Нет места магам

Глава 12. Одинокая и несчастная

Вернулась домой Ивена с камнем на душе, считая, что это самый худший день в ее жизни. Казалось, что он полностью разрушил ее и обрубил все мечты. Вновь хотелось кричать и рыдать, выплескивая все эмоции, но даже на это сил уже не хватало. Внутри словно поселилась пустота. Жизнь потеряла смысл, и Ивена не знала, как существовать дальше. Помимо этого, казалось, что она потеряла что-то еще, что-то очень важное и ценное. Потеряла человека, который понимал ее. Пусть именно он и пошатнул жизнь Ивены, заставив теперь мучиться, но он открыл ей глаза. И даже дал понять, что она ему небезразлична. Только вот это действительно ничего не даст. Ивена пыталась себя убедить, что нельзя взять и так поменять жизнь.

Она приняла решение полностью прекратить любое общение с магом. Не писать ему, не видеться, избегать, если они случайно встретятся. Может, спустя время жизнь вернется на привычную колею? Ивена очень сомневалась в этом, но решила попробовать.

Однако ничего не получалось. Несколько дней подряд она продолжала думать о Касторе, о его словах. Думала о том, что зря вспылила и наверняка обидела его. Но, может, так будет лучше? Пусть он забудет ее, и оба не станут страдать, а вернутся к привычной жизни. Но даже работать нормально Ивена не могла. Как бы она ни убеждала себя, что надо жить как раньше, так уже совершенно не получалось.

Перемена настроения Ивены не укрылась от Мориса.

— Ты в последнее время постоянно какая-то слишком хмурая и задумчивая, — говорил он, усаживая ее в машину, чтобы повезти на очередной вызов.

— Жизнь мотает. Да и ты сам говорил, что работа у нас стрессовая. Вот и последствия.

Морис закурил сигарету, вновь забывая о том, что Ивене это не нравится. Она посмотрела на него и неожиданно произнесла:

— Может, и мне попробовать?

От такого вопроса Морис закашлялся. Он ошарашенно уставился на Ивену, широко распахнув глаза. Присвистнул.

— Ты сдурела? Еще чего не хватало. — Он выкинул сигарету. — Что, все настолько плохо? Может, с начальником поговоришь?

— Нет, не стоит. — Ивена поняла, что лучше не заводить разговоров о своих проблемах, чтобы не вызывать лишних подозрений. — Просто в жизни странный период начался, и я не только про работу.

— Расскажешь?

— Как-нибудь в другой раз.

— Как знаешь.

Машина выехала с парковки. Морис снова включил музыку. Ивене на это уже тоже было все равно.

— Кстати, ты слышала, что сейчас происходит какой-то массовый взлом страниц в социальных сетях? — поинтересовался Морис.

Ивена отрицательно помотала головой.

— У меня так друга взломали на днях, — продолжил он, — такое на его странице устроили! Разместили кучу записей о том, что инквизиция всех дурит, что с магами обращаются жестоко, что мир несправедлив и прочая ересь. Явно сами маги и устроили взлом.

— Это случайно не те, кто именует себя как «Серые ветра»? Файтнор упоминал о них на совещании. Вроде они за магию.

— Уверен, что это они, — оживленно подтвердил Морис. — Неужели эти олухи думают, что таким путем к ним отношение лучше станет? Наоборот же. Взломы только раздражают всех. А еще они взломали какой-то сайт с научными материалами и опубликовали статьи, в которых намекалось, будто ученые какими-то нелегальными способами пытаются создать сыворотку, блокирующую магию. Не знаю, правда или нет, но эта новость хотя бы выглядит воодушевляюще. Какими бы там у них ни были способы, я считаю, что сыворотка от магии очень даже помогла бы. Как думаешь?

Он мельком глянул на Ивену и продолжил смотреть на дорогу.

— Даже не знаю. Неизвестно же, о каких именно способах они говорят.

— Да какая разница? — воскликнул Морис, включая поворотник. — Главное, чтобы наука двигалась в правильном направлении.

«По-моему, все движется к какому-то дерьму» — подумала Ивена, но комментировать ничего не стала.

