Непокорное сердце

Глава десятая

Ничего не сказав, Роза вышла. Готтона долго не было, и я уже решила, что он проигнорировал мое желание видеть его или же Роза не исполнила мою просьбу. Но он пришел.

— Роза передала мне, что ты хочешь видеть меня. Надеюсь, я могу обращаться к тебе без лишних формальностей? — с порога сказал он. Я кивнула. Готтон не смотрел на меня, предпочитая рассматривать вазу с цветами на тумбе. Да и серый пол казался ему куда интереснее, чем я. И он проигнорировал мое предложение воспользоваться стулом. Так и стоял у двери, будто не решался подойти ближе.

— Я хотела поговорить о Стефании, — начала я. — Она…она в тюрьме…

— Где ей и место, — оборвал меня Готтон.

— Вы, правда, так считаете, Ваше Величество? — я нарочно обращалась к нему официально, это не было данью уважения, просто я сама того не замечая воздвигала стену между нами, хотя надо бы сблизиться. Тем более если я хочу обратиться к нему с просьбой. Очень дерзкой просьбой.

— А вы считаете, что преступления надо бы поощрять? — следуя моему примеру, обратился он ко мне "на вы".

— Нет, конечно же нет, — поспешила я возразить. Если я хочу добиться его расположения и уговорить помиловать Стеф, то должна продемонстрировать покладистость, а не упрямство. Пора разрушить стену между нами, которую я сама же и возвела, возненавидев Готтона за вынужденный брак с ним. Но ведь он тоже жертва безумств Лоркенса, так же как и я. И раз я уж все равно ничего не могу изменить, то почему бы не попытаться найти общий язык с будущим супругом?

— Тогда чего же вы хотите?

— Я хочу попросить вас о снисхождении.

— Стефания обвиняется в измене и попытке несанкционированного пересечения границы. Ее ждет высшая мера.

— Но вы ведь можете ее помиловать!

— Сожалею, но это не возможно.

— Потому что не желаете идти мне навстречу?

Готтон улыбнулся. Впервые за все время знакомства с ним я видела, как он улыбается, и эта улыбка шла ему больше чем надменное выражение лица. А еще…а еще она делала его похожим на Кристиана. Раньше я считала, что они совершенно непохожи друг на друга, несмотря на то, что приходились друг другу братьями, но теперь я видела что это не так.

— Стейси, — непривычно мягко сказал он. — Почему тебе так хочется делать из меня безжалостного монстра? Неужели считаешь меня настолько черствым? Ты должна понять одну простую истину — что став королевой, тебе придется отбросить в сторону личные симпатии и мелочное сострадание. Отныне ты должна будешь действовать в интересах королевства и своего народа. Нельзя игнорировать закон и прощать преступления из личных симпатий, тем более слугам.

— Но ведь слуги это тоже часть народа, — возразила я. — Разве будет любить меня мой народ, если я буду жестока и беспощадна к нему?

— Люди должны не любить, а уважать тебя.

— Но и уважения не добьешься страхом. Вряд ли мои подданные станут уважать меня больше, если будут считать, что у меня нет сердца.

— Я, правда, не могу помочь твоей служанке, Стейси. Тем более, что она все равно обречена.

Я машинально кивнула, смирившись с мыслью о поражении. Бедная Стеф…это я во всем виновата. Я не должна была потакать ей. Если бы я проявила твердость, Стеф не угодила бы в тюрьму. Ей бы не грозила казнь, она…

Так, стоп, что он только что сказал? Что сказал Готтон?

— Не поняла…

Готтон вздохнул.

— Стефания служила Ее Величеству. Она была ее личной служанкой.

— Да-да, я знаю, — я отмахнулась, добавив: — И шпионкой тоже.

Готтон посмотрел на меня исподлобья, но ничего не ответил на это замечание.

— Я не должен рассказывать тебе это, так как это личное дело Ее Величества и Стефании, но…

— Что? — затаив дыхание, спросила я. Господи, ну, почему он мямлит? Вот прям как Мелитта! И если в подругу я могу запустить чем-нибудь, чтобы поторопить, то с Его Величеством приходится быть терпеливой, ожидая, когда он, наконец, соберется с мыслями и разродится.

