Нет места магам

Глава 8. Штраф или казнь

Ивена не спала пол ночи, терзаемая мыслями о маге и переживаниями о маме. Лишь на пару часов удалось погрузиться в сон, но это никак не помогло. Она была полностью разбита изнутри. Лицо опухло от слез, но Ивену это совершенно не волновало.

Она не позавтракала, не накрасилась. Все рутинные дела казались ненужными и неважными. На работе коллеги заметили потрепанный вид Ивены, но она объясняла, что всю ночь провела в реанимации с матерью. Файтнор распорядился не отправлять сегодня на вызовы Ивену, за что она была благодарна.

Однако Ивена совсем забыла, что в этот день был назначен допрос Линдмана. Когда он постучался, она открыла дверь кабинета и вздрогнула, видя перед собой мага. Кастор оглядел Ивену сочувствующим взглядом. Явно заметил по ее виду, как ей плохо. Да и догадаться было нетрудно.

Они даже не поздоровались. Молча прошли и сели на привычные места. Несколько минут стояла полная тишина. Ивена отрешенно глядела в одну точку, но потом заставила себя перевести взгляд на Кастора.

Маг. Грешник. Спаситель.

Как с ним быть? Она должна зарегистрировать второе использование магии. Обязана. Но боится. Если сделает это, то Кастора от казни будет отделять всего лишь один шаг. Стоит ему воспользоваться магией еще раз, и все. Не факт, что Линдман сделает это, но вдруг? А третий случай приведет к смерти.

И Ивена поняла, что не желает ему этого. Что бы ни утверждали постулаты, как бы ее ни переубеждали другие люди, а все-таки магия может быть направлена во благо. Все попытки отрицать это стали казаться пустым звоном. Разве можно было как-то еще спасти вчера маму, если скорая опаздывала? Нет. Никакие действия бы не помогли. Только магия, которой владеет Кастор.

Вновь в голове пронеслось все то, что Ивена слышала от других. Слова о манипуляции, притворстве, о том, что хорошо было бы казнить Линдмана, о высшей миссии инквизиторов. Именно все это показалось неправильным, а не то, что маг кого-то спас. Кастор никак не мог знать, что потребуется его магическое вмешательство. Но он предложил подвезти Ивену, жертвуя личным временем, а после применил магию, рискуя своей жизнью. Ивена больше не могла винить этого человека ни в чем. Не могла и не хотела.

Кастор, все это время терпеливо ожидавший, когда же ему вынесут приговор, все же не выдержал и нарушил тишину.

— Госпожа Ноттен, — обратился он официально, — я понимаю, что вам тяжело, но мы сейчас тратим время впустую, молча сидя здесь. Вы уж либо ведите меня на казнь, как намеревались вчера, либо назначьте штраф, и я пойду домой. Меня ждет работа.

Линдман сказал это таким равнодушным тоном, словно смирился со своей участью. Будто знал, что однажды его действительно могут отправить на казнь и морально приготовился к этому. И Ивену это жутко испугало. Как можно быть готовым так просто пожертвовать своей жизнью во имя спасения чужой, толком не зная того человека?

— Вы уже оплачивали штраф, — наконец подала голос она. — Новый вам не положен, как и казнь. И сегодняшний допрос уже не нужен. Да и вообще их больше не будет. Я прошу прощения, что не предупредила. Вы можете идти.

Каждое слово давалось с огромным трудом. Ивене казалось, что она предает веру, Бога, профессию. Но если бы она не предала это, то предала бы себя. И это куда страшнее.

Кастор явно ожидал услышать что-то другое, поэтому удивленно вскинул брови. Однако потом его выражение лица изменилось. Он посмотрел на Ивену с благодарностью и уважением. Ей показалось, что в его глазах отразилось облегчение. Но не только от того, что ему ничего не грозит, а будто он наконец-то разглядел в Ивене то, что пытался увидеть в их прошлые встречи. Но что бы это ни было, Ивена не желала затягивать визит, который делал ей только больнее.

— Вы можете идти, — устало повторила она, отводя взгляд.

Ничего не говоря, Кастор медленно поднялся со стула, подошел к двери, открыл ее, напоследок глянул на Ивену, кивнул и ушел, оставляя ее в одиночестве. И на нее вновь накатили сильнейшие эмоции. Хотелось рыдать, биться о стену, кричать. Но Ивена лишь тяжело дышала, не позволяя в этот раз чувствам выплеснуться наружу. Только не на работе.