Вызов поступил от женщины, которая решила сообщить о своем ребенке. Зайдя в квартиру, Ивена увидела перед собой девочку лет девяти. Она виновато опустила голову, тихо плача. Рядом стояла ее мать.

— Я не знаю, где и когда согрешила так сильно, что Бог дал мне ребенка мага, — возмущалась она, обхватывая себя руками. — Еще когда ей было три года, мне показалось, что у нее в руке мелькнул огонь, но я убедила себя, что это лишь мое воображение. Так не хотелось верить, что беда поселилась в нашей семье. У меня пять детей, и четверо из них абсолютно нормальные. А пятая вот получилась с дефектом. Как это объяснить?

— Никто не знает, как именно магия выбирает, в ком ей проявиться, — сказала Ивена. — Ученые пока что не наблюдают никаких закономерностей, это происходит случайно. Так что же заставило вас обратиться к нам сегодня?

— Она, — женщина брезгливо ткнула пальцем в свою дочь, — чуть не спалила сегодня нашу квартиру. Чувствуете запах гари? Видите опаленные шторы? Так вот, это она сделала.

Ивене показалось, что женщина говорила о своем ребенке крайне пренебрежительно, словно это чужой человек. Всегда ли было таким отношение к девочке или стало только сейчас, когда магия проявилась?

Их отвезли в отделение инквизиции, Ивена внесла ребенка в реестр магов, оформила документы. Мать девочки сидела молча, но потом сказала то, что повергло в шок Ивену.

— Я хочу отказаться от нее, — отрешенно произнесла женщина. — Мне не нужно такое горе в семье. У меня есть нормальные, здоровые дети.

Взглянув на девочку, Ивена увидела, как она заплакала сильнее, но старалась не шуметь, явно боясь вызвать негативную реакцию своей матери. Ивена подумала о том, сколько же детских слез она видела за последнее время. У одного ребенка на глазах убили отца, другой понял, что маг, третий тоже это узнал, но от него еще и решила отказаться родная мать. Как же это больно. А ведь Ивена видела далеко не все слезы. Сколько же на самом деле несчастных людей?

Решение женщины показалось совсем абсурдным. Как бы то ни было, это ведь ее родной ребенок. Разве можно вот так сразу решить бросить его?

— Это слишком серьезный и отчаянный шаг, не стоит делать столь поспешных решений, — аккуратно уверяла Ивена, пытаясь хоть как-то переубедить. — То, что ваша дочь маг, еще не так плохо. Мы отправим ее в Центр контроля, где обучают тому, чтобы уметь сдерживать свои силы. Ваша дочь больше не будет представлять из себя опасности. Если она осознанно не станет применять магию, откажется от нее, то все будет хорошо.

Женщина посмотрела на Ивену изумленным взглядом, словно та произнесла чушь.

— Да вы что? Как это будет хорошо? Ничего хорошо не будет! Она все равно маг, и уже от этого факта меня бросает в дрожь. Это же сразу клеймо для всей семьи! Это такой позор!

— Но то, что вы откажетесь от ребенка, не изменит этого. Все равно ведь все узнают о причине. И спорный вопрос, что выглядит позорнее: отказ от ребенка или то, что ребенок маг.

— Плевать. Бог хотя бы увидит, что я пытаюсь сделать все, чтобы избавиться от этой участи.

— Но ведь Бог также за полноту семьи, — парировала Ивена. — Отказываясь от своего ребенка, вы принимаете на себя другой грех, не менее серьезный. Я прошу вас, подумайте хорошо. У вас замечательная дочь, которую вы любите. Зачем же так с ней поступать? Сейчас вы действуете под влиянием эмоций, но это пройдет. Вы успокоитесь и поймете, что не стоит отказываться от ребенка. Поверьте, если вы все же сделаете это, то пожалеете.

Ивена желала переубедить женщину, невзирая на то, что не должна лезть в семейные дела чужих. Встав с места, женщина окинула ее злым и ненавистным взглядом. Рука Ивены на всякий случай потянулась к тревожной кнопке.

