голос выдавал некоторую горечь.

— Не знала, — согласился он. — Лесли, я не хотел тебя ни во что ввергать прошлой ночью…

— Не хотел. Она взглянула на него, а потом вновь отвела глаза. — Я вполне отвечаю за свои поступки. Я понимаю, что могла сказать нет, и, если бы сказала, ты не стал бы… ну, тебе не нужно было бы… словом, ничего бы не случилось.

— Ты права, — охотно начал он, обрадованный тем, что она понимает, как он к ней относится.

— Можешь мне это не втолковывать.

— Не втолковывать? Что? — нахмурился он.

— Во всем виновата только я. В том, что я оказалась потаскухой…

— Лесли! Как ты можешь так о себе говорить? — Он повысил голос, ужаснувшись тому, что ей могла прийти в голову подобная мысль. — Кем, в таком случае, оказался я? Старым развратником? Не представляй дело так, будто мы занимались чем-то непристойным.

— В машине на пастбище? — Она фыркнула. — Майк, я думаю, что мы с тобой просто вписали главу в учебник непристойности.

— Черт возьми, да это было чудесно и естественно.

— Звучит фальшиво.

— Нет, если вспомнить, что ты все время пыталась — и до сих пор пытаешься — превратить это в нечто, подобное пошлому кино. Видимо, придется что-то делать с твоим чересчур стыдливым отношением к тому, что случилось.

Она остановилась у ступенек, ведущих к гостиничному подъезду, и вздернула руку:

— Пожалуйста, Майк. Давай не будем спорить. Это было ошибкой, вот и все. Мы просто были как две овцы, которые заблудились ночью и услышали один и тот же рожок.

— Секс — это не какой-то там проклятый рожок, — резко ответил он.

— Но это и не любовь.

Она поднялась по ступенькам и вошла в здание. Он следовал за ней. Даже разозлившись, Майк не мог не восхищаться ее гладким и стройным станом, плавно переходившим в два округлых изгиба.

— Что ты делаешь? — спросила она, оборачиваясь к нему в тот момент, когда они уже наполовину преодолели внутреннюю лестницу.

— А что ты делаешь? — спросил он, вместо ответа.

— Иду к себе в номер.

— А я иду в свой. Он чуть дальше твоего по коридору, если помнишь.

— Ненавижу, когда за тобой остается последнее слово.

Майк улыбнулся. Хотел бы он знать, как наконец убедить ее в том, что он вовсе к ней не равнодушен. Но каким образом он мог выразить это лучше, чем уже успел выразить? К сожалению, время работало против него, а ведь оно было как раз тем, в чем он так нуждался в этой ситуации. Старое доброе время, которое нужно для того, чтобы люди узнали друг друга лучше.

Когда они добрались до ее комнаты, у Майка вдруг возникла сильная потребность вновь убедить Лесли в том, что весь ход ее мыслей порочен. Однако он сдержался. Он, возможно, и так слишком нажимал на нее, но она оставалась при своем мнении. Возможно, хороший сон ночью — это все, что ей нужно, чтобы вновь обрести какие-то виды на ближайшее будущее. Это было не отступлением в битве, но лишь перегруппировкой. Теперь он опасался одного: как бы Лесли не уехала из гостиницы ночью. Он решил, что обязательно договорится с четою Драго, чтобы они немедленно сообщили ему об отъезде Лесли, как только у том внезапно появится такое желание.

— Спокойной ночи, — сказала она, открывая свою дверь.

— Спокойной ночи, — сказал он, проходя мимо.

Отойдя от ее двери на два шага, он вдруг услышал приглушенное «о, нет!», которое донеслось из ее комнаты.

Сердце его ёкнуло, и он, развернувшись, бросился к ее двери. Заглянул в ее номер и челюсть его отвисла от изумления. Комната была перевернута вверх дном. Из выдвинутых ящиков комода свисала одежда. Ее багаж был в полном беспорядке. Стулья все повалены. Постельное белье сдернули с кровати, а матрац был сильно сдвинут в сторону.

