Нет, мы не ангелы…

Глава 4

СССР.

Москва.

1938 г.

Тяжелое свинцовое небо низко нависало над безлюдным погостом, проливаясь на неухоженные могилки потоками холодного косого дождя. В этой малопосещаемой части кладбища обычно предавали земле за государственный счет невостребованные из морга родственниками тела одиноких стариков, бродяг и прочего неопознанного маргинального сброда, «решившего» неожиданно склеить ласты.

Даже в сухой и солнечный денек на этом заросшем высокой сорной травой участке было мрачновато и неуютно, а затопившие вмиг раскисшую землю потоки воды и вовсе превратили могильник в мутную разлившуюся речушку.

Здесь отсутствовали монументальные памятники и надгробия, поминальные столики и лавочки, как на других участках обширного кладбища, не было даже дешевых оградок и деревянных крестов. Только ржавые металлические штыри с прикрученными к ним проволокой табличками, где от руки были нацарапаны имена и даты смерти (если, конечно, они были известны), отмечали места забытых даже Богом упокоений.

Возле свежего могильного холмика, постепенно оплывающего под потоками воды, стояли двое мужчин. Первый — кряжистый седобородый дед, выдающегося телосложения и роста, тяжело опирающийся на резной деревянный посох, окованный по низу металлом. Даже сгорбившись, старик вызывал невольное уважение остатками своей былой силы и мощи, которые чувствовались даже на расстоянии.

Дед скрывался от дождя под защитой заношенного едва не до дыр широкого и длинного, до самых пят, брезентового плаща с глубоким капюшоном, закрывающим половину лица. Открытыми оставались лишь кончик носа с небольшой горбинкой и длинная седая борода, которую безнаказанно трепал расшалившийся не к добру ветер.

Спутник седобородого старца являлся его полной противоположностью: молодой, лет двадцати — двадцати пяти, невысокий, худощавый и огненно рыжеволосый. Но он, отнюдь, не выглядел полным задохликом, как могло бы показаться на первый взгляд. В его жилистой худобе чувствовался мощный несгибаемый стержень настоящего опытного бойца.

Поправив кепку-восьмиклинку, чудом державшуюся на самой макушке, паренек засунул руки в карманы широких штанов, заправленных в искусно сморщенные голенища начищенных сапог, и вопросительно уставился на своего пожилого спутника.

— Чего опять-то не так, Борода? — недовольно произнес рыжий, развязно цыкнув зубом.

Могучий дед невнятно кашлянул в бороду, недовольно собрав бескровные узкие губы в старческий жемок. В низких грозовых тучах утробно, но мощно заворчало, на мгновение озарив темный небосвод изломанной ветвистой молнией.

— Все не так! — глухо пророкотал старец, сверкнув на спутника из темноты капюшона светящимися глазами.

По яркой изумрудной радужке одного из его глаз время от времени пробегали сиреневые электрические разряды, а второй же отсвечивал бордовыми отблесками углей Преисподней, и из которого, казалось, на мир взирала сама Смерть.

— Не удивил, старый! — На жизнерадостную конопатую и розовощекую физиономию парня на мгновение набежала мимолетная тень. — Все не так уже целую тысячу лет! До сих пор не можешь смириться, Власий? Ах, да, пардоньте! Как же я позабыл? Святой Власий! Не так ли? — И рыжий обидно рассмеялся, подмигнув бородачу.

— Я — Велес!!! — Разгневанно рявкнул старик, а темное небо вновь глухо заворчало и разразилось очередной яркой вспышкой, а дождь припустил еще сильнее. — Они так и не смогли за тысячелетия вытравить из людей веру в меня, — слегка успокоившись, произнес старик. — Им ничего не оставалось, как пойти на откровенную подмену и придумать этого, — Велес презрительно сморщился, — Власия, замкнув на него поток Веры моей паствы… И не жалко тебе последние крохи сил на всякую херню расходовать? — Неожиданно набросился он на парня. — А если в самый ответственный момент сил не достанет?

— Ась⁈ — Паренек делано приставил ладонь к уху, словно не расслышал слова древнего бога в шелесте дождя. — Ты о чем, Борода?

— Не придуривайся, Локи! — Старик коротко ткнул навершием посоха едва не в лоб своему конопатому спутнику. Несмотря на разразившуюся непогоду паренек оставался абсолютно сухим — на его одежду и огненно-рыжую шевелюру не упала за все время ни единая капля дождя.