— Какое вам вообще дело до моих грехов? — раздраженно выпалила женщина. — Вам велено разбираться с магией, так вот и разбирайтесь! Для меня это самый страшный грех, поэтому я сделаю то, что хочу, и нос свой в это не суйте! Откуда вам вообще знать, какой она ребенок? Понаберут молодых на такие должности, а они мнят о себе невесть что. Умная тут сидит, ага. Я сама разберусь, о чем жалеть, а о чем нет. Ясно?

Ивена поняла, что спорить и убеждать в чем-то бесполезно, поэтому отказалась от этой идеи. Но сердце болезненно ныло за девочку и за то, что не удалось спасти ситуацию ради нее.

Разговор с женщиной оказался не единственным неприятным событием. Позже выяснилось, что та нажаловалась господину Файтнору на Ивену. Он вызвал ее к себе в кабинет. В груди Ивены все загрохотало. Раньше она никогда так не волновалась, приходя к начальнику.

— Ивена, на тебя поступила жалоба, — докладывал Файтнор. — Говорят, ты некомпетентный сотрудник.

— И что же я сделала не так?

— Мне доложили, что ты пыталась повлиять на сознание и выбор человека, убеждая его, что ребенок маг — это нормально. Поясни мне, с чего вдруг взялось такое рвение защищать магов.

Глаза начальника, которые прежде всегда смотрели на Ивену с восхищением, теперь глядели с недоверием и подозрением.

— Защищать магов — это слишком громко сказано, — спокойно поясняла Ивена. — Я просто осведомила женщину, что ребенок маг может быть неопасен после обучения в ЦКМС, поэтому необязательно отдавать его в детский дом. Она приняла это решение слишком быстро, не полностью осознавая всю серьезность. Я попыталась донести, что не стоит так поступать.

— Ноттен, тебе-то какое дело? — скривился Файтнор. — Сдаст она ребенка, не сдаст… Какая разница? Наша задача — зарегистрировать мага. Ты это сделала. Женщина понимает, какой это грех, и это прекрасно. И ребенок теперь тоже это точно поймет. Нам такой поворот событий только на руку. Об этом могут рассказать в новостях, и люди задумаются, что магия — это такой тяжелый грех, способный даже отнять любовь у родителей к собственным детям.

— Но что в этом хорошего? — протестующе воскликнула Ивена, не удержавшись. — Это же тоже ненормально — отказываться от собственного ребенка. Эта женщина просто перекладывает ответственность на кого-то другого. Это неправильно. Ребенок — это же самый родной человек. Как можно в один момент взять и разлюбить его за то, что он родился магом?

Ивена резко остановилась. Не слишком ли много она себе позволила, выплескивая эмоции при начальнике? Стало трудно дышать.

Лицо Файтнора становилось все мрачнее и суровее. На мгновение Ивене показалось, что от смотрел на нее как на предателя.

— Не знал, что ты столь сентиментальна, — произнес он и неожиданно смягчился. — Твой характер мне всегда казался очень стойким и крепким. Однако все мы подвержены эмоциям. Все-таки служить благому делу — тяжкий труд.

Начальник решил устроить очередной психологический разговор. Вновь последовали убеждения о том, что инквизиция поступает правильно, магия наносит вред, а маги грешны. Все это Ивена слышала уже очень много раз. Только подобные изречения на нее перестали работать. Она стойко выслушала, делая вид, что согласна.

— Вы правы, господин Файтнор. Я совершила ошибку, обсуждая с подопечной то, что мне не следовало. Это ее выбор, и пусть поступает, как считает нужным. Постараюсь не допускать подобных всплесков эмоций. Вероятно, виновата недавняя казнь, которая сказалась на моем моральном состоянии.

— Ивена, дорогая, я же говорил, что ко мне можно прийти, чтобы поговорить, если кому-то плохо, — мягко пояснял начальник. — Никто не железный. Возможно, тебе хочется доказать, что ты сильнее всех остальных. Поверь, я это и так знаю. Я вижу, что ты рождена, чтобы быть инквизитором. Это твой долг, и я уверен, что ты не подведешь. Ведь так?

