Непрощённая

Глава 46

Когда люди приступили к расчистке оставшихся после боя завалов и к ремонту дома, они обнаружили в доме два трупа. В погребе, где хранились овощи, валялось тело Седла Волка, а в Славной Норке лежал труп Сета. Пуля попала Сету прямо в глаз, и он, видимо, умер мгновенно.

То, что эти двое предводителей индейцев пробрались в дом в безнадёжной попытке одолеть его защитников, было не случайно. Они просто не могли поступить иначе. Это они уговорили остальных индейцев совершить этот налёт на дом Закари и отступить или возвратиться ни с чем означало покрыть себя несмываемым позором и навсегда лишиться надежд на то, чтобы занять достойное место среди воинов племени кайова. Им надо было или победить, или умереть. И они погибли.

То, что все попытки кайова нападать на белых и грабить их дома обречены и что им придётся рано или поздно навсегда отказаться от этого, понимали лишь считанные вожди этого воинственного племени, такие, как Разящая Птица и Боевой Конь. Всё же остальные считали, что им необходимо продолжать биться с белыми и поддерживать свой авторитет и влияние, совершая бесконечные налёты и нападения на поселения и дома белых поселенцев. Но в действительности кайова были обречены. Появление на земле Техаса новых поселений и новых фермеров означало неуклонное сокращение тех площадей, где раньше вольготно паслись бизоны — основной объект охоты и основная пища кайова. Для защиты новых поселенцев в Техас пришли регулярные войска, пришла кавалерия, и теперь кайова больше не могли безнаказанно грабить и убивать белых и возвращаться на свои заповедные земли, где раньше чувствовали себя в полной безопасности, — их начали доставать и там. Военные экспедиции и налёты, которые предпринимали кайова, стали один за другим заканчиваться неудачами. Был убит самый известный вождь кайова Сатанк, погиб его сын Сидящий Медведь, погиб молодой вождь Белый Волк. Живущий в седле, сын известного вождя Одинокого Волка, также погиб во время очередного нападения на белых. Не прошло и шести месяцев со дня нападения кайова на дом Закари, как в перестрелках с регулярными войсками были уничтожены такие известные воины, как Жёлтый Волк, Взлетающая Птица, Бешеный Пёс, Поющее Дерево, Бешеный Конь и Хромой Волк. Во время этих ожесточённых схваток удалось выжить лишь горстке известных воинов и вождей, но и их — включая Одинокого Волка, Сатанту, Большое Дерево, Небесного Странника, Сердце Женщины, Боевого Орла, Белого Коня и Медвежью Лапу — ждали плен, заключение в тюрьму и последующая отправка в изгнание. А известного вождя Разящего Орла, который начал склоняться к идее мира с белыми и пытаться распространять эти идеи среди кайова, отравили наиболее непримиримо настроенные воины, недовольные подобной мягкотелостью и миролюбием старого вождя.

Между тем количество поселенцев, которые прибывали на земли Техаса, всё возрастало. Они занимали те территории, где раньше свободно паслись бизоны и антилопы, и индейцам-охотникам было больше нечего делать в этих местах — вся живность из них исчезала. Ареал обитания кайова неуклонно сокращался, и им приходилось приспосабливаться к новым условиям жизни, которые были совершенно непохожи на прежние. Приспособившись к ним, они вполне могли продолжать существовать как отдельное индейское племя, со своими законами, традициями и обычаями. Но их прежнее существование в качестве племени грозных воинов, которых боялись все их соседи, было уже невозможно и навсегда закончилось.

После того как за починку и восстановление дома взялось сразу несколько десятков рабочих рук, он преобразился почти мгновенно. В доме починили крышу, переложили и отскребли от крови полы и поставили новые ставни на окна. Снаружи дом обмазали извёсткой и побелили. В преображённом доме установили кровати и разместили на них Энди и Рейчел.

Рейчел почти всё время спала — так она была измучена. Между тем, чтобы взглянуть на неё и выразить восхищение её подвигом, в дом Закари прибывали люди со всего Техаса — знакомые и совершенно незнакомые, желающие оказать героической семье Закари любую посильную помощь и помочь им в это трудное время. Никто уже не вспоминал, что когда-то саму Рейчел презрительно называли «краснокожим отродьем» и считали незаконнорождённым индейским ребёнком, из милости пригретым в семье Закари. Один лишь Зеб Роулинс вспомнил это и, прилюдно признав свои ошибки, извинился перед членами семьи Закари.