— А, вот оно что… — Понял, о чем речь конопатый спутник Велеса. — Ты же знаешь, как я сырость не люблю, старый… Моя стихия — Огонь! Не даром во многих землях меня почитали его божеством…

— Сейчас от тебя только хитрожопый Локи и остался, Рарог-Сварог, — ворчливо произнес старик. — И теперь ты — лишь презренный бес[1], а не всемогущий бог! — Вернул ему сторицей издевку о Власие скотий бог.

— Все-равно, чего мокнуть-то зазря? — Не поддался на провокацию бородача Локи. — Ты бы тоже прикрылся от дождя, дед — заболеешь еще, как какой-нибудь жалкий смерт…

— Не учи! — тягуче пророкотал Велес, а небо вторило его словам громовыми раскатами. — Ты понимаешь, что это, может быть, наш последний шанс вернуть былое могущество и власть?

— И это дерьмо — наш последний шанс? — Паренек недовольно поморщился и сплюнул на размытую дождем свежую могильную землю.

— Похоже, что так, — подтвердил дед. — Он сказал, что наши прежние попытки изменить эту реальность к нашей обоюдной выгоде — провалились. Вернее, провалятся… Он где-то ошибся в своих расчетах… Но пока эта созданная альтернативная ветвь, прорастающая в будущее, зыбка и эфемерна — процессом еще можно управлять… Но едва новая реальность обретет стабильность — нам ничто и никто уже не сможет помочь!

— Он говорил то же самое и в предыдущий раз, когда мы угробили уйму сил, которые собирали по крупицам не одно столетие! И что имеем на данный момент? Ту же беспросветную жопу, в которой торчим уже вторую тысячу лет! И с чего ты взял, что на этот раз у нас точно получится?

— Да, у нас не все гладко, — кивнув, согласился Велес, — заданные параметры реальности, в которой мы займем подобающее нам место, разбегаются все дальше и дальше с каждым мгновением… Но их еще возможно достичь! — с напором произнес старик. — Необходимо некое недостающее звено…

— И ты думаешь, что этот ублюдок, — рыжий вновь презрительно сплюнул на могилу, — и есть это звено?

— Нет, — отрицательно мотнул головой старик, — он лишь послужит инструментом для его создания.

— И чем нам может помочь этот смертный? — Все еще не понимал задумки Кукловода Локи.

— Этот? — Указал на могилку Велес.

Рыжий кивнул.

— Этот нам ничем не поможет, — согласился со своим оппонентом старец. — Мы используем лишь его тело, а пристанищем для него послужит иная душа, которую он обещался вытащить из будущего одной вероятной реальности, максимально соответствующей нашим параметрам…

— А здесь, сука, именно нам придется воскрешать эту тухлятину и всовывать в нее эту гребаную душонку? — В сердцах выругался рыжий. — На это точно уйдут остатки всех наших сил!

— Любишь медок, люби и холодок! — Ядовито усмехнулся старик.

— Мы постоянно делаем за него всю грязную работу, старый! — Продолжал бушевать Локи.

— Хватит болтать — пора за работу! — Велес распахнул поношенный плащ и достал откуда-то изнутри какой-то небольшой предмет, завернутый в вощеную бумагу. — Держи сердце недодемона, рыжий! — Старик сорвал бумагу и с неприятным чмокающим звуком вложил кусок свежевырезанной плоти, сочащийся желтоватой сукровицей, в руку подельника.

— Какая гадость! — Сморщился от омерзения парень, воткнув фиолетовое сердце в изголовье могилы.

— Не страшнее твоей женушки, Локи! — Усмехнулся старик, не упустив шанса поддеть бывшего бога.

— Какая, сука, едкая дрянь! — Судорожно отирая ладонь о штаны, сквозь зубы прошипел рыжий. — Сразу кожу начала разъедать! Не мог «Третий глаз» у этих сектантов отобрать?

— «Око Анубиса» не про нашу честь, рыжий…

— Давай уже — начинай! — недовольно буркнул Локи.

Старик поднял свободную руку, и в небе над кладбищем разверзся самый настоящий ад. Неведомая сила свернула в чудовищную воронку аспидно-черные грозовые тучи, сквозь которую в сердце, лежащее поверх свежей могилы начали бить мощные концентрированные разряды молний.