Казалось бы, маг ушел, можно просто все забыть. Ивена закроет это дело и никогда не увидит его, не поговорит с ним. Но что же продолжает так бередить душу?

Весь оставшийся рабочий день Ивена невольно продолжала думать о Касторе и его поступке. Она все больше убеждала себя, что поступила правильно, не выдав его, пусть и мучила совесть за это. Но мучила она не только из-за этого. Ивена почувствовала вину. За то, что отрицала слова Кастора. За то, что позволяла себе думать о нем плохо. За то, что даже не поблагодарила его за спасение матери. За то, что накричала на него, угрожая казнью. За это стало особенно стыдно.

Ивена знала, что будет страдать, пока не исправит хоть что-нибудь, поэтому решила заняться этим в тот же вечер. И не важно, насколько неправильным это может показаться со стороны. После работы, когда Ивена уже вернулась, она не пошла к себе домой, а посмотрела на дом Кастора. Достав телефон, она отправила сообщение.

«Вы дома? Нам нужно поговорить».

Ответ пришел быстро.

«Дома. Мне явиться обратно?».

Все еще ждет подвоха. Ивена сморщилась, чувствуя очередной приступ отвращения к себе. Ничего не отвечая, она отправилась в магазин. Купила там симпатичную и милую мягкую игрушку, дошла до подъезда Линдмана и позвонила в домофон.

Кастор открыл дверь, не спрашивая, кто это. Поднявшись, Ивена неуверенно зашла к нему в квартиру, закрыла дверь за собой и невольно огляделась по сторонам, не зная, находится ли в этот раз здесь маленькая девочка. Ее не было.

— Решили все-таки лично явиться по мою душу? — спросил Кастор.

Ивена перевела взгляд на него и поняла, что больше не чувствует свое превосходство над этим магом, какое обычно чувствует перед ними. Она ощутила себя слабой, какой-то маленькой. Нет, она не боялась Кастора, как Ровена. Но и не могла уже видеть себя в роли распорядителя его судьбы. Желание того, чтобы ее боялись, ушло куда-то далеко.

— Я хочу поблагодарить вас, — негромко, но уверенно произнесла Ивена. — Вы спасли мою мать. Спасибо, господин Линдман.

Он с неожиданной теплотой улыбнулся.

— Можно просто Кастор. Мы вчера вроде как на «ты» успели перейти. Признаюсь, так мне нравится больше.

— Не важно. — Лицо Ивены оставалось серьезным. — Я просто хочу сказать, что ценю помощь. И я…

Озвучить следующее было еще труднее. Ивена понимала, что тоже очень рискует. Вряд ли маг сдаст ее, сообщая о том, что она стала свидетельницей магического преступления, ведь так он подставит и себя, но все же от такого допущения было тревожно. Рисковать карьерой никак не хотелось, но человечность победила.

— Я не стану доносить о происшествии, — продолжила Ивена, — не буду регистрировать второй случай.

— Неужели инквизитор может себе такое позволить?

Кастор перестал улыбаться, с вызовом посмотрел на нее и скрестил руки на груди. Ивена чуть нахмурилась.

— А ты бы предпочел быть пойманным и казненным?

— Нет. Просто думал, что все вы слишком правильные. Хоть и странно говорить это о тех, кто обрекает на казнь, но все же. Твое решение не может не удивлять. Разве вы, инквизиторы, отступаете от своих установок?

— За всех сказать не могу. Но… Инквизиторы тоже люди. Понимающие люди. По крайней мере, я. До недавних пор я думала, что маги действуют лишь из худших побуждений. Оказывается, ошибалась. Видимо, каждый из нас слишком плохо знает друг о друге.

— Не могу с этим не согласиться. Но все можно изменить, если обе стороны хотят этого.

Повисло молчание. Оба продолжали пристально смотреть друг на друга. Внезапно Кастор, прервав зрительный контакт, прошел на кухню и поставил греться чайник. Выглядывая в коридор, он, не спрашивая, желает ли Ивена остаться, добродушно пригласил ее пройти к нему. Она не стала отказываться, хоть и почувствовала неловкость и сомнения. Нормально ли вообще это? Ивена уже поблагодарила мага, так что еще ее держит у него? К тому же нельзя тесно общаться с ним. Но что-то все-таки держало. Да и она уже сделала то, что ей нельзя, — утаила происшествие. Так стоит ли бояться простого разговора?