— Между Ее Величеством и Стефанией установлена особая магическая связь — долговые узы, — Готтон снова вздохнул и опустил голову.

— Что…что еще за связь? Что за узы?

— Долговые, — повторил он.

— Но что это означает? — я совершенно ничего не понимала.

— Это означает, что Стефания в долгу перед Ее Величеством. Отец девушки в молодости был мошенником и спекулянтом — изготавливал игрушечные палочки из болотного кипариса и умело продавал задорого, как настоящие. Впрочем, они и были настоящими, только действовали непредсказуемо. Короче говоря, владелец одной из них погиб во время магического эксперимента. Отца Стефании судили. Ему грозил пожизненный срок. Он отсидел в башне несколько долгих лет пока его дочь, Стефания не пошла в услужение к Ее Величеству и не уговорила ее ходатайствовать перед королем о помиловании. Ее Величество согласилась, но на определенных условиях.

— И что она попросила? — я не смогла скрыть ехидства в голосе. Ну, правда, что могла попросить королева у бедной служанки?

— Магические силы.

— Что? Как так? Это вообще…это возможно?

Готтон кивнул.

— Но что это значит?

— Это значит, что твои магические силы переходят к другому.

— Постой… разве можно отдать свои силы? Ведь это же природный дар!

Готтон слабо улыбнулся.

— Как и жизнь. Потому магические силы переходят вместе с жизнью. Нельзя лишиться силы и при этом остаться живым. Невозможно.

Я обхватила руками голову. В висках пульсировало. Ничего не понимаю. Это все бред какой-то.

— Но…зачем Ее Величеству забирать чужие силы? Объясни мне, пожалуйста, я не понимаю!

Готтон отвернулся и стал расхаживать по комнате. Он не сразу ответил, а когда заговорил, его голос стал сухим, лишенным оттенка и звучал отдаленно. Он как будто говорил сам с собой.

— Моя мать лишена дара. Мало, кто в королевстве знает, что она зурикку. Это на кримэльском означает ноль, пустое место, — пояснил он мне с горькой усмешкой.

— Твоя мать…Ее Величество…она…

— Я уже сказал, — с легким раздражением отозвался Готтон. — Да, она не-магиня.

— Как феппс, только наоборот, — пробормотала я.

— Да, — кивнул Готтон. — Вот только феппсы рождаются гораздо чаще, чем… В общем маги, лишенные силы от рождения такая же редкость, как скажем сиамские близнецы. Это можно считать генетической аномалией, или чем-то вроде того, но факт остается фактом — зурикку позор для семьи магов. Тем более, что Ее Величество родилась в благородной семье и была предназначена для замужества с королем. Благо, мой отец с пониманием отнесся к столь деликатной проблеме будущей жены и поклялся никогда не разглашать ее тайны.

— Он чудесный человек, — тихо пробормотала я, вспоминая, с каким уважением отзывался о нем Кристиан, несмотря на то, что король не воспитывал его.

— Да, он был добрым, впрочем, об этом знали не только мы. И подданные, и народ любили его.

— Но как же теперь Стеф? — вернулась я к больной теме. Готтон покачал головой.

— Я не могу ничем ей помочь, Стейси. Даже я не властен что-либо изменить.

— Почему она не может отказаться от…от долга?

— Вероятно, потому что дала нерушимую клятву.

— Ах, ну да…

Ох, уж эти клятвы. Кто их только придумал? Сколько жизней искалечили эти клятвы на крови. Я бы и вовсе причислила их к черной магии и под страхом казни запретила практиковать! Пожалуй, я все же займусь этим вопросом, когда…когда стану королевой.

— Если Ее Величество не владеет магией, то и кольцо заколдовать не могла, — задумчиво пробормотала я. — Выходит, что это сделала не она. Тогда кто же?

Повисла пауза. Готтон, стоявший ко мне спиной, резко развернулся.

— Это сделал я.

Я посмотрела на него с недоумением и странным изумлением, будто видела его впервые. Нет, я, конечно, знала, что он способен на подлости, но не думала, что он настолько изобретателен. Да и после нашего с ним откровенного разговора, я пересмотрела свое отношение к нему. Как видно зря.

— Ты?

Он кивнул.