Сырая земля задымилась и мгновенно покрылась твердой запекшейся коркой, которая по взмаху руки рыжеволосого паренька вспыхнула жарким огнем, который с ревом устремился ввысь, закручиваясь спиралью вокруг лупящих в землю молний. Слившиеся в единое целое стихии ослепительно вспыхнули, а в небе громыхнуло так, что затряслась земля. Затем гром стих, молнии и огонь перестали терзать ни в чем неповинную землю, лишь частые струи дождя, шелестя, шлепали по облетающим с деревьев листьям.

— Я пуст, твою мать! — злобно выругался вмиг промокший до нитки рыжий паренек. — Знаешь, сколько времени я потратил, чтобы собрать даже эти ничтожные крохи?

— Дело сделано! — величаво пророкотал Велес, наплевав на нытьё своего рыжеволосого спутника. — Не время жалеть об утраченном…

Старик замолчал и отодвинулся от покрывшейся коркой могильной насыпи, которая на глазах покрывалась сеточкой трещин. Затем спекшаяся земля вспучилась и осыпалась в стороны большими кусками, а на поверхности появилась измазанная сырой землей бледная человеческая рука с проступающими сквозь восковую кожу темными дорожками вен. Следом за рукой показалась стриженная под ноль макушка — воскрешенный божественной силой мертвец потихоньку вытягивал себя из свежей могилы. Когда наружу появилось сведенная зверским оскалом физиономия, вымазанная грязью, покойник выплюнул изо рта набившуюся в него землю и просипел, словно напрочь простуженным горлом:

— Имел я вас…

Однако, кого он имел ввиду, так и осталось недосказанным. Но, судя по интонации, он мысленно успел поиметь всех здесь присутствующих.

— И вот это — его незаменимый инструмент? — брезгливо скривившись, произнес Локи.

Достав из кармана горсть семечек, он принялся их щелкать, сплевывая шелуху на выползающего из могилы покойника. — Это же просто какой-то навозный жук!

— Ты бы поостерегся так наглеть, рыжий ушлепок! — У освободившего вторую руку покойника дела пошли несколько веселее.

Дернувшись еще несколько раз, мертвец освободил ноги из земли и, пошатываясь, принял вертикальное положение. Окинув тусклым взглядом блеклых глаз, подернутых мутной пеленой смерти, стоявшие напротив него фигуры, он вопросительно просипел:

— Вы кто, нахрен, такие, уроды?

— Мы? — Велес усмехнулся в промокшую бороду, сбившуюся неопрятными сосульками и утратившую свою белизну. — Как же: два гребанных ушлепка. Один — старый дед, выживший из ума, а второй — наглый рыжий сопляк, слишком много о себе возомнивший. Ты же об этом сейчас подумал, смерт?

— Даже так? — Вылезший из могилы покойник удивленно покачал головой, опустив пока еще неясный для него термин «смерт». — Угадал, старый! Да ты, выходит, тоже гребанный экстрасенс? — Мертвяк то ли весело улыбнулся, то ли злобно оскалился. По заляпанному свежей и мокрой землей лицу этого было не понять.

— Ну, типа того… — произнес баском Велес, после чего загадочно хихикнул в кулак.

— А-а-а, вот оно что! Как же я сразу не догадался? — Оглядевшись по сторонам произнес мертвец. — Могилки, кладбище… Два черта в дурацких прикидах…

— Не два черта, смерт, — произнес старик. — Черти — это шелупонь-мелюзга в адских чертогах, а целых два беса…

— Да мне похер, чуваки, как вы там обзываетесь! — перебил мертвяк Велеса. — Можете считать себя хоть демонами, колдунами или инопланетянами! Чё за шоу снимаете, ребята? — Он вновь ощерился, показав присутствующим вымазанные землей черные зубы. — Если гонорар устроит, я с удовольствием присоединюсь к вашей вакханалии. Где мне продюсера найти?

— Слушай, Борода, а он меня отчего-то раздражает свои словоблудием… — Локи прицельно сплюнул шелуху прямо покойнику в лицо.

— Ты чего творишь, сопляк? — возмущенно воскликнул тот. — Совсем охренел, щенок?

— Ой! — вновь плюнув в мертвеца подсолнечной шелухой, лениво процедил рыжий.