И Рейчел, и Энди стали героями в глазах техасцев. Бен не сомневался, что, выскажи сейчас Рейчел любую просьбу, она была бы немедленно выполнена. Но он сомневался, захочет ли сама Рейчел продолжать жить в Техасе, несмотря ни на что...

На третий день после возвращения Бена домой его вызвал на крыльцо работник по имени Родди. Чтобы не тревожить Энди и Рейчел, Бен разговаривал с Родди вполголоса.

— Прошлой ночью индейцы проткнули копьём одну нашу корову. Они сделали это только для того, чтобы досадить нам — убив животное, они даже не взяли мясо. Ни куска. Просто вогнали копьё ей под рёбра и бросили подыхать. Вот так. В следующий раз, боюсь, они нападут уже на нас.

— А какого цвета было это копьё?

— Чёрного, — наморщив лоб, ответил Родди. — Оно было обмотано ремнями из сыромятной кожи, и...

— О, Боже! — застонал Бен. — Где сейчас это копьё?

Бен пожал плечами:

— Да кто-то из ребят взял его ради забавы и скачет сейчас по прерии, я думаю...

После долгих поисков Бену всё же удалось отыскать копьё. Он привёз его домой и стал внимательно изучать. Копьё было примерно на три фута короче, чем обычные копья воинов-кайова. «Чем короче копьё, тем храбрее воин», — гласила старая пословица. Копьё венчал наконечник из тщательно отполированного чёрного дерева, почти такой же твёрдый, как железный. Древко копья в районе наконечника было красного цвета. «Это копьё Бешеного Коня», — прищурившись, прошептал Бен. Он внёс его в дом и стал внимательно изучать.

На другой конец копья был намотан кусок кожи. Когда Бен попытался размотать его, он обнаружил, что на самом конце этот кусок склеен кровью антилопы. Когда он отодрал клеевой слой, кусок кожи начал разматываться, как пергаментный свиток. Когда он полностью развернул его, то увидел, что держит в руках кусок кожи, покрытый рисунками. Бен почувствовал, как его охватило возбуждение. Это было послание Бешеного Коня, адресованное Кассиусу. Ответ шамана племени кайова на тот вопрос, который Кассиус когда-то задал ему.

Закусив губу, Бен рассматривал тщательно нацарапанные на куске кожи рисунки. Они изображали индейца, который передавал белому человеку какой-то подарок. Рисунок ясно указывал на то, что изображённый на нём индеец был Бешеным Конём, а белый человек — Каменной Рукой. Его родным отцом Уильямом Закари...

Бен привстал, чтобы бросить взгляд на Энди и Рейчел, которые лежали в противоположном углу комнаты. Энди по-прежнему бредил. Его голова то и дело дёргалась, и он что-то неразборчиво бормотал. В отличие от Энди Рейчел лежала совсем тихо. Её глаза были закрыты, а дыхание было необычайно ровным и лёгким.

Бен снова посмотрел на кусок кожи. На нём было нарисовано лицо человека с пятнышками оспы. Это указывало на то, что изображённые здесь события произошли в 1857 году — в том самом году, когда кайова пострадали от эпидемии оспы. Бен опустил голову. И именно в этом году Уильям Закари вернулся домой с Рейчел, рассказав всем, что нашёл её в прерии.

Бен закусил губу. Он вновь столкнулся с удивительным примером противоречивого и в то же время цельного характера индейцев кайова. Кэш нанёс свой внезапный визит в вигвам Бешеного Коня в то самое время, когда индейцы уже активно готовились к нападению на дом семьи Закари. Об этом говорили все их многочисленные следы, на которые они то и дело натыкались вблизи дома. Кайова вели разведку местности, изучали все подходы к дому и собирались с силами для нападения. Когда Кэш, не подумав, спросил Бешеного Коня, какого именно ребёнка — своего или ранее захваченного ими в плен — племя кайова потеряло в тот год, когда оно переболело оспой, он фактически прямо указал на то, что этот ребёнок находится сейчас в доме Закари. Бен не сомневался, что Бешеный Конь немедленно сообщил это Сету, для которого этого сообщение прозвучало последним сигналом к нападению.