Разувшись и сняв плащ, Ивена зашла на маленькую кухню и присела. Осмотрелась. Светло-коричневый гарнитур и бежевые обои хорошо сочетались и создавали чувство уюта благодаря теплым оттенкам. Пусть пространство было маленьким, зато хорошо освещалось от окна, делая кухню достаточно светлой. В такой очень приятно с кем-то пить чай.

Судя по всему, именно этим Кастор и решил заняться. Он достал из шкафчика то самое овсяное печенье, которое в супермаркете намеревался купить вчера, после чего начал разливать чай в две кружки.

— Как твоя мама? — поинтересовался Кастор.

— Ее положили в больницу. Состояние все еще не очень, но должно стать лучше. Надеюсь, станет.

Было так странно обсуждать с этим человеком какие-то обычные дела, касаемые жизни Ивены, но в то же время отчего-то приятно. Она вспомнила, что еще вчера начала это делать, пока они ехали в машине. И Кастор не просто слушал ее, а старался поддержать. Нет, он точно не плохой человек.

— Обязательно станет, — вновь успокоил он, подтверждая мысли Ивены.

Она неосознанно улыбнулась, и именно в этот момент Кастор, держа две кружки в руках, подошел к столу и поставил их, пододвигая одну к Ивене.

— Наконец-то побеседуем в нормальных условиях, — улыбнулся он в ответ и указал рукой на печенье.

Ивена не удержалась от смешка.

— Вот привязался же ты к этому слову и к печенью.

— Однако, гляди, добился своего. — Кастор с удовольствием откусил печенье и запил чаем.

Ивена тоже потянулась к печенью. Обстановка показалась такой согревающей и по-своему уютной, будто не было между этими двумя людьми всех допросов, обвинений, неприязни. Словно они просто познакомились и начали общаться, как люди, заинтересованные друг в друге. Ивена знала, что это иллюзия, но она была так приятна, что не хотелось ее развеивать. Можно же хотя бы на миг представить, что вот так пить чай на кухне у мага — это нормально?

— И все-таки я не понимаю, — задумалась Ивена. — Почему ты решил так сильно рискнуть вчера? Зная, что я могла сделать потом.

— Потому что я бы хотел, чтобы люди поняли, что магия — это не всегда плохо, — спокойно пояснил Кастор. — Не все маги опасны. Я знаю, что инквизиторам плевать на это, вы не хотите допускать такой мысли. Да и некоторые обычные люди не хотят. Но все же так хочется оправдать свои надежды, увидеть, что не все еще потеряно. И если хотя бы ты допустила, что маги могут творить добро, значит, я оказался прав.

— И как часто ты в этом убеждаешься? — без задних мыслей поинтересовалась Ивена, отпивая чай.

— Может, не будем хотя бы эту беседу превращать в допрос? — усмехнулся Кастор. — Вдруг это все-таки твой хитрый план? Делаешь вид, что не выдашь меня, а сама просто решила узнать о других моих совершенных делах, если таковые есть, чтобы сразу на казнь повести, не давая третьего шанса.

Ивене стало неприятно от таких подозрений. При этом Кастора она прекрасно понимала. Инквизитор вполне мог воспользоваться хитрой тактикой, лишь бы разоблачить мага. И Ивена могла, тем более ей пообещали прибавку к зарплате. Но в данный момент деньги отошли на второй план. Пусть Кастор никто для нее, но почему-то не хотелось, чтобы он думал о ней так плохо. Однако и она ведь не могла ему полностью доверять.

— У тебя тоже могут быть разные намерения, — подметила Ивена. — Возможно, ты манипулируешь мной, хочешь прогнуть под себя инквизитора, чтобы потом ликовать над моей слабостью. Знаешь, у меня есть много версий по поводу тебя.

Кастор оперся локтями о стол и положил голову на руки, с интересом глядя на Ивену.

— Любопытно было бы о них узнать.

— Например, ты можешь хотеть меня убить. Банально, но многие маги, перешедшие дорогу инквизиции, желают этого. Кто знает, что ты мне налил в чай? Возможно, ты два раза показал себя с хорошей стороны, чтобы в третий раз показать с плохой, отомстив мне. А может, ты хочешь меня соблазнить. Как сказала моя подруга, экзотика — маг и инквизитор. А потом можно скомпрометировать, чтобы меня должности лишили. Или еще вариант. Я подумала, что магу удобно иметь инквизитора в друзьях или любовницах. Так можно прикрывать свои дела или дела друзей магов.