— Только прошу, не спеши изрыгать на меня всю свою ярость и ненависть.

— Но я…я, действительно, тебя ненавижу, — сдавленно произнесла я. — Ты трус и подлец. Ты думаешь только о себе и своем самолюбии, тебе плевать даже на собственного брата!

Готтон покачал головой.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, Стейси. А впрочем…можешь ненавидеть меня сколько угодно, мне это не ново, — сказав это, он вышел, хлопнув дверью.

В госпитале я пробыла еще три дня, после чего вернулась обратно в Замок. Никто из королевского семейства не возражал против этого. Кажется, им было вообще все равно. Впрочем, я была только рада их безразличию к моей персоне — во всяком случае, никто не жужжит о моих манерах и не строит кислую мину при моем появлении. Вот только одно меня беспокоило — отсутствие внимания к недавним нападениям. Будто их и не было вовсе. Даже Роза ни словом не обмолвилась о том, что с нами произошло, она вообще старалась избегать разговоров о том дне. Как приказали молчать. Вот только кто? Кому выгодно умалчивать о случившемся? Даже Вайз как воды в рот набрал, на мои вопросы отвечал уклончиво, а сегодня утром, вызвав меня в свой кабинет, велел не поднимать шум.

— Мы не знаем, кто стоит за всеми этими нападениями, Стейси, — как всегда тихо и спокойно произнес он. — А потому не стоит на каждом шагу трезвонить об этом. Ты же не хочешь огульно обвинить кого-нибудь?

— Я никого не обвиняю. Я только лишь хочу выяснить, кто пытается меня прихлопнуть, — не скрывая раздражения, возразила я ему.

На этом наш утренний разговор с ректором закончился — я не добилась ни малейшего зерна правды, зато мои сомнения касательно честности и благосклонности ко мне профессора только усилились.

Чувствуя себя как никогда гадко, я отправилась на первый в этом учебном году урок — урок магической самообороны. И, как это было в прошлом году, опоздала в свой первый день занятий.

Я почти бежала по зеленой, тщательно выстриженной траве, заслоняя рукой глаза от слепящего солнца.

— Нет смысла так торопиться, госпожа Блейн. Вы уже опоздали, — донесся до меня мужской голос. От неожиданности, я встала, как вкопанная — там, где меня застало насмешливое замечание. Убрав руку, я, наконец, смогла разглядеть обладателя восхитительного баритона: он был молод, хотя и выглядел взрослым — лет на тридцать по не-маговским меркам.

— Простите, — виновато пролепетала я. — Меня задержал профессор Вайз.

— О, да, мы прекрасно понимаем, что у Светлейших особ слишком много дел, чтобы приходить на занятия вовремя, — с холодным сарказмом отозвался мужчина. И почему он мне так напоминает Дарна? Только в отличие о ненавистного мне декана (называть его своим отцом я категорически отказываюсь), он был очень привлекателен: высокий, атлетического телосложения (интересно, как же он качается, если здесь не принято посещать тренажерные залы?), с длинными — чуть ниже плеч, темно-каштановыми прямыми волосами. Цвет его глаз было сложно определить — в лучах солнца они казались почти желтыми, но наверняка их можно считать золотисто-карими. Он ленивым, фальшиво-почтительным жестом указал на стоявших в стороне Кристиана, Мелитту и Розу. — Прошу в строй.

Не сказав ни слова, я повиновалась.

— Ты-то что здесь делаешь? — шепнула я Мелитте, зная, что подруга не должна посещать этот урок, так как магическая самооборона относится к дополнительным урокам и предназначена лишь для меня и моего близкого окружения — то есть, тех, кто может пострадать в случае, если…ну, если меня снова попытаются убить. Или же совершить диверсию. В общем, я должна уметь постоять за себя, а приближенные ко мне — защитить меня в случае необходимости. По мне — лучше и надежнее приставить ко мне охрану. Сложно представить сражающуюся с врагами Мелитту, которая и палочку-то в руке никогда не держала, не говоря уже, скажем, о шпаге или магическом файерболе. Ну, фиговый из нее воин и защитник. Ну, а Роза? Да она лишь обрадуется возможности поглазеть, как меня будут рвать на куски! Ну, ладно, не будут — смерть от проклятия наступает быстро. Это, конечно, если меня не захотят, скажем, обезглавить или отравить…отравить, как Его Величество, Готтона Брука Старшего.

