НеТемный 4

Глава 15

Лучник говорил, не прекращая, искренне стараясь вымолить у меня пощады. Надо отдать должное этому вестнику хитрости, мне редко приходилось задавать вопросы.

Как оказалось, и кнез Солебрежский, и царь Нереус на самом деле стали жертвой сразу нескольких заговорщиков. Да, кнез имел склонность жаловаться на своего царя другим правителям Троецарии, посылая лишний раз скабрезные письма, но только и всего… Эдакая склочная черта характера, но уж точно не желание свергнуть царя.

На самом деле это сам кнез Павлос имел некоторый грешок перед законами и Нереусом, но южный царь в силу природной добродушности на многое смотрел сквозь пальцы. Хоть и пытался иногда приструнить бедового родственника…

— Так кнез и царь — родственники? — переспросил я.

Лучник побледнел, ведь он знал, что, если я задаю вопросы — значит, он мало говорит. И сразу же следует наказание.

— Да… да… А-а-а-а!!! Даже двоюродные, насколько знаю… Уф… я говорю, не надо, я всё скажу… А-а!!! За что⁈

— Рядом гуляет дитё. Ты видел мальчишку? У него очень добрая душа, — я улыбнулся, — И если он услышит твои крики, будет очень плохо.

— Ну ты и живодёр… Я понял, понял! У-у-умпф-ф-ф!!! — он едва сдержал крик, потому что у меня слова не расходились с делом, — Ух… Там вроде одна няня их даже воспитывала, царя и кнеза. Ах, да! И жена-то у кнеза… ух-х… она ведь младшая сестра самого Могуты…

— Вот даже как? — я искренне удивился и сразу повернулся в ту сторону, где бродили бард с мальчишкой.

Вот же хитрозадый Виол. Вроде и всё рассказал о себе, а о такой важной мелочи, как родство кнеза и самого Могуты, умолчал. Продрись небесная!

Я раздражённо посмотрел на топорище… Ну и как Виол смог обмануть моё божественное прозрение? Скорее всего, он и не врал, а просто недоговаривал. Да уж, в который раз я недооценил барда.

Может, как-нибудь тоже его связать и допросить, потихоньку порезав на лоскуты? Я усмехнулся, понимая, что даже под пытками бард всё равно выкрутится и соврёт там, где ему будет нужно.

Зато теперь мне ясно, почему Могута так аккуратно и тайно ведёт расследование на юге, и почему за Виолом следила какая-то девушка из Раздорожья.

Царь Могута, наверное, не столько Нереуса опасается, сколько не хочет навредить своей сестре — ведь может случиться, что во всей истории с работорговлей и нападениями на Лучевию окажется виноватым её муж, кнез Павлос.

И, может, вина моего барда не в том, что он внезапно оказался сыном царя Моредара, а в том, что он пошёл против воли Могуты Раздорожского и слишком сильно копает в Солебреге? Точнее, копает не там, где нужно.

— Ну и что же кнез такого творит, что царь им недоволен? Не из-за писем же?

— Он торгует… Больше, чем хочется царю.

— И, получается, такой добрый царь Моредара немножко связан по рукам? Не может вот так резко кнеза наказать, да? — спросил я.

Лучник закивал, чуть не стукаясь затылком об дерево.

— Да, да… У Нереуса ведь тоже есть родные в срединном крае, и даже в самом Раздорожье… Все в Троецарии хотят дружить.

— Жена, значит, — задумчиво сказал я, — Сестра, значит… Наверняка она знает, чем её муж занимается?

— Да, и кнез поэтому очень балует супругу… Она редко бывает здесь, да и все знают, что это брак… уф-ф… по расчёту… — добавил лучевиец, — Но всё же это брак, вот Павлос и пользуется. Торгует больше, чем надо.

— Да уж, — усмехнулся я, — И пошлёт ведь судьба родственничка.

Солебрег был портовым городом, с удобной защищённой бухтой, при этом славился разными сортами магической соли и своими целебными пещерами. Ну, и какой никакой «магической зоной», всё же здесь попадались редкие ингредиенты.