Она кивнула, хотя невольно усомнилась в этом. Сможет ли она действительно всю жизнь работать вот так? Возможно ли вернуть веру в то, в чем разочаровался? Все убеждения Файтнора стали казаться искусственными, и это удручало еще сильнее.

По дороге в свой кабинет на пути встретился инквизитор Ливорг, который вел за собой мага. Коллега приветственно кивнул.

— Файтнор на месте? — поинтересовался он. — Мне надо будет скоро зайти.

— Да, он там. По крайней мере, пока что.

— Ладно, разберусь с этим, — Ливорг мотнул головой на человека, — и, может, успею.

Ивена посмотрела на мага. Молодой мужчина оглядел ее презрительно и отвернулся. Ивене от этого взгляда стало неприятно. Пройдя чуть дальше, она услышала за спиной недовольный голос Ливорга:

— Эй, Фоук, мне тебя по заднице пинать, чтобы шел быстрее, или как?

— Так хочешь, чтобы мы скорее дошли до кабинета и я тебя прихлопнул чем-нибудь? — грозно процедил маг в ответ.

— Давай-давай, угрожай, нарывайся, — без тени страха ответил Ливорг. — Все равно на казнь скоро, да? И чего вам жизнь обычная не мила?

Продолжение разговора Ивена уже не слышала.

Возвращаясь домой, она продолжала обдумывать слова Файтнора. Раньше Ивена бы гордилась тем, что начальник так верит в нее и считает, что инквизитор — ее призвание. Но что-то в этих речах было не так.

— Да это же и есть манипуляция, — сама себе признала она, придя домой. — Говорят, будто манипулируют маги, но и сам Файтнор нами манипулирует. — Она привычным делом посмотрела на себя в зеркало. — И как ты все время велась на это? А дальше что? Так и будешь делать вид, что все правильно?

От самой себя стало тошно. А мысли вновь вернулись к Кастору, упрекая Ивену за то, что отвергла его. Но как иначе? Она сама запуталась, как лучше. Так хотелось, чтобы случилось что-нибудь, что указало бы верный путь, появился какой-то знак. Даже если бы Кастор сам написал что-нибудь, Ивена приняла бы это за него. Но он молчал, не напоминая о себе.

Чтобы хоть как-то отвлечься и перестать думать о Касторе, Ивена приняла решение съездить в гости к родителям. Отец вернулся из командировки, мама чувствовала себя лучше, и оба очень хотели увидеть дочь.

Мона накрыла на стол, что несказанно порадовало Ивену. После работы она была зверски голодна, а мамина еда всегда казалась самой вкусной в мире. Они вместе поужинали, обсуждая насущные дела. Как часто случалось, разговор перешел на тему работы. Отец что-то рассказывал, а Мона с интересом слушала, параллельно подкладывая в тарелку мужа еще еды. Ивену это всегда забавляло. Она тоже слушала с улыбкой, но довольное лицо продержалось недолго. Стоило отцу упомянуть магов, улыбка сползла.

— К нам в команду мужик устроился, — рассказывал он. — Раздолбай, каких еще поискать. Сложно с такими. Ты ему объясняешь задачу, а он то ли реально дурак и не понимает, то ли намеренно косит под него. Ну, он маг, так что тут все понятно. Какое у него чувство ответственности? Да никакого.

— Пап, но ведь магия и безответственность никак не связаны, — как бы невзначай подметила Ивена. — И среди обычных людей бывают раздолбаи.

— Конечно, бывают, — подтвердил отец, закусывая куском мяса, — но, как показывает практика, среди магов они встречаются чаще.

— И какая практика это тебе показала? — Ивена скептически посмотрела на отца.

Он недоуменно покосился на нее.

— Так это не первый такой экземпляр, уже устраивались. И тоже почти ничего не делали, только халявили.

— Хочешь сказать, что среди тех, кто не является магом, халявщиков нет?

— Почему же, есть. Но меньше.

— Уверена, что вы просто больше внимания сосредотачиваете именно на ошибках магов, — заявила Ивена, зачерпывая салат, — но если провинился кто-то другой, уже не так серьезно воспринимаете.