— Я доброволец, — Мелитта улыбнулась.

— Мисс Фэйбер, я могу пересмотреть право посещения вами моих занятий, — холодно перебил ее профессор. э-э-э…понятия не имею, как его имя.

— Кстати, мисс Блейн, раз уж нам с вами не удалось познакомиться в виду отсутствия вас на первых двух уроках. да-да, я знаю, что у вас была уважительная причина, профессор Вайз мне уже об этом сказал, правда, не удосужился объяснить, что именно заставило вас пропустить столь важные для вас занятия. Подчеркну — важные именно для вас, мисс Блейн.

— Раз уж профессор Вайз не посчитал нужным оповещать вас о моих делах, то и я, с вашего позволения, воздержусь, — мрачно отозвалась я.

— Ваше право, — со сталью в голосе отозвался тот. — Так вот мое имя — Аластийер Даггар, и я буду преподавать вам защитную магию, в том числе и курсы противоядий. Нет, мисс МакКейн, не нужно так морщить свой носик, вам-то как раз эти курсы нужнее даже, чем госпоже Блейн. Ну а то, что их буду преподавать вам я, это уже, извините, вопрос к руководству данного учебного заведения, если вас что-то не устраивает.

Роза промолчала, но я заметила, что вид у нее, в самом деле, был кислый. А ведь, кажется, именно она совсем недавно восхищалась новым преподавателем: «Он молод и хорош собой!» — вот были ее слова. Что же заставило ее сменить восхищение на призрение — именно это читается на ее лице?

— Прошу прощения, профессор, могу я перебить вас и задать вам вопрос? — Кристиан говорил как обычно спокойно и вежливо. Это случилось после почти часовой лекции, которую мы записывали в свои блокноты, сидя прямо на траве. То еще удовольствие, скажу я вам — мою задницу то и дело кусали муравьи. Судя по тому, как дергалась Мелитта, у нее было тоже самое.

— Вы меня уже перебили, Ваша Светлость, — холодно ответил Даггар. — И чтобы это было не зря, прошу, задавайте свой вопрос, я вас внимательно слушаю.

Роза влюбленно улыбнулась Кристиану, но он, кажется, не замечал ее взгляда.

— Благодарю, профессор. Я бы хотел поинтересоваться, не лучше ли нам скорее приступить к практическим занятиям? Мне думается, что в них куда больше пользы, чем в этой нудной писанине.

Я заметила, как Роза возвела глаза к небу.

— Кристиан, прошу, нет, — шепнула она вампиру, но и в этот раз он не обратил на нее внимания.

Даггар прочистил горло.

— Эта, как вы выразились, писанина, господин Фицбрук, — медленно произнес он, сделав нарочный акцент на приставке в фамилии Кристиана, — содержит в себе теорию, без которой практика была бы просто невозможной.

— Уверен, что это не так.

— Вы хотите сказать, что сомневаетесь в моих методах преподавания? — красивый баритон профессора обрел неприятную хрипоту. Кажется, он приходил в бешенство. Я вздохнула. Кристиан невыносим, прям как Тэй — кого угодно выведет из себя. Кстати, и почему этот профессор так напоминает мне заносчивого друга? Он так же легко вспыхивает и ведется на провокации Кристиана. Ну, ладно, Тэй, мальчишка, но этот-то взрослый мужчина, да еще и преподаватель!

— Не имею дерзости, профессор, — с холодным спокойствием, как это обычно бывало с Тэйем, ответил Кристиан. Кажется, ему нравилось подтрунивать над новым преподавателем.

— И все же, — Даггар тоже не отступал.

— Не совсем понимаю вас, профессор, — гнул свою линию вампир.

— Кристиан, хватит. Просто извинись и все, — сказала я ему. Он странно улыбнулся мне, а я как будто смотрела на него впервые. Я совсем не узнавала его. Что с ним происходит в последнее время? Почему он сам не свой? Неужели это все из-за кольца?

— Да, Кристиан, пожалуйста, — вмешалась Роза. — Не нужно новых ссор.

