Несносная заложница

Глава 14

Соня

Я не понимаю. Не понимаю, почему нужно быть таким несносным типом? Почему ему нужно постоянно мне угрожать?

Ударив рукой по подушке, со стоном утыкаюсь в нее. Возможно, мне удастся выйти из номера, найти тех прекрасный людей и позвонить от них или попросить помощи?

— Я знаю, что ты что-то замышляешь, — говорит Демьян. Я не слышала как он вышел из душа, вероятно, потому что обдумывала очередной план побега.

— Да что ты? — сарказмом выпаливаю, переворачиваясь с живота на спину, и тут же об этом жалею. Очевидно, он обнажен. И его наготу скрывает лишь белое полотенце, обернутое вокруг бедер.

— Когда ты долго молчишь и не огрызаешься, то начинаешь думать. И не о том, о чем нужно.

Вода с его мокрых волос падает на кровать, прямо мне на ногу, настолько он близко подобрался.

— И о чем же мне нужно думать? — скучающим тоном интересуюсь.

— О том чтобы твой папочка поторопился.

— А если он не поторопится. Что тогда?

Этот вопрос уже давно сидит в моей голове. Что будет потом? Он продаст меня в сексуальное рабство? На органы? Начнет резать и посылать отцу по частям? Что, мать вашу, он собирается делать? Потому что я хочу знать, сколько у меня есть времени, чтобы свалить от него. Мой вопрос ставит его в тупик. Он не ожидал, что я наберусь смелости спросить вот так в лоб.

Что ты со мной сделаешь? — коброй шиплю, прожигая его глазами, когда спустя минуту не слышу ответа.

Он не хочет отвечать. Видно по его недовольной роже, но все-таки отвечает:

— Я заключу выгодную сделку с тем, кто хочет тебя больше твоего отца.

Ком подбирается к горлу. Мы оба прекрасно знаем кого он имеет ввиду. Представления не имею, что рассказал ему его дружок, но этого достаточно, чтобы он сделал какие-то для себя выводы.

— Н-но ты… — растерянно заикаюсь, — ты говорил, что отдашь меня только отцу.

— Да, — соглашается, кивая головой. Мы смотрим друг друга в глаза, и я не верю его словам. Почему? Не знаю. Просто не верю. — Но я не буду нянчиться с тобой до скончания веков, — обрывает все мои надежды и поворачивается спиной.

Демьян достает из рюкзака чистые вещи, не стесняясь, надевает боксеры, после чего скидывает полотенце. Будь я не так подавлена, то высказала свое «фи», но я нахожусь в таком ужасе, что даже не слышу его обращение ко мне, пока он не кладет свою руку мне на плечо.

— Душ свободен, если тебе нужно.

— Угу, — невнятно бормочу, вставая и направляясь в ванную комнату.

Это крах всему. Мой конец. Отец позволит сделать все Борису Михайловичу, чтоб его схватил паралич. Он выждет время, и когда у Демьяна не останется выбора, тот отдаст меня старому извращенцу. Мне нужно срочно выбраться из этой западни! Срочно!

Но пока я на крючке. Уверена, что Демьян даже сейчас прислушивается к каждому моему шагу. Мне нужен четкий план действий и холодная голова на плечах. Я скорее отрежу себе руку, чем признаюсь ему в том, что считаю его умным, но это так. Его не так легко обвести вокруг пальца. И для того чтобы это сделать мне не нужно вызывать никаких подозрений.

Пока размышляю о том, как бы перестать вызывать подозрения, учитывая, что веры мне — нет, купаюсь. Такое чувство, что на мне вековая грязь, и, конечно же, этот душ ни идет ни в какое сравнение с моим джакузи, но он в сотни раз лучше тазика. Слова человека, который просуществовал несколько дней вне цивилизации. А еще я никогда в жизни не была так рада белому «другу», даже когда меня выворачивало после попойки с Ульяной.