— Да я тебя ща урою, козел! — Мертвец попытался накинуться на рыжеволосого парня, но не смог сделать ни шагу в его сторону — он словно прирос босыми ногами к рыхлой могильной земле.

— Не понимаю, почему все время везет на таких вот придурков? — Локи сплюнул очередную семенную оболочку, попав откопавшемуся покойнику прямиком в глаз. — Кончай напрягаться, дядя! — развязно посоветовал он мертвецу, не прекращающему свои попытки оторвать ноги от земли и уже не обращающему внимания на застрявший в его глазу сор. — А то прямая кишка от усилий выпадет! Даже несмотря на тот факт, что мы с Бородой тебя воскресили — засовывать её обратно в жопу будешь самостоятельно…

Мертвец после этих слов неподвижно замер, словно прибитый пыльным мешком:

— Я что, умер?

— Ты до сих пор не понял этого? — хохотнул паренек, надвинув поглубже свою кепку и зябко передернув плечами. — Ненавижу, сука, дождь! Оглядись вокруг, дебил! Осознай, из какой задницы ты сегодня выполз! Прочти эпитафию на своем могильном камне! Проникнись, мля, торжественностью и мрачностью этого момента…

Покойник резко взглянул под ноги, где находилась дыра в земле, из которой он только что выбрался. Потом развернулся и впился глазами в табличку, прикрученную проволокой к ржавому штырю. Лицо мертвеца вытянулось, когда он понял, что на табличке, корявым почерком было нацарапано имя и две даты — рождения и, по всей видимости, смерти.

— Но это не мое имя! — с облегченным вздохом произнес он. — И могилка не моя — тут написано, что клиент помер в тридцать восьмом! А я родился в семьдесят третьем!

— Это точно наш клиент! — Велес понимающе переглянулся с Локи.

— И вообще, что я тут делаю? — Неожиданно озадачился покойник. — Почему на мне это грязное рубище? Почему я стою в грязи босиком? И почему я об этом ничего не помню?

— Ну, наконец-то ты начал задавать правильные вопросы! Не прошло и полгода! — Уже в полный голос рассмеялся рыжеволосый. — Значит, твои протухшие мозги начинают нормально функционировать!

Но мертвец его уже не слушал, он сбросил с себя грязную рубаху и остался с голым торсом. Его тело было небрежно вскрыто и заштопано наспех грубой суровой нитью — через грудь, пробегая по животу и исчезая в штанах, тянулся уродливый и ужасающий шрам. А в районе сердца чернело, забитое свежей землей, пулевое отверстие.

— Кто… кто это сделал со мной? — воскликнул покойник, пробежавшись пальцами по сизым обескровленным краям разреза.

— Конкретно это? — Рыжий, продолжая веселиться, указал на рану. — Штатный патологоанатом из городского морга… Соглашусь с твоим праведным негодованием — ведь некрасиво заштопал… Вон, Борода тоже в шоке!

— Я не об этом! — Мертвец, наконец, оторвался от созерцания своих чудовищных ран и вновь набросил на плечи грязную тряпку, заменяющую саван. — Кто меня убил? И почему я до сих пор… функционирую? Я ведь мертв…

— Ну, да, пациент скорее мертв, чем жив, — кивнул паренек, вновь забрасывая в рот горсть семечек.

— Но, если принять во внимание его функциональные возможности, — неожиданно пророкотал молчавший до этого старец, — то пациент скорее жив, чем мертв!

— Ну, нет, — «возразил» своему оппоненту рыжий, — пациент, сука, на данный момент является наглядным доказательством парадокса Шредингера — он и жив, и мертв одновременно! Жизнь и смерть одновременно смешаны или размазаны в нем в одинаковых пропорциях, что выглядит абсурдно с точки зрения здравого смысла. Не так ли, коллега?

— А в чем-то, может, вы и правы, коллега, — не дрогнув ни единым мускулом на морщинистом лице, подыграл своему рыжему подельнику Велес. — Но не водился бы ты, приятель, с этим своим Шредингером! Он тебя плохому научит… Если уже не научил.

— Заткнитесь! — Схватившись руками за голову, закричал мертвец. — Заткнитесь оба! Это все какой-то розыгрыш! Бред! Я просто сошел с ума!