Ссор? Неужели эти двое — Кристиан и профессор Даггар успели поцапаться пока я валялась в отключке в королевском госпитале?

Кристиан улыбнулся.

— Их не будет, — сказал он, глядя на профессора, а не на нее, после чего просто ушел, оставив нас ошарашено смотреть ему в след.

— Не понимаю, что с ним, — пробормотала я. — Он будто сам не свой.

— Ой, брось, Стейси, он всегда так ведет себя, когда кто-то или что-то ему не нравится, — отозвалась Мелитта. Я удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

— Надеюсь, из вас троих нет желания последовать за господином Фицбруком? — сурово спросил Даггар, оглядев нас троих не самым теплым взглядом — так и хотелось вжаться в землю, и даже уменьшиться в размере. Я отрицательно покачала головой, Мелитта опустила глаза.

— Ну, а вы, мисс МакКейн? — обратился он к Розе. Та смотрела на него, сощурив голубые глаза.

— Это ваша вина в том, что Кристиан не захотел продолжать урок, — высказалась она и, поднявшись, скрестила на груди руки. Она смотрела на мужчину с высоко поднятой головой, будто бросала ему вызов. Весь ее вид говорил: «Ну, давай, возрази мне, я только этого и жду, чтобы сцепиться с тобой в словесной схватке».

— В самом деле? — будто удивившись, спросил Даггар.

— Вы провоцировали его!

— Вот как…

— Вы не умеете вести себя со студентами!

— М-м-м…

— Вы не вспыльчивы и не сдержаны!

— Вовсе нет…

— Грубы!

— Самую малость.

— Этого достаточно, чтобы не желать оставаться на ваших уроках! — сказав это, Роза бросилась к Замку, той же дорогой, которой ушел Кристиан парой минут назад.

— Мисс МакКейн, я не разрешал вам уходить.

Розу было не остановить — она неслась так быстро, что ее длинные белокурые волосы яростно хлестали ее по спине.

— Мисс МакКейн, черт вас дери! Вернитесь! — заорал Даггар. И я, и Мелитта вздрогнули от неожиданности, и, чего греха таить — испуга.

— Описаться можно от его воплей, — шепнула мне Мелитта. Я кивнула, не осмелившись засмеяться — разъяренный Даггар, чего доброго, покусает.

Приказ профессора подействовал и на Розу — она встала так резко, будто ее хлестнули кнутом. Медленно она развернулась и — я не могла поверить своим глазам, послушно поплелась назад.

— Вот и славно. А характер свой будете демонстрировать в другом месте, — не ясно, то ли похвалил, то ли отругал ее Даггар. — Это касается всех, — сказал он нам с Мелиттой. — Всех, — повторил он, глядя на меня.

М-да. Ни капли уважения к моему статусу. А ведь он, между прочим, разговаривает с будущей королевой! Взрослый солидный маг, а манеры, как у…оборотня!

Остаток лекции мы продолжили в абсолютной тишине, перебиваемой лишь тихим, спокойным, но вкрадчивым голосом профессора Даггара.

Как только тот сообщил нам, что мы можем быть свободны, Роза вскочила, как ужаленная, и пронеслась мимо нас с Мелиттой, не удостоив даже взглядом.

— Странная она сегодня. Взвинченная какая-то, — шепнула я Мелитте. Та пожала плечами:

— Когда она была другой? — Подумав, она добавила: — А вообще да, последнее время она, действительно, сама не своя. Особенно на уроках профессора Даггара.

— По-моему, он ей не очень-то нравится, — высказала я свои наблюдения.

— Еще бы, — хмыкнула подруга, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющимся, Ну, это может быть для нее, а вот я ничего не понимаю.

— Но ведь она восхищалась им, разве нет? Или быть может, речь шла о ком-то другом?

Мелитта засмеялась:

— Все правильно — Роза говорила о профессоре Даггаре, и он, действительно, нравился ей — видела бы ты, как она закатывала глаза и томно вздыхала при нем. Фу, она откровенно и пошло кокетничала с ним, — Мелитта сморщила нос, изображая призрение и явное неодобрение поведением неприятельницы. — Но это когда она еще не знала, что профессор Даггар оборотень!