Город составлял здоровую конкуренцию южной столице. Конечно, возле Моредара «магические зоны» были богаче, торговля велась гораздо активнее, но часть кораблей всё равно миновала столицу, направляясь прямо к Солебрегу.

И Павлос Солебрежский приторговывал, что говорится, мимо южной казны. Продавал больше, чем следует, не уплачивал мзду в полном размере, да и вообще имел собственные связи с купцами не только из Лучевии, но даже Заревии и Пеконии. Что и говорить, если корабли из далёкого Кумотана иногда причаливали в Солебреге.

Нереусу не нравилось, что такая большая доля уплывает мимо казны — по донесениям соглядатаев, кораблей в Солебрег приплывало гораздо больше, чем уплачивалось налогов.

И время от времени Нереус вызывал кнеза в столицу для жёсткого выговора. Кнез сокрушался, что виноват, клял своих советников и контрабандистов, и всегда обильно отдаривал родственника, будто бы пытаясь вернуть разницу…

Но в итоге всё возвращалось на круги своя.

И получалось, кнез Павлос во всей этой истории последний, кто хотел бы свержения царя Нереуса. Наоборот, при таком царе ему очень даже неплохо жилось.

А что касается писем, то началось всё с жалоб именно жене. Павлос писал ей, а та жаловалась брату, то есть царю Могуте. Ну, и заговорщики попробовали это использовать, чтобы рассорить царей в Троецарии.

— Рассорить? Я думал, цель — война с Лучевией.

— Да, война… Но виноват будет Нереус Моредарский, и всем будет казаться, что он просто сошёл с ума! Захотят другие цари воевать-то из-за такого дурака?

Я задумчиво потёр подбородок.

— Кто подделывает письма?

Пленник на секунду замешкался, и спустя эту же секунду уже мычал от боли…

— Все! Кровавый Господи-и-ин… и Шан Куо…

— А Сидор?

— Он — пешка!

У Сидора, кстати, и вправду был свой мотив в заговоре, только более приземлённый. Кнез после визита в Моредар показательно наказывал контрабандистов в Солебреге, и кто-то шепнул Сидору, что он будет следующим. Так что толстяк легко согласился устроить кнезу тёмную…

— Но зачем вся эта история с сыном царя? — спросил я, — На хрена убивать барда?

— Да никто и не собирался его убивать… то есть, царь бы сам и убил! — признался лучевиец, — А заодно и кнеза.

— Смердящий свет! — вырвалось у меня, — Что ты несёшь?

— Кровавый Господин хотел собрать всех вместе. Без разницы, сколько и кого убьёт Нереус… Все скажут, что он просто сошёл с ума, и на южный престол взошёл бы его сын.

— Виол? — я снова удивился.

— Какой Виол? Ааа… Нет, старший сын Нереуса, Лидий. Он давно уже порабощён Кровавым Господином, и легко бы развязал войну с Лучевией.

— А как же советники и кнезы? Ведь наследника выбирают.

— Нереус бы сам всех и убил… То есть, все бы подумали на Нереуса! Кровавый Господин не знает пощады.

— Смотрю, ты очень осведомлён о планах Кровавого…

— Я же служу не ему, а Шану Куо. И докладываю обо всём, что задумывает Кровавый Господин. И пока его планы угодны великому Шану, я делаю, как он скажет.

— Какой же ты вестник коварства. И как бы ты всё это устроил?

От меня не укрылось, что взгляд пленника коснулся стрел, разложенных перед ним. Я заинтересованно двинул бровью, потом ткнул пальцем в стрелу с красно-жёлтым оперением.

— Кому предназначалась эта? Что это за яд?

— Упыря…

У него дрогнул голос, и я со вздохом снова взял сломанный клинок. Очень уж хорошо он работал — испытуемый потом долго-долго говорил, и при этом честно-честно.

— Временный яд! — завопил лучник, — И он не сразу действует. То есть, человек уже упырь, а выглядит, как человек. Только потом превращается, и если его убивают, то упырь… то есть, труп упыря… снова становится нормальным человеком… то есть, нормальным трупом…

— А если не убивают?