Халата здесь нет. Впрочем, как и именной косметики и всего того к чему я привыкла. Лишь кусочек мыла, которое, слава всем святым, закрыто и пару пакетиков однодневных шампуней. Просто надеюсь, что мои волосы не выпадут после него.

Выхожу, плотно завернувшись в полотенце, для достоверности придерживая его рукой. Как трусливый заяц крадусь в комнату на носочках, где горит лишь настольная лампа.

— Вон вещи, — произносит Демьян, нарочно отворачиваясь от меня, хоть его и глаза косят, опаляя своим взглядом.

Хватаю их и бросаюсь рысью обратно в ванную, хлопая дверью.

Прочь! Прочь! Какого черта мне так жарко?!

Обмахиваю свое лицо руками, что покрылось предательским румянцем, но толку никакого. Открыв воду, ополаскиваю его несколько раз, и только после этого шум в голове и жар, начинают стихать. Так не должно быть. Нет. Это против всяких правил. Это не по плану. Почему я не испугалась его? Мне следовало огрызнуться или бросить в него той гребаной лампой в голову, но вместо этого я загорелась и позорно сбежала.

Из ванной выхожу не раньше, чем через пять минут. Вновь захожу в комнату. До меня, как до жирафа, только сейчас доходит, что у нас одна кровать. На двоих. Поэтому останавливаюсь в замешательстве около нее.

Как вообще можно было ляпнуть такую чушь, что мы пара? Я скорее под поезд лягу, чем у меня случится что-то с этим варваром.

— Ты собираешься спать со мной? — напряженно спрашиваю. Демьян все так же отстраненно пялиться в телефон.

— Да, — спокойно произносит. — Тебе что-то смущает? — едва заметная хитрая ухмылка пробегает по его губам.

— Я не хочу с тобой спать.

— Как жаль, что мне плевать, — хмыкает, кладя телефон на прикроватную тумбочку, но затем, сузив свои щелки, качает головой и перекладывает себе под подушку.

Все в порядке. К счастью, это была ложная тревога. Этот засранец по-прежнему меня бесит. Минутное помутнение рассудка прошло. Пожалуй, сейчас я даже благодарна ему за то, что он такой придурок. Кто знает, что было бы будь он милым парнем?

Ничего бы не было, Сонька! Ничего. Точка.

Когда я не двигаюсь с места из его груди вырывается тяжелый вздох и, проведя рукой по своим еще влажным волосам, Демьян рявкает:

— В чем проблема? Мы уже спали вместе.

— Это было безвыходное положение.

— У тебя оно в любом случае безвыходное, поэтому прекрати свой бунт и ложись, наконец.

Демьян взбивает подушку и укладывается удобнее.

— Знаешь, Павлова, у тебя красивые ноги. Может быть, я тебя даже оставлю себе, — со смешком заявляет.

Этих слов достаточно, чтобы я моментально откинула одеяло и забралась в кровать, укутываясь с головы до пят. Демьян все это время не отрывает от меня своих глаз, рассматривая как неведому зверушку. После отворачивается, берет чашку с подноса, что стоит на тумбочке и передает мне.

— Чай.

Беру из его рук чашку, подавляя в себе желание, разбить ее об его голову. Мое выражение лица вызывает у него очередной смешок. Такое впечатление, что он читает мои мысли. Некоторое время мы сидим в тишине. Делаю очередной глоток, прежде чем себя остановить, и выдаю:

— Ты говорил, что мы оба заложники ситуации. Почему тогда ты все время мне угрожаешь?

— Потому что ты должна знать свое место.

Конечно, о чем речь! Чтоб у него язык отсох!

— Ты два раза пыталась удрать, все время дерзишь и пытаешься надуть меня. Я уверен, что ты опять что-то задумала, — приводит аргументы. — Даже несмотря на мои угрозы, которые, заметь, я не исполнил, — делает выразительную паузу, — пока. Ты не оставляешь мне выбора.

— То есть помалкивай я в тряпочку, ты бы не вел себя, как козел?

— Возможно, — без раздумий отвечает.