Я изумленно посмотрела на подругу. Что-что она сейчас сказала? Профессор Даггар оборотень?

— Шутишь! — воскликнула я.

Мелитта отрицательно покачала головой. При этом она улыбалась и сияла как вымытый до блеска кафель. Она явно была счастлива от того, что смогла произвести на меня впечатление неожиданной новостью.

— Не-а, не шучу, — довольно ответила она. — Но ты только представь реакцию Розы, когда она поняла, КЕМ так откровенно восхищалась и с кем заигрывала! — Мелитта хихикнула. Мне тоже стало смешно, стоило представить.

— Да, уж, не повезло бедняжке.

Мелитта удивленно вскинула брови.

— Неужели ты ей сочувствуешь?

— В какой-то степени. Для нее так важен статус человека, куда важнее его качеств. Только представь, как часто ей придется разочаровываться? Разве это не вызывает сочувствие и сострадание?

— Ага, и правда жаль ее, — согласно кивнула Мелитта, и мы, болтая, направились в башню элитного корпуса, мимо феппского общежития.

На завтрак мы пили малиновый чай и уплетали пирожные, которые в особенности любила Мелитта — я же, привыкшая в виду своей прежней певческой деятельности держать диету, осилила лишь два, да и то теперь мучилась тяжестью в желудке и совестью. А ну как раздобрею? Где я буду приводить себя в форму, если здесь не принято, чтобы девушки занимались спортом? Правда, после обеда выяснилось, что мои переживания были совершенно напрасны — меня ожидал индивидуальный урок боевых искусств с профессором Даггаром (неужели в Академии больше нет других преподавателей??).

— Первым делом, госпожа Блейн, вы должны развить физическую выносливость, но судя по вашему телосложению, у вас с этим нет проблем, — заявил он мне, оглядывая меня с ног до головы. Я не покраснела, но мне стало неловко. — Я долго ждал того момента, когда в королевстве станет модно заниматься физическим трудом во имя силы и красоты. В особенности это касается молоденьких леди, которые, вырастая во взрослых дам, утрачивают нежную прелесть своего тела, и обзаводятся совсем непривлекательной рыхлостью.

Я смотрела на него исподлобья.

— Не совсем понимаю, профессор, для чего вы мне это говорите?

— Да так, рассуждаю. Вы, мисс Блейн, имеете вид женщины, способной вести за собой. Вами будут восхищаться, на вас будут ровняться. Вы и сами не заметите, как станете законодательницей моды, вам будут подражать. Теперь понимаете, о чем я?

— Не совсем. Причем здесь чье-то рыхлое тело?

Даггар рассмеялся, и его улыбка показалась мне открытой и беззлобной. Возможно, он не такой уж и неприятный, как показался на первом нашем уроке. Тэй вот тоже поначалу не производит впечатления душки. А впрочем, он и сейчас…

Я тряхнула головой, стараясь не думать ни о ссоре с другом, ни о…а о Кристиане и вовсе думать не хочется.

— Мне нравится ваша непосредственность, мисс Блейн. Пожалуйста, не утратьте ее, когда станете королевой. А теперь пора бы приступить к занятиям.

И мы приступили…

Сначала Даггар проверял мою выносливость, заставляя наматывать широченные круги прямо перед окнами башни элитного корпуса. Представляю себе, как Роза или Кристиан, наверно, наблюдают эту картину. Надеюсь, ни у кого из них нет привычки глазеть в окно.

А после, когда я выдохлась, профессор не дал мне отдохнуть (пятиминутную передышку, хватившую мне только на то, чтобы перевести дыхание, я за отдых не считаю), а сразу же приступил ко второму этапу наших занятий — а именно непосредственно к упражнениям. Это были несложные упражнения, которые я должна была запомнить (где и в каких случаях применять).

— Неплохо, — скупо похвалил он по окончанию урока. — Домашним заданием будет отточить сегодняшние упражнения. Завтра вы должны будете выполнить их в совершенстве, — заявил он.

— Если буду способна встать с постели, — буркнула я, потирая ноющие мышцы на ногах.