— Человек… уф-ф-ф… останется человеком… но будет слушаться «брошь хозяина»!

Я поражённо уставился на стрелу, внимательно разглядывая отливающий зеленцой наконечник. Этот мир продолжал меня удивлять — даже мы, Тёмные Жрецы, не додумались до такого.

Но как это возможно⁈ Трансформация необратима, и это знает любой адепт Магии Чумы… Или обратима?

Я сам всего полчаса назад чуть не обратился в упыря. При этом я не святой до мозга костей паладин и, признаться, не совсем праведный лиственник — в этом теле настоящий винегрет. Но я же смог остановить трансформацию?

Кстати, в моём мире не было броссов с их кровью, нетерпимой к Тьме. Так что теперь я не мог быть уверен вообще ни в чём.

И, сдаётся мне, сдохший Вайкул в сравнении с этим Кровавым Левоном был просто дилетантом. Даже не представляю, какая формула у этого яда.

Я с трудом подавил в себе желание срочно забуриться в какую-нибудь одинокую башню, обложиться магическим и научным инструментами, чтобы исследовать этот яд. Десятый во мне просто жаждал ответить на вызов, брошенный местным тёмным гением.

Так, нужно успокоиться. Это всё потом…

Кстати, моя бросская душа чуяла, что наконечник слегка отзывается, и значит, в яде присутствует бросская кровь. Ну что ж, ещё одна причина наведаться к Кровавому Господину и проломить ему гениальный череп.

Со вздохом я вспомнил, что мне нельзя проламывать черепа тёмным гениям, а то Бездна заругает. Ну, ладно, пусть Кровавого в его злодейской крепости неожиданно загрызёт медоёж… У Тёмных Жрецов такое сплошь и рядом случается.

— Значит, говоришь, «брошь хозяина»? Эти?

— Да. Сидор должен был нацепить на царского сынка, а тот бы нацепил на самого царя…

— Почему молчим? — спросил я, — Остальные стрелы зачем?

Среди красно-жёлтых стрел оказалась пара с простым жёлтым оперением, и оказалось, что это — солнечный свет. Всего-то на всего концентрированная магия света, которая позволяет убить упыря посреди ночи, когда считается, что это практически невозможно, если ты не паладин.

Мысленно я поправил себя, что это было невозможно в моём мире, где силы зла и добра чётко делились на Тьму и Свет. Этот же мир поражал меня количеством серых оттенков…

Я с интересом рассмотрел наконечник, снова удивляясь изобретательности местных магов. Посланник Тёмного, вооружённый магией света… Вот же вестники хитрости!

Голубое оперение, как оказалось, было для упыря чем-то вроде успокоительного. Только оно не всегда действовало, поэтому-то и были пара жёлтых стрел.

— Иногда упыри… — добавил пленник, — Просто упыри… Может, грехи какие за душой, и обратно в человека они не превращаются.

Очень много артефактов на одного везучего лучника. И вправду, напоминало набор инструментов, чтобы поправлять тёмные планы. Насколько я понял, этот умелец просто должен был скрываться и следить.

В коем-то веке мне достался осведомлённый пленник…

На самом деле, план был и гениален, и одновременно глуп.

Царь Моредара, как ни странно, отличался хорошей интуицией и всегда был окружён верным войском.

Бард, ужаленный ядом упыря и прирученный «брошью хозяина», должен был встретить царя Нереуса в трактире по дороге в Солебрег. И его задачей было бы нацепить особую «брошь хозяина» на самого царя.

Царь на то и царь, что наверняка защищён мощными артефактами. Но сына бы он подпустил ближе, чем любого другого…

— Если бы не получилось, тут была бы просто резня, — сказал лучник, — И Нереуса бы обвинили в сумасшествии… А если бы получилось, приручённый царь бы вернулся в Моредар, лично бы убил всех наследников, и его опять бы обвинили в сумасшествии…

— Ну и пусть бы сам развязал войну? Зачем Лидия на трон ставить?

— Под «брошью» Нереус долго не проживёт, а с войной аккуратно надо. А Лидий будет делать всё, что скажет господин. Но Кровавый Господин спешил, потому в Солебреге появился ещё один Тёмный…

— Ещё один?