— Я не отошел и двух шагов, а ты уже успела померяться силами со своей комнатой? — спросил он.

Она окинула его таким взглядом, от которого могли бы наступить заморозки в самой преисподней. Майк решил, что чувство юмора здесь вряд ли уместно. Она повернулась спиной к разгромленной комнате.

— Я не могу в это поверить! Уже второй раз за поездку!

— На сей раз они пробрались внутрь, — заметил он. — В отношении туристов английские преступники не так уж активны, но здесь много безработных. Безработица ввергает людей в отчаяние. Тебе лучше проверить, не пропало ли что-нибудь — деньги, паспорт или драгоценности.

— Деньги и документы я ношу с собой, а о каких-нибудь стоящих драгоценностях и говорить нечего. Их я оставила дома, а привезла только хорошую одежду. Разве что мои бриллиантовые запонки. — От этой мысли она даже вздрогнула. — Я разъярена.

Он снял свой пиджак, набросил ей на плечи и крепко обнял. Он не мог вынести, когда она казалась ранимой, и ненавидел любого, кто бы ни ввел ее в это состояние. Вместо вдруг пришедшего отчаянного желания что-нибудь пнуть, он в утешение произнес:

— Знаю. В этой поездке тебе что-то не везет.

— Я больше никогда не поеду из дома с карточкой «Америкэн экспресс», да и без нее тоже! — сказала она. — Потому что больше никогда не уеду из дома!

— Я сам положу весь мир к твоим ногам, — сказал он, радуясь своей остроте. — Тебе нужно обязательно посмотреть, что тут осталось. А я позвоню в полицию.

Тяжко вздыхая, она поплелась к комоду.

— Как раз то, что мне нужно. Еще одна ночь с интимными сценами в полицейском участке. Боюсь, миссис Драго будет расстроена тем, что случилось.

Он согласился.

— Мне очень жаль ее, однако в ее бизнесе такие вещи случаются.

За то время, пока он связывался с миссис Драго, а затем и с полицией, она успела просмотреть все свои вещи.

— Ничего не пропало, — сказала она, глядя бодрее, что было ей больше к лицу.

— Ничего? — неуверенно переспросил он.

— Ничего. К счастью, у меня не так много вещей, но мои бриллиантовые серьги вполне могли показаться грабителю чего-нибудь да стоящими. Но они лежат на самом видном месте в моей шкатулке.

— Возможно, он подумал, что они из стразов.

— Даже если бы и подумал, то мог бы взять их на всякий случай.

— Действительно. Возможно, его спугнули, как тогда в Лондоне.

Интересно, подумал он, не связан ли как-нибудь со всеми этими событиями «Адамс»? «Не-е-ет», — все же решил Майк, криво усмехнувшись игре своего воображения.

— Я не думаю, чтобы он ушел с ними далеко, даже если бы и взял их. Может, кто-то просто хотел порыться у меня в комнате, как ты думаешь?

Он скривился.

— Нет, не думаю.

В комнату спешно вошла миссис Драго. Она была вне себя от огорчения. Не заставили себя долго ждать и полицейские, с точки зрения которых подобные вещи случались здесь нечасто.

По дороге в участок Майк не переставал думать о чинимых препятствиях. Последнее из них было просто-таки чрезвычайным происшествием. Но это по крайней мере означало, что Лесли не сможет внезапно исчезнуть.

И у него появилось острое желание расцеловать грабителя в знак несказанной благодарности.

Вяло поднимаясь по ступеням гостиничного подъезда, Лесли испытывала ощущение дежа-вю. К счастью, было только три часа пополуночи. Местной полиции пришлось заполнять всего-то двадцать бланков, что не шло и в сравнение со Скотленд-Ярдом.