— Могу сказать то же самое о дружбе инквизитора с магом, — парировал Кастор. — Так первый может через второго выслеживать других магов. Сотрудничать, так сказать, обещая магу-напарнику свободу взамен.

Ивена промолчала, принимая правоту собеседника.

— Да уж, — протянул Кастор, — построить доверие между нами явно сложно.

Ивена кивнула головой, подтверждая сказанное. Она не знала, зачем вообще нужно выстраивать это доверие, но почему-то захотелось.

Неловкость к Ивене пришла так же внезапно, как и позволение себе согласиться побыть в гостях у мага. Спешно допив чай, она встала и вежливо поблагодарила:

— Спасибо за чай. Мне нужно идти, не хочу занимать твое время.

Ей показалось, что в глазах Кастора скользнула небольшая грусть.

— Да ладно, я не против. Не так часто кто-то заходит ко мне на чай.

Он проводил ее в коридор. Ивена вспомнила, что не все сделала, что хотела. Достав из сумки плюшевого медвежонка, она протянула его Кастору.

— Это для Теи, — пояснила Ивена. — Я тогда ее напугала, хочу это как-то исправить.

Взяв игрушку, Кастор покрутил ее разглядывая. На его лице нарисовалась такая искренняя улыбка, какой не было до этого.

— Ей понравится. Она очень любит все мягкое.

— Я заметила. — Ивена бросила взгляд на уголок в зале, где лежало несколько игрушек.

Она сдержанно улыбнулась напоследок и начала открывать дверь, намереваясь выйти. Уже сделала шаг, переступая порог, но в самый последний момент Кастор окликнул ее.

— Ивена.

Она обернулась. Первый раз он обратился к ней по имени, не считая самой первой встречи, и отчего-то это заставило сердце дрогнуть. Тогда Ивена точно не обратила внимания на то, как приятно ее имя звучит его голосом.

— Спасибо, — уже серьезно произнес Кастор.

Он не стал уточнять, за что, но Ивене и не требовалось. Она поняла.

Вернувшись домой, первым делом Ивена позвонила маме, чтобы узнать о самочувствии. Моне стало легче, и это радовало, но она все еще находилась под присмотром врачей.

Ивена никогда не чувствовала дискомфорта, находясь наедине с собой. Наоборот, это время всегда было достаточно приятным. Но теперь, оставаясь в одиночестве, Ивена не находила себе покоя, невольно утопая в мыслях.

Что-то явно переменилось в ее жизни. Вчерашнее происшествие стало точкой невозврата, и теперь есть четкое разделение на «до» и «после». Только Ивена не понимала, что лучше. Раньше она знала, что делает, как устроен мир. Но сейчас усомнилась в правильности всего. А как жить дальше, зная, что люди ошибаются? Раньше было проще, Ивена четко следовала постулатам и правилам. Теперь же это делать становится все труднее.

Ивене так хотелось поговорить с кем-нибудь об этом, обсудить свои мысли, но она пришла к выводу, что нет людей, которые способны понять ее и разделить новое внезапное мышление, не вписывающееся в привычные рамки. Все вновь начнут отрицать и строить теории заговора. Ни мама, ни лучшая подруга, ни разговор с начальником не помогут. Слова Файтнора вообще казались каким-то надувательством, будто так он пытался промывать инквизиторам мозги.

— Боже, неужели я действительно стала так думать? — все еще не верила Ивена и обратилась куда-то в никуда: — Грешная магия, зачем ты ломаешь мне жизнь? Зачем вообще люди решили, что ты грешная?

Она даже не заметила, как последней фразой неосознанно сделала допущение, что именно человек признал магию грешной, а не Бог.

Ивена не знала, как жить и спокойно работать дальше, продолжая взаимодействовать с магами и наказывать их. Вдруг кого-то вновь придется наказывать незаслуженно? Она все еще питала неприязнь к магам, ведь они успели навредить не только ей, но и близким людям. Но Ивена, наконец, осознала, что не стоит всех магов ровнять под одну гребенку. Как минимум, Кастор Линдман точно не такой, как остальные.

— Дура… — вслух возмутилась Ивена, злясь на себя. — Ну зачем опять о нем думать? Вот что хорошего это даст?

Она потрясла головой, чтобы отогнать все эти мысли и образ улыбающегося Кастора. Не помогло.