— И эта истеричка наш инструмент? — Фыркнул Локи, с презрением оглядев стенающего покойника. — Похоже, что мы с тобой зря слили в сортир столько энергии, старый…

— Послушай меня, дружище, — Велес положил свою могучую руку на плечо восставшего мертвяка, — ты не сошел с ума. Просто… просто так для тебя сложились определенные обстоятельства. Вместо того, чтобы отправиться к Колесу Сансары на перерождение, твоя душа понадобилась ему…

— Кому «ему»? — перестав подвывать, спросил мертвец.

— Мы с коллегой предпочитаем не называть его по имени, — ответил Локи.

— Почему? — Покойник уставился своими мутными зенками на рыжеволосого. — Он что, Неназываемый, типа гребанного Волан-де-Морта из Гарри Поттера.

— Ты сказал Воланд? — удивленно протянул Локи. — Да, это одно из имен нашего горячо уважаемого «благодетеля».

— А «морт» у бриттов означает смерть, — добавил старик. — Ты сделал правильные выводы, смерт. Может быть, на этот раз он не ошибется? Тебе представилась уникальная возможность, смертный! — Наконец подошел к самому главному старик, из-за чего, собственно и была затеяна вся эта возня с воскрешением. — Ты можешь начать свою жизнь с чистого листа.

— Что ты сказал? — Не догнал с первой попытки мертвец.

— Мы готовы предоставить тебе возможность пожить еще немного! — терпеливо повторил старец, слегка повысив голос.

— Оглох, что ль, после смерти? — резко «наехал» на покойника наглый «парнишка» Локи. — Так вытряси землицу из ушей — мы подождем!

— Вы это реально? Или это все-таки какой-то розыгрыш, да? — С надеждой на последнее утверждение посмотрел на них мертвец.

— Делать нам больше нехрен, чем всяких дохлых говнюков разыгрывать! — Презрительно фыркнул рыжий.

— Так ты согласен? — пророкотал старикан, пригладив встопорщенную мокрую бороду.

— А что, сука, у меня есть выбор? — Неожиданно окрысился дохляк.

— Выбор всегда есть, — неопределенно пожал плечами старик. — Либо вернуться обратно в могилу — тогда нам будет очень жаль потраченных понапрасну ресурсов, либо сыграть с нами на одной стороне…

— Хоть мне и не уперлись ваши сраные игры… — Мертвец, наконец-то, собрал разбегающиеся мысли в кучу — возвращаться в могилу он не хотел. — Что я буду с этого иметь?

— Другой разговор! — обрадовано воскликнул рыжий. Он хотел панибратски похлопать мертвеца по плечу, но бросив взгляд на комки грязи, расплывающиеся под потоками дождя, передумал.

— Ты уже кое-что с этого имеешь, — продолжил старик. — Ты больше не мертв…

— Я б так ни сказал… — Покойник усмехнулся уголками рта. — По мне — так настоящий мертвяк…

— Нет, — качнул головой старец, — мертвяком тебе осталось ходить лишь несколько мгновений…

— Гордись оказанным тебе доверием, дядя! — Локи неожиданно нагнулся, поднимая с земли дымящийся кусок какой-то обугленной плоти. — Оно дошло до кондиции, старый! — Довольно заявил он. — Такой опыт и за столетия не пропьешь!

Подскочив к мертвецу, он одним движением располосовал шов на его груди, отросшими на пальцах когтями. После этого бывший бог всех плутов и мошенников воткнул в раскрывшуюся грудину обугленное сердце недодемона, которое мгновенно пустило там «корни».

Покойник истошно заорал, как будто его живьем бросили в костер, и попытался выцарапать из груди инородный предмет. Но не тут-то было! Чудовищный уродливый разрез, нанесенный в морге патологоанатомом, мгновенно «спаялся», оставив на бледной груди неопрятные и пугающие лохмотья кожи.

Распахнутые глаза мертвеца неожиданно сверкнули кровавым переливом, который мгновенно рассеял мутную пелену смерти, заполонив и радужку с белком. Мертвец закричал еще сильнее, раскинув в стороны руки и задрав взгляд к серому холодному небу. А за его спиной, прорвав с треском кожу между лопаток, развернулись огромные черные крылья…

[1] В христианской традиции к бесам причислены языческие божества, то есть слово было синонимом слова демон. «Повесть временных лет» начала XII века сообщает, что Перуна свергли с горы «для поругания беса, который обманывал людей в этом образе». С бесом отождествляется Велес в житии Авраамия Ростовского XV века.