С ними был мистер Драго, который не обмолвился ни словом за всю поездку. Он был послан вместе с ними своей забывчивой и внушительной супругой, чтобы присмотреть за этими двумя «бедными овечками», что он в точности и выполнил. Просто присматривал.

— На самом деле мы прибыли в самое что ни на есть детское время, — сказал Майк, пока мистер Драго открывал парадную дверь.

Лесли не удержалась от смешка.

— Я подумала о том же.

Отсалютовав на прощание рукой, мистер Драго покинул их, как только они вошли. Они устало поднялись по лестнице при тусклом ночном освещении. Лесли изможденно вздохнула.

— Уж и не знаю, радоваться мне, что в гостинице никто больше не пострадал, или нет. Может, у меня есть какой-то магнит, который притягивает английских воров? Дома меня никогда не грабили, хотя один Бог знает, что я увижу там, когда вернусь.

— Людей преследует странная мысль, будто все американцы — жирные коты, — сказал Майк. — Ты американка, а следовательно, ты жирная кошка, у которой водятся вещи, стоящие немалых деньжат.

— Замолви им за меня словечко, что я всего лишь драная кошка с двумя парами носков и взятым напрокат феном!

Он слегка похлопал ее по спине.

— Шикарная драная кошка с двумя парами носков и взятым напрокат феном. Ну ладно.

Теперь она чувствовала, что нечто, сдерживавшее ее чувства, растворяется от его прикосновения. Неважно, что оно лишь для того, чтобы ей было поуютней. Теплота Майка трогала и согревала ее. Этой ночью он снова был удивительным, добрым и терпеливым и поддерживал ее всякий раз. После твердого отказа с ее стороны другой мужчина предоставил бы ее самой себе. Но не Майк. Казалось, она не может его ничем уязвить… да она и не хотела этого. Что ее больше всего и пугало.

Пока они шли по тихому коридору, Лесли чувствовала, как облегчение ее улетучивается, обнажая ее беспомощность и ранимость. Она хотела его. Может быть, утром она была и смущена, и потрясена, но она все еще его хотела. Один только взгляд в его сторону и ее тело переживало сладкий толчок после основного землетрясения. А то, что они все ближе и ближе подходили к двери ее номера, лишь усиливало в ней это чувство.

— Не думаю, что мне понравится, если ты будешь ночевать здесь, — низким голосом произнес Майк, когда они наконец дошли до ее комнаты.

Слова прозвучали как постулат, и сдерживающее начало вновь возобладало над облегчением.

— И где же, интересно, ты хотел бы меня видеть?

— Пожалуйста, не надо на меня сердиться. — Он усмехнулся. — Я просто хотел предложить тебе обменяться комнатами, чтобы ты не чувствовала себя неуютно.

— Думаю, мне будет вполне уютно, — мягко произнесла она. Здравый смысл подсказывал ей, что преступник уже далеко. Но даже если и нет, то вряд ли он станет предпринимать что бы то ни было сейчас, после такого переполоха. Пожалуй, ее комната в эту ночь будет самым безопасным жилищем в Англии.

Майк взял у нее ключ и отпер дверь.

— Сначала я проверю, все ли в порядке. Подожди здесь.

Она не стала возражать, втайне благодарная ему за этот мужественный поступок.

Он выступил из темноты, протягивая ключ.

— Все в порядке.

— Спасибо. Спасибо за все.

Но лишь она переступила через порог, как волна безотчетной тревоги захлестнула ее.

— Майк, думаю, мне стоит принять твое предложение.

Он улыбнулся.

— Я тебя не виню.

— Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?

— Думаю, я справлюсь. Не беспокойся Со мной будет все хорошо. Впрочем, можешь беспокоиться, все равно у меня все будет хорошо.

Похоже, выражение лица выдает меня, подумалось Лесли. С этим ей следует быть особенно острожной все время, пока она будет с ним. Эта мысль почему-то причиняла ей особую боль. Она резко наклонила голову.