И одновременно в то же самое время Бешеный Конь пообещал Кэшу дать ответ на тот вопрос, который тот ему задал. И прислал этот ответ сейчас. Ответ, обёрнутый вокруг личного копья Бешеного Коня в знак того, что шаман полностью ручается за его правдивость и точность. Он сделал так, потому что дал Кэшу слово сделать это. Получалось, что одной рукой он насылал вооружённых воинов на дом Кэша, а другой давал ему ответ на тот вопрос, который тот жаждал узнать. Причём делал это практически одновременно. Да, только настоящий индеец мог поступить так... Белому человеку это было непонятно. И вот теперь перед Беном лежал кусок кожи, раскрывающий тайну появления на свет и происхождения Рейчел.

Бен начал разворачивать его дальше, но вдруг его пальцы застыли. Он замер перед очагом с неразвёрнутым свитком в руках. Глядя на пляшущие в очаге язычки пламени, Бен вдруг почувствовал, как страшно не хватает ему Кэша. Ему теперь не с кем было посоветоваться, не у кого попросить помощи и поддержки.

Вскоре Энди ненадолго пришёл в сознание. Рейчел по-прежнему крепко спала, и он принялся рассказывать Бену, как героически она сражалась с индейцами. «Можно сказать, это она вытянула на себе всю осаду, — признался Энди. — В ту ночь я сам едва не потерял голову от страха и отчаяния, и от охватившего меня чувства полной безнадёжности. Если бы не она, я не смог бы бороться дальше».

— У неё не было другого выбора: она боролась за свою собственную жизнь, — сказал Бен.

— Нет, — покачал головой Энди, — она боролась не за свою собственную жизнь. Наоборот, она всё время корила себя за то, что всё это произошло из-за неё. И она призналась мне, что, когда Матильда окончательно слегла, она хотела незаметно выскользнуть из дома и исчезнуть — так, чтобы её не могли найти ни мы, ни индейцы кайова. Исчезнуть окончательно и навсегда, и тем самым спасти нас: ведь тогда, как она считала, у кайова больше не будет повода и причины нападать на нас. Рейчел считала это своим долгом перед нами. У неё это просто не получилось — сначала Матильда не отпускала её, а потом всё завертелось. Так что когда мы сражались бок о бок вместе с ней, она сражалась не за себя, потому что на собственную жизнь ей было наплевать, а за нас.

Бен не сомневался, что всё было именно так, как рассказывал ему сейчас Энди. И он, наконец, понял, почему его руки вдруг остановились и не стали дальше разворачивать кусок кожи, в котором была заключена тайна рождения и происхождения Рейчел. Никто в их семье, даже Энди, не знал и не понимал Рейчел так, как он сам. И если бы она не смогла больше обратиться к нему за пониманием и поддержкой, это означало бы, что она уже нигде не могла бы найти помощи и поддержки. «Я же собирался отыскать среди этих рисунков ответ на один идиотский и, по сути своей, подлый вопрос. Пытался сделать это, прекрасно зная при этом, что мне совершенно наплевать, каким будет этот ответ, — пронеслось у него в голове. — И если бы она узнала, что эта мысль посетила меня, она бы больше никогда не захотела оставаться рядом со мной. Она бы немедленно покинула меня... она должна была бы сделать это!»

Он нагнулся к очагу и швырнул неразвёрнутый свиток прямо на тлеющие угли. Пламя быстро охватило один конец свитка и стало постепенно пробираться к середине. Бен подошёл к кровати Рейчел и замер, застенчиво глядя на неё. Он никогда не ощущал подобного смирения и покорности.

— Господи, помоги мне, пожалуйста, стать достойным тебя, Рейчел. Потому что я не знаю, как я смогу жить без тебя, — еле слышно прошептал он.

Когда он снова повернулся к очагу, то увидел, что от кожаного свитка остался лишь один пепельный остов. Бен ткнул его носком сапога, и он рассыпался в прах.