— Он говорил о каком-то пророчестве, но сам считает это глупостью. Сам он думает, что это Тёмный из Межемира дотянулся до Солебрега. Это он выкрал принцессу. Ты слышал, что он уже убил Ефима? Сильный Тёмный, как сам великий Шан Куо.

Я удовлетворённо кивнул. Информация о том, где искать ещё одного Тёмного, была мне очень нужна.

— И где его искать в Межемире?

Пленник округлил глаза.

— Не знаю… А-а-а!!! Правда не знаю! Может, в Таше⁈

— Таш?

— Столица Межемира… Но она далеко-далеко!

— Ладно, верю. Значит, с Нереусом вы планировали провернуть всё этой ночью?

— Да…

— Как вы сложно всё закрутили.

— Каждый Тёмный вершит свои дела на чужой территории, — он захихикал, — И в этом деле великий Шан Куо всех превзошёл, он на голову выше Левона, который лишь пешка! И я бы на твоём месте задумался, прежде чем вставать на его…

Я только поморщился. Можно подумать, сам лучник особо важная фигура.

Пришлось снова напомнить пленнику, что он слишком увлёкся… И через минуту, когда тот отдышался, я продолжил:

— А принцессу Дайю вы тоже хотите убить? Чтобы все убедились, что Нереус сошёл с ума?

Лучевиец снова мерзко захихикал:

— Так хотел Кровавый Левон. Ему просто повезло, что принцесса нашлась в Солебреге… Но великий Шан Куо и тут всех обманул, и забрал её себе! Ему принцесса нужна живой, потому что у неё другая судьба… И кровь чародейки, кстати, невероятно ценная.

— Кровь чародейки? Колдунья тоже у него⁈ Где они сейчас?

— Сидор их в трактир отправил… Чародейку он думал Кровавому Господину отправить. Наверное, наши уже забрали их…

— Ты знаешь, каким путём они пойдут?

— Они сделают крюк, но всё равно поедут в Моредар, а потом морем в Лучевию. Кровавый Господин даже не будет знать, что они проскользнули мимо него — Великий Шан хочет напоследок щёлкнуть Левона по носу… Хе-хе!

Я радости лучника особо не разделял. Жрецы мерялись хитростью, тут не было ничего удивительного, но вот некоторые их поступки отдавали обычной глупостью.

Десятый бы так не рисковал…

— Где трактир? Почему ты сразу не сказал про принцессу и чародейку?

Пленник заметно перепугался:

— Так ты же и не спрашивал! Я думал, тебя кнез интересует…

— Да срать я хотел на твоего кнеза!

— А-а-а!!!

От досады я перестарался с клинком, и лучевиец едва не отключился. Ему снова пришлось отдышаться после страданий.

— За лиманами трактир «Песнь Маюна»… Но тебе не справиться с ними! Это лучевийцы, лучшие наёмники великого Шана!

— Вот уж действительно, песнь Маюна, — я усмехнулся и встал, глядя на солнце, постепенно катящееся к вечеру.

Чутьё снова подсказывало, что пора спешить. Кроме лучевийцев, тут где-то рыскали и люди кнеза, потому что для Павлоса этот заговор действительно был опасен.

Я быстро собрал всё. Стрелы тоже пришлось забрать, хоть я пока и не видел, чем бы они мне пригодились.

— Почему я не нашёл у тебя карты?

— Трактирщик даст проводника, ведь карту могут выкрасть. А людей достаточно просто убить… И все концы в воду!

— Я не настроен философствовать.

— Великий Шан убьёт любого, кто встанет на его пути! Я бы мог сохранить тебе жизнь… Если освободишь… — заюлил лучник, — Великий Шан отблагодарит тебя! Ты куда⁈

— У меня колени дрожат от страха, не могу говорить. Сейчас пришлю парламентёра, — отмахнулся я, торопливо зашуршав по траве, — Зовут Бам-бам, с ним всё обсудишь.

— Бам-бам? Что за глупое имя?

Я усмехнулся, уже не оборачиваясь. Вот тут пленник однозначно был прав.