Родители посмотрели на Ивену, словно она сошла с другой планеты, и замерли на миг, будто сцену в фильме поставили на паузу.

— Родная, что за разговоры? — удивилась Мона. — Что у вас там на работе происходит, что ты то спрашиваешь меня, помогали ли когда-то маги своими способностями, то теперь обвиняешь обычных людей в том, что они несправедливы к магам?

— Да потому что это так и есть, — неожиданно резко выпалила Ивена, бросая вилку на стол.

— Дочка, что за вздор? — с изумлением спросил отец.

Ивена решила, что терять нечего. Уж ее родители от нее не откажутся из-за ее мыслей. Нестерпимо хотелось попробовать хоть кого-то убедить, что маги не так плохи, как принято считать. Она принялась рассказывать о всех последних рабочих происшествиях, плавно переходя к сегодняшнему случаю.

— Женщина решила отказаться от ребенка просто из-за того, что он родился магом. Но это же ее ребенок! Самое дорогое, что может быть! Разве вы бы отказались от меня?

— Я же говорила уже тебе, что ни за что на свете, — с теплотой ответила Мона.

— Вот. А та девочка останется без семьи. Маленькая, беззащитная девочка, которая не выбирала, какой родиться. Может, сама по себе она хороший человек? Вот у меня есть сосед. Он маг. И да, мы с ним знакомы, и я знаю, что он хороший…

— О-о-о, — протянул отец, перебивая, — Ивена, ну мужчины-то запудрить мозги с легкостью могут, так что не воспринимай его всерьез, что бы он там тебе ни сделал.

Внутри Ивены вскипело негодование от того, что родные люди отрицают правду. Так хотелось напрямую заявить, что Кастор спас маму, но это было слишком опасно.

— Он спас человека, — кратко ответила Ивена. — Даже двоих. И это не было показухой, если вы вздумаете это утверждать.

Тон был таким жестким, что родители невольно выпрямились. Мона подала голос:

— Милая, я не спорю, что такое вполне может быть. Да, маги тоже люди, и среди них есть хорошие. Но будь осторожна с ними, умоляю тебя. Ивена, дорогая, ты же инквизитор. Ты прекрасно знаешь, что они могут творить. Я уверена, что ты не позволишь магам сомневаться в своем деле. Я очень горжусь тобой и знаю, что ты не подведешь.

— Говоришь как мой начальник, — вырвалось у Ивены.

Но Мона восприняла это как нечто положительное.

— Видишь, как здорово! И на работе тобой гордятся. Я очень рада.

К родителям вернулось хорошее настроение, и они свели тему к какой-то другой.

Вернулась домой Ивена с паршивым душевным состоянием. Не покидало ощущение, что весь мир от нее отвернулся, или она сама перестала его понимать. Требовался хоть какой-то маяк, чтобы понять, куда дальше двигаться. Хоть какой-то якорь спасения.

Ивена сидела на кровати с выключенным в комнате светом. Почему-то ей стало нравиться находиться в полной темноте. Рука потянулась к телефону, что валялся на смятом одеяле. Пальцы, тыкая по экрану, зачем-то открыли диалог с Кастором. Зеленый огонек возле профиля указывал на то, что он в сети. Вероятно, пишет кому-то. Но только не ей. А вдруг также смотрит на ее профиль? Ждет ли он по-прежнему того, что Ивена передумает, или выбросил ее из головы, решив, что надежды нет?

Она смотрела на этот огонек, пока тот не погас. Разумеется, в их диалоге никаких новых сообщений не появилось. Кастор ничего не написал и, вероятнее всего, уже никогда не напишет. От этого осознания Ивена отчаянно кинула телефон на другой конец кровати. Даже если бы он упал на пол или ударился о стену, ей было бы абсолютно плевать. Подумаешь, поломается. Технику можно заменить. А вот поломанную жизнь заменить нельзя.

Грудь Ивены сжимала разрастающаяся пустота. Она подтянула колени к себе, обхватила их руками, обреченно опустила голову и почувствовала себя безгранично одинокой и несчастной.