И как ему это только удается? Выставить меня же виноватой! Это уму непостижимо! Хамит мне, отпускает похабные предложения, таскает, как тряпичную куклу, и еще делает меня виноватой!

Внезапно мои шестеренки заработали, словно на меня снизошло озарение. Если я буду вести себя хорошо, то он…

— Это не сработает.

Кто он? Чертов экстрасенс?

— Я вижу тебя насквозь.

— Поздравляю, — мрачно ворчу, ставлю с громким звуком чашку на тумбочку и, повернувшись к нему спиной, ложусь и закрываю глаза.

Демьян встает, выключает лампу на столе и ложится обратно. Он копошится некоторое время. У нас одно одеяло на двоих и я чувствую, исходящее от него тепло. Он определенно точно еще не спит.

— Почему тебя ищет Ефимов? Зачем ты ему? — неожиданно раздается его голос. Мои глаза резко распахиваются.

Я молчу, притворяясь спящей или на крайний случай немой.

— Я знаю, что ты не спишь.

Разве можно быть таким дотошным?! С недовольным стоном переворачиваюсь на спину.

— Откуда мне знать? — вру без зазрения совести. Если он, не приведи господь, пронюхает, что Борис Михайлович мой «жених», то отдаст быстрее, чем я успею моргнуть.

— Хорошо, — недоверчиво усмехается. — Тогда почему за его счёт ты ездила в Альпы?

— Это был подарок.

— Подарок за что?

Мама дорогая! Он что пытается меня свести с ума? И почему я вообще отвечаю на эти дурацкие вопросы?

— Он друг нашей семьи. У них общий бизнес с отцом, — произношу так, словно это все объясняет.

— И-и-и? — тянет Демьян.

— Так принято. Может он хотел ко мне подмазаться, — слишком поспешно и слишком нервно выдавливаю из себя. — Я понятия не имела, что путевка его подарок. Ее дал мне отец. — А это уже кристально чистая — правда.

Он замолкает и у меня, будто камень с плеч падает. Полагаю, на сегодня с допросом покончено, а завтра я что-нибудь придумаю.

— Ты что-то не договариваешь, — уверенно изрекает. — И я узнаю что.

Презрительно фыркнув, разворачиваюсь обратно на бок и пытаюсь уснуть. Тяжелый день дает о себе знать. Я начинаю зевать, глаза слипаются, и я проваливаюсь в темноту.

Я вижу темные как ночь глаза перед собой, которые смотрят так пронзительно, что мурашки табуном бегут по позвоночнику. Они то хитрые, то озорные. Знакомые мне, но для человека, которому они принадлежат, непривычно открытые. Затем я вижу лукавую улыбку, а после чувствую руки на своей талии. Они горячие, как клеймо. Но это ничто по сравнению с его губами, которые наклоняются ко мне с безоговорочным намерением поцеловать. Я тянусь к ним навстречу, касаюсь их, как чувствую боль в плече.

Какого черта?

Боль повторяется и я, дернувшись, просыпаюсь. Моргаю растерянно глазами, зло шипя.

На самом интересном!

Приподнявшись, прищуриваюсь и кидаю взгляд на Демьяна. Его часть одеяла находится в ногах, сам он лежит на спине, раскинув руки. Он что-то невнятно бурчит, после чего переворачивается на бок, скидывая рукой подушку на пол.

Пнуть его что ли? Чтобы граблями своими не разбрасывался? И только я думаю, что это прекрасная идея, как в поле моего зрения попадает его телефон, что лежит недалеко от его головы.

Встаю тихо с кровати, крадусь на носочках в его сторону, ни на секунду не отрываясь от его лица. Подхожу и неуверенно протягиваю руку, почти забывая дышать. Как только телефон оказывается в моих руках, притягиваю к груди, как будто это самая дорогая мне вещь в мире, и делаю шаг назад.

— Тебе не говорили, что брать чужое без спросу нельзя?

В следующую секунду я лежу на кровати, а Демьян нависает надо мной, грозно мигая теми самыми глазами из сна.