— Я соберу кое-какие вещи.

— Ладно.

Он ждал в дверном проеме, пока Лесли брала ночной халат, ночную рубашку и то, что могло понадобиться ей утром. Она снова проскользнула в коридор мимо него, смущенная своей трусостью. Он довел ее до своего номера, отпер дверь и протянул ключ.

— Не забудь, что я недалеко от тебя. Позови меня, если будешь нервничать. Я услышу даже самый безобидный крик.

Она улыбнулась ему.

— Спасибо, Майк. Весь мой отпуск стал бы полной катастрофой, если бы не ты.

— Я ждал этих слов, — усмехнулся он.

Ее благодарность быстро переросла в нечто более сильное. Она взглянула на него, и мысли ее закружились в беспорядке. Ее установка держать его на расстоянии казалась ей такой глупой. С чем еще она боролась, как не с тем, чего желала и в чем нуждалась? Почему она так боится воспользоваться шансом? И какое значение имеет то, что она была его отпускным развлечением? Не тем же самым является и он для нее? А что, если между ними все есть нечто большее? Она никогда не узнает ответов, если не отбросит прочь все предосторожности. Возможно, у Гэрри, в конце концов правильное представление об отношениях между мужчиной и женщиной.

Единственное, что она знала точно, — это то, что предстоящей ночью ей не хотелось спать одной.

Она подняла голову и поцеловала его, обвивая руками его шею и роняя на ковер собранные вещи. Его аромат вторгся в ее ощущения и оставил в них свой отпечаток навсегда. Теперь она чувствовала его пыл, до поры до времени скрытый, но ожидающий, когда она сделает ему сюрприз. Он обнял ее, и она почувствовала его руки, крепко обхватившие ее спину. Лесли прильнула к нему. То, как его тело прижималось к ее телу, было почти невозможно вынести. Она прижалась к нему еще ближе, желая его все сильнее. И она получит большее… сегодня, в его постели.

Майк разнял их губы, мягко отводя ее руки со своей шеи.

— Нет, Лесли. Давай остановимся сейчас, иначе мы никогда не сможем остановиться.

— Но…

— Вот когда ты будешь готова, тогда… Боже, я не могу поверить, что я это делаю.

Он поцеловал ее в щеку, эта преходящая теплота была прикосновением, обещавшим ей испытать еще раз то, что он создал в ее душе, а затем ушел, удаляясь по коридору.

Лесли пошла в его номер, пораженная его мудростью и его отказом. Она снова на него бросилась и теперь не знала, сердиться или благодарить его за то, что он сдержал свои чувства.

Переодевшись, она заползла в постель, в конце концов благодарная за ту жертву, которую он ей предложил. Медленно, она осознала огромную опасность, которой не предвидела. Она была в постели Майка, прижималась к подушке Майка, вытянувшись всем телом на простыне, не которой лежал Майк. Сознание этого проникло в ее чувства, заставляя ее кровь течь по сосудам быстрее. Едва уловимый запах. Майка все еще оставался на наволочке подушки. Ее воображение заполнили картины, чем они могли бы заниматься здесь прямо сейчас. А его отсутствие наполнило ее душу тоской и томлением. Мелкие предосторожности, измышляемые здравым рассудком, не смогли бы ничего с этим поделать.

В отчаянии она подумала, что не будет спать всю ночь.

И она не спала.

Несмотря на тонны косметики, которые она употребила следующим утром, Майк, была уверена Лесли, сможет легко заметить следы, что оставила на ее лице бессонная ночь. Но, если он заметит, то, конечно, и виду не покажет.

— Ночь была спокойной, — сказал он, впуская ее в номер. — Я ругал себя. Как ты спала?

— Отлично, — солгала она.

— Оно и видно, — пробормотал он.

Она позволила себе маленькую улыбку. Приятно было сознавать, что он тоже страдал.