— Вы будете обязаны прийти, даже если вам покажется, что ваши мышцы превратились в желе, госпожа Ваше Будущее Величество, — язвительно ответил профессор. Хотелось его ударить. Или как минимум высказать все, что я о нем думаю. Но, вспомнив прошлогоднюю историю со вспыхнувшим пером, когда, разозлившись на профессора Зеггерса, я не смогла совладать с яростью и подожгла учебное перо, выданное нам для упражнений в магии, я решила, что лучше мне остыть. Это было непросто, а потому я пообещала себе, что когда-нибудь непременно превращу профессора в навозного жука.

Правы Кристиан и Роза, что терпеть его не могут. Я хмыкнула — вот уж никогда не подумала бы, что смогу в чем-то согласиться с Розой. Да еще вчера я бы из принципа полюбила бы Даггара всей душой, только за то, что его не любит она.

По окончанию занятий я еле волочила ноги.

— Не забудьте, что завтра до обеда у нас с вами магическая самооборона, — напомнил Даггар. Я кивнула, мысленно пожелав ему сгинуть вместе с его уроками.

Я вяло плелась к башне, мечтая о том, чтобы наскоро принять душ и брякнуться на кровать — ни на что другое у меня попросту не было сил.

И почему мои желания обрели стойкую особенность не сбываться?

Едва я успела войти в зал, где за столом, накрытым сладостями, сидели Мелитта и Роза (странно было видеть их вместе, но я была так вымотана изнурительными уроками профессора Даггара, что удивляться не было сил), как Роза тут же подскочила. Она улыбалась, явно чему-то обрадованная, и это было не к добру.

— Роза, не сейчас, — тихо сказала ей Мелитта, скосив на меня обеспокоенный взгляд, но блондинка, разумеется, ее не послушала.

— Ваше Высочество, — приторно вежливо окликнула она меня. Я посмотрела на нее исподлобья.

— Не сейчас, я дико устала.

— Вижу, профессор Даггар совсем вымотал вас, — издевается, гадина. Проигнорировав ее, я направилась к себе.

— Стейси, — сбросив фальшивую тональность, позвала меня Роза. Я устало обернулась.

— Чего тебе еще, Роза? Извини, но я слишком устала, чтобы пререкаться с тобой. Если ты не против, мы могли бы завтра…

Неожиданно для меня Роза засмеялась, но никак обычно она это делала, а по-хорошему, как над приятельской шуткой.

— Нет-нет, у меня тоже нет желания ссориться.

— Н-да? — с сомнением спросила я. Как-то мне не верилось, что склочной и любящей скандалы Розе надоели притерательства. Она кивнула, после чего протянула мне конверт.

— Письмо от профессора Войза. Просил передать тебе.

Я недоверчиво приняла его. Печать, действительно, принадлежала Вайзу, вот только почему он передал мне письмо не с Златкой, как обычно, а с…Розой? Разве он не догадывается, какие у нас с ней отношения?

— Спасибо.

И развернулась, чтобы отправиться, наконец, к себе.

— Там нет ничего такого, о чем нам не следовало бы знать, — сказала мне в след Роза, снова заставив меня остановиться. — На самом деле я знаю, что в письме.

Я осмотрела конверт, но убедившись в его целостности, недоуменно посмотрела на фрейлину.

— Профессор просит тебя принять участие в открытии Академии первого сентября, а именно выступить на балу.

— Как будто у нее и без того забот мало, — проворчала Мелитта, и я была согласна с ее возмущением. Нет, я, конечно, могу выступить, мне не трудно — ну, речь произнести, даже спеть. Вот только я не знаю, чего именно хочет от меня ректор. Может он ждет какого-то особенного представления?

— Ладно, разберемся, — устало сказала я, старательно подавляя тяжелый вздох. — А пока, если вы не против, я должна отдохнуть — после занятий с профессором Даггаром, я, в самом деле, валюсь с ног.

Я кивнула Мелитте, постаравшись при этом улыбнуться как можно приветливее, чтобы не расстроить подругу. Отправляясь в комнату, я решила не задерживаться, чего бы там еще не выдумала Роза.

И все же услышала, как она не слишком тихо, явно рассчитывая, что я услышу, сказала Мелитте:

— Если это будет продолжаться каждый день, боюсь, что она не сможет танцевать на балу. А ведь она должна будет…