— Что будем делать сегодня? — спросил он.

Она нахмурилась.

— Не знаю.

— Мы можем поехать посмотреть Пезанс, Лендс-Энд и монастырь Святого Михаила. Это тот монастырь на острове, до которого можно дойти пешком по дну, когда наступает отлив.

— Я думала, что это во Франции, — сказала она, стараясь не оказаться к нему слишком близко.

— Один во Франции. И один здесь.

Прежде чем она смогла бы ответить, зазвонил телефон. Лесли подбежала к нему со словами:

— Наверно, полиция поймала его.

Даже если он и ничего не украл, камень упадет у нее с плеч, когда она узнает, что взломщик уже за решеткой.

Однако на линии была Гэрри.

— Разреши-ка мне угадать, — сказала Лесли. — Наверно, ты не приедешь в Шрусбери.

— Я не могу оставить его, — сказала Гэрри дрожащим голосом. — Я люблю его. Пожалуйста, пожалуйста, пойми меня.

Лесли вздохнула.

— Все равно я убью тебя, когда увижу. Я все понимаю.

— О Боже, ни у кого нет таких подруг, как ты. Ты замечательная.

— А ты забыла упаковать фен, — сказала Лесли, сделав гримасу Майку, который усмехнулся в ответ.

— Да нет же, — ответила Гэрри. — Я положила его, потому что знала, что, если я не положу, ты убьешь меня.

— Ты, должно быть, все-таки забыла его, потому что у меня фена нет.

— Это невозможно.

Лесли нахмурилась.

— Ладно, не думай об этом. Слушай, а какого черта ты разъезжаешь вместе с такой ценнейшей книгой, «Адамсом»? Ты спятила? Ты можешь ее испортить.

— Какая книга? Какой «Адамс»?

— «Памела. Вознагражденная добродетель». Сэмюэла Ричардсона. Это экземпляр первого издания, который был подарен Абигайль Адамс ее мужем, Джоном. Ты не читала, что написана форзаце? Где ты ее взяла?

— Не понимаю, о чем ты говоришь? Я взяла с собой только одну книгу — последний роман Джоанны Линдсей — и положила ее к себе к сумку, когда мы приземлялись. Ты не помнишь, как я ее читала?

Лесли вспомнила, что Гэрри сидела рядом, уткнувшись носом в книгу в мягкой обложке, чтобы не нервничать при посадке. Эта книга определенно не имела ничего общего с «Адамсом».

— Но я не понимаю… Погоди, не вешай трубку.

Она положила трубку рядом с аппаратом и подошла к поклаже. Взяв синюю сумку Гэрри, она вернулась.

— Ну что? — спросил Майк.

— Пока не знаю.

Она опустила сумку на кровать, а затем снова взяла трубку.

— С тобой мужчина? — спросила Гэрри. — Я слышу мужской голос. Ты встретила его? Поэтому ты и не расстроилась из-за меня?

Лесли крепко сжала зубы, выдержав паузу, затем сказала:

— Послушай. Это важно. Какую зубную пасту ты с собой привезла?

— «Эйм».

В сумке лежал тюбик «Крест».

— А какого цвета у тебя расческа?

— У меня щетка. А зачем это тебе?

— Позже скажу. Какой у тебя дезодорант?

— Плоский карандаш.

В ванной стоял баллончик.

— Что еще было в твоей сумке?

— Моя косметика, ночная рубашка, смена нижнего белья и таблетки от желудка. Кстати, я тут обнаружила такое классное средство…

Ни одной из этих вещей в сумке не было.

— Я думаю, ты каким-то образом взяла чужую сумку, — сказала Лесли, бросив взгляд на Майка. Он приподнял брови. — Спасибо, Гэрри. Завтра я отправляюсь в Шрусбери. Надеюсь, увижу тебя в самолете.

Она повесила трубку.

— «Адамс» не ее.

— Это многое объясняет, — сказал Майк.